Нинка

Предисловие перед предисловием: сегодня получил сообщение вот такого содержания:
"С сожалением вынуждены сообщить, что анонсирование произведения "Нинка" не соответствует редакционной политике сервера Проза.ру, в связи с чем он был снят из ленты анонсов".
Вопрос прост, как хозяйственное мыло: чем произведение, получившее в 2006-м году Первое место в рейтинге русскоязычного Интернета, (по разделу "эротическая проза"), нарушило "редакционную политику сервера"?


Предисловие автора: те, кто меня хорошо знают и читают, упрекают в том, что я постоянно переделывю написанное. Я это делаю не потому, чтомне нечего делать, а потому, что открывая уже позабытые произведения, я задаю вопрос: кто эту херню написал? А потом смотрю - ба, да это же я!
Так получилось и с "Нинкой". Новая версия получила свежее дыхание? Судить об этом вам, мои читатели и друзья.

Часть первая: Сергей

Нинка была женщиной доступной, как городская библиотека. Нет, она не была проституткой, зарабатывающей на хлеб насущный продажей тела за деньги. Она не была даже содержанкой, так как всю жизнь зарабатывала себе на хлеб, бойко стуча по клавишам пишущих машинок. Просто, Нинка была очень влюбчивой и доброй женщиной.
Сергей познакомился с ней случайно. Однажды ему позвонил закадычный дружок Генка Сазонов и пригласил на шашлыки. Вылазку наметили на ближайшую субботу и, чтобы все могли расслабиться по полной программе, решили ехать на природу пригородной электричкой. Сергей, уже давно рассорившийся со своей девушкой, в то время влачил жалкое «холостяцкое» существование.
-Скучновато мне будет с вами, вы ведь все со своими девушками, а я – один, - сказал он Генке.
-Ничего, что-нибудь придумаем, - пообещал ему друг.
В пятницу, после работы, Генка заехал за Сергеем.
-Давай, собирайся, едем закупаться, - бодрым голосом объявил он.
Помотавшись час по магазинам и колхозным рынкам, они купили пять килограммов отличной вырезки. В винном отделе какого-то гастронома взяли они десять бутылок «Старого монаха» и бутылку белого – мясо замариновать. Когда Генка, подвезя Сергея к дому, протянул ему руку для прощания, Сергей, будто невзначай, спросил:
-Ну, и как, ты что-нибудь придумал?
-Что «придумал?» – удивился Генка.
-Ты обещал «придумать» мне девушку – напомнил Сергей.
-А, ты про это, - протянул Генка. -Есть у меня одна знакомая на примете, она у нас в Объединении работает. Девушка – высший класс! И безотказная, к тому же.
Зная Генкину страсть к преувеличению, Сергей все, что Генка ему когда-либо рассказывал, делил надвое. Шла речь о рыбалке или охоте, или он расписывал знакомым подробности своей очередной амурной истории – Сергей всегда помнил, что правды в них – ровно половина.
«Ну что ж, поживем – увидим», - подумал Сергей, прощаясь с товарищем.
Утром в субботу они встретились на вокзале. Поздоровавшись с ребятами, Сергей в нерешительности остановился перед тремя незнакомыми девушкам, скромно стоящими особняком. Двоим, на вид, было лет восемнадцать. С виду они показались ему девчонками домашнего разлива, только что получившими от родителей разрешение на час отлучиться из дома. Одетые в шорты и сандалии, они смахивали на студенток-первокурсниц. А вот третья девушка, та была постарше своих спутниц. Веселенький сарафанчик с открытой спиной, короткая стрижка крашенных «под красное дерево» волос, независимый вид – все выдавало в ней знающую себе цену, уверенную в себе женщину.
«Это она», - решил Сергей, и не ошибся. «Студентки», - как мысленно назвал их Сергей, - оказались, действительно, студентками Пединститута, а вот «рыжая», - была Генкиной коллегой.
-Нина, - представилась она и протянула Сергею ладонь.
Сергей осторожно пожал протянутую ему руку. Ладонь была сухая и горячая и, пожимая ее, Сергей вдруг почувствовал, как какая-то неведомая сила подтолкнула его к этой женщине.
«Ну и ну», - мелькнуло у него в голове, - «не женщина, а огонь!»
В вагоне Сергей сидел напротив Нины и, исподволь, рассматривал ее.
