Это историко-иронический и фантастический рассказ–пеплум. Пеплум, как жанр, представляет собой симбиоз достоверного исторического сюжета с фантазией автора, в котором не ставится задача абсолютно точного воссоздания событий.
Владимир Семенович Высоцкий очень любил Одессу, в которой в конце 60-х ещё оставался запах моря и водорослей, цветущих в мае акации, удивительная самобытность уклада жизни, своеобразного юмора, но которому безошибочно определялся настоящий одессит. На одесской киностудии он снимался в фильмах «Вертикаль», созданный по роману одесского писателя, фильм «Интервенция», «Опасные Гастроли. Здесь начался его бурный роман с Мариной Влади. Нужно понимать, что той Одессы уже нет и никогда больше не будет.
Владимир Семенович познакомил нас со своим другом, о котором он написал просто: «Мишка Шифман башковит». И мы все стали с ним дружить. и не удивительно, что Мишка вырос в этом городе. Описывая свое детство, Мишка написал, что «я рос как вся дворовая шпана. Мы пили водку, пели песни ночью…»
У Мишки был друг Коля. Ребята выросли. Жизнь их разбросала по углам «Совейского Союза», но они оставались верными друзьями. Мишка стал врачом, а Коля был водителем на Скорой Помощи. Платили мало, но Коля умудрялся «делать кастрюлю», то есть, использовал машину Скорой Помощи в качестве такси. Клиентов он подбирал на улице. Включал сирену - и вперед. За такое обслуживание ему платили двойной тариф.
В Москве врачей не хватало, поэтому Мишка получил лимит на работу в больнице Скорой Помощи в районе «Мнёвники». Его поселили в общежитии, в котором «на тридцать восемь комнаток была одна уборная».
Водителей Скорой Помощи, в Москве не хватало. Мишка убедил своего друга получить лимит на работу в Москве. Из-за отсутствия мест в общежитии Коле пришлось спать в машине. Там была койка, чистые простыни и одеяла. Отлично! Чего же ещё надо!
Друзья питались бесплатно в больнице, там же они стирались, мылись, и все прочее. Зарплаты у них были минимальные. Поэтому Коля большую часть года ходил в белом халате, надетом поверх ватника, а Мишка красовался в медицинском халате, надетым поверх демисезонного пальто. Оно было ядовито-зеленного цвета в черную ёлочку, с поясом и с вызывающим воротником а-ля-апаш. В этом прикиде ему спокойно можно было «христарадничать» в подземном переходе, у вокзала, в электричках, и вообще в любом месте города Москвы, кроме мавзолея Ленина.
А какие в Москве были пирожки! Душистые! Вкусные! По пять копеек с бутером, с капустой, с картошкой, яйцом с луком, а со сливовым повидлом по четыре.
Денег хватало только на водку. Но, несмотря на бездонную финансовую пропасть они купили в машину переносной телевизор и смотрели передачи… Жизнь удалась!
Первое время они ездили на вызовы втроём с «Нинкою», которая «жила со всей Ордынкою». Нинка была неряхой и с постоянным насморком. Она всегда «ходила грязная, и глаз подбит, и ноги разные, всегда одета, как уборщица». Однако, Нинок вскоре ушла в декрет. Она, как самолет, вошедший в пике, выйти из декретов не могла. На Скорую она являлась только для оформления очередного отпуска.
Теперь друзья ездили по вызовам вдвоем, но они справлялись. Если надо, оставались на вторую смену. Больные на них не жаловались, начальство не замечало. Всё было вроде путём… Но, однажды, возвращаясь после очередного вызова, «по дороге в Мнёвники», Мишка, находясь как бы в состоянии философического раздумья, высказал мысль, «что мы видим кроме телевиденья. Смотришь конкурс в Сопоте и глотаешь пыль, а кого не попадя пускают в Израиль».
И тут началось! Бесконечные споры, ночные бдения… Наконец, они с вызовами в конвертах «с окошечком» подали документы на воссоединение с любимой тётей, проживающей в Израиле.
