Помню хорошо тот 1992-й год. Устал страшно, можно сказать, смертельно. Несколько лет без отпусков, праздников и выходных. Ежедневная газета не давала продуху, заставляла забыть обо всем, даже о зубной боли. Родные ничего не комментировали, только успевали готовить еду и приводить в порядок одежду. Друзья давно махнули рукой, перестали приглашать на мероприятия и на всякие посиделки. А вот соседские алкаши явно наточили на меня зуб, думая, что я их за людей не считаю.
Бывало, бегу к машине мимо пятачка, где они постоянно распивают, а они мне: «Привет, мужик! Давай выпьем»! «Не могу, - отвечаю, - я на работу». «Сегодня же воскресенье!» – не унимаются они, хотя сами почти все работают посменно, примерно два через два. «Ну, и что, - снова ответствую я, - новости на дни недели не ориентируются». И так почти каждый день, включая длинные и короткие праздники, и в разное время суток. Им меня не понять. Это, как в «Осеннем марафоне», когда Василий Игнатьич приходит к Бузыкину, и его первое слово с порога: «Четверг!». Далее объясняет профессору Хансену, находящемуся в это время у Бузыкина, что у него (у Василия Игнатьича) тоже сегодня свободный день: «В субботу работаем, в четверг отдыхаем». И достает бутылку водки. «Да, мы с Хансеном тут работаем», - говорит Бузыкин и показывает рукой в сторону стола, на что Игнатьич ему в ответ: «Бумаги надо убрать, а то закапаем!»
Апофеозом всеобщего презрения стал Новый год, когда в последний день уходящего, где-то часов в десять вечера, я снова бежал к машине под грохот несвоевременных фейерверков и лай испуганных собак, и снова услышал этот навязчивый рефрен от группы все тех же товарищей: «Мужик, давай выпьем!» И тут, я слегка осекся, потому что понял, что мне могли просто не поверить, поэтому сказал как-то нехотя и не сильно отчетливо: «Да, я на работу». «Ну, что у тебя за работа такая!» – сказал один из них и безнадежно махнул в мою сторону рукой.
К моменту, когда я купил индивидуальный тур в Тунис, меня уже просто носило из стороны в сторону, поэтому в самолете я сел подальше от шумных компаний, успевших хорошо заправиться еще до приезда в аэропорт, и сразу же закрыл глаза, восполняя хронический недосып. Я не смотрел на часы, поэтому не знал сколько времени мне удалось вернуть на свой счет, и проснулся от того, что кто-то теребит меня за плечо. Передо мной стояли мужчина и женщина с бутылкой виски в руках и пластмассовыми стаканами. Женщина была в платье и абсолютно босая, мужчина ни в одежде, ни по внешнему виду ничем не отличался от крупных мужиков, обычно работающих в силовых и правоохранительных структурах, и выглядел так, как будто он вышел с работы, только забыл портфель. «Пить будешь?» - спросили они почти одновременно. Я покачал головой из стороны в сторону, думая, почему они подошли именно ко мне, и тут же услышал: «Ну, и дурак»!
Я не ответил. В воздухе повисла неловкая тишина.
- Ты же с нами летишь! – попробовал найти аргумент незнакомый мужчина. Мы же тут все от «Спутника».
- Мы летим в одном самолете, но я к вашей группе не имею никакого отношения. У меня индивидуальный тур. И я не понимаю с какой стати вы меня разбудили!
Позднее, когда я проходил в туалет, эта парочка сидела на своих местах. Мужчина обнимал женщину, накрывая своей ручищей её большую грудь: «Халя, а ежели наш самолет упадет, что делать-то будем?» «Что ты, Серожа, я и так боюсь, а ты тут такое говоришь!» «А вот я уже не боюсь, - не то, чтобы сказал, а почти прохрапел Серожа, - потому что у меня теперь есть ты. И даже если бы мне сейчас сказали, что мы разобьемся, мне ни капельки не страшно!» И он еще крепче схватил её за грудь восьмого размера, очевидно полагая, что именно так выглядит демонстрация крепкой любви или же наивно полагая, что это спасительный парашют.