Её можно было назвать красивой. На вид Нине было не более двадцати пяти. Было в ней что-то неуловимо-привлекательное: встречая таких женщин, мужчины забывают о своих женах и, впав в состояние легкого умопомрачения, подолгу смотрят вслед. Бледное лицо с отрешенным взглядом серых глаз, было задумчивым и грустным. Сидя у окна, Нина рассеянным взглядом провожала пробегающий мимо пригородный пейзаж, и Сергею, внезапно, захотелось с ней поговорить. Поменявшись с кем-то местами, он пересел поближе.
-Скучаем? - задал он для начала нейтральный вопрос.
-Грустим, - в тон ему ответила Нина.
Разговор не клеился и, было видно по всему, что Нина не в настроении. Но, понемногу разговорившись, сами того не замечая, вскоре перешли на «ты». Нина, в начале неохотно, а потом, словно проникшись доверием к Сергею, стала рассказывать о себе.
Раньше она жила в Краснодаре. Когда исполнилось восемнадцать, она, польщенная вниманием знаменитого игрока из футбольного клубу «Терек», вышла за него замуж. Муж все время пропадал то на сборах, то на играх. Чтобы жена не «загуляла» в его отсутствие, он решил вопрос просто: отвез Нину к своей маме, и приказал присматривать. Чуть погодя, Нина завела разговоры о том, что неплохо бы было им завести ребеночка. Но, когда молодая жена забеременела, футболист страшно расстроился: «Молодые мы ещё, не нажились в своё удовольствие, не создали материальной базы. Нам ещё рано детей заводить», - уговаривал он Нину.
Уговаривал, уговаривал, да и уговорил! Пришлось Нине сделать аборт. После этого отношения сошли «на нет»: спортсмен охладел к Нине – она стала чувствовать себя чужой в этой патриархальной семье.
Они прожила еще год и, однажды, когда муж был на очередных сборах, Нина вышла из дома и уехала к старшей сестре. Правда, у сестры пробыла она недолго – через неделю приехал муж, и стал требовать немедленного возвращения.
-Ты меня опозорила! – кричал он, - вся семья теперь презирает меня! Ты нанесла мне оскорбление своим уходом! Если не вернёшься, я тебя силой увезу!
К тому времени, Нина уже решила, что обратного пути нет. Улучив момент, она, в чём была, сбежала на вокзал. У неё было с собой немного денег, которых ей хватило на билет.

…Этот поезд шёл на Украину. В переполненном плацкартном вагоне на неё обратила внимание случайная попутчица – поделилась едой и ценный совет дала:
-Поезжай, девочка, в Анск – там у меня брат живёт, на шахте проходчиком работает. Пишет, что хорошо зарабатывает, и вообще, – город промышленный, везде объявления висят: «требуются, требуются!»
Так, по стечению обстоятельств, Нина оказалась в наших шахтёрских краях. Город ей сначала не понравился: кругом степи и терриконы, летом жара, зимой дожди и слякоть. Но, работу, и впрямь, она нашла довольно быстро. Помогло то обстоятельство, что ещё в школе, она с отличием окончила курсы машинописи. Объявление в газете она отыскала сразу – требовались машинистки в бюро. Короткое собеседование, и вот, она уже принята на должность машинистки с окладом восемьдесят рублей. И общежитие дали – за три рубля в месяц. Ездить, правда, далековато – через весь город, но и за это «спасибо» надо было сказать. В общем, повезло. И началась у неё новая жизнь.
Через какое-то время Нина развелась со своим бывшим и, почти сразу, стала встречаться с мастером по наладке городских автоматов по продаже газированной воды. Познакомились на общей кухне общежития – оказалось, что он её сосед. Парень был «завидным женихом», но обзаводиться семьёй не спешил. Он был при деньгах, а, кроме того, всегда мог угоститься дешёвым вином из уличного автомата – наладка техники допускала это в любое время суток. Он и Нину стал угощать таким же образом, и ей это понравилось – «на шару и дёготь сладкий!»
Встречались они почти полгода, потом решили пожениться. Осталось только съездить к его родителям, познакомиться. Родители жениха жили в глухой российской глубинке, куда поездом надо было добираться почти сутки. Съездить решили в ближайшие выходные, даже билеты заранее купили. И, в мечтах, Нина уже видела их уютное семейное гнездышко, да случилось то, что и должно было случиться «по закону подлости» - жених не пришел к поезду. Даже из общежития съехал.
