Лето закончило своё существование и за окном вагона стояла ранняя осень – бабье лето, в гнёздах тонких паутин, тёплая, ясная. По утрам с изморозью, днём жаркое, ночью прохладное, в россыпь синих звёзд. Поезд мчит, покачивая вагон, мимо туманных лугов, мимо сжатых полей, по которым бродят грачи, готовые к перелёту. Разноцветные леса, молчаливые, грустные, увешенные гроздями птиц, которые не поют, а нахохлившись жмутся друг к другу, дикое зверьё жиреет, прячась в норы, деревья сворачивают листву, зелёные подолы берёз опоясываются жёлто-красной каймой, а поезд мчит, меняются картины, одна краше другой. А то оборвавшийся лес сменяется плывущими мокрыми полями с искристой, в дождевой воде, траве и, вновь наплывает лес, стоит вдоль полей, раскисшей зяби. Жёлтым пятном висит солнце, не большое облако пыталось заслонить его, но оно увернулось и, лишь лёгкая тень скользнула по вагонам. Поезд мчит, отмеряя километры, ярко жёлтые цветы разбежались по прогалинам леса, нарядно радует глаз. Вадим придвинулся к окну и неотрывно смотрит на чехарду природных картин. Сенька спал, уткнувшись носом в подушку. Не заметно подкрались сумерки, это потому, что ехали на восток, на встречу ночи и так же быстро вспыхнула старая луна, тускло и холодно освещая набегавшую ночь. Вадим прижался лбом к стеклу, увлекаясь сказочной таинственностью мрака. За окном предгорье Алтая – край соболей и куниц, Родина могучих лесов, полноводных сибирских рек и дальше далеко-далеко на восток, за могучим Байкалом – Даурия и Монгольские степи… У Вадима приятно ёкнуло сердце – Монголия! За этот год, он мысленно соприкоснулся, впервые с ней. Ведь там были оставленные лучшие, чистые годы юности и от этого тепло заныло сердце по Люси – как она там, стебелёк тоненький?
Сенька сонно всхрапнул и повернулся на бок, и мысли Вадима, перескочили на него, - что-то нам не везёт с женщинами… Флюиды у нас перескакивают, от него ко мне, от меня к нему, так что ли?..
Два дня спустя, после мальчишника, Сенька с Вадимом поехали в общежитие к Катерине. Комната была закрыта. Пока стучали мимо проходила девушка и оглядев их с головы до ног, спросила:
- Вы к кому, мальчики?
- К Катерине. – Ответил Вадим.
Девушка кокетливо поправила волос, с улыбкой сказала:
- В, больнице она.
- В, какой больнице? – В голос спросили друзья.
- В, роддоме она.
- В, роддоме?! – Удивлённо спросил Сенька, - а, что с ней?
- Аборт сделала. – И хихикнув девушка пошла дальше по коридору, но Сенька остановил её вопросом:
- А, Рая?
- Райка съехала на квартиру. – И уже не останавливаясь, поспешила по коридору.
Вадим хотел, что-то спросить, но девушка скрылась за дверями дальней комнаты и тогда он обратился к Сеньке:
- Так, что будем делать?
Сенька молча развёл руками.
- Поехали в роддом. – Предложил Вадим.
- Зачем? – Безучастно спросил Сенька.
- Разыщем её
- Зачем?
- Как зачем! Может ей плохо?.. Поддержка, с твоей стороны нужна.
- Не поеду! Мне тоже плохо, зараза!
- Ладно как хочешь, но ты сходи к ней сам, только не лайся с ней, а по мягче как-
то… А, то вечно на херах, попридержи коней, старик.
- Да не могу я! За вожусь, когда она взбрыкивает.
- А, ты сам то окажись на её месте, что целоваться бы полез? Короче, не вешай носа старик, примет она тебя, чувствую, ей богу примет!
