Вчера шёл дождь. И сегодня. Земля раскисла капитально, и Алексей возблагодарил богов за то, что их путь лежал по империи, а не где-нибудь в Скифии. Виа, строившаяся как раз с расчётом на такую погоду, позволяла коням и людям комфортно путешествовать по ровной и относительно сухой твёрдой поверхности не подстраиваясь под капризы стихий. Время сворачивать с дороги к владениям Ликиния придёт лишь завтра, а к тому моменту, переменчивая горная погода может измениться к лучшему.
Самое интересное, что колоссальные расходы на строительство сети прекрасных каменных дорог были оправданы с чисто экономической точки зрения. Несколько лет назад молодой новобранец Алексей, которого в наказание за опоздание из увольнительной направили на неделю надсмотрщиком над рабами, занимавшимися ремонтом дороги, поинтересовался у руководителя работ, зачем же тратится так много средств на строительство и поддержание дорог. Ответ старого мастера поразил юношу: огромные деньги тратятся, чтобы сберечь во много раз большие.
Для охраны границ империи от хищных варваров, постоянно совершающих набеги на богатые римские провинции нужно содержать большое количество войск. На жалование легионеров уходит, в иные годы, до трети доходов казны. Но это ничто в сравнении с деньгами, которые потребовались бы без сети дорог. Сейчас пехотинцы могут пройти по хорошей вие ускоренным маршем до 30, а то и 40 лиг за сутки. Эквиты , которых, как правило, вполне достаточно для отражения набегов, могут за то же время преодолеть до сотни. И это в любое время года! Строительство дорог позволило сократить армию, притом, что территория империи со времён начала строительства дорожной сети сильно увеличилась.
Раньше в армии был 31 легион численностью по 6000 человек каждый, а после строительства сети первоклассных работ легионов осталось всего 8. Потом, с ростом территории, число легионов вновь увеличилось до 28, но в нынешнем легионе всего 1000 бойцов.
Вот в той же Ульпиане, недавно ставшей столицей новообразованной провинции Дардания, в распоряжении наместника Ликаона имеется всего две алы лёгкой конницы, и этого вполне довольно, чтобы обеспечить безопасность в провинции и продержаться, в случае серьёзного набега, до подхода легионов из Фракии и Иллирии. Из ближайших лагерей подмога может подойти всего через неделю-две с учётом времени, которое затратит гонец на оповещение о вторжении. А что было бы без дорог? В той же Дардании пришлось бы держать как минимум легион, в то время как сейчас всего два легиона обеспечивают безопасность и Иллирии и Фракии.
Более того, сама дорога приносит дохода куда больше, чем расходов на её строительство и поддержание. Вот эта самая дорога, которую они сейчас ремонтируют – Виа Эгнация , соединяет два главных города империи Рим и Византий. Она построена четыреста лет назад, строительство её длилось 44 года, а протяжённость её составляет почти 400 лиг. Алексей конечно знает, что его родная Дардания специализируется на разведении породистых лошадей. А сколько лошадей нужно для того, чтобы перевозить грузы? Без сети дорог многие грузы, даже серебро с рудников в окрестностях того же Ульпиана, было бы дешевле везти морем, и лошадей потребовалось бы во много раз меньше. А гостиницы вдоль дороги? А торговля, которая больше не зависит от осенних и зимних штормов? Даже такие крупные города, как Салоники не имели бы шанса вырасти крупнее занюханной деревни если бы не Виа-Эгнация. И это только одна дорога, а сколько их в империи? Нет! Без сети первоклассных дорог империи не выжить!
Хмурое небо, сырой запах земли, пронизывающий до костей сквозь мокрую одежду горный ветер и низкие тучи, похожие на клубы дыма располагали к размышлениям. Постепенно мысли Алексея перескочили с воспоминаний о значении дороги на то, зачем же он сейчас по этой дороге ехал. Обе темы были связаны теснейшим образом. Сокращение непомерных государственных затрат на оборону, которые уже давно не позволяли государству нормально развиваться, шло не только за счёт строительства дорог.
Другой попыткой сократить расходы на армию была не слишком удачная попытка селить на границах империи «федератов» - условно дружественные варварские племена, которые за некоторую плату обязывались не пропускать через свою территорию племена враждебные. Несколько столетий подобной политики показали её крайне низкую эффективность: всё шло как надо ровно до тех пор, пока рядом с селением федератов размещались легионеры. Но как только римские солдаты покидали приграничье, бывшие союзники не только не мешали ордам варваров организовывать грабительские набеги, но и сами охотно к этим набегам присоединялись.