Проплакав неделю, Нина решила начать новую жизнь и, как раз, в это самое время, на горизонте появился Генка со своим предложением съездить на природу. Нина, истосковавшаяся по компаниям, охотно приняла его приглашение. Так она оказалась в этой электричке.
…Через час компания с гомоном высадилась на глухом лесном полустанке. Растянувшись цепочкой, молодые люди шли по тропинке, петлявшей по лиственному лесу. Воздух был еще свеж, щебетали птицы, и лучи солнца, пробиваясь сквозь густую, июньскую зелень, резали лес наискосок светлыми, чуть размытыми полосами. Нина шла впереди Сергея, и он не сводил с нее глаз. Мерно покачивающиеся, полные бедра и тонкая талия, обтянутые тонким ситцем сарафана, стройные ноги с почти детской, нежной стопой; белая, еще не загоревшая спина в широком вырезе сарафана – все это сводило Сергея с ума. Вскоре вышли к реке, и компания расположилась на небольшой полянке. Трава, еще не успевшая выгореть, была почти метровой высоты. Чахлые заросли ивы, росшей у воды, давали скудную тень, но ребятам было уже не до выбора – все устали и хотели есть.
Быстро расстелили захваченные из дома покрывала, и девчонки, переодевшись в купальники, устроились загорать. Тем временем Сергей с Генкой собрали мангал и разожгли угли. Генка достал из рюкзака ведерную кастрюлю маринованного мяса и начал нанизывать его на шампуры. Позагорав, все, кто не был занят приготовлением обеда, побежали к реке – купаться. Сергей, взглянув на занятого хозяйством Генку, решил остаться. Когда все ушли, он спросил:
-Ты спал с ней?
-Ну, спал, - вяло отозвался Генка. -Знойная баба, должен тебе сказать! Считай, что тебе повезло.
Сергею очень захотелось тут же, «не отходя от кассы», пересчитать Генке зубы, но, сдержавшись, он только процедил:
-Ладно. Поживем – увидим.
…Шашлыки удались на славу. Сочное, нежное мясо, буквально таяло на языке. Все было съедено и выпито моментально.
После завтрака, разморенная вином и едой, свежим воздухом и солнцем, компания переместилась поближе к воде.
Посреди полянки, в высоких травяных джунглях, остались двое: Сергей и Нина. Она лежала на спине, и солнце ласкало ее руки, сложенные под головой. Небольшая серая тучка, одиноко бредшая по небу, вдруг закрыла солнце и, на несколько минут, стало свежо. Нежная кожа Нины покрылась «гусиной кожей»: она моментально замерзла. Не имея сил сдержаться, Сергей губами прикоснулся к ее руке - чуть выше локтевого сгиба.
Нина, открыв глаза, внимательно посмотрела на него. Сергей, чуть дыша и чувствуя, как от волнения бешено колотится сердце, еще раз поцеловал руку, - уже у плеча. Нина пахла травами и свежестью речной воды. Ее руки, вначале заброшенные под голову, теперь обнимали Сергея, поглаживая напрягшиеся мышцы спины. Приоткрытые губы манили к себе, и Сергей впился в них долгим, сладким поцелуем.
Он мог ожидать всего, даже пощёчины, но то, что случилось потом, превзошло самые смелые его фантазии: Нина ответила столь страстно, что Сергей даже перепугался такого откровенного ответа. Не переставая ее ласкать, он потянул вверх чашечки лифчика. Его взгляду открылась большая, крепкая грудь с темно-коричневыми окружностями вокруг розовых ягод возбужденных сосков. Сергей взял губами одну из этих ягод, и Нина застонала, подалась к нему:
-Еще! Еще!
Сергей чувствовал, как легко отзывается ждущее, тоскующее по мужчине тело. Тогда Сергей приподнял Нину за бедра и снял последний, мешающий им обоим кусочек ткани.
…Сколько длилось их безумие? Насыщаясь, даря себя без остатка, доверяя друг другу свои тела и свою, такую мимолетную, такую нечаянную любовь, они забыли тогда обо всем: время остановилось и потекло вспять…
Потом, обессиленные, они ещё долго лежали обнявшись, и только примятая трава продолжала напоминать им о случившемся. Незаметно для себя они уснули...
