В сентябре приехал я в Орловскую область к дяде Юре за яблоками. И поесть, и про запас набрать. Обычно для этого мы искали какой-нибудь заброшенный колхозный сад, в котором яблоки росли на радость всем желающим.
– В Сетухе вроде бы машины стояли, – сказал нам шурин дяди Юры, водитель «буханки» связистов, Славик. – Значит, яблоки есть.
Сетуха так Сетуха. Да и недалеко. Поехали!
В поисках сада, мы свернули на грунтовку. Дорогу деловито перешел ёжик. По его целеустремленной походке было понятно, кто здесь хозяин, а кто гость. И понятно, что сад рядом.
Заброшенный колхозный сад, высаженный еще в 50-е годы прошлого века, оказался яблоневым лесом. Яблони разрослись вширь и ввысь, сцепившись ветвями друг с другом. Сквозь них, тут и сям, проткнулись в небо древки молодых кленов, тополей и прочей нефруктовой зелени. Под деревьями по горло крапивы и репейников. К тому же нижние сучья яблонь высохли корявыми загогулинами и напоминали декорации к дремучему лесу из советских фильмов-сказок. Пробираться по такому лесу было непросто.
Однако урожай был налицо. И на земле, и над нею. Верхушки яблонь, усыпанные зрелыми плодами, как новогодняя ёлка игрушками, призывно усмехались – «А, ну-ка, отними!» Кое-где яблоки собственной тяжестью согнули ветки донизу. Земля щедро усыпана свежей и преющей падалицей. Яблоки были всех цветов светофора и брызгали соком.
Мы продегустировали все цвета и выбрали красно-жёлтого и сладкого фаворита.
– Скрижапель! – авторитетно заявил дядя Юра.
– Ого! Первый раз такое название слышу!
– В шестидесятые был популярен у нас, – отвечал мне, хрустящий яблоком, профессиональный знаток и практик сельского хозяйства.
Я лазал по яблоням, аккуратно обрывал их и бережно опускал полные вёдра на верёвке вниз. А дядя Юра аккуратно ссыпал фруктовый груз в приготовленные сумки, мешки, рюкзаки.
– Может трясанём? – с деревенской практичностью кричал он мне снизу.
– Да хочется, чтобы полежали до зимы, – отвечал я ему, балансируя на упругих ветках. Я знал, что до зимы ничего не долежит, но мне было жалко сбрасывать с высоты яблочки-картиночки. Они ведь тогда утратят и вид, и содержание, которым хотелось порадовать многих в городе.
Лазать по заброшенным яблоням процесс спортивно-творческий, требующий огромного внимания. Сухие ветки норовят лопнуть под ногой, а живые неприступно сплетаются над головой. Высохшие многочисленные отростки и «волчки» цепляются за одежду, рвут ее, царапают руки и лицо.
Согнутый прописной буквой «г» старый электрод помогал мне освободить руки. Я цеплял его за сук и вешал на него ведро. Страхуясь одной рукой за крепкую ветку или ствол, другой я метал в ведро всё, что в пределах вытянутой руки. Как оказалось, это почти безразмерный параметр.
Иногда оглядываюсь по сторонам – вокруг верхушки зелёного моря яблоневой тайги, усыпанной красными, жёлтыми, зёлеными плодами. Всё это на фоне меняющейся синевы осеннего неба.
Через полчаса, обобрав все вокруг, меняю позицию, перебравшись на соседнее дерево. Сняв урожай в радиусе вытянутых рук от ствола, смотрю на аппетитные яблочки, усыпавшие тонкие верхушки. Самые красивые.
Стоя, чуть дыша, на нетолстых ветвях, тянусь к картиночкам. Сорвав два-три, тянусь назад к ведру. Скоро моей растяжки становиться маловато, и тогда я медленно подтягиваю веточку за веточкой тонкие вершинки к себе. Иногда яблоки срываются и летят вниз. Их особенно жалко.
Дядя Юра скептически смотрит на мою акробатику, но молчит.
Неожиданно из зелени сада материализуется странно одетая для подобного места городская мама с сыном.
– Здравствуйте! – восклицает она. – А что за яблочки вы рвёте?
– Вкуснячие! – ору я сверху.
– Да так себе, – отвечает более опытный дядя Юра, адекватно оценивая иссякаемые запасы и потенциальные запросы городской мамаши.
Молодая мама срывает яблоко и дает сыну попробовать. Мальчик кусает, жует и, немного погодя, выплевывает.
– Вкусно? – с пытливым интересом спрашивает мама.
– Вкусно, – равнодушно отвечает сын.
Мама подозрительно смотрит на него, на яблоко и в раздумьях подходит к соседнему дереву.
– Люда!!! Вы хде?! –- из зелёной стены сада выходит одетая в тёплую куртку, платок и резиновые сапоги деревенская мама городской мамы.
– Да тута мы, МАМА!
«Эге, – думаю. – Собралася банда на наши яблоки. А я, дурак, еще и рекламирую.
Сейчас вот свалюсь на вас, узнаете».
Я похрустываю ветвями, и, как бы невзначай, роняю не очень ценное яблочко вниз.
– Пойдём дальше, – опасливо поглядывая вверх, говорит мудрая деревенская мама. Мамы и подопытный сын растворяются в яблоневом лесу и их больше не слышно. Как будто в другое подпространство выпали.
Обобрав яблоню, несём в машину полные сумки, мешки и возвращаемся с новой тарой. Лезу на очередное дерево сквозь дремучие заросли. Просачиваться сквозь них становиться все труднее. Да и энтузиазм как-то угасает.
А тем временем в яблоневом саду-лесу то тут, то там разносятся грибные «Ау!» и прочие крики сборщиков. Подтягивается народ.
Где-то рядом раздаётся звук огромной детской погремушки с последующим грохотом опадающих яблок.
– Ай! – слышен недовольный мальчишеский голос. – Папа, мне по голове попало!
– А не хрен рот разевать, – отвечает невидимый отец. – Собирай давай!
Минут через пять слышна очередная тряска, и невнятный бубнёж собирающих.
«Небось, за час мешков 20 наберут, пока мы тут по одному яблочку рвём», – какая-то непонятная зависть возникает во мне.
– Если на сок, то можно и трясануть, – многоопытный дядя Юра, уловив момент, снова направляет меня к очевидному решению.
– Да можно, – как-то неожиданно сдаю я позиции и быстро спускаюсь вниз.
За 20 минут набираем еще пару -тройку мешков жёлтой антоновки «на сок» и ползем к машине, плутая по саду, натыкаясь на нетронутые, густо усыпанные яблони всех мастей. Столько добра пропадает. Эх, пипин-шафран!
Вроде и набрали больше, чем хотели, да отчего-то жаль оставшиеся яблоки. Их бы в дело все. На сок или посушить. Но нам бы эти переработать.
Под ногами бегают ёжики, перекатывается яблочный ковёр и пахнет сидром.
Хороший месяц сентябрь – спелый и вкусный! Да и при деле все.
А завтра поедем за шиповником, терном и грибами!