Макар Донской.
ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ КАССАНДРА.
Роман в трех частях.
Русская классическая литература.
Впервые издано: — Русь моя — 2023. Книга пятая. — М.: Издательство РСП, 2023. — 286 с. ISBN 978-5-4477-2178-7. Иллюстрация выполнена автором.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЛЕННИЦА.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ПОХИЩЕНИЕ.
Читателю будет небезынтересно узнать, как оказалась Мария Антонова в столь затруднительном положении, в каком ее застали денди...
— Русские, — весьма гостеприимные люди! У нас нашли себе кров и японцы, заполонившие все... Бодрые китайцы, корейцы в традиционных костюмах, точно у себя на Родине, торжественно снуют по улицам! Немцы торгуют с прибылью, втрое сильнее наших купцов! Американцы живут. Вчерась Эмма Вит пронеслась во весь опор мимо меня… Хлестает своим аглицким хлыстом лошаденку по крупу, и та ее несет, что есть мочи. Управлять-то она не могла. Остановить лошадь не сумела. В кювет улетела дамочка заокеанская. Ведь как животные нас учат! Неси меня лошадка, а как остановиться — я не знаю! Вот же прыть!..
Телега, скрипя колесами, поднималась по извилистой дороге наверх.
— Ведь откуда он взялся? — продолжает рассуждать Коротышка Зверюгин, по своему обыкновению — обо всем на свете.
Правит бандит телегой с соломой. Лошадка впереди него спокойно плетется. А позади — его присный дружок Гундамо, полеживает поперек воза сена, свесив ноги. — Работа, она не ахти уж какая… Всего-то ковер у чародея украсть! А всего лучше нам с тобою, чем бездельничать и терять навык к опасности.
Гундамо подскочил к своему товарищу:
— Так откуда он взялся?
— Никита Повернов — переселенец с Енотаевского уезда, Астраханской губернии… — Зверюгин хлестнул кобылу вожжами. — Глядь, еретик он, и пророком зовется, а с девками очень любит лобызаться!
Дорога перестала извиваться. Вдали показался барак.
— Слышь, Жирный?
— Ну? — отвечает недовольный Гундамо, которому не нравится такое прозвище, а еще более неохота ему со Зверюгиным за всякое слово его вздорничать.
— Знаю наверняка, что ты дюже суеверный, поэтому слушай! — Коротышка перехватил в левую руку вожжи, небрежно сплюнул на сторону, обслюнявился, схватил позади себя пучок сена и обтер им рубаху. — Хозяин горы нагишом ходит! Как чего захочет, так в ладоши ударит… А ему уже нечистый чешет голову, а волосы-то у Никитки Поверного длинные, а тело-то лохматое…
— Вот ты, пуще!
— Чего?
— Того! — сердится Жирный Гундамо. — Испужался! А меня, вишь, прелесть даже не пощекотает!..
— Иногда, слышал я, будто хозяйка Орлиного Гнезда, превращается в старуху, а затем в лебедя. Как понимать? Слухи не вполне ясные…
— Дочь, как выглядит?
— А тебе зачем?
— Не обознаться бы…
— Наружный вид дочки, скажу тебе, невыносимо безобразный, крайне отталкивающий и вызывающий страх. Женщина она с громадными глазами, весьма большого роста, полная, обрюзгшая до безобразия, с отвислыми грудями. Вызывающая у каждого, кто ее увидит отвращение. С грязными, спутанными косами, откинутыми на спину, касающимися кончиками земли. Часто падает Дрянова, биясь всегда о камни, отчего у нее голени в синяках. Передвигается Иудитта Дрянова, едва шевеля толстыми ногами своими; каждый год, неизменно страдая от малоподвижности. Рассказывают, что очень любит дочь Повернова всяких букашек смотреть и дивиться, как фауна и флора взаимосвязаны, а ежели встанет на колени, то уже сама подняться не может. Жутко воет тогда Иудитта и рвется душою своей! Так бывает приблизительно раз в осень, и случается однажды весной. В то время никто приблизиться не смеет к переселенческому бараку Повернова.
Зверюгин с ехидством озирнулся на чутко внимающего ему паренька Гундамо:
— Некоторые утверждают, что Агафокла, жена Никиты Повернова, умерла еще в детстве некрещеною, потому и выглядит как маленький ребенок. А дочь его, Иудитта Дрянова, — то девушка-утопленница, скончавшаяся до свадьбы.
Жирный Гундамо запыхтел, и, не зная, как ответить на сие, спросил про Никиту Повернова:
— Чего ему нагим-то быть?
