Глава. 1 Охота на рябчиков.
Умей охотиться, умей и о дичи заботиться.
Охотничья поговорка.
Осень 1978 года выдалась в округе колхоза «Вперёд к коммунизму», погожая. Листья быстро желтели. Суровая тайга, ещё недавно полная жизни и летней свежести, теперь алела багряными тонами наступившей осени. Едва приметные льняные кудельки полевых трав стали жухнуть, рыжие, высохшие полоски нескошенных луговин придавали сентябрьскому пейзажу грустный, нежный и чисто сибирский оттенок. Тихие, словно отгоревшие в розовом пламени утренние облака на востоке...
На порыжевшей, поникшей траве тончайшими нитями поблескивала паутина. Уже поредевшие леса поражали глаз буйством красок: оранжевых, коричневато - охристых, бледно - оливковых...
И когда эта смесь цветов и оттенков вместе с бирюзовым простором неба отражалась в каком - нибудь таёжном озерке, то дух захватывало от такой щедрой красоты. В ту осень урожай на колхозных полях вызрел неслыханный. И погода стояла сухая и солнечная. День и ночь комбайны в поле, и машины с зерном нескончаемым потоком шли на весовую подтоварника.
Из Б-Улуйского райисполкома журналиста прислали, чтобы одновременно и за урожаем проследил и заметку в газету написал о лучших тружениках. Работали так, что иногда засыпали прямо в поле. Комбайны, словно корабли, плыли в бескрайнем янтарном поле. Управились в срок, да и погода не подкачала.
Таинственная принцесса Осень взяла от игривого и легкомысленного Лета в свои руки уставшую от постоянного буйства природу, одела её в золотые наряды, не забыв при этом после 20-х чисел сентября досконально промочить её долгими и сильными дождями. Жизнь сельчан шла своим чередом работа в поте лица.
За окном лил проливной, холодный дождь. Ветер стучал в окна сельчан, нагоняя скуку и тоску. Уже поздней осенью, когда с деревьев опадал золотой и багряный лист, многочисленные стаи и косяки пернатых возвращались на юг. С высокого ясного неба местные жители Александровки часто слышали их прощальные голоса. Через таёжные дебри, через огромные поля, через шумные города высоко в небе летели птицы.
На розовеющем востоке нарождалось солнце, и навстречу ему плыло по небу свежее, как зимнее утро, облачко. Александровка просыпалась медленно. Из труб высоко - высоко поднимались столбы мутного дыма. Лучи поднявшегося солнца серебрили округу, широкой полосой прижавшуюся к речушке Улуйке. Взошло солнце и стало потеплее.
Тревожный серый цвет рассвета, сменился в конце сентября оптимизмом ярких цветов осени. Внизу, как на громадном красочном полотне, развёрнутом природой вокруг колхоза «Вперёд к коммунизму», темнели зелёные хвойные леса, перемежающиеся вкраплениями золота березняков и коричнево - красных осинников.
В золотые осенние дни собирались к отлёту журавли с насиженных мест на болотистой местности – Камышевке. Готовясь в далёкий путь, они один за другим поднимались с болота, нещадно разорванное огромным количеством бочажин. И у этих крупных красавцев природы не обошлось без потерь. Накануне отлёта старый матёрый лис в тёмное время суток сумел скрытно пробраться сквозь посты пернатых, переплыв несколько коварных препятствий – бочажин и схватить молодую спящую журавушку.
Пока птицы подняли тревогу забрызганный болотной жижей лис смог выбраться с добычей на берег. Несмотря на то, что рыжего хищника знатно поклевали и потрепали пернатые преследователи он своего трофея так и не выпустил из цепких челюстей. Длинноногие красавцы покружили над родными местами и, собравшись в большие стаи во главе опытных вожаков, потянули в дальние тёплые страны.
Пролетая стройными косяками - клинами, над глухой сибирской деревушкой Александровкой они печально кричали прощальными голосами.
