Клавдия, по-старушечьи шаркая шлепками, подошла в столу и присела напротив окна.
Любой разлад с детьми и раньше давил на нее неблагоприятным грузом, а сейчас, ближе к старости, даже слова сказанные ими в запале, причиняли острую боль в душе.
Тут зашаргаешь, хочешь ты или не хочешь : " Да, оно, наверное, время сейчас такое, ни мы их не понимаем, ни они нас, тем более", - вырвалось у неё вслух и, она крутанула головой, не слышит ли кто. А потом спохватилась, дома ведь одна, говори что хочешь, никому-то и дела нет.
Часто лежа ночью, она перебирала обиды, или как попонятнее выразиться, дробила их на обидные и не очень. Одним быстро находила оправдание, другие же отпускали только ближе к утру, когда и на сон-то времени почти не оставалось.
Ну, почему она такая обидчивая стала, раньше ведь обиды быстрее проходили и не так заостряли внимание на себе. Детям-то что, сказали что-то и забыли, а она же мусолить будет до утра, трепать себе нервы и так никудышние. Неужели старость подкатывает, как ком к горлу при позывах рвоты, а ведь и не жила почти ещё, а уже под семьдесят.
Клавдия подошла к окну, потрогала пальцем землю в плошке с цветком: " Нормально всё, до завтра простоит, не засохнет", - опять вырвалось у нее вслух.
Делать ничего не хотелось, да и время к ночи шло, и она вновь села на стул у стола.
"Порассуждать что-ли о своём житие-бытие, время-то до сна нужно чем-то занять, а там, глядишь, и сон сморит, или додумаюсь сама до чего хорошего...что скажешь Клавка? ", - вопросила она у своего отражения в настольном зеркале, направляя его на себя.
Клавка, в зеркальном отражении, смотрела на нее молча, да слова тут были совсем некстати, её глаза говорили всё и обо всём.
На Клавдию смотрело миловидное лицо совсем незнакомой женщины. Её когда-то роскошные волосы, собранные на затылке в пучок, отливали серебром, как гладь воды при полной луне.
А вот в ее взгляде, Клавдии показалось, что-то до боли родное и очень знакомое.
" Понятно... те же проблемы, что и у нас, у людей",- она вдруг представила, что как будто разговаривает с инопланетянкой, так ей было легче выговориться. Не будет же она разговаривать сама с собой, "крыша" вроде на месте, не съехала. Клавдия даже улыбнулась своим мыслям.
Клавка, как она назвала, свою новую подружку, тоже ей улыбнулась.
- Ну вот...мы и подружились, а то представь, всё сама, да сама, загнуться от одиночества можно, - Клавдия говорила тихим голосом, не то, чтобы боялась быть услышанной, ведь нет никого, хоть шаром покати, а просто так душа ее желала.
- А знаешь что, а давайка мы сливовой наливочки накатим по стопочке, а больше-то и не выпьем, крепкая получилась, да и работы у меня на завтра многовато...- проговорив, Клавдия снова встретилась глазами с Клавкой-инопланетянкой.
Та ответила ей понимающим взглядом, и Клавдия решительно направилась к буфету за рюмками и графинчиком.
Усевшись напротив зеркала, налила в две рюмки, потом замерла, подперев голову рукой.
- Да что же это получается, да я ведь не об этом мечтала... думала, что живя ради детей, буду им нужной в старости... что будут рядом с ней дети и внуки, а оно вон что... вон все как вышло", - слова Клавдии перешли в тихий плач.
Высказав все наболевшее в душе тихим плачем, она привыкла так, чтобы никто не слышал, Клавдия подняла глаза на Клавку.
- Ладно, Клавка, давай... быть хорошему....- выпив, Клавдия даже не поморщилась, как бывало раньше, чему очень удивилась.
- Это что? Выветрилась что-ли, моя наливочка ? ...- но немного молча посидев, поняла, да нет...вс; с ней, с наливочкой, в порядке, чувствуя тёплое, размягчающее действие наливочки на свое тело,
Клавдия, поудобнее усевшись, направила отражение зеркала на себя.
- Клавка, ты не думай, я редко употребляю, даже с подругами не всегда пью.... да и сейчас-то я не одна... а с тобой... вон как зыришь...
Клавдия отчетливо понимала, что она чудит, разговаривая вслух с собственным, немым, отражением в зеркале.
Но наливочка внушала желание продолжить беседу дальше, до выяснения обстоятельств, а посмотрев в зеркало, поняла, Клавка тоже ничего против не имела.
