Глава 12
Письмо из Америки
Ранняя осень еще не развела свои желто-оранжевые краски в Малинской палитре. По-прежнему зеленели деревья, наслаждаясь последними теплыми днями, и крестьянские телеги с льном выстроились в очередь перед бумажной фабрикой. По-прежнему спокойно несла свои волны Ирша, и небо было таким же голубым, как в далеком детстве.
Дом Ады был пуст и заперт, видимо, она окончила свой летний сезон.
Юрий зашел в контору по торговле недвижимостью, уплатил вступительный взнос и выставил дом на продажу. К нему пришел агент и посоветовал, как лучше подготовиться к приходу покупателей. Юрий принялся очищать дом от накопленного десятилетиями хлама. Помыл окна и полы, повесил красивые занавески, которые бабушка берегла для праздников. Побелил стены и привел в порядок небольшой сад.
Стали приходить покупатели. Первым посмотрел дом местный священник. Он остался доволен, но предложил сумму вдвое меньшую, чем хотел Юрий. Он уже примерно знал, сколько стоит такой дом.
– Дорогой мой, – сказал священник, – я бы предложил вам больше, но больше у меня нет.
Сторговались с богатым киевлянином. Он собирался построить рядом с домом гараж и использовать дом в качестве летней дачи. Договорились, что Юрий еще две недели здесь хозяин, он надеялся кое-что из бабушкиных вещей продать на воскресной ярмарке.
Разбирал бабушкины вещи, все, что можно роздал соседям, решив забрать с собой в Ленинград только документы, которые бабушка заботливо хранила в буфете, и несколько памятных вещей, знакомых с детства.
Работы оказалось много, постепенно очистив комнаты и погребок, Юрий добрался до чердака, где его ожидали сюрпризы. В коробке из-под обуви он нашел шесть обгорелых кусков пергамента, об этом тоже рассказывала бабушка. Наверное, ими заинтересуются в Кабинете Фауста. А среди старых газет он нашел исписанные четким почерком дневники деда и письмо. Заграничный конверт, с маркой, на которой изображен индеец в головном уборе из перьев. Письмо от деда из США. Про это письмо бабушка ничего не говорила. Просто сказала, что дед собирался ее вызвать в США, и она отказалась.
«Дорогие мама и Лея, сообщаю, что я жив и здоров.
5 августа на пароходе «Царица» я отплыл из Либавы и 19 августа прибыл в Нью-Йорк. Двухнедельное плавание было очень тяжелым. В переполненных отсеках четвертого класса, на которых я сэкономил часть денег, денег, было очень жарко и душно. Плохая пища, морская болезнь и недостаток воды превратили путешествие в кошмар. Не все эмигранты смогли войти на причал в Нью-Йорке своими ногами.
Однако горести, казалось, отступили на задний план, когда на горизонте возникала земля надежд. Мы прибыли на Эллис Айленд, где иммиграционные чиновники проводили медицинский осмотр, заглядывали в души и кошельки прибывших, подробно расспрашивали о родственниках и намерениях. Если кто-то страдал инфекционным заболеванием, или не мог представить документы о своей благонадежности, его отправляли обратно. Сколько людских судеб сломалось на этом острове, недаром его прозвали «островом слез».
Слава Богу, я благополучно прошел осмотр и получил свободу.
Я сразу отправился к Рону Меламеду в еврейский район, где, по уличному жаргону на идиш, по вывескам на дверях магазинов, по лицам, манерам и одежде людей, по ресторанам, где предлагалась кошерная пища, по синагогам я почувствовал себя, как дома. Но здесь живут в перенаселенных многоквартирных домах – темных, душных и грязных. Многие спят на полу, в одной кровати взрослые и дети, а летом проводят ночи на крыше, чтобы спастись от духоты. Кто-то сомневается, стоило ли для этого ехать в Америку?
Первые несколько дней я жил у Рона, но его жена стала ворчать и мне пришлось снять комнатку почти на чердаке. Условия проживания оказались очень строгие. Хозяйка меня предупредила, чтобы я не водил к себе женщин, не возвращался домой после полуночи, а главное, не производил шума. Никакой громкой музыки, крика или стука. Я сказал ей, что у меня есть авторучка, и перо немного скрипит, смогу я писать письма домой?
Многие из моих попутчиков нашли работу в прачечных, стали малярами, плотниками, жестянщиками. А я с письмом, что мне дал директор нашей бумажной фабрики, отправился к хозяину Нью-Йоркской бумажной фабрики, и сразу получил работу.
Вы знаете, что у нас в Малине на бумажной фабрике я разработал технологию замены хлопковой целлюлозы на более дешевую – льняную, моя идея здешнему хозяину понравилась, и он предложил составить совместную заявку на патент. Этим я сейчас и занят.
Нью-Йорк мне понравился, очень много впечатлений, все не описать. Много людей, много машин, много рекламы, высокие здания, есть подземная железная дорога. Люди здесь доброжелательные, все улыбаются, знакомые при встрече спрашивают: “How do you do?” (Как поживаешь?), но это вовсе не значит, что им интересно, как я живу, часто они проходят мимо, не ожидая ответа. Здесь можно встретить лица всех цветов кожи, все трудятся старательно, так как боятся потерять работу.
В письме я указываю адрес моего ближайшего почтового отделения Нью-Йорка, куда вы можете писать до востребования. Я туда буду заходить и на ваши письма отвечать. Напишите, как вы поживаете, есть ли работа, а если нужна помощь, обратитесь к родителям Рона или Тараса. Оля очень добрая, она в помощи не откажет. Передайте от меня привет Михаилу Николаевичу. Как только соберу достаточно денег, сразу вас вызову сюда и пришлю деньги на билеты.
Обнимаю и целую, ваш Марк»
Ада права, подумал Юрий, у него могут быть родственники в США.