— Своим видом Повернов как бы наводит страх на людей, чтобы захватить их. А кто будет проходить мимо его барака, затаскивает внутрь и щекочет. Щекочет, иногда до смерти…
Ворами заранее было условлено, как взять ковер, даденный в подарок колдуну от любезных посетителей, туркменов. Никита с семьей отсутствовал. А ковер лежал развернутым под навесом, у входа в барак.
— А места, парень, здесь такие, — продолжал заговаривать Зверюгин, — что человек обязательно заблудится! Тропок много… И всегда путнику охота не в ту сторону идти. Сбиваются немало. А то и срываются с обрыва да головой о камень… Вот так. Проклятые места, говорят…
— Сколько ты всего знаешь, Коротышка? Удивляюсь я. Видать, тебе на роду такое написано.
— Кореш! Кто хочет дьявола видеть или распознать еретика, — тому знание нужно! И чтобы престол церковный пустовал без службы сорок дней… А как тии дни пройдут, узришь водяных и воздушных демонов.
Приблизились к бараку.
— И все-таки, Жирный, как мне кажется, сколько ни старайся разгадать тайны бытия, они все же останутся тайнами для нас живущих.
Гундамо слез с телеги, и отряхнулся от приставшей к одежде соломы. Зверюгин решил высокопарно окончить свое таинственное учение:
— Теперь и ты, дружище, извещен, о способных к порче людях, поселившихся тут. Каждое слово твое, брат, должно быть обдуманным, а движение осторожным, пока находишься на сопке Орлиное Гнездо. Пусть у тебя не вызывают сочувствия ведьмы и колдуны.
На обратном пути встретилась им Антонова, одетая во все белое.
— Мы монахи! — сказал ей Коротышка. — Я отец Захарий, а это — брат Николай! Не бойся нас, Наталия! Мы не причиним тебе вреда! Поедешь с нами! Понежишься на ковре!
Антонова в насмешку искусственно показывала им страх; вскинув локоть, и прикрывая ладонью рот, деланно пучила глаза.
Коротышка шепнул Гундамо:
— Не показывай, что знаешь ее. Ежели что… Скажем — обознались. Заберем ведьму на суд к Мирону.
Оба похитителя прежде представляли себе Антонову уродливой, и умалишенной, а все же вполне походящей на человека. И вдруг она предстала им неописуемым существом, вызывающим ужас и судороги, наделенным впрямь-таки демоническим обликом.
— Вырвать твои волосы, что сорную траву, — начал в запале говорить Коротышка, щурясь и сжимая кулаки, чувствуя собственное бессилие.
— Озелить, хочешь? Одурманить, нечистая сила? — зло смотря на Антонову, воскликнул Гундамо.
Мария Антонова, ознаменовавшись крестом Господним, отчетливо произнесла:
— Отче наш, помилуй мя Боже! Каким порчена и кто портит — дай мне знать, и того обличи!
— Не приспосабливайся к христианству! — зашипел на нее Гундамо. — Знамо кто ты! Ведунья-зелейница!
Преступники посовещавшись, намеревались схватить Антонову, отнести в ковре до телеги, где аккуратно положивши ее схоронить под сеном, а затем отправиться к дому пчеловода Кощеева.
— Коли ты такая убежденная, полезай-ка в стог, поедешь с нами! И лежи неподвижно, а то не посмотрим, что ты резвая! — добавил Зверюгин.
— Ну, чего ты все ходишь и ходишь по этой сопке, будто здесь проклятое место?!! Вона Василька дом, гляди! Все ты к нему возвращаешься… Или держишься мест знакомых? Боишься заблудиться? — Гундамо схватил Антонову за руку: — Скажи?
Внезапно на похитителей набросился сильный ветер, задув с необычайною силою, закрутив малые вихри из дорожной пыли. Запахло грозой и дождем. Засупелись, огустелись, потяжелели, наливаясь гневом, облака.
Мария Антонова берет руками голову Гундамо и начинает вертеть. Того бросает в жар, и он клонится, заваливаясь в обмороке на траву.
У Антоновой на лице заметен румянец, плотское не перестает играть на ее щеках…
— Кто в самый полдень работает? — озорно выпытывает Антонова у Зверюгина.
— А ну, брось! — кинулся на нее Коротышка. И сразу же рухнул вперед, изнемогая от жгучей боли в шее. — Заманиваешь? Точно малых ребят?! — сипит он, протягивая руку к Антоновой. — Не трожь, говорю тебе! Не трожь нас! — сознание быстро покидает Коротышку Зверюгина, заставляя блуждать впотьмах, целиком предавшись поискам Жирного Гундамо.
