Глава 2
Однажды Вика ехала в метро и давка была ужасная. Не продохнуть, не встать поудобней.
Она с трудом вытянула из сумки словарь музыкальных терминов и пыталась погрузиться в чтение, но со всех сторон напирали и было трудно абстрагироваться от толчеи набитого вагона и углубиться в написанное.
И тут случилось удивительное: молодой человек, сидящий на шестиместном вагонном диванчике сбоку от того крохотного места, где, держась за поручень, висла Вика, приподнялся со своего места и потянулся к ее руке.
Он мягко взял ее за переигранное и опять укутанное бинтом запястье и потянул к себе.
Не сразу сообразила сама Вика, не сразу сообразили и стоящие над сидящими, что Вику хотят усадить. И именно Вику, а не просто абы кого. Потому-то и потянулась к ней рука с намерением протащить через толпу и предоставить желанный отдых в толчее гремящего в тоннеле вагона.
Вика зарделась, так это было неожиданно и приятно и сразу села, чтобы не было лишних слов в ее адрес.
Было уже не до музыкальных терминов - она стала думать об экстравагантном поступке незнакомца, что именно ее выбрал среди прочих, чтобы уступить свое место.
Сам он остался стоять над ней и Вика видела сквозь полуопущенные к словарю ресницы его длинные ноги в светлых джинсах и очень ей было любопытно разглядеть его всего.
Потом народу поубавилось и рядом с ней освободилось место. Молодой человек сел, прижав бедро в светлых джинсах к ее колену.
Вика покраснела.
На «Ждановской» они вместе вышли из вагона, вместе - плечо к плечу спустились с платформы в подземный переход, а когда поднялись на поверхность и смешались с толпой у цветочного рынка, они уже успели познакомиться.
Так и получилось само собой, что Валера, приехавший навестить бывшего одноклассника, пошел провожать Вику.
По дороге рассказывал, что закончил институт, работает по специальности техником-наладчиком акустической аппаратуры в одном из НИИ. Не очень это интересно и ненадолго он там задержится, так как есть более интересные планы.
- А где живет твой однокашник? - спросила Вика Валеру, когда замаячил поворот к ее дому.
- А вон, во-он в том доме! - Валера показал на дом напротив.
- В шестнадцатом? Так это же совсем рядом! Рядом со мной! - обрадовалась Вика.
- Давай до подъезда доведу тебя, - предложил Валера. - А потом сразу к нему!
-Давай, веди! - разрешила Вика.
У подъезда постояли, поболтали о пустяках. Валера выпросил телефон, который не так давно был установлен в доме. Поднял глаза к небу, запоминая цифры. Потом, прощально ущипнув ее за локоть, отбыл к приятелю.
После этого не звонил неделю, а самой Вике некуда было звонить, ведь в ответ она не догадалась попросить телефон Валеры.
Звонок от попутчика в метро она уже и не ждала, когда вдруг на другом конце провода раздался его голос.
-Але, Вика? Это Валера. Привет!
-Кто? Какой Валера?
-Забыла, что ли? Привет, говорю!
- А-а…Ну, привет. Ты так надолго пропал, что, разумеется, не вспомнить сразу!
- Давай, вспоминай. Никуда я не пропал. Я через час подойду к твоему подъезду, не против?
- Ты у товарища, что ли?
-Ну…да.
-Хорошо, подходи.
Вика вернулась к пианино, взяла задумчиво несколько аккордов, но настроения играть уже не было и она опустила на клавиши тяжелую крышку.
-Слышь, герл, ты прямо такая красуля, что я волнуюсь идти рядом!
- Ну, так не иди рядом, подальше отойди. Со страхолюдиной проще, что ли? И можешь делать вид, что вообще идешь отдельно. Мы, кстати, куда идем?
- Не знаю, куда тут у вас можно пойти?
- А тебе друг не сказал, куда тут можно пойти? Ты здесь редко бываешь, что ли?
- Честно? Я здесь второй раз.
-Это как?
-Да нет тут у меня никого! Это я в метро, когда ехали, решил за тобой пойти.
