Она как обычно вошла в зал суда и бросила взгляд на скамью подсудимых...
Он поднялся по команде и посмотрел в её сторону...
Их глаза встретились лишь на мгновение...
Конечно, они узнали друг друга...
Марье казалось, что её сердце выскочит из груди...
Дыхание перекрыл тошнотворный ком...
Кровь била в виски...
Перед глазами висела пелена...
"Сейчас он поднимется и заявит, что два месяца назад имел интимные отношения с судьёй и потребует моего отвода - думала она - И это для меня будет катастрофа".
От этой мысли у неё ещё больше потемнело в глазах и случилось наваждение. Ей показалось, что она вдруг очутилась в тюремной камере, сырой, холодной и тесной. Здесь были чёрные, каменные стены, окошко под потолком и вечная лампочка, излучавшая тусклый свет.
В углу, на полу одиноко сидела женщина в грязных и рваных одеждах. Она обхватила руками ноги, согнутые в коленях, скрестив на лодыжках худые и тонкие пальцы. Её давно не мытье, сбившиеся в клочья волосы беспорядочно лежали на плечах. Чёрные круги под глазами, бледная до желтизны кожа на впалых щеках и вытянутое худобой лицо, говорили о её сильном измождении.
- Не бойся, не потребует... Он меня любит... - тихо произнесло виденье и исчезло.
После этого реальной Марьи, действительно стала легче. Во всяком случае она смогла вести процесс.
*****
У Марьи никогда не стояла дилемма - справедлив закон или нет. Она считала, что если есть закон, то он уже справедлив. Для неё это была аксиома. То что власть себя защищает, и для этого она создала определённую систему, она тоже не видела ничего предосудительного. Вполне возможно, что система для своей защиты включила режим репрессий, который был в ней предусмотрен. Но насколько он оправдан, Марья никогда не задумывалась. Более того, в этом режиме ей даже легче работалось. Однако был один момент, в котором просматривалась небольшая нестыковка. И этот момент касался именно Марьи Фроловой, как человека и как судьи.
Вся система правосудия состояла как бы из трёх частей - следствие, обвинение и приговор. Марья была ответственна за последнее, за приговор. По сути, на данном отрезке, она являлась главенствующей фигурой этой системы. Она, на своё усмотрение, решала, кому, какой приговор вынести. Конечно, её решения ограничивалось рамками закона. Она, как судья, как конечная инстанция правосудия, хотя и на определённом уровне, в рамках дозволенных границ, варьировала приговорам на своё усмотрение. Но вот в последнее время все обратили внимание, и она в том числе, что система стала делать ставку на обвинение. Происходило это незаметно, негласно, но имело свои результаты. Те немногие кто пробовал хотя бы в чём-то, как-то противостоять обвинению, в одночасье лишались всего и даже могли угодить за решетку. Эти невидимые, но прочные и могущественные нити, пронизывали не только систему правосудия, но и всё общество в целом. Бороться с ними напрямую было не возможно. Да Марья и не собиралась, по той простой причине, что вся её жизнь была завязана на этой системе. Малейший шаг в сторону, в той или иной степени, отразился бы на ней во всём: быт, работа, состояние. Конечно, её несколько задевал тот факт, что она, из главенствующей фигуры, превратилась в формальную. Но она не особо расстраивалась. В общем-то, это и являлось той нестыковкой которую она замечала.
*****
Обычно перед началом заседания её помощник говорил ей какой срок, по его мнению, запросит обвинение. И действительно, прокурор запрашивал именно такой срок. Марья никогда не задумывалась о источнике этой информации.
Для Егора он запросил пять лет...
Марья не могла понять - за что? Вся его вина заключалась лишь в том, что он сфотографировался в компании, просто подойдя к человеку, которого знал. В вину же ему ставили участие в несанкционированном митинге. Но кроме этой фотографии на участие в нём больше ничего не указывало.
Только потом она поняла причину: он не признал вины.
Системе важно было сломить волю человека. Человек мог быть не виновен, но он должен преклоняться перед системой. И если власть говорила - виновен - то следовало соглашаться. Если же он не преклоняется и не соглашался, то этим он уже считался виновным.
Подсознательно Марья уцепилась за данное обстоятельство: она ничего не могла сделать, потому что Егор не признал своей вины. И в то же время, где-то ещё глубже, где-то подсознательно от подсознательного, она знала, что если бы Егор и признал свою вину, то она всё равно бы ничего не сделала. Потому что ей надо было устроить сына на хорошую работу.
Весь процесс Егор сидел опустив голову и на вопросы отвечал глядя в пол. Со стороны можно было подумать, что он подавлен и глубоко раскаивается. Но Марья-то знала почему он опустил голову: он не хотел встречаться с ней взглядом. И она этого не хотела. Скорее всего он знал, что она этого не хотела и потому ради неё не смотрел в её сторону.
Когда приговор был оглашён и все поднялась чтобы уйти, из зала послышался визгливый женский голос, который заставил Марью обернуться.
- Сидишь! Молчишь! Голову опустил! А раньше всё говорил, всё критиковал власть со своими дружками. Вот посидишь в тюрьме, поумнеешь... - кричала особа из зала, обращаясь к подсудимому.
Это была уже не молодая женщина, круглолицая, розовощёкая, немного полноватая. Особенно бросались в глаза её волосы, окрашенные в яркий, огненно-рыжий цвет.
И вдруг Марью осенило.
"Это его жена..."
Почему она так подумала? На каком основании? Не известно. Просто подумала и всё. Потом Марья мысленно дала ей ответ, как жене, ни капли не сомневаясь в том, что эта женщина его жена.
"Дура баба... Он даже любовнице говорил о тебе только хорошее. А ты..."
И вдруг, уже на выходе из зала, очередная мысль, словно снежок брошенный ей вдогонку и достигнувший цели, ударилась в её сознание.
"Это она на его и донесла..."
*****
Все произошедшие события очень сильно взволновали Марью и она даже несколько дней подряд принимала снотворное. Но со временем всё успокоилась. Это спокойствие напоминало осадок в стакане воды, который не растворялся, никуда не исчезал, а превратился в какую-то плотную массу чего-то.
После суда над Егором Марья усиленно начала заниматься устройством сына на работу. Если до этого у неё были только намерения, то теперь она решила действовать. План созрел уже давно и сложностей не составлял - воспользоваться определёнными связями. На данный момент оставалась только одна проблема - посвятить в свой план сына. Он работал в какой-то фирме и, судя по его отзывам, работа ему нравилась, поэтому его будущая реакция на её предложение была не ясной. Марья же не хотела давить. Она хотела, чтобы он добровольно принял её решение. Но дальнейшие события, которые наметились, вносили изменения в её планы.
*****