С каждым их шагом вдоль Королевского тракта на горизонте вырастал город, подобный которому Мунда прежде не могла представить и во снах. Даже Хейфорд, который они прошли полдня назад, теперь казался насмешкой по сравнению с грандиозностью Королевской Гавани.
— Санса рассказывала мне, что этот холм, — Джон указал на возвышающуюся над столицей, как показалось Мунде, гору, — назван в честь сестры и жены Эйгона Завоевателя, Рейнис.
— Сестры и жены?
— У Таргариенов были свои порядки.
— Кто они такие? — Мунда с нескрываемым интересом разглядывала высокие ворота с тяжёлыми створками, украшенные изображением драконов.
— Таргариены давным-давно прилетели из-за Узкого моря и завоевали Семь Королевств. Говорят, их род прервался, но ходят слухи, что дочь Безумного короля жива и находится где-то в Эссосе. Если это так, надеюсь, ей хватит ума не соваться в Вестерос.
Мунда взглянула на Джона со снисходительной улыбкой. Он и вправду считал, что все эти имена имеют для неё какое-то значение. Она поражалась рассказам о жизни южан, безумным историям о сумасшедших королях, сёстрах-любовницах и теориях заговора. Но они так и оставались для неё чем-то вроде сказок чужого народа — интересными, но не имеющими к ней никакого отношения.
Чего было не сказать о Джоне. Несмотря на то, что он вырос на Севере, его семья не была отрезана от всего остального мира. Он знал историю этих земель, он был их частью. Часть Мунды была навсегда погребена под завалами Чёрного замка.
На юге было в разы теплее, поэтому всему отряду Джона пришлось сменить меховые шубы и плащи на более лёгкую верхнюю одежду на тонкой подкладке, в которой за Стеной можно было умереть от переохлаждения за считанные часы. Мунда крепко обхватила древко молота, когда суровая стража у ворот досматривала отряд с Севера.
— Оружие придётся оставить, — угрюмо заметил один из стражников, глядя на Джона исподлобья.
Он не прилагал особых умственных усилий для того, чтобы выявить главного в их немногочисленном войске. Джон кивнул Морсу Амберу, и тот гаркнул своим людям:
— Хармонд, Озрик, остаётесь за главных. Пятерых хватит. Всё оружие с вами.
Стражник со скучающим видом наблюдал за тем, как свита Джона оставляет амуницию на повозке, которую было решено оставить у Драконьих Ворот под охраной людей Амбера. Остальные беспрепятственно прошли в город, следуя за Джоном. Мунда знала, что без Длинного Когтя он чувствовал себя неуютно. Так же она ощущала себя без молота. Грела мысль о припрятанном кинжале в сапоге, где никто не стал её обыскивать.
Первый восторг, вызванный грандиозностью Королевской Гавани, испарился сразу же, как они оказались на узких и грязных улочках. Мунда не смогла сдержать гримасу отвращения, когда её ноздрей коснулся отвратительнейший запах: смесь пота, крови, мочи и чего-то ещё похуже с дымом и мужскими испражнениями после грязных утех на этих же улицах. Что бы подумал её отец, знай, как далеко Мунда забралась на Юг. Как глаза её предательски обманули, заставив восхититься городом поклонщиков и на мгновение задуматься о том, сможет ли она жить среди них.
— Я знаю, о чём ты думаешь, — дед, не жалея силы, хлопнул её по плечу, заставив споткнуться и покраснеть. — Здесь всё по-другому.
— Да уж, — поморщилась Мунда.
— Я видел, как загорелись твои глаза при виде столицы южан.
— Спасибо, мне и без твоих замечаний тошно.
Морс Амбер разразился смехом, привлекая внимание зевак с Блошиного Конца.
— Когда я впервые попал в Королевскую Гавань вместе со своим братом Джоном, я был в диком восторге. Столичные люди показались мне какими-то сказочными существами — кто способен построить на трёх холмах такой величественный город? А потом мы попали внутрь.
— Здесь воняет.
— Да! — снова рассмеялся Морс. — Я таких запахов с роду не нюхал. С тех пор и не перепутаю ни с чем. А Джон долго потешался над тем, как я восхитился внешним видом. «Не всё то золото…», — дед щёлкнул её по носу.
— Я поняла! — Мунда раздражённо потёрла нос. Теперь глаза слезились не только от вони, но и от боли. — Не стоит верить своим глазам. Надо помнить о том, кто я есть и откуда, и ценить это. Отец бы…
— Твой отец — такой же человек, как и все мы.
— Был.
— Был таким же, — почтительно кивнул дед. — Нет ничего постыдного в том, чтобы желать лучшей и более красивой жизни, но не стоит обманываться. Можно стремиться к хорошему, но всегда оставаться начеку. Ведь самое важное — это то, что у тебя внутри. Твой отец знал об этом, как бы мне не хотелось это признавать.
— Ну вот, — всхлипнула Мунда, — ты так сильно щёлкнул меня по носу, что слёзы потекли. Надеюсь, твой брат долго над тобой тогда потешался!
