Глава 5
– Это старинные бокалы, очень старинные, даже не знаю с какого века они. Предки сберегли, и вот мне достались. Родители же ничего не забрали из дома, в квартиру в Москве. У папы удачно с работой получилось, да и сбережения были. Сама знаешь, всё постепенно покупали, видела ведь, вместе жили.
– Слушай, а ведь ещё звенят.
– Да, звон у них красивый и продолжительный, Андрей тоже удивлялся и слушал звон.
Аня подняла бокал к люстре и посмотрела, как играет в свете вино сквозь хрусталь.
– Умели в старину делать красоту. Давай глоток за предков всех, глоток за Род и благодарность ему, что помогает нам в трудный час. Ведь, что не говори, а вспомнишь предков, и ведь помощь идёт. Так Ань?
– Да, идёт, здесь и сомневаться не стоит. Помогают всегда, я советы слышу.
– Да, ты вообще, оракул.
– Брось ерунду говорить, нашла оракула. Смотри ещё, где не сболтни, а то потом не отвяжутся. А оно нам надо? Это ведь и тебя коснётся. А у нас дело такое, забота о людях, больные. У тебя операции и вся больница на тебе, а у меня дети со всего городка и с окрестных сёл, вон их, сколько появилось. Нам нельзя отвлекаться на разную ерунду. Здесь всё просто, и у тебя тоже интуиция прекрасная. И потом, почему только за предков, мои-то родители живы.
– И пусть живут ещё долго, долго, как можно дольше, а лучше всегда. Они и мне стали роднее родных с первых минут нашего знакомства. Я не забываю доброты, это навсегда. Успеть бы долг отдать таким прекрасным людям, их душам, как дядя Миша и тётя Наташа. Помню, как меня, двенадцатилетнюю девчонку, познавшую уличную жизнь, с трудной биографией, такую отрочуху, несколько раз была второгодницей и неряшку, дядя Миша вырвал из лап улицы, а тётя Наташа прививала мне нравственность и тягу к учёбе. Да многое чего разного вида благородности, а уж когда помогли мне с детьми, и с учёбой, так я молюсь за них. Вот, за них мы и выпьем за их здравие, за помощь, которую и сейчас оказывают нам всячески. Внукам вон не только свадебное путешествие подарили, но квартиры купили.
– Ну, а куда им деньги девать? Лен? У папы дело хорошее, прибыль есть, себе квартиру большую давно купили. А внуки им все внуками приходятся, с самого рождения с ними. И потом не деньги красят человека, а его душевные качества.
– Это да! У наших детей нет отцов, но зато есть классный дед. Всем дедам дед! Лена выпила глоток и посмотрела на часы, вскрикнула. Ой! Анька, время-то второй час ночи, а мы ещё по одному бокалу не выпили.
– А ты, что наклюкаться хотела?
– Неее, ты что!? А вдруг завтра операция. Плановых на завтра, конечно нет, но вдруг. Как обычно, часто бывает, вдруг. Не, не, не, мне нельзя. Вот, что за жизнь? А? Ань? Лишний глоточек вина не сделаешь с такой работой-то.
– Нам достаточно, и всё у нас хорошо и будет ещё лучше. И, как говориться, после дождя будет радуга, а после ночи восход, если сегодня мы плакала, завтра нам повезёт. Всё в этой жизни случается вовремя, как и должно быть. Главное меньше печалиться, главное больше любить. Мы с тобой сегодня вдоволь и печалились, позлились, и смеялись, может только не плакали, а может и поплачем. А возможно для нас всё хорошее ещё впереди, и жизнь наша продолжается уже в радости. У нас всё прекрасно.
