Не даётся всё и сразу, а некоторым вообще ничего и никогда.
Вот если исходить из последнего, то ей в жизни из пяти мечтающих счастьев, в одном повезло, наверное, она имела в виду, что из пяти видов любви, как например к Богу, к жизни, к семье, к друзьям и к мужу.
Человеку свойственно мечтать, ну а как же без этого, ей тоже нравилось мечтать, любая мечта ей казалось счастьем. Наверное, любить это тоже счастье, но ещё большее, если ты любима… Любовь – это такое необъятное слово, вмещающее в себя всё земное.
Любовь к Богу, говорят, самая божественная, только в жизни она этой божественности по молодости не понимала, не ощущала, так как всю жизнь болела. Но поскольку поправлялась, значит Бог миловал, каждый раз оставляя её жить. Это и было его Божественное проявление…
Жизнь в общем-то коротка и с этим не поспоришь, только в молодости она кажется длинной, скорее бесконечной до определённых лет, потому что мы не задаём себе этого вопроса. А потом скоротечной, убегающей, улетающей и исчезающей вместе с интересом к ней...
Семья, - эту уникальную любовь она, к сожалению, не ощущала ни в детстве, ни в юности и ни от кого из членов семьи, хотя была девочкой тихой и послушной. Но что-то не припоминала, чтобы её обнимали, целовали, сказки читали, по головке гладили или просто любили. Росла вроде бы сама по себе рядом с мамой и с папой, но без тепла и ласки, хотя и с заботой, и со всем необходимым: с едой и одеждой, но без книг, музеев, театров, и каких-либо кружков.
И, вероятно, по этой же причине, и она сама не могла достаточно никому дать душевного тепла, хотя старалась возместить всё то, что в её давно ушедшем детстве отсутствовало. Но и её дети, очевидно, не чувствовали достаточно любви, поэтому и её никогда не любили. Делали, конечно, вид, даже иногда говорили, но её сердце этого не чувствовало, и она в их любовь не верила… У них была видимость дружной любящей семьи, где все искусно преподносили иллюзию любви.
Единственный человек, который искренне любил её все годы, всем сердцем и душой – это был её муж и ему не казалось, что она не способна любить. Он любил её такую, какой она была, просто за то, что она была в его жизни… Она знала, что если уйдёт пораньше его, то он будет горевать и плакать, когда останется один, а все остальные её быстро забудут…
Друзьям-то и при её жизни не нужны были ни её душевные картинки, ни трогательные рассказы.
Друзья – это та же прекрасная иллюзия, когда мы желаемое выдаём за действительность. Про друзей так много написано поговорок, что усомниться в этом невозможно, вот например: Два друга – мороз да вьюга. Эта пословица про что, что от друзей не ожидай душевных отношений. Ещё по молодости каждая мимолётная, случайная встреча – и вы уже друзья, душа нараспашку, заходите, милости просим.
Да, вот такая и у неё была душа… Она встречала всех с радостью, при случае и без, ей хотелось всем подарить хотя бы маленькую радость, сделать приятным чьё-то мгновение. В зрелом возрасте ей казалось, она была более избирательна и чем старше становилась, тем меньше оставалось друзей, они словно растворялись, поскольку общих интересов становилось всё меньше и меньше.
А старость, она всех только одиночит и к конечному порогу подходишь один. Человек рождается один и из жизни уходит один, никого за компанию с собой не прихватывает…
Опять же, если у тебя есть любимый муж и Бог дал вам годы прожить вместе, и идти рука об руку, так это уже не мечта – это огромное счастье. Это солнечное счастье было в её жизни.
Меняется время и меняются интересы, время и обстоятельства могут измениться в любой момент. Пока птица жива, она ест муравьёв, но, когда птица умирает, её поедают муравьи.
Многое с годами в душе обесценивается…
Сегодня ты обладаешь силой и обаянием, а завтра, кто-то намного сильнее тебя.
Закон природы и с этим тоже не поспоришь.
Человек может сделать из дерева много спичек, но в этом жестоком мире, в котором мы живём, достаточно одной спички, чтобы сжечь миллионы деревьев. Никто не знает под Богом ли мы ходим, или под руководством амбициозных, ожесточённых глупцов.
Хорошо, конечно, что у неё была отдушина, она, например, рисовала, это, конечно, отвлекает от философских мыслей ненужности, но и это временно, написала картину и дальше, что, мотиваций никаких, не Пикассо же, у которого и в девяносто лет покупали картины… Можно только дарить и то, кому они нужны… Они такие же одинокие, как и сама художница, стоят прислонившись плечиками друг к дружке и так же грустят, как и она сама. Тем более, что они непременно грустные; про осень, про одинокие лодки, про забытую террасу на которой, бывало, собирался весёлый народ. Давно, правда это было, тогда ещё хотелось верить в любовь, в искренность улыбок, объятий и тёплых поцелуев…
Её большой, плющом увитый дом в провинции Нормандии, с давних времён принадлежал деду по материнской линии, теперь она одна доживала в нём свой век и чувствовала себя такой же забытой, как Коровинское “Забытое кафе”.
По утрам, как обычно, над городом клубится фиалковый туман, и разбуженная криком чаек, она подходила к окну и смотрела на свою одинокую террасу, и сквозь прошедшее время видела тех смеющихся, весёлых, нарядно одетых гостей, всех в приподнятом настроении, они, перебивая друг друга, выкрикивали тосты, непременно с пожеланиями ей долголетия…, а зачем?
Чтобы она одна их коротала… Ведь все её назавтра же позабыли, и предали забвению…
Вот и сейчас, спустя года, стоят те же, некогда нарядно накрытые столы, и мокнут, посеревшие от дождей, длинные лавки в прилипших листьях клёна, с навеса стекает монотонно дождь, капля за каплей; в вазонах, когда-то наполненных сиреневой гортензией, торчат постриженные чёрные кустики, непомнящие былого вдохновения.
Вдалеке смазал картину густой туман, и хорошо, что смазал, потому что дальше уже ничего не было… Но и этого ей оказалось достаточно, чтобы взять лучший льняной холст с приятной текстурой, проклеить, загрунтовать и натянуть насколько хватит сил… Это уже потом, написав свою последнюю картину, вчетверо сложив, она втиснула в подрамник свою, размытую слезами жизнь…
P.S. В предместьях Парижа, с давних времён существует знаменитый блошиный рынок, где дама в чёрной шляпке, очевидно любительница старины, воскресным дождливым утром, рассматривала чем-то зацепившую её картину, что-то неуловимо знакомое было в этой картине...
Да, да, вспомнила она, это полотно было несомненно созвучно с Коровинским “Забытым кафе”. В тех же тонах, с тем же настроением. Картина была без подписи, только в расколовшемся штампе золотого сургуча, стояла одна заглавная буква N.
И купив картину, отойдя в сторону, она нащупала что-то между холстом и подрамником…
Наташа Петербужская. @2024. Все права защищены.
Опубликовано в 2024 году в Сан Диего, Калифорния, США.