От мгновения к мгновению, с каждым шагом – позади. В руках белая роза, - у старичка из картины. Этого никто и не отметил.
«Вообще, - рассуждала Ирма, - Басин сам не знает, что сотворил. Этот «натюрморт», ныне подаренный мне, имеет свойство…»
Она обнаружила, что данная картина, с горем пополам занесенная в ее номер отеля, - девушка до конца сопротивлялась данному подарку, - картина открывалась новыми гранями своего индивидуального собственного содержания.
«И даже тот номер, что сам чертов художник, не разобрал эту лоскутную белую розу, увядшую совсем, в руках так называемого Людвига, на вид старичка скрюченными ручками, меня, непонятно, даже не удивило, а словно то ощущение – раз на раз с картиной – словно, какое-то дежавю».
«Чтобы прочувствовать «правильность» вещей, - осознавала Ирма, - нужно полностью довериться интуиции».
«Что тут не верного?»
И качество своей интуиции она уж умела разобрать, но то новое качество: новое качество (!) теперь едва-едва могла распознать в себе. Ведь то, что об интуиции она раньше думала, было не совсем то. Та «ранняя», знакомая интуиция всегда участвовала в крепком законе детерминации, - причинно-следственной связи, - вот: тебе пришло нечто непонятное в голову, озарило по коему-то вопросу и ответ – получи, распишись.
«А теперь?»
Теперь было по-другому. То, что приходило как наитием, - хватай за павлиний хвост первую идею, было по-иному. Первое просветление относилось не к ней, не к Ирме, это относилось к ее «заместителю», а именно: тому чуднОму дедуле (на вид), который стоял в окружении двух великорослых слуг и принимал разные образы, дающие понять, что де информацию в сию данную, отмеченную им лично секунду извне, он принял.
- Разве ты не замечаешь? – Спрашивала девушка у вновь посетившего ее друга, - Дениса.
- Что именно? То, что этот корявый человечечек…, - начал он с улыбкой, и обратился к девушке с ней, - зачавшейся улыбкой, но тут же смолк - она сильно изменилась, меняясь в лице, буквально побелев. Смолк, автоматически поднёс руку к носу, помял его кончик, прикрывая торопящиеся изо рта фразы.
- Ну, - произнёс он после затянувшейся обоюдной паузы, - что ещё не так?
- Ты не замечаешь, - выдохнула девушка искренним разочарованием, - как этот старикашка меняется.
- Как он может меняться, если все это намалевано обычными масляными красками?
- Я не знаю, Ден, не знаю, но это страшно.
- Ну, вот, что тебе скажу, уважаемая подруга, тебе, и правда, стоит поразвлечься со своим Никоном, потому что…, - он поднял палец кверху, предупреждая высоко поднятые брови девушки и ее справедливое возмущение, - он не закончил, ошибка – начал не так.
- Потому что, - продолжал он, - как только в твоей жизни появился этот твой Никон, то и начались чудеса. Я, знаешь ли, к слову или нет, если бы с моей девушкой эдакое проистекало, я бы…
- Ты бы – да! – Вмешалась Ирма, - ты бы, конечно! Она не даром тебя бросила.
- Она меня вовсе не бросила, - Денис опустил глаза. Ему было - многое сказать, но он запнулся на собственных мыслях, завернулся в них. Ирма почувствовала вину за свои слова, и все же не спешила извиниться. Край взгляда ее обнаружил новое шевеление старичка из картины. И она немедленно внимание своё отправила туда.
Его глаза буравчиками протыкали ее насквозь, и он начинал говорить с ней.
«У меня честные намерения, сильные и волевые. Чувство побега, как порок избежать неприятностей – это сейчас не для меня, это для меня никогда не было приоритетом, но я это только сейчас, да, сейчас я понял это. Да. Это сейчас - и не для тебя. Я стал слышать тебя во всем и пробуждаться сквозь чёрный и вечный сон. Ты можешь понять меня, я уверен, так впервые со мной, ты можешь понять меня – это так прекрасно, и эти новые слова… не так давно стало мне известным, но ещё…»
- Ну, - прервал неизвестную речь Денис, - я тогда пойду? Ты сегодня не в настроении, кажется.
- Подожди, - просила Ирма, придя в себя, - мне нужна твоя помощь.
- В чем же?
