Предыдущее: Мой дедушка Иозус Янкевичус.
Моя бабушка Барбара Янкевичене (урожд. Стербовичуте) 28.03.1876 – 08.03.1958
«Барбара родилась на хуторе вблизи литовского городка Кретинга в 1876 году. Семья её была многодетной, и корнями уходила к литовской народности мажейти, язык которых отличался от литературного литовского. Например, как говор беломорских поморов от говора донских казаков. После смерти своего отца, Барбара осталась при больной матери, нуждающейся в постоянном уходе. Трое братьев и две сестры создали свои семьи и разъехались.
Большим хуторским хозяйством надо было управлять. Опекуном и управляющим стал брат матери, ксёндз. Вскоре дядя практически прибрал хутор к своим рукам, оставив племянницу бесприданницей. Ведь в случае, если Барбара выйдет замуж и уедет с хутора, ему придётся за свои деньги нанимать прислугу для ухода за его больной сестрой, матерью Барбары. Он угрожал Барбаре, постоянно отказывал женихам: «Выйдешь замуж, уйдёшь с хутора с пустыми руками и в чём есть, ни копейки не дам».
О сестрах и братьях бабушки и их потомках информации нет. Лишь раза два в начале шестидесятых к моей маме на собственной «Волге» приезжал из Кретинги мужчина пенсионного возраста, двоюродный брат бабушки - Стэпонс Стербовичус, который был моложе бабушки лет на пятнадцать и приходившийся моей маме двоюродным дядей, он внешне имел некоторое сходство с маминым братом Станиславом. Но бабушка к этому времени уже умерла, а мою мать он видел лишь раз в 1912 году, новорождённым ребёнком, сам, будучи ещё подростком. Об остальных братьях и сестрах бабушки он сказал, что все умерли. А так как моя мама о них знала только из рассказов бабушки, у которой не было даже их фотографий, какой-либо интерес к ним и их потомкам не проявила. Несколько раз обменивались поздравительными открытками, но после 1965 года переписка с их стороны прекратилась, видимо, Степонс умер, а связь с последующими поколениями из-за отсутствия взаимного знакомства прервалась.
Барбара, которой уже шел двадцатый год, была красавицей со статной фигурой и красивым лицом. Когда ксёндз по воскресеньям был занят в костёле, Барбара сделав все дела по дому, убегала в Крятингу, в парк, где по воскресеньям играл любительский духовой оркестр, в котором на валторне играл мой дедушка Иозус Янкявичус, а молодежь танцевала. Иозус сразу приметил стройную голубоглазую красавицу. Они познакомились, и вскоре их чувства переросли в любовь. Иозус сделал Барбаре предложение, и увёл её с хутора, как и обещал ксёндз, с пустыми руками.
К тому времени Иозус уже заработал достаточно денег, чтобы организовать свадьбу и жить своей семьёй. Содержал он и свою мать, которая не приняла невестку. Иозус отделил с согласия барона матери комнату с кухней и отдельным входом от выделенного когда-то его отцу просторного шести комнатного флигеля.
В 1896 году дедушка и бабушка обвенчались. Так бедная бесприданница-сирота стала Барбарой Янкевичене. Такое окончание в литовской фамилии говорит о статусе замужней женщины. Резюмируя заметим, что мой дедушка действительно женился вопреки воле матери, готовившей ему в жены немку, но не из желания досадить матери, а по большой любви к Барбаре.
Дальнейшее повествование о дедушке и бабушке я поведу параллельно ибо всю жизнь они провели вместе. Дедушка продолжил работать управляющим имения. Бабушка родила четверых детей: мальчика и трёх девочек, но они умерли в младенчестве. И лишь в 1903 году родился сын Ян, выросший взрослым человеком и оставивший наследников.
В первые годы нового ХХ века умер старый барон. Бразды правления имением перешли к безалаберной и взбалмошной баронессе, абсолютно ничего не понимавшей в управлении хозяйством. С одной стороны она готова была уволить Иозуса за нанесенное ей оскорбление – отказ Иозуса от её кандидатуры невесты, но с другой стороны она понимала, что без него она не справится и пустит состояние по ветру.
Наступил 1904 год. В России назревала революционная ситуация. В Крятинге пошел слух, что социалисты расклеили листовки, в которых призывали крестьян «Пустить красного петуха», т.е. поджигать помещичьи имения, в первую очередь прибалтийских немцев. Дошел этот слух и до баронессы. И действительно такие поджоги в ряде мест происходили. Баронесса занервничала, и вскоре уехала в Германию, якобы навестить родню. Вернулась через три недели и привезла двух солидных немцев, которых представила Иозусу, как служащих аудиторской фирмы. Они проверили все документы, финансы, заставили Иозуса объездить с ними все закоулки владений баронессы.
