В самом углу навеса из веток лежала небольшая сумка. Её было практически не видно. Эльфийская работа. Такие сумки носят разведчики. Если их бросить на траву, то цветом и фактурой она практически сольётся с фоном и при всём желании обычный человек ничего не заметит. А листва на ветках навеса подвяла и Карацупа совершенно случайно заметил несоответствие. Протянув руку, он вытащил сумку на свет. Хмыкнув, откинул клапан и заглянул внутрь. Ничего. Почему же она такая тяжёлая? Магия? Скорее всего.
Капитан оглянулся. Вокруг пока никого нет. Отряд ещё далеко. Прочистив горло, он запел:
- Должен каждый член звена
Исполнять обычаи:
Не курить, не пить вина,
Соблюдать приличие.
Щёлкать семечки не надо
Пионеру,
Коль гуляет он по саду
Или скверу.
Щёки вымыты отлично,
Вычищены ногти —
Пионеру неприлично
Иметь когти.
Почему-то именно эта песня запомнилась из его юности. Он даже в те редкие моменты, когда был наедине с самим собой, мурлыкал её себе под нос. Но только тогда, когда вокруг никого не было. Петь у него получалось неважно по причине того, что медведь на ухо наступил. Да и где было учиться, если детство и юность прошли в шахтёрском посёлке, где песни пелись только в кабаке сильно подвыпившими работягами. Тем не менее, песня в его исполнении сработала. Засунув руку внутрь, Карацупа вытащил красивый кинжал в украшенных драгоценными камнями ножнах. Необычайной красоты и явно непростое оружие. Капитан не часто сталкивался с магией здесь, в Средиземье. Но он понимал, что наделить невидимостью не так-то просто. Ценная находка. Только что с ней делать?
И тут капитан вспомнил эльфийку, которую видел когда-то в Лагпункте. Сердце вдруг дало сбой. Ему подумалось, что этот кинжал мог бы быть прекрасным подарком для неё. В этот момент отряд стал спускаться с холма к лагерю. И Карацупе стало не до размышлений. Началась обычная суета по устройству на ночлег. Сразу же стало шумно, варги тянулись к воде и удержать их не было никакой возможности. Всё-таки Бурые Земли далеко не то место, где приятно находиться долго. Даже для орков.
А ночью, когда лагерь погрузился в темноту и все, кроме караула, уже отдыхали, случилось нападение...
* * *
- Ты хоть понимаешь сам, о чём просишь? – как-то слишком тихо и слишком спокойно спросил назгул Грина. Тот молчал, - У вас, кажется, в вашем мире есть пословица: «Бойтесь своих желаний, они могут сбыться!». – продолжал назгул.
- Вот только пугать меня не нужно. – произнёс, наконец, Грин.
- Делать мне больше нечего! Моё дело – предупредить. И потом – я обещал исполнить одно любое желание. И я исполню его. Но чтобы потом… Да, с твоим приятелем было проще. Как ты думаешь, зачем вы здесь? Ты, твои друзья, даже вот этот Серёга?
- Я и сам бы хотел это понять. Иногда мне кажется, что нам кто-то пытается дать второй шанс. Ну, как начать с чистого листа, заново. Мне приходилось разговаривать со многими нашими. Из тех, кто прибыл с последними партиями. Там есть такие, кто рассказывает, что никакой коммунизм там, у нас не построили, что страна рухнула и развалилась на части, которые, к тому же, принялись воевать друг с другом. Не все, но половина. И вот…
- Отчасти ты прав. Но лишь отчасти. Можешь называть это вторым шансом, если хочешь. Скажи, - назгул повернулся к нему впервые за всё время их разговора, - В чём, одной фразой, заключается эта идея, по которой, судя по твоим рассказам, жила ваша страна.
- Ну… нам говорили, что у нас равенство. Всех перед всеми. Справедливость.
- Справедливость. – задумчиво повторил назгул, - И в чём она заключалась?
- Ну… Принято было считать, что у нас нет богатых и бедных. Что народ управляет сам собой, нет эксплуатации человека человеком.
- И это действительно так?
- Нет, конечно! Да, во время революции у богатых отняли их богатства, но вовсе не для того, чтобы раздать их бедным!
- А для чего же?
