На фоне пылающего огненного диска, наполовину скрывшегося за вершинами гор, скакал всадник. Жеребец под ним отливал горячим темным золотом.
Дорога, по которой стрелой летел всадник, вела на виллу Мариев. Как он мечтал раньше по ней промчаться, когда брат еще был здесь…
Душа Антира изнывала. Спешить туда, где жил брат и где его нет – горше пытки не придумаешь. Как он хотел, чтобы свершилось чудо, и брат встретил его.
Ветер сушил в глазах Антира слезы, с губ срывались слова, невыразимая тоска сквозила в них:
- «…В пламени адском плавятся души, ад – на Земле, разрушая сердца, местью пылает, что может быть хуже…Мать потерять, и жить без отца…»
Антир знал, месть – отвратительное чувство, убивающее разум. Месть, как неизлечимая болезнь, поражающая человека, зараза, от которой избавиться почти невозможно. Даже свершив свою месть, человек не успокоится, его будет преследовать мысль о повторном возмездии, опять убить-растерзать, стереть из памяти само имя обидчика. Что кроется за этим чувством, которое люди называют «благородным правосудием»? Отец, Дий, на этот вопрос всегда отвечал так: «Любое правосудие связано с пролитием крови!» Но отец был Богом, представителем того мира, о котором земляне мало чего знают.
Антир же полагал, он не бог, а до мозга костей человек, поэтому не считал преступлением проливать кровь обидчика. Тем более, проливать кровь, защищаясь. Свою гвардию артов-алаунов он создавал именно с целью уметь защищать себя, своих товарищей, свою семью. «Кровь – за кровь» - этот закон ратников, воинов, мужчин, был для Антира святая святых. Сам он никогда в своей молодой бурной жизни первым не нападал, не проливал кровь, не убивал ради самой идеи кого-то уничтожить…Мстил, да! И будет мстить…за мать, за брата, за отца. Будет мстить проклятому Филимеру. Не успокоиться, покуда не будет знать, что кровный враг исчез с лица земли. Вообще исчез, погубив свою бессмертную душу. Страшная смерть, в которой никто не будет виноват, поскольку Филимер совершит самоубийство. Сам себя убьет. Души таких людей, подпавших под Домоклов меч негативных чувств, никогда не воплощаются в новых телах, не возвращаются в этот мир – навеки исчезают. Навеки…
Перед наглухо закрытыми воротами виллы Мариев Бругрус заливисто заржал, требуя их немедленно открыть. Антир сдерживал крепкой рукой пляшущего скакуна, кому не терпелось попасть в стойло, к свежему сену.
Ворота раскрыли сонные привратники. Что в таких случаях говорил им брат? Ни-че-го!
Антир ворвался во двор, осаживая горячего жеребца, глазами обегая пространство двора, фасад дома, пристройки, лакея, поймавшего коня под уздцы.
На ступенях атриума появился некто … Но не виллик. Всплеснул руками.
- Господин, вы ли это?
- Призрак, осел! Ослеп?
Антир соскользнул с седла, не дожидаясь помощи офонаревшего лакея. Швырнул астар ему в руки, тот поймал с недоумением, таких плеток в Риме он не видел…Рукоять черная с золотом, кнутовище короткое, гибкое.
Наверное, брат так не говорит… «осел»…
Лакей, заикаясь, доложил, что пошлет за вилликом Гельвием. Тот в своем пикулии. Приготовят ванную, ужин…Еще что-то блеял.
Антир не слушал его. Поднимаясь в дом, он чувствовал себя страшно уставшим…
О, брат, знал бы ты, кто сейчас на твоей вилле!...
Медленно проходил Антир атриум, залы, бросая по сторонам печальный взгляд. Роскошь. Чистота. А без хозяина словно запустение. Холод заброшенного жилья.
Редкие слуги сопровождали его на отдалении.
Но, где покои брата?
Антир толкнул попавшуюся на глаза дверь в обрамлении резного каменного портала.
Навстречу раздался лай. Рычание. Антир увидел большую грозную черную собаку, породы обычной – кане корсо, сидевшую на коврике возле тумбы, на которой стоял блистающий бюст императора. Нерон? Пес отрывисто гавкал, виляя хвостом, но с места не сходил.
«Как его зовут, о, богиня зверей Опас?!» - Антир обернулся к торчавшему в дверях рабу.
- Пса кормили? Или вы, как в сонном царстве, воздухом питаетесь?
«Кажется, не то ляпнул! Король готов, царь тавров, где ты находишься? Твой брат – частица утонченной римской аристократии! А ты, как среди своих алаунов!»
Раб кивнул, таращась на господина, может, выпил?
- Никто не голодает, хозяин, Бипп всегда накормлен и выгулен…
«Оля-я, ама (он) - Бипп! Интересно, как он примет? Вроде не бросается. А взгляд настороженный»…
- Бипп, иди ко мне, - позвал пса Антир, опускаясь на колено.
