Фома по прозвищу Хромой взглянул на небо, где висел жёлтый диск луны. Он чувствовал, как его противник уходит от него, всё дальше удаляясь на большое расстояние.
Мужчина резко остановился, ощущая дрожь в теле. Ему отлично были известны эти признаки. Дальше начнутся спазмы в области желудка. Голод. Вот что это означало. Приближался голод, который он, к счастью, мог контролировать. Он был благодарен тому человеку, который придумал средство для уменьшения голода.
Дрожащими пальцами Фома вынул из мешка пузырёк с зеленоватой жидкостью и быстро выпил содержимое. По телу стало разливаться спасительное тепло. Нет, не для него, а для других. Это было лекарство, в первую очередь для тех людей, с которыми Фома общался. Мужчина не хотел быть таким, как Степка, который не контролирует свой голод. Поэтому после него оставалось множество жертв.
— Это пройдёт, — прошептал Фома, чувствуя, как спазмы в желудке ослабевают.
Через мгновение путник почувствовал облегчение. Желание насытиться отступило, оставив лишь ноющую боль в ноге, которая была с ним уже сотню лет…
Это произошло во времена Семилетней войны с Фридрихом. Тогда острие вражеского клинка перерубило ему сухожилие, которое так и не срослось. Раны, полученные до того, как он стал вампиром, так и остались, напоминая о себе время от времени. Но новые ранения заживали быстро.
Сначала Фома был рад тем, кем стал, но потом осознал, что не хочет так жить. Он мог бы создать семью с такими же, как он, но не желал. Они не контролировали свой голод, и поэтому людская кровь лилась ручьями. Это претило Фоме, и поэтому он начал охоту на тех, кто губил человеческие души.
— Я найду тебя, Степка, — прошептал Фома, идя по следу своего противника. — И покончу с тобой навсегда.
* * *
Описываемый город располагался на полуострове, прямо на берегу. Покойный император Николай Павлович подписал указ о создании в этом месте портового городка на тех землях, которые ещё при Екатерине принадлежали туркам. Он также освободил переселенцев от налогов на семь лет, и люди потянулись в это место со своим нехитрым скарбом. Город рос и развивался. К 1889 году в нём было двадцать улиц, три рыночные площади, порт и даже одна женская гимназия. По понедельникам и пятницам на главной площади шла оживлённая торговля: от рыбы до швейных машинок.
Возле лавки Немца Штайнера толпилась ребятня, наблюдая через витрину, как более богатые горожане покупают сладости. Штайнер насыпал конфеты в разноцветные кулёчки, мороженое в миски, а ребятня облизывалась, глядя, как кто-нибудь из покупателей откусывал пряник или вкушал шоколадное мороженое.
Среди этой ребятни находилась и Ксения. Так звали молодую девушку шестнадцати лет, которая жила за городом в богатом особняке.
Она купила кулёк с конфетами и направилась через рынок к сапожнику, который торговал обувью. Девушку, конечно, не интересовали мужские сапоги, стоившие до шести рублей, она рассматривала лишь женские полусапожки за четыре рубля. Они были сделаны из мягкой кожи с меховой подкладкой.
— Ах, как бы мне хотелось их купить, — вздохнула Ксения, отходя от торговца.
Ей отец обещал приобрести полусапожки ещё на осенней ярмарке, но пока не сдержал обещание. У него были проблемы с кирпичным заводом. Конкуренты снизили цены, и люди стали делать заказы у них, несмотря на более низкое качество кирпича.
Ксюша наконец покинула рыночную площадь и остановилась возле возничих, которые выстроились в очередь. Из гостиницы Московской послышались крики и брань, затем что-то разбилось. Туда поспешил городничий с недовольным лицом. Усы у него топорщились, а лицо было красное от мороза.
Ксения, глядя на сани, размышляла, ехать ли домой или пока остаться в городе.
— Ксюша! — раздался голос, и Тимошка, ее сверстник, подкрался и закрыл ей глаза ладонями.
— Что за детские игры? — рассмеялась девушка, убирая его руки.
— Это что у тебя в кулёчке? — поинтересовался Тимофей, хотя и сам отлично видел.
— Хочешь, угощайся, — предложила Ксюша, протягивая кулёк с конфетами.
Она не была жадной, а Тимоша был ее другом.
Они познакомились летом на берегу моря, где собиралась местная ребятня. Они плескались в воде, веселились и быстро сдружились. Родителям Ксюши такая дружба не понравилась бы, ведь Тимофей был из простой семьи, его отец работал плотником. Но Ксюше было все равно, она видела в Тимофее доброго и честного молодого человека.
— Завтра к вечеру мы идем на море, — сказал Тимофей, беря конфету. — Оно замёрзло, и мы хотим покататься. Пойдёшь с нами?
Ксюша пожала плечами:
— Возможно.
Ей, конечно, хотелось покататься на льду, но она не хотела сразу соглашаться.
— Если ты зайдёшь за мной, — начала она, и Тимофей согласно кивнул.