- А для того, чтобы те, кто пришли к власти ими пользовались! А нам втирали про самое справедливое государство в мире! Только у них там спецдачи, спецпайки, квартиры пятикомнатные, а остальным – бараки без удобств и коммуналки перенаселённые! Нам говорили – «всё отнять и поделить!» - но делили-то между собой! А остальным – шиш с маслом. Или даже без масла. Я одно понял – ни одна революция не совершается в интересах народа. Народ – это всегда расходный материал. Обманули нас с этой революцией. И здесь обманут. Всё обман. И коммунизм этот. А мы за ним как тот осёл за морковкой.
Грин замолчал. Назгул некоторое время тоже сидел молча, видимо, обдумывая услышанное. Монолог у Грина вышел уж очень сумбурным и эмоциональным.
- И что ты хочешь? – снова спросил он Грина после весьма длительной паузы, - Чтобы я помог тебе установить справедливость?
* * *
… После Войны Кольца Шир процветал и дела в нём шли год от году всё лучше: скотина плодилась, хлеба колосились, а хоббиты нарадоваться не могли на такое безбедное своё житьё.
В Хоббитоне полным ходом шла подготовка к свадьбе: молодой Хэмфаст Тук брал в жёны Эланор Гэмджи – внучку самого Сэма Гэмджи. И по такому случаю весь Хоббитон и окрестности стояли на ушах уже какую неделю. Дата свадьбы тоже была назначена весьма знаменательная – 22 сентября. Это был общий день рождения Бильбо и Фродо, с которых, собственно и началась вся эта заваруха.
Первые, самые нетерпеливые гости, уже начали прибывать в Хоббитон, останавливаясь кто у родни, кто на постоялых дворах в самом Хоббитоне, в Горке и Уводье. На лугу сооружали праздничный шатёр, который должен был вместить всех гостей, и заняты в этом нелёгком деле были почти все мужчины Хоббитона. До свадьбы оставалось три дня, когда из Гондора пришла весть о смерти короля Арагорна. Понятное дело, что ни о какой свадьбе теперь и речи быть не могло. Эланор прорыдала три дня и три ночи, Хэм ходил мрачнее тучи, остальные хоббиты были даже не обескуражены, а просто пребывали в каком-то оцепенении от свалившейся на них новости. Шир после Войны Кольца стал, по сути, одной из провинций Гондора, находясь с ним в личной унии, что означало две страны при одном правителе. А самим Широм управлял тан, или наместник, которого выбирали сами жители, но утверждал кандидатуру король. Процедура эта давно была уже чистой формальностью. Таном Шира уже несколько раз подряд становился отец Хэма Тука Одо.
Так прошло ещё несколько дней. Огорошенные новостью хоббиты постепенно стали возвращаться к своим обычным делам, даже Эланор перестала плакать, когда в один из дней в дверь Туковой норы постучали.
* * *
Первыми тревогу подняли варги. Не смотря на то, что, вдоволь наплескавшись в воде, они улеглись привычным кругом и заснули, посреди ночи заволновались, учуяв чужих. Орки, которые несли караульную службу, услышав шум, подняли тревогу. И, как оказалось, не зря. Вскоре послышался плеск вёсел и в прибрежный песок ткнулся нос лодки. Расписанный высокий нос в ночной темноте совершенно не походил на лебединую голову. Казалось, на берег вышло одно из чудовищ, обитающих в глубине Андуина.
Отблески догорающего костерка давали совсем мало света. Поэтому эльфы, а это были именно они, не могли стрелять прицельно. Да и у Карацупы сложилось такое ощущение, что они совершенно не ожидали встретить тут кого-то. На берегу завязалась ожесточенная схватка.
"Они вернулись за сумкой!!!" - мелькнула в голове капитана внезапная догадка. По краям лагеря вспыхнули два огромных костра, осветив пропитанный кровью песок и полтора десятка тел. В лодку полетели факелы и она тут же вспыхнула. Оставшиеся в живых несколько эльфов кинулись в воду, пытаясь скрыться вплавь. Но вода пошла волнами и головы плывущих одна за другой ушли вниз. Было слышно лишь пару вскриков. Карацупа сразу вспомнил "Методические наставления преодоления водных препятствий на территории Средиземья", которые он изучал ещё в Лагпункте. Там чёрным по белому очень не рекомендовалось находится в тёмное время суток на воде и вообще вблизи водоёмов. Тогда это казалось ему перестраховкой. Но вот сама жизнь доказала обратное.