«Ты чего вернулся? - залаял Бипп. – Пахнешь конским потом…раньше редко в седло садился… Видеть тебя не могу!»
«О, он знает мой язык?» – удивился Антир. Впрочем, при желании он умел понимать животину. Но, чтобы так четко и ясно выговаривать слова – впервые!
- Прости, Бипп…сорвался…Хотел удрать за облака…Ты пробовал их на вкус?
«Да, ну вас! – шумно зевнул Бипп. – Бросили меня, что один, что другой…Не дождешься от вас любви…»
- А кого ты больше любишь? Мария Алкивиада, тот, кто мой…отец?
Бипп залился обиженным лаем.
- Понятно…А меня любишь?
Пес покосился на Антира: «Сам такой же!»
За спинами рабов и рабынь, сгрудившихся перед раскрытой дверью таблинума, появился запыхавшийся Гельвий. Он слишком рано сбежал домой, оставив свой пост, и надо же такому приключиться: в самое это время на виллу приехал Кай Валент!
Виллик толкнул Ламию, шепотом спросив:
- Что он там делает?
- С собакой разговаривает…
- А…. как настроение, не заметили?
- Обругал за Биппа… не кормили и сами голодные…
- Запаха вина от него не слышно?
- Я, что, принюхивалась? – обиделась Ламия.
Виллик отправил Ламию, поторопить с готовкой ужина, сам отступил в сторону, переждать чуток.
Бипп, виляя хвостом, медленно приблизился к Антиру. Лег на пузо, подполз ближе, под ладонь человека, раскрытую доброжелательным жестом. Его ласково погладили за ухом, провели ладонью по шее, в глубоких складках кожи, и вдруг лбом прикоснулись к собачьему лбу. Никогда прежде Биппа так не ласкали, только трепали, как тряпичную куклу, или прищелкивали пальцами: «Лежать!» Бипп так обрадовался, что бросился лизать щеки Антира, пачкая слюной. Признал, псина! А собаку не обманешь. Если уж она поверила, что перед ней Кай Валент, значит и запах тела у братьев, уж точно - идентичен… «Ну, если бы не полынный дух, было бы точь-в-точь» - щекотал шею человека обвислыми складками улыбавшейся пасти счастливый Бипп.
- Поедешь со мной, Бипп, - шепнул ему на ухо Антир. - Тебя не оставлю…
Бипп уже заливался радостным лаем, кружил вокруг хозяина, прыгал.
С собакой Антир вышел, и расступились, сгибаясь в поклонах рабы. Виллик согнулся ниже остальных. Заикаясь, спросил, чего господин желает?
- Жаренную морковку! В задницу! – не удержался от каверзной шутки Антир. И перепугал виллика, ткнув большим пальцем ему в грудь. - Мотай на ус, лодырь, моего... жеребца зовут Бругрус. Сено ему свежайшее, увижу гнилой стебелек, сожрешь его сам! Седло - ветром в мою комнату! Учти, оно заговорено Сиреной, грубо возьмешь – оглохнешь от воя!
Виллик стоял ни жив, ни мертв. Таким Кая Валента он никогда не видел. Что с ним случилось?
Они проходили галерею. Антир спросил пса, сумеет ли он преодолеть пропасть в два прыжка? Бипп лаем ответил, что не понял юмора? Антир сорвал с плеч белый сагум. Разбежался в галерее и в невероятном высоком кульбите перемахнул на парапет. Стал, прислонившись к колонне. А, как еще разогреть свой подыхающий от тоски мозг? Пес взвился к хозяину, пал лапами ему на грудь, безумным счастьем светились черные глаза Биппа: «А, так ты не устал? Будем играть?»
- Будем, алаун хвостатый! – рассмеялся Антир.
Прислуга Мариев переглядывались, не понимая, что происходит с хозяином?
- Бипп, за мной - «Может, пес покажет, где мои покои?». Они помчались наперегонки. Антир кричал псу, не честно, у него четыре ноги, а у человека только две…Бипп с ума сходил, подпрыгивая выше, чем бы он смог. Был Бипп, не смотря на свой вид нерасторопной собаки, легок в движениях.
Никогда прежде с ним так не играли!
Ламия, внезапно выпорхнув из столовой, столкнулась полной грудью с господином. Антир поймал ее за ухо двумя пальцами, большим и безымянным, как всегда поступал со жрицами в Караниу. Сказал:
- Элин помнишь?
Ламия всхлипнула.
- Она…умерла…умерла…Ее увезли …господин Винитар и сын его…
- Когда…Марий Алкивиад…тот, кто мой… – про себя: «чтоб тебя наги сожрали!» - Отец …спросит про Элин, ты подтвердишь…умерла, порезала себе вены.