Он постучит в окно ее комнаты, и они вместе отправятся на море, пока родители Ксюши будут думать, что она уже спит.
Они договорились на завтрашний вечер, и Ксюша села в сани.
* * *
С наступлением темноты все обитатели особняка собрались у камина. На улице завывал колючий ветер, поднимая снег. Зима в этом году оказалась особенно суровой.
Ксюша уселась поближе к огню, читая какой-то памфлет. В этот момент слуга объявил о госте, и глава семейства поспешил встретить прибывшего. Ксюша отложила книгу, полная любопытства. Ей было интересно, кто мог прибыть в такое позднее время.
Через несколько минут в комнату вошел высокий седовласый мужчина с резкими чертами лица. Это был родной брат отца Ксюши, которого он не видел двадцать лет. Степан Валентинович решил навестить брата, соскучившись по семье.
— Ксюша, это твой дядя Степан, — представил гостя отец. — Он будет гостить у нас несколько дней.
Ксюша вежливо улыбнулась, но что-то в взгляде дяди ее насторожило. Его глаза были холодными, как льдинки, и улыбка не достигала их.
Вскоре братья покинули женскую половину, а Ксюша направилась в свою комнату. Она залезла под теплое одеяло и задумалась о завтрашнем вечере с Тимофеем. Она не заметила, как уснула, и проснулась от ощущения, что кто-то находится в комнате.
Ксюша открыла глаза и увидела высокую фигуру дяди Степана, который стоял возле ее кровати.
— Что вы тут делаете? — спросила племянница дрожащим голосом.
Дядя ничего не ответил, и Ксюша заметила, как его глаза странно светятся в темноте. Он нагнулся и сунул холодную руку под одеяло, дотрагиваясь до ее ноги, живота, груди…
— Что вы делаете? — запинаясь, повторила Ксюша, пытаясь отодвинуться.
— Тихо, — прошептал дядя, наклоняясь и касаясь своими холодными губами ее губ.
Ксюша вжалась в подушку, не понимая, что происходит.
Губы дяди влажно скользнули по ее щеке к шее, где билась артерия. Ксюша почувствовала острую боль и захотела закричать, но не смогла. Она ощутила, как сознание покидает ее.
* * *
Тимофей с нетерпением ждал вечера. Он мечтал о том, как они с Ксюшей пойдут вместе, как он возьмет ее за руку. Он даже представлял, как проводит ее до дома и целует в щеку. Тимофей был уверен, что его чувства взаимны, и мечтал о том, что когда-нибудь заработает состояние и женится на подруги. Он понимал, это всего лишь мечты, ведь Ксюша из богатой семьи, и ее отец наверняка выберет другого жениха.
«Но мечтать ведь не запрещается? Да? »
Мать Тимофея ворчала, глядя на сына, который сидел у окна и смотрел невидящим взглядом вдаль. Она знала, ее сын влюблен, и надеялась, что все сложится хорошо.
* * *
Наступили сумерки, и Тимофей побежал со всех ног к дому Ксюши. Он не обращал внимания на ледяной ветер, который гулял по степи.
Тимофей обогнул дом и перелез через забор, оказавшись на заднем дворе. Он подкрался к знакомому окну и постучал. Несколько секунд тишины. Тимофей постучал еще раз, но Ксюша не отзывалась.
Тогда он решился на дерзость. Подтянувшись, он открыл окно и забрался в комнату, переваливаясь через подоконник.
Внутри было тепло, и Тимофей сразу заметил Ксюшу, лежащую на кровати с разметавшимися волосами. Он подумал, что она его не ждала, и даже слегка обиделся. Но, отбросив эти мысли, подошел к кровати ближе.
— Ксюша, ты спишь? — спросил он, дотрагиваясь до ее плеча.
Ксения приоткрыла веки и уставилась на него затуманенным взором. Через мгновение ее глаза прояснились, и на лице отразилось отчаяние.
— Уходи отсюда, Тимоша, — прошептала она.
Тимофей отшатнулся, не понимая, в чём причина.
— Что случилось? — спросил он, снова приближаясь к кровати. — Ты заболела?
Ксюша покачала головой и коснулась рукой шеи, морщась от боли.
— Ох, Тимка, — почти прошептала она, и из ее глаз потекли слезы.
Тимофей не выдержал и приблизился к Ксюше, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— Да не рыдай ты, не надо, — ласково проговорил парень, усаживаясь на край кровати. — Расскажи лучше, что произошло.
Ксюша тряхнула головой, не желая делиться тем, что лежало тяжелым камнем на её душе.
— Не надо тебе об этом знать, — произнесла она. — Я теперь проклята.
— Что ты такое говоришь! —возмутился парень. — Не говори глупостей. Ты самый добрый человек, которого я знаю.
Он попытался успокоить её, продолжая гладить по руке и ощущая кончиками пальцев нежную кожу.
— Конечно, после Никиты Стефанова, — после паузы добавил Тимофей.
На щёчках девушки появились ямки от слабой улыбки.