Почему-то захотелось демонстративно хрюкнуть. И это вполне можно было бы сделать, потому что в салоне самолета всего лишь на втором часу полета уже все практически спали за исключением этой сладкой парочки и сопровождающей от «Спутника», чье недовольное лицо я заприметил еще с самого начала, когда мы произвольно рассаживались на места, а заодно поймал на себе её беглый ничего не выражающий взгляд, напомнивший движение глаз у детской игрушки.
- Так значит вы индивидуальный турист? – спросила она, когда я поравнялся рядом с её креслом.
- Да, а что в этом такого? Я купил поездку в агентстве «Инна-Тур», но волею судеб лечу с вами одним чартерным рейсом и буду ехать с вами в одном автобусе до Хаммамета, потому что у меня оплачен трансфер туда и обратно.
- Так, ничего, просто спросила, - и она, поджав и без того тонкие губы, картинно повернула голову к иллюминатору, всем своим видом показывая, что я ей больше не интересен.
«Ничего, еще пару часов и мы уже в Тунисе», - подумал я. И снова посмотрел на её нарочито безразличную голову, якобы что-то рассматривающую там на земле.
Но через пару часов начался настоящий ад. После приземления мне пришлось буквально на себе перетаскивать еще не до конца пробудившихся слонов типа Серожи через пограничный контроль, а заодно заполнять почти для всех cartes de police, потому что французского никто кроме меня не знал. И, что самое удивительное, я ни разу не услышал слово «спасибо».
Наконец, все «вышли» из аэропорта, и я первым положил свой чемодан в чрево автобуса, который должен был нас везти до Хаммамета, и сел на заднее сиденье, чтобы меня больше не беспокоили, хотя бы тычками в спину. Постепенно автобус наполнился соотечественниками, которые нашли в себе силы дойти до него после очень сложного и опасного для них перелета. Сопровождающая дама от «Спутника», которую я про себя прозвал пионервожатой, деловито пошла по рядам, считая по головам своих подопечных. Дойдя до меня, она опустила свой кривой перст вниз, остановилась на цифре 39 и заняла свое место.
- Можно ехать? – спросил водитель-араб на французском.
Поскольку я и не собирался переводить, то пионервожатая многозначительно посмотрела на меня и я озвучил произнесенные им слова.
- Ответьте ему, что нет.
- Но все вроде бы на месте, - удивился я.
- Да, но мы поедем только в том случае, когда вы выйдете из автобуса.
- Это еще почему? – меня как будто ударили обухом по голове.
- А потому что вы не с нами, - равнодушно сказала пионервожатая.
- У меня оплачены все трансферы, - сказал я и показал ей бумагу, где это было отмечено отдельной позицией.
- Лично для меня это ничего не значит, - сказала она и на этот раз обдала меня ненавидящим взглядом.
Народ в автобусе зароптал.
- Да, да, - он не с нами подал голос слонопотам Серожа, а Халя из последних сил мотнула головой в знак согласия.
- Кто за то, чтобы этот человек, - снова подала голос пионервожатая, - вышел из автобуса?
Буквально через секунду я увидел лес рук и понял, что доказывать что-либо этим свиньям бесполезно, тем более что ропот недовольства нарастал. Я встал и вышел, попросив водителя открыть багажное отделение.
Араб тоже с каким-то негодованием оторвал свою грязную задницу от водительского места, спустился вниз и, открыв крышку, указал мне рукой на чемоданы.
- Сам доставай! – сказал я.
На меня тут же посыпались целые рулады ругательств вперемежку с объяснениями, что ему нельзя здесь долго стоять и всё такое.
В свою очередь, не выдержал и я.
- Ferme ta guelle, merdefage! (Заткни свою глотку, говноед)! Sinon, je vais te tuer, les pieds noirs! (В противном случае, я убью тебя, чернопяточник!).
После этих слов он буквально за минуту раскидал все чемоданы и достал из чрева багажника мой небольшой синий чемоданчик. Потом как-то затравленно посмотрел на меня и спросил: «Ой, дяденька, а где вы так хорошо по-французски научились?»
- Не твое собачье дело! – снова ответствовал я на французском и зашагал в сторону стоянки такси.