-Зачем? А друг как же?
-Понравилась, вот зачем! А друга у меня тут никогда и не было! У меня все друзья в Люберцах. Я и сам оттуда.
- Из Люберец?
-Ну да.
-Ты, может, и про институт наврал, и про работу, как про друга?
-Не-не-не, не наврал! Еще подумаешь, что я вру на каждом шагу! Ну, понравилась девчонка, ну, взял и пошел за ней! Что такого? А скажи я сразу, могла бы и телефон не дать…Кто вас разберет?
- Кого?
-Вас, девчонок! А почему бы и не проводить, время есть, вечер свободный!
-Чего тогда врал, что к другу приехал? Сразу бы так и сказал, вечер, мол, свободный, давай, сходим куда-нибудь, погуляем?
-Я мальчик большой, мне гулять неинтересно!
-А что тебе интересно?
-Домой меня пригласи, я в гости люблю ходить на кофе там или, скажем, на чай…Шоколадку тебе куплю большую, вкусную! Ты какой шоколад любишь?
-У меня мать строгая. И не думай.
-Что, все так печально? А подружки у тебя есть, к которым пойти можно в гости?
-Э…со мной или без?
-Зачем без? С тобой, разумеется!
- А там что, у подружки?
- Ну-у, там может быть все, что захочешь! Не факт, что и там мать строгая!
-А ты, значит, строгих не уважаешь? Валер, у тебя столько условий, не знаю, как и быть! С красивой рядом тебе идти тяжко, кстати, не понимаю, почему? Ну да ладно, проехали! Домой тебя пригласи! К подругам тебя отведи! Еще чего-нибудь?
-Да ладно тебе, чего ты обижаешься? Давай просто погуляем! Могу и без чая. Обойдусь, если что!
Насчет гостей последние пару лет Вика напрягалась.
С тех пор, как ушел отец, в доме все потихонечку, пока незаметно для глаза, ветшало и приходило в негодность.
На ремонты у матери никогда не хватало времени, сил и возможностей.
Если в доме что-либо капитально ломалось, ждали прихода очередного гостя мужеского пола, чтобы он повесил обвалившийся карниз или поменял елочку в кухонном кране. Гость вешал карниз и менял елочку. После чего, как правило, пропадал.
Вика предпочитала с подругами встречаться на улице, а мальчикам в квартиру вход вообще был заказан.
Лишь для одного из них - Мити Литвинова, было раз и навсегда сделано исключение.
Митя тоже был из учеников педагога по музыке, только учился он для общего развития и повышения культурного уровня, как сам он говорил Вике. Мол, когда-нибудь да пригодится! Ему не требовалось на всю жизнь связывать себя с музыкой, он, в будущем явный технарь, искал гармонии между музыкой и математикой.
Он приходил перед Викой, а уж после Мити была ее очередь.
Весь тот час, что музыкантша Валентина Васильевна с ней занималась, Митя околачивался у подъезда и ждал, когда появится Вика.
Если же было холодно, ждал прямо в подъезде, сев на папку с нотами и читая Юлиана Семенова.
Только вот не похож он был на нового знакомца Валеру. Не было у него модных вытертых штанов, не было дубленой безрукавки на меху, расшитой гуцульскими узорами, не было длинных блондинистых волос и усов.
Зато он покладисто провожал ее до подъезда и перед ним не было и не могло быть стеснения по поводу капающего крана или рассохшегося паркета в коридоре.
Уже полгода он провожал Вику до квартиры; если мать была дома и, выглянув в коридор на дочь и ее спутника, на ходу приглашала зайти, Митя покладисто соглашался, снимал ботинки в прихожей и ждал, куда позовут пройти - в комнату или на кухню.
На кухне все было гораздо проще, кухня есть кухня; там не надо было выдумывать занятие и Вика чаще всего звала Митю именно туда.
Митя послушно мыл руки, послушно опускался на табурет, послушно отвечал на вопросы матери, вышедшей к ним на кухню.
