В мягком свете лампы бледно-восковое сияние текло с чистого, будто глянцевого лика солнечной нимфы из снов Родерика. Ни обезьяньих черт, ни серых мурашек, – золотое пьянящее тепло и хрупкая прелесть. Очарование – нежнейшая, таинственная материя… именно из нее сотканы сильфиды.
Ну да, сейчас она выбрала образ, перед которым не устоять. Как допустить, чтобы на станции остался хоть один трезвомыслящий!..
Илаури покачала головой, отзываясь на его смятение:
- Родерик, поверьте: не стоит относить меня к врагам.
- Друзья под масками не прячутся, - заартачился непокорный кандидат в соратники.
Девушка вскинула брови:
- Но маски – не моя идея! Я всего лишь воспользовалась установками вашего общества. В нем все притворяются! Вы сами, инспектор. Вы довольно долго играете роль циника и не желаете помнить, что маски имеют свойство прирастать.
Огорошенный, Родерик не нашелся, чем возразить, а Илаури продолжила: - Мне жаль, что в кругу знакомых отца я не могу изменить привычный облик - если бы ваши девушки умели читать мысли мужчин, они не стали бы так печься о внешней красоте.
- Наши девушки не боятся своей сексуальности, - воспротивился Родерик.
- Я говорю о девушках, не о самках, - легко отмахнулась Илаури. – Но давайте не будем спорить, это не принципиально. Мне важнее другое. Вы всерьез считаете фиурийцев дикарями? Фиурийцев? Которые, благодаря сверхчувственному восприятию, приобщены к космической мудрости? Которые способны работать с энергиями стихий и подчинять себе силы природы? Которые организуют пространство и способны влиять на ход событий в космосе?
- Впечатляющие заявления, - вяло сыронизировал Родерик. Еще вчера он жаждал подобной стычки мировоззрений, а сегодня оказался не готов. Дискуссия потребует концентрации всех духовных запасов, но… где их взять? Удачно использует девушка обличье! Кто осмелится грубить в это обнаженно-доверчивое лицо? Мужчина способен противостоять амазонке-феминистке, но нежной фее?.. С феями воины не сражаются. Безоговорочно сдаются в несокрушимо-беспомощный плен!
- Наши цивилизации разошлись давно, - со вздохом сказала Илаури. - Технократы выбрали внешний путь развития. Фиурийцы предпочли развивать внутренние возможности. Когда вы превозносите мощь своих машин, вы не представляете возможностей нашей психосферы…
Родерик молчал, а протест внутри волновался. Воздушное присутствие сильфиды притушило интерес к теме. Мысль была одна: окунуться в золотистое тепло ее очарования! Почему она решила, что под маской дурнушки добьется большего от тех, с кем встретится на Даруне? Наивная фиурийская логика! Неужели Илаури не знает, как велика сила красоты?
Девушка словно споткнулась: поняла, что он ее не слушает. Сердито отвела упавшую на глаза прядь. Волосы трогательного цыплячьего оттенка непослушны, слегка всклокочены. Воинственный, однако, цыпленок…
- Сила красоты в ее чистоте. Мне непонятно, почему она выступает у вас в качестве товара. Даже не продаваясь, обещает, дразнит, лжет…
А еще возвышает, окрыляет, превращает сердце в храм души, где возносится величественная музыка органа в торжественном парении созвучий и самых высоких чувств.
Илаури смешалась.
- Я думала, вы хотите знать о Фиурии…
Ну конечно, он хотел! Но вот есть цивилизация, а есть ее представитель. Как выбрать, кто достоин большего интереса? Илаури пригасила взгляд густыми ресницами, и Родерик понял, что она вновь сейчас пронижет его сопротивление, проникнет в мысли, туда, где не притворишься, не спрячешься…
Она услышала и смутилась. Подняла янтарные глаза. Вот он, контакт по-земному, – когда соприкасаются взгляды, а в сердце бьется щемящая нота…
- Простите, я не сразу догадалась, насколько неприятно вам вторжение в мысли – на Фиурии мы все открыты другу!
