В классе политпросвета шла бурная дискуссия. Слушатели, рядовой милицейский состав, молодые ещё и горячие ребята спорили с пеной у рта, доказывая каждый свою правоту.
- Слушай, Алёшка, перестань артачиться и всех обвинять, - кричал шустрый Платоша, - ни кто не виноват в твоих неудачах и болезни. Вон, аж губы побелели, и до приступа опять недалеко. А если тебя в школу зачислят по недогляду, то кто за тебя будет отвечать, Богданов? Что ты его винишь, он то тут при чём?! Ведь медкомиссия - это серьёзно...
- Ты-то, что лезешь во все дырки? - кричал на него Алёшка Егоров. - Я как-нибудь сам разберусь, понял? Я что, недостоин получить нормальные навыки?
- Скажи спасибо, что тебя оставили рядовым милиционером, и то - это заслуга Богданова и Женьки Султанова, что за тебя везде горой стоит!..
- И, где он теперь, и где я? - не унимался Егоров. - Он уехал учиться в Ростовскую школу милиции, а меня опять прокатили, а мне уж не пятнадцать лет. Я тоже хочу из простого дежурного идти работать в профессию не дилетантом, имею право!
- Что ты всё о своём праве печёшься? - спросил Платоша Суслов. - Ты, что ли один такой воевал, мы тут все на фронте побывали, от звонка до звонка!..
- Тебе хорошо говорить, тебя никто по состоянию здоровья не отчислял, а мне даже возможности поступить не дали! - перешёл на крик Егоров.
- Вот-вот, уже готов кинуться на людей!.. Не можешь себя сдерживать, а хочешь ещё и уехать далеко, аж в Ростов. Тебе лечиться надо, ботало!.. Ведь всех готов растерзать, нельзя так. И на комиссии правильно решили, а ты сам подумай, без дураков, как ты учиться-то будешь, если при каждом спорном вопросе припадки повторяются, как у бешеного?!
Алёша не удержался и кинулся на Платошу, вцепившись ему в волосы. Стоявшие рядом товарищи стали их разнимать.
На шум потасовки стали подтягиваться из других кабинетов.
- Ты просто дурень ненормальный, на себя посмотри... Скажи спасибо, что тебя Богданов в рядовых держит! - орал на весь класс Платоша и отпихивал от себя Егорова.
- Да я тебя сейчас закопаю, гад, увалень, голая обезьяна! - Алёшка, несмотря на то, что на него навалилось несколько человек с разных сторон, успел таки повалить на пол Платошу. Он сгрёб его своими мощными руками, сильными движениями отпихнул от себя навалившихся ребят, наседая сверху на Платошу Суслова. Он уселся на него, вцепившись в загривок, и лишь когда тот сильно закричал от боли, пришёл в себя и сполз на пол.
- В сторону все, расступились! - раздался зычный голос майора Богданова, работавшего с молодёжью и руководившего 1-м райотделом милиции города Краснодара. - Опять Егоров?! - недовольно спросил он. - А ну-ка, вышли все из класса, кроме Алексея, у нас с ним сейчас будет серьёзный разговор.
Богданов поднял с пола перевёрнутый в потасовке стул и поставил его у доски рядом с первой партой на среднем ряду.
- Ну, садись, скандалист! Ещё раз выслушаю твои доводы и приведу свои, - сказал он, усаживаясь на учительское место.
- А, что там... доводы! Вон, опять прокатили на медкомиссии, а Женька уже там второй месяц учиться. А мне же ведь обещали, как только пройдёт осложнение, проверят и разрешение дадут на выезд в школу... Не дали, забраковали снова, в который уже раз, а я же не мальчик, мне уж двадцать пять будет через пол года... Пора и честь знать!
- Понимаю! - Богданов снял форменную фуражку и загладил буйные тёмно-русые волосы своей большой ладонью. - Очень тебе обидно. Но сделать ничего не могу. Медицина, брат, это серьёзно! Это тебе не в бирюльки играть.
