Если ты увидел по ТВ репортаж про работу группы «Альфа», это значит, что операция провалилась. А про эту историю никто не слышал 12 лет. Альфовец Дмитрий М. впервые рассказал ее специально для тебя.
1994 год был для нас, сотрудников группы «Альфа» совершенно сумасшедшим. Месяца не проходило, чтобы террористы не захватывали очередной самолет. Причины захватов были самые разнообразные. Одни хотели денег, другие — избежать уголовной ответственности, третьи — просто сбежать за рубеж. Самолеты захватывали представители экстремистских движений, сепаратисты и просто душевнобольные. Почему-то им всем казалось, что угон самолета — лучшее средство решить все свои проблемы, вроде как сейчас взять кредит в банке. Поэтому, когда 25 октября 1994 года нас в очередной раз подняли по тревоге и объявили о захвате самолета, мы даже не удивились. Только спросили — где? Оказалось, в Махачкале. Очередной отчаявшийся гражданин Российской Федерации, захватил самолет Як-40 «Ростовских авиалиний», летевший по маршруту Ашхабад – Махачкала – Ростов-на-Дону.
Привычно собрались, покидали в наш борт все необходимое: оружие, снаряжение, оборудование и вылетели в Махачкалу. На месте выяснили обстановку. Штаб операции в тот раз действовал нормально. После захвата Як-40 отогнали на отдаленную площадку аэродрома. Выставили оцепление, на всякий случай подогнали бэтээры. В дело вступили переговорщики. Экипаж — три человека и несколько десятков пассажиров. Террорист, судя по переговорам, один. На нем надет пояс со взрывчаткой — примерно четыре кило аммонала. В руках — инициирующее устройство накольного типа. Также известно, что для предотвращения наших действий террорист заблокировал выходы из самолета. Требования… Требования были непонятными. По одним данным, террорист хотел денег и в Иран, по другим — требовал перевести своего сына, проходившего в тот момент службу в армии, в хорошую часть.
Как бы то ни было, нужно было действовать. Первым делом, наша группа скрытно оцепила место стоянки захваченного ЯК-40. Как всегда, мы были одеты в темно-синее обмундирование летно-технического состава. Одежда удобная и в аэропорту не привлекает лишнего внимания. У каждого на голове был радиофицированный титановый шлем. На вооружении — пистолеты с патронами с уменьшенным пороховым зарядом. При выстреле пуля такого патрона может убить противника, но обшивку самолета она не пробьет.
Снайперы сразу же начали выдвижение к самолету. Им не позавидуешь. Иногда для того, чтобы скрытно проползти двадцать метров, им приходилось потратить шесть – восемь часов. Зато они делали это так, что противник и не догадывался, что за ним уже пристально следят.
Так было и на этот раз. Несколько часов и снайперы, скрытно выйдя на позиции, установили наблюдение, сообщая по своим рациям о действиях террориста. Многие зададутся вопросом — почему террориста сразу не застрелили, снайперским огнем. Отвечу. Террорист был нервным мужчиной. Постоянно метался по салону, не давал целиться. А еще не стоило этого делать из-за СВУ накольного типа — при падении тела террориста мог произойти накол взрывателя и взрыв. И вообще, при планировании подобных операций стрельба откладывается на самый крайний случай. Считается, что сначала нужно до конца исчерпать переговорный ресурс.
Переговоры в этот раз шли долго и мучительно. Угонщик все время менял требования, все больше запутываясь сам и запутывая всех. Пока это продолжалось, в штабе наводили справки по поводу его личности. Выяснилось, что гражданин прежде работал в горнодобывающей промышленности, где постоянно имел доступ к взрывчатке — аммоналу или аммониту. Это усугубило опасность, так как стало ясно — мы имеем дело не со школьником-недоучкой, а со специалистом. Если бы его адская машинка сработала, то трупов было бы много.
К концу дня переговорщикам удалось добиться прогресса. Большинство заложников было отпущено. Угонщик оставил себе только двоих, но теперь он требовал безусловного выполнения своих требований и отказывался отпускать заложников и выходить из самолета. Словом, переговоры зашли в тупик.
В штабе стали кумекать — что дальше. Руководитель операции пытался избежать силового разрешения операции. Ему хотелось, чтобы террорист просто вышел из самолета и сдался. Но у того были другие планы. Похоже, без нас обойтись никак не получалось.
Я был в составе одной из штурмовых групп. Час проходил за часом, команд не поступало. Наконец, был дан приказ выдвигаться к самолету. Мы скрытно и бесшумно, как учили, подошли к самолету и, оказавшись в «мертвой» зоне, засели под его брюхом. При этом был слышен каждый звук внутри самолета.
Некоторое время мы проторчали под воздушным судном, после чего поступила команда «отбой!». Скрытно вернулись на исходную и переговоры возобновились. Надо заметить, что к тому времени мы узнали о личности террориста довольно много. Это был самый обычный дядька, работяга, у которого накопилось множество жизненных проблем. Сын из армии писал письма, что его там избивают, жизни не дают. Мужик попытался разрешить проблемы законным путем, перевести сына в другую часть. Но бюрократическая машина дала отказ. Мужика никто не слушал, его футболили по разным чиновничьим кабинетам, писали всякие отписки. Словом, довели мужика. По-человечески нам его было даже жаль. Но, с другой стороны, если ты взял в руки оружие и стал угрожать смертью другим людям, то ты — террорист. А значит тебе предстоит встреча с нами.
