...Утром следущего дня Андрей поехал к матери в больницу. Немного развеявшись накануне, он, по мере того, как подъезжал к месту, вновь почувствовал непомерную тяжесть в груди. Особых иллюзий на счет выздоровления матери, Андрей не питал, но и смирится с ее положением не хотел. Уж больно мрачной вырисовывалась перспектива возможного одиночества, когда в доме ни души и ты, едва ли не один на всем белом свете. Поднявшись на этаж, прихватив при этом халат, Андрей оказался у реанимационного отделения, там, где лежала мать. Он уже хотел открыть дверь, когда навстречу вышли врач и медицинская сестра. -
- Узлов Андрей Федорович? – поинтересовался доктор.
- Он самый. Как мать?
- Ничего хорошего пока сказать не могу. Она так и не приходила в себя. Поверьте, делается все возможное, но... Где вы остановились? Вы могли бы задержаться на несколько дней в городе?
- Разумеется, и если нужны лекарства, деньги, я готов все оплатить.
- Проблема в другом – слишком слаба. Надежда только... И врач поднял глаза к небу, давая понять, что шансов немного.
Расставшись с лечущим врачом, Андрей тихонько вошел в палату. По-прежнему мать лежала под капельницей. Соседки не было. «Видимо пошли на улучшение или ее перевели в другую палату», – подумал Андрей.
Он подошел к матери и, опустившись на колени, обнял ее.
- Мамочка, я пришел, здравствуй родная, - и он поцеловал ее.
По сравнению со вчерашним, как показалось Андрею, черты материнского лица обострились и уже не было того румянца, который присутствовал накануне. Взяв спящую за руку, он произнес:
- Мама, я обязательно свяжусь с семьей. Ты не переживай, мы снова будем вместе, как прежде. Прости меня...
На какой-то миг Андрею показалось, что мать очнулась: ее веки дрогнули, а тонкие, бесцветные губы слегка разжались, словно хотела что-то сказать.
Андрей принял это за добрый знак и, окрыленный надеждой, осторожно покинул палату. Взяв такси, Узлов сразу поехал за город. Здесь, на обрывистом берегу реки Воронеж, открывались прекрасные виды на родную природу. Андрей долго бродил, размышляя о судьбе. Вольно или невольно перед его затуманенным взором одна за другой вставали картины из прошлой жизни. Почему-то он видел себя маленьким мальчиком, играющим во дворе. Мать в это время терпеливо рукодельничала, приглядывая за сыном из окна. Иногда она выходила во двор, подзывала к себе либо просто наблюдала за сыном со стороны. Иногда мать читала: это были удивительные волшебные сказки, где добро всегда побеждало зло. Раз в неделю Клавдия Ильинична, еще молодая и интересная женщина, шла к портнихе. По дороге она покупала сыну какое-то особенно вкусное пирожное-мороженное. (Такое Андрей ел только в детстве). Справившись с делами, они посещали городской парк, где были установлены всевозможные карусели и прочие увесилительные атракционы. Изредка сюда заезжали артисты цирка и тогда, к великому удовольствию мальчугана, начиналось необыкновенно яркое и праздничное представление. Завидев пестро одетых клоунов и миниатюрных белоснежных лошадок с шелковистыми, свисающими до самой земли гривами, маленький Андрей бил от восторга в ладоши и громко смеялся.
Когда они возвращались домой, вернувшийся со службы отец, встречал их. Затем Вячеслав Поликарпович садился за стол, брал сына на колени и они рисовали паровозики, домики, и всякую военную технику. Порой на бумаге развертывались целые военные баталии, где с одной стороны были краснозвездные «Наши», а с другой враждующие фашисты. Сейчас, под наплывом этих воспоминаний, Андрею стало немного легче, и он с надеждой подумал о том, что мать может поправиться. На обратном пути он решил заехать в церковь, чтобы поставить свечи за здравие.
Вернувшись домой, Андрей обнаружил на столе записку: «Задержусь. Возможно, заночую в селе. Виктор».
Под утро Андрею приснился странный сон: он стоял по одну сторону реки, а мать - по другую. Андрей пытается привлечь внимание матери, но та как-то отрешенно смотрит на темную воду. На ней узкий, словно снятый с чужого плеча плащ и серый, подаренный когда-то Андреем, шерстяной платок. Затем мать куда-то исчезла, словно испарилась. Проснувшись, он сразу засобирался в больницу. Тяжелое и смутное знамение не выходило из головы. Уже при подходе к зданию больницы Андрей почувствовал неизмеримую тяжесть в груди. С тяжелым сердцем он поднялся на второй этаж. В коридоре Андрей увидел медицинскую сестру и сразу все понял.