Такси стояли длинной вереницей вдоль парапета, и все были почти в одной цене. То есть, до Хаммамета, в основном, просили 60 долларов или 60 динар. Получалось 1,13 доллара за километр. Восьмой таксист оказался более сговорчивым и после непродолжительного торга мы остановились на сорока американских долларах, которые у меня были далеко не лишними, что добавило к инциденту в автобусе еще немного огорчения. Мало того, что эти суки вообще без меня не прошли бы пограничный контроль, так они еще таким образом лишили меня денег, которые я рассчитывал истратить совершенно по-другому.
По дороге мы разговаривали о стране, климате, ценах в магазинах и обо всем прочем, о чем принято расспрашивать местных жителей человеку, впервые въезжающему в незнакомую для него страну. Таксист начал рассказывать о том, что бензин стоит дорого, за аренду машины надо платить, да и вообще жизнь в Тунисе не сахар и не финик, а затем спросил: «А как там у вас во Франции?»
К этому моменту я не говорил по-французски уже пять лет, аккурат со времени работы на Международном женском конгрессе, не читал французских газет и журналов, не слушал радио и не смотрел кино. Я на секунду закрыл глаза, окунувшись в воспоминания о том славном событии в моей жизни, а затем вынырнув из них, сказал: «Вообще-то, я русский… я из России».
От неожиданности таксист крутанул рулем на абсолютно ровной дороге, да так что машину чуть было не занесло на придорожные пальмы, затем поперхнулся и скорректировал свой вопрос: «А как там у вас в России?»
Я начал рассказывать про мою родную страну, про то, как там всё тоже непросто, но что вместе с трудностями появились и новые возможности, что рядом с отчаянием живет светлая надежда. В то время, когда я живописал ему про бандитский беспредел, мы обгоняли автобус со спутниковцами, и я попросил таксиста немного повисеть у него на борту и посигналить, чтобы привлечь внимание водителей и пассажиров. Когда они отреагировали на гудки, я поочередно показал средний палец высунувшимся в окна свиньям, пионервожатой и водителю автобуса, для которого специально добавил еще один неприличный жест в виде прикосновения того же пальца к верхнему глазному веку.
Такова была моя маленькая месть, потому что потом я этих людей больше не видел, а общался только с постояльцами гостиницы Les Colombes, где моими соседями по столу были две сестры-француженки с Лазурного берега и престарелый «голубок» Борис – приятель мужа одной из них, которую звали Вики. По её рассказам у неё в Каннах был один из самых больших и богатых домов, который посещали президенты разных стран, включая нашего Горбачева, а у младшей сестры Сюзи в небольшом курортном городке Villefranche-sur-Mer просто один из самых красивых домов с видом на Cap Ferrat и бухту, где швартуются средиземноморские круизные лайнеры. Оттуда рукой подать до Монако и до сестры, но в общем-то они обе не вполне понимают, что они делают в Тунисе на противоположном от них берегу, где такое же море, песок и солнце, но только в придачу с приставучими арабами, мечтающими прилипнуть к кому угодно хоть спереди хоть сзади за относительно небольшие деньги.
- Мы совсем вас не видим на пляже, Вадим, - обратилась ко мне Вики в один из дней, когда мы обедали на террасе гостиницы. - Где вы пропадаете? Вы, наверное, уже успели полюбоваться красками Сиди-Бу-Саида или увидеть развалины Карфагена? Расскажите, где вы побывали, нам это очень интересно!
- Нигде, - спокойно сказал я и поймал на себе недоумевающие взгляды сестер.
- А чем же вы тогда заняты? – спросила Сюзи.
- Я ем и сплю, ем и сплю…
- Вы так далеко летели, чтобы поесть и поспать?
- Да, очень устал, - ответил я и запил свой короткий ответ большим глотком местного розового вина, которое лилось за обедом и ужином просто рекой.
Правда, дня через три я все-таки пришел в себя и появился не только на пляже, но и на теннисном корте, на котором одержал убедительную победу над французом Мишелем. Потом с ним же в паре мы обыграли монегаска Эме и бельгийца Алессио. После игры мы взяли пива и, сидя в тени развесистых пальм, где гуляли запахи олеандра и гибискуса, принялись обсуждать игру, а затем гостиницу и еду в ресторане.