Развитием давней идеи с федератами стало решение об организации на севере Иллирии ряда небольших дружеских и целиком зависимых от империи княжеств. Формально, это были те же самые поселения федератов, но им уже не платились деньги за защиту границ. Всё благополучие этих квазигосударств зиждилось на торговле с империей и прямых подачек из Рима самостийным властителям. Подачки же вручались тому, кто доказал свою верность, вовремя сообщил о предательстве соседа, предотвратил набег, или поспособствовал раскрытию одного из многочисленных внутриимперских заговоров.
За время своего существования иллирические княжества показали гораздо большую полезность Риму по сравнению с «классическими» поселениями федератов, но терять над ними контроль было никак нельзя. Точный учёт, который вели римские чиновники, показал, что число разбойных нападений на участке Виа-Эгнации, проходящем через Иллирик, резко возросло, а благосостояние некоторых из «союзных» князей, напротив, весьма и весьма выросло совершенно волшебным образом. Разобраться в ситуации можно было только проведя тщательную разведку внутри княжеств, и недавно к этому представился чудесный повод.
Один из наиболее разбогатевших князьков сам обратился к наместнику Дардарии Ликаону с просьбой одолжить на время нескольких талантливых архитекторов, знакомых с каменным строительством. Правитель Ликиний решил построить величественный каменных храм в честь милостивых богов, даровавших князю удачу. Храм князь решил строить по собственному проекту, денег на начинание не жалел, но грамотных специалистов, способных воплотить великие идеи в камень не имел.
Не трудно догадаться, что Ликаон не отказал «доброму соседу» в его «скромной просьбе». Понимая, что архитекторы неизбежно привлекут к себе внимание, мудрый политик не стал слать под их видом шпионов. Архитекторы были самые настоящие: талантливые молодые братья-близнецы Флор и Лавр, несколько лет работавшие на рудниках, делом доказавшие свои таланты, и теперь трудившиеся на достройке величественного храма Геракла, начатого ещё при императоре Траяне, но брошенного из-за недостатка финансирования. Лучших кандидатов трудно было и придумать. Главным достоинством братьев в предстоящей миссии было то, что они являлись истовыми христианами, пытавшимися проповедовать даже перед Ликаоном! И это притом, что именно по приказу наместника в своё время были казнены учителя Флора и Лавра – Прокл и Максим.
Алексей, принимал участие в том походе против христиан, частью добычи которого стали юные Флор и Лавр. Император Диоклетиан разослал приказ о проведении гонений, и только что ставшему наместником новообразованной провинции Ликаону ничего не оставалось, как эти гонения организовать. Ликаон не был ярым противником христианства, не хотел подрывать благополучия своей провинции, во многом державшегося на труде тех самых христиан, и потому поступил мудро. Никаких массовых расправ и репрессий в Дардании он не позволил, зато организовал набег на «сопредельную» территорию Фракии, из состава которой и была выделена его провинция. Дабы оправдать грабительский, по сути, набег, Ликаон заручился несколькими письменными доносами крупных дардарийских купцов и землевладельцев, сообщавших, что на оставшихся в соседней провинции принадлежащих им землях имеются большие общины христиан.
В «карательную операцию» против христиан Ликаон отправил всего одну алу далматской конницы под началом своего комита Флавия Евгения. Алексей отлично помнил этот, первый его настоящий, поход. Формально они тогда искали христиан, и нескольких бедолаг, отказавшихся принести жертву богам, публично казнили. Запомнилось же не это. Юноше из обеспеченной семьи, отравившей среднего сына на престижную службу, Алексею запомнилась разительная разница между богатыми и бедными жителями Фракиии, которую он впервые увидел настолько явно и изнутри.
Если в городах и на виллах аристократии ауксиларии комита Евгения встречали богатые храмы с мраморными, серебряными и даже золотыми изваяниями богов, то простые землепашцы, как правило, не имели даже примитивных молелен. В их лачугах не всегда были даже самые дешёвые ларарии с деревянными и каменными статуэтками божеств. И горе было тому, у кого этих статуэток не оказывалось. Комит имел строжайший приказ – найти определённое количество христиан, и он не собирался от этого приказа отступать. Кто не мог откупиться от грозного комита, записывался в христиане и получал право принять мученическую смерть за Господа, о котором он, порой, даже и не слышал.
