Датчик уровня топлива давно мигал, но Исмиев не пожелал заправиться из канистры. Надежду давала рельеф местности, и дорога большей частью шла под гору. Доехав до станции, с облегчением вздохнул и в победном тоне сказал:
– Дотянул-таки. Отъедем подальше и устроим перерыв. Впереди уже меньше полпути.
– Для меня сейчас фактором является не дорога, – ответила девушка, которой несильно и хотелось, чтобы она скоро кончалась, – а время, разделенное на до и после. Да, был бы свой дом, куда приезжать, по-другому бы посмотрела.
– Купить тебе ничего не нужно? Что-то выставлено, в прошлый раз ничего не было, я им сделал замечание, и вот учли.
Она покачала головой и осталась сидеть, размышляя о том, что именно ее ждет впереди.
Дорога была грунтовая, на одном из узких отрезков Исмиев дважды прижался к обочине, пропуская вначале пассажирский автобус, а следом – груженный легковой автомобиль. На равнинном и расширенном участке он заглушил мотор. По одну сторону от дороги густо росли молодые тополя, вдалеке виднелись паханые для посева поля. Выйдя из машины Индира вытянула руки кверху и совершила головой круговые движения, а Исмиев чуть отошел, снял футболку, недолго размялся и встал на мостик. Продемонстрировал, что может и передвигаться в таком положении, но для того чтобы вернуть себе вертикальное положение, пришлось вначале спиной опуститься на землю.
– Давно не становился, теряю форму, – оправдывался он с покрасневшим лицом и стряхивал с поясницы налипшую пыль.
– Ты в отличной форме. В первый раз, когда увидела тебя, поняла, что ты спортивен. Грушу будешь? – Индира протянула ему крупный желтый плод.
– Сперва умоюсь, ты полей мне. По приезду первым делом надо будет искупаться.
Она подала ему полотенце, и сама помыла руки.
Откусив плод, прислонился к машине и сказал:
– Дай мне пару дней, я подумаю, что нам делать и где лучше жить. То есть по главному вопросу все ясно, мелочи нужны для комфорта.
– Место да, оно не самое главное, – ответила Индира, стоя рядом с ним. – Вернуться в горы ты ведь не предложишь?! Мне показалось, что ты романтик в душе.
– Туда, безусловно, не вернемся, тем более в роли твоего соседа. Если бы не Мир этот?.. Хочешь, я на время спрячу тебя ото всех?
Девушка была уверена, что его заботит не Ахмедов, а нахождение в поселке другого мужчины. Сама несильно волновалась по этому поводу – Абиев воспринимался ею вроде как близкого родственника, и смущение не испытывала при упоминании.
– Способных на низость людей я еще не встречала, и надолго не спрячешься. Достаточно будет… – она вытянула губы вперед и настроила свой голос на капризный лад. – Намекаешь на то, что потом уедем куда? Я двумя руками за, причем, в любом направлении.
– Чтобы уехать, сто раз нужно взвесить все за и против – я повязан делами, домом. Пока нам предстоит строить планы на ближайшее время. Тебе страшно не будет одной? Еще этот ненормальный притаится под окном.
– Одной оставаться я привыкла, но не пугай меня. Сегодня переночую, а с завтрашнего дня приручу собачку – у соседского мальчика попрошу.
– Мне просто хочется обеспечить тебе покой. Есть подруга, кого можно позвать к себе? – спросил Исмиев.
– На сегодня ты единственный, с кем я могу поделиться проблемами. Опасаться мне особо нечего и некого, утром попытаюсь дозвониться до мамы, а после будет полегче.
Напрашивалось предложить свою кандидатуру на роль хранителя ее спокойствия, но побоялся быть понятым неправильно, и отношения между ними еще не успели выйти на новый уровень. Положительно ответить на ее просьбу не был готов, он оставил эти моменты и сказал:
– У меня идея: давай съездим к ним! Завтра же! Зачем врача еще дергать? То есть мы непременно должны навестить их, ситуация обязывает. Нам полдня хватит, все успеем.