— О-о-о, — довольно протянул Морс, — ему бы этого хотелось. Но он тоже попался на удочку Королевской Гавани. Мы прибыли тогда на пир, на котором он познакомился с одной прелестной дамой. Всё за ней увивался, а она — ну ни в какую. Решил он своего всё-таки добиться, зажал её в саду, полез в панталоны…
— Какой кошмар! Надеюсь, она откусила ему ухо!
Морс Амбер расплылся в злорадной улыбке.
— Лучше бы отгрызла. В панталонах Джона ждал сюрприз. В общем, не дама это была! — и Морс снова расхохотался так, что уже даже Джон Сноу обернулся на них и с улыбкой покачал головой. — В общем, — наконец отсмеявшись, продолжил Морс, — мы все люди.
Мунда не могла перестать улыбаться до самого замка. Она думала о том, какое впечатление произвела бы Королевская Гавань на Тормунда, представляла его реакцию и знала, что отец бы никогда не осудил её за мимолётную слабость.
***
Элинор спала и видела сон. Или ей так казалось, а на самом деле, смешанные воспоминания о прошедших нескольких днях мучили её нависшими образами. Она сидела в зале Малого Совета во главе стола. На её голове была корона, а вокруг шумно спорили её советники. Она перевела затуманенный взгляд на отца.
Мейс Тирелл стоял на коленях, протягивая к ней руки. По его щекам текли слёзы, и сердце дочери разрывалось от боли, глядя на отца. Отца, который признался, что не является таковым для неё. Элинор смотрела на сотрясающегося в рыданиях Мейса пустым взглядом, а в её голове никак не укладывалась новая реальность. Он просил прощения за то, что все эти годы скрывал правду, а Элинор думала лишь о том, что прежняя жизнь её вполне устраивала.
Покачав головой, словно отмахиваясь от беспокойных воспоминаний, Элинор отвернулась от Мейса. Он спорил о чём-то наверняка важном с Киваном Ланнистером. Остальные либо согласно кивали, либо поджимали губы. Никто не обращал на неё особого внимания. Девушка взглянула на Оленну Тирелл — бабушка внимательно слушала Мейса. Её позу можно было бы счесть расслабленной, если бы не побелевшие костяшки пальцев, сомкнувшихся на бокале.
Поддерживая внучку за руку и ведя её мимо ошалевшего народа, Оленна Тирелл гордо улыбалась. Весь её образ, начиная с осанки и заканчивая блеском в глазах, искрился от превосходства и неприкрытой радости. Элинор ещё никогда не видела бабушку такой счастливой.
— Проведённой инаугурации недостаточно, — настаивал Киван Ланнистер, на мгновение выведя Элинор из её задумчивости. — Необходимо срочно выступить с речью перед народом. Нужно объяснить им, что произошло!
Втроём они сидели в её покоях, кажущимися сейчас какими-то ненастоящими, будто из прошлой жизни. Элинор смотрела перед собой, бабушка — улыбалась нависшим над Королевской Гаванью сумеркам в окне, а Мейс, глядя в одну точку, рассказывал правду. О том, как по приказу настоящего отца Элинор — Рейгара Таргариена — сделал всё, чтобы спасти его детей. Пребывая при Эшфорде и готовясь к битве, Мейс распорядился, чтобы служанка его жены Алерии подменила Рейнис его внебрачной дочерью. Элинор не смогла пропустить мимо ушей, что у Мейса всё-таки был бастард, и её представление об «отце» не было разрушено до основания.
Благодаря своевременной подмене младенца бастардом Мейса Тирелла, Рейнис удалось спасти. Но помочь мальчику он не успел. У Элинор не укладывалось в голове, что могло сподвигнуть человека пожертвовать собственной дочерью, пусть и незаконорождённой, ради чужого ребёнка. Пусть и ребёнка королевских кровей.
Власть. Неужели она была для них лишь потенциальным источником власти? Личность Рейнис тщательно скрывали даже от неё самой. Она была картой, которую следовало разыграть в подходящий момент. И вот, он настал. У Элинор было множество вопросов к людям, которых она по сей день считала своей семьёй, но в тот момент эмоциональный шок достиг своего апогея, и девушка решила отложить вопросы до времени, когда она почувствует себя способной воспринимать новую информацию.
Оленна была по-настоящему горда — её план воплотился в жизнь. Это было заметно невооружённым глазом. В отличие от своего сына, Королева Шипов была настроена радикально, планируя государственный переворот, тайно готовя Рейнис к раскрытию правды. Услышав признание, Элинор начала вспоминать все эти долгие разговоры с бабушкой о политике, истории, дипломатии. Она обучала их с Маргери, но девушка всегда чувствовала, что ей уделяется большее внимание. Теперь Элинор наконец узнала причину.
В тот вечер в покоях Элинор леди Оленна ободряюще сжимала её пальчики. Взгляд женщины горел страстным огнём. Она рассказала то, о чём никогда не говорила со своими внучками, да и вряд ли с кем-либо ещё. Королева Шипов поведала, что однажды она была помолвлена с Дейроном Таргариеном. В то время она узнала, что такое любовь к мужчине и королевской семье. И по сей день она бережно хранила воспоминания об этих чувствах, а её преданность Таргариенам была тайной, но непоколебимой. Леди Оленна знала, что однажды всё вернётся на круги своя.