Но были среди замученных и настоящие христиане. Эти стойко переносили гобель, ибо знали, за что, и во имя Кого её принимают. Но то были простые грязные землепашцы. Главный же удар ауксиларии Евгения наносили вовсе не вслепую. С отрядом ехал доверенный клиент главного ульпианского магната Горонтия, которому принадлежали серебряные и медные копи по всей Фракии и Дакии. Помимо прочего, Горонтий носил звание трибуна, и имел весьма значительный вес как во Фракии, так и в Дардании, но повздорил с наместником Дакии и перебрался под крыло Ликаона. Имущество Горонтия, оставшееся в Дакии, было по решению суда конфисковано в пользу казны, и вельможа затаил на власти провинции злобу. Он то и «сдал» целое поселение христиан, расположенное на ранее принадлежавших ему землях.
Довольно большоё село стояло вдалеке от городов у реки Маргус , впадающей в Данубий . Здесь же, в горах, располагался один из рудников Горонтия, на котором и работали местные жители. Продукцию рудника вывозили по реке на принадлежащих Горонтию баржах, и всё было бы хорошо, если бы не одно но. О существовании посёлка и шахты «забыли» сообщить властям провинции. Само собой никаких налогов с добытого тут серебра Горонтий не платил. Собственно, христиан в посёлок и поселили именно потому, что они были крайне заинтересованы держать язык за зубами и не навлекать на поселение проверки постоянно устраивающих гонения официальных властей.
Управляли посёлком и шахтой два мастера-архитектора: братья Прокл и Максимилиан. Братья были квалифицированными инженерами-архитекторами, и, помимо развитой шахтной инфраструктуры, возвели в поселении христианский храм. На свою беду, мастера были посвящены слишком во многие неблаговидные тайны своего господина Горонтия, и на их счёт у Флавия-Евгения был чёткий приказ – братья должны принять мученический венец. Однако уничтожать всех квалифицированных рабочих, которых всегда не хватало, не стали. Попытавшихся оказать гонителям сопротивление жителей деревни предали смерти, но тем, кто работал на шахте, сохранили жизнь. В число пленников, уведённых с отрядом Флавия-Евгения в Ульпиану, вошли и ученики Прокла и Максимилиана: братья-близнецы Флор и Лавр.
Потом братья рассказывали, что ещё утром того дня, когда каратели вошли в село, их призвали к себе наставники и велели отправиться на шахту, поскольку тем, кто останется в посёлке, грозит неизбежная гибель. Они, якобы, просили остаться и принять мученичество, но Прокл с Максимианом были тверды: время Флора и Лавра ещё не пришло, им предстоит отправиться с гонителями, умягчить их сердца и привести некоторых к истинной вере. Алексей не слишком верил этому рассказу, видя в нём естественное стремление юношей оправдать своё малодушие и сохранить авторитет в среде братьев по вере, резонно спрашивавших, почему они живы и даже абсолютно целы, когда Прокл с Максимом приняли страшную смерть в мучениях.
Сперва, в жизни братьев мало что поменялось. Они работали на серебряных рудниках Горонтия под Ульпианой и жили в среде близких им с детства людей. Христианская община Ульпианы была, само собой, подпольной, но Ликаон предпочитал закрывать глаза на религиозные предпочтения полезных ему подданных, а христиане несомненно были полезны, поскольку усердно работали на шахтах, приносящих одними лишь налогами до трети доходов провинции. И никаких проблем с частыми в иных местах бунтами занятых на трудной работе в копях рабов.
Со временем братьев, доказавших талант архитекторов многочисленными улучшениями на шахтах, снизивших смертность горняков вдвое, стали приглашать для строительства городских зданий. В прошлом же году Ликаон и вовсе выкупил Флора с Лавром и назначил главными архитекторами на достройке заброшенного храма Геракла.