— Так ты расскажешь мне, я же все-таки твой друг, — мягко настаивал Тимофей.
Ксюша быстро кивнула и, прикрыв веки, принялась говорить о том, что произошло, начиная с момента, когда её дядька появился в её комнате.
Чем дальше рассказывала Ксюша, тем более хмурым становился Тимофей. Девушка повествовала о том, как их дядька, Степан Валентинович, оказался упырем и как он её укусил. То же самое произошло и с другими членами семьи. Она поведала, что рано утром, ещё до восхода солнца, она выпила кровь у одной из служанок, так был силен голод. Та умерла, и тело бросили в колодец. Но с рассветом она забилась в свою комнату. Пока голод не мучил её, и она лежала здесь, но слышала крики прислуги от ужаса во дворе, как раз перед приходом Тимофея. Её дядька утверждал, что это благо, некий дар, и что теперь они все будут жить вечно.
— Но я не хочу жить вечно! — прошептала Ксюша. — Я не хочу пить кровь. Это мерзко!
Тимофей, честно говоря, не знал, что ему делать. История была слишком невероятной, но он сразу поверил Ксюше, так как она была серьёзной девушкой и не стала бы шутить подобным образом.
В этот момент за дверью послышались шаги, и парень вскочил с кровати, не зная, что делать.
— Давай вниз! — шепнула Ксюша, указывая под кровать.
Тимофей без лишних слов полез туда и затаился. Сердце билось так сильно, что ему казалось, оно слышно на весь дом.
Дверь открылась, и на пороге появились сапоги. Нет, не сами по себе сапоги, а с их обладателем, конечно.
Мужчина вошёл в комнату и остановился возле кровати, как раз над самым носом парня. Тот затаил дыхание, стараясь даже не моргать.
— Всё время у тебя не получится отсиживаться в своей комнате, — произнёс вошедший.
И Тимофей догадался, голос принадлежал дяде, Степану Валентиновичу.
— Это не ваше дело! — резко ответила Ксюша. — Проваливайте отсюда!
Мужчина зацокал языком.
— Ну-ну, без крови ты долго не протянешь, — сказал он без угрозы, просто констатируя факт. — Ты подохнешь в страшных мучениях.
Ксюша ничего не ответила. Что можно было сказать, когда всё произошло, а грех свершился?
— Молчишь? — спросил Степан Валентинович.
Тимофей услышал вскрик девушки, а потом увидел на полу уже две пары ног. Дядька потащил Ксюшу прочь из комнаты, и вскоре дверь захлопнулась. Тимофей подумал было последовать за ними, но передумал. Он не был дураком и понимал, самостоятельно ему никогда не справится с этой напастью. На ум приходил только один человек, который мог помочь — Никита Стефанов.
«Да, надо срочно поспешить к нему», — подумал Тимофей.
Он осторожно выбрался из-под кровати и, покинув комнату тем же путём, каким сюда забрался, вышел из дома, дрожа от страха. Сейчас это место казалось ему слишком зловещим.
* * *
Никита Стефанов был городским старостой уже более двадцати лет. Он тщательно заносил на бумагу историю города и его жителей. Раньше он работал учителем в женской гимназии. Его считали хорошим человеком и он пользовался уважением горожан.
Приехав на открытие, Никита полюбил этот молодой городок и остался здесь навсегда. Он обзавёлся семьёй, друзьями и работой. А в зимние вечера любил посидеть возле тёплого очага, укутавшись в одеяло, и слушать, как за окном бушует непогода.
В этот вечер Никита, как обычно, сидел в своём кресле, слушая, как лютует ветер. Вдруг в дверь раздался стук. Мужчина провёл рукой по густой бороде, подумав, кому это могло понадобиться в такой час прийти. Его супруга ответила, что откроет, и поспешила к двери.
Раздались голоса, перебиваемые завыванием ветра. Вскоре в тёплую комнату вошёл парень, которого Никита знал, как и почти всех жителей города. Это был Тимофей, сын плотника Матвея, к которому Никита обращался в прошлом году за починкой шкафа.
Парень топтался на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
— Ну заходи, чего встал? — улыбнулся мужчина, указывая на кресло. — В ногах правды нет.
Гость робко сел на край, сминая в руках шапку.
— Так чем могу быть полезен, Тимофей? — поинтересовался Никита, глядя на юношу.
Парень поднял взгляд и стал рассказывать о произошедшем с Ксюшей. Стефанов слушал внимательно, не перебивая, иногда лишь покачивая головой.
Когда рассказ закончился, в комнате повисла тишина. Никита размышлял над словами Тимофея. Честно говоря, в это было трудно поверить. Упыри? По его мнению, это всего лишь сказки, которых не существует в действительности. Но лицо парня было серьёзным, и он, без сомнения, верил в свой рассказ.
Никита вспомнил Ксению, которая раньше училась в гимназии. Она была из приличной семьи и не стала бы врать о таком. Её отец владел кирпичным заводом и был уважаемым человеком, хотя в последнее время дела у него шли не очень хорошо.
