Иногда сын вывозит ее за калитку. Вывозит с обычной недовольной гримасой на лице, злой с похмелья, не стесняясь в
матерных выражениях. Она не обижается, наоборот, чувствует себя виноватой от того, что стала обузой для родных, такой
беспомощной. В ее глазах уже навсегда застыла эта затравленная виноватость. Так и сидит она почти весь день. Иногда подходят сердобольные соседки поговорить, повспоминать. Тогда
немного оживает она, исчезает виноватость в глазах. Стариковская память крепка на прошлое.
Она помнит, какой она была. А была она сильной, крепкой
дивчиной, шутя ворочала тяжеленные мешки с зерном, наравне с отцом и братьями махала косой на лугах. Станичные парни остерегались с ней озоровать, как озоровали с другими девушками. И совсем не потому, что опасались ее братьев. А если
кто по забывчивости пускал в ход озорные руки, отвечала так,
что навсегда отбивала охоту к таким шалостями. Этим она заслужила славу недотроги, и парни стали обходить ее стороной.
Вот уже все подруги обзавелись семьями, а она все ждала своего
единственного.
Замуж она вышла довольно неожиданно. Посватался местный сельский интеллигент. Был он ниже ростом и не крепок
телом. Так часто бывает, физически слабые тянутся к сильным
и в жены выбирают крепких и мощных подруг. Думала она недолго, пора уже было заводить семью. Нет, она не любила его, но
все-таки он был не простым работягой.- Агроном.
Настоящей отрадой для нее стали сыновья. Удались они на
славу, в материнскую породу. Старший, настоящий богатырь,
крупноголовый, косая сажень в плечах. Младший поуже, но
зато выше на полголовы. Так росли и крепчали телом на радость матери.
Никакая мать не скажет, что кого-либо из детей она любит
больше. На такой вопрос ответит так: Любой палец отрежь,
одинаково больно. Но, как бы то ни было, самому младшему и
кусочек получше и затрещина помягче.
Она тоже не делила сыновей на любимого и нелюбимого.
Одинаково радовалась их удачам, огорчалась их промахам. Но
помимо ее воли, старший все же был ближе ей. Был он с ней добрее, ласковее да и хозяйственнее.
Вот уже и они обзавелись своими семьями, вот и внуки
пошли. У старшего все, как положено настоящему мужику. Свой
дом, выстроенный своими руками, крепкое хозяйство, машина
во дворе. У младшего тоже неплохо. Женился удачно, купил
дом, получил специальность.
Но радость не ходит одна. Занемогла вдруг мать, занедужила.
Походила по врачам и услышала страшное слово: - Рак! Но не
сдалась она, не упала духом. Собрала свои недюжинные силы
в кулак, отдала себя врачам, перенесла несколько операций, но
внутренне верила, что выживет. Не может не выжить. Не насмотрелась еще она на белый свет, не налюбовалась родными
сыновьями и внуками.
И победила она, выжила. Нехотя отступил страшный недуг,
но оставил таки после себя коварный след. Пришлось смириться с инвалидностью. Но не корила она судьбу, не кляла. Главное
жива, снова счастлива со своими сыновьями, внуками.
Недолго длилось робкое счастье. Умер муж, маленький, слабый, но никогда не болевший человек. Осталась она одна. Но
недолго.
- Пришла беда, открывай ворота – так говорит пословица.
Вернулся в родной дом младший сын. Это радость, когда
возвращаются сыновья. Горе, когда возвращаются так, как он.
Вернулся, потеряв все – дом, семью, работу… Принес лишь неудержимую тягу к спиртному. Выпивали сыновья и раньше, но
старший не пил, а употреблял водку. Она нисколько не вреди-ла его богатырскому здоровью, не тянула за собой в страшный
омут забытья. Для младшего же она стала единственной и вечной страстью.
Покорно склонилась она под очередным ударом судьбы. Терпеть, что теперь оставалось ей, только терпеть и надеяться, что
свершится чудо и образумится сын.
Чудо не свершилось. Свершилось более страшное. Судьба решила заставить ее до дна испить чашу терпения и бед. Последствия операций не прошли даром, боль, переживание за сына
усугубили ее здоровье. Головные боли донимали все сильнее и
сильнее. Однажды ей стало плохо, и она потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что парализована. Что может быть страшнее неподвижности для нее, такой сильной и жизнелюбивой.
Долгими бессонными ночами размышляла она о жизни, о будущем. Хотя будущего для себя она уже не видела. Думала о них, о
своих единственных, родных.
Раскинула старая мать разумом и решила оставить свой дом
и имущество немудрящее младшему сыну. Не делить пополам,
как следовало бы, по-справедливости. Подумала, ведь у старшего есть все, а у младшего ничего. Сам, конечно, виноват, но что
поделаешь, теперь пожалеть надо и помочь. Так и решила.
Сурово нахмурил брови богатырь, когда узнал о материнском решении. Обиделся не на шутку – насмерть. Это же надо,
он всю жизнь жилы из себя вытягивал, надрывался, чтобы дом
свой был как полная чаша. Матери помогал. А этому голодранцу, пропойце в один миг все досталось безо всякого труда.
Забыл дорогу в родной дом богатырь, слишком тяжела обида, нанесенная несчастной матерью. Иногда несведущие люди опрометчиво расспрашивают его о состоянии матери, на что он с достоинством отвечает:
- А я до ней нэ ходю.
Напрасно прислушивается прикованная к постели мать в
надежде услышать тяжелые, такие родные шаги за окном, грубоватый, ободряющий басок. Невдомек ей, почему так ко обиделся на нее сын, почему не поймет, что поступила она
по-совести. Ждет она его, ждет своего самого любимого. Да, теперь она вспоминает, что только с ним были связаны ее самые
счастливые моменты материнства. До сих пор она помнит его
шаловливые прикусы ее груди. Прикусы были довольно ощутимые, она вздрагивала и легонько шлепала его по попке, потом
оба весело смеялись, а она смотрела и смотрела на него затуманенными от счастья глазами.
Напрасно слушает мать. Не стучит калитка, не шуршит песок
под тяжелыми шагами. Иногда она видит его. Он проезжает на
машине, но не повернет голову на родной дом, не посмотрит на
одиноко сидящую мать в инвалидной коляске.
С тех пор и появилась у нее в глазах эта затравленное, виноватое выражение.
Страшится она и расспросов слишком любопытных соседок.
Страшится, как чумы.
А ночами плачет мать. Плачет громко, навзрыд, не боясь разбудить младшего. Плачет под его могучий самогонный храп.