ЧАЙКА РЕЧНОГО СЕВЕРА
(об Ю. Асланьяне)
В 1975 году я поступил в Пермский университет на филологический факультет. Приезжих первокурсников поселили в общежитии № 8. Чуть ли не в первый день в вестибюле ко мне подошёл юноша в армейских брюках и гражданской летней куртке. «Ты Анатолий Субботин»? – спросил. «Да». Познакомились. Это был Юра Асланьян.
Мы любили стихи и сами что-то уже писали. На 2-ом курсе к нам присоединился ещё один поэт – Юрий Беликов. Участвовали в литературном кружке, который вела известный пермский редактор Надежда Гашева. По инициативе Беликова образовали группу «Времири» для совместных выступлений.
Юра Асланьян был общительным, весёлым человеком. А между тем за плечами его уже лежал страшный опыт: он служил во Внутренних войсках, охраняя зэков на зоне особого режима. Он не писал тогда об этом стихов и вообще не любил вспоминать; рассказывал только, как, стоя на вышке в 50-тиградусный мороз, читал наизусть «Евгения Онегина». Видимо, старался забыть свою армейскую жизнь, но душевная рана не заживала и требовала выплеска на бумагу. И позднее, в середине 80-х, он принялся за прозу.
В 1985 году мы обитали с ним в общежитии ПАКБ (Пермское агрегатное конструкторское бюро). Юра приволок пишущую машинку и стал вечерами после работы что-то стучать. «Что пишешь»? – спрашиваю. «Повесть», – говорит. Это был «Сибирский верлибр» – первая из 3-х его повестей об армии. Слово «верлибр» в названии не случайно, ведь за прозу взялся поэт. Он работал над повестью довольно долго, оттачивая каждую фразу. Он один из первых (если не первый) в России написал о «дедовщине».
Если б житейские невзгоды Асланьяна исчерпывались одной армией! Смерть одного сына, болезнь другого, долгое обитание в коммуналке, работа журналистом, в которой постоянно сталкиваешься с людскими проблемами. Прибавьте к этому общественные коллизии (особенно в 90-е, когда зоной стала вся страна) и мировую нестабильность. Согласитесь, трудно в такой атмосфере оставаться весёлым. Тем более если ты поэт, и у тебя обострённое чувство несправедливости. Однако были и положительные моменты, которые помогали Юре стойко держать удар. У него была цель – стать писателем. И он стал им. У него были тёплые отношения с отцом, являющимся для него авторитетом и примером поведения. Наконец, у него было то, что называется любовью к малой родине. И в стихах и в прозе он воспел красоту Вишерского края.
В одноимённом стихотворении он назвал себя чайкой речного севера. Но я закончу цитатой из другого его стихотворения – «На берегу Вишеры»:
Скудный свет миновавшего снежного дня
замирает на миг у вершины Полюда,
что когда-то к звезде возносила меня,
отчего моя жизнь никому не подсудна.
апрель 2024 г.