Закончив проверки, попросили собрать весь персонал усадьбы. Баронесса объявила персоналу, что она уезжает жить к родственникам в Германию, а имение продаёт, и что один из «аудиторов» будущий хозяин имения. Новый владелец попросил всех, до его окончательного переезда через месяц, выполнять свои обязанности. Затем сухо добавил, что привезёт весь свой персонал из Германии, и после передачи дел отпустит всех прежних работников, выплатив им жалование за полгода вперёд.
Дед с семьёй оказался без жилья, положенных ему,как управляющему, дров для отопления и керосина для ламп и примусов, а самое главное без высокооплачиваемой работы. Помог ему старый друг, однокашник по варшавской коммерческой школе, уже давно подавшийся на военную службу, и служивший в офицерском звании на должности заместителя командира полка по тылу в национальном литовском стрелковом полку царской русской армии, дислоцированном под Кретингой. Это были полки аналогичные латышским стрелкам, вошедшим в историю переходом после революции на службу В. И. Ленину и большевикам.
Друг предложил деду поступить к ним в полк вольнонаёмным при штабе, где бы он выполнял обязанности финансиста-кассира, бухгалтера, делопроизводителя и писаря. Надо сказать, что вольнонаёмные специалисты в армии тогда получали большое жалование, оплаченную большую квартиру для всей семьи, дрова, керосин и даже продовольственный паёк. Уже в полку, узнав, что дед профессионально играет на валторне, его пригласили в полковой духовой оркестр, где также платили дополнительное жалование.
Обустроившись, семья росла и крепла, в период с 1905 по 1912 годы родились Ядвига, Станислав, Владислав и Анелия.
Однако в 1912 году произошло событие в дальнейшем кардинально поменявшее жизнь всей семьи. В полк пришли служить революционеры-социалисты, развернувшие среди солдат подпольную революционную агитацию, дело дошло до солдатских волнений. Зачинщиков арестовали, но о волнении стало известно царю – Николаю Второму. На дворе 1913 год, уже ясно, если будет война, то между Россией и Германией, прусская территория которой совсем рядом, и оставлять на границе бунтовавший полк, состоящий из нацменьшинств, нельзя. Царь принимает решение в качестве наказания за бунт литовский полк отправить в Баку для охраны нефтепромыслов, а ранее выполнявший эту задачу полк казаков перевести в Литву.
Дед, как вольнонаёмный, имеет право уволиться и никуда не ехать, но в семье уже пятеро детей, снова встаёт вопрос жилья и достойной зарплаты. Бабушка категорически ехать не хочет. И только угроза в случае войны немецкого удара из Пруссии заставляет бабушку дать согласие на переезд.
К удивлению в Баку оказалась большая польско –литовская диаспора с костёлом и польской гимназией, в которую пошла учиться старшая дочь Ядвига. Теперь деда и бабушку называют на русский манер с отчеством: Иозус (Юзеф) Францевич и Барбара Стефановна. Она, как и все женщины тех времён, не работала, занимаясь домом и детьми, жила узким миром бесконечных семейных забот о детях. Ей тяжело было покидать тенистую, всю в лесах и садах родину, она часто, очутившись в невыносимо жарком климате прикаспийских степей, с тоской вспоминала зелёные цветущие сады родины.
Не зная ни русского, ни азербайджанского языков, она была отрезана от любых проявлений общественной жизни. Лишь после революции, уже её взрослый сын Станислав, отвёл мать на курсы ликбеза, где она научилась читать на русском языке. Это дало ей возможность просматривать газеты, что она и делала регулярно.
Муж по характеру был суров, деспотичен и властен, строг с детьми и бесконечно занят работой, обеспечивая семью. Барбара Стефановна измучилась появлением многочисленных детей и в душе не испытывала счастья в личной жизни. Несмотря на это бабушка долго сохраняла статность и красоту, а её глаза до самых преклонных лет оставались чистыми и ярко-голубыми.
Азнефть была объединением нескольких акционерных обществ. Одно из них занималось логистикой (имело в порту свой грузовой и нефтеналивной флот) и охраной. Именно это общество осуществляло снабжение всем необходимым литовского полка. Главой этого акционерного общества был богатый иранец, с которым Иозус Францевич быстро подружился, т.к. ежедневно встречался по службе. Его семье выделили большую светлую квартиру. Жизнь шла своим чередом до конца 1917 года. Случилась Октябрьская революция, и из Петрограда пришла депеша, что с 1 января 1918 года литовский полк царской армии подлежит расформированию. О возвращении в Литву в условиях войны и революции не могло быть и речи. И иранец пригласил деда к себе на работу.