Для них открывалось варенье, раскладывалось по розеткам, для них извлекался из хлебницы белый батон и масленка с маслом и они сидели, глядя на густеющую синеву вечера за окном и болтали-болтали-болтали…
Вика рассказывала про свой класс, Митя про свой.
И, когда чай оказывался выпитым и возникала пауза в разговоре, Митя никогда не спешил уходить.
Переходили в комнату. Мать говорила: - Вика, давай, играй, что Валентина Васильевна задала! Пока по горячим следам все это помнится!
Это была фраза, которую Вика понимала безошибочно: мол, садись за инструмент, твой товарищ сообразит, что ему пора уходить и откланяется.
Но Митя не желал этого соображать.
Он садился в угол дивана и смотрел Вике в спину, как она раскрывает ноты, листает дневник с письменными комментариями музыкантши, вскидывает руки над клавишами.
Вот на эти-то руки, извечно замотанными бинтами он и глядел неподвижно, смаргивая лишь изредка.
Наверно, именно он являлся молчаливым мотиватором Викиного трудолюбия, ведь, если бы она не знала, что он неотрывно смотрит на ее усилия, она бы гораздо раньше опускала крышку фортепиано.
Настал момент, когда Вике стало очевидно, что Митя в нее влюблен. Со всеми вытекающими.
Только вот она не представляла себе, как можно целоваться с Митей. Ведь у него вечно то лихорадка на губах, то прыщи на носу.
Да еще это дурацкое, вышедшее из моды имя - Митя! Какое-то провинциальное, мещанское! Кто только дал ему это горе-имя?
Когда Вика заметила первую Митину робкую попытку приблизить свои губы к ее виску, она написала в своем дневнике: - Ну, вот - этого мне только не доставало! Сегодня он попытался меня поцеловать, а мне пришлось сделать вид, что я этого не заметила и не поняла. Ну, как я могу целоваться с человеком, который мне совсем не нравится?
Нет, я понимаю, конечно, что он хороший парень, что он умница, что он каждый день ждет в подъезде, когда я закончу терзать своего Черни!
Мне кажется, что Митька - просто внук этого самого Черни! Вот, ей-богу, они похожи: оба зануды! Один зануда двадцать лет писал этюды для беглости пальцев, другой зануда ходит рядом целый год и молчит! Это же кого хочешь выведет из терпения!
Взял бы и сказал прямо: -Виктория Валерьевна, люблю вас, просто мочи нет и жить без вас не могу!- Иначе чем же объяснить эти молчаливые провожания и бдения на прокуренной лестнице? Хотя, с другой стороны -что мне, жалко, что ли? Ходит и пусть ходит!
А ведь, небось, весь подъезд думает, что Митька - мой парень. Впрочем, мне нет дела до того, что думает обо мне весь подъезд! Кто они мне? Абсолютно чужие люди!
Мне порой кажется, что и с матерью мы - чужие люди. Вот с отцом было по-другому. Что тогда, что сейчас.
Интересно, если бы у него родилась другая дочка, он бы любил ее так же крепко? И тоже бы купил ей пианино и каждый год возил летом к морю?
Не хочу так! Не хочу никаких других девочек! Хочу быть единственной! На все времена. Имею право! А Митька… Ладно, пусть он, все же, будет, Митька...
Каким мог быть Митин поцелуй, Вике так и не удалось узнать.
Потому что ей хотелось самой регулировать этот процесс. И для этого вполне сгодился друг детства Пашка.
Вика прекрасно помнила, как они с Пашкой, пятилетние, озорные, неусидчивые, бегали по парку.
Парк был сквозной от упавших осенних листьев и под ногами шуршало столько золота, что они тут же вообразили, будто это их богатство и черпали листву руками, обсыпая друг друга, заталкивая в карманы и называя листья денежками.
Две мамы, молодые, нарядные, сидели на зеленой скамейке парка и держали расшалившихся детей в поле зрения, ведя параллельно свою беседу.
А потом, после швыряния листьев друг в друга, Вика и Пашка вдруг поссорились.