- Не похоже, - возразил Родерик. – Как бы вы – да без покровов таинственности?
- Нет никаких покровов. Вы сами не хотите нас слышать. Материалисты не готовы к нашим знаниям. Называют их шарлатанством, относят к безумию. Я открыта – читайте. Но вы не можете. А хотите я заброшу вам кусочек знания? Пошлю фрагмент своего мироощущения. Примете?
- Ну еще бы! Знание – всегда сила. Когда еще…
В голове его вспыхнуло чудо прекрасного утра. Души цветов и деревьев, как и души людей, - одна вселенская Душа. Человек - частица всеобщего потока. Мысли текут параллельными ручейками, прозрачные мысли. Где-то попал камушек – река обтекает его – разглаживает камень проблемы. Где-то затревожился малыш – потерял маму – отклик идет отовсюду, мама становится большой, общеласковой… В едином потоке невозможны дурные помыслы: река мудра, в ней нет капли лучше или хуже другой.
Сам он – часть глобального организма биосферы с телом человека. Он – дыхание цветка и мощь скалы. Он - босой корень дерева, что вбирает из земли сок ее любви, несет в крону, а потом простирает в счастливую бесконечность мира. В нем – рассвет! Время благости. И благодарности миру. За песню ранней птицы, за жемчужно-брызжущий холодок утренней росы, за вспышки радуг в каждой из капелек. За жаркий багрянец зари и тонкую грусть заката, за щемящую причастность ко всему, что составляет бытие. За небо и землю, за жизнь и красоту, за то, что объединяет восхитительную ширь в одном человеке и возносит его за пределы небес…
- Красивая картинка, - сказал Родерик после паузы. Чудный миг мелькнул кинокадром огромного явления. Высветилось сокровенное, спасительное, не забытое, но упрятанное глубоко в тайники души. – Только мало что проясняет, - из чистого упрямства добавил он.
- Но, Родерик, это не единственный кадр. Согласно вашему запросу можно брать из моего сознания любой ответ. Даже не из моего – из общего сознания Фиурии и шире – из Космоса. Наше сознание глобально, как ваш интернет, только больше, мудрее и чище… В нем невозможна ложь.
- Мой запрос довольно примитивен, - масштабы описываемого неправдоподобия Родерика отчего-то угнетали, и он постарался сбить волну величия. – Точнее, вопрос: зачем вы приходили в мои сны?
- Не в ваши. Или не намеренно в ваши. Я пыталась связаться с планетой. Вы же поняли уже: Даруна взывала о помощи.
Родерик вновь потерял дар речи.
- А ведь вы – эколог, мистер Лайт, - напомнила фиурийка, выудив из мешанины его мыслей ту, за которую ей было удобнее уцепиться. – И при этом не верите в то, что планета может быть живой?
- Планета жива разумом тех, кто ее населяет, - сказал Родерик.
- Хорошо, пусть будет по-вашему, - согласилась Илаури. – Нет нужды спорить о том, чей именно разум привлек внимание фиурийцев к проблеме Даруны. Но согласитесь, что сложившаяся ситуация требовала вмешательства.
- Хм. Интересно вы перевернули ситуацию. Вы кое-что запамятовали. С пафосом рассуждая о планете, вы забыли про своего красавчика Нормана, которого взяла в заложники ваша разнесчастная Даруна. Откуда такое равнодушие, мисс Скоффилд? Вы же летели сюда спасти жениха!
Девушка смутилась.
- Дело в том… да что там! Я не знакома я с Норманом! Мне пришлось обмануть отца! Иначе бы он не санкционировал эту экспедицию.
Родерик тупо молчал. Копилка сюрпризов солнечной сильфиды казалась бездонной. Непредсказуемость тоже должна иметь границы, иначе… Иначе сознание не выдержит!
