Позади полгода учебки.
Еще вчера, величественно глядя на мир, крупными буквами "Саратов", расположенными на фасаде, меня принимал в свои объятия железнодорожный вокзал. Который совсем недавно прошел реконструкцию и сменил свой старомодный облик на современный, ослепительно сверкая на утреннем солнце своим стеклянным фасадом. Город уже пробудился и на площади, перед вокзалом, во всю кипела повседневная жизнь. С высоты своего постамента, невозмутимо взирал на людскую суету, бронзовый Феликс Дзержинский. Улица Ленина, связывающая железнодорожный и водный вокзалы, встречала меня гудками автомобилей и запахом свежеиспеченного хлеба из близлежащей булочной.
Мимо проехала «поливалка», обдав прохладой и брызгами воды, которые переливались на солнце всеми цветами радуги…
Дневальный тихонько, что бы не разбудить остальных, тормошит меня. Я с трудом открываю глаза, не понимая, чего от меня хотят?
"Давай, вставай. Пора на смену", - шепчет мне дневальный.
Сегодня моя первая поварская смена
Кухонный наряд еще не раскачался.
Ребята, сонно шлепая тапочками по ступенькам лестницы, нехотя бредут за мной на кухню. Там тихо и темно.
Наряд притуляется в посудомойке, досматривать свои потревоженные сны.
Я открыл склад продуктов.
Под этим громким названием, скрывалась небольшая комнатенка, с холодильником и парой стеллажей внутри.
В углу громоздилась, усыпанная солью, колода для рубки мяса, с воткнутым в неё огромным топором.
У окна стоял стол, с настольными весами, для развески и выдачи продуктов. Рядом со столом, стояли напольные весы для приемки мяса и других продуктов.
Тут в окно раздачи постучал дежурный по столовой, который со своим нарядом уже начал шустрить в столовой. Я взвесил и выдал дежурному по столовой сахар. Поставил вариться картошку на пюре. Вытащил рыбу и разделал ее. Налил в противень масла и начал её жарить. Между делом налил и поставил греться кастрюлю для чая. Постепенно все сготовилось. Что бы успеть в срок, я начал резать картошку на первое блюдо, к обеду. Порезав картошку, я начал резать и выдавать в столовую хлеб.
Тут подошло время раздачи. Раздав наряду по столовой завтрак, я облегченно вздохнул. Но, как оказалось впоследствии, очень даже зря.
Отвесив и порубив мясо, я поставил его тушиться. Поставил пассироваться лук и морковку. Нашинковал капусту на щи и запустил ее в котел. Поставил кипятиться воду для варки макарон. На второе сегодня макароны с гуляшом.
Все идет своим чередом. Все варится и парится.
Настала пора запускать макароны.
Я распечатал коробку. Отвесив нужное количество, я запустил их в кипящую воду. Помешивая, я понаблюдал за процессом и закрыл крышку.
На основе опыта, полученного в учебке, я полагал, что через некоторое время, мне останется только помешать и откинуть в дуршлаг сваренные макароны.
А пока, я занялся мойкой сухофруктов, для компота.
Подошло время их запускать, что я и сделал.
Запустил картошку в щи.
Помешивая пассировку, я подумал, что пора заглянуть в кастрюлю и посмотреть, как варятся макароны.
Открыв крышку, я не сразу осознал увиденное.
Метаясь между котлом и кастрюлями, я сразу понимал, на какой стадии готовности находится варево.
Но сейчас, что-то пошло не так.
Перед моими глазами, то возникая из кипящей глубины, то исчезая в ней, переваливался с боку на бок огромный ком.
Я закрыл крышку и снова открыл ее.
В глубине кастрюли, скрываясь в кипящем ореоле, зловеще покачивая боками, плавал непонятный ком. Даже сквозь жару, исходящую от раскаленной плиты, я почувствовал, как по моей спине пробежал предательский холодок.
Я не понимал, что происходит.
Непонятный ком, похож на ком из макарон. Но как это получилось?
Мозг лихорадочно искал ответ.
Я попытался размешать этот конгломерат черпаком. Ком имел твердость базальта. Я, с изумлением и страхом, взирал на эту насмешку судьбы.
Мне казалось уже, что на боках макаронного кома проступают глазки и ротик.
В ушах зазвучал ехидный голос: « Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел!
А от тебя и подавно не уйду! Ни за что!»
Я, с ненавистью долбил ком поварешкой, наивно ожидая, что он разойдется на отдельные макаронины.
С трудом, осознав свершившуюся катастрофу, я обессилено опустился на табуретку, стоящую рядом с плитой. В голове был полный вакуум, звенящая пустота.
Что делать? У меня в голове все перемешалось.