- Да, я понимаю, но принять не могу, что таким вот неучем и останусь. Хочется ведь, чтобы основа была для профессии, и кое-какие юридические навыки иметь, если уж я такую работу себе выбрал. Расти как-то надо, вон и Женька это понял и документы в который раз уже подал. Теперь вот очередь наша наступила и нас всех зачислили на первый курс, должны были выехать в Ростов все вместе, а медицина меня забраковала, - Алёшка шмыгал носом и опускал глаза, стараясь не смотреть на Богданова.
- Значит, серьёзный в тебе псих сидит, если сдержать себя не можешь, даже с товарищами своими, а ещё чего-то хочешь... Правильно они говорят, нужно как следует подлечиться!
- Я понимаю, но всё это мимо. После каждого такого лечения, мне только хуже делается и всё, не умеют ещё у нас лечить такое!
- Да, специалистов хороших мало, и все они в Москве, - Богданов постучал по столу ладонью. - Я много думал о тебе, Алёша! Ты хороший парень и мне тебя по-отечески жаль. Я тут сопоставил кое-что и, думаю, что смогу тебе помочь!
Егоров насторожился и затих, почувствовав, что Богданов не шутит.
- Я звонил в Москву, говорил насчёт тебя с одним моим старым приятелем. Мы кое-что с ним вместе обсудили и он предложил мне такую комбинацию, - Богданов наклонился к Егорову поближе. - Внимательно меня послушай и не перебивай, вопросы будешь задавать потом. В московской комиссии, такой же как и тут, по освидетельствованию студентов, пригодных для службы в милиции, работает врач-психиатр с большим стажем, очень опытная и знающая в этом деле, некая Шахова Изольда Викторовна, жена одного профессора-лингвиста. Она, можно сказать, светило психиатрии, хоть ещё и достаточно молода. Так вот, она осмотрит тебя, назначит нужное лечение, потом к новому году пройдёшь у неё комиссию, и если будет всё в порядке, то она поможет зачислить тебя в Московскую школу милиции, которая основана в Москве в августе этого 1953 года на основании приказа МВД СССР на базе расформированной Высшей школы усовершенствования руководящего состава МВД. Так вот, эта школа подготовки нач. состава в апреле 1955 года будет тоже расформирована, потому как не хватает более квалифицированных кадров и на её месте, как предполагается, возникнет специальная средняя школа милиции, со сроком обучения два года. Там обучение будет проводиться по специальностям "правоведение" и "юрист". Мой хороший знакомый с Петровки рассказал мне об этом в телефонном разговоре и порекомендовал тебе не упускать такую возможность, успеть к следующему учебному году хорошо подлечиться и подготовиться. Так что поступишь в школу и будешь вместе с ней расти - из начальной школы в среднюю спецшколу, а там и квалификация выше.
У Алёшки загорелись глаза:
- Неужели я туда попаду, даже не верится, - взвизгнул он. - Это же Москва, могу ли я надеяться?
- Конечно можешь, я же тебе и предлагаю такой вариант, к тому же, ты сам бывший москвич, до войны жил там с родителями, хоть и родился в Подмосковье. И сестра у тебя там в интернате, она уже закончила обучение? Часто у неё бываешь?
- Ни разу не был, каюсь! Не до того было, а переписку ведём постоянную. Ей ещё год осталось учиться, а потом будет поступать куда-нибудь в ФЗО или на курсы воспитателей детского сада. После десятилетки туда охотно берут, - ответил Егоров, сверкая глазами от радости.
- Вот и хорошо, будешь там в столице не один... Женя говорил, что там у вас ещё и приятель живёт по общежитию, и там у него есть комната. Так?
- Да, Жорка Коновалов. Он там закончил учиться на искусствоведа, уезжает в экспедиции постоянно для поисков артефактов: старых изданий, книг и дневников разных знаменитостей. Тоже нам пишет, от ВУЗа своего комнату получил в общаге, и работает теперь тоже на этот ВУЗ.