- Ну слушай, Клавка, "америки" я тебе не открою: такое везде и сплошь рядом. У меня двое детей... как люблю я их... знаю только я, и знает Бог, а они даже не считают это любовью, а моими обязанностями к ним.
Ну да... так сложилась моя жизнь, или судьба... хотя вот, понимаешь, я не понимаю различия меж судьбой и жизнью.
Это одно и тоже, просто понятия у каждого свои, определяющие рассуждения каждого и мысли.
У меня сынок и доченька.....и я ни разу не была замужем....не доходило как-то до создания семьи...оба папашки, услышав о моей беременности, исчезали, как сон...хороший сон... Просыпаешься, сам ещё в счастье...а тут будильничек....и реальность вместе с ним, вместо мягкого полотенца, -- высказавшись, Клавдия отвела взгляд от взгляда Клавки, ну не могла его долго терпеть. Взгляд у инопланетянки, так резал душу., как сварочный аппарат железо, только успевай прижмуривать глазки, иначе ослепнешь. --
Знаешь, вот оглядываюсь назад и думаю. как же я всё это перенесла - пережила и ещё живой осталась, видишь ли, сижу тут с тобой, умничаю. Ну так вот, слушай дальше, - горестный вздох рассказчицы, отразился на лице Клавки.
Клавдия, уловив перемену в лице своего отражения, приятно удивилась, ну хоть кто-то, пусть даже и это чудаковатое отображение. но ее понимает. А ведь больше -то и некому. --
Понравился мне в 9 классе. один парень и я так в него влюбилась, прям казалось, что дальше некуда. Ты не поверишь, Клавка, я до сих пор о нём вспоминаю.
А что вспоминать-то, покуралесив со мной немного и узнав о беременности, улетел птичкой в неизвестном направлении, родители были "шишками", помогли сбежать сыночку. А мои родители узнав обо всём, поохав и поахав, не дали совершиться глупости, на которую я уже была готова пойти. Так родился мой сын, сыночек, Колька, сын своего отца тезки.
Вторым моим хахалем, по-другому теперь и не скажешь, был инженер командированный. Вежливый. такой обходительный с женским полом, не то, что наши сельские, да и из себя ничего так. Ну и втюрилась опять я, Клавка... А что, мужик из себя видный, при костюмчике, не " шалтай-болтай", да и не женат еще вдобавок, все обещал паспорт показать. Да так и не дошло дело до паспорта, жена в гости приехала с ребят;нком! - Клавдия замолчала, грусть от воспоминаний тронула ещё незажившую совсем, ранку в её душе.
Она сидела, пристально всматриваясь в проем окна, будто там увидела произошедшее много лет назад. Тогда его жена, наделав "шухеру" в селе, ославив Клавдию на всю катушку, подхватив своего неверного, укатила восвояси.
А она, чрезмерно опекаемая родителями, чтобы с собой чего не сделала, спустя три месяца родила Настенку. Дети росли, крепли, родительская помощь была безмерной, сама она работала на кондитерской фабрике, что ещё было желать в то время. Многое пришлось ей пережить, но пережила, не согнулась, выстояла. А про замуж больше не мечтала, дети всегда у неё были на первом месте, а про себя красивую, как-то даже и не думалось.
- Но ты не думай, что я опять в девственницу превратилась, - Клавдия хохотнув, немного отпила из второй рюмки и подмигнула отражению в зеркале. Были, чего греха таить, я ведь не железная, а такая же баба, как и все.
И ты понимаешь, на ночь, хоть изредка, да были, а любви больше не было. Ошибившись дважды, я уже никому не верила. Ну не смотри ты на меня так, чего зыркать так-то. Всё ты понимаешь, а мне это как раз и нужно сейчас, понятие со стороны нужно.
Так вот, вырастила детей с помощью родителей, царствие им небесное, а учила уже сама, никто не помогал, да и некому было. Крутилась, как уж на сковородке, днем на работе, вечером полы в кабинетах мыла, утром успевала побазарить, то есть поторговать на базаре тем, что на огороде уродилось.
Сейчас представить не могу, как я всё успевала.
Клавдия хлебнула опять из рюмочки и, взяв зеркало в руки, поднесла к лицу:
-- Вот видишь, у тебя личико чистенькое, морщинок почти и нет, а у меня наверное побольше твоих", - потом сообразив, что видит себя и говорит с собой, весело засмеялась.
- А потом, представляешь, все пошло не так, а наперекосяк, - враз посерьезнев, Клавдия продолжила. - Хоть и старой закалки была и всё твердила, что старые реки русла не меняют, а упустила детей своих, неслухами выросли.
