Главное в жизни что? Правильно – любовь. К труду, деятельности, работе. К желанию выполнить задание. К Отечеству. К полям и просторам. К разной технике. К женщине. Которая ещё пока девушка и даже не невеста. Но потом, после посевной, сделать ей предложение. Позвать на киносеанс, проводить до дома, обсуждая картину. Как бы. А на самом деле повести Зинку за интересным, культурным разговором на речку, на обрыв к берёзам, к могиле неизвестного солдата. В том году ей на кузне сделали ограду и пирамидку со звездой. Правильно.
А уже прохладно. И тогда под этот повод снять пинжак и накинуть Зинке на плечи. Закурить от волнения и сказать:
- Выходи, Зинка, за меня замуж. Поставим новую избу, скотину заведем, кур, потомков родим. Я тебе куплю, что захочешь, и пальцем никогда не трону. Выходи, а? Мебель из района привезем: шифоньер, кровать широкую, зеркальное трюмо, чтобы смотрелась. Потом и сама на трактор сядешь. Будем соревноваться.
А что? Тем более, что Зинка поставлена на сеялку. Закреплена. И записана в звено. Тем более, что уже вместе работали и трудились – пахали и сеяли рожь за Заовражьем, сеяли вместе овёс на Гусевом поле и разные другие задания. Девка симпатичная, понимает юмор и всякие необидные намёки. Бойкая и способная терпеть большие трудовые нагрузки – одно дело сидеть в кабине, второе – часами стоять на сеялке. Две большие разницы. С такой можно любой рекорд поставить и выйти в передовики. Лишь бы техника не подвела – трактор и сеялка. Но такая постановка относительно трактора смешная даже, потому что «Сталинец» (или, как сокращённо говорят, «С-80») подвести не может – тяговый класс шесть тонна-сил и девяносто две лошади мощности. Только «подвезти»:
- Влазай в кабину, Зинка, подвезу до калитки!
Шутка. Юмор иногда нужен. Юмор, папироса и глоток «домашней» снимает ночную усталость. Выпивши, работать сподручнее. Особенно к рассвету. Бодрее и неутомимее. Но об этом распространяться не надо. Об «домашней». Это дело личное и на выполнение задания никак тебе не влияющее. Никак. То же нужно заметить и о чувствах. Нравится, не нравится – сей, моя красавица! А Зинка нравится. И сильно, вплоть до разных образов и мечтаний перед сном. Ради неё много хочется совершить. Неё и Родины.
Она ведь тоже поглядывает. А спросишь: «Что уставилась?», краснеет. Значит, тоже есть крупица чувства. Можно сказать, «зерно» - есть из чего прорастать в сердечную взаимность. Тут закон: если с землей отношения силовые, через плуг, борону и дискование, то с женщиной чистой добровольностью и естественным притяжением натур. Тут (с женщиной) удовлетворение физической потребности должно происходить без принуждения и насилия. Тогда союз прочный, тогда «ячейка общества». Образно – полная мёда сота. Это раньше женили и венчали без согласия. Сейчас, конешно, не венчают.
Потом руку ей на плечо положить. И сказать задумчиво, с оттенком поэтичности:
- Глядь, какой туман! Воды не видно, точно молоко. Дед сказывал, если по весне речка в тумане – грибы будут, не сомневайся. Любишь жареные обабки? С картошкой?
И под этот отвлекающий вопрос к себе Зинку притянуть. И чмокнуть осторожным поцелуем. В щеку, конешно. Если не заартачится – уже посильнее, поактивней. И теперь ужо в губы, в шею даже. Далее отойти от волнения, дать передышку и обратно. В губы, в глаза и волосы. Но уже с нежностью. И грудь потрогать… Ну, а потом к свадьбе готовиться. Всё по-человечески.