- Значит, тебе есть где остановиться. Ты спишись с ним, спроси разрешение у него пожить, пока сам не устроишься и тебе не дадут при школе милиции жильё. Как только поступишь и станешь слушателем этой спецшколы, считай что комнатой тоже обеспечен.
- Так хорошо, а как я подойду к ней, кто меня отрекомендует этой врачихе-то?
- Я позвоню и предупрежу её, чтобы она тебя приняла и осмотрела. К тому же, я не всё тебе ещё сказал... Мы бы и не затевали это дело с моим приятелем, если бы не один очень удобный момент во всех отношениях, - Богданов посмотрел на закрытую дверь. - Мой приятель, работник Петровки, ищет сейчас человека для рутинной работы, на которую не все соглашаются, тем более, что она касается сугубо гражданского действия. А ты бы мог ему помочь. Это опись антикварных книг, как раз того, чем занимается твой московский приятель, и некоторых музейных реликвий, которые оставил в наследство своему племяннику Шахову Ефиму Сергеевичу его дядя, видный специалист по лингвистики и профессор-искусствовед. Понимаешь, какая двойная удача? Ты поможешь московской милиции, пока будешь лечиться, то есть будешь занят полезным и нужным для наших товарищей делом, а опись придётся производить в личной коллекции у Шаховых. То есть у той самой женщины-врача, кто и будет тобой непосредственно заниматься. Она ближе узнает тебя и, что бесспорно, поможет вместе с ней, как со специалистом, преодолеть твой недуг. Подберёт тебе лекарства и конечно же, будучи с тобой хорошо знакома, поможет на комиссии. Правда заманчиво? Вот это невероятное совпадение и надоумило меня на предложение тебе поехать в Москву. Ведь всё совпало, и врач-психиатр, и опись в её доме коллекции родственника. Они хотят передать её в музей по завещанию профессора Шахова, дядюшки её мужа. Но там тонкости этого дела мне неизвестны, на месте всё усвоишь, главное - познакомься поближе и войди в доверие к этим уважаемым людям, а там и до зачисления в школу недалеко.
- Здорово! То есть, я приеду к ней по рекомендации от вас, и к ним же приду с описью экспонатов?
- Точно так!.. Ну, что надумал? Не страшно такой поворотец, а? По рукам?!
Алешка подскочил на месте, хлопнул своей ладонью по руке Богданова и, немного задумавшись, встал у школьной доски:
- Вот, только если и там будет промашка, не ловко станет возвращаться домой, - медленно произнёс он.
- Никакой промашки, я думаю, что при таком чудесном раскладе и совпадении двух величин, в результате может быть только удача! - улыбнулся Богданов.
- Я согласен. Когда выезжать?!
Через месяц он напишет письмо в Краснодар из Москвы своему благодетелю и покровителю: "Уважаемый товарищ майор Богданов, Виктор Павлович! Вы просили меня изложить письменно всё, как будет у меня на новом месте, вот и сообщаю - приняла меня столица приветливо. Шахов и его жена Шахиня, тоже ко мне хорошо отнеслись. Ваш товарищ Иннокентий Тимофеевич сразу ввёл меня в курс дела и я стараюсь его доверие оправдать. Друг мой пока ещё не приехал из своей очередной командировки и я живу в его комнате один. Жду его со дня на день. Вначале знакомства с Ефимом Сергеевичем, он сперва отнёсся ко мне настороженно, но потом его скованность быстро пропала. Я же понимаю всё, ему для работы очень нужна данная коллекция, которую я сейчас описываю для передачи её в исторический музей. Он из-за этого страшно переживает, но не может повлиять на события. А они таковы, что и не придумаешь сложнее... Его родной дядюшка перед смертью завещал ему эти сокровища, настоящее культурное наследие, (тут старинных книг целая уйма, ужас!) но лишь до определённого момента. Он заключил нотариальный договор с историческим музеем и библиотекой имени Ленина, на передачу всех этих экспонатов после того, как Шахову Ефиму Сергеевичу, его родному племяннику, исполниться пятьдесят лет, но только в том случае, если он будет бездетным. Если же в семье к этому моменту родится ребёнок-наследник, то коллекция останется у профессора. А Шаховы бездетная пара! Вот такой кошмар намечается. Теперь предварительной описью этих сокровищ занимается специальная служба, в том числе из экономического отдела Петровки-38, где ваш приятель и работает. Вот такое странное завещание. Жена Шахова, не скрывает, что я им понравился и она уже дала мне соответствующие рекомендации и выписала нужные лекарства. Она искренне хочет мне помочь в моей беде и я надеюсь, что всё же моя мечта осуществиться.
