Мелочь

               
               
- Неужели у вас мелочи нет?         
Аптекарша покрутила в руках мою пятисотку и даже на свет ту купюру порассматривала: тянула время - вдруг всё-таки отыщу чего-нибудь из металлической  лузги…
Но медяшки и несколько серебрушек я только что отдал ребятишкам в автобусе. И даже вслух то высказал, чем сильно удивил продавщицу:
- Ну, копейки-то можно отдать, а рубли-то зачем? Вон  сколько шпаны рядом крутится! А вам бы сейчас тех рублей как раз и хватило.
 - Да какая это шпана...
 Я ездил в редакцию одной из областных газет и, возвращаясь домой, невольно прислушался к старческому голосу, несущемуся с задней автобусной площадки:
- Вот, - доносилось, - Петр Первый все российские земли в   кулак собирал, флот строил, а они чего сделали? Реформаторы-то?! …Всё разбазарили!   
         Старик говорил убежденно, страстно. Вероятно, и собеседник был ему подстать, но только помалкивал до поры до времени. И вдруг я услышал детский голосок:
         - Деда, а кому ты это рассказываешь?
         - Тебе, – ответил старик, - должна же ты знать, что разгильдяи  с Россией сделали!
         Странные собеседники… Я подошёл поближе и увидел держащуюся  за трубу ограждения автобусного окошка девчонку лет четырех.  Рядом с ней, привалившись грудью, висел на той же трубе седой старик в черном плаще.            
          - Ведь я же, деда, маленькая, – возразила в ответ на те обстоятельные слова девчушка, - и ничего не понимаю! А пока подрасту, всё перезабуду…
          - Вот и слушай тогда внимательней! - продолжил дед. – Запоминай… А это вот что? Разве раньше пели ребятишки вот такие песни? Они уроки учили, да бегали во Дворец пионеров козявок смотреть. Эх,  мать моя, не могу я больше это слушать! Пойдем, внучка…
         - Пойдем, деда, - согласилась девчушка. Знать, ей очень хотелось по весеннему солнышку пробежаться. – На ручейки будем  смотреть!
         Через миг я увидел их за окошком: прыгающую через нитки ручейков девчушку и насупленного бородача.
 И ещё немало пассажиров ринулось на той же остановке на вольный воздух, и тогда слабо звучащий мальчишеский фальцет, на который я раньше не обращал внимания, зазвучал много громче:
- Напилася я пья-я-яна,
  Не дойду я до до-о-ому! 
        И так самозабвенно выводил он те слова, что мне   захотелось его слушать и слушать!  Но песня кончилась, раздались жидкие   хлопки, затем стоявшие  расступились, и на площадку вынырнул рыжий, как подсолнух, парнишка лет пяти-шести. Обе руки его были заняты: в одной кепка с россыпью монет на подкладке, другая норовила чего-то выволочь из людской толкотни. Наконец парнишка напрягся и вытянул на свет Божий красного от натуги такого же рыжика, но помладше. Оба в затертых костюмчиках из джинсы и зеленых, словно лягушачьи лапы, резиновых сапогах. Видать, ребятишки и пели эту не шибко веселую, но близкую русскому люду песню.
        Я сунул руку в карман, выискивая чего-то из меди, но вспомнил вдруг деда с его суровой критикой нынешних российских реформаторов в чиновничьих креслах, и выискал-таки несколько рублевых монет.
       - А вы говорите «шпана»! – оборвал рассказ. – Сто раз ведь говорили: глина одна, а горшки - разные… Так и  люди. Один костист: маленький, а работает, другой взрослый, а кроме воровства ничего не знает…    
       - Что вы, что вы! –  выдохнула аптекарша. – Вон пенсионеры! Доходы-то копейки… Мелочь, а не пенсии!    
      - Да не в мелочи дело! - И как она не понимает?! - Дело в другом: в гордости, в чести! В том, что слагает человечью сущность…      
       Где-то под прилавком вякнул телефонный аппарат и аптекарша взяла трубку:   
       - Да, Виолетта Петровна! - донеслось до меня. - Сейчас приду. А сколько лет имениннице стукнуло?  …Что вы, никого в аптеке нет, один клиент только и остался! Денег у него не хватает… Брюзжит и брюзжит! …Да ладно, все старыми будем. Начнём вот также из-за мелочи канитель разводить. 
        Возникнув вновь рядом со мной, она помедлила, затем отыскала среди коробок с лекарствами мою:
      - Вот ваше лекарство, мужчина! А рубль-то с лишним потом занесёте, чего уж…      
      Слава Богу, решили вопрос! …А может, я и вправду брюзжу? Ей  мои переживания про воровство, да про трудолюбивых ребятишек и даром не нужны… Мелочь всё это для неё, мелочь!