Индира пожала плечами и села в машину. Разумеется, мысленно она была в пути с ним в город, и это казалось важнее, чем реакция матери на произошедшее. Дождавшись, пока не тронутся с места, ответила:
– Одним днем мало будет – мне столько всего рассказать маме. Полдня потребуется, чтобы она проплакалась. Еще не знаем, в каком состоянии Касум. Когда ехали туда, – она большой палец направила назад, – все думала об отце, хотела рубашку ему купить, обувь. Знала, что он безнадежно болен, но не поймешь, пока своими глазами не увидишь. После случившегося нужно побыть с мамой – мне как никогда раньше хочется увидеть ее. Не забываю и о том, на чем мы с тобой остановимся. Вдруг решим, что нам лучше уехать, в таком случае подожду, сколько угодно. Наверное, и я изменилась в горах. Целыми днями слушаешь их разговоры... Особенно дед не отставал. Он больше женщин меня учил, хотя тяжело понимала его.
– Скоро вечер, правильнее было бы учесть обстоятельства. Я предлагаю тебе поехать ко мне, предоставлю отдельную комнату, мать благословит… – За ответом Исмиев взглянул на нее.
– Страх я не испытываю, и к вам в дом сейчас категорически не пойду, – сказала девушка. – Ты подумай над тем, как договориться с чтецом, чтобы скрепил наш союз. Хочется, чтобы новая жизнь начиналась с чего-то светлого.
Ее взгляд на перспективу, пусть и ожидаемый, подействовал на него должным образом. Он дернулся, завилял рулем и перешел в привычный быстрый темп общения.
– Я мигом устрою. Подготовка займет немного времени, и мы отправимся к одному старцу. Говорят, его слова проникают в душу. Тогда что, у нас будем жить? Я правильно понял?
– Не совсем правильно – это если остаемся, – сказала девушка.
– Ты права, и то после свадьбы, а ее справишь не так скоро.
– Давай сейчас не будем. Приедешь домой, обнимешь Киясу и почувствуешь ее реакцию.
– Она с нетерпением ждет тебя, – сказал Исмиев и ощутил себя перед выбором: помимо имевшихся неразрешимых моментов, обещавшая ему неприятности бывшая подруга тоже склоняла чашу весов в сторону переезда. – Мы уедем в город он. В самое ближайшее время. С завтрашнего дня начну готовиться. Сроки я сокращу, а ты обещай больше не видеться с этим типом.
– Ты все о нем! Неприлично же грубить без основания?! Принесет свое соболезнование, приму, и точка. Взрослые же люди!
– Замкнутого, в то же время обеспеченного человека нельзя измерять обычными шагами, с чем ты уже сталкивалась. У него могут быть свои планы, варианты, которые нам и не снились.
– Ладно тебе! Все в итоге сводится к тому, захочет ли он попортить себе жизнь.
С их въездом в Новоюрт солнце зашло за горизонт. До предполагаемого расставания оставались считанные минуты, и Исмиев набрался смелости:
– Я не могу позволить тебе грустить в одиночку. Не смей мне возражать! Отдам машину, и пройдемся до твоего дома.
– Ты уже утомился. Может, денек отоспишься?..
– Как-то уклончиво ты совет даешь, – подметил он, почувствовав, что девушка побаивается вернуться в свое одиночество. – Ради твоего спокойствия я еще сутки могу не спать, хочешь – заключим пари?
– Не стоит меня пытать, – смущенно сказала Индира. – Я знаю твои способности огорошить, но предупреждаю, что купаться у меня будет проблематично.
– Не маленький, придумаю, как освежиться. Достаточно будет кусок мыла и ведро тепленькой воды. Полевые условия не помеха, могу облиться во дворе.
Исмиев остановил машину на заднем дворе многоэтажного дома. Едва ли Индира успела покинуть салон, как к ней прибежала собака Абиева, поднялась на задние лапки и начала ее облизывать. Девушка избавилась от ее ласк и держала свою руку на ее голове. Ощутивший себя здесь лишним молодой человек побаивался делать резкие движения, сел обратно в машину и сказал:
– Ты тоже садись. Ощущение такое, что этот наглец отбил тебя.