***
Так думал тракторист колхоза «Аврора» Павел Матюхин (для всех колхозных «Матюха»). Готовясь к раннему севу по причине хозяйственных обстоятельств, светлых для сеяния ночей и взятых колхозом обязательств выполнить семилетку досрочно. Поэтому выезжать на сев нужно в четыре утра. Ему и Зинаиде Гладковой, поставленной к Матюхе на сеялку на обучение – Зинаиду перевели с коровника к механизаторам. С желаемой перспективой сделать из неё женщину-трактористку. В соседнем колхозе «Заря» трактористка женского пола была (Канарейкина Валентина), а в «Авроре» пока нет.
А что такое «готовиться к раннему севу»? Это означает - запастись папиросами, обязательно посидеть по большой нужде (в поле, при девке не получится) и взять с собой бутылёк самогона. Для бодрости, а не опьянения. Для стимуляции активных процессов в организме, а не ленивого расслабления алкоголиков. Курево и «домашнюю» в карманы ватника.
И встретиться, едва начнёт светать, с Зинкой у ворот МТС. Ни разу, между прочим, она не проспала, всегда первой приходит. Затем завести трактор (сеялка уже подцеплена, зерно к площади сева подвезено) и с богом… К Великому Селу, за которым начинаются намеченные для «обработки» поля. Председатель Иван Петрович всё, связанное с пахотой, сеянием и прочим называет по-научному «обработкой», привезя это слово с областной конференции.
А природа спит в утренней дымке. Даже собаки на рассвете не лают. Лишь иногда кукарекнет какой-нибудь петух. И плотный птичий гомон в ветвях ольхи, черемухи, березняка и иной фауны. Но в тракторе этого не слыхать. И фары пока ещё горят, пока они едут до поля – Матюха с папироской во рту и рядом с ним, невольно прижимаясь, Зинка. Хорошо работать с бабой! С девкой, извините. С девушкой, совсем уж правильнее.
Дорога не очень, ухабистая дорога. Поэтому, когда прибыли на место (на часах Павла уже четыре сорок) и засыпали зерно в бункера, Зинка, хихикая:
- Я сейчас. Растрясло.
И в кусты, поле обрамляющие. Дело понятное.
Пока она там исчезла, Павел вынул бутылку, сделал большой глоток для почина и закурил, ожидая. При этом создав в голове увеличенный образ, как там Зинка в кустах присела.
Минута, три. Ужо первая папироса кончилась, вторая на половине, а Зинки всё нет. Что она там застряла?
- Зинка! – крикнул Матюха, перекрикивая трактор и сделав ещё один глоток. - Спишь, что ли?! Пора ужо! А то мы до завтрашнего вечера не управимся. Выходи.
Нет ответа. И Зинки нет. Что за…
Отбросив папироску, Павел перебрался через канаву (Дорогу обрамляла канава, но в поле имеется заезд. Там же и телега с зерном под брезентом.) и в кусты. Точно по примятой росистой траве, строго по Зинкиному следу. Нет её в том месте, куда он привёл!
- Зинка! Ау! Пора! Хорош мне в прятки играть! Работать надо. Зинка!
Нет Зинки. Но вроде есть в кустах просвет к полю. Сквозь просвет солнце, встающее, полным глазом на Павла смотрит. Он к просвету и на поле. Вышел… и обомлел. И протёр глаза. И сплюнул! И обратно глаза протёр. Увидев невиданное и небывалое.
Какое?
А вот какое. Стоит на поле нечто. Явно техническое. С зажжёнными фарами и плоское. Метрах в двадцати от Павла. Фары светят в разные стороны серебряным неярким светом. Механизм круглый, похоже, стальной, блестит в лучах рассвета. В нем двёрка, как в самолёте. Люк, значит. Настежь открытый, из него в пашню упирается лесенка. Ещё Павел смог заметить круглые по корпусу штуковины в виде окошек-иллюминаторов.
Но самое неприятное (Матюха ощутил в себе озноб) и удивительное было то, что перед механизмом стоят существа. Несколько штук. По нормальным стандартам, уроды. Голые, серые, большеголовые и на тонких ножках. С такими же тощими туловищами и руками, как висящие сопли. Заместо носа – ноздревые щели. Ротик дырочкой. Лысые.