Она дождалась.
— Очевидно, что король… — лорд Киван осёкся. — Покойный король Томмен покончил с собой. Как и его бедная мать.
Королева Рейнис подняла на него взгляд, вырывая себя из раздумий. Малый Совет занервничал: очередное заявление Кивана Ланнистера давило невидимым куполом на головы сидящих за столом.
— Короля Томмена все любили… — согласился Мейс Тирелл. — Как и королеву Маргери. Эта утрата невосполнима, но…
Киван его перебил:
— Королева-мать тоже была любима. Народ равно оплакивал и её. Преступление, из-за которого погибли королева и добрая половина дворян, а также вынудившее покончить с собой короля и его мать должно быть наказано!
— Оно уже наказано. — Королева Шипов говорила негромко, но в зале Малого Совета повисла тишина, нарушаемая лишь её твёрдым голосом. — Это мои внуки поплатились жизнью в той септе. И благодаря чему? Благодаря козням твоей племянницы, Киван! Племянницы, которая, предположительно, покончила с собой из-за чувства вины. Дело закрыто.
— Королева Рейнис не оставит народ в неведении и осветит в своей речи также обстоятельства гибели королевской четы и королевы-матери, — добавил Мейс.
Киван Ланнистер недовольно поджал губы, но парировать ему было нечем. Всё это время Джейме не участвовал в обсуждении. Он выглядел даже более растерянным, чем Рейнис. Рейнис. Она каждый раз вздрагивала, когда кто-то произносил её новое настоящее имя.
Инаугурация прошла, и из небольшой септы на территории Красного замка вышла королева Рейнис Таргариен, а на следующий день Джейме Ланнистер снова накинул свой плащ на её плечи. Только в этот раз в присутствии септона, произнося брачную клятву. Рейнис мечтала стать его женой, и в момент истины должна была испытать трепет, но из-за предшествующих событий все её чувства были затмнены ужасом и шоком. Они лишь приглушались на время, а потом накатывали с новой силой.
Той ночью Джейме не касался её как мужчина, а лишь крепко обнимал её сотрясающееся в рыданиях тело. Как добрый друг, напарник, любимый товарищ, который ей сейчас был так нужен.
Собрание Малого Совета было нарушено известием о прибытии делегации с Севера. На лицах советников отразилось неприкрытое беспокойство — никто не ожидал подобного визита. Это заставило Рейнис немного прийти в себя и начать вникать в происходящее.
— Кто во главе? — спросил у стражника Киван.
— Король Севера.
— Самоназванный король! — возмутилась Оленна. — Ещё чего не хватало.
Киван показательно хмыкнул, вызвав уничижительный взгляд Королевы Шипов в свой адрес.
— Я встречу их в Тронном зале, — королева поднялась, обводя Малый Совет спокойным взглядом. — Отец… кхм… лорд Тирелл, проводите меня.
Мейс кивнул страже, чтобы их сопровождали, а Джейме поспешил навстречу гостям. Киван Ланнистер присоединился к нему в коридоре. Окликнув племянника, он с удивительной для мужчины в летах силой припечатал Джейме к стене рукой, согнутой в локте.
— Посмотри на себя, — прошипел Киван. — Сестра мертва, родной… племянник мёртв. А ты прыгаешь на цырлах перед убийцами и изменниками!
— Дядя, — ошарашенно выдохнул Джейме, — что ты такое говоришь?..
— Замолчи и слушай. Эта самозванка, которую ты зовёшь своей женой, захватила трон, погубила нашу семью. Она убила Джоффри — да-да, для тебя это новость? — видя смятение племянника, Киван продолжил давить. Глаза Джейме расширялись от ужаса с каждым словом. — Она помогла Тириону убить Тайвина, а потом помогла ему сбежать и спастись от наказания, подстроила взрыв в Великой септе, вынудив тем самым бедного Томмена покончить с собой.
— Дядя, это безумие… — начал было Джейме, но Киван с новой силой припечатал племянника к стене, воспользовавшись его замешательством.
— Не говоря уже о том, что из-за её выскочки-сестры Маргери, или кем они там друг другу являлись, твою дражайшую сестру Серсею бросили в темницу, пытали, а потом заставили пройти от самой септы Бейлора до Красного замка нагишом под издевательства толпы.
Голос Кивана шипел, угрожая сорваться на крик. Джейме хмурился. В его взгляде появилась тень сомнения. Он не стал говорить дяде правду о смерти Серсеи. Версия о самоубийстве появилась стихийно и разнеслась вокруг даже без его участия. Его это вполне устраивало.
— У тебя есть доказательства причастности Её Милости к… к смерти Джоффри?
— О! — издевательски округлил глаза дядя. — Теперь тебе нужны доказательства? А вот твоей сестре, которую ты так любил, доказательства не нужны были. Гибель Томмена стала для неё последней каплей. Никогда не думал, что она закончит так трусливо. Но материнская психика редко выдерживает, когда умирают её дети. Интересно, сколько сможет вынести отец?