Она предложила интересную игру - в семью.
-Давай, - сказала она, - мы будем муж и жена! Я буду готовить обед, вот тут, на лавочке, а ты приходи с работы и я тебя буду кормить обедом!
-Давай! - согласился Пашка.
Вика зачерпнула листьев с земли, положила на колени севшему на скамейку Пашке и сказала: - Вот тебе суп. Вкусный. Ешь!
Пашка посмотрел на свои колени и сказал: -Не хочу суп! Хочу сардельку и жареную картошку!
-У меня только суп! - сказала Вика. - Немедленно ешь суп! Всем мужьям положено есть суп! Мужьев, которые не едят суп, не бывает!
Пашка скинул «суп» с колен и встал.
-Не хочешь суп? - смягчилась Вика. - Ладно! Тогда спать ложись. Утро вечера мудренее!
И попыталась уложить Пашку на скамейку. Пашка замотал лобастой башкой, не желая ложиться спать и совсем не хотел понимать, что утро вечера мудренее.
-Я тебя побью, если не ляжешь спать! - пригрозила Вика.
Пашка отбежал в сторону, Вика, кипя праведным гневом, погналась за ним. Тогда он на бегу толкнул ее в лужу. Вика упала на коленки, которые тут же промокли.
Вика, опираясь на руки, поднялась из лужи и заплакала. Она стояла, не соображая, что от лужи надо хотя бы отойти подальше и плакала в голос, понимая, что ее «семейная жизнь» не сложилась и она не хочет больше, чтобы Пашка был ее мужем.
Услыхав ее плач, обе мамы спорхнули со скамейки, бросились спасать положение и Вика осталась удовлетворена тем, что Пашка был жестко наказан, тут же отлуплен по заднице и уволочен домой за невыполнение обязанностей мужа.
Такие ссоры на прогулках были частым делом. Только прогулки от этого не становились хуже.
Это Вика уже сейчас понимала, вспоминая дошкольное детство и поэтому однажды сняла трубку и позвонила другу детства Пашке, с которым не виделись более десяти лет. Даже невзирая на свое правило - мальчиков в дом не пускать.
Хотя одна встреча между детством и взрослостью, все же была.
Они с матерью получили приглашение на день рожденья к Пашке.
На дворе стоял март.
Пашка коротал весенние каникулы на даче в Некрасовке.
Мать повезла Вику на Пашкин день рожденья и случилось это вскоре после ухода отца из семьи.
Наверно, потому Вика и не помнила толком эту встречу.
Им с Пашкой было по тринадцать лет и единственное, что осталось в памяти у Вики из этой именинной поездки, что везли они в подарок сетку и ракетки для настольного пинг-понга.
День стоял холодный, снег таял, обнажая черноту земли. Электричка была тряская и с исцарапанными сиденьями.
Да вдобавок, когда приехали, оказалось, что Пашка на полголовы ниже Вики и это совсем испортило праздник.
Кроме слов «привет» и «поздравляю» имениннику в тот день больше ничего не было сказано.
Да он толком и не сидел за столом, тут же стал играть в пинг-понг с дачным приятелем, тоже званым к именинному столу.
А Вика тяготилась беседой женщин и неимоверно скучала.
И недоумевала, как это она, такая умница и красавица, могла играть в семью с Пашкой! А с другой стороны - ну что возьмешь с несмышленых дошколят?
Теперь же, мигом откликнувшись на ее звонок и приглашение приехать, Пашка стоял на пороге и загораживал плечистой спиной свет в подъезде. Он был гораздо здоровее тонкого в кости Мити.
Росту в нем было метр восемьдесят пять, никак не меньше.
Собачонка - пинчерок по имени Кукла, увидев такого исполина на пороге, завиляла хвостом, тявкнула разок и плюхнулась перед гостем на спину, объявив тем самым полнейшую капитуляцию.
Пашка шагнул в квартиру и нагнувшись над Куклой, почесал ее пятнистое голое брюшко, сказав: - Здорово, козявка! Не бойся, солдат ребенка не обидит!