– Урааа! Вот за это ещё глоток. Блин пусто в бокале. Ладно, соком дополню. А скоро восьмое марта, будет ещё глоток. А ты Анька всё-таки классная, как мне повезло с подругой, которая стала мне сестрой, а теперь ещё и свахой. С тобой поговоришь, хоть двумя словам перекинешься, хоть голос услышишь, и сразу легко становиться. Ты, как добрая фея от тебя всегда веет исцелением. Не зря меня мои больные просят, чтобы ты их тоже посещала при обходе, а не только детские палаты. Всё-таки молва по городу потихоньку просачивается о тебе, как о фее целительнице с которой только двумя словами обмолвишься, и сразу выздоравливать начинаешь. От твоей улыбки они выздоравливают быстро, а кого за руку подержишь, так тот ещё и молодеет. Может, ты и правда, целитель, да не хочешь раскрываться? Ань, ну признайся, ведь, правда? Расхохоталась Лена.
– Лен, ну какой из меня целитель? Я врач, педиатр. Я не отрицаю, вижу кое-что, анамнез, анализы сразу высвечиваются, диагноз, но только не вздумай кому-нибудь сказать. Я даже не знаю, что с тобой сделаю. В паука превращу, как будешь делать операции?
– А ты и это умеешь? Удивлённо спросила Лена, чуть ли не задохнувшись.
– Лен, что за глупость? Кто я тебе? Монстр, злая колдунья? Ты хоть разбирай, где я шучу, где правду говорю.
– Ладно, ладно успокойся, никому я не скажу о твоих способностях. Ведь до сих пор никому не сказала же, а я ведь замечаю за тобой многое.
– Замечаешь и держи при себе. Жёстко произнесла Аня.
– Обещаю, не скажу. Хоть и ты молчишь, мне так хочется знать, но я же не лезу. И обещаю, никому. А сейчас спать. Я так сегодня чего-то устала, что я прям здесь, на диване усну.
– Иди в комнату Ирины, ложись и спи, а я уберусь тоже лягу. Завтра выходные отоспимся.
– Я помогу тебе, уберём на кухню, посуду завтра помоем. Хорошо?
– Лен, а ты, правда, правда, с Марком никогда больше не виделась?
– Нет, Ань, я на него обиделась, хоть говорят, обижаться нельзя, но обида была и очень сильная. Ведь мог бы сказать, почему, а то бегал, как последний трус. Да, он подлец, Ань. Сейчас, конечно, во мне обида прошла, у меня лишь к нему презрение осталось и всё.
– Ладно, идём спать, что не договорили, завтра договорим.
– Ага, так и есть, Ань.
Они пошли на второй этаж, где располагались спальня Ани и комнаты детей.
Поднимаясь по лестнице Лена запела.
– Всё прошло, так тихо на душе, ни цветка, и даже нет ветерка....
– Ой, Ленка, у тебя ещё есть силы петь? Рассмеялась Аня.
– Эх, сестрёнка, а что не спеть, если душа просит. И продолжила. Нет ни глаз моих и нет ушей, в сердце твёрдым знаком вертикаль. Аньк, я ведь тебе ещё не сказала главного.
– Чего это главного? С удивлением спросила Аня, останавливаясь уже возле своей спальни.
– Мне ведь Алексей замуж предложил за него выйти.
– Какой Алексей? Анестезиолог? Удивилась Аня.
– Тю, на тебя! Анька! Какой ещё анестезиолог? Он младше меня, ты чего?
– Сестрички говорят, что он за тобой ухаживает.
– Им бы только посудачить, засранки такие. Язычки им надо укоротить.
Беззлобно и с улыбкой произнесла Лена.
– А кто тогда?
– Тот, Вересаев, который мне всё о Марке рассказывал.
– Дааа? Вот это да! И давно ты с ним встречаешься?
– Я и не встречаюсь с ним. Вот ещё! Больно надо. Мы общаемся по интернету. Он мою страничку нашёл, сам мне дружбу предложил.
– Какую страничку?
– Ту, медицинскую, которую я веду. Она вообще-то для моих пациентов. Как он её нашёл? Не представляю. Я там помогаю людям, моим же пациентам, не всегда на приём приходят, а бывает, нужны разъяснения в последствиях.
– И у тебя ещё есть время быть на какой-то странице?