Тем временем, день уже катился к вечеру, и тучки, вначале одиноко бежавшие по небу, теперь собрались вместе и потемнели. Подул прохладный ветер, предвестник скорого дождя. Все стали собираться домой. Проснувшись, встали со своего ложа и Сергей с Ниной. Вскоре компания тронулась в обратный путь. Им повезло: как только они подошли к платформе, показалась электричка, идущая в сторону города. Первые крупные капли дождя упали на плиты перрона в тот момент, когда за ними закрылась дверь вагона.

…Он позвонил Нине на следующий день, на работу, и они договорились, что Сергей встретит ее. За несколько минут до конца рабочего дня, из кабинета начальника отдела выглянула копировщица Дуся и позвала Сергея к телефону.
-Миленький, это я, - услышал Сергей голос Нины, - извини, что так получилось, но меня посылают в Обком, там у них какая-то срочная работа, так что давай, встретимся позже, часов в семь вечера.
И они условились, что Сергей будет ждать Нину в это время у почты, напротив Обкома.
Времени до встречи было еще два часа и Сергей, побродив по улицам, зашел в кафе. Заказав чашку кофе, он присел за свободный столик.
…Время тянулось томительно долго. Уже и кофе был допит, и съедены взятые им «фирменные» пирожки, которыми славилось это заведение, а до семи оставалось ещё уйма времени. За соседним столиком сидела молодая женщина с двумя мальчишками, примерно пяти-шестилетками. Мальчишки ели заварные пирожные – перепачканные кремом, они выглядели комично. Мальчишки хулиганили: показывали друг дружке язык и под столом пинались ногами. Сергей состроил строгое лицо и погрозил им пальцем. Братья, на секунду прервав забаву, с недоумением уставились на незнакомого дядю. Мама, заметив жест Сергея, улыбнулась. Наконец, стрелки часов приблизились к цифре «семь». Сергей вышел из кафе и встал у почты – как раз напротив помпезного здания Обкома. Построенное в начале пятидесятых, здание, по замыслу идеологов социализма, должно было внушать «простому народу» чувство глубоко уважения, страха перед всесильностью небожителей, в нём заседавших, и вселять уверенность в завтрашнем дне страны. Подъездов было три, и Сергей загадал: если Нина появится из дверей левого крыла, то у них все будет хорошо.
…В семь пятнадцать Нина вышла из дверей центрального входа. Увидев ждущего ее Сергея, она бросилась к нему на шею, поцеловала и спросила, заглядывая в глаза:
-Соскучился, мой миленький? Ничего, я тебя сегодня развлеку! Сейчас мы поедем ко мне, а потом пойдем с тобой в одно местечко… Пока старый трамвай, тарахтя на стрелках и кренясь на поворотах, тащился через весь город в сторону городской окраины, рот у Нины не закрывался ни на минуту. Вскоре Сергей уже знал имена коллег Нины по работе в машинописном бюро, чем болеет теща начальника, и так далее, и тому подобное. Когда Сергей спросил, чем она занималась в Обкоме Партии, лицо Нины моментально изменилось – стало чужим.
-Да так… Ничего интересного. Графики печатала.
Потом они ехали молча и, только в конце поездки Нина бросила:
-На следующей остановке нам сходить.
Потом они ещё немного попетляли по окраинным задворкам, и вскоре вышли к пятиэтажке её общежития.
-Подожди меня, я быстро.
-Ты, наверное, голодная, - забеспокоился Сергей.
-Я в обкомовском буфете поела, ты не волнуйся, - ответила Нина, и ее взгляд опять стал добрым и теплым. Чмокнув Сергея в щеку, она побежала вверх, по ступенькам крыльца, оставив его дожидаться.
Вскоре Нина вернулась, держа в руках большую пляжную сумку.
-Пойдём, миленький, - Нина потянула Сергея за собой.
Они взялись за руки и пошли по тротуару, тянувшегося вдоль забора больничного сада.
Солнце уже садилось; небо было бездонно-синим, a облака, розовые от заходящего солнца, уже темнели. Становилось прохладно, и Сергей обнял Нину, пытаясь её согреть.
Забор внезапно закончился. Дальше, на добрую сотню метров, тянулся пустырь, заросший пожухлой травой.
-Ну, вот, мы пришли, - сказала Нина, - здесь и устроимся, - и она махнула рукой туда, где темнела развалюха какой-то больничной постройки. Кусты отцветшей сирени, сгнившая скамейка, сгущающиеся сумерки, - все было так необычно и загадочно, что Сергей остановился и вопросительно посмотрел на Нину.
-Здесь наш «палкодром».
-Что? - не понял Сергей.