- Прощайте !.. Прощайте !.. - голосили с неба улетавшие журавли.
Местная ребятня не осталась в долгу, бурно махая им своими детскими ручонками.
- До свидания, до свидания, журавли ! До радостной встречи весною !
Над обширными полями колхоза «Вперёд к коммунизму» проносились стаи северных птиц, диких гусей, уток, журавлей, куликов. Появились стаи лебедей. Белые лебеди - властители неба, молча плыли в небесной синеве. В тяжёлых взмахах их крыльев чувствовалось - царственное величие. Они несли сибирской земле очередной трудовой день. Округа Александровки то и дело взрывалась шумом крыльев спугнутых глухарей.
Нахальный и вездесущий ветерок - босяк бесстыдно обнимал стволы деревьев и разноцветные листья, танцуя с ними таинственный осенний вальс Бостон. Такому напористому наглому партнёру невозможно было отказать во внимании. А кто отказывал, тот горько жалел. Их он безжалостно терзал, рвал и нёс в своих тесных объятиях по бесконечным сибирским просторам.
Поэтому листья, травы, кусты и деревья и всё сущее в природе не перечили великому господину, принимая его навязчивое внимание как должное. С высоты птичьего полёта осколками разбитого зеркала бликовали поверхности многочисленных озёр, тени верениц и клинов гусей с журавлями пересекали причудливо извивающуюся речушку Улуйку, направляясь на зимовку в южные страны.
Днём и ночью слышался крик пролетающих к югу на зимовку птиц. Однажды утро просто поразило охотника первым густым инеем на всех окружающих предметах. Ощущение такое, словно зима наступила. Все деревья такие нарядные. Незаметная вчера паутина, теперь бросалась в глаза своей кристаллической белизной.
Но стоило только подняться солнцу, как все наряды сначала превратились в росу, а затем и она постепенно высохла. Яркие спокойные звёзды стояли над осенней сибирской землёй, обещая назавтра ясное утро и погожий день. Все эти дни волглая, промозглая хмарь придавливала землю, наскакивал мелкий дождь, подгоняемый ветром.
Потускнели деревья, ещё не сбросившие остатки своих обносившихся разноцветных одежд. Почернели штакетники и крыши домов. Глухие заборы поселения стали походить на угрюмые неприступные крепости.
- Вот и осень пришла! – констатировала Никитина Зоя, глядя в окно.
На дворе, действительно, вступала в свои права золотая пора года – волшебная осень, а рябина напротив окна в саду веселила глаза хозяйки дома ярко красными гроздями поспевших ягод и пожелтевшими листьями. Осень погружалась в свою заповедную глубину, в глушь, за которой уже не могло быть ничего, кроме тишины и оцепенения в ожидании снега.
В Александровке в это время всегда перепахивали огороды, жгли картофельную ботву, так что густым дымом заволакивало всю округу и кострами пахло даже в домах. В золе, в рыхлой, шуршащей лаве прогоревших костров пекли картошку, разламывали обугленные коконы кожуры и с аппетитом ели белую крупяную мякоть, задыхаясь от горячего, пахучего, необыкновенно вкусного.
Просёлочные дороги в полях, которые убегали из Александровки в это время на четыре стороны исчезали, истончаясь на горизонте в прозрачные невидимые паутинки. В такую пору были уже не белыми, как летом, а чёрными от дождей и обильной росы, и они уже не пылили под копытами лошадей и под колёсами тракторов и не утомляли так сильно, как во время летней жары.
Афанасьево озеро, которое с весны до осени было плотно затянуто зелёной ряской и зарастало ярко - жёлтыми, как солнце перед закатом, кувшинками ближе осенью словно посвежело, освободившись от лишней растительности. Лишь густой многометровый камыш застыл у «Шкляевского» мостика, словно рослые гренадёры в парадном строе.
Продолжение следует …