Павел нервничал. В кои веки удалось получить выгодный заказ.
Серьезный человек построил трехэтажный особняк и пожелал картину
в гостиную. С природным пейзажем, чтобы душа отдыхала. А то все
работа, работа. Нервная, на воздухе, с людьми. Большие деньги
обещал. От одного аванса у художника челюсть отвисла. Прощай,
бедность.
На курсе в академии он был лучшим. Никто так не умел
передать движение света и тени, игру красок, нежность полутонов.
Его картины казались шедеврами искусства, но настало время, обесценившее
их. Понять это чудо могли, лишь, ценители, которых стало мало, а
а желающие приобрести, вовсе, исчезли.
Пришлось заняться ремесленничеством. Расписывать общественные
дворцы, дома, школы, детские сады. Там требовали попроще и поскорее.
Это приносило деньги, но гробило талант. Вредный человеческий организм
не любит напрягаться. Привыкает к простоте. Разум легко затупляется,
а заостриться потом не желает.
Павел чувствовал это, злился на себя, как тот скульптор, докатившийся
до девушки с веслом. Вот, и дождался алкоголь новой жертвы. Все
обиды на себя принял, стал утешителем, вытеснил из жизни семью,
а сейчас, постепнно, заменял окружающий мир.
Но тут появился Веня. Если он и мог считаться художником, то
от слова «худо». Худший на курсе. Все у него выходило плакатно,
статично, дешево и даже, пошло. Но трудяга. Штамповал картины, как
станок. Дешевые, безвкусные, в стиле «трудовой славы».
Однако, нынче, именно, они стали пользоваться спросом. Заказы
сыпались отовсюду. Веня преуспевал, обрастая состоянием, знакомствами
и связями. Он и нашел этого клиента для Павла, поскольку сам воплотить
его желания был не в состоянии.
Павел, хоть и не признавал в однокурснике художника, но так рад
был заказу, что усилием воли вышел из очередного запоя. Разум
его странным образом просветлел, и закипела работа. Художник
творил. Казалось, вернулись все утраченные навыки и знания. Возможно,
они просто, спали глубоким сном. Картина становилась настоящим
чудом. Вчера он закончил и неожиданно, для самого себя, позвонил
Вениамину и попросил приехать.
Они не были ни друзьями, ни приятелями. Павел считал
однокурсника бездарностью и берег себя от общения с ним. А Веня,
сознавая талант Павла, не решался на общение. Но теперь, оказав
услугу, необходимую и важную, он с радостью согласился.
Вошел в мастерскую и остолбенел. Редко можно было увидеть
такую красоту. Какая гармония, солнца, воздуха, земли, травы и деревьев.
Чудо!
- Перкрасно! – восхищенно произнес он.
- Это тебе не герои труда, - устало откинулся на раскладушке
Павел.
- Всегда знал, что ты гений,- пропустил колкость Веня, - Вот увидишь,
сейчас для тебя начнется иная жизнь. Созрели новые меценаты, которым
опротивела обыденность и потянуло к высокому. Теперь твой труд будет
оценен по-настощему.
- Спасибо, - стало стыдно за прошлое пренебрежение, к человеку,
неожиданно оказавшемуся хорошим.
Заказчик явился минута в минуту и зазтыл, прикованный к картине.
Пощеке потекла слеза.
- Невероятно, немыслимо, - шеплал он, казалось, готовый заплатить
гораздо больше, чем собирался.
Так продолжалосьоколо пяти минут. Потом высокий гость встряхнул
головой, словно, пробуждаясь от наваждения, и взглянул на картину
даловито и прагматично.
- А почему в лесу пусто? – неожиданно спросил.
Вопрос застал врасплох и Павел с Веней не знали, что ответить.
- Я имею ввиду, где звери,- пояснил заказчик,- В лесу должна быть
живность. Я страстный охотник, люблю зверей. Пусть на картине будут
звери.
В ужасе, Павел сел на раскладушку и охватил голову руками.
- Я не умею зверей, чтобы вот так, органично. Картина будет
испорчена,- тихо произнес он.
- В таком случае, - развел руками посетитель,- Я не смогу ее купить
и вынужден потребовать вернуть аванс.
От таких слов Павлу стало не по себе. Мало того, что труд и
вдохновение ушли впустую, так еще должен теперь. Ведь, аванс давно
проеден и пропит.
- Подождите,- неожиданно подал голос Веня, - Какие звери Вас
интересуют?
- Волки, например,- предложил гость.
- Приходите завтра, будут волки, - убеждал Веня.
- Хорошо,- согласился заказчик,- До завтра.
Павел разговора не слышал. Отключился от внешнего мира,
придавленный разочарованием и горечью. Раскладушка в который раз
приняла его обессиленное тело.
Пришел в себя оттого, что кто-то тряс за плечо. Вениамин.
- Ты еще не ущел? - прозвучал наивный вопрос.
- Пришел, - с ноткой напряжения в голосе произнес однокурсник, -
Сутки пршли. Сейчас клиент заявится. Хорош ты спать.
Павел хотел ответить что-то вразумительное, но в это время раздался
звонок.
- Готово? - с тайной надеждой произнес гость.
- А как же, - гордо ответил Веня и сдернул с картины покрывало.
Это было совсем другая картина. Тот же лес, но поблекший. И гармонии
света и тени больше не видно. Тайная связь солнца и воздуха исчезла.
Зато на первом плане гордо взирало на глядящих семейство волков
у своего логова. Волк, волчица, три волчонка. С тупым, ничего не
выражающим взглядом у каждого.
- Замечательно, прекрасно, дивно! – клиент был в восторге, отсчитывая
купюры. Дал даже больше, чем было оговорено.
- Искусство достойно поощрения , - глубокомысленно произнес на
прощание.
- Видел, как он доволен!- торжествовал Вениамин, отсчитывая себе
четвертую часть, за организацию сделки, - Держи, твое,- передал даньги
Павлу.
- Не возьму, - резко ответил тот, - Картина теперь твоя, значит
и деньги твои.
- Поинмаю,- пожал плечами Веня, - Нанес ущерб гармонии и красоте.
Так напиши такую же, для себя, для души. Тебе средств на месяц хватит.
- Ты не понимаешь, такую картину только раз в жизни написать
можно, - сжал кулаки художник, - Лучше, забирай деньги и уходи!
- Хорошо,- согласился однокурсник,- Сейчас уйду. Через два дня,
когда заплачка твоя пройдет, встретимся и поговорим, на здоровую голову.
Деньги твои сохраню, а то, опять, в запой уйдешь и все спустишь.
Встряхнись! Жизнь улыбнулась. Ветер перемен на пороге, а у тебя дышать
нечем. Проветрил бы.
Он ушел. Дейстительно, надо проветрить. Павел подошел к окну.
Надо же, июнь. Лето. Резко открыл оконные рамы. Теплый воздух
одурманил голову. Присел на подоконник.
Синева неба смешалась с мягкостью солнечного луча и нежной
зеленью тополей. Картина. Надо писать.
Внезапно, дом качнуло, как огромный корабль. Подоконник опустел.
Внизу началась суета.