Вам знаком сорт людей, которые где-то там мелькнули, пожали руку какому-то начальнику – и потом воображают, будто стали вхожи в высшие эшелоны и причастны к сливкам мира сего? А значит, общие правила на них не распространяются?
У нас в доме обитает некий Борзяев из этой породы. Человечек пустой и малозначительный в масштабе современной жизни. Но он, кажется, баянист. Пиликает на гармони и поёт некоторые частушки и эстрадные песни.
Порой Борзяева приглашают с баяном на торжества и тому подобные свадьбы, где жаждут живой музыки. Он даже у каких-то чиновников на фуршетах играл, пока те ели и пили, обсуждая текущие дела.
Вследствие этого баянист Борзяев слегка загордился. Смотрит на нас свысока, будто весь дом ему должен, и в случае чего пафосно кричит:
- Да вы знаете, кто я? Сперва узнайте, кто таков баянист Борзяев, а после уж поговорим! Сделаю звоночек кому надо – вам быстро шею свернут!
Так случилось, когда Борзяев повздорил с соседями по какому-то общедомовому вопросу. Может, из-за мусоропровода или ещё чего. Хотели мужики сунуть ему в табло, а он выхватил телефон:
- Вы забыли, кто есть Борзяев, гниды мелкокалиберные? Я у сына самого прокурора на свадьбе концерты давал! И телефончик папочки у меня при себе хранится! Он с тех пор мой лучший друг! Лично ручку мне жал и водки стакан подносил! Вот сейчас вам и кранты!...
Отбежав на безопасное расстояние, баянист Борзяев грозит кулачком и храбро набирает прокурорский номер. Далее происходит следующий диалог:
Прокурор: - Алло! Бы-ды-дыев у аппарата!
Баянист (торжествующе поглядывая на нас): - Здравствуйте, уважаемый советник юстиции! Доброго здоровьичка, Иван Гаврилыч. Как настроение и производственные успехи?
Прокурор: - Алло? Ты вообще кто?
Баянист: - Запамятовать изволили? Моя фамилия Борзяев. Известный, так сказать, творец и народное дарование, любимец публики и прокурорских масс. Помните, мы на свадьбе вашего сыночка вместе гуляли?
Прокурор: - Ничего не пойму. Которого сыночка? У меня их трое.
Баянист: - Ах, вы же многодетный папа. На свадьбе вашего младшенького мы были. Как его звали?... Правильно, Серёжка! Год назад он у вас женился и свадебка была первый сорт.
Прокурор: - А-а-а, Серёжка. Ага, женился он в том году. И что?
Баянист: - Ну вот. Он, стало быть, женился, а я, стало быть, тот самый легендарный баянист Борзяев, провожавший вашего Сергея в брачные узы! Помните меня? В белой рубахе я был, с баяном наголо.
Прокурор: - Бес его знает… целый год миновал. Белые рубахи помню, а баян нет. Я сам в белой рубахе был… зря её надел, жена потом отстирывать замучилась.
Баянист: - И я там был, Иван Гаврилыч! Прямо-таки в пяти метрах от вас… если не в четырёх. Всю душу музыке отдавал! Один только марш Мендельсона на бис раз пятнадцать сбацал! Аж спина промокла.
Прокурор: - Ну… что я скажу? Береги спину, Дырзяев.
Баянист: - Не Дырзяев я, а Борзяев, Иван Гаврилыч! Я знал, что вы меня вспомните! А не забыли, как я по вашему заказу «Владимирский централ» жёг? Вы плясали на пару со сватьей и кричали «Эй, канальи, плесните чарку гармонисту!»
Прокурор: - Да? Всё может быть…
Баянист: - Я отлично помню, Иван Гаврилыч, как сейчас перед глазами. В начале праздника вы были в таком сереньком костюмчике… а потом плясали уже без костюмчика. И лобызали свою сватью троеразно и многоместно!... пока сват вас к ней не приревновал.
Прокурор: - Ладно, ладно, Шизяев! Теперь верю, что ты там был! А в чём дело-то?
Баянист: - Дельце, Иван Гаврилыч, не особо важнецкое. Просто дали вы мне тогда телефончик и сказали: «Звони в любое время, друг Борзяев! Полюбил я тебя, как брата, за песни твои удалые!»
Прокурор: - Я много кому там свой телефончик раздал. Даже жене своей зачем-то дал… и жареному гусю на столе в клюв сунул. Ты об этом хотел рассказать? Ты из газеты, что ли?
Баянист: - Ни в коем разе, Иван Гаврилыч! Не газетчик я, но честный народный акын! Поскольку я ваш давний брат и друг, и велели вы обращаться в любое время – вот, извольте, звоню.
Прокурор: - Давай уже короче, пианист Сюзяев! Время – деньги.
Баянист: - Бор-зя-ев я, герр прокурор Иван Гаврилыч! И не пианист, а признанный баянист. Звезда всех званых вечеров!
Прокурор: - Пианист-баянист, какая на хрен разница… хоть мандолинист! Извини, Груздяев, но…
Баянист: - Да Борзяев я…
Прокурор: - Извини, свадеб в нашей семье пока не предвидится. Поминок и разводов – тоже. Так что твои музыкальные услуги мне без надобности.
Баянист (умоляюще): - Я не по поводу музыки, Иван Гаврилыч! Я о другом! Взываю к вам, как вышестоящему другу и блюстителю закона. В доме моём люди злы невыносимо. Делают мне угрожения жизни, тянутся в морду кулаком и снижают мою репутацию.
Прокурор: - Плохо сыграл им, что ли?
Баянист: - Что вы, Иван Гаврилыч! Я соседям играть вообще не стану, пусть даже не просят. А пакостят они мне исключительно из природной подлости и зависти к бессмертному таланту. Страдаю я сильно…
Прокурор: - Вон чего. А к участковому обращался?
Баянист: - Никак нет, ибо ждал высочайшего распоряжения и отмашки с вашей стороны! Стало быть, мне к нему обратиться, прокурор Иван Гаврилыч?
Прокурор: - Ну так по бытовым жалобам участковые разбираются, их и тереби! А я, кстати, уже не прокурор. На пенсию нынче вышел, теперь в «Газпроме» работаю.
Баянист (разочарованно): - Пардон, не знал… значится, из органов в «Газпром» перешли?
Прокурор: - Угу. Здесь хотя бы платят поменьше, а то в прокуратуре спасу нет – платят и платят, платят и платят… да ещё и тайком сверх плана несут. Как вечер – так деньги складывать некуда. Беспокойная должностишка, в общем. Бывай, дражайший скрипач Дурзяев, не кашляй.
Баянист (швыряет трубку): - Я не скрипач, я баянист! Мог бы хоть это запомнить, чмо выцветшее! Вот и пой вам, собакам, после этого!
***
Впустую поговорив с бывшим прокурором, наш Борзяев злобно стирает его номер и, не глядя ни на кого, бочком убирается домой…