— О чём ты? — сквозь зубы спросил Джейме.
— Я знаю, дорогой племянник. Осталась одна Мирцелла, и если ты не пожертвуешь своей привязанностью к предательнице и узурпаторше, тебе придётся пожертвовать дочерью.
Выплюнув последние слова, Киван оттолкнулся от прижатого к стене Джейме и бодро зашагал вдоль коридора навстречу делегации с Севера. Какое-то время бывший лорд-командующий стоял на месте, будто его держала невидимая сила. На лице, скрытом в тени, отражался целый вихрь неприятных эмоций. Но он выиграл эту эмоциональную битву с самим собой, отряхнул одежду и поспешил вслед за дядей.
Джон Сноу, новоиспечённый король Севера, первым шагнул к вышедшим навстречу людям. Мунда невольно подалась вперёд, оттеснив Красную Жрицу. Перед ними стоял крупный мешковатый мужчина в малиновом шерстяном плаще с золотой брошью в виде головы льва. Мужчина сдержанно улыбался — немного нервно, как показалось Мунде.
— Добро пожаловать в Королевскую Гавань, лорд Сноу.
— Перед вами король Севера, милорд, — холодно заметила Мелисандра.
Уголки губ мужчины дёрнулись, грозя поползти вниз, но он снова усилием воли натянул вынужденную улыбку.
— Неужели.
— Прошу прощения за задержку, — к первому мужчине присоединился ещё один. — Лорд Сноу.
— Король Сноу, — снова произнесла Мелисандра.
Второй мужчина был чем-то похож на первого: те же зелёные глаза, светлые волосы и преимущественно красные одежды, но он был моложе, улыбался не так вымученно, а ещё вместо правой кисти у него сверкал золотой протез.
— Виноват, Ваша Милость, — вежливо кивнул однорукий.
— Сир Джейме, — наконец заговорил Джон. — Приятно увидеть знакомое лицо. Правда, узнал я вас с трудом.
Сир Джейме искренне рассмеялся.
— Я сам порой себя не узнаю. Жизнь к нам справедлива, не так ли? — не дав озадаченному этим заявлением Джону ответить, он добавил: — И я больше не рыцарь. Теперь я лишь скромный помощник десницы Её Милости.
— Её Милости? — переспросил Джон.
Морс Амбер и Мелисандра переглянулись. Похоже, даже для Красной Жрицы это стало новостью.
— Недавно прошла инаугурация новой королевы, — объяснил мужчина в малиновом плаще. — Мы готовы представить вас.
— Вы, стало быть, дорвались до десницы, Киван? — крякнул Морс. — Вышли, наконец, из тени брата?
Киван смерил старика взглядом неприкрытого презрения.
— Я лишь советник Её Милости, лорд Амбер. Десница хорошо вам известен — это отец королевы, Мейс Тирелл.
— Прошу, — помощник десницы взмахнул здоровой рукой в приглашающем жесте, — следуйте за нами в Тронный зал, чтобы предстать перед королевой. Ваши воины могут подождать во дворе.
— Со мной пойдёт моё ближайшее окружение, — Джон кивнул на Мунду, Морса и Мелисандру.
Оба мужчины согласились. Мунда решила, что они всё же являлись друг другу родственниками.
— Дочь Мейса, — прорычал вполголоса дед над ухом Мунды, когда они послушно направились вглубь Красного замка. — Должно быть, с маленьким королём что-то случилось, и они посадили на трон его девчонку-жену. Интересно, как могла это допустить Серсея?
— Я ничего не поняла, — честно призналась Мунда.
Она чувствовала лёгкое раздражение из-за всей этой напускной торжественности, фальшивых вежливых улыбок и бесконечного потока имён и названий, которых она не знала. Сам факт её нахождения на Юге в настоящем городе уже заставлял нервничать, а теперь ещё и предстояло встретиться с какой-то королевой, вокруг которой все так носились и о которой говорили с придыханием. Дедушка заметил её состояние и ободряюще потрепал по спине. Хотелось со смехом оттолкнуть его, но за такую выходку её отсюда могли и прогнать. Не хотелось так подставлять Джона.
Наконец они оказались в длинном зале, вдоль которого тянулись галереи, а потолок был так далеко, что даже свет терялся в его сводах. Этот зал был в разы больше самого большого чертога Винтерфелла, и Мунда себя чувствовала мелкой букашкой. Шаги свиты Джона и двух сопровождающих эхом разносились по стенам зала, а впереди маячил большой трон, на котором сидело какое-то хрупкое существо. Трон окружала вооружённая стража и несколько человек в богатых одеждах.
Даже в самых странных снах Мунда не могла себе представить, что кто-то в здравом уме захочет соорудить себе трон из мечей. Сидение было усеяно торчащими повсюду острыми лезвиями. Глядя на это одоробло, девушка подумала, что зря южане называют вольный народ дикарями.
