Слабый свет клубился в тенях крон, что вздымались этажами друг над другом. Фиолетовая сеть сухих лиан нависала над головами. Среди переплетенных ветвей болтались непонятные серо-фиолетовые лохмотья: истлевшие остатки легкомысленных оборок, огромные пятерни засохших листьев. Жесткая трава замедляла продвижение, то и дело захватывая ноги в ловушки из всклокоченных клубков. Синие коряги с трухлявой бахромой угрожающе скалили острые клыки-корни.
Сзади чертыхались и перебранивались. Возмущала не столько тропа, сколько ситуация - суровые парни в погоне за сбежавшим женихом высокопоставленной неудачницы, - что может быть глупее? Страшненькая, лопоухая, с выдвинутой нижней челюстью… ну да, для такой джунгли – родная стихия, вот и потащила туда безропотных силовиков!
Уверенность могут питать две причины. Первая – это ощущение избранности, особая привилегия наследника влиятельных родителей. Его взращивают отгороженным от штормов внешнего мира, а напротив непременно усаживают Фортуну с широченной улыбкой. И по закону контрастов вторая причина уверенности - это наивная убежденность дикаря, чей непробиваемый бараний лоб слишком узок для охвата грядущих последствий.
В нынешних обстоятельствах уверенность мисс Скоффилд следовало бы возвести в квадрат: она соответствовала обоим критериям.
Напрасно пытался внушить Джестер, что джунгли слишком далеки от района разработок. Он доказывал, что зонды-поисковики непременно засекли бы выжженное пятно от посадки в лесном массиве, но мисс Скоффилд бесцеремонно его остановила. Повела над экраном с координатной сеткой своей кощунственно изящной, совсем не обезьяньей ручкой и объявила: "Квадрат В-12. Корабль здесь".
И все. Обсуждения в отряде даже не возникло. Мужики, как зомбированные, пошли готовиться к высадке в этот злополучный квадрат. В эластичных спецкостюмах с неожиданным высверком затаившейся молнии на плече, пружинистые, с характерной точностью движений и… совершенно бессловесные.
На ум Родерику сразу пришло: "Службе экологической безопасности на Фиурии делать нечего. Там требуется защита психологическая, о какой мы вспоминать не желаем"… Так говорил любимец выпускников Академии профессор Брауни, когда речь заходила об экзотических мирах Космического Содружества в системе Большого Круга.
Из всех диковинных и самобытных планет Фиурия была самой неизученной. Находилась в стороне от торговых путей, в конфликтах не участвовала, внимания к себе не привлекала. Немногие из отчаянных космотуристов, чей интерес был выше страха перед последствиями, пытались проникнуть на планету со столь сомнительной репутацией. Возвращались оттуда смущенными, потому что ничего не могли рассказать о времени, проведенном на планете – в памяти зияла пустота. А технические средства воспроизведения к ввозу на Фиурию были запрещены – фиурийцы называли себя людьми биосферы и достижения науки-техники признавать отказывались.
Видно, знал-таки кое-что профессор о Фиурии, если думал о психологической защите.
Случается, что присутствие красивой женщины лишает мужчину воли. Даже самый крутой парень может не устоять перед силой обаяния. Но здесь о чарующей красоте не могло быть и речи! Мисс Скоффилд была агрессивно, вызывающе непривлекательна. Обаяния – ноль. На нее даже смотреть было трудно – словно мутная серая рябь мельтешила перед глазами. Но внутренний напор фиурийской невесты пробивал любое сопротивление.
Инспектор попытался все-таки остановить мисс Скоффилд перед выходом из рубки. Стараясь не глядеть ей в глаза, он отметил:
- Вы не дали возможности обсудить варианты предстоящего десанта. Вам не кажется, что вы… превышаете полномочия?
Разумеется, дочери адмирала так не казалось :
- Обладая абсолютным знанием, станете вы уговаривать тех, у кого такого знания нет? Люди потребуют доказательств, начнутся споры. А у нас нет времени. Понимаете? У нас совершенно нет времени! – сказала девушка с нажимом, который был выразительнее крика.
Родерик, наконец, встретился взглядом с мисс "всезнайкой" и возразить уже не смог. Она была категорически, на тысячу процентов права.