В субботу местные аниматоры решили затеять теннисный турнир и стали опрашивать участников, кто из какой страны, чтобы посмотреть, насколько интернациональным получается состав и понять тянет ли это на уровень Ролан Гарроса. Помимо Мишеля, Эме и Алессио, к нам присоединились француженка Бриджит, англичанка Ребекка и немец Густав.
Я курил сигарету, поэтому стоял немного поодаль, но хорошо слышал все разговоры, так как ветер дул в мою сторону.
- А вон тот месье в синих кроссовках, - спросил аниматор у Мишеля, - он из какой страны.
- Тоже из Франции, - не задумываясь ответил Мишель.
Пришлось вмешаться, и, как и в случае с таксистом, внести полную ясность.
- Я русский, я из России.
Аниматор с Мишелем буквально вытаращили на меня глаза. Мишель слегка замялся, а потом сказал: «Надо же! А мне казалось, что мы даже одним самолетом из Страсбурга летели».
*****
В один из вечеров в гостиницу пришла русская семья. Мы познакомились. Глава семьи Олег работал преподавателем в университете Хаммамета, жена Нина занималась домашним хозяйством, а дочь Ольга училась в старших классах местной школы. Ольга оказалась талантливой девочкой. Она писала стихи и пробовала себя в качестве вокалистки. Узнав, что я журналист, музыкальный критик и редактор собственной рубрики «Rock & Pop» в газете «Московская правда», Олег подарил мне кассету с записями дочери и попросил, если будет такая возможность, опубликовать её стихи.
Мы стали общаться. После того, как я побывал у Олега в гостях, я понял почему семья любит проводить свободное время в гостиницах, где была отличная еда, бассейны, комфортные общественные пространства и возможность пообщаться с соотечественниками.
Однажды, когда мы с Олегом сидели за чашкой густого, как сырая нефть, кофе, Олег сказал: «Тут ребята из «РИА Новости» интересуются, не хотел бы ты взять интервью у Ясира Арафата»?
- У Арафата? – удивился я.
- Да. У него здесь недалеко резиденция.
Я ненадолго задумался. Что я вообще знал о проблеме Палестины, на чьих землях Израиль выстраивал и расширял еврейское государство, о долгой истории этого болезненного конфликта? Что знал про Голанские высоты, сектор Газа и Западный берег реки Иордан. Про Иорданию, Сирию, Ливан и Египет? Про многочисленные военизированные формирования палестинцев и про мутную историю с захватом в заложники сотрудников советского посольства в Бейруте в 1986-м году?
Нет, я явно не был готов к беседе, к тому же, не хотел отъедать хлеб у Миши Стоянова, который заведовал в газете международным отделом, и, честно говоря, я не горел желанием встречаться с заклятым другом Кремля двуликим Ясиром Арафатом - то ли с миротворцем, то ли с террористом.
- Ты знаешь, я очень устал, - ответил я Олегу. И мне бы не хотелось тратить день моего драгоценного отдыха на работу. Я только-только начал восстанавливаться, осталось немного, а когда еще удастся отдохнуть неизвестно.
- Да тебе не надо самому никуда ехать. Тебя отвезут на место, договорятся о времени, - продолжал уговаривать меня Олег.
Я помотал головой.
- Ну, не хочешь, как хочешь. Дело твоё. Но вряд ли у тебя еще окажется такая возможность.
Время действительно пролетело как ветер, и я неожиданно для самого себя осознал, что пора собираться в обратную дорогу. Еще большей неожиданностью оказалось то, что мой вроде бы как персональный менеджер Виктор, который должен был меня встречать и сопровождать в Тунисе, так ни разу нигде и не появился, более того, даже не позвонил. А выезжать надо было уже на следующий день, причем не из Хаммамета, а соседнего с ним Суса с очередной группой товарищей. К тому же, у меня не было обратного билета на самолет…
Я буквально бросился к телефону и набрал номер Виктора, который был на месте у себя в офисе и потому сразу же снял трубку.
