... Они сидели у железной печки... Сергей решил перед уходом сжечь весь запас дров - кому теперь они будут нужны. Едва ли кто еще пожелает сюда прийти и здесь поселиться... Они пережили жуткое время оккупации, страх, враждебные лица, эту украинскую мову, через слово в речи которой мало что понятно, зато с мягким намёком на идентичность. Чёрные дни и ночи с сумерек до рассвета гудел ветер по разбитым крышам, свистел в развалинах улиц и мёртвых пустырей пригорода. Они держались друг за друга и этим поддерживали себя. Дни, проведённые в Мариуполе, отсчитывают теперь особой меркой - так велик опыт заложников, живущих под бомбежками в подвалах и погребах.
Где сейчас Наталья и Сергей, трудно сказать. Удалось ли им дождаться наших? В это хочется верить....
* * *
Мужчина в потертой несвежей одежде, усталый, изнуренный, с трудом потянул на себя массивную металлическую дверь и, прихрамывая на левую ногу, переступил высокий порог подвала. Видно было, что последние дни он не спал и не ел. Было ему лет двадцать...
При появлении постороннего голоса в подвале притихли, но вскоре возобновились, и мужчина, который находился ближе к двери, спросил:
- Ну, чем порадуешь, бродяга?
Сергей не отвечал, а лишь молча следил за короткими бликами синеватых огоньков пламени в печурке...
Да, теперь он чувствовал себя бродягой. И те, кому он должен был говорить о себе, могли отнестись к его словам по - разному: либо принять их на веру, либо отвергнуть. Они ждали ответа.В безмолвии Сергей слышал, как сильно стучит его сердце. Чтобы не злоупотреблять их терпением, он стал рассказывать про свое неудавшееся путешествие от Артемовска до оборонительных сооружений ВСУ и как попал в Мариуполь. Слушали молча, но как только выяснилось, что человек он местный и намерен присоединиться к ним, сидевший ближе других мужик бросил:
- А это ещё как посмотреть... Видишь, парень, тут у нас не все за идею, есть и те, кто за кусок хлеба. А ты с чем пришёл? С худым рюкзаком на все готовое, так сказать? А у нас с едой туговато. Сами без соли доедаем.Да ещё, видать, и судьбой обижен... Тут не подают...
Все молчали, некоторые отвернулись...
- Так что приёмная комиссия отказывает тебе. Ты здешний, подвалов пустых в разбитых домах полно. Выберешь по вкусу...
Все лица в воображении Сергея слились в одно. И не спеша, вытерев о порог ноги, он вышел, прикрыв за собой скрипучую дверь.
Первый сон на новом месте, длившийся не более трех часов, был особенно крепким... Остаток ночи он часто подхватывался и настораживался. Сумрак застыл ожиданием рассвета. Утро в подвал заползало крадучись. Сергей передернул плечами от озноба, встал и стал пробираться к выходу. Выросший в Мариуполе, Сергей прекрасно знал город. Он быстро отыскал дом тёти Клавы. Часть квартир верхних этажей разрушены. Жильцов почти не было. Нашёл нужную квартиру уже без оконных рам и дверей. В захламленной битым кирпичом и штукатуркой комнате, обнаружил декоративный камин. Нащупал в боковом углубление тайник, извлёк оттуда металлический ящичек. В нем награды покойного деда Макара, несколько старых монет и запасные ключи от гаража. На кафельной плитке увидел записку в несколько слов: «Всё для существования найдёшь в гараже номер 11. Я у дочери в Луганске».
Сергей помнил: в погребе, в стене, есть дверца, заваленная разным хламом, за которой хранились продукты: соль, мясные и рыбные консервы, сухари, кусок прошлогоднего сала, даже сухой лук и полная наволочка тыквенных семечек. В ящиках из-под вермишели - картофель для посадки. Давивший гнёт неизвестного - как выжить - стал легче. Теперь вся надежда на гараж. Только бы добраться до него... Боевики злобствовали и стреляли без предупреждения...