— Так что вы скажете? — спросил Тимофей.
Стефанов поднял голову и задумчиво потер бороду, на которой появились седые волоски. Возраст давал о себе знать, но, несмотря на пятый десяток, все горожане называли его по имени, без отчества. Сам Никита на это не обижался.
— Надо помочь Ксении, — добавил юноша.
Мужчина задумчиво кивнул.
— Конечно, надо, — согласился учитель. — Но только не сейчас.
Он бросил взгляд за окно, за которым бушевала метель.
Тимофей с надеждой уставился на него. В глазах парня читались тревога и волнение за девушку.
— Мы отправимся в усадьбу утром, — сказал Никита.
— Но утром может быть поздно! — воскликнул Тимофей, вскакивая со своего места.
Никита успокаивающе поднял ладони.
— Нет, не поздно. Я думаю, что с Ксенией ничего не случится за эту ночь. Да и ты сам говорил об упырях. Ночью они имеют силу, а днём слабы и обычно спят. Так ведь?
Тимофей не мог с этим не согласиться. Днём упыри более уязвимы, чем ночью, и дневной свет будет их оружием.
— Давай так, — предложил Никита. — Утром встретимся в районе нахаловки, и уже оттуда пойдём к усадьбе.
Тимофей кивнул и покинул дом учителя, оставив того наедине с его мыслями.
Стефанов не лёг спать сразу, а направился в другую комнату, где отыскал старую книгу, в которой говорилось о кровопийцах. Он внимательно перелистал её, выискивая способы борьбы с этими тварями. Осиновый кол, святая вода, чеснок. Всё это можно было достать без труда. На заднем дворе росла осина, чеснок был в доме, а за святой водой можно зайти в церковь к священнику. Он, конечно, пойдёт с Тимофеем к усадьбе, но на всякий случай возьмёт всё это с собой.
«На всякий случай. Мало ли что? » — подумал он.
Мужчина отложил книгу и направился во двор к осине, не забыв прихватить топор.
Тимофей спал плохо. Ему мерещились упыри, скребущиеся в окно и пытающиеся попасть в дом. Несколько раз он просыпался в холодном поту с бьющимся сердцем. Но ничего не происходило. За окном бушевал ветер, шел снег, который ближе к утру перешёл в метель.
Тимофей даже не стал завтракать, а сразу оделся и направился на место встречи. Дойдя до Нахаловки, где жили бедняки в землянках, он стал топтать снег в ожидании Стефанова. Из самодельных труб землянок поднимался дым, клубясь и отчётливо видимый в морозном воздухе, несмотря на метель, которая только усиливалась.
Парень уже изрядно замерз, когда, наконец, увидел приближающуюся фигуру учителя. Тот шёл со стороны церкви, неся за плечом мешок. Они поздоровались и сразу направились по засыпанной дороге к усадьбе. Несколько раз их обгоняли сани, направляющиеся в станицы, но вскоре дорога свернула в сторону, и показалась крыша дома. Метель скрывала их от посторонних глаз, что было кстати.
Тимофей повёл Стефанова тем же путём, которым шёл вчера. Они перебрались через забор и оказались на заднем дворе. На этот раз не было слышно ржания лошадей и лая собак. Царила полная тишина.
Стефанов обошёл баню и зашёл в конюшню, где обнаружил трёх мёртвых коней, свалившихся в своих стойлах.
«Похоже, что парень был прав», — подумал он с тревогой, глядя на мёртвых животных.
Мужчина осторожно прикрыл дверь в конюшню и подошёл к Тимофею. Тот кивнул в сторону дома, указывая на окно Ксении, которое было занавешено. Парень подтянулся к окну, но сильная рука Стефанова стащила его обратно.
— Ты куда лезешь, не подумав? — строго спросил мужчина.
Тимофей опустил взгляд. Сам же Никита попробовал окно, и оказалось, то заперто. Нужно искать другой путь в дом.
Они медленно двинулись вдоль фасада, пригибаясь, когда проходили под окнами. Задняя дверь тоже оказалась запертой.
— И что нам теперь делать? — поинтересовался Тимофей, которому уже не терпелось увидеть Ксюшу.
— Пойдём дальше, — тихо ответил ему Никита и свернул за угол дома.
Они наконец достигли главного входа и на мгновение остановились. Стефанов проверил под одеждой осиновые колья, а потом решительно ухватился за ручку и потянул дверь на себя. Та с лёгким скрипом открылась, приглашая их войти.
Тимофей облизнул губы и произнёс:
— Может, в жандармерию обратиться?
Мужчина взглянул на него немного насмешливым взглядом.
— А ты думаешь, там тебе поверят? — в свою очередь поинтересовался Стефанов.
Юноша согласно кивнул. Да, в это никто не поверит, и Тимофея удивляло, что сам Стефанов поверил ему.
— Ну как, будем так стоять или войдём? — спросил Никита, кивая на тёмный холл.
Оба вошли в дом, переступив порог.