-Пал-ко-дром, - по слогам повторила Нина. -Что тут не понятного? -Ну, нет у людей другого места, где можно заниматься любовью, вот они сюда и ходят.
Все стало понятно: обещание Нины развлечь, похоже, было вполне реальным. Найдя укромное местечко, Нина достала тонкое «солдатское» одеяло с синим штампом «Гортранс». Аккуратно его расстелив, она поманила Сергея…

…Так, как с Ниной, у Сергея еще ни с кем никогда не было. В его жизни, время от времени, появлялись и исчезали разные женщины. Некоторых он помнил, изредка им звонил и, тогда они встречались, даря друг другу одну-две ночи любви. Другие приходили и уходили из его жизни, не оставив ни телефонного номера, ни желания встретиться снова.
С Ниной у него все было иначе, и Сергей влюбился. Впервые и по-настоящему. Пока длилось лето, они встречались почти ежедневно, а на воскресные дни Сергей брал путевки в профкоме института, и они уезжали на институтскую базу отдыха – «в домики».
Река, текущая под обрывом, поляна у подножия меловой горы, поросшая старыми липами; белые скалы известняка, безлюдье, дым рыбацких костров по ночам – все это создавало иллюзию счастья, покоя и временного уюта.
Ночи без сна, туман над рекой, купание голышом в теплой, как парное молоко, воде, и снова – любовь, любовь, любовь…
Нина была ненасытным партнером, готовым к любви всегда и везде, - будь то укромный уголок городского парка, узкий подоконник в темном провале чужого подъезда, или садовая скамейка на безлюдном, ночном городском бульваре. Сергей, тем летом, был счастлив призрачным, дрожащим от малейшего прикосновения счастьем, которым изредка бывают счастливы испытавшие боль и горечь прежних потерь, когда вновь обретают любовь и надежду. Любя её, он был готов сделать для Нины все: с восторгом выполнял любое желание. Расставаясь, он не мог дождаться следующей встречи. Только одно не давало Сергею покоя. Сердцем он чувствовал, что с Ниной что-то происходит и, мучительно переживал, когда видел, как порой бывает изменчиво её настроение. Порой Нина искрилась от счастья, лаская и целую своего возлюбленного; то, вдруг, становилась задумчивой и грустной. Она по-прежнему была с ним нежна, но иногда в ее глазах появлялся страх; временами она становилась злой и циничной и, чтобы в ответ не сорваться, Сергей уходил, оставляя Нину одну. Он старался понять, что происходит с ней, но не мог найти причину столь частых перемен в настроении. Он страдал, переживая её боль как свою. Боясь потерять Нину или обидеть невольным укором, он во всем винил лишь себя. И еще одно не давало Сергею покоя – ее постоянные сверхурочные работы. Когда он, однажды, попытался заговорить об этом, она резко его оборвала, сказав, что это – часть её работы. Что его не должно беспокоить то, как она зарабатывает на жизнь. Видя это, Сергей вскоре перестал говорить с ней об этом, справедливо рассудив, что у женщин временами «такое бывает».

…Между тем, закончилось лето, и началась обычная в этих местах, затяжная, дождливая осень. В один из дней октября, директор пригласил Сергея к себе в кабинет и, для порядка поинтересовавшись, как идут дела, внезапно предложил съездить в командировку. Тогда в самом разгаре было строительство Северной Магнитки. Со всего Союза туда стекались ИТРовцы, командированные для оказания технической помощи прямо на стройплощадках. Это была престижная работа, о которой все потом писали в своих резюме. Конечно, Сергею польстило предложение директора института, только одно было плохо – нужно было на месяц оставить Нину одну. Несмотря на переживания, Сергей согласился. К удивлению, Нина встретила новость спокойно:
-Надо, так надо. -Поезжай, миленький, а я буду тебе письма писать.
…В Череповце Сергею выделили участок работ на строительстве Кислородно-конвекторного цеха в стометровой башне из стали и бетона. Там, на двадцать втором этаже, находилось его рабочее место. Если говорить военным языком, то он был «представителем Генерально Штаба». В общежитие, куда поселили командировочных, Сергей возвращался поздно вечером – вымотанный до предела. Несмотря на это, он старался не забывать обещанное: писал Нине длинные письма, наполненные словами любви, заботы и тоски. К несчастью, за пару дней до запланированного возвращения, пришла телеграмма из института: командировку продлили ещё на две недели. И ещё одно обстоятельство не давало Сергею покоя:
Нина пропала – за месяц он не получил ни одного письма! Тогда он позвонил ей на работу. Человек, снявший трубку в далёком шахтёрском городе, сообщил странную новость: Нина взяла отпуск.