Мыслительные процессы затормозились. Я не мог понять, что я сделал не так? Почему все слиплось? Все делал, как учили. В кипящую подсоленную воду, закладываются макароны…
Но никто не писал и не говорил, какого черта они слиплись? Между тем, время неумолимо шло, истекая последними песчинками, песочных часов отчаяния.
Послышался стук входной двери, застучали каблуки босоножек по плиткам пола. В проеме дверей, отделяющих посудомоечное отделение от варочного, показался стройный женский силуэт. Начмед, старший сержант, в лице симпатичной женщины средних лет, пришла снять положенную пробу и разрешить, или не разрешить, выдачу пищи личному составу подразделения.
С женской проницательностью, взглянув на меня, сидящего посреди кухни, она сразу забеспокоилась.
«Как дела?» - спросила она обеспокоено.
Я не знал, что ответить.
Образовалась заминка.
«Ну, что случилось?» - в ее голосе зазвучали тревожные нотки.
«Я не знаю, чем кормить батальон» - несмело проблеял я.
«Можешь сказать, в чем дело?» - встревожилась она.
Я, не поднимая глаз, открыл крышку кастрюли, где в струях кипятка, подпрыгивая и вращая боками, обитало макаронное чудище.
Военфельдшер, удивленно посмотрев на меня, осторожно заглянула в кастрюлю, разогнав рукой пар, мешающий разглядеть шедевр моего кулинарного искусства.
Лицо ее приняло изучающее выражение. Очевидно, она по виду продукта пыталась понять, куда она попала. На кухню или в литейный цех, где льют ядра для пушек.
Осознав наконец, что перед ней, она принялась внимательно меня рассматривать. Наверное, решая про себя, сумасшедший я или нет. Меня, этот задумчивый осмотр медика, погрузил в нехорошие предчувствия. В голове крепчал вакуум.
Я даже не пытался представить, что же теперь будет?
Сорвал обед.
Испортил продукт.
Тут до меня внезапно дошло, что я испортил еще не все, но похоже продолжаю портить дальше. Ноздри, уже давно и настойчиво, раздражал запах подгорающего лука. Бросив крышку на кастрюлю, я кинулся мешать пассировку.
Успел вовремя.
Орудуя деревянной лопаткой и уткнувшись носом в сотейник, ускользнув от изучающего взгляда медички, я лихорадочно пытался думать, как довершить приготовление того, что еще можно сготовить.
Как быть с гарниром, который слипся в здоровенный ком?
Мои попытки думать, прервала медик.
«Что думаешь делать?» - спросила она, очевидно решив, что я не сумасшедший и мне можно доверить дальнейшее приготовление.
Я растерянно пожал плечами. Во – первых, нет времени для приготовления другого гарнира. Во – вторых, не из чего. «Не могу придумать ничего другого, как кормить тем, чем есть» - робко озвучил я свое умозаключение.
«Как ты будешь это делать?» - с сомнением спросила медик.
Я принес из посудомойки большой нож, больше смахивающий на меч, и выразил предположение, что им-то, я смогу разрубить этот ком на порции.
«Давай, выдавай!» - она расстроено махнула рукой. Будь, что будет!
«Как ты умудрился сварить такой ком?» - удивленно спросила Начмед.
Я, почувствовав, что громы и молнии миновали, принялся оправдываться.
Марина Алексеевна! Все делал по науке! В кипящую подсоленную воду положил макароны. Помешал. Все должно бы получиться!
Она недоуменно поглядела на меня и строго спросила: «Разве тебя не предупредили?»
«О чем?» - растерянно пробормотал я, лихорадочно вспоминая весь прошедший накануне день.
Оказалось, что в учебке мы варили макароны, изготовленные и хранившиеся по всем правилам. Поэтому они и готовились по правилам.
А макароны, которые сегодня слиплись у меня в ком, делались из муки неизвестного качества и хранились на складе с повышенной влажностью.
Поэтому, перед варкой, их следовало прожаривать на противне, до темно-коричневого цвета. Иначе они неизбежно слипались в ком.
А этому, меня никто не научил.
«Все! Выкручивайся теперь сам! С богом!» - махнула рукой медичка и вышла из кухни.
Порезал хлеб. Открыв окно раздачи, я позвал дежурного по столовой: «Давай накрывать». Выдав хлеб, начал раздавать первое. Налив и выдав в окно последнюю тарелку щей, я попросил дежурного подождать и закрыл окно.
Положив на стол большую деревянную разделочную доску, я пошел вылавливать хитрый колобок из кастрюли. Он ни как не хотел помещаться, даже в большой черпак. Пришлось насадить его на здоровенную вилку, которая по размерам, почти не уступала настоящим вилам.