Да обидно-то как, всё ведь для них было, всё было для них, - повторилась Клавдия, всматриваясь в темень оконного проема. - Чего от сына только не слышала в свой адрес, таким отборным матом пьяный крыл, думала, что и уши отпадут.
С учебы выгнали, за дебош и пьянку. И он полностью сел на моею шею, то подай, то принеси... и все мат, да мат. Боялась я его и сглупила тогда сильно, надо было сразу отпор дать.
А я подчинилась, наверное, обида сильно подогнула меня, и закалка моя старая улетучилась, адреса не оставив. Такие вот, подруга, дела.
А дальше еще хуже было, хотя куда уж хуже. Привел беременную девчушку, наверное, чтобы не над одной мною издеваться. Но та, недолго думая, собрала свои вещички мало-мальские и уехала к родителям. Ну и взвинтилась я тогда, терпение лопнуло, и его следом выпроводила, грозила, что одного, без девчушки, не пущу в дом.
Его тогда, как ветром сдуло, и до сих пор не знаю, где он. Говорили сельчане, что то там видели, то там, а что и как, не ведали. Ну, по мне тогда было - жив и...слава Богу.
Клавдия с удивлением покрутила в руках пустую рюмку, мол, когда успела и эту выпить и, соединив обе, спряла их за настольное зеркало. А поводив глазами по комнате, снова натолкнулась на взгляд подруги-инопланетянки, а та как бы ждала продолжения её повествования.
- Ну слушай дальше, раз тебе невтерпеж.
Сколько я тогда ночей переплакала, сколько сл;з ручейками вытекло из моего дома, знал бы кто. Все думала, правильно ли я поступила, выгнав сына, или нет.
Жалостливая я, Клавка, всех мне жалко, только себя ещё ни разу не пожалела. Настька моя, отучившись в строительном ПТУ, умотала на юг, на стройку.
Думала, что со мной останется, помогать во всём будет, вдвоем-то сподручнее огород и хозяйство вести, но нет. Но эта хоть письма изредка писала, по четыре предложения в них. Ну и за то спасибо. В последнем оповестила, жди, мол, сюрприз, а мне и так сюрпризило всю жизнь. Могла бы и объяснить, чтобы я не придумывала себе и не городила лишнего.
Пыталась их понять и сама хотела быть понятой, но не получилось у меня. Вот теперь и думаю, а не пора ли старым рекам русло менять, не приравнивать к тому, как сам жил, а приспосабливаться к новой жизни. Все ведь течет, все меняется и воду в реке на одном месте не удержишь. Пойду я, наверное, Клавка, спать, утро вечера мудренее, да и сюрприз полезнее выспавшись встретить, я так думаю.
Проспав безмятежным детским сном всю ночь, Клавдия не спешила вставать с кровати. Так у неё на душе было хорошо, предпразднично что-ли , и голова, после вчерашней выпитой настойки, совершенно не болела. Знать, во благо всё пошло.
Было ощущение, как будто она маленькой ожидает прихода деда Мороза, с уверенностью зная, что он придёт и обязательно с подарком. Вчерашний разговор, тет-а-тет самой с собой, намного облегчил её душу, как-бы прочистил, промыл её родниковым ручейком. Но лежи, не лежи, а вставать надо.
А тут еще Жучка, ее собачонка рыжая , лай подняла на всю округу невесть от чего. Свесив ноги с кровати, нащупала тапочки и, обувшись пошла к окну. Отдернув тюлевую занавеску, чтобы лучше понять причину Жучкиного лая, она вдруг замерла от увиденного, схватившись рукой за короб окна. Во двор входили её дети, её родные сын и дочь.
Сын, такой взрослый и возмужавший, вел за руку мальчонку лет семи, придерживая второй свою беременную девчушку, ту самую.
Дочь шла чинно, под руку с мужчиной, несшим на руках девочку, с большим бантом на голове. Клавдия, на ослабевших вдруг ногах, вышла навстречу своему, как она поняла, сюрпризу.
- Мама, мама, встречай...мы к тебе приехали... прости нас, мама, прости нас! - голоса дочери и сына вконец выдернули её из сладкого сна, заявив о реальности.
И Клавдия, раскрыв объятия, шагнула навстречу. Родители и дети, вроде такое близкое и теплое сочетание слов, но как часто бывает, к сожалению, не совсем созвучным и холодным.
Жизнь идёт своим чередом и в ней, даже старые реки меняют русла. .