Я вам очень благодарен за такой шанс, он выпадает раз в жизни и нужно его по возможности с пользой для дела использовать. Искренне желаю вам удачи во всех делах и поздравляю с прошедшим праздником 7 ноября!
Искренне ваш, Алексей Егоров!"
От него с первого дня не скрывали цель такой описи, да и невозможно было это скрыть, так как это является основой Алёшкиной работы. Он должен знать, кому и куда будут передаваться письменные архивы и скульптурные работы, чтобы грамотно составить на них документы, а вот почему они будут туда переданы, это ему рассказал сам Шахов в одной из бесед, когда зашёл в свой рабочий кабинет в квартире с трёхметровыми потолками в сталинской высотке с огромными старинными шкафами, инкрустированными серебром и бронзой и стал за спиной у Егорова, который в этот момент занимался описью книг, образца 1893 года. Таких было много в коллекции профессора и его просили начать именно с них.
Ефим Сергеевич переминался с ноги на ногу и не знал с чего начать.
- Молодой человек, я очень вам доверяю, вижу, как вы деятельно взялись нам помочь, - наконец начал профессор. - Вы имеете возможность взаимодействовать со структурами исполнительной власти и я буду просить вас об одном одолжении. Вы не возражаете?
Егоров обернулся и отложил своё занятие:
- Я вас слушаю, Ефим Сергеевич!
- Мне не ловко вас об этом просить, и всё же... Вы же понимаете, что значит для меня эта коллекция, которую мой дядюшка собирал всю свою жизнь. Для меня она послужила защитой моей докторской диссертации, а теперь с её помощью я имею возможность заниматься трудами в дальнейшей моей практике и приглашать на дом студентов, для ознакомления с этими книжными и коллекционными скульптурными шедеврами, да и коллекция картин тут довольно завидная, вот я и хочу, чтобы вы походатайствовали перед своим начальством, чтобы мне хотя бы оставили книги и рукописи с автографами знаменитостей, ведь таких вещей нет даже в музее имени Пушкина. Или, может быть, мы с вами договоримся о том, что вы не будете вносить в реестр всё... Ну, вы понимаете о чём я говорю?
Егоров отрицательно закивал головой.
- Если только вы что-нибудь спрячете от меня или утаите, - улыбнулся он, - но я верю в вашу честность и непогрешимость.
- Хорошо, Алексей, будем считать, что нашего разговора не было. Ладно? - Шахов улыбнулся одними глазами и вышел из кабинета.
Тут же раздался громкий звонок в дверь, и в коридоре послышались молодые голоса студенток, которые приходили заниматься на квартиру к профессору.
- Проходите, девушки, - ласковым голосом произнёс Шахов. - Тут у меня один товарищ ваших приблизительно лет, скучает, развлеките его, а то он там у меня сидит сегодня с самого утра и нет ему отдыха!.. Алексей, вот тебе и компания для поднятия настроения!