Прошло нескольких тревожных месяцев. Наконец, их вызвали на собеседование в Московский городской ОВИР МВД СССР к товарищу инспектору. Простояв в длинной очереди из людей, «пожалуй, ста», первым вошёл Коля. Вышел он быстро. Улыбаясь, открыл дверь и сказал: Мишка, заходи!
«Мишка Шифман» зашел в помещение, поздоровался. Любезная женщина, инспектор ОВИРА в ответ улыбнулась и ласково сказала:
- Вы проходите. Проходите. Не стесняйтесь. А это кто был до вас?
- Мой друг. Коля.
- И давно вы знакомы с Колей?
- Да, всю жизнь.
- Значит Коля и Миша. Хорошо. Гражданин Фишман, ваш паспорт.
- Шифман. Шифман я.- Поправил её Мишка.
- Ну, хорошо. Я не спорю. Фишман или Шифман разница невелика.
Мишка протянул ей паспорт. Инспектор его внимательно пролистала.
- Так говорите, Мишка? А в паспорте написано Моисей Шмулевич. Вы гражданин, определитесь: Кто вы Михаил или Моисей Шмулевич.
- Так меня с детства все звали Мишкой Шифманом. И товарищ Высоцкий меня так называл, но по паспорту я Моисей Шмулевич.
- Высоцкий ваш тоже неясно Семенович или сам Шмулевич. Так может вы и не еврей вовсе? Значит, поступим так – Вы приносите мне справку, что вы еврей, а Мишка или Моисей определите сами.
- Так, как же это. «Это я еврей».
- Послушайте меня. Принесёте справку и «ехайте» хоть на Луну. А пока, «не шибко тут. Выйди вон из дверей». И не мешай мне работать.
Обидно стало Мишке, и он запил. Пил, сердешный, пил и напевал: «…Лучше ляг да обогрейся, я мол, казни не просплю. Сколь верёвочка не вейся, а совьёшься ты в петлю…». Коля даже стал переживать о его душевном состоянии – не о петле ли Мишка думает! Тогда Он позвонил своим и произнёс сакраментальную фразу: «Я в прядке, тьфу, тьфу, тьфу. Мишка пьёт проклятую. Говорит, что за графу не пустили пятую».
Как водится, Коле устроили проводы, и он уехал. Сперва в Одессу попрощаться, а затем дальше через Чоп в Вену.
Мишка осознал, что без справки ему никуда. Да и ко всем бедам, работать на Скорой ему одному было несподручно – ну как носить носилки с больными? Хорошо хоть Нинку на работу вызвали. Ей сказали, что если сама не выйдет, то они сообщат куда надо и её за тунеядство отправят за 101 километр. Пьяная Нинка водить машину не могла. Теперь Мишке приходилось быть водителем и врачом одновременно. Хотя, без добавки к зарплате, но попросили понять суть исторического момента и войти в положение.
И куда за этой справкой он только не обращался: в местком, домком, профком, в пионерскую организацию имени Ленина и даже в Спортлото. Везде ему говорили одно: Вам справка не нужна. У вас и без неё на лице всё написано. Наконец, творческие работники в министерстве художественной промышленности РСФСР ему подсказали: Идите в институт этнографии. Всё равно им там делать нечего. Вам помогут.
В Институт Этнографии АН СССР его приняли весьма холодно. Приём посетителей был один раз в месяц. Мишка написал заявление с указанием цели своего визита. Пришёл. Его принял начальник 1-го отдела – мужчина неясного возраста и вида, с колючим взглядом и опущенными вниз уголками губ. Мишка сразу понял, что это сотрудник КГБ.
- Мы, дорогой ты мой еврей, - он покачал головой, - мы здесь евреями не занимаемся. Мы занимаемся хазарами. Помните? «…Как ныне сбирается вещий Олег отмщать неразумным хазарам». Так вот, евреями занимается Пятое управление КГБ. Туда и идите.
В КГБ он не пошел – себе дороже, но задумался и решил, что ему надо обратиться в Израильский Суд Высшей Справедливости. Но как это сделать? Посольства Израиля в СССР не было.
Друзья-отказники, с которыми было много выпито, предложили ему идти с подготовленным заявлением в посольство Нидерландов, представляющее интересы Израиля в СССР. Более того, подпись на заявлении следует заверить в 1-й или 2-й московской нотариальной конторе и легализовать в Консульском Отделе МИДа СССР.