– Ну, это лучше, чем по телефону будут звонить. Правда, надоело всё это, дома хочется покоя, в мягком кресле посидеть, книжку почитать. Ох и давно я книги о любви не читала. И всё нет времени, и всё людям отказать не могу.
– Оставь лирику. И что?
– Так вот он каким-то образом нашёл мою страничку и пишет мне, и пишет, и в комментариях участвует. Зараза, и ещё спрашивает что-то по медицине, а я и не могла понять, кто он. Не помню его, и фамилию раньше не знала и, чтобы он когда-нибудь ко мне обращался и был на приёме в клинике.
– Ты, что всех своих больных помнишь? За столько лет? Удивилась Аня.
– Всех, не всех, но в основном помню, особенно по серьёзным диагнозам. А потом он, зараза, написал в личку, и разъяснилось, кто он. Сроду не думала, что такие серьёзные люди зависают в интернете.
– Ты же зависаешь, а почему другим нельзя.
– Вот и переписываемся. Предлагал встречи, но я не соглашалась.
– Почему?
– Так легче мне. Могу, что угодно написать ему. Можно и обхамить.
– И что?
– А ничего, терпит и всё просит встретиться и ещё просит прощения, за что только не знаю, а он и не говорит. Говорит, при встрече скажет. А, как я могу простить то, чего не знаю?
– Интересное явление. И что же ты? Согласна?
– Аньк, ну на, что мне замужество в такие годы?
– Почему? Может, станешь счастливой, дети взрослые, можно и свою судьбу устроить, можешь и попробовать. Хотя бы повстречаться.
– Может или не может, не знаю. Вот когда ты найдёшь себе доблестную пару, тогда и я подумаю
– Ты, что Лен, из-за меня не хочешь пробовать отношения?
Лена кивнула головой.
– Ну и дура же, ты, Ленка.
– Может и дура, а давай завтра поговорим. А если правду сказать, то я боюсь отношений с мужчинами. А вдруг меня снова бросят. Моё сердце не выдержит.
– Лен, ну не все же мужчины плохие, есть ведь и хорошие и благородные.
– Ага, благородным тоже не до женитьбы, одного такого благородного знавали. Так, где он? Погиб, защищая Родину. Только где? За чужую страну? Зачем?
– Не знаю, Лен, не знаю.
– Вот то-то и оно. Идём спать. Я так спать хочу.
– Иди, спи, я не держу.
Лена ушла в комнату Ирины, а Аня в свою, тихо засмеялась, прикрывая дверь, произнесла.
– Вот это да! И молчала, подпольщица.
Подошла к окну, закрыть шторы, посмотрела в звёздное небо, и произнесла.
Бархат ночи заткан звёздами, тают свечи, их пламя зыбко. Ах, не поздно ли? Не поздно ли, мне играет твоя скрипка?
Мне не играет никакая скрипка, некому музыку заказывать, а Ленке не поздно, пусть хоть она побудет счастливой. А мне не суждено, Андрея нет, а больше никто мне не нужен.
Аня всмотрелась в тёмное звёздное небо, и ей показался человек, мужчина, его строгие глаза, жёсткий взгляд.
– Да, точно это он, тот, кто был на похоронах. Ох, ты! Как это я его увидела? Вот, где кошмар-то! Как ясно открылось-то. Тогда он был, конечно, моложе и смотрел он тогда тоже на Ленку. Пусть Лена будет счастлива. Об этом завтра поговорим, а сейчас спать, третий час ночи.
Бог ты мой! Сколько новостей.
Интересно, а за что он просил у неё прощения? Ведь мы только там виделись и всё, больше на нашем пути они не возникали, лишь Марк однажды появился в институте и требовал фотокарточки. Ленки тогда не было, она приболела, дома оставалась. Он тогда даже драться полез, вырвал у меня сумочку и обыскал, вывалил всё из неё. И как последнее хамло орал на меня.
Но я уже тогда была спокойной, дети были уже рождены, и фото убрала подальше и с собой не носила, боялась потерять.