Профессор сразу преобразился и вошёл в зал, толкая впереди себя двух молоденьких девушек с одинаковыми причёсками и одинакового роста. Егоров вышел из кабинета к ним навстречу и остановился в дверях. Одна из них с весёлой улыбкой тут же подошла к нему и протянула руку:
- Меня зовут Эва, - она кивнула головой на свою подругу, - а это Света Зольникова. Будем знакомы!
- Очень приятно! - Егоров вежливо пожал ладонь пришедшей девушке и кивнул головой в сторону Светланы. - Я Алексей Егоров, будем знакомы. По распоряжению своего руководства произвожу опись профессорских архивов.
- Нам это известно, что скоро все эти чудесные экспонаты из данной квартиры переместятся в музеи города Москвы. Очень обидно! - надула губки Эва. Она говорила с небольшим прибалтийским акцентом и от того её речь звучала плавно и напевно.
- Вы, Эва, откуда родом? - поинтересовался любопытный от природы Алексей.
- Из Эстонии. А тут учусь в педагогическом, вот вместе со Светланой, и живём с ней в одной комнате в общежитии рядом с Центральным театром транспорта.
- А я из Таганрога, - ответила блондинка Света Зольникова. - Она отличница, я медалистка по плаванию и школу окончила тоже без троек, вот нас и приняли без проволочек на экзамены в педагогический институт. Мы с ней учимся в Областном, и там же у нас преподает Ефим Сергеевич. Он очень хороший педагог, к нему приходим по выходным заниматься дополнительно по истории русского языка. А вас здесь видим впервые.
- Ну, я тут по будням, а в выходной первый раз попал, и сразу с корабля на бал!
- Стихами говорите, молодой человек, - рассмеялся Шахов. - Пройдёмте к столу, чайку выпьем и будем заниматься с новыми силами. Алёша своими делами, а мы своими - творческими.
Егоров наблюдал за девушками весь вечер, они обе сразу ему как-то приглянулись, но за какой конкретно начать ухаживать, он пока не решил, но то, что это необходимо было сделать, хотя бы ради приличия, это у него сомнения не вызывало. Да и реакция Шахова была понятной ему, парень сразу подумал почему-то, что Шахов пригласил девушек в этот день не случайно, зная, что Алексей сегодня в субботу будет производить у него опись. Видимо, ему очень хотелось познакомить Егорова с этими девицами из педагогического института. Для чего? А чтобы скучно не было, решил Алексей и прекратил об этом задумываться.
Уже в первый вечер знакомства он, дождавшись, пока профессор окончит свои занятия со студентками, пошёл провожать девушек до метро. Они шли по широким улицам Москвы, по проспектам и скверам, бульварам и мостовым, шумно и громко беседовали, смеялись, обменивались мнениями о Шаховской коллекции, которую так несправедливо забирали из его дома.
- Я вообще, сомневаюсь, что это надо делать, - говорила Эва своим напевным голосом. - Можно ведь как-то исправить положение. Что, кстати, про это говорит сам Ефим Сергеевич?
- Он держится молодцом, - произнёс Егоров. - Надо отдать ему должное, он не цепляется за букву закона, а исполняет то, что и положено. Но, я бы всё же посоветовал ему нанять адвоката.
- Семейные адвокаты, это пережиток прошлого, мы в советской стране живём, - возразила Зольникова. - А вот оспорить данное завещание, думаю есть такая возможность.
Девушки не знали всего того, что знал Егоров, им Шахов сказал лишь, что дядюшка оставил ему коллекцию на время, пока тот не защитит диссертацию и не напишет несколько научных трудов по лингвистике. Они наивно полагали, что он будет пользоваться ею и после описи, что ему дадут возможность держать её дома, а потому не находили в этом какую-то суровую действительность. Они весело смеялись всю дорогу, потом устали и сели на лавочку под облетевшим клёном.
- Приходите теперь к нам в гости, - пригласила Эва своего нового знакомого, которого отметила про себя, как довольно красивого и надёжного парня.