Гундамо с двенадцати лет рос напуганным случаем с соседским мальчиком. Детвору окружали азиаты, потому парни сплочались, ценя знакомство с русскими. В тот день ребята долго вместе играли, рыли траншею для наблюдения за морем, а сразу после оного его приятель, всегда сосредоточенный, и всем живо интересовавшийся, вдруг лишил себя жизни, повесившись на упряже в амбаре…
Мгновенно припомнился упавшему Гундамо удавившийся мальчик. Вероятно, от воспоминания, выглядел он одичало и удрученно, и находясь во внутренних покоях своих, сидел не поднимая головы, и никак не мог припомнить, что сейчас с ним было… Находясь в самом жалком виде, девятнадцатилетний паренек Гундамо начал показывать полнейшее равнодушие к происходящему, игнорируя непростую ситуацию, в которой он оказался с теперешним своим другом.
— Что может ожидать тебя при совместной жизни с людьми? — засмеялась Антонова, глядя на него сверху.
Немного обернувшись, Гундамо зашевелил губами, оправдываясь, словно случайный прохожий.
И тут пареньку привиделись черти. Маленькие, с рожками! Один из явившихся, крупный, с солидным пузом и выпирающим пупком, сурово заявил ему, злобно сверкая глазами: “Скоро тебя утащим в омут!”
Наблюдая перед собою, со всею очевидностью, восставших против Бога ангелов, сверженных с Неба, Гундамо никак не мог уяснить себе их маленький рост и глупый вид.
Поочередно крутился возле его глаз то один, то другой злой дух, стремительно меняя облик, превращаясь из нейтрального, любопытно ведущего себя прохожего, в яростного врага. Длинная кинопленка не кончалась. Выдержать такое стечение появляющихся фрагментов, сил больше не находилось. Как будто и впрямь для того, и появлялись видения, чтобы совершенно вывести из строя полезного малого, каким считал себя Гундамо.
Ум Вани де Бурга непрерывно рождал суеверные представления и образы мистических явлений из духовного мира.
В жизнь его вмешались сверхъестественные силы. Существа, всегда находящиеся совне, сознательно вынесенные за рамки и границы представлений. Насколько реальны они? Гундамо отметил для себя повторяемость многих образов, с подробно различимыми их отличительными чертами. Среди прочего особенно впечатляла смелость маломерков, расторопно бросавшихся ему в лицо, с активностью покупателей, желающих прильнуть к витрине.
Нечистые становились опасны, и как казалось Ване, намеревались похитить его, желая подменить, портили судьбу. Становилось отчетливо ясно, что злые духи стараются завладеть им, как только что умершим человеком.
Прилетела стая сорок. Птицы дружно хлопали крыльями, кружась над Гундамо. Парень поднял глаза и подумал: “Откуда они взялись?”
— Мы здесь, чтобы запастись снадобьями и травами, — ворковали крылатые твари, сводя с ума Жирного Гундамо, изумленного ужасом очередного видения.
Хотя Антонова и возражала против насилия, а тем паче своего похищения; и несмотря на то, что бандиты виделись ей неприятными, а слова ее не имели для них никакого веса, — поездка к дому Мирона Кощеева все равно состоялась.
Мария не знала их имен. Поэтому назвала Коротышку — Эрасмусом, а Гундамо — Хипстером.
Копыта лошадки мерно стучали, врезаясь в полевую, блуждающую среди разнотравья дорогу. Эрасмус дремал, зажав пальцами возжи, а Хипстер лежал на телеге, среди сена, повернув голову в сторону своего товарища.
Долгий храп, вырывающийся из открывшего рта его, созывал к нему, кружиться возле лица, всякую мошку.
Антонова, оперши голову о персидский ковер, с букетом гладиолусов в руках, прикрыв глаза, полулежала рядом с Хипстером, — как ни в чем не бывало.
Расстояние до дома пчеловода показалось ей совсем ничтожным.
В мечтах Марии Антоновой виделось, как она смеясь, бегает по лесу; считаясь, играет с другими девушками в цветущих полях; вместе они водят хороводы, ловят парней и уводят их за собой…
Кассандра знала, что тела ее похитителей находятся в неподвижности точно мертвые. Тела, но не сознание! Один рыскал по чаще диким вепрем, другой извивался на камнях скалы змеей. Оба теперь пребывали в покое, при вратах загробного мира, соприкасаясь с мрачными призраками давно ушедших из Страны живых, тщательно оплаканных умерших.
Какими обрядами или культами оказались бандиты по ту сторону Света? Кому дано постичь?! Пожелай она, и молодцы могли стать тенями. И оставшись с покойниками, не возродиться к жизни никогда.
Захоти Антонова увезти своих преследователей в ином направлении, и попытки всех разысканий их полицией остались бы безуспешными. Скорее подумали на то, что пропавшие скрываются, или поехали искать житья и лучшей доли. По крайней мере, никто из жителей Владивостока точно не усовестился бы долговременным отсутствием двух приморских жиганов.
Маддо, 2023-2024 гг.
Продолжение следует...