После чего он стиснул Вику за плечи с двух сторон и, не дожидаясь приглашения, скинул обувь и протопал в комнату: -Давай, подруга, показывай, как поживаешь! Сто лет тебя не видал!
-Не сюда, - сказала Вика и по привычке потащила гостя на кухню. - Сейчас чайник поставлю!
-А я вина привез! - басом объявил шестнадцатилетний друг детства.
-Ладно, - решила Вика, - давай свое вино! У меня к нему есть шоколадка «Люкс»!
Пашка поковырял ножом красный пластик бутылочного горлышка и сказал деловито: - Сумку возьми на полу в коридоре. Там яблоки с дачи.
-Хорошо, - кивнула Вика. - Пригодятся!
Вот тогда-то, после вина, которое закусывалось шоколадом и одним на двоих яблоком и случился поцелуй.
Вика, которую находчивый Пашка усадил на свои жесткие колени, помотала головой и рассмеялась.
-Что-то не так? -забеспокоился друг детства.
-Да я вспомнила просто кое-что…
-Что это ты вспомнила? Как я тебя в лужу пихнул?
-Нет, хуже гораздо. Даже сказать стыдно!
-Тогда надо срочно допить вино! Сразу станет не стыдно! Готов выслушать любую глупость.
Вика, приложив усилие и высвобождаясь из крепких рук, слезла с колен и села напротив. Взяла свой стакан, посмотрела на розовость, болтающуюся в стакане. Отпила глоток.
-Ну, говори, чего ты? - торопил Пашка.
-Я вспомнила, как в прошлом году мы с ребятами вечером, после огонька, который был посвящен сразу и двадцать третьему февраля, и восьмому марта, закрылись в классе и напились.
- Только-то? Что особенного? Святое!
-Просто мне тогда казалось, что я веду себя абсолютно нормально, а, придя домой, я уронила на пол чайник и весь пол водой залила. Меня мать так отругала! Я была совершенно пьяная, понимаешь?
-Поэтому чайник уронила?
- Ну да! Не удержала в руках, он - бух! И на пол. Конфуз!
- А сейчас чего вдруг вспомнила?
- Вино же пьем!
-Ну, с этого ты вряд ли чайник уронишь. А там, небось, портвейн был?
- А я почем знаю?
- Ладно, не парься! Ты ж дома! Уберем - и ладно.
-Э...чего уберем?
-То, что на пол опрокинем! Ну, если вдруг…
-Нет уж, благодарю покорно, но этого больше не повторится!
-Не зарекайся, подруга!
Снова поцеловались.
- Ну, - засопротивлялась Вика, когда за окном засинели сумерки. -Хватит уже!
- Да не бойся ты, солдат ребенка не обидит!
-А чего ты, как попугай повторяешь, солдат да солдат?
Пашка усмехнулся, ссадил Вику с колен и с сожалением взялся за бутылку, в которой к тому моменту ничегошеньки не осталось.
Вика получила возможность сесть напротив и уже без стеснения разглядывать Пашку, ставшего вполне презентабельным молодым человеком.
Перелила в его пустой стакан то, что не допила сама.
-Да мать же с отцом в разводе давно!» - сообщил он, словно сделал открытие сам для себя. Затем одним глотком допил Викино вино.
-Мои тоже, - кивнула Вика. - Что из того?
-Ну, моя-то отчудила! Полгода назад замуж выскочила за военного!
-Ну? Во, дела! Мы не знали! И что теперь?
- Он в военкомате служит. Хочет из меня преемника воспитать. Так и говорит: -Преемственность поколений - долг мужчины!
- А ты? Ты ж ему не сын! Какая еще преемственность?
-А что -я? Мать тоже с ним в одну дудку! Мешаю я им.
- Почему мешаешь?
- Места занимаю слишком много. Потому меня в военное училище после десятого! С полным пансионом, с казармой, значит…
-А если ты против? Что еще за училище?