- Не сердитесь. Нормана я придумала, потому что знала: пилот летит на Даруну. А моей целью было – помочь планете. Она давно взывала…
"Планетарная помощь! Фиурийцы – властители космоса! Сумасшествие!" - билось в голове. Но там же вспыхивал и восторг. Перед чем-то новым, неизведанным, во что верилось с трудом, но что так захватывало и уносило в ширь великого Знания. Мир величественной простоты с изумляющими оттенками бытия. Мир, творящий Красоту, естественную, как взгляд звезды…
Он встряхнулся.
- Вы превозносите этические принципы вашего общества, а как же быть с двойными стандартами? Говорите об искренности, а сами лжете! Или чистосердечия заслуживают только фиурийцы?
Тень набежала на лицо Илаури, удалось-таки ему пробить монолит безупречности постулатов хваленой цивилизации.
- Полагаете, я не думала об этом, инспектор? – тихо спросила она. – Очень сожалею, но двойные стандарты неизбежны, покуда существует разделение "свой-чужой", покуда мы не научимся принимать друг друга.
- Но так же нельзя! – закричал Родерик. – Если фиурийцы так мудры, что уподобили себя божествам, то как могли вы забыть о человечности? Пусть пути будут разными, но есть же что-то нас объединяющее!
Печаль плеснулась в ее глазах, не звездная, совсем человеческая. Захотелось вдруг каких-то действий. Вспомнились холодно-прекрасные звезды Дарунских гладиолусов. Ута предпочла им трогательную звенящую метелочку. На каждой из чешуек с текучими узорами – крошечный любопытный глазок. Оказывается, Родерик довольно неплохо все разглядел и собирал сейчас мысленный букет лилово-розовых экзотов…
Илаури обнаружила нечаянную охапку виртуальных Дарунских цветов, посмотрела обескураженно, даже виновато. Видно, в мыслях Родерика фиурийка разобралась быстрее, чем он сам. Иначе зачем бы она сказала:
- Понимаете, Родерик, небо одинаково зовет и самолет, и ласточку. Но лететь в нем сообща они не смогут. Мой отец так и не стал фиурийцем, хотя очень любит маму…
Он шел от каюты Илаури и тосковал по ней. А может, по себе.
Завтра прилетит корабль с представителями Космотехнадзора и самой широкой общественности, а лес затянет его в свой фиолетово-безжалостный плен.
Высокопоставленные лица, отбросив скепсис, немедленно примут все условия ультиматума, и джунгли отступят, перетекут в почву, освободив и членов комиссии, и вспученный, с прорехами на месте бывших стволов остов корабля Нормана с экипажем в состоянии необъяснимого анабиоза.
Даруна станет объектом исследований ксенобиологов и местом слетов восторженных космотуристов-романтиков.
Шеф Родерика сменит гнев на милость и сделает вид, что отчет инспектора целиком совпадает с его мнением. А Родерику привычная работа вдруг покажется нелепым кривлянием клоуна на арене бюрократического цирка, где положено жонглировать фактами, потому что чувствами жонглировать невозможно.
Но все это покажется Родерику мелким и неважным. Важным останется щемящий отпечаток солнца в его жизни, тихий свет неведомого знания и тоска по иному взгляду на мир. Вселенская Душа, сказала Илаури, открыта каждому, только люди отчего-то страшатся ее глубины.
В кают-компании все еще раздавались голоса, в коридор вышли Ута с Деллом. Девушка улыбнулась, приветственно взмахнула рукой, и от этой малости Родерик вдруг воспрянул духом.
Дорог много. Пусть пути разные. Но человек-то остается человеком! Такой маленький в бесконечности космоса. Сильный и уязвимый. Умный и заблуждающийся. Но он устроен так, что дух его невозможен без тела. А главное, у человека есть душа. Та, что объединяет дух и тело.И сводит вместе совершенно разных, несхожих людей, заставляя прислушиваться друг к другу.
Илаури пригласила Родерика в гости. На Фиурию.
И он туда непременно полетит.