Внутри стояла полная тишина. Не было слышно никаких звуков, скрипов, голосов, которые обязательно должны были присутствовать в любом жилом доме. Ничего, кроме звенящей тишины, которая, как ни странно, резала слух и заставляла нервничать.
У Стефанова вдруг по телу прошла дрожь, и он подумал, что зря вот так сунулся сюда. Надо было действительно обратиться в жандармерию, где у него был знакомый. Он бы негласно проверил эту семью, а самим лезть просто глупо, если здесь есть опасность.
«Да ещё я хорош, взял мальчишку с собой», — подумал мужчина, взглянув на юношу, который старался держаться к нему ближе.
Он утёр рукой выступивший на лбу пот.
«Надо бы, по-хорошему, оставить пацана на улице, в случае чего. Пускай бежит и поднимает народ, если вдруг со мной что-нибудь произойдёт».
Но они уже находились в доме, и не гнать же парня? Да он, скорее всего, и не пойдёт. По нему сразу видно, что тот влюблён в Ксению, хотя и пытается это скрыть.
Первая на пути оказалась большая гостиная с камином, который в данный момент не горел. Здесь было пусто и сумрачно. Стефанов подошёл к шторам, раздвинул их, впуская дневной свет. Хотя небо и закрывали тучи, но стало гораздо светлее.
— Хорошо, теперь давай поищем комнату Ксении, — обратился мужчина к Тимофею.
Тот согласно кивнул, и они оба снова оказались в коридоре, который соединял гостиную, холл и другие комнаты.
Они миновали лестницу, ведущую на второй этаж, где, наверное, находились спальни хозяев. Дойдя до конца коридора, Тимофей остановился возле одной двери и прошептал:
— Вроде как эта.
Никита утвердительно кивнул и повернул ручку. Дверь отворилась без усилий.
Действительно, это оказалась комната дочери хозяина дома.
Они тихо вошли и остановились на пороге, глядя на лежащую девушку. При появлении людей, глаза у Ксюши открылись, и она взглянула на вошедших. Какое-то время смотрела на Стефанова, затем перевела взор на юношу.
— Тимофей, — дрогнувшим голосом произнесла она и привстала на кровати. — Тебе нельзя здесь находиться!
Парень бросился к девушке и обнял её. Она уткнулась лицом ему в грудь, собираясь, видимо, поплакать, но Никита не собирался терять таким образом время. Поэтому он, подойдя ближе, отодвинул Тимофея в сторону и спросил:
— Где твои родители и дядька?
Ксения уставилась на мужчину слезливыми глазами, а затем указала пальцем на потолок.
— Там, наверху.
Затем девушка перевела взгляд на своего друга. Тот пожал плечами.
— Я всё рассказал. Никита всё знает.
Юноша кивнул, отвечая на немой вопрос.
— Ну и дурак, раз всё рассказал, — послышался за спиной ледяной голос.
В нём, помимо холодности, слышалась также лёгкая насмешка. Никита и Тимофей резко обернулись и увидели на пороге Степана Валентиновича, а позади него — родителей Ксении.
Упырь сделал несколько широких шагов и остановился посреди комнаты.
— Теперь не только ты, но и этот… — он кивнул в сторону Стефанова, — умрёт. Но с другой стороны появилась лишняя кровь, а то слуги уже кончились.
Степан Валентинович захохотал, громко, почти безумно.
— Да, Ксюша? — обратился он к девушке.
Она закрыла лицо ладонями и затряслась в немом плаче.
— Слабое звено в нашей семье, — сделал вывод вампир, глядя на девушку. — От таких надо избавляться в первую очередь.
Стефанов извлёк из-под одежды два осиновых кола, которые угрожающе уставились остриями в вампиров. Мужчина приготовился к сражению. Всё оказалось правдой. Упыри существовали.
Губы Степана Валентиновича растянулись в зловещей улыбке, обнажая острые клыки.
— Да, человек у нас непростой, — ехидно прошипел упырь, глядя на учителя в упор. — Подготовился к встрече. Но тебе это не поможет, червяк. Взять их!
Он скомандовал, обращаясь к родителям девушки. Те стали медленно надвигаться к мужчине и юноше, находясь под влиянием более сильного упыря, просто не желая сопротивляться.
— Не трогайте их! — вдруг закричала Ксюша, глядя на своих родителей.
Те на мгновение замешкались, но потом всё же двинулись дальше. На их лицах Стефанов прочёл, что им ничего хорошего не светит. Те выполнят приказ главного вампира, который с наслаждением наблюдал за всем происходящим.
Тимофей ближе прижался к Стефанову, а тот резким движением извлёк пузырёк со святой водой. Откупорив его, учитель щедро плеснул в лица упырей, и те завизжали, делая несколько шагов назад.
Их кожа начала дымиться, чернея на глазах там, куда попала вода. Усмешка на лице Степана Валентиновича исчезла, и он толкнул обоих вампиров на людей. Те бросились, шипя от боли и злости, на противников, горя желанием растерзать их ничтожные тела, чтобы те выли от боли и умоляли о пощаде.