Помощник десницы (дедушка назвал его «очередным Ланнистером» по имени Джейме) вышел вперёд, с благоговением глядя на хрупкую девушку на троне.
— Перед вами Рейнис из дома Таргариенов, первая этого имени, королева андалов, ройнаров и Первых людей, повелительница дикого огня, владычица Семи Королевств и хранительница государства.
Первым почтительно склонил голову Джон, остальные последовали его примеру. Мунда, борясь с желанием закатить глаза, нехотя опустила голову. «Поклонщики, — думала она, — получили своё имя не зря». Девушка на троне — королева — выглядела примерно на возраст Мунды. Она была худенькой, Мунда бы даже сказала, тщедушной. Рейнис чуть наклонилась вперёд, очевидно разглядывая новоприбывших. У неё были живые глаза, которые блестели неподдельным интересом. Такого цвета Мунда ещё не видела. Она сразу подумала о Детях Леса из сказок вольного народа.
— Ваша Милость, — заговорила Красная Жрица, — позвольте представить вам короля Севера — Джона Сноу.
— Джон Сноу… Ещё совсем недавно я носила фамилию Флауэрс. Забавно, что такие люди, как мы с вами, теперь носят венцы.
— Признаться, краем уха мы услышали, что Вестеросом теперь правит королева, но не ожидали увидеть именно вас.
— Вы не одиноки в своём удивлении, — мягко улыбнулась Рейнис. — До недавнего времени я сама не ведала о своём происхождении. Если позволите, скоро состоится моё обращение к народу, и вы сможете узнать из первых уст о настоящем положении дел.
Джон вновь почтительно склонил голову. Мунда в недоумении переводила взгляд с короля на королеву. Ей было непонятно, почему они никак не могут перейти к сути. Хотелось вмешаться и закричать: «Эй, венценосцы, там армия мертвецов Стену ломает, а вы тут любезностями обменяться решили!». Словно услышав её мысли, Джон наконец приступил к делу, ради которого они сюда и явились.
Джон поведал новоиспечённой королеве о трудностях, с которыми ей предстоит столкнуться уже сейчас, не успев толком начать править. Он рассказал про ужасы, таящиеся на крайнем Севере, о Ходоках, мертвецах, Долгой Ночи, которая уже на пороге.
— Зима уже пришла, Ваша Милость. И нам не справиться одним. Мы должны объединиться, действовать сообща.
Рейнис Таргариен слушала внимательно, не отрывая взгляда от короля Севера. Мунда могла представить, что сейчас творится в её голове — какие мысли сменяют друг друга с огромной скоростью, отражаясь растерянностью на миловидном личике. Сложно было сказать, поверила ли она Джону, но реакция её советников была однозначной.
— Вы сейчас смеётесь над нами и Её Милостью? — вежливо и не без иронии поинтересовался Джейме Ланнистер.
— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы разыгрывать клоунаду.
— Вы же не можете всерьёз полагать, что королева и моя дражайшая супруга поверит во все эти бредни о снарках и грамкинах?
Джон удивлённо поднял брови, но не при упоминания грамкинов, а скорее из-за слова «супруга». Окинув Джейме Ланнистера оценивающим взглядом, он покачал головой.
— Позволь мне говорить за себя, Джейме, — королева говорила тихо, и все перешёптывания сразу же сошли на «нет». — Я считаю, Иные, или как вы их называете, Белые Ходоки — вполне реальная угроза. Можно верить в их существование, можно отметать такую возможность, но сам факт вашего здесь нахождения, король Джон, говорит мне о многом. Однако это известие весьма… неожиданно, — Рейнис позволила себе мельком взглянуть на хмурого супруга, который одобрительно ей кивнул. — Я приму окончательное решение после того, как выступлю с обращением к своим подданным. Они уже заждались.
— Конечно, Ваша Милость, — слегка склонил голову Джон, — однако время играет против нас.
— Всё решится сегодня.
Королева немного неловко поднялась с трона, подала руку своему названному отцу и деснице по совместительству и покинула Тронный зал через одну из боковых дверей. Мунда хотела было подойти к Джону, чтобы убедить его сразу же вернуться домой и готовиться к Долгой Ночи. Она не видела смысла здесь задерживаться: эти поклонщики явно считали их откровения бредовыми выдумками во имя каких-то коварных целей. Они теряли здесь время. Но Джон направился прямиком к мужу королевы, не удостоив Мунду даже взглядом.
— Я крайне удивлён.
— Как и все мы. Снарки, грамкины. Такое и нарочно не придумаешь.
— Не стоит потешаться над тем, что вам неведомо, — прищурился Джон. — Если бы вы видели своими глазами… Хотя я никогда не смогу быть уверенным в ваших приоритетах, Джейме. Не ровен час, и вы бы могли примкнуть к Иным.
Джейме Ланнистер не на шутку разозлился. Его золотая рука дёрнулась в сторону меча, но тот висел теперь по другую сторону.
— Вы не ведаете, о чём говорите, Ваша Милость, — процедил он.
— Правда? Всё так переменилось. Теперь вы не просто служите Таргариенам, но ещё и женились на одной из них. Памятуя ваше прошлое, это всё не может не настораживать.