- Да не против я! Все лучше, чем с ними, занудами! Он такой долдон, что лучше не спорить! И рука у него тяжелая…
-Че-го-о? Он тебя бил, что ли?
- Дал пару раз по шее поначалу. Я ответил, терпеть не стал. Словом, милая семейная война! Ну их на фиг! А то еще лучше есть вариант - после школы погулять лето, на даче отоспаться, а осенью в армию!
- Никто ж туда не хочет, а ты рвешься, как же так?
- Да все равно, хоть так, хоть этак, а придется… Лучше два года в армии оттрубить, чем училище, а потом минимум полжизни на плацу! Зато после армии будут льготы в институт пойти. В энергетический пойду! Буду, как льготник, поступать. Это стопроцентно. Я в армии от них хоть отдохну!
-Ой, Паш, ты такие ужасы рассказываешь! Как ты там живешь вообще? Вроде, мать у тебя неглупая женщина…Как же так?
- У них чувства, старуха, представляешь? Как мне сказано было вначале: -С твоим отцом мучилась, хоть напоследок пожить с нормальным мужиком!
-Кошмар! А ничего, что нормальный мужик сыну по шее? Я вот думаю, если б моя так же, я, наверное, из дома бы ушла!
- Ну, вот и расскажешь потом, если такое вдруг случится, ушла ты из дома или осталась, как миленькая!
В дверь позвонили.
Пашка с недоумением поглядел на Вику. Она всполошилась и стала в панике оглядывать кухню - куда пихнуть пустую бутылку.
-Это кто? - спросил Пашка. - Мать, что ли?
-Нет, не мать, - ответила Вика. - У нее вечерняя смена, она раньше девяти не вернется!
-Тогда чего паришься? Вдруг ерунда какая-нибудь: почтальон или картошку продают!
Вика открыла дверь. На пороге стоял противный Володька.
-Вечер добрый!- поздоровался Володька. - Могу войти?
-Добрый…- растерялась Вика, никак не ожидая увидеть его здесь и сейчас.- А мамы дома нет, она на работе!
-А я долг привез соседям, - сказал Володька, поводя плавным жестом руки в сторону соседской двери. - Так войти -то, все-таки, можно? Я ведь ехал из Бирюлева!
-Входите! - смутилась Вика, не зная, что делать дальше.
-Я, наверное, маму дождусь! - разрешил сам себе Володька и без приглашения снял ботинки, куртку и прошел в комнату.- Чаю мне не нальешь, а, Вика?
-Хорошо, пойду поставлю! - уныло пообещала Вика, идя на кухню.
-Это кто еще такой? - вполголоса спросил Пашка. Бутылку он успел куда-то припрятать.
-Это к матери! - без подробностей ответила Вика и покраснела от досады.
- Че, твоя тоже молодец, да? - приблизив губы к ее уху, спросил Пашка и слегка толкнул ее локтем в бок.
- Тише ты! - перешла на шепот Вика. - Что теперь делать с ним? Взял и приперся!
Кукла вертелась у Пашкиных ног и повиливала хвостиком.
-Вика, где ты там? - позвал из комнаты Володька.
- Сейчас! Чайник грею! - отозвалась Вика.
Затем Вика и Пашка услышали, как незваный гость открыл крышку пианино и взял несколько аккордов. Они переглянулись и прыснули.
-А чего он приперся, если мать на работе? - выдохнул Пашка в ухо Вике. Она поежилась от щекотки и засмеялась.
Звуки музыки прекратились и Володька мигом нарисовался в кухне.
При виде обнявшейся пары лицо его вытянулось.
-Батюшки, - присвистнул Володька. - Ты, оказывается, не одна?
-А вы бы хотели, чтоб она была одна? - дерзко ответил Пашка вопросом на вопрос.- Вам бы это больше понравилось?
-Вик, это кто? - спросил потрясенный до глубины души Володька.
-Я - ее парень. А вы кто?
-Ви-ка-а! - протянул Володька, садясь к столу. - А чего твой парень мне, взрослому человеку, хамит?
-Вам показалось, - ответил Пашка и поднял на руки жавшуюся к нему и поскуливающую Куклу.
