или Второе пришествие стяга
/"Велика слава Гарун аль-Рашида", часть 7/.
Ну, коли знамя вновь воссияло, толпа холуёв бросилась его прославлять и отыскивать в летописях его истоки. Выяснили, что вроде бы этот стяг первым поднял то ли Алексей Тишайший на своём корабле, то ли Стенька Разин на своих стругах. Для увеселения народа. Ну, правители и сейчас веселятся.
Злоупотребляли и Пётр и Александр Третий, утвердивший знамя цвета заката империи. Но до развала собственной державы всё же не допивались.
В доме повешенного не говорят о верёвке, на обломках империи не говорят о её границах, от которых осталось не больше, чем от красного знамени на трёхцветном. Любое историческое событие, как известно, повторяется дважды: восхождение буржуазии было отмечено трёхцветным знаменем французской революции, а упадок – трёхцветником России.
Едва успев ввести новое трёхцветное знамя, правители начали гадать, что они означают?
Углядели сгоряча в трёхцветии признаки свободы. Надо иметь очень развитое воображение, чтобы углядеть свободу в царствование Алексея Тишайшего. Свободен там был только сам царь. Но если уж углядели свободу в одной полосе, почему бы не узреть равенство и братство в двух других?
С учётом последствий возвращения стяга предлагается такое толкование: красный цвет – это ополовиненная, или, как нынче говорят, обновлённая. Россия. Синий цвет – ближнее зарубежье бывших братских государств, а белый – дальнее, состоящее из бывших союзников.
Больше всего знамя царской деспотии, вывешенное в конце ХХ века, походило, естественно, на стяг Французской республики и выражало смутное желание правящего сословия России присоседится к парижской жизни: мол, и МЫ тоже европейцы. Россия обречена донашивать старые шляпки Европы. И хоругви тоже. А на европейских знамёнах много чудного. Один из первых королей франков Хлодвиг Меровинг, к примеру, имел белое знамя с изображением трёх жаб. Французы их не только едят. В 496 году он принял христианство и сменил белое полотнище своего стяга на синее — расцветки святого Мартина, покровителя Франции.\
Увы! Этого оказалось недостаточным, чтобы признали своими. Мало того, в Парижске академик Анатоль Франс произнес речь, в которой заклинает французскую демократию не поддерживать больше деньгами режим угнетения в России. Напомним, что этот великий писатель пожертвовал присуждённую ему Нобелевскую награду большевикам в 1921.
А тут ещё на западе появился обычай заворачиваться в знамёна. Первым завернувшимся стал один игрок в Лас-Вегасе, игорной столице США, просадивший всё вплоть до нижнего белья. И это ещё не самый плохой итог!
Ведь иногда, смешно сказать,
Жену случалось проиграть,
Домой вернуться в Мокрый Лог,
Её оставивши в залог.
Либеральные хоругвеносцы часто возмущались, что хоругвь, которую они считают своей, буржуинской, приходится вывешивать с помощью милиции: «Где ликование?!!» Но как ликовать, коли, по их собственному признанию «злобой и раздражением проникнуты все отрасли жизни»? А потом та же полиция и вовсе не позволяла им прохаживатся с этим знаменем, когда они выступали против правительства.
А тут ещё на международных соревнованиях сбросили Трёхцветный Стяг и надругались над ним – не позволили в оный заворачиваться.. Где же был в это время Гарри Каспаров, в США сущий, когда это безобразие происходило? Тот самый Каспаров, который сбросил красное знамя и поднял вместо него трёхцветное. Слышите? Молчит. И не вемы, что бысть ему. Древко знамени могут засунуть в зад «тоже европейцам» не только в российском вытрезвителе.
Как обычно, выступила с утешением Матерь наша, Святая Православная Церковь. Духовник российских олимпийцев, которого назначили через полторы тысяч лет после запрета Церковью этих бесовских игрищ, утёр слезу соревнователям: мол, выступление под оставленной из трёх одной только белой полосой в знак полного поражения страны неудобно и неприятно. Тем более, что она слишком напоминает простыню, которую предусмотрительно постелила госпожа Новодворская перед тем, как, говоря её собственными словами, осуществив свою детскую мечту, «лечь под Америку». Но русскому человеку не приходится привыкать, утешает духовник. Ездили же в Ставку монгольских ханов – и ничего-с! И сами сыты были, захватчикам дань собираючи, и Церковь Православную подняли на небывалую высоту. В том числе в смысле доходов. С которой она молилась за здравие ханов. О каковом достижении удалось забыть историку Мельниченко, в Наровчатском улусе Золотой Орды в начальничест;мъ чин; сущу,.
7 ноября 2003 года Армен Бениаминов поднял знамя СССР над Думой и схлопотал ст. 329 -- «Надругательство над государственным флагом». Когда надругаться на знаменем норовит Государство – это ничего, можно. Любой чиновник со времён великого Преобразователя-перестройщика князя Владимира Красное, к сожалению, Солнышко должен быть готов во след князю перейти хоть в ислам, хоть в иудаизм, хоть в буддизм, безжалостно сбросив на свалку истории богов, которым ранее поклонялся. К примеру, приказал Великий Князь «Волоса балвана … в нечистотях утопить» -- надо утопить.
Потому как чиновники-выдвиженцы-продвиженцы сегодняшнего дня -- это ухватистые мужички, «которых жажда господства и умение её удовлетворить объединяют в слой, ставший правящим классом общества. Соответственно, и социальная психология номенклатуры не пролетарская, а по преимуществу крестьянско-мещанская, точнее - кулацкая.
Неудивительно: ведь именно тот человеческий тип, который в природных условиях в русской деревне, охватывавшей тогда 80% населения страны, выбивался в кулаки и лабазники, выходит сейчас в номенклатуру. Речь идёт не об идеализированном типе кулака как спорого на работу крестьянина, а прижимистом кулаке-мироеде с мёртвой хваткой, со стремлением взнуздать батраков и самому любой ценой выбиться в люди».
/Восленский, «Номенклатура»/.
Поэтому они не бояться ни Бога, ни Чёрта. Для них не святы ни Церковь, ни кабак.
Данное сочинение хотелось бы закончить словами самого Ельцина, завещавшего: «Берегите Россию!» От таких, как Боря Ельцин.