Напрямик к гаражу идти было недалеко, но Сергей добрался туда только в полночь. При полной луне номера гаражей были чётко видны. Вот и он под номером 11.Ключи в скважине провернулись легко. Пространство у задней стенки загромождали картонные упаковочные ящики, набитая обувью старая рассохшаяся кадушка и прочий житейские скарб. А на самой стене, на капроновых морских верёвках висели три огромных охотничьих капкана на крупного зверя...
Когда, уходя, закрывал замки, из-за угла появился чёрный, в подпалинах, кот и сел метрах в пяти. Он очень походил на теткину Найдену... В эту ночь Сергею везло, значит так должно быть и дальше.
Спину оттягивал тяжёлый рюкзак, и он вспомнил слова матери: «В дальний поход, сынок, старайся брать лёгкую поклажу и при бегстве тоже"...
* * *
Женщина, которую он принял к себе без особой охоты, была худощавой, с незагорелым лицом, такие обычно не занимаются деревенской работой. При появлении она сказала:
- Я Наталья Игоревна. Мне сорок два года. Спасите меня, ради бога, я погибаю, у меня ничего нет. В соседних убежищах провела почти два месяца и за это время солнце видела пару раз. Мне страшно и очень трудно одной...
Он внимательно посмотрел на неё, а она в этом взгляде определила и мужской интерес, и что-то ещё, что можно ощутить только женской душой. Слова пробудили в нем жалость, будто зашевелилась внутри мужская совесть. Выглядела Наталья Игоревна довольно привлекательно: густые волосы, по-девичьи тонкая талия. А пышный бюст и обтянутые джинсовой юбкой бедра, скрадывали названный ею возраст. Как-то незаметно Сергей привязался к ней. Она смотрела на него со стороны, обратив внимание на уродливую изогнутую левую ногу.
- Соседка предупредила меня, - сказала Наталья, что на днях ВСУшники будут выгонять всех из подвалов. Они меж домами разместят свои танки и пушки. Вот я и решила найти место подальше от центра...
С женщинами Сергей всегда старался быть приветливым. Поэтому и они относились к нему соответственно. Хромота здесь в минус никогда не шла. Из Натальи обольстительница, мягко говоря, никакая. Прямолинейная, напористая, ему такие не нравились, поэтому взаимные обязательства связывать их просто не могут. И все же у него пробудилось желание позаботиться о ней.
* * *
Этой ночью Сергей проснулся мокрый от холодного пота. Спал он неглубоко и в промежутках бреда видел один и тот же сон. На самом деле, то, что грезилось, было оно или нет, сказать сам себе он не мог.И вспомнилось ему...
- Жди меня внизу Павлуша, - сказал он брату, а я полезу к гнезду. Высоко все же, не сорваться бы...Сергей поправил за пазухой кусок хлеба, подвяленный рыбий хвост и окинул взглядом суховатый ствол берёзы. Вершина её давно обломана и сожжена грозою. Но оттого она казалась ещё более разлапистой и могучей. А на самом загривке оголенного ствола умные птицы и соорудили свое завидное жилище.
- Слыхал, мамка вечером тётке жаловалась, что жалко птицу. Совсем ничего не ест, сидя на яйцах, после гибели аиста, кормильца. Это же только подумать, нашёлся среди нас такой негодяй. На птицу безвредную покусился, убил его из ружья. Уж больно жалко, привыкли все к ним..
- Бухнешься, мамка волосы на себе рвать будет...
- Не гуди, коли боишься, зеньки, Паш, закрой и жди...
Так вот сорвался он тогда... Откуда-то взялась его хромота? Такое состояние его сильно угнетало и лежало на сердце неодолимой тяжестью. А потом ещё запали в его сознание слова плачущей матери у изголовья:
- Не доведёт до добра, Серёжа, твоя доброта, ой не доведёт...