- Ты знаешь. Кроме того, что я кляну: никто не должен знать о нашей близости и э-э, и еще – помоги мне с Никоном. Он скоро вернется. И у меня, сам понимаешь, нет уверенности, что там не был именно он. И тогда он все знает, и тогда, может быть.., следит за нами.
- Чушь, какая! Честно! Это ты про тот шорох в кустах на прежней прогулке, что ли?
- Да.
- Никон твой в размер шкафа будет, а там…, - подумал Дэн, - там невесть что было.
- Я перестала доверять самой себе. Мне кажется, я потеряла единственное благо – доверять самой себе, - повторилась она.
Разочарование или пустота, качество которых мне неизвестны, теперь заполнились чем-то особенным, - говорила она.
- И что же?
- И мне нужно от всего этого отвязаться, Деня, да, от всего этого – необходимо, но без моего Никона. Он не должен знать.
- Послушай, а ведь действительно, как только эта картинка оказалась у тебя, то…, - Дэн подумал, - я вот, что – давай-ка, я ее назад да и … ко мне отбарабаним, а?
Черпачком надежды в душе Ирмы сверкнуло, рукояткой. И ей бы – зацепиться, выкинуть все из головы, выбросить, и она бы так и сделала, но ее взгляд переместился на картину и там …
- А где он? – Ее отшатнуло.
- Что?! – Денис подхватил девушку за руку.
- Где о-он!? – почти закричала она, с ужасом глядя в лицо товарищу. Тот копировал ее ужас, но тут же переместил внимание на картину.
- Ирма, девочка, - он слышал, ощущал, как тело ее дрожало, словно поражённое током.
Она прижалась к нему и опустила голову на плечо.
- Мне страшно, - говорила, - или я это только вижу?
- Что? Ну, говори!
- Внимательно, будь добр, - ее губы были жарки на его рубашке, - посмотри все ли на месте?
- На месте где?
- Где тот дьяволов дед, посмотри.
Денис переместился ближе к картине, оставляя голову девушки неприкрытой. Она глядела в пол, не отрывая взгляд, кажется, не веря ничему на сим белом свете, найдя единственную точку перед собой. Никогда еще с ней подобного не случалось.
- Все на месте, - парень вернул ее объятия и попытался оторвать девушку от себя. – Ну!
Она долго глядела на всю ту же точку, что сыскала внизу, боясь подняться. Так продолжалось некоторое время. Денис молчал, ждал. Она повернулась к картине и вскрикнула: Людвига – фигуры с деревянными ручками в ней не было. И с ней снова – истерика.
Денису едва удалось успокоить девушку. Он устроил ее на диване, проведя ее, перехватившую свою грудь и тяжело дышащую. Он не знал: вызвать ли доктора или что делать? В эдакий час, - час обеденный, мало кого найдёшь: все на работе. А искать среди туристов – почти напрасное дело.
- Воды тебе принести? – Тревожился он, подсев рядом, не упуская глаз с подруги, все так же не решаясь ни на что, – чего ты так волнуешься? Я сейчас эту дрянь, подарок этот отсюда вынесу и, вот идея – ты будешь приходить ко мне в гости, если захочешь посмотреть данное, так сказать, художественное изобретение.
- Но Басин, он говорил…
- Он говорил, он говорил. Мало ли что. Сумасшедший человек. Я иногда думаю, что эта вся его ненормальность коим-то образом просто перекочевала с него на нас обоих. Понимаешь ли, у меня от тебя руки уже трясутся, а мне, может быть, скоро на работу!
- Ты уходишь?
- Да, я заберу эту вещичку, - он уточнил, бросая жест в сторону картины, - а ты ложись и отдыхай. Телефон есть, если что позвонишь. С Никоном я поговорю, обещаю, но тебе придётся с ним раньше встретиться, увы.
Он поднялся и добавил:
- В обиду я тебя не дам. И все эти козявки-призраки… Мы со всем разберёмся, - он пошёл на выход, - знаешь ещё, нужно нам съезжать отсюда куда дальше. Довольно истерик…
Он обратился к своим рукам, поднял их, демонстрируя девушке. Они у него заметно подрагивали.
- Видишь?! Все! Мне этого приключения, - он черкнул ладонью по горлу. - Я – хватит, сыт! Сейчас вернусь за картиной.
Вышел. Она слышала звук отпираемой двери им, петли, скользящие в движении и то, как он вошёл, задевая что-то по ходу и тихонько выругиваясь.