Заявление о выдаче справки, о том, что он еврей, Мишка отнёс на улицу Кирова (теперь это часть Проспекта Сахарова). Там напротив Центрального телеграфа была 1-я московская нотариальная контора. Но так как нотариус был на больничном, секретарша отправил его во 2-ю нотариальную контору. Она объяснила, что нужно доехать в метро до Смоленской площади, пройти до Нового Арбата, повернуть налево в сторону гостиница Украина. Там находится то, что вы ищете.
- А как я узнаю это здание? – поинтересовался Мишка
- Узнаете. Там на здании большими буквами написано: Ельцин-Жид.
- Кто такой Ельцин?
- Чудак-человек. Эта надпись появится позже уже в 1993 году. А у нас пока 1977 год. Ещё дожить надо - хмыкнула ясновидящая.
Коля письмо прислал о том, что в Израиле тепло, что он носит белую безрукавку, спортивные шаровары и сандалии на босу ногу. Словом, пошёл в народ. Подхватил язык и теперь уже знает два слова по-местному: Беседер и Кен, что по-русски значит - хорошо и да. Работает таксистом. На жизнь хватает и даже остается. Но скучает и с нетерпением ждёт приезда друга.
Мишка с неиссякаемым упорством продолжал добиваться этой чертовой справки. Он всё нашел. Всё подписал. Заверил, где положено. И отправился в Голландское посольство.
Январский день был солнечным. Мороз стоял трескучий. Перед посольством очередюга была жуткая! Чтобы хоть как-то согреться, люди подпрыгивали, стучали каблуками и били сапогами ногу об ногу. Рассудительный Мишка все предусмотрел. Сапог у него не было. Он надел носки, из газеты свернул портянки, и поверх надел другую пару носков. Далее. чтобы было теплее, он взял двойной лист газеты, вырезал ножницами отверстие для головы и надел этот жилет под пальто.
В посольство Мишка отправился загодя. В своём знаменитом пальто и в потертой шапке из китайского зайца, он предстал очередью как Христос пред народом Израилевым. Оценив его шокирующее обличие, очередь, не сговариваясь, расступилась пред ним, как воды Синайские, и пропустила нашего героя вперед, даже не спросив, куда и зачем он идет.
консульском отделе посольства для отъезжающих на ПМЖ в Израиль приём вёл мужчина неясного возраста и вида, с колючим взглядом и опущенными вниз уголками губ. Мишка понял, что и этот тоже сотрудник КГБ. Мужчина заявление у Мишки принял. Дал расписку в получении и сухо сказал: Ждите.
Ждать пришлось полгода. Суд Высшей Справедливости (Багац) не торопился в принятии решений. Но резолюция судьи, марокканского происхождения, на его прошение, было ошеломляющим. Этот тип написал, что русских евреев и всех других ашкеназов он лично евреями не считает.
После получения отказа из Израиля наш герой совсем было опустил руки. Он стал больше пить и чаще ходить на «горку». Так в те времена называли место напротив Московской хоральной синагоги на улице Архипова (теперь называется Спасоглинищевский переулок), которая горкой поднимается от улицы Солянка до улицы Чернышевского (теперь это Покровка). В том же районе, буквально в нескольких шагах, на улице Богдана Хмельницкого была приёмная Московского городского ОВИРА (Отдела Виз и Разрешений МВД СССР). Удобно. На «горке» у Мишки появились друзья. До этого, находясь в отчаянье он себе кричал, что «всё, к чертям! Виза или ванная». (Пояснение: самоубийцы, как их в скорой помощи называли «резуны», чаща всего вскрывали себе вены лежа в ванной).
Но, всё гениальное просто. Как-то «в пивной после шумного дельца», то есть, танцев и криков перед синагогой, ребята посоветовали ему: Старичок, что ты с ума сходишь? Женись на еврейке и спокойно получишь визу.