Тимофей бросился в знакомое место, а точнее, под кровать. Но рука матери Ксении ухватила парнишку за лодыжку и потянула обратно. Тот брыкался, пытаясь вывернуться, но хватка у упырицы была цепкой.
Тем временем, глава семейства и руководитель кирпичного завода, набросился на Никиту и одним ударом откинул его на несколько метров. Тёплая кровь хлынула из разбитых губ на подбородок. Учитель мгновенно поднялся на ноги и ухватился за пузырёк, снова надеясь облить вампира святой водой. Но упырь перехватил руку за запястье, и та хрустнула от натиска могучей силы.
Мужчина взвыл от боли. Вампир осклабился, довольный произведённым эффектом. Другой свободной рукой Стефанов извлёк кол и со всего маху вогнал острие в глаз упырю. В глазнице чавкнуло, и кол стал проходить глубже, пока не упёрся в череп, пробивая мозг. Вампир завизжал так, что стёкла в раме задрожали, и резко отпрянул, воя от боли, одновременно пытаясь достать проклятую осину, которая застряла у него в голове.
Тяжело дыша, Стефанов держал пузырёк, приблизился к упырице и стал лить воду сверху. Святая вода промочила одежду, а под ней начала взбухать плоть, образуя пузыри, которые тут же лопались, выпуская фонтаны крови. Мать Ксении отпустила ногу Тимофея, и тот благополучно ускользнул под кровать.
Пока вампирша не поднялась, Никита вогнал ещё один кол под лопатку. Кровопийца вздрогнула всем телом и замерла в неподвижности, уставившись остекленевшим взглядом в пол. Нет, она не погибла. Осиновый кол просто лишил её движения.
Стефанов взглянул на Степана Валентиновича, который до этого просто стоял, наблюдая за всем происходящим. А теперь он вдруг стал меняться, превращаясь в жуткую тварь с острыми, как бритва, когтями, с кожей, покрытой чешуёй, и длинным змеиным языком.
Упырь прыгнул высоко вверх, оттолкнулся от потолка ногами и спикировал прямо на мужчину. Стефанов попытался уйти в сторону, но атака была молниеносной, так что ничего сделать было нельзя.
Острые когти вонзились в человеческую плоть, пробивая мышцы и сухожилия. Показались поломанные рёбра, которые тут же скрылись из-за хлынувшей крови. Учитель в последний раз издал то ли крик, то ли вздох, и больше уже ничего не чувствовал. Его тело повисло тряпичной куклой в лапах чудовища, которое продолжало рвать уже мёртвого человека на куски.
Ксения прыгнула на спину вампиру, но тот лишь отмахнулся от девчонки, и та, пролетев пару метров, сильно приложилась о стену.
Наблюдая всё это, Тимофей крепко стиснул зубы и бросился на врага. Он подобрал валяющийся кол, который выпал из одежды Никиты в самом начале, и воткнул прямо в спину, надеясь пронзить сердце. Конечно, не попал. Упырь взвыл, откинул истерзанное тело учителя и обернулся к юноше.
Правая рука причудливым образом выкрутилась, и извлекла кол, который отбросила в угол комнаты. Глаза с вертикальными зрачками недобро сверкнули, и вампир зарычал на мальчишку, который попытался его прихлопнуть.
Тимофей принялся отползать назад, когда тварь стала надвигаться. Он достиг окна и зацепил рукой занавеску. Не размышляя, рванул её на себя, и та оборвалась, впуская в комнату дневной свет.
Вампиры завизжали от страшной боли, которая, наверное, была посильнее, чем колья и святая вода. Хозяева дома начали гореть сразу. Сначала глава семейства, а следом и его супруга. Но главный упырь сумел вырваться из комнаты, освещаемой светом, и, очутившись в тёмном коридоре, помчался прочь от этого места.
Пока запал не иссяк, Тимофей рванул за ним, подхватывая на ходу пузырёк с остатками святой воды и осиновый кол, который остался после сгоревшего тела одного из вампиров.
Оказавшись в коридоре, парень увидел мелькнувшую тень, которая исчезла, видимо, в подвале. Он подбежал к двери, и замер на мгновение, прислушиваясь. Вроде ничего не было слышно. Хотя нет, слабые подвывание доносились снизу.
Парень заколебался. Ему совсем не хотелось спускаться в тёмный подвал, где кровопийца чувствовал себя в полной безопасности и где он станет лёгкой добычей. Ему там не помогут даже все колья в мире и святая вода. Вампир был силён, даже необычайно. Поэтому, чтобы обезопасить себя, Тимофей подпер дверь стулом, а после стал срывать с окон шторы, наполняя мрачный дом дневным светом. Вот таким образом он чувствовал себя действительно в безопасности, и ни один вампир не сможет ему причинить никакого вреда.
