— Я, Вашество, охсфордов не кончал. У меня, Вашество, денег на охсфорды не хватает. — Кот Баюн стоял, насупившись, и удивительным образом выражал глазами одновременно верноподданическое и бунтарское настроение.
Но Кощей не сдавался. Он пришел к Лукоморью с вопросом и желал получить ответ.
— Я тебя не про образование пытаю! Я хочу знать, был он тем, кем был, или не был.
— Ты, Вашество, — по обращению кота было ясно, что он вконец зарвался, — сначала сам пойми, чего хочешь узнать, а уж потом... -кот неопределенно покрутил лапой в воздухе и закончил, — а уж потом своих верных слуг отрывай от порученных (тобой же порученных!) им обязанностей.
Властелин тридесятого материализовал что-то, похожее на манекен из музея Тюссо. Длинноносый мужчина со щегольской ленточкой в каштановых кудрях, нарумяненный, с подведенными бровями, с пышными бантами на подвязках стоял, опершись на трость, и улыбался.
— Это — он?
— Если Вашество желает знать, коего полу указанная особа, то ответствую: мужеского. — Не сдавался упрямый кот.
— Сам знаю, что мужеского. Писал — он? — и Кощей материализовал книжицу на обложке которой малочитаемыми буквами было что-то написано. Баюн, впрочем, разглядел.
— Сочинения Вилиама Шакеспеара. — Прищурившись, прочитал он. Потом протянул лапу и развернул книжицу, не вынимая её из руки великого мага. — «Охальницы из Виндзора» и другие комедии. Не, писал не он! Ты что, не видишь, Вашество, книжонка-то вообще не писана, а печатана. Все ж таки семнадцатый век, промышленная революция и прочие конвенты! — Наглый кот приосанился и волна пробежала по его наполовину шёлковой, наполовину серебряной шерсти.
Кощей вскипел.
— Ответствуй, — ткнул он пальцем в сторону манекена, — вот этот сочинял пьески?
— Эх, Вашество, чего этот только не сочинял! Особливо когда после тридцати лет отсутствия домой заявился! Вы б жену его порасспросили, Анну бесчастную!
Бессмертный старик сотворил широкий табурет и тяжело опустился на малиновый бархат.
— Я тебя зачем посылал? — спросил он тихо-тихо. — Я тебе что поручал?
Кот поджал уши и просительно муркнул.
— Опять по тавернам мослы подбирал!
— Я не виноват! Есть тайны, которым суждено быть покрытыми мраком неведения!
Кощей вздохнул. Кот, действительно, был не виноват. Тайны такие, действительно, есть. Это было удивительно правильно и одновременно удивительно обидно.
Властелин тридесятого тяжело поглядел в сторону щёголя-манекена и аннигилировал его. Лёгкий ветерок пронёсся по Лукоморью, волны на море покрылись рябью, и мир, затаивший на миг дыхание, продолжил жить, как ни в чём не бывало.