— Ваши сомнения в искренности моих действий для меня не имеют значения. Рейнис знает, что я чувствую на самом деле.
— Ой ли? — издевательски поднял брови Джон.
Джейме раздражённо фыркнул.
— Не вижу смысла в оправданиях, тем более перед мальчишкой, который едва умел обращаться с мечом во время нашей первой встречи…
— Время не стоит на месте.
— Это точно. В любом случае, для меня самого всё происходящее стало откровением, — он слегка понизил голос, и Мунде пришлось сделать вид, что её заинтересовала колонна, чтобы подойти поближе. — Да, я убил Безумного короля, а спустя много лет накинул свой плащ на плечи его внучки. Как вы справедливо отметили, время не стоит на месте. Обстоятельства могут измениться.
Джон цокнул языком, выражая недоверие.
— Обстоятельства, может, и меняются, но в волшебные изменения человеческой натуры мне верится с трудом.
— Ну вы же верите в грамкинов, — язвительно заметил Джейме. — Восхождение на престол Рейнис стоило жизни моих родных. И я уже не знаю, что правильно, а что — нет.
— Ваше стремление в очередной раз ударить в спину своего правителя вызывает во мне отвращение.
Выплюнув последние слова, Джон развернулся на каблуках и стремительно зашагал к выходу из Тронного зала. Мунда проследила за ним взглядом и заметила мужчину, который встречал их у Красного замка. Кажется, его звали Киван Ланнистер. Похоже, всё это время он неотрывно и жадно следил за словесной перепалкой Джейме и Джона.
***
На закате весь честной народ собрался во дворе Красного замка, чтобы лицезреть обращение новой королевы с балкона. Джейме, как и весь Малый Совет, также находился внизу, поглядывая на балкон снизу-вверх с волнительным ожиданием. Простой люд толпился, толкался и шумно рассуждал о природе появления новой королевы. Кто-то даже считал, как краем уха услышал Джейме, что Рейнис, на самом деле, была привезённой из-за Узкого моря рабыней; кто-то — что она была тайной жрицей Р’глора и могла глотать пламя, как фокусники с приезжей ярмарки.
Но все разговоры смолкли, как только двери балкона открылись, и под алый свет закатного солнца ступила его прекрасная жена. Элинор (или как сейчас было принято к ней обращаться — Рейнис) выглядела, как всегда, чудесно: оливковая кожа, чёрные волосы, струящиеся по плечам, миндалевидные глаза, цвет которых даже издалека привлекал внимание. Народ заворожённо следил за каждым её движением, ловил каждое её слово.
— Меня зовут Рейнис Таргариен, — немного смущённо, но твёрдо начала королева. — Я — спасённая дочь Рейгара Таргариена и законная правительница Семи Королевств. — Народ возбуждённо зашептал, словно ветер пронёсся по кронам чардрев в королевской богороще. Рейнис продолжила говорить, и шум снова стих. — Для меня самой всё это было неожиданностью. Я узнала правду лишь несколько дней назад. Ваш прежний правитель погиб не от моей руки, но от трагической случайности, ставшей следствием действий его матери. Серсея Ланнистер лишила жизни многих невинных людей, включая моих названных брата и сестру — вашу прежнюю королеву Маргери, о чём я бесконечно сожалею и горюю. Почтим погибших минутой молчания.
В эту минуту было слышно лишь то, как жалобно завыла собака где-то в районе казарм. Похоже, народ благосклонно отнёсся к новой королеве и её истории. Многие до сих пор оставались верны Таргариенам, тщательно это скрывая, и Рейнис оказалась для них глотком свежего воздуха.
В своей речи она опорочила Серсею. «Можно ли опорочить память, сказав правду?» — рассеянно задумался Джейме. О Томмене упомянула вскользь, Маргери же выразила почтение. Чувствовалась железная направляющая рука Королевы Шипов. Джейме терзали сомнения, сможет ли она править, руководствуясь собственным мнением, или Тиреллы будут дёргать её за ниточки и вести свою игру.
Минута истекла, и королева Рейнис продолжила:
— Над нашим государством и над жизнью как таковой нависла нежданная угроза, — её голос звучал твёрже, чем в самом начале. Народ затаил дыхание, не зная, чего ожидать. — Белые Ходоки.
Джон Сноу удивлённо переглянулся со своей дикой девушкой. Если даже он не ожидал такого, то что было говорить о Малом Совете и жителях Королевской Гавани?
— Белые Ходоки, или Иные, миновали Стену, призванную защищать нас, живых людей. Перед лицом смертельной опасности я приняла решение действовать сообща и оказать всю посильную помощь королю Севера Джону Сноу.
— Похоже, Север теперь официально отдельное государство…
— Да, десница, Джон Сноу не может поверить собственной удаче.
Джейме понимающе переглянулся с Мейсом Тиреллом. Рядом с трудом скрывала своё возмущение Королева Шипов. Очевидно, Рейнис доказала, что не станет правительницей, которой управляют незримыми нитями кукловода.