Светлана, с натуральными пшеничными волосами и голубыми глазами, круглолицая и розовощёкая девушка, была к нему более равнодушной. Но глаза тоже загорались весёлыми огоньками, когда он невзначай бросал на неё свой мимолётный взгляд.
Они распрощались, когда Луна уже взошла на свой ночной дозор и пошла привычным кругом над затихающим городом. Егоров, придя к себе в общежитие, лёжа на кровати Жоры Коновалова, вспоминал сегодняшний день с улыбкой на ярких губах и ему всё мерещился почему-то звонкий смех не эстонки Эвы, которая кидала на него свои ласковые и горячие взоры, а той неуловимой блондинки Светланы из Таганрога. Он долго ворочался в кровати без сна, вспомнил попутно, что нужно будет завтра в воскресенье навестить сестру в интернате. Он обещал ей с самого своего приезда и ни разу у неё так и не был. Всё дела не пускали, но завтра уж точно... точно! Наконец его сморил лёгкий сон. Тени на полу и занавесках двигались вместе с полной Луной. Тишина этой ноябрьской и по летнему тёплой ночи, что бывает в Москве крайне редко, впитывала в себя запахи и звуки открытой форточки, ласкала слух и была приятной. Сны тоже были яркими и насыщенными, Егорову снилось море, предел всех его мечтаний и надежд. Неужели же он будет вот так когда-нибудь сидеть на его берегу, как в этом сладком сне, слушать шум прибоя и ловить мягкую волну у ног, подставляя своё молодое тело жарким солнечным лучам?
Вот и утро, прозвонил будильник, как всегда неожиданно и не во время. Но, пора вставать и собираться ехать в интернат на Беговой, а то снова найдётся какое-нибудь неотложное дело и Антонина обидится окончательно. Егоров встал, умылся и хотел было натягивать на себя свою полосатую футболку, Женькин подарок на день рождения, которую он очень любил носить, потому что она напоминала ему молодость родителей. Именно в такой и был сфотографирован его отец перед войной на своей последней карточке... Но тут скрипнула дверь и на пороге появился приехавший из командировки Жорка.
Он вошёл улыбаясь, весь сияющий от счастья и кинулся в объятия к Алёшке.
- Ну, как ты устроился тут, а? - спрашивал он, тиская друга за бока. - А я и не мог тебя дождаться-то нормально. Когда ты позвонил и сказал, что едешь, я уже чемоданы собирал... Только ключ тебе распорядился вахтёру оставить, записку ей написал. Но она женщина-то понятливая... Как тебя тут хоть встретили? Ты уже тут второй месяц работаешь?
- Да, Жорка, да! - Егоров тоже был несказанно рад, как если бы перед ним стоял сам Женька Султанов, но тот учился сейчас в далёком Ростове-на-Дону.
- Господи, сколько же лет мы не виделись? - спрашивал Коновалов, осматривая друга со всех сторон.
- С тех самых пор, как ты от нас в армию ушёл, а потом остался тут на учёбу. Хорошо, что хоть писал, не забывал, фотки высылал. Молодец! Мы гордились тобой, когда ты закончил ВУЗ с Красным дипломом в прошлом году, и теперь гордимся. Красиво живёшь, Жорка, ездишь по миру, собираешь сокровища народов, воплощаешь в жизнь поэтическую мечту писателей и поэтов! И я вот теперь, представь себе, работаю в этой же сфере!
- Как это?!
- Сейчас расскажу, только дай собраться. Хочу съездить к сестре сегодня, а то с самого приезда у неё не был, это нехорошо получается...
- Слушай, давай вместе поедем! - с задором в глазах предложил Жорка. - Сейчас только приведу себя в порядок с дороги...
- Ды ты же устал, и охота тебе?
- Охота! - и Жорка забросив в угол чемодан и вещмешок на верёвочных лямках, достал из комода белое полотенце.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.