Случай, определивший судьбу близнецов, произошёл во время одной из прогулок Ликаона, решившего осмотреть, как идёт строительство. Обозреть стройку, а равно и весь город, правитель решил с вершины недостроенной башни, представлявшей собой центральное здание храма. Именно там тогда и работали братья-архитекторы. Вид с башни открывался величественный: город, окружённый могучими горами, простирался у ног Ликаона, а люди с высоты казались снующими туда и сюда муравьишками. С гор дул сильный ветер, и башня, казалось, содрогалась под его напором. Старые, потрескавшиеся от неистового летнего зноя и зимних ветров камни не внушали доверия. В щелях древней кладки завывал ветер, и наместник обратился к находившемуся рядом Лавру, спрашивая, прочна ли башня, пребывавшая в небрежении долгие годы.
Лавр поинтересовался, давно ли начато строительство, почему не окончено, и отчего храм находится в таком небрежении. В ответ Ликаон рассказал, что строительство храма Апполона было начато по повелению императора Траяна, и заброшено после его смерти, поскольку в бюджете небольшого городка Ульпиана просто не было средств на гигантскую стройку. Лишь теперь, когда Ульпиана стала центром новой провинции, строительство решено завершить, поскольку негоже на самом видном месте пусть региональной, но столицы, иметь развалины недостроенного храма. Единственно, он, Ликаон, решил посвятить данный храм не Апполону, а Гераклу, который должен укрепить его воинство против набегов диких варваров, которых, увы, так много стало в последние годы.
Лавр же, вместо разговора о прочности камней, решил, что обстановка располагает к проповеди, и поинтересовался, читал ли Ликаон древние еврейские книги о том, как данный народ исходил из Египта. Правитель вежливо ответил, что о евреях слышал, но книг об их исходе не читал. Тогда архитектор поведал неслыханную историю о том, как древние евреи сперва пришли в Египет, гонимые повсеместным неурожаем, вошли в доверие к местным властям, так что стали править в Египте как князья. Евреи разбогатели, умножились числом, и всячески притесняли египтян, относясь к ним как к людям третьего сорта.
Гнев коренного населения на пришельцев был столь велик, что восстание смело не только власть евреев, но и династию фараонов, приведшую к власти иноземцев. Со временем евреи оказались в положении ненавидимых и презираемых коренным населением рабов. Тогда пришельцы решились бежать из египетского рабства, но были настигнуты египетским войском и прижаты к морю. Тут бы и пришёл конец еврейскому народу, но был этот народ угоден Господу, а возглавлял его тогда великий маг Моисей, у которого был данный ему Господом волшебный посох, и с этим посохом Моисей превосходил всех магов египетских. И повелел Моисей морю замёрзнуть, и перешли евреи через море, как посуху, а под преследователями море вновь разверзлось, и погибла египетская армия.
Про прочность же храма Лавр сказал, что у умелых каменщиков прочным сделается любой камень, и скоро правитель увидит результат работы. Только неумелые оправдываются плохим качеством камня, и тем легче опознать этих обманщиков мудрому князю. Вообще же много прежние строители сделали неверно, оттого и нынешнее состояние храма плачевно, но всё можно исправить.
Наместник выслушал архитектора очень внимательно, ничего не возразил, а лишь отметил для себя, а потом и поделился наблюдением, что братья Флор и Лавр не только мастера-каменотёсы, но и весьма грамотные, знакомые с древними текстами люди. Более того, братья являются религиозными фанатиками, не боящимися проповедовать перед гонителем, по приказу которого погибли их учителя.
И верно, братья взялись за дело очень споро, и скоро укрепили центральную башню храма так, что она более не внушала ни малейших опасений. Работа архитекторов была почти окончена, и Ликаон размышлял, не вернуть ли их на копи, когда от князя Ликиния пришла просьба прислать ему парочку грамотных мастеров, которые взялись бы за строительство каменного храма по его собственному проекту.
Не воспользоваться такой возможностью провести разведку было бы глупо, а глупостью антипат Ликаон не отличался никогда. И у него имелись идеальные кандидаты на роль тех самых грамотных мастеров. Вызвав к себе Алексея, Ликаон пересказал ему случай на строительстве, дав характеристику мастерам: сочетание знаний, отваги, и слабоумия, связанного с верой в Распятого. Лучшего прикрытия для разведывательной миссии не найти. Мастера неизбежно начнут вести себя неадекватно, но мешать им не надо. Надо же, напротив, снабжать их деньгами для раздачи милостыни, и под прикрытием христианских сборищ маскировать встречи с агентурой, которая разузнает всё об источниках богатства князя Ликиния и его связях с разбойниками, промышляющими на Виа-Эгнация.