Экономическое образование, полученное дедом в Варшаве, дало ему возможность занять неплохую должность в А/О иранца при АзНефти. Работа позволяла безбедно содержать большую семью, обучать всех детей в платных гимназиях и откладывать сбережения в банке для покупки земли и дома на родине.
Меж тем времена наступали неспокойные, в обществе нарастала напряжённость, связанная с разгаром революционной борьбы, центром которой на Кавказе был Баку. Решение срочно вернуться в Литву созрело с наступлением сложнейшей, граничащей с хаосом политической ситуации, сложившейся в Закавказье ко второй половине 1919 года.
Для того, чтобы вырвать семью из беспредела революционной борьбы и царящего насилия, Юозус Францевич решил воспользоваться услугой своего хозяина - иранца, который предложил ему выехать на его пароходе в Иран, а оттуда уже перебраться в Литву. Дочь Ядвига вспоминала, как они, всей многочисленной семьёй бежали по улицам к пристани под звуки выстрелов, среди валяющихся трупов. . Прибежав на пристань, семья узнала, что они опоздали, пароход уже уплыл. Пришлось возвращаться домой.
. Все деньги, годами копившиеся на покупку земли и дома в родной Кретинге, без малого 40 тысяч рублей – по тем временам колоссальная сумма, пропали после национализации банков во время революции. Вырваться из раздираемого революционной борьбой Азербайджана на родину в Литву, несмотря на все попытки, не удалось. Семья стала, как могла, выживать.
В конце марта 1920 года стало ясно, что Красная армия скоро дойдёт до Баку. Местные партии буржуазного толка, подстрекаемые английскими шпионами угрожали поджечь бакинские нефтепромыслы , чтобы они не достались большевикам. В этой критической ситуации акционеры АзНефти, кровно заинтересованные в сохранении источников своих богатств, и не уверенные в том, что полк вневедомственной охраны, созданный вместо расформированного литовского полка из разноязычной и разношерстной ни за что не отвечающей «публики», не разбежится при угрозе диверсий на нефтепромыслах, решили мобилизовать мужчин - сотрудников АзНефти для усиления охраны нефтепромыслов. Для этого привлекали достаточно молодых и крепких мужчин, а также сотрудников, имевших армейский опыт. В их число попал и Иозус Францевич, которого назначили командовать отделением из пятнадцати вооруженных сотрудников.
Их на грузовике отвезли к морю, где почти на самом берегу стояли буровые вышки. Март в Баку один из самых ветреных месяцев. Через казахские степи и Каспий сильные ветра приносят холод с Урала. Охранники, свободные от вахты, размещались в продуваемом всеми ветрами сарайчике.
В этих условиях Иозус Францевич сильно простудился и слёг, но из-за отсутствия транспорта вывезти его не было возможности в течение нескольких дней, лишь в начале апреля его привезли домой. Простуда переросла в воспаление лёгких. Мнение, что он заболел «испанкой», так назывался сильнейший грипп, бушевавший с 1918 года и унёсший миллионы жизней по всему миру, ничем не обосновано, т.к. к 1920 году грипп пошел на спад, и, даже контактируя с дедом, никто из окружавших его сотрудников и родственников не заболел. Несмотря на интенсивное лечение, полностью авансом оплаченное его хозяином-иранцем, через две недели после прихода большевиков к власти, дедушка умер, так и не вернувшись в родные края.
Перед смертью он позвал к себе старшую дочь Ядвигу, учившуюся в польской гимназии при общине, и велел ей позаботиться о младших братьях и сестре. Так как Ядвига успешно с детства обучалась игре на пианино, она стала по несколько часов в день, после занятий в гимназии, подрабатывать тапером в синематографе, сопровождая немые фильмы игрой на пианино. Владельцем синематографа был грек, он не только платил Ядвиге деньги, но часто давал ей с собой домой порцию вкусного плова. Старший сын Ян подрабатывал грузчиком в порту, не чураясь любой работы, но, тем не менее, умирающий отец завещал «поднять на ноги» младших детей Ядвиге, как более исполнительной и серьёзной, чем старший сын – Ян. Этим семья и жила. Остальные дети – Станислав, Владислав и Анелия были ещё слишком малы, чтобы работать.
Здесь следует привести один интересный факт. Ещё в конце девятнадцатого века Иозус Францевич купил платную анкету, которую заполнил и отправил очень известному в те годы швейцарскому предсказателю. Через несколько месяцев он получил письмо предсказателя с описанием своей дальнейшей жизни. Предсказатель писал, что он видит жизнь Иозуса до 1920 года. У него будет пять взрослых детей. Он будет богатеть, но после его смерти семье придётся всё начинать с «ноля». Также писал, что ни Иозус, ни его дети и их потомки никогда ничего не выиграют в лотерею и на финансовых биржах, а также, что число «5» для него будет несчастливым.