Так и не снимая его с вилки, я принялся рубить его на части.
От колобка валил пар, обжигая мне руки.
Вдобавок, он как живой скакал по разделочной доске, норовя соскочить с вилки и шлепнуться на пол.
В раздаточное окно, уже нетерпеливо настукивал дежурный по столовой, поторапливая меня.
Я отчаянно рубил неподатливый «колобок». Порции получались, то квадратными, то треугольными, пугая и изумляя меня своими футуристическими формами.
Наконец, под моим кавалерийским напором, ком прекратил свое существование и последний кусок шлепнулся в кастрюлю, к остальным кускам.
Между тем, раздаточное окно, давно уже ходило ходуном, под напором кулака дежурного по столовой.
Я, с измученным видом открыл створку: «Хорош грохотать! Давай принимай второе».
Достаю из кастрюли обрубок колобка, кладу его на тарелку и добавляю гуляш, полив блюдо подливой. Накладываю следующую тарелку.
Тут в окне раздачи появляется удивленное лицо дежурного.
«Я не буду ставить это на стол!» - заявил он.
«Почему?» - спрашиваю я.
«Потому, что я не знаю, что это такое!» - напирает он.
«Это макаронная запеканка с гуляшом!» - изворачиваюсь я.
«Но в меню, гуляш с макаронами!» - не сдается он.
«Так запеканка из макарон и есть!» - возражаю я с умным видом.
Дежурный недоверчиво оглядел еще раз диковинное блюдо и понес его на столы, бурча себе под нос, что он ни за что не отвечает.
Наконец столы накрыты. Батальон строится на плацу, на обед.
Раздается команда и дежурный по части заводит бойцов в столовую.
Через открытое раздаточное окно доносится топот сапог, звуки передвигаемых стульев. Я внимательно прислушиваюсь к этой какофонии, пытаясь понять, что происходит в зале.
Вот все стихло, слышен только звон ложек по тарелкам. «Едят щи», - подумал я. Через некоторое время звон ложек стал стихать. Воцарилась тревожная тишина. «Съели», - беспокойно сказал я сам себе.
В столовой стал нарастать недовольный ропот.
Заскрежетали отодвигаемые стулья.
Вдруг в полуоткрытую створку раздаточного окошка, с глухим стуком, ударяется тарелка и распахивает его.
На пол, перед окошком, смачно шлепается «запеканка», обрызгав его подливой.
Я обреченно приседаю за плиту, уйдя с линии огня.
Теперь тарелки, залетая в открытое окно, беспрепятственно пролетали в глубь кухни. Ударяясь о простенок, между окнами, они освобождались от своего груза, как пикирующие бомбардировщики. Забрасывая полы «запеканками» и заливая стены подливкой. Некоторые, удачно запущенные снаряды, отскакивая от стены, смачно шлепали по моей спине, оставляя жирные отпечатки.
Я вел счет тарелкам, по моим прикидкам, осталось штук пять.
Но вот тарелки перестали ударяться в стену, и из зала, был слышен только недовольный гул людских голосов.
Я выждал еще некоторое время, не доверяя своим расчетам.
С опаской пробрался к раздаточному окну и быстро запер его на шпингалет.
Теперь я мог встать в полный рост и оценить всю глубину впечатления, произведенного моей «запеканкой», на моих товарищей.
Картина была впечатляющая. Все порции в полном составе, устилали пол между стенкой и плитой. Стена и пол были залиты подливой.
Гуляша правда не было, наверное съели.
Поставив кухонному наряду задачу, по уборке помещения, я принялся за подготовку к приготовлению ужина.
На ужин, как и во всей армии, была картошка с жареной рыбой. Это вам не макароны. Тут не слипнется.
Скажу сразу, что после раздачи ужина, я предусмотрительно закрыл окошко на шпингалет. Так, на всякий случай. Но ужин прошел нормально. Съели почти все.
На тарелках оставалось мало.
После окончания смены, я незаметно проскользнул на свою кровать и залег спать. Надеясь в душе, что к утру, впечатление, произведенное моей «запеканкой с гуляшом», потеряет свою остроту.
Вот так, незабываемо, прошел мой первый день службы, в качестве повара. Оставив неизгладимый след в истории вооруженных сил и став номером на "БИС", в аттракционе под названием "Лабиринт моей памяти"!
Сорокалетний юбилей, изготовления «запеканки» с гуляшом, из коварного "колобка", я решил отметить написанием, предложенных вашему вниманию строк. Что бы, читая их вместе с вами, не забыть при этом, закрыть на шпингалет окошко в столовую. Так, на всякий случай!
Июль 2018г.