Через нескольких посещений горки он там познакомился с особой задумчивого вида по имени Таня. Внешность у неё была явно немодельная. Мишка, правда, тоже не блистал. Но в этом случае, как говорится, не до жиру. Они без особого энтузиазма несколько раз повстречались. Бесцельно послонялись по улицам, благо было лето. Сходили в зоопарк. Чтобы хоть немного растопить лед в их отношениях, он прокатил её на карусели в ЦПКиО. Всё было мимо.
, так или иначе, недели через три, на своей карете Скорой Помощи, Мишка в одной руке с тортом, а в другой - с букетом цветов отправился в Тушино знакомится с её родителями. Они проживали в 15-метровке в доме гостиничного типа. В единственной комнате-кухне стояла немецкая стенка, румынский стол, родительская кровать и Танина раскладушка. На раскладушку положили кусок фанеры, на которую уселись молодые, а родители удобно расположились на кровати.
Вечер прошел конструктивно. Отец невесты Натан Пейсахович (в миру Анатолий Петрович) Шмуклер-Кац пошутил, что мало того, что он Шмуклер, так ещё и Кац, поэтому считает себя дважды евреем Советского Союза. Он также пообещал оплатить все затраты по отъезду на ПМЖ. Мать невесты и Таня молчали. Только будущая теща украдкой вытирала глаза концами головного платочка.
Не до и ни после знакомства у них с Таней «этого самого» не было. А где этому было случиться? В 15-метровке? Или в общаге? Мишка пытался соблазнить невесту, но сделать «ЭТО» в машине Скорой Помощи она наотрез отказалась.
Молодые подали заявление в ЗАГС. Месяц ждали. Свадьбы у них не было. Сходили с её родителями в «Прагу». Мишка был в завязке, потому не пил. А ему хотелось.
Ночью Мишка позвонил Коле. Его на месте не оказалось. Видимо, он мотался с пассажирами по Израилю. Звонил раза четыре и наконец его поймал. Коля записал имя и адрес Тани и пообещал завтра же поехать куда надо и оформить им вызов.
Пока на Танин адрес пришел вызов в конверте «с окошечком», прошло лето. С любимой женой Мишка виделся редко. В основном они перезванивались. А зачем встречаться-то на «сухую»?
Вызов пришел в конце сентября. Они отнесли документы в ОВИР. В декабре пришло разрешение. Уже знакомая товарищ инспектор встретила Мишку как родного. Обратившись к нему с радостной улыбкой, она сказала:
- Ну! Гражданин Шифман! Давно бы так. А то ломались. Багаж есть?
- Какой багаж? – Удивился гражданин Шифман.
- Есть багаж. – Резко вступила в разговор гражданка Шмуклер-Кац. - Громко, четко и сухо заявила она. - Багаж есть.
Инспектор и бровью не повела. Она успела многое повидать. Вместе с визами она выдала на Татьянино имя разрешение на провоз багажа.
- Какой ещё багаж? – Будучи уже в коридоре, снова удивился бессеребренник Мишка.
- Ну какая тебе разница? Есть багаж или нет? Ты, что платишь?
Московская таможня размещалась на площади Трёх Вокзалов. К Мишкиному удивлению, Татьяна с отцом прибыли на таможню в сопровождении большого грузовика, доверху набитым ящиками.
- Как мы это всё повезём? Куда? – Удивился Мишка.
- Ну, какая же тебе разница? Ты, что за это платишь?
Документы на багаж выписали на Танино имя и отправили по какому-то адресу в штате Мичиган, США. Мишка присутствовал там в качестве мебели. Ему давно нужно было бежать.
На работе знали, что он уезжает и готовили грандиозный прощальный вечер. Нинка с Ордынки», резала кольцами толстую палку докторской колбасы. «Стюардесса Мисс-Одесса» привезла малосольную скумбрию с одесского Привоза. Из созвездия «Тау Кита» пришла правительственная приветственная телеграмма. Чтобы проводить Мишку, «ЗК Васильев и Петров ЗК «совершили очередной побег. Ребята «из Большого Каретного», оставив дома «черный пистолет», попав в незнакомую робко держались вместе. «Сережка Фомин» был занят на каком-то мероприятии и не смог подойти. «Роза-гимназистка», по-прежнему одурманенная запахом своего Каштана, пребывала в пессимизме. «Вещий Олег», сбираясь «щита прибивать на ворота», занимался организацией частной военной компании (ЧВК). Поэтому оба прийти не смогли. «Кучера из МУРа» не появились по причине занятости на работе – они «укатывали Сивку». «Главврач Маргулис» произнес напутственную речь. «Дантист-надомник Рудик» растрогался настолько, что «сморкался, и плакал в кашне». Словом, проводы прошли замечательно! Ну, вот… Кажется всё.