Сенька всё-таки побывал у Катерины в больнице, а за тем и в общагу привёз, после выписки. Мировая закончилась в постельных тонах, но Вадиму Сенька признался:
- Холодная она стала, как айсберг, без интереса…
***
Поезд с притяжением замедлял ход, шуршал колодками и, наконец встал. Барнаул встречал прохладной ночью сентября. В здании вокзала, как и год назад, транзитные пассажиры оккупировали все скамьи в зале ожидания – с баулами, мешками, чемоданами, не пройти не протиснуться, где уж там сесть… На одной ноге постоять и то места нет. Помыкавшись по зданию вокзала Сенька и Вадим, вошли в кафе. Как ни странно, оно оказалось полупустым. У стойки бара, сонно клевал носом бармен.
- Может по соточке?.. – Спросил Сенька, - а то я, что-то продрог.
- Можно. – Согласился Валим.
Они заказали по сто пятьдесят грамм водки, сосиски с тушёной капустой и чёрный кофе с молоком, сели за столик. Вадим огляделся с удовольствием вытянул уставшие ноги; в дальнем углу, за столом, сидели две пары, одна уже в возрасте, другая по моложе, с аппетитом уплетали окорочка, ближе, за соседним столиком, спал какой-то мужик, уронив голову на руки, под столиком валялась пустая бутылка из-под пива, а в углу у двери дремал бездомный пёс, то и дело вздрагивая, открывал мутные глаза. За окном скрипели и лязгали вагоны, пищал то и дело, тонко локомотив, а из репродуктора, металлический голос женщины вещал – по седьмому пути проходит товарный, уберите башмаки! Выпив, друзья принялись за еду, Сенька спросил, обращаясь к Вадиму:
- Ты обратил внимание, что здание вокзала, копия наш, Целиноградский?
Вадим кивнул, не отвлекаясь от еды, а Сенька опять спросил:
- Что будем делать? Какие наши действия?
- Подумать надо… - Отозвался Вадим.
- Может проскочим в город, к гостиницам? – Подсказал Сенька.
- А, я знаю, где эти гостиницы?..
- Ты же здесь бывал!
- Был, в квартале от вокзала, у Люси. Но к ней ночью не пойдёшь, не удобно.
- И, что теперь?
- Подождём, до утра. Утро вечера мудренее.
К ним подошла разноряженая цыганка, быстро затараторила дежурными словами:
- Гадаю касатики! Всю правду вижу, скажу, что было, что есть, что будет. Вот тебе красавец! – Цыганка обратилась к Вадиму, - позолоти ручку, всё на перёд про тебя знаю!
- И, что? – Спросил Вадим.
- А, ты кинь на ручку монетку звонкую, расскажу, да и выскажу!
Сенька усмехнулся, влезая в разговор, сказал:
- А, мне погадай…
- Ты ромэл, ром не мешай.
- А, я не из ваших, я казак и сам тебе могу погадать. Задери юбку, покажи поле, червонец отвалю!
Цыганка зло сверкнула глазами на Сеньку и быстро поплыла прочь, покачивая цветастыми бёдрами. Вадим засмеялся, спросил у Сеньки:
- А, вдруг показала бы, что отвалил бы червонец?
- Даже если бы и дала, не дал бы. У неё пока доберёшься до истины, в юбках заблудишься…
Оба рассмеялись.
Бармен, через стойку обратился к парням:
- Может ещё, чего будете?
- Спасибо, старичок, всё уровень! – Отозвался Сенька и спросил:
- Мы у тебя посидим, не возражаешь?
- Сидите.
От выпитого и еды ребят не много розмарило и они незаметно, сидя задремали. Очнулись от гула голосов, суеты одновременно, оба взглянули на часы, не сговариваясь вышли на улицу. Барнаул встретил прохладным, осенним утром, опавшая листва шуршала по асфальту. Длинные ветви деревьев, на половину облысевшие, зябко трепетали на ветру с шумным шорохом пролетела стайка птиц, над рассветным городом расцветало, подмороженное, розовое небо. Бледное солнце с огромным диском, туманно вставало над горизонтом.