Назвать шарлатаном предсказателя не берусь, дедушка действительно умер в 1920 году и в мае (т.е. в «пятом» месяце), у него действительно оказалось «пять» взрослых детей, один из которых, Ян, умер молодым (в 33 года), т.е. опять несчастливая «пятёрка». Он действительно жил с семьёй достаточно зажиточно, но потерял все сбережения, а после его смерти из большой солнечной квартиры семью переселили в две комнаты в полуподвале. И, насколько мне известно, никто из родственников по материнской линии никогда ничего не выигрывал в лотереях и по облигациям госзайма.
После смерти деда семья испытывала серьёзные материальные трудности. Большевики сразу же взялись за национализацию Азнефти. Бывший хозяин-иранец, прихватив свои денежки, бежал в Иран. А за деда – бывшего и уже умершего сотрудника, новые начальники Азнефти платить что-либо его семье отказались. Бабушка обратилась за помощью к ксёндзу католического костёла, существовавшего в Баку при польско-литовской общине, прихожанами которого они были вместе с дедом, регулярно вносившим денежные пожертвования костёлу. Ксёндз выслушал её, и сухо ответил: «Молись! И Бог тебе поможет», - т.е. отказал ей. Бабушка плюнула на ступеньки костёла и ответила: «Моей ноги здесь больше не будет!». В дальнейшем бабушка никогда, до конца жизни, в церкви больше не была, и дома никакой церковной атрибутики не держала. Дети также остались атеистами.
Несмотря на пережитые невзгоды, Барбара Стефановна очень гордилась, что при большевиках в столь трудные времена все её трое сыновей смогли получить высшее образование. Сыновья – старший Ян и младшие Станислав и Владислав стати специалистами, достойными и уважаемыми людьми.
В начале 20х годов, после образования СССР, всем стали выдавать паспорта нового образца. В том районе Баку, где жила бабушка с детьми, председателем паспортной комиссии был пожилой еврей большевик. Посмотрев на принесённые документы явно не с русскими именами и фамилиями (тем более имевшими у мужчин и женщин разные окончания: у лиц мужского пола – Янкевичус, у замужних женщин – Янкевичене, у девушек - Янкевичуте), он спросил: «А кто вы по национальности? Ах! Литовцы? Помню-помню из истории Польско-Литовское княжество, так ведь это те же поляки. (Ставшие злейшими врагами советской власти после неудачного похода Красной армии на Варшаву в 1920 году).
Вот что, мамаша (обратился он к бабушке) чекисты Вам и особенно Вашим детям жизни не дадут, будут спрашивать, как сюда попали, и какая разведка вас сюда заслала. Давайте я запишу вас всех на русский манер, а национальностей у нас в стране сейчас больше сотни, если фамилия подозрений вызывать не будет, на национальность никто и не обратит внимания». И с этого дня, оставшись по национальности литовцами, имена и особенно фамилию мои родственники по материнской линии получили:
Бабушка – Варвара Степановна Янкевич.
Сын Ян – Ян Иосифович Янкевич (Иосиф – как Сталин)
Дочь Ядвига – Ядвига Иосифовна Янкевич.
Сын Станислав – Станислав Иосифович Янкевич.
Сын Владислав – Владислав Иосифович Янкевич
Дочь Анелия – Анель Иосифовна Янкевич.
В этих отчествах и фамилии, подумает читатель, что-то есть от национальности председателя паспортной комиссии. Но, если вспомнить анекдот, что «бьют не по паспорту, а по лицам», то последние у этого поколения родственников имели исключительно европейские черты.
Уже в начале тридцатых годов все дети Варвары Степановны женились или вышли замуж. Стали появляться внуки и внучки. Всего у неё было 5 внуков и 7 внучек. Варвара Степановна всегда была там, где требовалась её помощь. С началом Великой Отечественной войны сыновья и мужья дочерей ушли на фронт. Присутствие и помощь бабушки стали ещё более ощутимы. В 1944году вдовствующая младшая дочь Анель Иосифовна вышла вторично замуж за военного, которого надолго оставляли в только что освобождённой Риге, где ему выделили квартиру. И он выслал вызов жене Анели, её десятилетней дочери от первого брака Юлии и тёще Варваре Степановне на переезд в г.Ригу.
С этого времени и до своей смерти, последовавшей 8 марта 1958 года, Варвара Степановна жила в Риге, где и похоронена на кладбище Микеля.
Букулты Апрель 2024г.
Далее: Дети дедушки и бабушки. Сын Ян Иосифович.