В Шереметьево Татьяна и Мишка прибыли порознь. На дворе был декабрь. Было очень холодно. Мишка был в своём обычном наряде – ядовито-зелёном пальто в елочку и заячьей шапке. Татьяна и её отец были в канадских дублёнках и пыжиковых шапках.
Татьяна обнялась с матерью и долго шепталась с отцом. Мишка без поцелуев распрощался с тестем и тёщей, которых видел в третий раз в жизни. Потом они прошли через паспортный контроль на 261 рейс в Вену. Мишка шел с легкой грустью: позади остались ребята и значительный этап жизни. Татьяна сурово молчала.
В самолёте пассажиров ждал мужчина неясного возраста и вида с колючим взглядом и опущенными вниз уголками губ. Он сидел в конце салона и внимательно читал газету. Это же «Никодим»! Узнал его Мишка. Сам он сел в кресло и сразу уснул.
В Вене их встретил парень, в пиджаке кирпичного цвета. Он представился:
- Меня зовут Ариель. Проходите в автобус, который отвезёт в замок Шпинау, а завтра вы улетите в Израиль.
- Пошли, Таня. – Сказал Мишка.
- Очнись! Дальше я сама. С этого момента мы в разводе. - И она, гулко стуча каблуками по каменным плитам, навсегда ушла в глубину аэропорта. Мишка же посмотрел ей вслед с явным облегчением.
На следующий день он прибыл в Израильский аэропорт имени Бен Гуриона. Его встретил радостный Коля. Друзья обнялись и перебивая друг друга рассказывали, что с ними происходило за время, что они не виделись. Мишку позвали на автобус:
- Я найду тебя. – Крикнул на прощанье Коля.
Поселили его в общаге. Комната была с туалетом. За первые дни в ульпане (школа), Мишка отъелся, отоспался и начал было учить язык. Его соседи вели бесцельные разговоры и слонялись без дела. Некоторые сутками играли в преферанс.
Как-то туда пришел парень, который предложил заполнять анкеты для получения израильских паспортов. Когда он узнал, что Мишка работал врачом на Скорой Помощи, то сказал ему, что через несколько дней он принесёт ему паспорт, а за это время что бы он подумал, о том, чтобы пойти на службу в ЦАХАЛ (Армия Обороны Израиля). Моше (теперь все его так называли), сказал он, ты призывного возраста, а пока не задашь экзамен на врача, работа фельдшером в армии, дело почетное и язык выучишь.
Моше (бывший Мишка) подумал и решил, что терять ему нечего, а там куда кривая выведет. Через две недели он уже был на карантине в лагере и начал проходить «школу молодого бойца». Отношение к нему было спокойное, строгое, но справедливое. Вначале было трудно физически, но инструктор сказал ему: «Держись браток, и он держался».
Через три месяца он уже стал, как ему казалось, настоящим бойцом. Моше физически окреп, даже походка изменилась. Военная форма расправила ему плечи. Его назначили помощником фельдшера.
Несколько раз он поправил молодого фельдшера, который, по мнению Моше, неловко проводил процедуры. Начальнику госпиталя это понравилось, поговорив с Моше с помощью русскоговорящего бойца, он приказал всем фельдшерам внимательно прислушиваться к советам Моше и назначил его фельдшером.
Инструктором по рукопашному бою в школе была стройная молодая девчонка с длинными темными волосами, яркими глазами и бархатной кожей. Они несколько раз встречались глазами и улыбались друг другу. Она была из йеменских евреев и звали её Мириам (Мири). Как-то, наблюдая за тем, как она учит бойцов, правильно метать нож, они снова встретились глазами. Однажды, в момент броска её правая рука, посылавшая нож, вывихнулась в плече. Она вскрикнула от боли и неожиданости. Все замерли, кроме Моше. Он подскочил к ней, прижал её своим телом к стене, взял крепко правой рукой за её левое плечо, и своей левой рукой одним движением вправил сустав.
