«ХРАНИТЬ ВЕЧНО»
«ТАКОЕ ВРЕМЯ БЫЛО»
часть 2
И вот война с Германией началась. Пришла она и в Новгород. Бомбёжка, спешная эвакуация, люди терялись, разлучались семьи. Мост через р.Волхов разрушен, кто-то остался ещё в городе, кто-то уже на другом берегу, куда от-ступили наши воинские части. По берегу реки ходит парнишка допризывного возраста, ищет, с его слов, возможность переправиться в город, там осталась мать. В городе уже немцы. На паренька обратили внимание ребята из отдела «Смерш», задержали, допросили, объявили немецким «шпионом», собираю-щим сведения о расположении наших воинских частей, и по «закону военного времени», расстреляли.
Посёлок Парфино, на ж.д. станции идёт погрузка солдат в эшелон для от-правки на фронт. Налетели немецкие самолёты, разбомбили эшелон и рас-стреляли всех, кто не успел спрятаться. Оставшиеся в живых, разбрелись кто куда. Два товарища родом из одной соседней деревни пошли в военкомат. Военкомат разрушен при бомбёжке. Друзья отправились домой. Через день-два в деревню наведались с проверкой ребята из названного выше отдела. Очередь дошла до друзей. Они предъявляют повестки о явке на призыв и рас-сказывают о произошедшем с ними в Парфино. Не поверили, хотя факт бом-бёжки и гибели эшелона был известен. Друзей признали дезертирами и рас-стреляли по «законам военного времени», вместо того, чтобы отправить на фронт. Это только два запомнившихся примера о произволе «Смерш».
Всё когда-нибудь кончается, закончилась и война, но не закончились ре-прессии. Органы приступили к «зачистке» освобождённой территории. Теперь под удар попали укрывавшиеся в лесах каратели, их вылавливали и воздавали по заслугам. Устанавливали всех, кто каким- либо способом сотрудничал с ок-купантами: старост деревень, бывших полицейских, женщин, сожительство-вавших с немецкими офицерами и родивших детей. Не всё было так просто, как показывают в современных кинофильмах. Не все старосты и полицейские верно служили фашистам. Из материалов архивных дел следовало, что их из-бирало население, хотя под контролем фашистов. Народ вынужден был это делать, так как, при любой власти в селе или деревне, всегда нужен был чело-век, отвечающий за соблюдение порядка и решение житейских проблем, всем хотелось дожить до Победы. Новгородская область освободилась от оккупан-тов толь в 1944 году. Немцам же, староста особенно был нужен, он, для них, глаза и уши на селе.
Во время оккупации появились партизанские отряды, большие и малень-кие, которые стали досаждать фашистам захватом их обозов с продовольстви-ем и награбленным имуществом. Поскольку партизаны были своими людьми в деревнях, то фашисты требовали от старост создавать отряды самообороны, набирать полицейских, не пускать партизан в сёла. Угрожали, в противном случае, сжигать деревни и расстреливать население, брали заложников. Так они и поступали, когда обнаруживали в селе следы пребывания партизан. Ис-тория Новгородчины знает немало случаев зверской расправы карательных отрядов над населением. Так в одном из сёл неподалёку от Шимска, обнару-жив следы пребывания партизан, каратели похватали несколько человек за-ложников, выгнали на лёд, протекавшей рядом речки, и расстреляли. Трупы убирать запрещали под угрозой расстрела оставшихся живых. Неподалёку от г. Холм, по той же причине были сожжены деревни Журавки и Малиновка, а жи-тели поголовно расстреляны. Я ничего не придумал от себя, все сведения нашёл в архивных делах.