- Нам куда? – Ёжась от утренней прохлады, спросил Сенька.
- Подарок бы купить… - Не уверенно отозвался Вадим, - цветов.
- А, где?
- Может в центр проскочить?..
- Поехали. – Согласился Сенька и направился к стоянке такси.
… Им сказочно повезло, в первом же универмаге, в салоне для бракосочетаемых, без талончика, приобрели подвенечное платье. Продавец, миловидная, солидная дама, упаковывая платье в короб и обвязывая его красной лентой, улыбаясь говорила:
- Платье заказное, от него только-что отказались, а вам повезло, значит и в жизни всё будет хорошо. Вадим поблагодарил, принял покупку и, они с Сенькой вышли из отдела в общий зал.
- Цветов бы ещё, не мешало… - Оглядываясь по сторонам, вымолвил Вадим.
- Давай по ищем. – Согласился Сенька.
Они медленно двинулись мимо разных отделов, периодически останавливаясь, у прилавках и витрин, разглядывая с любопытством, товар не спеша двигались дальше в общем потоке покупателей. У одного из отделов Сенька больно толкнул Вадима в бок:
- Старичок, комбат!
- Где?! – Вадим проследил за Сенькиным взглядом, никого не замечая.
- Вон-вон, у стойки, видишь?
- Да не туда смотришь! Азимут тридцать. Он?
- Вроде… Не уверенно ответил Вадим, - я же его по гражданке не видел, всегда в форме, а здесь… Может просто сходство?..
- Да он это! А ну пошли. – И Сенька потащил Вадима за руку.
Мужчина в цивильном, стоял в полуоборот к ним, у витринной стойки с часами. Сенька слегка тронул его за плечо, тихо произнёс:
- Товарищ гвардии майор.
Мужчина недоумённо обернулся взглянул на Сеньку перевёл взгляд на Вадима и сразу же лицо его радостно преобразилось.
- Швачкин! Тишин!
- Так точно! Товарищ гвардии майор! – Ответил, улыбаясь Сенька.
- Вы как тут оказались?! – Он с восторженным чувством, пожимал друзьям руки, возбуждённо тряс.
- А, к вам в гости, что нельзя? Товарищ гвардии майор.
- Гостям всегда рады, только я Сеня не майор…
- Знаю-знаю, подполковник, это я по привычки.
- И опять мимо, полковник я, на пенсии.
Сенька присвистнул.
- Год только и побыл на полку, - рассказывал комбат, - а потом предложили на пенсию, не перспективный стал, по моложе нашли…
- Ну и, дела-а!..
- Да-да и, чтобы не обидеть, присвоили к пенсии полковника. Вот теперь собою командую.
- А, ничего! – Сенька как бы ища поддержки посмотрел на Вадима, - по гражданке моложе выглядеть стали.
- Ладно обо мне. Вы то как здесь оказались?
- Мы?.. – И Сенька в задумчивости поскрёб затылок и сам, в свою очередь спросил:
- А, вы?..
- Здесь моя Родина. Из кержаков я, родители здесь в земле покоятся, куда же ещё как не домой!
- А, ваша семья, дети, внуки уже?.. – Снова спросил Сенька.
- Не довелось обзавестись. Учился, за тем воевал, вернулся с фронта, опять учился, а дальше вас учил, вот так.
- А, мы невест ищем. – Засмеялся Сенька.
- Что, в Казахстане своих нет?
- Есть. Но здесь, говорят, покладистей.
Комбат обнял друзей за плечи, сказал:
- Здесь по близости столовая есть, по сидим, по толкуем, о себе расскажите.
Возбуждённо переговариваясь вышли из магазина, перешли улицу и вошли в дверь с вывеской – пельменная. В столовой царил полумрак, было накурен, пол зашаркан окурками, тянуло запахом пива и ржавой селёдки. Стоял гул множества голосов, как на вокзале. Основная масса, толпилась у стойки пивного бара, через головы передавали пустые пивные кружки, а назад, полные с шапками кудрявой пены. Несколько столиков было свободно, комбат провёл друзей в дальний угол, к окну, с видом на проезжую часть. Усаживая товарищей, сказал:
- Угощаю гостей я.