- Она скончалась этой ночью. Примите мое соболезнование, – тихо сказала сестра.
...Мать схоронили в Краснореченске, рядом с могилой отца. С устройством похорон помогли соседи и старый надежный друг, Виктор Шестак, который был все это время рядом. Уже когда все разошлись, Виктор спросил:
- Ты сообщил Вике, что умерла мать?
- Нет. Некогда было...
- Что думаешь делать?
- Не знаю. Может, как в былые годы, завербуюсь в какую-нибудь экспедицию. Не могу здесь оставаться.
- Когда в автомобильной катастрофе у меня погибла мать, я тоже себе места не находил. А отца своего я почти не помню. Совсем малый был, когда он нас бросил.
- Спасибо Виктор, что рядом, но оставаться в родительском доме не могу. Может быть потом, когда все уляжется.
- Давай ко мне, а дальше видно будет. Заодно работу в городе для себя подыщешь. Какая сейчас экспедиция? Неужели за эти годы не намаялся? Глядишь, к лету все на свои места станет.
- Может ты и прав. Я подумаю.
- Во-во, подумай. Только без меня ничего не предпринимай, - наказал Виктор.
Проводив товарища до автобусной станции, Андрей не сразу пошел домой. Возвращаться в пустую избу не хотелось. Он миновал поселок, оказавшись на открытом месте, и поднявшись на небольшой холм, оглядел окрестности. Впереди, изогнувшись по змеинному, отдавая тусклосеребристый свет, протекала живописная речушка. Сразу, на выезде из поселка, расположился погост, чуть дальше, за небольшим оврагом, простирались прибранные поля и лес. В предверии ноября дни коротки и Андрей не заметил, как наступили сумерки. Заметно похолодало, и как ему не хотелось возвращаться в опустевший, дом, а пришлось. Подойдя к родному гнезду, он увидел подле порога копошащуюся фигуру. Это была соседка, тетя Груня.
- Я тут немножко порядок навела, посуду перемыла да вот, чайку разогрела. Небось, горячего хочется. Душа, она тепла требует, заботы. Ты милый держись, - успокаивала соседка. - Какие ваши годы: может жена и возвернется с детишками. Надо жить дальше и не опускать руки.
- Спасибо тетя Груня, спасибо милая. Но я, как-нибудь, один справлюсь.
- Как-нибудь не годится, надо всем миром. Если что, эови, завсегда поможем.
Когда соседка ушла, Андрей вспомнил про письмо, о котором когда-то говорила мать. Пройдя из залы в спальню, он зажег настольную лампу. Выдвинув шуфлятку, он сразу обнаружил письмо. Вскрыв письмо, он жадно пробежал глазами по знакомым строчкам. Писала дочь Настя:
«Дорогой папочка, мы очень переживали за тебя. Ты ведь позвонил нам только однажды и все это время мы терялись в догадках: где ты и что с тобой? Ты папа ничего плохого про маму не думай: она со злости тогда сказала, что можешь ехать на все четыре стороны. Мы ведь привыкли здесь и плохо представляем жизнь в России. Папа, маме неделю назад сделали операцию по-женски. Сейчас она чувствует себя лучше, но почти не улыбается, надеется, что ты ей напишешь. Как дела у бабушки, твоей мамы? Напиши нам. Мы тебя очень любим. Да, приезжал Максимка с Кельна на каникулы. У него все хорошо. Он передает тебе привет. До свиданья папочка. Обнимаем, целуем тебя. Твои девочки».
Андрей вышел во двор, накинув на себя теплую куртку и долго стоял молча, глядя на запад, туда где померк небесный свет.
Ночью на Краснореченск обрушилась непогода: завыл ветер, начался шквальный дождь, значительно похолодало. Полночи Андрей не мог уснуть: он постоянно вздрагивал, всюду мерещились какие-то звуки и тени, и вдруг ему показалось, что дверь комнаты слегка распахнулась и вошла незнакомая женщина. От неожиданности Андрей резко вскочил с дивана, включив настольную лампу. Видение тотчас же исчезло. «Что-то нервы шалят», - проворчал он и, накинув на плечи куртку, вышел на веранду. За окном настоящее светопредставление: висящую на столбе лампу, раскачивало изо всех сил, трещали деревья, и целые охапки желтых листьев летели в окна дома. Ураган то нарастал, то ослабевал, каждый раз обрушиваясь с новой силой на этот островок под названием Краснореченск. Пережитое Андреем накануне, сильно сжимало грудь, давило виски, а перед глазами вставала картина проводов: мать, ее до неузнаваемости строгий и в тоже время спокойный облик, словно бы не она, а кто-то другой был в гробу. Гроб с покойницей со всех сторон обступили соседи и просто малознакомые люди. Желтое облако стоящих вблизи деревьев туманило взор, а сырой, гнетущий запах земли, веял безысходностью...