Я тогда и не знаю, как бы отделалась от него, если бы не наши ребята, и Паша, и Серёжа появились вовремя. Пашка и домой меня проводил в тот раз. А Серёжа с ребятами Марка провожали. Думается, они его здорово отделали, потому, что Серёжа потом мне сказал.
«Больше он ни тебя, ни Лену не побеспокоит».
Потом Марк исчез и никогда не напоминал о себе, до сегодняшнего момента. И надо было мне включить телевизор?
Закрыв окно, она легла в постель прошептала.
Боже, боже, что делается и что будет дальше, ты не подскажешь? Бог мой! Мне бы любви. Фу, фу! Однажды я уже просила любви, больше не хочу, пусть будет та, которая есть, любовь к людям и к семье и та, что болью отдаётся в сердце. Новой мне не надо.
И сама не зная, зачем и для чего продолжила.
А Бог и есть любовь. К чему это я? Хм. Надо же! Аня помолчала, затем произнесла. А ведь любовь божья не ищет своих, да, не ищет, она просто есть. Есть в каждом сердце, и в неё надо вникнуть, осознать её, чтобы не получилось разрыва души с богом. И, как дотянуться и наполниться ею, чтобы обогащать других.
Ох, Анютка. Сказала она себе. Ты разве не обогащаешь?
Да, кто его знает, как всё происходит. Может, и обогащаю, ведь разъясняю родителям детей всю подноготную. Иногда и тем, кто спрашивает.
Ой, ладно, надо спать. Прочь мысли, так и будут продолжаться.
Спать!
Протяжно и твёрдо произнесла Аня и стала глубоко дышать, где-то в подсознании далеко звучала песня, слова которой вклинились в засыпающий мозг. «И слышишь ты голос божий, это тебе помогает…
Ой, каждому своё, пусть кто-то другой слышит, а я спать хочу.
И вроде бы уснула, но на прикроватной тумбочке зазвонил телефон, долго и нудно, но Аня не стала открывать глаза, нащупала рукой телефон и взяла его. Пришлось приоткрыть, глаза, номер был ей не знаком, и тогда она отключила телефон.
Спать! Твёрдо произнесла она.
Уснула и уже спала, ровно дышала, ей уже показался мир энергий, как вдруг в сон вклинился звонок, но не телефонный, а дверной. Звонок продолжался долго. Аня села на кровати и не понимая, что происходит, снова повалилась на подушку. Но не тут-то было.
****
Лена проснулась от шума открываемой двери. Аня забежала к ней в комнату с бокалом компота в одной руке, другую руку держала на груди и взволнованным голосом заговорила.
– Лен, а Лен, извини, извини, я тебя разбудила.
– Что случилось? Ты мне пить принесла? А что половинка?
– Нет, это я сама пила, извини, не могу успокоиться. Но если хочешь пить, то пей.
И протянула свой бокал с компотом Лене.
– Нет, я не хочу компот, воды бы попить. А что случилось-то? Что не спишь?
– Мистика какая-то. Произнесла Аня,
– Какая мистика? Что случилось?
– Да, как тебе сказать? Мне сначала сон приснился, а потом звонок дверной прозвенел. Я вышла, спрашиваю кто, а там молчание.
– Может тебе звонок приснился? Ань? От переизбытка чувств. Ань? Весь день и вечер до ночи был у нас в воспоминаниях.
– Нет, Лен, нет, не приснилось. Я проснулась от звонка, и он ещё прозвенел, когда я уже сидела на кровати. А потом, ещё раз, уже я была в прихожей, вышла на веранду, посмотрела в глазок, на крыльце никого, а звонок был….
И Аня ещё не закончила повествование, как снова прозвенел звонок.
– Это что? Лена посмотрела на Аню. Кто может к нам ночью прийти? Мы, по-моему, не ждём гостей. Да? Спросила Лена.
– Кого? Каких гостей? Дети наши в кругосветном путешествии отдыхают, папа с мамой тоже уехали отдыхать. Кто к нам нагрянет, да ещё ночью? Родственников у нас нет больше. Кто?