Юноша замер, тяжело дыша, одновременно прислушиваясь. Из подвала больше не доносилось ни звука. Кровопийца явно затаился, зализывая свои раны, полученные от дневного света. Да, главного вампира не было слышно, но зато из комнаты доносились другие звуки.
«Ксюша! » — пронзила голову ослепительная мысль, и юноша бросился обратно в ту самую комнату, которую покинул, когда гнался за упырем.
Оказавшись в спальне, Тимофей оглядел разгром и услышал всхлипы, доносившиеся из-под кровати. Ксюша была там! Она явно спряталась туда от дневного света.
Юноша одним рывком стянул с кровати одеяло и накрыл им девушку с головы до пят. Потом осторожно вывел её в другую комнату, где тёмные шторы закрывали свет, и только здесь увидел ожоги, которые получила девушка. Она стояла и всхлипывала от боли, а Тимофей водил пальцем по покрасневшей коже на руке и ноге пониже колена.
— Сильно болит? — спросил он с сочувствием.
Девушка утвердительно кивнула, но затем произнесла:
— Всё пройдёт.
Она указала на руку, которая действительно стала белеть на глазах, приобретая нормальный цвет.
Тимофей провёл ладонью с осторожностью по коже девушки, остановившись на плече. Думать сейчас не хотелось, даже об упыре, который сидел в подвале. Юноша оказался в каком-то ступоре, который и сам не понимал. Погиб Никита, родители девушки, а он стоит и глазеет на неё. Но она действительно в этот момент была прекрасна.
Тимофей, не осознавая, что делает, приблизился к лицу Ксюши, и их губы встретились, а затем и соприкоснулись. Да, целоваться с Ксюшей было действительно лучше, чем с Глашкой. Это было по-другому, а может, здесь виновата любовь?
Парень, удивляясь своей смелости, сбросил с девушки ту одежду, которая была на ней, глядя с замиранием на обнажённое тело. Руки легли на бёдра и поползли вверх, пока не остановились на маленькой, но изящной груди…
Сколько прошло времени, никто из них не знал. Но это показалось целой вечностью после того, как мир сошёл с ума, и, наконец, встал на место.
Тимофей осознал себя лежащим на полу, а в объятиях его находилась Ксюша. Она поглаживала пальцами его волосы на голове, глядя в лицо с лёгкой улыбкой. В глазах читалась собачья преданность.
— И как тебе? — прошептала девушка.
Тимофей даже не нашёл слов для ответа, просто крепче прижал подругу к себе.
* * *
В этот момент к усадьбе подошла высокая фигура, закрытая с ног до головы в балахон. Не было видно даже лица, которое было спрятано где-то там, внутри. Фигура двигалась уверенно, прихрамывая на одну ногу, а за плечом болтался мешок.
Оказавшись внутри дома, гость почувствовал, что здесь находятся целых два вампира. Он свернул направо и оказался в комнате, где на полу лежали двое без одежды. Парень и девушка вскочили, стыдливо прикрываясь, а человек молча наблюдал за тем, как парочка спешно натягивает одежду.
— Кто вы? — спросил Тимофей, сжимая в ладони осиновый кол и с угрозой глядя на пришельца.
— Меня зовут Фома, — ответил хрипловатый голос, и через мгновение они увидели его лицо.
Длинные седые волосы, перехваченные шнурком, голубые глаза и маленькая бородка.
— Я чувствую, Степан находится здесь, — произнёс Фома.
— Если вы имеете в виду Степана Валентиновича, то да, — коротко бросил Тимофей.
Фома кивнул.
— Именно его.
— Но кто вы? — на этот раз поинтересовалась Ксюша, во взгляде которой читалось опасение.
Фома взглянул на девушку долгим, тяжёлым взглядом, а затем из его уст вылетели слова:
— Я такой же, как и ты.
Ксюша непонимающе уставилась на чужака.
— Вампир, — пояснил Фома.
При этих словах Тимофей крепче сжал кол, и, видя это, Фома улыбнулся.
— Не бойся меня, мальчик. Я не причиняю вреда людям и не пью их кровь.
— Но как это возможно? — Тимофей быстро взглянул на Ксюшу, а затем обратно на Фому. В его глазах читалась надежда. Возможно, этот незнакомец знал секрет, который мог помочь его любимой.
Фома уставился своими голубыми глазами на Ксюшу, а затем спросил:
— Ты уже пила кровь?
Дождавшись неохотного кивка, Фома поинтересовался:
— Ну и как, тебе понравилось?
Ксюша отрицательно покачала головой. По её мнению, это было омерзительно, если не сказать больше.
— Тогда я думаю, что предложу тебе выход из этой ситуации, — сказал Фома, переведя взгляд на парнишку. — Покажи, где сейчас находится Степан.
Тимофей поспешил указать место в подвале.
— Вот здесь.
Подойдя к двери, Фома обратился к юноше:
— Закрой за мной засов и не открывай, пока не услышишь мой голос.
Парень кивнул и остался ждать.
Фома спустился по скрипучей лестнице в тёмный подвал, но для него это не было проблемой. Он, подобно кошке, отлично видел в темноте.