- Ну, надо же! Как же так получилось? – сразу начал он, даже не извинившись. А я-то думаю, что у тебя всё нормально, поэтому ты не звонишь, не хотел тебя лишний раз беспокоить.
- У меня нет обратного билета и осталось всего несколько долларов, а надо еще добраться до Суса.
- Да что ты так разволновался! Завтра я сам заеду за тобой на своей машине и отвезу тебя прямо в аэропорт: полетишь лучше всех! Ни в какой Сус ехать не надо!
В день отъезда Виктор не приехал, его телефон в офисе молчал. Я буквально висел за стойкой ресепшена, постоянно набирая его номер, но слышал в телефонной трубке только длинные гудки, которые раз от раза лишь усиливали волнение. К тому же, я боялся упустить челночный минивэн, который курсировал между Хаммаметом и Сусом, и быстро заполнялся пассажирами гостиницы. Еще минута и всё будет потеряно, у меня нет денег даже на такси.
Я сделал еще один бесполезный звонок и в последнюю секунду занял единственное свободное место в челноке, надеясь на то, что Виктор находится в пути, опаздывает и потом обязательно приедет, но только прямо в Сус.
Вместо Виктора в Сус приехали Олег, Нина и Ольга.
- Вот, решили тебя проводить, - сказал Олег.
- Ну, что вы, зачем, мне даже как-то неловко…
Мы обнялись, и я, достав из кармана бумагу с отметкой об оплаченных трансферах, стал подниматься по ступенькам большого туристического автобуса, но тут же был остановлен каким-то служащим арабом, который сказал, что я не имею права ехать в аэропорт, потому что у меня не оплачен трансфер.
- Как же так! – возмутился я. – Здесь черным по белому отмечено, что мой трансфер из гостиницы в аэропорт и обратно оплачены вместе со всеми услугами в агентстве еще в Москве.
- Вы вообще из другой гостиницы и другого города, - невозмутимо сказал араб.
- Это не имеет значения! – снова с вызовом сказал я. У меня всё оплачено.
- Нет, - уперся араб, - пока вы лично мне не заплатите 10 долларов, вы никуда не поедете! И он красноречиво ткнул самого себя пальцем в грудь.
Я посмотрел на площадь перед гостиницей. Не хватало всего одного доллара, и перспектива грузить за него апельсины до конца сезона нависла над моей головой дамокловым мечом. За мной роилась толпа соотечественников, которые ждали, когда закончатся непонятные для них разборки. Виктора так и не было. Олег с женой и дочерью стояли около их старенькой «Заставы» и смотрели в мою сторону. Я спустился по ступенькам и подошел к Олегу.
- Дашь взаймы десять долларов, в Москве отдам.
Олег вытащил купюру: «Не вопрос».
Между тем, в автобусе опять началась какая-то чехарда и, когда я снова поднялся в салон и отдал арабу «его» 10 долларов, сопровождавшая наших туристов женщина по имени Ирина, попросила меня побыть переводчиком, потому что общение с арабом было далеко не простым, и у него постоянно возникали какие-то «вопросы».
Когда всё было улажено, и мы вместе с Ириной сели на передние сидения, я поделился с ней опасением, что не встречу Виктора и в аэропорту, и тогда не понятно, как я вообще улечу из страны.
- Не волнуйтесь, - сказала Ирина, - будет у вас место в самолете.
В аэропорту на последние я купил себе небольшую бутылочку виски и тут же опрокинул её, как только колеса лайнера оторвались от взлетно-посадочной полосы.
Я так и не узнал, как выглядит этот самый Виктор, зато понял за что ненавидят арабов, лишний раз убедился, что от соотечественников можно ждать не только помощи, и, всё-таки, немного пожалел о том, что не поехал к Арафату на интервью.
Теперь я думаю о Палестине только когда смотрю новости по телевизору, вижу страдания людей в Секторе Газа и понимаю, что право палестинцев на создание собственного государства становится всё призрачней.
Да вот еще на глаза попался значок. Только подарили мне его совсем другие люди. И это была совсем другая история.
Вадим ПЕРЕСВЕТОВ.
апрель, 2024