– Еще и запер… Мне она вреда не нанесет, и никогда не бросит в беде. Люди не могут быть настолько преданными, и не понимаю, почему одни люто ненавидят собак. – Индира продолжала гладить ее.
– Сами тоже не всех жалуют.
Появившиеся мальчики – Расим и два его друга – помешали их диалогу, и он взял собаку за ошейник.
Исмиев вышел и протянул мальчику связку ключей.
– На, отнеси папе, и пусть покажется.
Расим в сопровождении друзей и собаки побежал к дому.
– Я эту тварь с рук кормил еще щенком, и в магазине бывала, а ты говоришь об их преданности. Сейчас она запросто могла и покусать меня.
– А меня помнит, – тоскливо сказала Индира. – Надоели бедненькой их строгие команды. Как думаешь, еще прибежит ко мне?
С появлением в окне Абиева девушка поняла свое упущение – ей не следовало оставаться у него на виду, и стала отдаляться. Очень скоро Исмиев догнал ее и предложил обойти центр по похожим соображениям. Получив согласие, повернул направо и отметил, что эта его улица.
Вещей у них было немного – одна сумка с вырезанными Мергесом из дерева поделками. Начинало темнеть, и в окнах домов горел свет. Индира шла по левую сторону и спросила:
– Твои близкие имеют привычки сидеть на лавочке возле дома?
– У нас ее и нет. К тому же видимость уже не очень. Мы завтра вернемся сюда вечерком. Сама решай, познакомить тебя с нашими. Чего скрывать, раз решили?
– Этого точно не стоит пока делать. Раз едем, то и к чтецу разумнее обратиться в городе. Незачем давать пищу болтунам, а такого рода новости быстро просочатся.
– Полностью с тобой согласен, у меня не меньше причин для осторожности.
В опустивших сумерках девушке захотелось пойти с ним под руку, но не посмела проявить инициативу, и он вольности себе не позволял. По дороге делился своими познаниями о жильцах, встречавшихся им на пути домовладений, хоть ей не было дела до них. Пока дошли, потемнело. Во дворе Индира шелохнулась от шуршания в заборе и прижалась к нему.
***
Рассвет был пасмурным, и заасфальтированная половина двора заметно выделялась от другой, став темнее. Влажность воздуха выдавала еще роса на листьях кустов розы в заборе. Доившая корову женщина на секунду остановилась и прислушалась к доносившегося с улицы голосу сына, как ей показалось, что реагировало и животное. Кем являлся второе лицо также было хорошо известно – родной брат. Конечно же, она переживала за него, но с появлением разумеющиеся претензии за долгое отсутствие выходили на передний план.
Кияс закрыл за собой калитку, погладил по шее красно-пестрое животное и спросил:
– Привет, мам как вы? Не пора ли избавиться от этой кормилицы? Скоро зима, или тоже переходи на летнее содержание.
На глаза сразу бросалось его небритое лицо, на котором было отражено и некая отрада. Без молока женщина не представляла свой дом, и корова еще не была старой, но две семьи по улице практиковали сезонное их содержание. Вариант женщина еще не рассматривала, и сказала:
– Как без нее в доме с ребенком? Ты знаешь, я не доверяю покупному молоку, и к зиме она начинает давать больше.
– Много ли его надо на сутки? Найдешь, у кого взять литр хорошего. Чего стоит один только уход за ним, заготовка кормов?.. Не говоря о других неудобствах.
– Я подумаю. Сынок, Аби тебе друг, понимаю, но какой прок от всего этого? У тебя свои дела. Не на час, на два, а вон столько дней прошло.
– Все не зря – впереди меня ждут большие перемены. Дома поговорим.
На окне показалась сестра Фазира и сказала:
– Нельзя же пускать свое дело на самотёк?! Оно может не простить тебе этого. Я старалась, как могла, держать под контролем…
– Делать тебе больше нечего с утра? Чайник поставь, – ответил он и зашел в ванную.