-А мама знает? - спросил Володька, переводя подозрительный взгляд с одного на другого.
-Что знает?
- Про твоих гостей?
-Про то, что вы здесь - точно нет!- ответила Вика холодно. - Чай согрелся. Наливать?
-Давай! - нараспев разрешил Володька.- Вы со мной?
-Не, мы уже! - сказал Пашка, в упор глядя на присевшего к кухонному столу Володьку.
-А я уж почувствовал! - ответил тот хорошо поставленным голосом и раздул ноздри, намекая на аромат выпитого ребятами вина.- А впрочем, давайте знакомиться, молодежь! Я - Владимир Побегаев.
Повисла пауза. Володька явно ждал, что его начнут узнавать и просить автограф. Вике совсем не улыбалось, чтобы разговор завертелся вокруг Володьки.
Но Пашка оказался молодцом. Он в упор не узнавал Володьку.
-А я - Павел Попрыгаев! - ответил он невозмутимо. Вика не выдержала, подавила смешок.
-Это что, у молодежи нынче шутки такие?- Володька был явно уязвлен.
-Я просто представился! - смиренно ответил Пашка и скорчил физиономию святоши. Он очень нравился Вике в этот момент.
-Как угодно! - буркнул Володька и, забрав со стола чашку, отбыл в комнату.
Вика и Пашка посмотрели друг на друга и беззвучно захохотали. Счастливая Кукла облизала Пашке лицо.
Из комнаты снова раздались звуки пианино. Володька нервно брал одни и те же аккорды.
-Чего он заладил одно и то же? - спросил Пашка Вику.
Они стояли у кухонного окна и смотрели во двор, золотой от листвы сентябрьских берез.
- А кто его знает? Похоже, не умеет больше ничего! Он, вообще, любит с ходу произвести впечатление. Сейчас, глядишь и за гитару возьмется!
- А кто у вас вообще на пианино играет?
-Это мое пианино. Я играю.
- Сыграла бы, а?
- Не хочу туда идти. Давай здесь останемся! Здорово ты его с фамилией умыл! Вечно задается!
- А он кто?
- Актер он. В Театре Киноактера играет.
- А разве есть такой театр?
-Есть. В нем работают актеры с киношным образованием. Когда у них простой и они не снимаются, у них есть репертуар в театре.
-А, понятно.
Словно угадав Викины мысли, Володька со звоном снял с гвоздя на стене гитару и запел «Утро туманное».
-Ой, держите меня, - прошептал Пашка. - И часто у вас такие концерты?
-Бывают! - вздохнула с сожалением Вика.
-Наплюй. Пусть себе разоряется!
-Да мне все равно! Просто могли бы выйти, с собакой погулять, а тут сиди теперь, карауль его!
-Так, пошли! Пусть один посидит! Он же не к тебе приехал!
- Вот и странно, чего он тут…
-А я к тебе приехал! Сто лет не виделись. Пошли, правда, на улицу!
- Не, ну куда мы пойдем? Это неприлично - взять и уйти!
-А с другой стороны я б не хотел твоей матери дождаться!
-Ну ты ж меня не оставишь одну…с этим? Мать-то не раньше девяти придет.
- Да не оставлю, солдат ребенка…Тьфу ты! Ладно. Сидеть будем, ждать все вместе…Давай, действительно, чаю теперь!
Вика снова зажгла газ под чайником и задумчиво уставилась на голубой венчик огненного цветка.
Пашка подошел сзади, приобнял и стояли теперь вдвоем.
Звуки песни стали невнятными, затем прекратились.
Потом ребята услышали возню в коридоре и хлопок входной двери.
Поглядев друг на друга и чуточку помедлив, соображая, что бы это могло быть, они вдвоем направились в комнату.
Пианино стояло открытым, гитара, снятая с гвоздя, лежала, брошенная в углу дивана. Володьки не было.
-Ушел!- с удовлетворением сказал Пашка, усаживаясь с ногами на диван и беря гитару. Он стал внимательно разглядывать ее устройство, щипать струны и подносить звенящую гитару к уху, слушая, как резонирует звук.