- Так не пойдёт! – Возразили в голос друзья и протянув деньги комбату, сказали:
- На пополам.
Комбат возражать не стал и уже минут через десять, они, выпив за встречу, закусывали, комбат попросил:
- А, теперь рассказывайте, что за дела привели вас сюда и по подробнее.
- Да вот… - Сенька мотнул головой в сторону Вадима, - невеста у него здесь, сватать приехали.
- У тебя вроде была невеста или я что-то путаю?.. – Спросил комбат.
- Была, да вся вышла! – Ответил Вадим и перевёл тему разговора:
- Нам остановиться негде. В гостиницах, завал, не поможете с жильём? Нам на долго не надо.
- Почему нет? С превеликим удовольствием! Живу один в однокомнатной кельи, по - солдатски.
Вадиму резанул слух, слово – келья, он посмотрел на комбата, спросил:
- Келья?! Интересно как!
- У нас у кержаков, порой говорят так, а что тебя смутило?
- Да нет, ничего… - И тут же спросил, - так мы сутки перекантуемся?
- Не вопрос. Вот прямо сейчас и поедем.
- А, вы, когда ни будь, сватали? – Спросил Сенька.
- Сватал.
- Нам поможете?
- Если желаете, помогу.
- Ты как Вадим? – Обратился Сенька к Вадиму.
- Было бы здорово!
- Товарищ гвардии майор… - Сенька осёкся, - простите, товарищ гвардии полковник…
- Но комбат остановил его словами:
- Да не полковник я вам и не комбат уже вовсе! А, зовите просто, Анатолий Иванович.
- Простите Анатолий Иванович, а это ничего, что мы вот так, в наглую стесняем вас?
- Сущие пустяки! Мне даже в радость. Поехали!
***
Комната на первом этаже, была солнечной, но по-холостятски, пустынной. Если не считать единственной кровати, под солдатским одеялом, видневшейся в проёме двери, в зал. В прихожей, на единственном листе обоев вешалка с шинелью, бушлатом и белым полушубком, а внизу ниша для обуви с парой хромовых сапог и пару тёплых ботинок.
- Обувь снимать не надо, - как только вошли предупредил Анатолий Иванович и добавил, - проходите в зал, располагайтесь.
В зале диван, да вешалка с цивильным костюмом и военной формой. Парни прошли в зал, Сенька, удобно расположился на диване, поглаживая рукой мягкую кожу подлокотника. Вадим бросил взгляд на большую фотографию в рамке, висевшую над кроватью, что-то знакомое, тронуло в ней душу Вадима и, он подошёл ближе и с интересным вниманием посмотрел на молодого лейтенанта, в котором узнал Анатолия Ивановича и, на девушку с задвинутой шапкой на затылок, смотревшую на него с низу в верх. У Вадима, тревожно ёкнуло сердце и острым толчком отдалось в сером веществе – «так это же бабушка Маша!.. – И он вспомнил фото выпавшее из альбома и упавшего к его ногам, - бабушка Маша, вот так фокус! А, это, это её жених, о котором она каждый год, в день победы, справляет панихиду, на сельском кладбище…» - Анатолий Иванович пригласил друзей на кухню, где уже был, его руками, сервирован стол.
Кухонька была более уютней, хоть и мало габаритной; стол, три стула, двух ярусный посудный шкаф под стеклом, газовая плита и холодильник. Над холодильником большие круглые настенные часы и ниже настенный отрывной календарь. На окнах тюлевые занавески, а на подоконнике маленькая крынка с цветами, не известно какой национальности. А на столе, графин водки, хвосты селёдки в луке, гречневая каша, залитая маслом и хлеб ржаной, нарезанный ровными дольками.
- Извините, не густо, живу пока посолдатски, - приглашая друзей, сказал Анатолий Иванович.
- Да нормально! – Отозвался Сенька, усаживаясь за стол.