Она поднялась, преодолевая страх, и подошла к картине только для того, чтобы удостовериться в целостности ее изображения. Она старалась глубоко дышать.
Все было на месте. Последний дрожащий испуг выскользнул с вибрирующей грудью.
«Показалось».
Три фигуры и эпизод замка позади.
- Я пришёл! – Грянул звук. Ирма вздрогнула.
Денис, таща огромные тапки за собой, направился к картине. В руках его была простынь.
- Я, вот, что подумал: возьму-ка волшебство это укутаю да перенесу. А Оно, - он посмеялся, посмеялся не весело, - оно и не заметит перемещения. Я буду открывать, когда ты явишься.
- Как ты думаешь, - спросила девушка, - если что: Никон простит меня?
- А, по сути, по мути, - импровизировал парень, - ты все-равно одинокой-то не останешься. Я тебя, например, замуж заберу.
Ирма отмахнулась.
- Замуж! Тут хоть бы до следующего дня дожить.
- Не говори так. Все будет, как говорится, хорошо! – И он, поднял завёрнутое произведение на руки. – Тяжёлое, черт! Будто веса набрало! – Отметил он.
***
Она подбиралась к Никону с предвзятой осторожностью. Изучая его поведение, ей ничего подозрительного не удавалось определить, чтобы он имел право ее осуждать.
«В конце концов, - думала она, - все мы не без греха. И, в конце концов, как можно было бы знать подлую сторону жизни, если бы лично не истрепать эту тему? И я в ней была…»
Никон рассказывал о своей работе и том, что хочет поменять ее. Для этого ему следует, по совету одного его (неизвестного Ирме) друга поменять место жительства и - тема плавно сместилась на переезд их, с Ирмой, совместный.
- Ты поедешь со мной? – Наконец, задал он конкретный вопрос. Ирма все ещё терзалась в тайнах собственных мучений.
- Вот так сразу?
- А что ждать?
- Ну, ты же знаешь, я эту квартиру выкупаю. Мне осталось всего ничего.
- Вот и выкупим. Там заработки выше.
- А я? Ведь я потеряю свою работу.
- Ой, ли! Работа! Тоже мне! Продавщицей устроишься и все. Считать умеешь?
- Да, - не замедлила она ответом, - триста семьдесят семь, - произнесла и поглядела на реакцию парня.
Все то, что было светлым и разоблачённым в ее сознании вины, - ее вины, теперь обрушилось. Никон потупил взор, задумался, бравая речь пресеклась, он молчал и о чем-то думал.
- Ты что-то хочешь сказать? – Выдавила она.
Никон поднял тяжёлый взгляд.
- Ты изменяла мне? Правду скажи.
Ирма засмеялась, пропуская то, о чем парень продолжал говорить.
Он замолк, исподлобья смотрел на неё.
- Нет, - кратко ответила и поджала губы, высоко вздёрнула носик, - нет!
Чувствовала, как густо краснеет.
- И не смотри на меня так. Это ещё вопрос: кто кому изменял. Где ты пропадаешь неделями, а? Откуда мне знать?
- Ты серьёзно?
- Да, я серьёзно. Сам подумай…, - она подыскивала веские фразы, так хорошо подходящие для дальнейшей исключительной окончательной защиты. Цветок воли был распушён!
«Выйти пустой из воды один раз и навсегда, а дальше, что будет, то будет! И, наконец, мы ещё не муж и жена. Да, кстати!»
- А ты когда был на озере? – Выстрелила Ирма. Вопрос об изменах был естественно снят, - в ее голове снят.
Никон пожал плечами.
- А ты вчера, где был? – Последовал второй вопрос – она вспомнила ту тень, что следила за их с Денисом компанией.
- Ты хочешь знать, - отвечал он, - слежу ли я за тобой?
- Да, я хочу знать. И меня это пугает, знаешь ли.
- Я же тоже хочу знать: насколько ты можешь быть мне верной?
- Я не собака, чтобы быть верной.
- Ух, ты! Надёжной, Ирма, надёжной, уточнил он, - мне это важно.
Его лицо скисло, вовсе скисло. И не вопрос в том, кто кому должен был быть верее и прочее. Здесь иное: не оставалось сомнения, что она многое, многое ещё что не знает о нем. Та фигура на берегах озера 377, когда они были близки с Дэном, и … вчерашняя тень.