Вернувшись из командировки, Сергей, в тот же день бросился ее разыскивать. В общежитии сказали: «Нина здесь больше не живет»; в здание Шахтостроительного Объединения, где она работала, Сергея пропускать не хотели. Пришлось оформить пропуск, соврав, что идёт к невесте. Машбюро Сергей нашёл быстро, но и там выяснить что-то оказалось непросто: начальник бюро что-то мямлил о «семейных обстоятельствах», потом вдруг сообщил, что Нина «вообще-то, здесь больше не работает».
Но, была ещё одна зацепка, которой воспользовался Сергей: Генка, который всегда был «в курсе» происходящего. Правда, Сергей в последнее время избегал встреч с другом. Помня, как расписывал Генка Нинкины достоинства в памятный день их первой встречи, Сергей не хотел с ним встречаться. Но, выхода не было и, презирая себя за слабость, Сергей набрал Генкин номер.
Тот снял трубку сразу, как только прозвучал первый сигнал вызова, и согласился встретиться.
Сергей в назначенное время пришел в их давнишнее место встреч – кафе на углу Советского проспекта. Из дальнего угла ему махнул рукой Генка, приглашая присесть. Столик был уже сервирован и масляно сиял пузатенький графинчик с коньяком.
-Есть будешь? - протягивая Сергею руку для приветствия, спросил Генка.
-Спасибо, нет аппетита, - ответил Сергей.
-Ничего, мы сейчас с тобой коньячка выпьем, тогда и аппетит появится, - хохотнул Генка, плеща янтарной струйкой в стоящие перед ним бокалы.
-Я Нину найти не могу. -Диспетчеры в вашей шараге всегда «в курсах», поэтому давай, рассказывай, что случилось.
Выпили, и Генка, чувствуя нетерпение Сергея, начал свой рассказ.
Оказалось, что Нина, внезапно для всех, получила ордер на квартиру. Всех поразило то, с какой легкостью, всего через год работы, досталась ей квартира, да еще в самом центре – в номенклатурной «сталинке». В городе, где жилье распределяли по «указаниям свыше», где в огромных очередях десятилетиями стояла половина населения, этот факт вызвал массу кривотолков. Сотрудники несколько дней посудачили, да потом и перестали – мало ли, что бывает. Но потом произошел скандал. Он случился в стенах директорского кабинета, но слух о нем тут же разошелся по этажам и отделам. Дело было в том, что Генеральному позвонили «из самого Обкома», из очень высокого партийного кабинета и, тоном, не вызывающим возражений, приказали уволить Нину. Когда директор, опешивший от неожиданности, спросил: «За что?», начальствующий баритон коротко бросил в трубку – «За ****ство»! Вызванная «на ковер», Нина уже через пять минут выскочила из кабинета и, тут же в приемной, села писать заявление «по собственному желанию».
Когда Генка смолк, Сергей налил себе полный бокал и, одним махом, опрокинул его в себя.
-Где она теперь живет? – спросил он.
-Дом-то я знаю, приходилось бывать, а вот квартиру… - протянул Генка.
-Хочешь с ней встретиться? - вдруг спросил он. -Ой, друг, не советую, погубит тебя Нинка.
Сергей опустил голову и исподлобья посмотрел на Генку. Тот, поняв, что сказал лишнее, замахал руками:
-Да ладно, ладно, не кипятись. -В конце концов, сами разберетесь.
Потом, словно стараясь побыстрее избавиться от Сергея, сказал:
-Если хочешь, я тебя к ней сейчас отвезу.
Сергей встал, достал из кармана десятку и, бросив на стол, пошел к выходу из кафе.
Уже выйдя в промозглый декабрьский сумрак, он услышал топот ног бегущего за ним Генки. Застегивая на ходу куртку, тот догнал Сергея и, жарко дыша ему в ухо, зашептал:
-Не будь дураком, Серый, мы же с тобой, как братья. За одной партой в школе сидели; считай, всё детство вместе, никогда еще не ссорились. Брось ты ее, она же стерва! Ее в Обкоме по кабинетам таскали, на столах трахали, друг другу передавали, как уличную проститутку!
Сергей поднял на Генку полные слез глаза и, срывающимся голосом попросил:
-Отвези к ней.