И глаза… Страшные, признаться, глаза. Каждый наполовину жуткой лягушечьей рожи. Черные, безо всяких зрачков и белков. Немигающие и испускающие влияние.
Это Матюха уловил в ту же секунду, когда на эти глаза посмотрел одному из них. Влияние рода притягательного, будто в голове невидимый шипящий голос:
- Иди… Иди… Иди к нам. Иди…
Будто Павел железка, а они магнит.
Но самое жуткое (ужо не за себя) то, что к ним, к этим серым тварям медленно идёт Зинка. Точно она лунатик – Павел слышал, что некоторые во сне ходят по канатам и крышам. Их зовут «лунатиками».
Идёт Зинка медленно-медленно, но покорно. Медленно от того, что под воздействием, что земля вязкая, и что штаны у девки (работала Зинка в брюках) так и остались до колена спущенными. Задница белая… Но сейчас ужо не до задницы. Когда Зинка под гипнозом, и у самого в голове магнетический призыв:
- Иди… Иди… Полетишь с нами. На «Дзету Два»… Иди…
Видит Павел, ещё немного, и Зинка к этим зловредным существам приблизится полностью. Ещё немного, и он сам к ним поползёт.
А вот и нет! Хера длинного! Не поползёт, потому что не хватает силы в ихнем мысленном приказе. И ясно почему – потому что выпил Матюха «домашней», изменив таким путём состав мозга. Создав в нём помехи. Так интуиция ему в те страшные минуты подсказала. И слава богу! Но Зинка? Но невеста будущая?! А как же их хозяйство? Куры, трюмо, любовь и законные половые сношения? Как же социалистические соревнования на тракторах? Как же пацаны, которых Зинка ему родит? Не будет ничего такого, если её заберут на какую-то «Дзету Два». Что за «Дзета Два»? И что потом людям говорить? А сеять? Кто будет за зерном в бункерах следить?
И заместо полного страха обуяла Павла справедливая злость. Негодование гражданское и личное. Протест в нём взорвался. И решимость вступить в бой! Пока не поздно.
И он рванул, что есть мочи назад. К трактору! За кувалдой, которой гусеницы рихтовал. И через минуту был снова на поле. С кувалдой наперевес. Бежа, Зинку любимую опережая и отстаивая, кувалдой над головой замахиваясь и крича на весь почти колхоз:
- А ну, глисты, держитесь!
И далее словами, которые в печати употреблять нельзя. На них, лягушек вертикальных! На ихнюю блестящую посудину:
- Хера вам длинного, серые твари!
Да…
Зинка ужо за спиной, ужо в метре от занесённой кувалды морщинистая безносая, черноглазая морда первого из них. Осталось только хрястнуть, чтоб брызги во все стороны - держи, сука! И следующему! И так далее в полном бесстрашии и ярости.
Но не успел Матюха разгуляться. Почему? Потому что с быстротой мысли скрылись существа в своём летающем механизме. И трап убрали и двёрку задраить успели. С быстрою защитной мысли. Не успел Павлуша по корпусу жахнуть, как в нём загудело, и взмыл он со скоростью пули в небо. Превратившись через минуту в точку, а через другую в небе растворившись…
Вот такие чудеса (и не чудеса, а реальные факты) творит любовь. О случае договорились они никому не говорить – не поверят, хоть честное комсомольское давай. Да и зачем людей смущать, когда в разгаре посевная? Правильное решение.
Хлебнула Зинка для успокоения «домашней» и встала на сеялку. Павел выкурил три папиросы (естественно, хлебнув) и в трактор – пора за работу.
…Через год родился у них малец. Назвали Сашкой, в честь Александра Невского. Хороший фильм. Вот собираются новую избу ставить. А пока живут у Матюхиных. Но ничего, в тесноте, да не в обиде. Главное, взаимность добрых чувств и целеустремлённость общих планов на перспективы. Так ведь?