Позже в Малом Чертоге развернулся торжественный пир в честь нового союза. В связи с недавними трагическими событиями было решено не устраивать пиршество с непомерным количеством гостей. Приглашать лордов с других королевств не стали, а обошлись местными придворными, свитой Джона Сноу (в полном составе и с возвращённым в доверительном жесте оружием) и приближёнными королевы Рейнис. Тем не менее, в Малом Чертоге собралось порядка двухсот гостей.
Едва избавившись от назойливой беседы с кормилицей леди Эрмесанды Хейфорд, сетующей на печальную судьбу овдовевшей трёхлетки, Джейме Ланнистер юркнул за дальнюю колонну у пузатого стола с вином. Когда начались неприкрытые намёки на возможность заключение нового брака с представителем его дома, Джейме почувствовал, как тошнота внутри него борется с раздражением, и понял, что если сейчас не сбежит, то лишит малышку Эрмесанду не только мужа, но и кормилицы. Он подумал, что, возможно, его кузену Тиреку повезло умереть прежде, чем он познал все прелести брака.
Мрачные мысли за полным бокалом вина прервало появление дяди Кивана. Он вышел из тени, сложив руки за спиной и насвистывая «Рейны из Кастамере», чем слегка напугал Джейме, который едва не расплескал своё вино на новый сюртук.
— Славный пир.
— Не то слово.
— Не подашь ли мне вина? Ещё одна минута трезвости, и я кого-нибудь покалечу.
Джейме хмыкнул, разделяя настроение дяди. Налив в свободный бокал дорнийского красного, он протянул его Кивану. Их пальцы соприкоснулись в моменте, и что-то прохладное скользнуло в ладонь Джейме.
— М-м, кислое, как я люблю, — протянул Киван, сделав глоток. — Хорошего вечера.
И он снова скрылся, растворившись в толпе. Лишь отдалённо послышался мотив злополучной песни, но и он исчез в гомоне голосов. Джейме украдкой раскрыл ладонь и тут же сжал кулак. Он успел увидеть прохладный предмет, оказавшийся фиалом, наполненным какой-то бесцветной жидкостью. Одного взгляда было достаточно, чтобы всё понять.
Его жена и новоиспечённый король Севера мило беседовали за общим столом. Рейнис улыбалась слишком часто. Слишком часто как бы невзначай касалась руки мальчишки, реагируя на его якобы забавные шутки. Возможно, Джейме преувеличивал, раздувая открывшуюся перед ним картину и дорисовывая к ней детали. Однако эта картина была выставлена напоказ не только по одну лишь его честь.
Казалось, подруга короля Севера растеряла весь аппетит и какое-то бы ни было настроение. Мунда не ела, не пила, не веселилась с остальными северянами. Она выглядела отчуждённой и угрюмой и всё время слонялась неподалёку от выхода из Малого Чертога. Будто не могла дождаться возможности сбежать с этого праздника жизни.
Оттолкнувшись от колонны, словно заставляя себя идти против воли, Джейме вернулся за стол к жене. Его место было по правую руку от Рейнис, а по левую — сидел Джон Сноу. Рейнис на мгновение отвлеклась, поприветствовав Джейме улыбкой и нежным касанием руки к его гладко выбритой щеке. А затем снова вернулась к увлечённой беседе с королём Севера.
— Ваши Милости хорошо проводят время?
— Лорд Киван.
Рейнис вымученно улыбнулась выросшему из толпы мужчине. Киван склонился в почтительном поклоне, переводя взгляд исподлобья с одной королевской особы на другую.
— Прекрасный вечер для заключения новых союзов, Ваша Милость. Понимаю, вы бы не хотели обсуждать военные стратегии именно сейчас, но…
— Почему же? — Рейнис немного устало склонила голову набок. — У вас есть какие-то мысли, которыми вы бы хотели поделиться именно сейчас, лорд Киван?
— Я бы тоже с радостью выслушал ваши идеи по борьбе с нашим общим врагом, — с улыбкой кивнул Джон.
Джейме скривился, неосознанно отключаясь от всех внешних звуков. Мимо проплыла служанка с бокалами на подносе и кувшином, полным вина.
— Дорогая, что у тебя там?
Девушка подпрыгнула от неожиданности, но тут же расцвела в улыбке, встретившись с добрым взглядом зелёных глаз.
— Арборское золотое, милорд!
— Беру весь кувшин.
Приняв из рук служанки вино, Джейме скосил взгляд налево. Рейнис и Джон продолжали сдержанную беседу с Киваном, который всячески отвлекал их внимание. Как и было оговорено после речи Рейнис. Он пришёл к Джейме, когда тот собирался на пир, и выложил все карты. Нужно было действовать сейчас или никогда.
Открыв под столом фиал с серебристой жидкостью, Джейме занёс руку над кувшином, делая вид, что тянется за утиной голенью.
— Как насчёт тоста, Ваша Милость? Дабы отметить этот дивный союз столицы и Севера.
— Чудесная мысль, — согласилась Рейнис.