* * *
- Выходит, ты лишь мой благодетель? - заглядывая ему в глаза, как-то спросила Наталья. - Значит, надо тебе спасибо сказать... А то, может...
- Ну с этим не спеши, придёт время... желание, успеется...
– И то правда, – не меняя насмешливого тона согласилась она.
Наталья все больше ощущала перед ним ту малодушную покорность, которая для некоторых женщин является почти наказанием. Она остерегалась, что Сергей может подумать, что что-то не так, но он придерживался другого. Не должно быть в отношениях никакой особой своей значимости - в горе все равны. Для меня теперь важно не то, кто мне обязан а кому я доверять намерен.
* * *
Этих гостей здесь не ждали. В темноте подвального помещения Иван Завражный и Геннадий Лосев с позывными " Жженый" и " Князь" медленно, но уверенно двинулись по проходу. Завражный, небольшого роста, жилистый, чрезвычайно ловкий, о себе изъяснялся так:
- Ты это... ты со мной помягче будь, - обратился он к Наталье. Меня в детстве нечаянно на цементный пол уронили. Мамаша думала помру, а нет - выжил. Только вот часто на голову жалуюсь и нервозность верх берет...
Он улыбается, но в улыбке этой проявляется что то хищное :
- Это что ещё за общага? Жженый, да их тут всего пара - хромой гусь, да голодная гагара.
Но Жженый не дал ему договорить...
- Оба на! Наталья Игоревна... Ну, а меня Таша, помнишь? А это... дружбан мой" Князек"... Мы с ним знакомы... Боюсь соврать, кажется, уже две пятилетки.. Он то ли с Володарского, а может, и с Волновахи. Неважно. - земляк по несчастью... Не поверишь, об этой Таше я сколько мечтал, любил тайно и не как мать бывшего товарища своего, а как женщину, любил подростковой несбыточной любовью...
Он оценивающе осмотрел притихшую Наталью Игоревну.
- Остерегаться нечего, медичка все же. Объект безопасный, будем форсировать...
- Э.. Э... Вы что, совсем страх потеряли? Она вам в матери гордится...
- А ты, собственно, кто ей?
" Князь" щёлкнул пальцами у носа Сергея, муж, брат или хахаль?.. Морду отверни,... Тебе же сказано, отверни... И тут Сергей ощутил сильный, без замаха, мастерский удар прикладом в подбородок. В глазах потемнело и он медленно сполз по сырой блочной стене на землю. Князь довольно ухмыльнулся и обратился к Наталье Игоревне :
- Прости, красавица, что нас двое, в процессе определишь лучшего...
* * *
Уходили они с видом исполненного долга.
- Мы теперь по желанию приходить будем, - засмеялся Жженый. А пока, вот тебе допинг, восстанови здоровьечко, и он бросил к ногам женщины мятую плитку шоколада, - из европейской гуманитарки...
Сергей пришёл в себя от всхлипывания в дальнем углу. С трудом, превозмогая боль в колене, он поднялся. Она лежала рядом с постелью, чуть дальше в стороне мигающая лампа - соучастник её несчастья.От пережитого ужаса и холодного сырого воздуха Наталья пыталась согреться, стягивая дрожащими пальцами разорванную кофту на груди. Губы её были искажены немым плачем, глаза горели такой обезумевшей тоской, что внутри Сергея все перевернулось... Он опустился рядом.
Сейчас её пугало, что этим и кончится общение с Сергеем. А ещё его слова:
- Выкинь из головы паскудный кошмар. С кем не бывает.
И тут же безмерная горечь в ее голосе :
- Кошмар говоришь? А осадок на всю оставшуюся жизнь?
Она относилась сейчас к нему как к свидетелю произошедшего...
- Что смотришь? Жалко стало, не побрезгуешь потом...
Он опешил:
- Сдурела?!