Генка отпрянул, а потом пошел к машине.
Уже через пять минут машина остановилась у пятиэтажки с помпезной лепниной по карнизу.
-Вот он, этот дом. -Квартиру сам найдешь, - сказал, прощаясь Генка.
Во дворе дома, шедшая навстречу женщина, показала подъезд, куда две недели назад въехала новая соседка и, назвав номер нужной квартиры, посеменила дальше.
Поднявшись на пятый этаж, Сергей в нерешительности остановился перед дверью, за которой теперь жила Нина.
«Что ждет меня здесь?» – спрашивал он себя, а сердце билось от волнения так, будто вот-вот выскочит из груди. Наконец, он поднял руку и нажал кнопку звонка. После долгой паузы, когда Сергей уже решил, что ему не откроют, дверь внезапно распахнулась, и в темном проеме показалась женщина, в которой Сергей с трудом узнал Нину. Босая, с растрепанными, волосами, опухшая, в несвежем стеганом халатике, перед ним стояла его любовь. Придерживаясь рукой за дверной косяк, женщина другой рукой сжимала почти пустую бутылку дешёвого пойла. Отстранив Нинку, Сергей прошел в квартиру.
Следом, пошатываясь, зашла и она. Не в силах удержаться на непослушных ногах, Нинка тяжело опустилась на стул.
…Обычная малосемейка, скудно обставленная мебелью. Сергей обвёл взглядом комнату, задержав взгляд на книжной полке с двумя потрёпанными книжками. Стол, сервант, раскрытая тахта со смятой простынёй, дешёвый телевизор на тумбочке – вот и всё убранство этой комнатки.
-Ну, здравствуй, подружка, - тихо сказал Сергей, - не ожидала?
Нинка мотнула головой, что могло означать и «да», и «нет».
Видя, что в таком состоянии общение с Нинкой бесполезно, Сергей решил её «реанимировать»: сгрёб в охапку мычавшую что-то Нинку и потащил её в ванную. Струя холодной воды привела Нинку в чувство – она замахала рукам, протестуя, и попыталась вырваться из рук Сергея. В какой-то момент халат соскользнул с плеч Нинки и Генка в ужасе отшатнулся: на внутренней части её бёдер красовались огромные синяки.
Уже поняв, что произошло, он уставился на эти багрово-синие пятна. Нинка залилась краской и попыталась прикрыться полотенцем. В полной растерянности Сергей вышел из ванной. Следом в комнату вошла Нинка и, подойдя сзади, молча обняла его за плечи.
-Я ведь любил тебя – прошептал Сергей.
Нинка, тяжело вздохнув, опустилась на стул. Ее лицо, мертвенно-бледное, с синими кругами в подглазьях, стало вдруг спокойным и безразличным.

Даже много лет спустя Сергей слово в слово помнил её рассказ:
…всё началось тогда, когда начальник машбюро вызвал Нинку к себе и объявил, что посылает её «на усиление» в Обком Партии: накануне Пленума не хватает машинисток. В первый день она печатала что-то статистическое, не требующее высокой. Потом задания были посложнее, но не это волновало Нинку: она вдруг почувствовала нарастающий интерес со стороны мужского пола. Обкомовские заходили в машбюро будто бы делу, а потом старались задержаться подольше и откровенно её разглядывали. Вскоре ситуация прояснилась окончательно: в один из дней её пригласили «на собеседование» к «очень высокому должностному лицу». После ожидания в приёмной, Нинку пригласили в кабинет. Войдя, Нинка оказалась в просторной комнате, где, кроме длинного стола и двух десятков стульев, не было никакой другой мебели, только на одной из стен висел большой портрет Генерального секретаря. В комнате никого не было, и Нинка, не зная, как себя вести, присела на краешек стула – поближе к выходу. Вдруг, в стене открылась незаметная до тех пор дверь. В проёме показался седоватый, крепкий еще мужчина. Войдя, он жестом пригласил Нинку в комнату, из которой только что вышел. Комната своим убранством напоминала гостиничный номер – по-видимому, это была комната отдыха.
Пригласив Нинку присесть, «Седой» (как окрестила его Нинка), устроился в кресле рядом с небольшим столиком, сервированным на две персоны. Всё происходило в полной тишине, Нинка помнила это точно. Первую фразу хозяин кабинета проронил, лишь наполнив бокалы вином.