Приняв из рук услужливого Джейме два бокала, королева передала один Джону Сноу как очередное признание равенства. Джон с улыбкой и лёгким поклоном принял его.
— Прошу внимания, королева Рейнис Таргариен будет говорить тост! — возвестил Киван, всплеснув свободной от бокала рукой.
В Малом Чертоге повисла тишина. Все лица были обращены на главный стол. Рейнис и Джон поднялись со своих мест. Джейме едва сам не поднялся следом, усилием воли удерживая себя на стуле. Ему было положено глядеть на свою супругу снизу вверх.
— Многословие излишне: я и так сказала достаточно во время своей речи. Однако не будет лишним вновь отметить, как мы рады иметь в союзниках гордый Север!
— Вместе мы — сила! — согласился Джон, высоко поднимая свой бокал. — Давайте же выпьем за наш союз.
Король и королева с улыбками подняли бокалы перед лицом Кивана Ланнистера. Торжество на его лице медленно смывалось вместе с вином, которое Рейнис и Джон с непроницаемым видом выливали на праздничный стол. Когда последние капли разбились о поверхность, Киван будто пришёл в себя, ошарашенно взглянув на спокойного Джейме, и снова перевёл взгляд на правителей. Кто-то из придворных дам ахнул, начались перешёптывания, угрожающие разрастись в полноценный гомон, но голос Джона Сноу заставил всех снова затихнуть.
— Лорд Киван, мы с самого начала знали о ваших кознях. Вы плели заговор против королевы Рейнис с момента нашего приезда в Королевскую Гавань. А возможно, и ещё раньше. Мы с вашим племянником Джейме, — Джон отсалютовал ему пустым бокалом, — предупредили королеву. Было принято решение спровоцировать вас на дальнейшие действия.
Окончательно потеряв самообладание, Киван взвизгнул, как раненый поросёнок, бросился бежать, поскальзываясь на разлитом вине, и врезался носом в мягкую девичью грудь. Оказывается, Мунда весь вечер бродила у выхода из зала не просто так. Её задачей было предотвратить побег заговорщика. Последние несколько минут она стояла в двух шагах за его спиной и ждала своего часа.
— Куда-то торопитесь, советник?
Киван побледнел от одного лишь взгляда, брошенного на задавшую, казалось бы, невинный вопрос девушку.
— Исчезни, дикарка! — каркнул мужчина и снова предпринял попытку удрать.
Не прилагая особых усилий, Мунда занесла ногу в воздух и пнула лорда Кивана в живот — да так, что тот рухнул на пол в лужу вина как сырой мешок жита. Схватив его обеими руками за шкирку, Мунда подняла Кивана на ноги и развернула лицом к правителям. Прибитый Киван не проявлял особого интереса к дальнейшей беседе, но выбора у него не было.
— Пришлось сделать вид, что твои слова возымели на меня хоть какое-то действие, — лениво протянул Джейме, при этом с интересом рассматривая уткнувшего взгляд в пол дядю. — Нужно было подтолкнуть тебя, чтобы ты показал свою истинную сущность. — Киван зло зыркнул на племянника, но смолчал. — Чтобы народ увидел, что королева Рейнис не пытается избавиться от последних представителей рода Ланнистеров. Ты сам подтолкнул Её Милость вынести приговор.
— И я его выношу. Лорд Киван Ланнистер, за предательство короны и покушение на убийство сразу двух монархов вы приговариваетесь к смертной казни на месте.
Джейме едва слышно заметил с кривой ухмылкой:
— Похоже, цареубийство у нас в крови.
— Предатель! — яростно выплюнул Киван, не отрывая от племянника взгляда. — Тайвин переворачивается в гробу, наблюдая за твоими злодеяниями из пекла!
Джейме не удостоил его ответа.
— Король Джон, — официально обратилась к Джону Рейнис, — окажете честь?
— С радостью выполню свой долг во имя нашего союза, королева Рейнис.
Ладошка Рейнис скользнула в руку Джейме, и он с нежностью провёл большим пальцем по мягкой коже. Она держалась очень стойко, крепко сжав губы, но не отводя взгляда фиалковых глаз. Он же предпочёл смотреть в момент, когда Джон заносил меч над головой Кивана Ланнистера, на лицо своей прекрасной супруги, которая вынесла приговор. Джейме никогда не был так уверен в том, что поступает правильно, — лишь дважды в своей жизни. Он был уверен, вонзая клинок в спину Безумного короля — ради семьи и государства. Он был уверен и сейчас, обрекая Кивана на смерть — ради семьи и государства. Теперь государство и есть его семья.
Предательство было наказано одним движением Длинного Когтя. Валирийская сталь плавно вошла в плоть, отделив голову от плеч. Голова укатилась под стол, а тело Кивана Ланнистера рухнуло под ноги Мунды. Но Мунда смотрела лишь на тяжело дышащего Джона Сноу. Она знала, что всё это было для него нелегко. В два шага сократив расстояние между собой и мужчиной, которого она любила, Мунда обвила руками его шею в объятиях, полных поддержки. Король Севера с облегчением выдохнул в её губы и поцеловал на глазах у всего Малого Чертога.