- Собираемся и уходим!! – скомандовал он. Сразу же послышались громкие распоряжения сержантов. Орки, которые в основном атаковали эльфов, собирали своих раненых и убитых, грузили их на варгов. И вскоре колонна уже уходила от реки. А ещё через полчаса к лагерю подошли два корабля эльфов...
* * *
- Хорошо. А что ты понимаешь под словом справедливость? – продолжал назгул, - Я немного изучил устройство и того мира, и той страны, откуда вы прибыли. И пришёл к неутешительным выводам. Той страны и того строя, который в ней был, больше нет.
- Как… нет? – переспросил Грин, - А…
- Тамошнее общество вернулось к другой формации, к той, которая была до этого.
- Хотите сказать, что там сейчас империализм? – переспросил Грин.
- Называйте это империализмом, или как-то ещё. Но тот строй, который вы пытались у себя построить, изначально был обречён.
- Я догадывался.
Назгула, видимо, удовлетворил ответ Грина.
- Тогда вернёмся к нашему вопросу юноша. Что Вы понимаете под словом справедливость?
- Ну… - Грин вдруг замялся. Он понял, что сам не знает, что это такое, - Ну, это когда нет бедных, когда людям гарантировано жильё, образование, работа…
- Гарантировано кем?
- Правительством. Руководством страны.
- Но я тоже, когда был королём, строил дороги, больницы для простых людей, где они могли бесплатно лечиться, школы для народа. Я сделал начальное образование бесплатным и обязательным для всех. Я установил выплаты вспомоществования вдовам и сиротам. Это значит, я установил у себя тот строй, который был у вас?
- Нет.
- Почему?
- У вас там была монархия. Вы сами сказали, что были королём.
- И что? Это как-то мешало мне? Или я не должен был заботиться о своих подданных? А я был королём двух королевств, юноша. И оба они процветали, скажу без ложной скромности. И разве я не был справедливым?
- Ну не все же короли такие.
- Верно. Некоторым не хватает государственной жилки. Как люди они, может быть и не плохие, но как правители… увы и ах!
- У нас была власть народа!
- Полноте, молодой человек! Как народ может собой управлять?
- Через своих представителей.
- Полноте, молодой человек! Вы действительно верите в то, что у вас там народ сам собой управлял только потому, что вы свергли своего короля?
- Царя. – поправил машинально Грин.
- Что?
- Царя. У нас царь был.
- Не важно. Царь, король. Значит, вы считаете, что только уничтожив правящую династию и позволив кучке проходимцев узурпировать власть, вы установили справедливое общество? А те, кто вами правил – действительно кучка проходимцев.
- Но мы уничтожили частную собственность!
- И это, по-вашему, показатель справедливости? Собственность, молодой человек, нельзя уничтожить! То есть – можно физически – сжечь, разбить, или как-то иначе. Но право собственности можно только передать другому лицу. Часто насильственным путём, да. То есть, насколько я понял, вы отобрали собственность у тех, кому она принадлежала раньше и кому её отдали?
- Народу.
- Какому народу? Кто стал конкретно ею распоряжаться? Землёй, ремесленными мастерскими, харчевнями и прочим?
- Государство.
- Это значит – никто! И это, по-вашему, справедливость?
- Но у нас нет богатых и бедных!
- Это иллюзия. Богатые и бедные, юноша, будут всегда и везде. Только мерило богатства будет другим. Ну и потом – если и лодырь, и честный работяга за свой труд получают одинаково – какая же это справедливость? Причём делалось всё через «до основанья мы разрушим, а потом…» - так ведь поётся в вашей песне? А «потом» стало «светлым будущим». Недосягаемым.
- Тогда зачем мы тут? Не затем ли, чтобы свои ошибки исправить? Ведь отправив всех нас именно для этого сюда и отправили. Мы должны…
- Снова «разрушить до основанья, а затем». – насмешливо, как показалось Грину, произнёс назгул, - А вам лишь бы разрушить. Знаете, в чём была ваша беда там? Вами правили разрушители. Те, кто звал вас в это ваше «светлое будущее» были разрушителями по природе своей. А тот, чьё призвание разрушать, особенно не ими созданное, ничего своего построить не может.