Пока штаб и террорист переговаривались, мы прикидывали варианты, как закончить эту социальную драму. Перебрали множество вариантов. Наиболее подходящим было скрытное проникновение через пилотскую кабину двух сотрудников и одновременная стрельба в голову и сердце. Подобный вариант не раз отрабатывался и применялся в деле.
Минусом был небольшой размер самолета, близость пилотской кабины от места расположения захватчика. С другой стороны, к штурму подобного типа воздушных судов наша группа была готова в полной мере. На тренировках мы отрабатывали подобные ситуации по освобождению до автоматизма. Каждый знал — какой люк открывать, куда ставить ногу, в какую сторону целиться. И теперь были готовы действовать.
Но штаб к активным действиям был не готов, из-за чего операция превращалась в чехарду. Снова поступила команда — выдвинуться под самолет. Выдвинулись. Просидели некоторое время в ожидании штурма и снова «отбой!». Отошли и залегли у взлетной полосы.
Между тем, время шло. На «взлетке» стало заметно холодать. Все-таки на дворе был конец октября, а аэропорт Махачкалы расположен рядом с морем. Влажность почти сто процентов. К середине ночи ударил морозец. Особенно туго приходилось снайперам, которым приходилось лежать неподвижно у бетонки и неотрывно следить за иллюминаторами захваченного ЯКа. Один из снайперов, мой хороший приятель, рассказывал, что ближе к середине ночи возникла серьезная опасность отморозить причинное место. Разумеется, он готовился к холоду, на ногах у него были теплые вязанные носки. Но вот под штанами ничего теплого не было. Чтобы спасти важные органы, снайперу пришлось тихонечко и очень медленно стягивать ботинок, носок и затем аккуратно перемещать этот носок в ширинку. Если учесть, что все происходило рядом с самолетом, готовым взорваться в любую секунду, то можно почувствовать драматический накал этого действа.
Итак, время шло, сотрудники мерзли у стоянки, в самолете психовал террорист, а в штабе все канителились, придумывая все новые и новые гениальные планы. Нужно было брать все в свои руки. Один из командиров группы «А» подошел к руководителю штаба операции и предложил свой вариант действий. Террорист периодически требовал принести ему что-нибудь поесть и попить. Это был шанс. Мы взяли пару пакетов сока и с помощью шприца с тонкой иглой накачали туда снотворного. Затем снотворное ввели и в еду, которая также должна была попасть на ужин к нашему бомбисту. Всю эту снедь отправили в штаб, а затем один из переговорщиков должен был отнести ее в самолет.
В штабе собрали очередное совещание и стали судить-рядить: что если ничего не выйдет, то кто будет виноват? Пока шли прения, кто-то из штабных спер один из пакетов с соком накачанным снотворным! Тут «альфонсы» совсем озверели — где, мать вашу, сок! Потребовали ускорить отправку «заряженного» сока, пока его весь не выпили в штабе.
Вскоре оставшийся пакет и еда оказались у террориста. Есть бомбист не стал, а вот от сока не отказался. Открыл пакет, глотнул. В соке снотворного было — не то, что лошадь, слона усыпить можно было! Спустя некоторое время снайперы докладывают — клиент готов, дрыхнет. Все, теперь нужно было действовать и как можно быстрее!
Так как люки и двери самолета были заблокированы, оставался один путь — через форточку в кабине пилотов. Через эту форточку мы начали вытаскивать заложников. Тянем и просим — потише, вдруг нехороший человек проснется. Это уже потом в газетах написали, что заложники были освобождены в результате переговоров. Как же — жди!
Террорист проспал недолго, но нам как раз хватило времени, чтобы эвакуировать заложников и отойти от самолета. В принципе, теперь его можно было просто застрелить снайперским огнем. Но тут взмолились представители авиакомпании: «Нам так жалко, такой хороший самолет! Если террорист взорвется, то кто нам его починит?» Ладно, решили действовать гуманно, спасти технику. Руководителю операции тоже хотелось, чтобы террорист сдался живым. Никто не хотел его убивать, но он сам, что называется, нарвался…
Все в ту же форточку кабины пилотов мы бросили гранату с «Черемухой». ЯК-40 — самолет небольшой, очень скоро он весь наполнился слезоточивым газом — не продохнуть. Снайперы докладывают: террорист бегает по самолету, ищет выход. А выходы-то им самим заблокированы. Мы изготовились к стрельбе, стали ждать, когда злодей выскочит на взлетную полосу. И тут произошло неожиданное — взрыв! Позже снайперы доложили, что видели, как ослепший от газа террорист споткнулся обо что-то на полу и упал. Произошел накол взрывателя и адская машинка сработала.
Что любопытно, взрыв имел направленное действие. Взрывная волна пробила аккуратную дыру в потолке самолета. Его, при желании можно было даже починить. А вот террористу повезло гораздо меньше. Его разорвало на несколько кусков, которые влетели через ту самую дыру в крыше самолета. Затем нам пришлось собирать их по всему полю.
Нас после окончания операции больше всего терзала мысль — кто же спер пакет сока, что «растворился» в штабе. В глаза людям заглядывали, смотрели - кто уснул богатырским сном, но так никого и не нашли.
Фото из книги Г.Н. Зайцева «Альфа» — моя судьба»