- Каша пища наша, - поддержал Вадим, - калорийное блюдо.
Анатолий Иванович, наполнил рюмки и поднимая свою, предложил выпить ещё раз за встречу. Уже позже, закусывая, спросил у Вадима:
- Расскажи теперь, откуда появилась невеста, да ещё в наших краях, как познакомились? Да и вообще, за жизнь…
Вадим вытер салфеткой рот и поглядывая на Сеньку, поведал:
- Живём, работаем, оба шофёрами, Сурков тоже, помните? – Анатолий Иванович кивнул, Вадим продолжил, - Кенжибулатов женился, уже дочь имеет, а мы с Сенькой холостякуем, вот и всё пока.
- Не густо, а с моей землячкой как познакомился?
- В, поезде, когда домой ехал.
- Ждёт?
- Наверно… - Вадим пожал плечами.
- Почему так не уверенно?
- Мы не переписывались, только при расставании, пообещал, что через год приеду. – Вадим потянулся за сигаретой, не спеша закурил и выпуская струю дыма, закончил, - за год, думаю, ничего не изменилось, тем более, что обещалась ждать.
- Ну за год, за год, много воды уходит, - Анатолий Николаевич наполнил рюмки, - давайте парни за вас и за успех вашего мероприятия!
Снова выпили, Вадим, малость закусив, тут же взял не докуренную сигарету, затягиваясь дымом и поглядывая на Анатолия Ивановича, спросил:
- В, зале, на фотографии в рамке, девушка в форме, это ваша однополчанка?
- Да. Не состоявшаяся невеста, вместе воевали. – Анатолий Иванович в новь наполнил рюмки, добавил к сказанному:
- По последней. Больше ни-ни, сватать надо идти чуть под хмельком, чтобы смелее быть и напористей. – Он улыбнулся, - допьём после сватовства, обмоем, так сказать.
- Анатолий Иванович, - обратился Вадим, - а, как звали вашу однополчанку?
Сенька поднял свою рюмку, не довольно сказал:
- Тебе какая разница? Ты о невесте своей думай, как сватать будешь… Не по теме это. - Сенька улыбнулся и посмотрел на комбата.
- Ничего, - отозвался Анатолий Иванович, - пусть спрашивает. – И глядя на Вадима, сказал:
- Машей звали и, если бы не война, мы бы поженились.
- Так война четверть века назад потухла! – Воскликнул Сенька.
- Она погибла, ребята, совсем молоденькой.
- Извините… - Осёкся Сенька.
- А, может жива… - Отозвался задумчивый Вадим.
- Да! – Подхватил ответ Сенька.
- Нет, она на глазах погибла, снаряд разорвался разнёс в щепки телегу с раненым комбригом, а Маша была с ним. – Анатолий Иванович вздохнул, - бои были свирепые! Как сам уцелел?.. До сих пор не верится. В этих боях ранен был, потом госпиталь и снова фронт, вот так, други мои! А теперь на дорожку, по-русски, на посошок!
Вадим как бы, не слыша предложения Анатолия Ивановича, тихо сказал:
- Я это фото, только в уменьшенном виде, видел у одной женщины, в этом году и женщину звали Машей, а мы все бабушкой Машей.
- Ты что-то путаешь, - улыбнулся Анатолий Иванович, - этот снимок единственный в своём роде.
- Утверждать и что-то доказывать обратное не буду, но фото я видел и, эта женщина Маша, рассказывала лично мне то же самое, что и вы сейчас. Я могу сказать даже больше, что вы тогда уходили с группой прикрытия, чтобы оставшиеся в живых, вместе с комбригом, могли выйти из окружения, к своим.
Вадим за молчал, докуривая сигарету и, загасив её в пепельнице, спросил:
- Откуда я мог знать такое? – И сам же ответил:
- Когда разорвался снаряд, Маши возле телеги не было, она отлучалась, но осколок этого снаряда, вспорол ей брюшную полость. Её не бросили и вынесли вместе с другими к своим. – Вадим, от волнения в новь закурил.