Было такое, что в некоторых сёлах партизан к себе не пускали, опасаясь расправы. Население освобождённых деревень защищало своих старост и по-лицейских от «зачистки», не видя у них никакой вины, тем более, некоторые из них прослужили до освобождения непродолжительное время. Со старостами и полицейскими, верно служившими фашистам, население, с помощью парти-зан, расправлялось само. Тем не менее, старост и полицейских выявляли, су-дили и расстреливали, без учёта мнения населения. С женщинами, сожитель-ствовавшими с немецкими офицерами, и имевшими от них детей, обращались более «гуманно», их ссылали в южные республики Союза.
Чтобы выжить в тяжёлые годы оккупации, надо было пахать и сеять, вырас-тить урожай, собрать и разделить, а это без того, чтобы как-то объединиться, обойтись было нельзя, вот и нужен был староста. И, ещё одна причина, почему появились старосты. Как ни парадоксально, но в некоторых селениях у г.Сольцы, немцы принялись восстанавливать сельхозартели, заставляли соби-рать и ремонтировать инвентарь, пахать и сеять, снабжали даже семенами. Часть урожая оккупанты забирали себе на прокорм, а населению оставляли столько, чтобы оно не умерло с голоду, и в состоянии было пахать и сеять. В городе, с начала оккупации, обосновался некий немецкий генерал, занимав-шийся снабжением своей армии. Он и придумал то, о чём я рассказал, вместо того, чтобы карать и расстреливать. В 1944 году благополучно попал в плен и предстал, как и другие фашисты, перед Нюрнбергским трибуналом. На допро-се, в свою защиту, поведал трибуналу о своей деятельности на оккупирован-ной территории России. Было проведено расследование. Крестьяне селений, входивших в сферу деятельности генерала, не побоялись подтвердить, что ге-нерал со своей командой «никаких насильственных действий не совершал, население не обижал, и урожай делил справедливо». Помогло ли это генералу на процессе, история умалчивает, как и то, подверглись ли крестьяне репрес-сиям на родине за связь с оккупантами.
Одним из последних «политических» дел военных лет, было дело в отно-шении гр. Трескунова. Оно запомнилось не только своим содержанием и ис-ходом, но и «романтикой» судьбы фигуранта. Как следовало из материалов дела, Трескунов - сын богатого торговца, имевшего два магазина, один в Тве-ри, другой в Холме. Второй магазин купец отдал сыну, в Холме проживавшему. Всё было хорошо, но грянул Октябрь 1917-го. Не дожидаясь национализации магазина и ареста, Трескунов- сын уехал в Питер, где завёл знакомство с доче-рью Эстонского консула, настолько близко, что намечалась их свадьба. Но в 1923 году консула отозвали в Эстонию и сватовство не состоялось. Трескунова за границу не только не пустили, но и заинтересовались его прошлым. Каким-то способом ему удалось бежать во Францию, где он поступает на службу во Французский иностранный легион, и отправляется воевать в Египет. Началась 2-я Мировая война, французов в Египте потеснили немцы, легион возвращает-ся во Францию, но и там немцы. Трескунов вступает во французское Сопротив-ление и воюет. 1945-й год, Германия разбита, наш герой, видимо, желая воз-вратиться в Россию, объявился уже в Германии в нашей военной комендатуре в Потсдаме.
Военный комендант им заинтересовался, поскольку Трескунов заявил себя знатоком автомобильного дела, это подтвердилось при проверке. Он оказался не только хорошим шофёром, а и механиком. Потому как у наших военных к концу войны образовался дефицит в таких специалистах, комендант назначил Трескунова личным шофёром. Когда надобность в нём отпала, оформил ему все необходимые документы для возвращения на родину, и наш герой отбыл в Союз. Но родина встретила его неприветливо. В Новгороде задержали, заинте-ресовались прошлым и настоящим, объявили «немецким шпионом». Началась проверка по всем каналам, Трескунов сохранил документы за все годы своих скитаний, даже удостоверение члена французского легиона. Полгода его со-держали в следственном изоляторе, требуя признаться в шпионаже, но он сто-ял на своём. Изо дня в день ему задавался следователем один и тот же во-прос: «Признавайтесь, что вы немецкий шпион». Ответ: «Нет, я не шпион».