Джестер настоял, чтобы в состав отряда включили представителей местной ученой братии. Ловкая Ута успела втереться к фиурийке в доверие и убедить, что штурм джунглей без ценнейшего знатока Дарунской флоры в ее лице просто невозможен. Астрофизик Делл отправился в качестве проводника, но роль Вергилия для него закончилась сразу, как только планелет опустился у края леса - инициативу перехватила мисс Скоффилд. Как истинная дочь победителя, она решительно вышла вперед и возглавила отряд.
Инспектор, как и ученые-аборигены, шел в середине цепочки. Без особой приязни, равно как и без страха, вглядывался в злую фиолетовую глубину, где темнота сворачивалась в неприветливые мохнатые комья. «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч!» Родерик выбросил вверх указательный палец: он понял смысл упрека лаодикийцам. В самом деле: пусть будет ненависть, если нет любви, и то, и другое – чувства, текучие, жаркие. А вот когда вместо чувств – пустота, когда окунаешься в мертвящее равнодушие, - не выплывешь! Сонное бесчувствие флоры – кататонический ступор Даруны. Может, не смерть, но и не жизнь.
По сторонам от тропы встречались и цветы – вытянутые башенки гладиолусов, вздымающих вместо бутонов жесткие звездочки с холодным металлическим сиянием. Ута их словно не замечала, зато обрадовалась чешуйчатой лиловой метелке. Сорвала, а после не сводила с нее глаз. То поднесет к лицу, втянуть ноздрями воображаемый аромат, то начнет прислушиваться к бесшумному звону чешуек. Родерику казалось, что девушка плутует сама с собой. Цветок и погремушка – вещи разные.
Он подчеркнуто не замечал восторгов Уты, шел, как медведь, ломая с демонстративным треском узловатые сухие ветки. Жизнь растения – это его рост, но предположить наличие у Дарунских коряг меристемы? Что за рост без образовательных тканей?
- Жизнь – это активная форма существования материи, - забрасывал Родерик камушки в огород стойкости патриотов Даруны.
Астрофизик делал вид, что намеков не понимает. Девушка отмалчиваться не умела, отвечала с запальчивым укором:
- Вы забыли упомянуть душу. Считать, что жизнь – это всего лишь активность клеток-репликаторов… просто скучно. Родерик поднимал брови. Насмешливо хмыкал. Пылкий лиризм с уклоном в софистику низводил аргумент Уты до категории бессодержательных заключений, лишенных научной и прочей ценности.
- Ута, вы всерьез думаете, что этот лес живой? – возмутился Родерик, когда нога его внезапно провалилась в труху давно сгнившего пня.
Пытаясь выбраться из персональной ловушки, инспектор ухватился за торчащий сук, но тот обломился, и Родерик нелепой раскорякой свалился в кустарник. Сухостой трещал и рассыпался, злобно тыкал в инспектора обломки веток. Ута стояла рядом безо всяких признаков сочувствия. Родерик великодушно не стал смотреть девушке в лицо, чтобы легче простить ей грешок невольной усмешки.
- Такие кувырки рассеют остатки симпатии к Даруне, - посетовал незадачливый эквилибрист, встав, наконец, на ноги.
- А у вас с самого начала симпатии к ней не было, - сказала Ута. – Вы же приехали настроенным против. Вы же просто мечтаете дать добро «Танталу» на разработки.
- Хм, - сказал инспектор, потому что больше сказать было нечего. Родерик Лайт считался толковым работником прежде всего потому, что был чуток к мнению руководства. Выводы отчетов инспектора Лайта всегда совпадали с теми, что делал шеф задолго до самой инспекции. А шеф ясно дал понять: с такой махиной, как «Тантал» ссориться опасно, значит, заключение должно сложиться в пользу проекта по добыче ниобия на Даруне.
Но упрек девушки пробрался в неведомые тайники вины и напомнил ему о пылком романтизме юношества, когда он верил в геоинтеллект, мечтал стать борцом за справедливость, за высокие экологические идеалы.
- Напрасно вы, Ута, считаете меня беспринципным чинушей, - сказал он с долей обиды. – Если бы дело обстояло именно так, я бы давно уже закончил свой отчет и умчался восвояси.
Девушка смотрела со скепсисом, близким к враждебности.
- Обещаю вам, - сказал Родерик, - если появятся основания занести планету в реестр подлежащих защите, я это сделаю. Есть масса других планет, которые допустимо разбирать на донорские органы.
Ута выдохнула с облегчением. От ее благодарной улыбки Родерику сделалось легче на сердце, хотя у самого проблем как будто добавилось.
Продолжение
http://proza.ru/2024/04/25/1415