Анатолий Иванович и Сенька, слушали исповедь Вадима затаив дыхание, а Вадим продолжал:
- После госпиталя, она разыскивала вас, но ей сообщили, что вы погибли. Так-что Анатолий Иванович, жива ваша Маша.
,Вадим замолчал, затягиваясь жадно дымом, а на кухне повисла тревожная тишина и было слышно только как тикали настенные часы. Первым подал голос Сенька:
- Старичок, такими вещами не шутят. Если ты сейчас узнал эту Машу на фото, то почему тогда у этой Маши не узнал комбата и, не сказал ей об этом?..
- В том-то и дело, что не узнал! Фотка была маленькая, да и пожелтевшей от времени, мелькнуло, вроде, что-то знакомое, но я не придал значения, да и фотоальбом был быстро убран, а здесь и сейчас увидел в увеличенном виде, всё сразу и всплыло.
Анатолий Иванович, взволнованно, кашлянув, попросил:
- Ну-ка, дайте-ка сигарету. – И торопливо закурил, морщась от дыма, спросил:
- Так значит она жива?..
- Да. Живёт в Казахстане, в небольшом селе, комендант гостиницы. В звании капитана медицинской службы, в возрасте примерно пятидесяти лет, может чуть старше, мне судить трудно. – Вадим замолчал, докуривая сигарету, посмотрел на комбата.
- Что ещё можешь сказать или добавить? – Спросил весь в клубах дыма, Анатолий Иванович. Руки его от волнения подрагивали и, он неотрывно смотрел на Вадима.
- Это всё, что я знаю. – Ответил Вадим и затушил сигарету.
- Та-ак… - Анатолий Иванович поднялся из-за стола, прошёлся по маленькой кухне, всё ещё куря и щурясь от дыма, - то, что ты говоришь на столько серьёзно, что трудно поверить, столько лет… - Он остановился по середине комнаты, внимательно посмотрел на Вадима.
Вадим поднялся, ответил:
- Мне врать незачем, я не шалун мальчик, могу дать её адрес, а лучше, если желаете, можете поехать с нами и убедиться воочию.
- Я не думаю, что ты врёшь, но ты можешь ошибиться и тогда это будет уже трагедия и для меня, и для той Маши, если она не моя Маша. Такое может быть? Может!
- Нет не может! Это она, чем угодно могу поклясться!
- Это вселяет надежду, что ты прав. Какая она из себя?..
- Не большого роста, полная, совершенно седая.
- У неё муж, дети?..
- Нет. Она живёт одиноко и, на сколько я знаю, за мужем не была.
- И ты можешь мне оставить её адрес?
- Могу. А, зачем тянуть время? Если можете поехать с нами, вы же всё-равно, на пенсии. – И Вадим взглянул на часы.
Анатолий Иванович перехватил его взгляд, спросил:
- Что пора?
- Да не мешало бы уже двинуться.
- Ладно, - сказал комбат, - время деньги, пора ехать на сватовство и в Казахстан с невестой. – И обращаясь не посредственно к Вадиму, сказал:
- Я поеду в Целиноград с вами и, если через тридцать лет судьба меня сведёт с Машей, я буду у тебя в неоплатном долгу.
- Спасибо конечно, - ответил Вадим, - но мне ваш долг не нужен, сватовства достаточно.
- Тогда по машинам! – Отозвался комбат Анатолий Иванович.
Они проехали автобусом пару остановок и вышли. Здесь же на остановке купили огромный букет гвоздик и направились пешком к Люсиному дому. Сенька всё сокрушался, что на квартире у Анатолия Ивановича, оставили коробку с подвенечным платьем.
- Вот чёрт! - Говорил он, - как это мы лопухнулись?
- Ерунда. – Ответил Вадим, - ведь только сватать идём.
Они шли той улицей, по которой когда-то шёл Вадим, вместе с Люсей и на душе у него приятно гуляли волны восторга, от предстоящей встречи.