Приведя себя в порядок, поднялся в дом и сел за стол овального вида, установленного посередине балкона-лоджии, который был максимально остеклен. Сюда, кроме лестницы, выходили двери двух комнат и кухни. Один угол занимали цветы, и появившийся последним горшок с вечнозеленым растением с сердцевидными листьями распустил длинный ус с ярко-красным бутоном в конце.
Фазира в длинном сиреневом халате завязала волосы в пучок и поставила перед братом чашку чая. Повторяя свои претензии по поводу контроля над работой, вытащила еще сыр с маслом.
Отношения между ними больше были похожи на деловые, и Кияс обычно держал ее на расстоянии. Размешивая сахар, в ответ спросил:
– Ты ходила в школу в эти дни? Ну-ка сюда свой дневник!
– Была занята учетом, а сам в мои года мало что понимал в этом. – Сестре было не привыкать к его колкому характеру, порой и сама не отставала. – С ребятами из бара мне трудно работать. Ты поговори с ними, они относятся ко мне как к маленькой.
Из комнаты донесся голос ребенка, и она поспешила к нему. Соскучившийся по домашней обстановке молодой человек включил телевизор и стал переключать каналы. С появлением матери он привстал и убрал звук.
– Я согласна продавать корову, – сказала мать и села на стул. – Даже знаю, кому предложить. Из всех соседей только у меня одной и осталась она.
– Пора, пора, избавь себя от лишних хлопот. Также я поступлю с магазином, хочу в корне все изменить.
– Не поняла?!
– Мам, я уеду в город. Куплю себе жилье, найду работу, вернее, мне там есть, чем заняться. Времени было много, и я все обдумал.
– Ты это серьезно? Что ты такое говоришь? – спросила сестра, выйдя к ним с ребенком за руку.
– Меня с детства учили, что с мамой шутить нельзя, – ответил он, который при ней не позволял себе еще играться с дочерью. – Сама тоже говорила, здесь и тебе не место.
– Я освоила твою бухгалтерию и хочу попробовать торговать детскими вещами. Нельзя бессердечно обойтись со своим делом.
– Сынок, объясни, что за дела, – сказала мать.
– Они у меня не очень идут, а с девушками на какое-то время ожидается застой. Я виноват перед той подругой, и жениться вряд ли стану, пока она замуж не выйдет. Это может продлиться неизвестно сколько. Отсюда и возникают разные идеи.
– Не переживай, она не по соседству живет, – сказала Фазира. – И подарки твои все оставили ей. Умоляю, брось из головы идею переехать. В доме обязательно должен быть мужчина.
– Я буду недалеко. В пару часах езды отсюда.
– Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал, но мешать твоим планам не смогу. –Селминаз была не очень довольна решением сына. – Я прошу тебя об одном: поскорее женись и подари мне внука. Ты помнишь, кому я обещала держать это под контролем. Дочь твою растим, и его поднимем на ноги.
– Постараюсь решить этот вопрос. Здесь с девушками как-то не ладится. Но вы пока привыкайте к главной мысли, – сказал он и спустился в гараж.
Недовольная девушка вернулась в свою комнату, взяла тетрадь для учета и присела на кровать. «Свершилось то, о чем и не подумала бы», – написала она красным маркером на последней странице. – «Брат намеревается безжалостно разрушить свое дело».
Возле магазина сводная сестра Эсмире столкнулась с Киясом и по сиявшим глазам поняла, что тонет в чувствах. О его расставании с девушкой знали многие, но причину еще не разъяснял, и поговорить не вышло – был не один. Она поднялась к себе, и пока закипал чайник, терпение ее лопнуло. Оставив все как есть, спустилась с огромным желанием осыпать его расспросами, но тот коротал время в обществе других продавцов, пил кофе и вел непринужденный разговор о жизни жителей горного селения. Могла бы и остаться здесь, если бы не отпечатанное на лице недоумение. Молодая семейная пара, которая работала ему второй год, показывала на полупустые прилавки, однако осталась разочарованной – им предстояло в ближайшее время найти новое место работы.
Так и не дав Эсмире удовлетворить свое любопытство, вначале он спустился на нижний уровень, а затем сел в машину и уехал.
***
– Сегодня пойдешь в больницу? – спросил Исмиев любимую за завтраком. – Вчера ты поленилась, и мне стало неудобно перед собой.