Отодвинулся, завозился, будто крошки под колени попали, и затих. Всё что двигало им теперь, не поддавалось объяснению. Он отвернулся к давно затухшей печке и это мгновенное чувство тоскливой заброшенности от живого мира, кольнуло его ещё больней случившегося. С одной стороны, быть с ней вместе он уже привык. С другой - крайне неприятно сознавать, что ничего хорошего теперь её соседство не сулит. Сергей привычно вытер пятерней осунувшееся лицо и больше не проронил ни слова.
Пронзительно, будто от внезапного приступа застарелой болезни Наталья вскрикнула :
- И что теперь дальше?! Не ведаешь?! Или тебе все равно? - Я то знаю, да право моё какое, я тебе кто?
- Как кто? Ты мужик...
- Правда? – больше в запальчивости, чем от сознания реальности крикнул Сергей. - Отключили меня, вот и не защитил...
Сергей понимал, что разговор надо бы перевести на что-то другое, но ощущение стыда и вины перед Натальей угнетало...
* * *
Она проснулась среди ночи от какого то звука в подвале. Вскинулась, огляделась и с тревогой поняла, нет его, ушёл... Бросил одну... Прошла на его половину - нет, не сбежал, рюкзак на месте и ветровка рядом. В ней будто сломалось что-то. Она ощутила, что не будет у неё больше спокойной жизни, тех условий, за которыми можно укрываться . А потом увидела его обросшее щетиной лицо и окончательно стряхнула остатки страха.
- Это ещё куда? Бросаешь меня?
Он не ответил.
- Закрой за мной на защелку. Я в теткин гараж...
* * *
- Ну вот я и вернулся. А почему открыто? Больно смелая...
И он засмеялся...
- Ну вот, теперь пусть приходят. Посмотрим, кто из нас богом обиженный...
* * *
- Глухой удар ногой в дверь. Уверенные шаги и сиплый голос: -
- Видишь красотка, не заладилось дело у нас. Один я. Сгинул днями "Князек" мой. От пули российского снайпера. Так что я теперь и за того парня... Он направился на Наташину половину.
- Что ж ты, подружка, торопишься, уже и фонарь погасила?
И вдруг раздался сильный щелчок, потом ещё один и гулкий треск... и неимоверный до ужаса крик. За ним вырвался утробный стон и эхом растекся по закоулкам подвала...
Наталья подкрутила фитиль в лампе. Жженый лежал в необычной позе испуганного человека. Вывернутые ступни ног были как бы отдельно от голени, а из болтающихся штанин на цементный пол сочились тёмные струйки крови.
Всех сил Сергея едва хватило, чтобы выдержать это зрелище. С недавних пор он стал замечать, что в необычных ситуациях появляются боли в сердце. Отличительная их черта - теряется ясность события. Но вот сейчас все приобрело законченный смысл. Жженый был ошарашен неожиданностью и коварством хромого. Сергей совал ему под нос смертельную удавку. Он следил за ним встревоженным взглядом и в каждой складке его испуганного лица читался обвинительный приговор.
- Ты что задумал? Из-за этой шалавы?!
- Рот закрой, никто слова не давал... Сергей понимал, что поступает не по закону, было желание ударить подонка, но верёвка в руках приступила злость.
Жженый стал лихорадочно хватать Сергея за штанину, слёзно умолял простить, он нехило заплатит, особенно после того, как ощутил затянутую на шее петлю. Так делает змея, ужалив, отползает, укладываясь у ног кольцами...
Жженый задергал головой, тело забилось в судорогах. Весь багровый от натуги и ненависти, он потянул к животу ногу, его затрясло, он прохрипел и затих, издав последний выдох гортанью. На его лице, искаженном безумием, стало проявляться спокойствие смерти...
Сергей с пылающим лицом, липким от пота, захлебывась перехваченным удушьем, прошептал:
- Всё, кончил гада...
- А что, по-другому нельзя было?!
Он промолчал, собирая трясущимися руками теткину бельевую верёвку...
- Сначала думать надо, - в сердцах выкрикнула Наталья.
