Наши учителя. Михаил Петрович

               
  Химия была одним из тех предметов, которые мне давались нелегко. Ну, не давалась химия, хоть ты тресни. Поэтому брала усидчивостью. Пятёрки перемежались с четвёрками, но к концу каждой четверти и учебного года добивала своей напористостью.
  Предмет вёл сам директор школы – Чучков Михаил Петрович.
Высокий, стройный, с горделивой осанкой учитель не давал никому спуску. Предмет учили как «Отче наш».  Такая осанка придавала ему строгий надменный вид, и как только он появился в нашей школе, прозвище прилипло мгновенно и навсегда: «Гусь».

  В коридоре на втором этаже вдоль стен стояли стулья с откидывающимися сиденьями, как в клубе. Стоило Михаилу Петровичу зайти в школу, как по какому-то беспроволочному телеграфу передавалось: «Гусь…Гусь…»
 Все ученики вставали, стулья хлопали, и директор проходил в учительскую как сквозь строй вымуштрованных солдат. Его личный кабинет находился на первом этаже, но все знали, что туда, не дай боже, попасть.
 На моё счастье, за все годы обучения побывала я там дважды и то при самых рядовых обстоятельствах: раз попросили принести из учительской несколько классных журналов, а второй раз надо было поставить печать на личные документы.

  Был у Михаила Петровича особый дар. Он мог тонко поддеть нерадивого ученика, пошутить так, что бедняга потом не знал куда деваться от стыда. На линейках, которые проводились еженедельно, перед строем выставляли самых злостных нарушителей дисциплины и двоечников.
Что было! Лучше бы не попадать на это лобное место.
  Как-то на уроке Михаил Петрович проходил по рядам и проверял выполнение домашнего задания. Тетради у всех раскрыты. Тишина. И вдруг раздаётся раскатистый голос:
    – Это что за винегрет у тебя в тетради? Хрен разберёшь.
  Миша Мокрушин даже объяснить не успел, как учитель осознал, что сказал что-то неприличное. Он сразу пошёл в отступление:
    – Ну, а что? Хрен – это огородное растение.
  Но нас уже было не остановить. Захихикали все. Потом оказалось, что у Миши записи были сделаны цветными чернилами, поэтому учитель и назвал это разноцветье винегретом. Писали тогда все синими или фиолетовыми, шариковых ручек не было, пользовались мы поршневыми, в которые надо было регулярно закачивать чернила.

  В восьмом или девятом классе мы занимались в кабинете химии. Это была большая комната плюс лаборантская, где хранили все приборы и реактивы. Но запомнилась она не этим. В начале 60-х у некоторых учеников были транзисторные радиоприёмники, которые они приносили с собой в школу. В перемену мы слушали песни и пытались пританцовывать.
  Чаще всего звучала песня Александра Броневицкого «Невские моржи», которая была в репертуаре ансамбля «Дружба». Музыка и слова до сих пор звучат в голове, будто и не прошло долгих шести десятков лет.   
   «В январе зима всерьез, отморозить можно нос.
   Только мы идём купаться на Неву в любой мороз,
   Прямо в проруби во льду, раздеваясь на ходу.
   Ой ты, мама, мама, мама, родная!
   До чего вода в Неве холодная!
   Только всё же мы с тобою увлекаемся Невою,
   Летом и зимою, только Невой!»

  Михаил Петрович не раз рассказывал, как он стал учителем химии. Со школы мечтал выучиться на врача. Успешно сдал экзамены и с первой попытки прошёл по конкурсу. Препятствие стало посещение морга. От одного вида трупа и жующих бутерброды сокурсников ему стало плохо.
Так и перешёл на химфак педагогического института.
***
  Семья Чучковых жила далеко от школы, за Домом культуры. Под окнами у них росла такая раскидистая белая сирень, что все завидовали. У наших соседей цвела сиреневая. На первый экзамен в 8-м классе надо было принести букет цветов. Мы долго не заморачивались. Поздним вечером пошли на улицу Коммунальную прямо к дому директора школы, залезли в палисадник, наломали огромный букет душистой сирени, а наутро принесли его в школу. По-моему, даже стыд не мучил.

  Михаил Петрович присутствовал на экзамене недолго, классов было много, надо было успеть побывать у восьмиклассников и у выпускников 11-х классов. На букет он засмотрелся, а у меня сердце в пятки ушло: узнал?
Родом он был из села Бемыж, как и мой отец. Но на какую-то скидку по поводу дочери, то есть меня, родители не рассчитывали. Знали, что не подведу. Так и было. 

  Супруга его Антонина Павловна, учительница начальных классов, не пользовалась привилегиями, как жена директора, хотя была прекрасным педагогом. Признание пришло лишь тогда, когда семья переехала в Ижевск. Михаил Петрович возглавил новую школу на окраине города, вывел её в передовые, а Антонина Петровна получила возможность работать в другом коллективе, где быстро завоевала доверие и получила признательность и заслуженные награды. 
  Последний раз я встретила его в магазине, куда зашла присмотреть мужу рубашку. В отделе стоял наш бывший учитель и директор школы.  Былого лоска у него не было, но гордая выправка осталась. Если бы он повернулся ко мне, я поздоровалась бы обязательно. Но он не повернулся.
***
  Директором Кизнерской средней школы №1 Михаил Петрович проработал тринадцать лет. Всем ученикам и коллегам запомнился как требовательный руководитель, профессионал, мастер своего дела.
  В тот период школа являлась лидером в республике по производственному обучению. Учащиеся занимали призовые места в предметных олимпиадах и спортивных соревнованиях.
  Девиз работы директора и школьного коллектива того времени: «Первая школа должна быть первой!»

Михаил Петрович с Антониной Павловной воспитала трёх успешных сыновей.
Из жизни он ушёл на 93-м году.
Вечная память Вам, Михаил Петрович!