- Ты пугаешь меня, - ответила она.
Их взгляды пересеклись и оба ещё раз, окончательный раз подтвердили – они скрывают друг от друга нечто то, что может навредить их ранее, казалось бы, прочному союзу.
- Ладно, - Никон прошёл вглубь комнаты, отвернулся к окну, думал. Она ждала. Время терпит.
- Ладно, - выдохнул он, оборачиваясь, - давай начистоту.
- Ага, давай, - она прошла, чтобы присесть. Чуть подрагивающими руками взялась за быльце кресла и пробралась сесть, ясно давая себе, отчёт едва не до клятвы самой себе, что нет: ничего «начистоту» от неё, увы, и точка, по крайней мере, до нуля, - от неё он не получит!
- Я тебе обещал рассказать легенду об этом озере и почему оно носит такое название, - 377. Это небольшая повесть, - говорил Никон, - об умеренности трёх влюблённых: Демона и двух живых людей. Я не верю этому рассказу до конца, но иногда мне кажется, что что-то в этом есть. И, знаешь, ведь, на самом деле, я был там без тебя, на берегах озера 377 и, знаешь, - повторялся он, - я увидел нечто то, что меня повергло в большие-большие раздумья, если так можно сказать. Ты хочешь знать?
- А почему нет?
Никон помолчал, пытаясь, что-то, непонятно что, рассмотреть в лице девушки. Она стояла на своем: «нет и точка!»
«Нигде никто ни с кем не гулял. Свидетелей тому нет, а если Никон видел, то… То, что тут уже скрывать?»
Ещё она подумала о том, каким, наверное, будет горьким расставание, и все такое, и вообще, зачем все это. Потом пришла мысль – она не переживёт такого расклада дел и что будет дальше ее по-настоящему пугало.
Тугая слюна прошла в горло и застряла где-то посредине.
- Так слушай, - продолжал парень, располагаясь рядом с креслом девушки, на стуле, куда аккуратно приземлился, укладывая руки на колени.
- История с Демоном мне показалась реалистичной, как никогда, когда я увидел…
- Что увидел?
- Не спеши, не перебивай, пожалуйста. Я итак волнуюсь. Это не тот случай, чтобы торопиться. Здесь дело порохом пахнет. Берега озера часто меняют цвет, ты слышала. Это эдакое удовольствие для туристов. Для туристов оно значимо и фантастично, но подлинно эти метаморфозы знают лишь те, кто давно покинул эти места. Никто здравый не хочет надолго оставаться здесь. И то, что тебя тут задержало, меня, меня, истинно пугает: не тебя, а меня, - пояснил он.
- Не пойму. Что ты все вертишь-крутишь-веритшь?
- Мне сказали, что ты уплыла на лодке с Денисом, так?
- Ну, так, ни да, ну и что?- Она тряхнула головой, расширив зрачки, - и что?
Лишь по этому жесту – одному - было все прозрачно, но никто особо не заострился. Суть - в теме рассказа.
- Так вот, - продолжал Никон, - я был там без тебя, да, я бывал на разных берегах. Я целый день там провел, причалив лодку к камням. И уже собирался домой, и вернулся назад к лодке, но решил все же переплыть полностью озеро и оказался на том берегу.
- Ну, да! – Трепетало нервами у девушки. Она не хотела это выразить, так получилось. Ничего не обещало полным провалом ни-че-го, - думала Ирма, о порочной связи с Денисом.
«Ничего!»
Но ум ее заставил припоминать: не оставили ли они там оба что-нибудь компрометирующее, чем теперь предъявит ее жених.
- Я спрыгнул в воду раньше, чем лодка достигла берега, - продолжал Никон, - потому что был поражен видом, что предстал передо мной.
Ирма прерывисто вздохнула, того не скрывая.
«Какого черта? Палатка? Так их там тысяча!»
- И что же? – Переспросила, изменившимся тоном. Ее саму это забавляло.
- Берег озера был полностью в крови, понимаешь, полностью.
- В чем? Крови? Это как же? - Девушка откинулась на спинку, освобождая занемевшие ноги.
- Это так, - спокойно говорил Никон, сосредотачиваясь, то ли на воспоминаниях, то ли на девушке, сузив зрачки, - разумеется, то была не настоящая кровь, но я никогда не видел, что с чем ещё можно было этот цвет сравнить. Я
*Следует*