Ламия воззрилась на господина с ужасом. Бедная Элин, она так любила Кая Валента, из-за него убила себя…А он говорит о ней без единой слезинки, без сожаления.
Антир посмотрел на Ламию с легким прищуром: «Пусть думает, что Кай Валент - эдакая супарна с человеческой головой, чудовище, кому всё равно, жива Элин или мертва? Главное, чтобы Марий Алкивиад поверил в ее смерть!»
Бипп крутился юлой, мешая идти.
- Веди, Бипп! Ты помнишь, где я спал? - «Еще бы! Ты с Элин там кувыркался!»
- Ладно, не будь живодером, Бипп. Разок кувыркнулись…А ты, хитрец, не проговорись…- «Не понял?» – Бипп смотрел на хозяина, свесив из пасти язык. – Всё ты понял, псина! Только…ничего у нас не было. Ни-че-го…Я заговоренный. Плохо себя вёл в Херсонесе…Есть такой городишко, на краю света…Там подобных жриц – когтей у тебя на лапах не хватит, подсчитать!..
Пес сопроводил забывчивого хозяина к его покоям и первым вбежал в гостиную.
Антир огляделся в просторной бело-золотой комнате с выходом на длинный балкон.
- Свас ти, Ариантис, хоть ты и забыл своё родовое имя…На собачью кличку откликаешься…Кай Валент! Тебе там, на море, хорошо спиться? В твоих покоях утонченного патриция хозяйничает сармат!..Да, ну как и ты -…сармат…Не знал? Скоро узнаешь! Радости тебе прибавится…Ох, братик, скажу честно…нелегко мне идти твоими стопами…А, зачем ты свою гривну отдал мальцу?...Думал, она ему богатства прибавит?...Или, избавился от улики?...Какой улики? А ту, какую Глории показывал? Перепугать хотел?...И ча-ау ты такой дурмедха, бхратри?...Девчонку испоганил…Не знаешь учения Кандарпы? Кто такой? Бог любви, братик, настоящий Бог, а мы с тобой, Арис, обычные парни, земные…
Бесшумно ступая по коврам, медленно Антир обходил гостиную, разглядывая украшения, шандалы, скульптуры, фрески.
- Гривну я выкупил…Вернем тебе улику…в целости – сохранности…Только…ты потерял свою невесту-красавицу…Она, представь, тебя невзлюбила…И меня заодно…За наши похожие морды…Вот так…
Задержался возле коллекции плеток и бичей, развешанных на стене. Надпись над ней гласила: «Для скота».
- Я же, представь, милый мой ангираса (Божество), влюбился в Глорию…Согласен, угораздило…Она же меня, Кая Валента, обозвала «исчадием ада». Я у нее дайтья (демон)…Лопнуло моё тайное мечтанье быть любимым ангелом…Так-то, братик…
Зашел в следующую комнату, отделанную розовым мрамором, с вычурной мебелью.
Кабинет. Открыл два ящика секретера. Какие-то побрякушки, перстень с печаткой, чистый пергамент…А это что?
Антир развернул свиток с письменами Тота Трисмегиста. Это о нем говорил Публий Крейс, предложивший Каю Валенту почитать запрещенный текст.
Не читал.
Швырнув свиток обратно, Антир перешел в спальню. Бросился ничком на широкое ложе, закрытое темно-небесным атласным покрывалом с серебристыми крапинами. Братом пахнет…Увы. Постель была абсолютно свежая.
- Да-а… любую красотку прощу тебе, бхратри…Делить нам некого! А вот па…не прощу…За твой выпад на Форуме. Готовься, аристократик, я тебе щечки распишу королевской рукой.., под цвет этого твоего одеяла!
Бипп залаял издалека: «Ты еще здесь не проверял…Сюда иди!»
Антир вошел в небольшую комнату, оббитую красным деревом…Оружейная! Глаза разбежались. Клинки! Только клинки, какие хочешь!
- Ну, брат, душа стальная! …Оружие обожаешь? Настоящий кшатрий!
Выдернул из позолоченных ножен фамильный клинок с инкрустацией Мариев…Проклятье!
С превеликой радостью и вполне объяснимым гневом Антир бросил клинок на пол и ударом каблука переломил сталь у острия. Бипп принюхался: «Можешь хоть всё поломать, не съедобное!»
- Ох, ты! – Антир взмахнул следующим клинком, освободив его от ножен. Сталь полыхнула синей молнией. – Вспять побежали великие реки! Привет, кассит!..Сделаем вид, брат, клинка такого у тебя не было. А зачем тебе? Мы с тобой на кулаках подеремся. Да, вернул дядюшке Бофорсу твой долг…Милый мой братик, всё б тебе простил, окажись ты здесь, сию минуту, в одно мгновение…
(......)