– Будет зависеть от настроения, – ответила она и подлила в свою чашку кипятка.
– Подчинишь его своей воле. Нам много чего приходится делать через не хочу, и ничего с этим не поделаешь.
Первое утро на столе были лишь печенье и чай, а сегодня появились и кусок оставшегося торта, и половина пиццы, и два вида сока. Не помешавшиеся сладости и прочее находились на подоконнике. Индире попробовала кусок сыра в шоколаде, однако разочаровалась в его вкусе. Было желание открыть банку с овечьим сыром, если бы источником являлся не тот молодой человек, которого совсем не хотелось видеть.
– Не вгоняй меня в краски – вчера началась новая страница в моей жизни, и я взяла у нее отгул.
– Много хочешь!.. Будь добра, все дела без отрыва от важных, повседневных забот. Могу через час подогнать машину, и уедем с ночёвкой.
– Я не готова, и сейчас многого боюсь. Чего скрывать: в первую очередь, услышать недобрые вести – с делами в горах, с личными… ладони мои оказались разжаты. До того, как не вернулись, была опаска, что поеду и не захочу возвращаться, теперь я – часть твоя, и ни шагу без согласия.
– Представляю, сколько позитива нам это добавит. Мира встретить не боишься?
– Нет, но не хотелось бы. Избежать, увы, не получится, и его можно понять.
Он улыбнулся и покинул ее расположение.
Единственное темное платье Индиры было наряднее других, но, посмотрев себе в зеркало, она не стала его надевать. Недолго подумав, повязала волосы темным платком и отправилась в больницу в простом одеянии: в синей длинной юбке и в серой кофте. Она была готова выслушать от медсестер самые разнообразные слова соболезнования и допускала, что те постараются коснуться и ее личную жизнь, но обошлось – шла разгрузка грузовой машины и практически весь персонал был занят. Мусаев выразил сочувствие и набрал телефон городской больницы. Связь установилась быстро, но как никогда раньше была с помехами. Отчасти поэтому она повременила с сообщением матери о главной новости их семьи; отчасти потому, что состояние брата больше не вызывало опасений, но в основном от перемен в собственной судьбе.
На открытом пространстве не проходила мания преследования, она больше чем была уверена, что со дня на день встретит на своем пути Ахмедова, не исключала, что и ее молодой человек столкнется с ним. Что между ними произойдет – не бралась даже гадать. В размышлениях того, как сменить внешность до неузнаваемости, она дошла до базарной площади. Людей было немного, и в одном из магазинов она набрала три вида конфет. На выходе вновь встретила девушку со знакомыми с детства чертами лица. Была одета нарядно: голубой шарфик, молочного цвета кожаная куртка, узкая юбка и туфли на шпильках; однако ее наголо бритый спутник в синем костюме выглядел забавно. Девушки пересеклись глазами, но Лелек то ли не узнала ее, то ли виду не подала. Индира свернула в сторону бывшего дома с намерением поделиться своим горем с бывшими соседями, но передумала, решив, что не готова поплакать, что она не походит на человека в трауре. С желанием поделиться сладостями с юношей по имени Алим взяла путь домой через родник. Здесь трое мальчиков лет двенадцати в школьной форме и с портфелями избивали одного. Она немедленно заступилась за нуждающегося и спровадила его до безопасного места. Мальчик ничего не желал объяснять, и по всей видимости копил злобу по отношению своих обидчиков. Того, кого искала, было не видать, решив, что этот не меньше нуждается во внимании, к тому же, может, не единственный ребенок в семье, девушка отдала ему пакет и отправилась домой.
На улице ее поджидал Ахмедов, и она была вынуждена остановиться. Он с сожалением спросил о том, что произошло, при этом норовил коснуться ее руки. Индира посторонилась и в ответ пустила слезу. Напрашивалось пройти во двор, но получил отказ. «Мне надо несколько дней побыть в покое», – сказала она. Ахмедов не мог уйти ни с чем и настоял на встрече, не далее, чем через три дня. У девушки вырвалось: «Пять!»
На том и расстались.