Глава шестая.
Таёжный шмель.
Но давайте вернемся на несколько лет назад в брошенную деревню, в которой скучно живет Шмель, радуясь тому, что в лесу много грибов и ягод, и у него сам собой заработал телевизор.
Теньгиев стал приезжать реже, а на дело они вообще сходили всего один раз за полгода: подстрелили какого-то олигарха, когда он выходил из своего офиса.
Вознаграждение они получили, конечно, очень солидное, но пришлось экономить, так как было неизвестно, когда Долгов предложит им пойти на следующее дело и предложит ли вообще. Но пособие своей семье на Дальний Восток Шмель отправил, не задумываясь об экономии, так уж у него было заведено.
Однако, сварив однажды суп из собранных им грибов, Шмель задумался: а чем он будет питаться зимой, когда не будет ни грибов, ни ягод, ни рыбы в мелкой речушке. А дорогу может замести так, что и Теньгиев сюда на своем джипе не доберется.
И стал тогда Шмель готовится к зиме, то есть, сушить грибы, варить из ягод варенье и вялить карасиков.
Но вскоре, когда по крыше застучали частые дожди, и Шмель выкопал в огороде последние клубни картошки, случилось событие, круто изменившее его жизнь. Причем, в лучшую сторону.
Как-то утром услышал за окном шум автомобильного мотора, вышел на крыльцо и увидел у забора страшно пыхтящий и дымящий старенький «Москвич». Из него, опираясь на палочку, вылез седовласый мужик огромного роста и закричал:
- Доброе утро, любезный! Вы кем будете и на каком основании проживаете в этой избе?
- Я Павел Алексеевич Шулепов, живу здесь на птичьих правах: проходил мимо, гляжу, хата пустует, решил пожить в ней, пока своей не обзаведусь.
- Понятно! Выходит, преставился мой сосед Вася, царство ему небесное. Он последним в этой деревне оставался. Когда я в город уезжал и предложил ему сделать то же самое, он мне ответил: «Никуда я отсюда не поеду. Здесь я родился, здесь и помру». Вот и я из города вернулся, чтобы помереть в родных местах. Савелий Лукич Парамонов меня зовут. Моя изба третья от вашей, вот там, где крыша из-за бурьяна виднеется. Поеду взглянуть, можно там жить или нет.
- Да здесь в любой хате можно жить, только надо бурьян выкосить да электричество провести.
- А у вас оно есть?
- А как же! Я, как вошел, сразу выключателем щелкнул, свет и загорелся. Видно, ваш сосед Вася перед смертью забыл заявление в «Райэлектросеть» написать, чтобы его отключили. Так счетчик до сих и крутится. Только вот контролеры сюда никак не доберутся, слава тебе, господи.
- Да нет, у нас электричество давно уже обрезали, еще при мне. А Васька в колхозе электромонтером работал, и ему ничего не стоило со столба их к себе снова протянуть Ну, ладно, поеду взгляну на свою, как ты говоришь, хату. А, если в ней не уберусь, то ночевать к тебе приеду.
- Милости просим! Рад буду с человеком из города побалакать.
Не кривил душой добродушный Шмель, говоря такие слова. Он действительно был рад, что появился в брошенной деревне еще один мужик, и не какой-то там бандит, и не Долгов с его мешком денег, а бывший колхозный тракторист, который когда-то хлеб на этой земле выращивал и на гармошке играл.
Посидели они знатно тем вечером, а с утра пошли вместе обустраивать усадьбу Парамонова. Бурьян выкосили, подперли бревнами наклонившуюся стену избы, мусор из неё вынесли и даже полы помыли. Так что ночевать Савелий остался в доме, где родился.
Теперь Шмель уже не беспокоился о пропитании в зимнее время. Сосед на своем «Москвиче» смотался в райцентр, привез два мешка муки, консервов там всяких, сахара и соли.
А как первый снег выпал им вообще подфартило: в деревню из лесу лось пришел. Здоровенный такой, и не успевший еще исхудать после летней благодати. Забрел он в сельскую улочку и стал посреди неё, будто задумавшись о чём-то.
А мужики в то время дрова собирались пилить на подворье у Шмеля. Увидели они эту громадину и оторопели.
- Эх, жаль, что у нас ружья нет! – сказал Савелий.
И тогда Шмель молча зашел в избу, достал из-под кровати свою снайперскую винтовку с оптическим прицелом и, выйдя на улицу, одним выстрелом уложил лося на белый нетронутый снег. Потом поднял с земли гильзу, как всегда делал после охоты на олигархов, засунул её себе в карман и поинтересовался:
- А нам за это ничего не будет?