Удивительно, но за отсутствием доказательств, уголовное преследование в отношении Трескунова прекратили, оставили клеймо «социально опасного элемента (СОЭ)», припомнив буржуазное прошлое. Отпустили на свободу, ве-роятно, помогла служба у военного коменданта. Запретили, как и всем быв-шим «политическим», проживание в столичных и прочих крупных городах. Трескунова это не остановило. Он рискнул отправиться в Москву, но не доехал. Видимо за ним следили, на одной из станций задержали, признали по суду СОЭ и сослали в южную республику сроком на 5 лет, вот и конец истории.
Массовые политические репрессии продолжались. Новгород возрождался из руин, восстанавливались разрушенные дома. В кремлёвском парке зарабо-тал ресторан «Ильмень», туда заходили на обед строители, вели непринуж-дённые разговоры, шутили. За одним столиком сидят товарищи- строители, ведут непринуждённый разговор. Один задаёт вопрос соседу: «Ты знаешь, сколько наших рублей в одном английском фунте стерлингов?» Ответ отрица-тельный. Знаток валюты отвечает: «В одном фунте стерлингов один фунт (400гр.) советских рублей». Кто-то «настучал», и парня осудили сроком на 10 лет за «дискредитацию советской финансовой системы».
1953-й год, март. Умер «великий вождь всех времен и народов» тов. Ста-лин. В стране траур, а в одном из клубов в г. Сольцы танцы. Танцуют две де-вушки, скотницы, это те, что ухаживают за скотом. Одна спрашивает у другой- Степановой: «Ты слышала, говорят, Сталин умер?» та отвечает: «Ну и что, на его место найдутся другие, пусть попробуют на наше место найти». Их разго-вор подслушал некий военный, и донёс в отдел НКВД. Степанову арестовали и судили областным судом, обвинили в «террористических настроениях в связи со смертью тов. Сталина», вот так, привожу дословно. Прокурор поддержал обвинение и запросил у суда для Степановой 25 лет лишения свободы. А судья что? Судья удовлетворил его ходатайство, и подсудимая отправилась в лагерь на этот срок. Несомненно, Степанова попала под амнистию. Примечательно то, что прокурор, поддержавший обвинение в суде, дожил до 80-х годов, уже довольно в солидном возрасте. Состоялась наша встреча, на вопрос: почему так жестоко обошлись с подсудимой, ведь нет и намёка на преступление? Он ответил просто: «Такое время было». Надо сказать, жестокое было время. Но «такое время» не только было, оно продолжает быть десятилетиями и пере-давалось через годы, по наследству.
Начало 1960-х годов. Одним из массы последних «политических» запом-нилось уголовное дело в отношении гражданки Харитоновой из г. Окуловка. Устала эта женщина терпеть реалии тогдашних лет жизни, и в один из летних дней расклеила на нескольких телеграфных столбах листовки, в которых, не стесняясь в выражениях, начистоту, изложила своё и не только, бедственное положение. Затронула снабжение промтоварами, продуктами, зарплату, пен-сии, цены. Её вычислили и арестовали, одну из листовок приобщили к делу как доказательство вины. Обвинили в «клевете на социалистическую действитель-ность», суд приговорил Харитонову к 10 годам лишения свободы.
ЭПИЛОГ.
Шли годы, совершенствовалось уголовное законодательство, исчезла ненавистная 58-я статья, завершилась борьба с «врагами народа», но появились «диссиденты», с ними боролись уже другими методами. В 70-80-е годы анекдоты рассказывались уже свободно, их можно было услышать где угодно, но ещё с лёгкой степенью осторожности, с оглядкой. «Голь на выдумки хитра». Фигурантами в них выступали: Хрущёв, Брежнев. Не обошли юмористы внима-нием и Горбачёва.