– Да, Ань, ты права. Но может, соседи? Что пойдем, посмотрим? Или ну это всё, так спать хочется.
– Я не знаю, что-то мне, как-то не по себе, в груди всё прям так и разрывается, сердце то и смотри, вылетит из меня. Всё, как во сне получается.
– В каком сне?
– Да, он мне несколько дней подряд снился, с болью в сердце. Ответила Аня и, поставив стакан на тумбочку, продолжила. Подвинься я с тобой лягу.
– Вот ёлочки зелёные красивые пушистые. Ты чего боишься, что ли?
– Да ничего я не боюсь, но как-то не по себе. Мне больше делать нечего что ли, как боятся? Я тоже спать хочу, кровать широкая, уместимся. Двигайся.
И, как только они потушили ночник, и Лена засопев сонным дыханием, а Аня ещё умащивалась, как послышался снова звонок в дверь, от него они резко и одновременно поднялись и сели на кровати.
– Лен, ты тоже слышала? Спросила Аня, и прижала ладонь к груди, от рисунка, крылан не только пульсировал, но от него шёл жар.
– И часто так у тебя?
– На яву первый раз, а так я этот сон видела уже несколько раз. Выхожу, смотрю в глазок, никого, открываю никого. А сегодня реально. Что это такое?
– Пойдём, посмотрим, только свет не включай, и так светло от фонаря и луна в окно светит. Предложила Лена.
Они встали и тихо, крадучись, как будто боялись, что кто-то увидит их, спустились по лестнице, подошли к входной двери. Бесшумно открыли дверь, вышли на веранду.
– Свет не включай. Тихим шепотом произнесла Лена.
– Я и не буду, зачем? И так светло. Окна повсюду. Ты только занавески не поднимай и сквозь них видно.
Они по очереди посмотрели в глазок, посмотрели осторожно в окна, Лена тихо спросила.
– Кто там? Но никто не ответил.
И Лена тихо, почти бесшумно повернула задвижку замка, ещё раз взглянула в глазок и, открыла дверь, но они никого не увидели.
– Странно! Произнесли они одновременно, осматриваясь.
– А машина твоя, где, Лен?
– Машина моя стоит, вон возле калитки, если бы что, сигнализация сработала,
Они осмотрели двор от крыльца до калитки, Лена вышла за калитку, обошла свою машину, ничего подозрительного, вернулась, закрыла калитку, идя к крыльцу, даже под лавочку, что стояла недалеко от крыльца, посмотрела, не увидев никого, Аня уже стояла возле крыльца и позвала Лену.
– Лен, идём в дом. Никого здесь нет. Полная тишина, если бы кто был, то мой дворовый дворянин залаял. А он молчит. Шарик, Шарик.
Позвала Аня, к ним подбежала собака, огромного роста, ласково поскуливая, потёрлась о ноги им. И хотела лизнуть Лену, но она строго приказала.
– Фу! Вот не надо меня слюнявить. Не было поцелуев в моей жизни, и твоих не надо. Обойдусь.
– Лен, ну, что же ты обидела такого дворянина? Рассмеялась Аня. Ладно, идём в дом. И повернулась к собаке, произнесла. А ты сторожи. А то кто-то нам звонит и тревожит нас, а их нет. Кто?
Собака лишь поскуливала, да виляла своим хвостом.
– Ты права, Ань, идём в дом, холодно в одних халатах, да в тапочках.
Вошли на веранду, закрылись, но не успели они дойти от двери, вновь прозвучал звонок. Лена уже вошла в прихожую, а Аня вернулась к входной двери веранды, включила свет и на веранде, и на крылечке, и спросила.
– Кто здесь? Ответа она не услышала, и сама ответила.
Раз никто не отвечает, я ухожу.
Но отчего-то, ей самой не понятно, без страха открыла входную дверь, на крыльце, как она и ожидала, никого не было. В это время из дома послышался звонок стационарного телефона, Лена вздрогнула и вцепилась в руку Ани.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.