- А кто нас за него может спросить? - успокоил его Савелий. – Лесничества здесь уже давно нет, егеря все померли. Зато мы теперь всю зиму с мясом будем. Завялим его, засолим, да и крепкий мороз вот-вот ударит ,не даст ему пропасть. А половину туши я своим родичам в райцентр отвезу, пусть полакомятся лосятиной.
А напоследок все-таки поинтересовался:
- А откуда у тебя, Алексеевич, такое боевое оружие?
- Так ведь я раньше знатным охотником был у нас на Дальнем Востоке, - ответил Шмель. – Белку только в глаз бил, чтобы шкурку не попортить. Вот и наградили меня за это таким оружием.
Заметил он, что хочется Савелию еще много вопросов ему задать, да недосуг было: надо скоренько лося разделать.
После этого случая зажили они с Савелием душа в душу, и стал Шмель уже забывать про свое проклятое прошлое.
Только Долгов ему напомнил, кто он есть на самом деле, прикатил однажды в деревню по весне и привез ему новый заказ.
Шмель хотел было от него отказаться, да вовремя спохватился: семья-то в Хабаровском крае, небось, ждет от него помощи, надеется на него.
«Вот старшенький мой, Лёшка, скоро работать начнёт, вот тогда и завяжу», - подумал он и достал из-под кровати свою винтовку с оптическим прицелом.
После того, как сделал Шмель свое черное дело, стыдно ему стало Савелию в глаза глядеть, а потому шёл он к нему в гости, только прихватив с собой бутылку водки или кубинского рома.
Но спиться окончательно Шмель не успел, весточку получил от своей сестры, что жила в том же селе, что и его семья.
Привез ему это письмо Теньгиев, получив его от известного нам проводника поезда Москва – Владивосток.
И вот что прочитал в нем Шмель:
«Здравствуй, дорогой мой брат Паша!
Пишу, чтобы сообщить тебе печальную новость. Двадцать седьмого августа сего года, твоя жена с детьми поехала в райцентр, чтобы купить им там одежду и все прочее к новому учебному году. И когда они находилась в этом универмаге, случился там страшный пожар, незнамо, отчего. Одни говорят, что от короткого замыкания, другие, что от поджога.
Много людей там погибло, в том числе, и вся твоя семья.
Схоронили мы их на нашем сельском погосте, коли приедешь, я тебе их могилки укажу.
Возвращайся, Паша, хватит тебе по белу свету мыкаться, счастья искать.
Изба твоя пустует, огород весь бурьяном порос. А тебе до пенсии уже недалеко, хозяйством займешься.
Твоя родная сестра Маруся».
Вечером того же дня Шмель ушел из деревни, не взяв с собой ничего, кроме бутылки водки, и даже не попрощавшись с Савелием. И никто из его родных, друзей и знакомых больше не видел его и даже не знал, жив он или нет.
Но однажды в его родном селе в грязной придорожной столовке под громким названием «Кафе «Амурские волны» собралась шумная компания, отмечавшая окончание охотничьего сезона. И среди этих суровых и немногословных людей, был совсем неприметный , но очень разговорчивый мужичок, по национальности нанаец, а по имени Орокан, то есть, «медвежонок».
И принялся он, как обычно, рассказывать о своих приключениях во время охоты:
- Я нынче в тайга ходил, много белка стрелял, хороший белка, пушистый. А на дальней заимке непонятный человека встречал.
- А почему он для тебя непонятный? – смеялись охотники. – Не по-нанайски говорит, что ли?
- По-русски, однако, говорит, я его понимал хорошо. Только непонятно, почему он живой. Ружье у него нет, огород тоже нет, чай совсем нет. Я говорил ему: «Ты что кушаешь?» А он говорит: «Рыба кушаю, рыба здесь много, лопух кушаю, грибы и ягода всякий». Я тогда кричал ему: «Умрешь ты скоро, нельзя один лопух и рыба кушать, чтобы живой остаться!» А он смеялся: «Это мой дело, говорит, что мне кушать и когда помирать». Я его не понимал, зачем он в тайга пошел, если ружье забыл взять.
- А как его зовут-то? -поинтересовался кто-то из охотников.
- Я тоже его спрашивал. А он говорит: «Шмель меня зовут». А я не понимал, что такое «шмель». Никогда не слышал такой слово. Тогда он мне объяснял: «Это, говорит, как пчела, только большой. И он мёд не собирай и человека не кусай почем зря. Чтобы он тебя кусай, его злым надо сделать. Вот я есть шмель, который в тайга живет, таёжный шмель».
Вскоре все разошлись и забыли об этом разговоре. А на дальнюю заимку никто с тех пор не заглядывал.
И неизвестно, жив ли еще этот непонятный человек, по прозвищу Таежный Шмель, или нет.
(окончание следует)