Видимо, в этот момент они обменялись феромонами, и Купидон послал в них свои стрелы. Вечером в столовой она с русскоговорящим бойцом подошли к Моше, и спросила, может ли она помогать ему в освоении иврита. На втором занятии они поцеловались. Третье занятие прошло в темной подсобке. Моше оставалось служить еще два с половиной года, а она должна была окончить службу через месяц. Но, как нужный специалист она заключила контракт еще на два с половиной года и решила учиться на медицинскую сестру. Больше они никогда не расставались.
На входные дни они в форме, с автоматами и рюкзаками с грязным бельём добирались до первой гостиницы. Там они стирали бельё, ели, спали. Так Моше учил язык, не вылезая из постели.
Через несколько месяцев после приезда Моше в Израиль, из Одессы к Коле приехала девушка. Они организовали её приезд по линии объединения семей. Девушку звали Антонина. Когда Коля перед отъездом приезжал в Одессу прощаться они познакомились и сразу влюбились в друг друга. Тоня окончила в пищевой техникум и несколько лет работала в столовой, занимаясь приготовлением изделий из мяса. В Израиль она приехала с двумя чемоданами. В одном, вперемешку с её вещами был японский набор острых мясных ножей. В другом – профессиональная ручная мясорубка с насадками для приготовления колбас и рецептурный справочник для производства изделий из мяса
К её приезду Коля одолжил денег. В городе Нетании, что расположился у самого черного Средиземного моря, Коля снял крошечный домик с задним двором, купил два морозильника и холодильник. Для рубки мяса Коля купил колоду и японский топор, мангал и две коптильни. После её приезда они наслаждались друг другом несколько дней. Но работящая Тоня рвалась к работе.
В Одессе они заказывали у моряков различные специи и сырьё для производства колбасы. Тоня с этикеток переписывала названия фирм и изделий. Этого добра найти в Израиле не было проблемой.
Тоня мастерски приготовила вяленую свиную солонину с чесноком, несколько видов шпика с разными специями, колбасы из кролика с фисташками и из курицы с миндалём, мясо копченое, бастурму, домашние свино-говяжьи колбаски, ребрышки свиные и бараньи, зельцы языковый телячий и бараний, колбасу кровяную, фаршированную куриную шейку, и так далее. Весь товар был строго оценен и принят комиссией в лице Коли.
По разным магазинам они в сумках-холодильниках развезли товар на-пробу. Товар не только понравился людям, но они боялись откусить себе языки. В особенности свинина. И процесс пошёл.
Коля бросил своё такси. Он крутил мясорубку, развозил товар и собирал деньги. Тоня работала как на конвейере. Времени перестало хватать. Взяли на работу русского еврея и пропадать стало всё. Взяли на работу израильского еврея – стала пропадать только свинина. Выгнали и этого. Взяли араба – свинина уже не пропадала, зато стала исчезать баранина. По такой канители Тоня и Коля начали обсуждать вопрос об открытии мясного цеха…
Прошло два года. Моше сдал экзамен на врача и стал работать на Скорой Помощи. Мири стала медсестрой. Теперь она работает вместе с Моше. Они с Мири ждут своего первенца и собираются жениться. Коля и Тоня получили гражданство и тоже ждут ребёнка. Мири с Тоней подружились. Они давно преодолели языковый барьер. При каждом удобном случае друзья встречаются семьями.
Днем в пятницу 25 июля 1980 года Моше с Мири приехали на субботу к Коле и Тоне. В этот день передали, что скончался их друг Владимир Семёнович Высоцкий. Они поставили поминальную свечу и по православному обычаю разлили водку. Накрыли один стакан куском хлеба и помолились за упокой души раба Божьего Владимира.
Затем по иудейскому обычаю они прочитали заупокойную молитву. Они просили Всемогущего принять, ушедшую на вечный покой, душу их друга Владимира и хранить её среди душ Авраама, Исаака, Якова, Сары, Ревеки, Рахили, Леи и других благородных праведников в раю. Аминь.