Иванов вышел из подъезда и оказался на улице.
Было только шесть часов утра, магазины не работали, но нужно было купить продуктов к завтраку; заварку, колбасу, хлеб, масло и геркулес.
Квартира была снята им накануне ночью, и совсем не обжита. Требовалась губка для мытья посуды, туалетный ершик, стиральный порошок, жидкость для мыться посуды, изолента и прочий досадный, но необходимый в хозяйстве инвентарь.
Иванов вздрагивая от холода тащился по улице, еще темной и заваленной снегом.
Снег летел под фонарями и набивался в ботинки.
Ну перекрестке его встретил красный сигнал светофора. Дорога была пустынна, и в другой ситуации Иванов не задумываясь перешел бы, но теперь на противоположной стороне ежился от холода патруль. Патрульные, одетые в тяжелые длиннополые тулупы и валенки, поглядывали на Иванова с надеждой.
Иванов же проявил сознательность; он пересек проезжую часть по всем правилам, - на зеленый свет, и чувствуя на себе укоризненные взгляды служивых, скользнул мимо.
На углу следующей улицы, - темной и узкой, под вывеской магазина товаров для взрослых пробиралась через снежные наносы женщина в темном пальто и с сумочкой на длинном ремешке.
- Вам помочь? – спросил Иванов.
В ответ женщина вскрикнула и ускорила шаг.
Иванов поспешил следом.
Женщина семенила по заснеженному тротуару, клонясь под ударами вьюги и увязая в сугробах. У подворотни она на миг остановилась, бросила на Иванова краткий взгляд и исчезла.
Иванов в несколько прыжков достиг подворотни, проскочил ее и оказался во дворе, неухоженном и запущенном, краем глаза успев заметить, как женщина скользнула в ближайший подъезд.
Дверь оказался не заперта, и Иванов вошел.
Женщина сидела на площадке третьего, последнего этажа, закрыв лицо руками.
Ее сумочка стояла рядом.
На сумочке висел брелок в виде цветка лилии, со связкой ключей.
; Ваши ключики? – поинтересовался Иванов, поигрывая брелоком.
Женщина молча кивнула.
; А дверь которая?
Женщина отняла руку от лица и указала на рассохшуюся деревянную дверь с остатками коричневой краски, слева от себя.
В полутемной прихожей горела слабая электрическая лампочка на стене.
Во мраке смутно различалась покосившаяся вешалка, на которой грудилась чья-то шуба.
- Раздевайтесь и проходите, – предложила женщина.
Иванов про себя отметил, что лицо у женщины скорее красивое, чем нет, но - утомленное. Впрочем, при таком дьявольском освещении нетрудно было и ошибиться.
Женщина же обещала скоро быть и исчезла.
Иванов проследовал через прихожую в зал и присел на пыльный скрипучий диван. Перед диваном был журнальный столик, на котором стояла стеклянная банка с засохшей лилией. За столиком помещалось кресло с драной обивкой и какой-то старушкой в стеганом халате.
У противоположной дивану стены с отставшими обоями скособочился старый сервант. За пыльными его стеклами смутно угадывалась фарфоровая статуэтка и другие неразборчивые предметы. В углу молчали напольные часы без часовой стрелки. Черные зимние окна были занавешены простыней с прорехой в углу.
Как и прихожая, комната освещалась одинокой лампочкой, но чуть более яркой, висящей под потолком на гнутом шнуре.
Иванов затосковал было, но вернулась женщина с алюминиевым чайником и фарфоровыми кружками, нанизанными на длинные, тонкие пальцы. Иванов увидел теперь, что лицо у нее скорее утомленное, чем красивое, но все же не лишено некоторой приятности.
Женщина поставила еще всхлипывающий чайник на столик с многочисленными следами от горячего чайника на затертой полировке, сняла с пальцев кружки и села на пол, у кресла старушки.
; Налейте чай, – предложила женщина.
; Я бы налил, – ответил Иванов, – но нет заварки.
; А вы так налейте, – подсказала женщина.
За окном пронесся снежный вихрь. Рассохшиеся рамы заныли и загрохотал на ветру отставший карниз.
Женщина взяла свою кружку обеими руками, вдохнула пар и снова поставила.
; Что вы делаете так рано на улице? - спросил Иванов.
; Обычно я выхожу из дома и иду до магазина взрослых принадлежностей, - ответила женщина, - потом возвращаюсь и ложусь спать.
Они помолчали.
; А хотите, я вам расскажу, что я делал сегодня? – спросил Иванов.
; Нет, – женщина покачала головой. – Не хочу.
Она встала, открыла сервант, взяла с полки маленькую фарфоровую статуэтку пастушки и поставила ее на стол перед Ивановым.
«Посмотрите пока на статуэтку, – предложила она. – Я снова отлучусь ненадолго».
Пока девушка гремела на кухне железными предметами, Иванов смотрел на статуэтку.
Краска давно сошла с нее, рука откололась, и лицо пастушки было затерто наждачной бумагой, но все же, она была красива; Иванов не мог этого не признать.
За окном светало. Лампочка была не нужна более, но распоряжаться в чужом доме Иванов не решился.
Он вспоминал, как вчера в это же самое время шел по улице. Было, как и сегодня, вьюжно, и магазины еще не работали, а ему так много нужно было купить для квартиры, которую он снял совсем пустой лишь прошлой ночью.
И так же, как и сегодня, ему повстречалась женщина у магазина товаров для взрослых. Она, кажется, испугалась Иванова, потому что не ответила на его приветствие и попыталась скрыться, но Иванов преследовал ее и настиг сидящей на лестничной площадке в грязном подъезде.
В квартире, в комнате с отставшими обоями и простыней вместо штор, он ждал ее, сидя на скрипучем диване, за маленьким столиком со следами от чайника и старушкой в кресле напротив.
Потом пришла женщина и они поговорили немного, но женщина вскоре удалилась, поставив перед ним для развлечения фарфоровую статуэтку, и Иванов стал вспоминать, как вчера в это же время шел по улице, и встретил женщину, которая не откликнулась на его приветствие, но он шел за ней, пока не оказался в квартире с отставшими обоями, креслом и старушкой. Он пил кипяток, потом смотрел на фарфоровую статуэтку, вспоминая, как вчера в это же время вышел на улицу…
Иванов проснулся, когда за окнами было темно. В комнате по-прежнему горела электрическая лампочка.
Стакан с остывшим кипятком стоял у чайника, рядом с другим стаканом с остывшим кипятком стоящим у чайника.
Статуэтки не было перед ним.
Девушка сидела на полу, у кресла со старушкой.
; Уже вечер? – спросил Иванов и посмотрел на часы, но те молчали.
; Нет, – ответила женщина. – Утро.
; Мне пора, – сказал Иванов.
; Постойте, – возразила женщина. – Вы еще не видели моей статуэтки.
; Мне необходимо купить кое-какие вещи, – объяснил Иванов. - Я недавно переехал, но квартира совсем пуста.
; Ах да, – согласилась женщина. – Конечно...
Иванов допил ставший холодным кипяток, нанизал стаканы на пальцы, взял чайник и отнес все на кухню.
Потом спустился по лестнице, вышел из подъезда и оказался на улице.
Было только шесть часов утра, и магазины еще не работали.