Сергей с удивлением развёл руками.
- Ты это серьёзно?! Он не узнавал её: брови сдвинулись, она выглядела угловатой, и её голос наполнился как бы ненавистью к нему. Он почувствовал себя вконец обессиленным...
Она вытерла ладонью вспотевшее лицо, продолжая говорить с ним почти шёпотом, уверенная в своей правоте.
* * *
Больная нога деревенела, а на смену звону в ушах появилась томительная тошнота. Он чувствовал, как его истощило нервное напряжение. Сергей обратился к Наталье:
- Там у меня в рюкзаке лопатка-пехота, принеси.
И только теперь она поняла, будто впервые увидела, как безмерно утомлен и вымотан этот человек неисчислимым количеством хлопот, в том числе и по её вине...
Сергей принялся за работу... Время тянулось медленно, и казалось, не будет этому ни конца, ни края... ... Он приподнял руками повреждённую ногу, затем с трудом потянулся на руках и выбрался из ямы.
- Не мелковато? - спросила женщина.
- Для твари - в самый раз...
Сергей ухватился дрожащими руками за ноги мёртвого тела, но это оказалось ему не по силам.
- Бери под плечи, и по моей команде тащим...
- Тяжелый какой, - сказала Наталья...Они перетащили тело через земляной бруствер и скинули в яму. Сверху Наталья набросила свое старое одеяло, закидали землёй и посыпали пеплом...
- Осталось памятник поставить и цветы положить на это паскудное место, - с сарказмом сказал Сергей.- Всё! Забудь это как страшный сон!
Она кивнула...
* * *
Произошедшее с каждым днем становилось невыносимым, и решение покинуть подвал все более бередило мысли. Сергей в эти дни сильно сдал. Усталость и пережитое прибавили морщин, заметно похудел и сильнее стал горбиться... Отсек, рядом с которым они уже несколько дней существовали, действовал угнетающе. Вдруг найдутся те, кто знал Жженого, о его последнем намерении поразвлечься, и предпримут попытку его разыскать.
Наталью постоянно преследовал тревога. Она передвигалась по подвалу совершенно бесшумно, съёжившись, как будто на цыпочках, а то совсем забивалась в свой угол, укрывшись с головой старыми лохмотьями, поглядывая на дверь, словно в ожидании беды. И бледнела, как только слышался какой-нибудь звук или шорох. Лицо её выражало усталое равнодушие, раньше оно было не таким морщинистым, немолодым и таким безрадостным.
- Ну что, собрался? - растерянно спросила Наталья, оглядываясь вокруг. - Как неудачно и неловко все получилось... Но я рада, что все кончилось. А дальше уж как карта ляжет.
Сергей то ли не расслышал или не понял, окинул её безразличным взглядом и направился к выходу. Вечернее небо темнело, со стороны порта доносился гул взрывов в дальнем районе Мариуполя. Они находились на улице Георгиевской, рядом с историческим музеем, в котором Сергей так ни разу и не успел побывать. А теперь здание стояло как большой раненый доисторический зверь в ожидании близкого конца.
Он оглянулся вокруг. Чёрным израненным массивом стояли дома с пустыми оконными глазницами. В воздухе курились дымки от недавних пожаров, оставляя покинутый вымученный горем город. Многочасовой дождь придал городу и без того угрюмый вид. Серые тучи ползут с востока такой густой пеленой, что трудно даже определить цвет неба. Да и нависают они так низко, порою даже рвутся, касаясь обгорелых углов многоэтажек и цепляясь за голые стволы деревьев.
Он шёл впереди, она за ним - бочком, как против сильного ветра, семеня по липкой от грязи дороге. Он оглянулся, она улыбнулась. Теперь она часто улыбалась, словно задолжала ему в этом. Всё что их терзало, осталось там, в подвале, а как будет дальше на новом месте, покажет время...
* * *
... До освобождения Мариуполя российскими воинами оставалось меньше месяца...
27 мая 2023 г.