Скинув одеяние, остался лишь в штанах и тёплой куртке. Ощущение присутствия иного вампира становилось сильнее, и вскоре он того увидел возле дальней стены.
— Здравствуй, Степан, вот мы и встретились снова, — произнёс Фома, глядя на уродливый лик кровопийцы.
Тот зашипел злобно при виде мужчины, приготовившись к схватке.
— Ты?
— Я.
Фома мутировал, скидывая остатки одежды, превращаясь в огромного нетопыря, который завис под потолком. Больше говорить он не мог, да и незачем. Время разговоров давно кончилось, ещё при первой их встрече.
Тварь легко подпрыгнула и устремилась к тому месту, где висел нетопырь. Но того уже там не было. Фома с лёгкостью ушёл от атаки и уже оказался позади кровопийцы. Он когтистой лапой нанёс сильнейший удар в область головы, оставляя на чешуйчатой коже рваные раны. То, что раньше было Степаном Валентиновичем, завыло от боли. Оно развернулось и бросилось отчаянно, пытаясь вонзить когти в противника. Нетопырь взмахнул громадными крыльями и снова переместился за спину. Его противник резко обернулся, но лишь для того, чтобы получить удар лапой по морде. Тварь отлетела к дальней стене и врезалась со всего размаху, повалившись на стоявшие там бочки с солениями.
Мерно работая крыльями, Фома устремился к своему противнику, который стал подниматься. Одна нога наступила на солёный огурец и поехала в сторону. Тварь, уцепившись когтями за стену, удержалась. Она бросила взгляд своих сверкающих в темноте глаз на приближающегося нетопыря, и из последних сил бросилась на врага.
Два чудовища сплелись в смертельные объятия, кружась и вертясь в последнем для кого-то из них танце. Острые когти обоих рвали плоть, выдирая мясо, хлестала кровь. Силы явно были не равны. Нетопырь был сильнее и свежее. Когти, будто бритвы, вонзились в плоть существа, и послышался хруст костей. Кровопийца завыл от боли и попытался отбросить своего противника, ну куда там. Фома держал крепко. Внутренности полезли из распоротого брюха, вываливаясь огромной кучей на грязный пол.
Фома переместил окровавленные лапы к голове и стал стискивать, пока не услышал треск черепа, и мозг под давлением рванул из щелей, забрызгивая стены и морду нетопыря своей массой.
Мёртвая туша рухнула без дыхания, а нетопырь какое-то время висел в воздухе, глядя на поверженного противника. Затем лапы, заканчивающиеся острыми когтями, соприкоснулись с полом, и тело принялось мутировать в обратную сторону. Через мгновение там уже стоял человек.
Он нагнулся и подобрал одежду. Затем медленной походкой, прихрамывая, направился прочь из подвала, оставляя позади истекающее кровью тело своего врага.
Тимофей открыл сразу, когда услышал голос Фомы. Мужчина имел уставший вид. Он по дороге накинул балахон, который снова закрыл лицо от дневного света, что изливался из всех окон. Они прошли обратно в ту комнату, где находилась Ксюша. Девушка ждала их, сидя на диванчике. Она вопрошающе взглянула на них, и Тимофей утвердительно кивнул.
— Его больше нет, Фома убил его, — сказал юноша.
Мужчина уселся в кресло, протягивая длинные ноги.
— Что нам теперь делать? — поинтересовалась Ксюша, обращаясь сразу к обоим.
Юноша взглянул на Фому.
— Я помогу тебе избавиться от жажды крови. Дам средство и способ его изготовления. Оно поможет. Вот только о дневном свете ты можешь забыть навсегда.
Тимофей подошёл к девушке и обнял её за плечи.
— А что будет дальше? Как мне жить? — снова поинтересовалась Ксюша, прижимаясь к парню.
— Я бы посоветовал тебе уехать в другое место. Где тихо и спокойно. Возьми деньги отца, они наверняка ему больше не нужны, купи дом и живи, наслаждаясь жизнью, — ответил Фома.
— Одна? — Ксюша взглянула на Тимофея. Тот отрицательно покачал головой.
— Нет, я тебя не брошу, — сказал парень, усевшись рядом на диван и держа в своей руке ладонь девушки. — Я пойду с тобой и мы будем жить вместе,.
— Подождите наступления ночи, и тогда уходите, — посоветовал мужчина, прикрывая веки.
Как и обещал Фома, он поделился лекарством с Ксюшей и дал рецепт приготовления. С наступлением сумерек один человек и двое вампиров выдвинулись в путь. Они прошагали до ближайшей развилки, и там их дороги разошлись. Фома отправился на поиски других кровопийц, которых почувствовал своим чутьём, а Тимофей с Ксюшей пошли своей дорогой. Метель в степи к этому времени совсем успокоилась, и небо стало чистым, обнажая мириады звёзд, которые в эту ночь светили только для них. Они обязательно найдут свой новый дом, где станут счастливы. Пускай и только ночью, но счастливы.