Он налил себе пол стакана водки и залпом опустошил его. Затем закурил и, глядя куда-то сквозь заливающее дождем окно, задумался. Постепенно пришло успокоение. Он еще долго сидел в плетенном кресле, размышляя о пережитом. Вслед за картиной похорон и скорбными человеческими лицами, больше похожими на театральные маски, неожиданно возникла огромная зеленеющая равнина с редкими кущицами деревьев и многочисленными голубыми либо белыми цветами. Это была африканская саванна...
Перед его взором проносилось множество рыжих антилоп, а чуть в стороне красовались грациозные зебры и элегантные, причудливо окрашенные, жирафы. Он увидел себя, сидящим в открытом джипе: с загоревшим, обветренным лицом, обнаженными по самые плечи руками и открытой грудью. Впереди лентовидной змейкой, обозначилась красноватая дорога со стоящими чуть поодаль термитниками и зависшими в вышине грифами. «Там тоже была смерть, но она воспринималась как-то иначе, естественней», - подумал Андрей. Он вспомнил уже немолодого африканца, которого искалечил огромный черный буйвол; его широко раскрытые глаза – глаза обреченного человека, охотника и кормильца. В них не было ужаса или сожаления: он умирал спокойно, как настоящий мужчина. В Ботсване Андрей проработал три года и четыре месяца, и возможно трудился дальше, если бы не смерть отца. Африка отдаленно, (в отличие от Германии) напоминала ему Россию, и прежде всего своими широкими, безграничными просторами и добродушными африканцами, всегда готовыми прийти на помощь. Бывало, что он рисковал, рисковал не осознанно. Так однажды заночевав в джунглях, (подвела машина) Андрей разбил палатку неподалеку от звериной тропы. Свою оплошность Узлов обнаружил рано утром, когда его поднял огромный слон. Выбравшись наружу, он увидел многотонного колоса, совершающего ритуальные поклоны. Недовольно урча, слон неожиданно перешел в атаку. Андрей едва успел отпрянуть в сторону, когда увидел, как серый исполин обрушил всю свою злобу на палатку. Подхватив палатку, словно легкое перышко, он тотчас же распорол крепкий брезент единственным бивнем, а затем, оттащив палатку в сторону, затоптал ее, подняв при этом густое облако пыли. В ту минуту Андрей пожалел, что в его руках не было камеры... Вспоминалась красивая, молодая мулатка с ослепительно белыми зубами, неестественно бархатной кожей и грациозной, завораживающей походкой. Он помнил ее жаркие объятия и ласки...
Эти яркие воспоминания из прошлой жизни, отвлекали его и, в отличие от российской действительности, и той неопределенностью, в которой он пребывал, уводили от тяжких дум. Потом мысли Андрея перенеслись в Германию, где по-прежнему проживала его семья: жена, четырнацатилетняя дочь Настя и двадцатичетырехлетний Максим. Ему стало не по себе, что в ближайшее время он не сможет увидеть их, а потом, Вика врятли изменит своего решения и вновь вернется в опустошенную страну. Лишь в пятом часу Андрей ушел на покой.
Проснулся Андрей довольно поздно и с непонятным чувством, лежа в постели, огляделся. В это время его блуждающий взгляд упал на фотографию матери, сделанную незадолго до того, как она захворала и все сразу вспомнилось. Его поразил свет на стенах комнаты, казалось, горели ионовые лампы. Вчера, весь день в комнатах было сумрачно, а теперь... Откуда же источник света? Андрей, прошлепав босыми ногами по комнате, приник к оконному стеклу и замер от удивления: за ночь вся округа преобразилась - вся земля оказалась под толстым слоем снега! «Жаль, не все успел сделать по дому, но это не беда. Только бы саженцы не погибли!» - подумал он. В мозгу пульсировало одно: ЖИТЬ! БЕЗВОЗМЕЗДНО ЖИТЬ, НЕ ТРЕБУЯ НИЧЕГО ВЗАМЕН! ЖИТЬ РАДИ ДРУГИХ, ВСЁ ЕЩЕ МОЖНО ИСПРАВИТЬ... Одевшись, Андрей выскочил во двор. Вооружившись широкой деревянной лопатой, он приступил к расчистке снега.
Полную версию читать роман: "На круги своя"
http://proza.ru/2021/05/27/571