-Давай, сыграй! - потребовал он у Вики.
Она села на вертящийся круглый табурет у пианино: - Черт, как получилось неловко! Теперь обида-а-а!
-Да плюнь ты на этого Залетаева! Ушел - и ладно! Чего б тут ему делать?
- Побегаева. И то правда. А чего ты вдруг ему сказал, что ты мой парень?
-А че ты со мной целовалась?
-Ха, так солдат же ребенка не обидит! Верно?
-Так точно! И потом, надо было тебя выручать, а то б этот тип допоздна сидел -то чаю дай, то еще чего-нибудь! Владимир Попрошаев, зараза!
Вика снова расхохоталась.
- Ну, сыграй чего-нибудь, покажи класс!
-Ладно. Чего сыграть? Штрауса или Шопена? Или из эстрады что-нибудь?
- Валяй Шопена! А потом другого, Страус который…
-Штраус, глупый!
- Не глупый, а милый! Вон, псина твоя сразу поняла, что я человек хороший и полюбила меня! За одно только непревзойденное чувство юмора!
-Что есть, то есть! Ты еще скромность забыл! Она тоже наличествует! Так играть или не играть?
-Играть, играть! Выступаева мы уже послушали, теперь ты давай! Шопена давай, Штрауса и из эстрады тоже…
Но, видно, возбуждение от разных неожиданных событий было слишком сильным, поразить Пашку игрой на фортепиано не получилось.
Пашка все время отвлекался, похохатывал, вспоминая выходку с Володькой, возился на диване с Куклой и вообще, веселился от души.
Потом сообща выгуливали Куклу и Вика провожала Пашку к остановке автобуса. Кукла скулила и прыгала на Пашку, требуя, чтоб взял на руки.
Пашка взял. Собачонка радостно облизала ему лицо. Он не возражал.
-Вон, вон твой автобус!- Вика заторопила Пашку, он спешно спустил Куклу с рук и потянулся было к Вике.
-Ну, нет, - сморщилась она. - Ты уже с собакой целовался от души!
-Да ладно тебе, подумаешь! - засмеялся Пашка.
-Перебьешься! - крикнула Вика и обеими руками пихнула Пашку к раскрывшимся дверям автобуса.
-Привет Забодаеву! - озорно крикнул он и взлетел по ступенькам в автобус.
Вот в тот самый вечер, после рассказа о неожиданном визите к ним домой Володьки, и случился тот разрушительный скандал с матерью, после которого Вика собрала чемодан, чтобы уйти из дома.
Мать долго бушевала, узнав, что в ее отсутствие был Володя, сидел, пил чай.
-Ты почему мне не позвонила на работу? Почему ничего не сказала, а? У тебя, что, мозгов нет? - кричала мать в раздражении, непонятном для Вики.
-А чего он взял да приехал? - огрызалась Вика. - Его кто звал, пока ты на работе? Лично я его не звала! Больно он тут нужен!
-Надо было его ко мне в поликлинику отправить! Нечего ему было в мое отсутствие в доме рассиживаться!
-Его никто не рассаживал! Он сам расселся и сказал: -Буду мать дожидаться!- И чаю затребовал!
- Прямо-таки затребовал!
Вика, благоразумно утаившая, что у нее гостил Пашка, крикнула: -Ты разберись с ним сама, ладно? А то, не дай я ему чаю, он бы за чаем к соседям поперся! С него станется! Он, видишь ли, из Бирюлева приехал, чтобы соседям долг отдать!
После этих слов мать совсем взбеленилась и наговорила Вике много несправедливо - обидных вещей.
Вика долго плакала у себя в комнате, сидела над раскрытым чемоданом, думая, куда же можно было бы податься из дома.
К отцу? У него другая жена. Вряд ли бы она обрадовалась появлению дочери: - Привет! Я у тебя поживу, ладно, папочка? А то у меня с матерью нелады! Твоя новая жена не будет против?