-Ты (он сразу перешёл на «ты»), наверняка удивлена тем, что приглашена ко мне на беседу. Буду откровенным: помощники собрали о тебе всю информацию – где живешь, откуда приехала, кем работаешь. Ты ведь должна понимать, что сюда кого попало не приводят. Скажу так: ты мне подходишь. К сожалению, я вынужден знакомиться с красивыми женщинами так, а не иначе – на ухаживания и встречи в гостиницах у меня времени нет. Я женат, но уже много лет у каждого своя жизнь. Принуждать тебя я не хочу, но должен признаться: я человек не жадный, и наша связь, если она состоится, будет для тебя полезной. Ты ведь наверняка хочешь получить хорошую работу, квартиру… В общем, ты подумай. А сегодня – давай просто поговорим, попробуем доверить друг другу сокровенные мысли.
…Нинка сидела и не верила своим ушам. Всё произошедшее не вписывалось в рамки её представлений о жизни. Конечно, она мечтала о чём-то «таком»: могущественный покровитель, обеспеченная жизнь, поездки к морю… Но, одно дело – мечтать, а другое – неожиданно получить приглашение въехать «туда» на белом коне. Её мозги сейчас работали со скоростью ЭВМ: моментально всё взвесив, она, не задумываясь решила согласиться. Но, будучи женщиной лукавой и кокетливой, она не стала сразу раскрывать свои карты. Притворившись простушкой, она завела обычную в таких случаях шарманку: «неустроенная личная жизнь, нудная работа, грязное общежитие».
Хозяин кабинета молча выслушал Нинку, а потом сказал:
-Все поправимо. -Если ты, девочка, поймешь меня правильно, то скоро у тебя будет всё, о чём мечтаешь.
Захмелев от выпитого, Нинка почувствовала себя в своей тарелке, а Седой показался ей не таким уже и старым. Даже симпатичным он ей показался в тот, первый день их знакомства.
Так началась их связь. Нинке нравились его незамысловатые ухаживания, маленькие подарочки, на которые Седой был щедр. Ей льстило, что такой могущественный человек, обладающий огромной властью, выбрал в любовницы её, а не другую.
А в тот, в их первый день, всё произошло буднично, будто по заведенному ритуалу: незаметно для себя самой она оказалась на коленях у этого мужчины, а потом, поощряя его к действию, сама сняла ставшее ненужным платье.
…Уже темнело, когда Нинка проснулась. В комнате висел мягкий полумрак, кожа диванной обивки приятно холодила разгорячённое тело. Она была одна, и лишь разбросанная одежда напоминала о том, что произошло. Потянувшись всем телом, Нинка улыбнулась, вспоминая подробности этого приключения. У неё и раньше случалось такое: нежданно-негаданно возникали в её жизни мужчины, которых хотела она, или те, кто её настойчиво добивались. Переспав с очередным партнёром, она тут же забывала об этом, считая излишним напоминать себе о случившемся.
Чувствуя лёгкое головокружение от выпитого вина, она неодобрительно покачала головой и, опустившись на колени, стала подбирать разбросанную одежду. Одевшись, она протянула руку к сумочке, ждавшей свою хозяйку на краю стола. Там что-то белело – это была записка, написанная крупным, торопливым почерком: «Домой тебя отвезут. Завтра, в это же время».
Причесавшись, Нинка подмазала помадой искусанные губы и, застегнув пуговички помятой блузки, вышла в приемную, где ее уже ждал водитель Седого.

Так началась ее вторая жизнь. Теперь её почти каждый день вызывали «помогать» в Обком, а потом, наскоро приведя себя в порядок, она бежала на свидание со своим наладчиком автоматов. Потом у нее появился Сергей, и Нинка, уже скорее по привычке, да еще надеясь на то, что высокий покровитель выполнит свои обещания, продолжала к нему ходить, называя этот ритуал «сбором подписек».
Когда Сергей уехал в Череповец, Нинка решила, что пришла пора напомнить влиятельному любовнику о его обещании – уж очень ей надоело мыкаться в клоповнике общежития. Да и мысль была у Нинки подспудная: «Будет своя квартира – выйду замуж за Сережку, ведь любит же»!
После очередной встречи, когда любовник, напевая какой-то мотивчик, влезал в трусы, Нинка, набравшись смелости, напомнила ему об обещанном.
Недовольно поморщившись, Седой спросил, все ли она хорошо обдумала. Терять Нинке было нечего, и она выпалила:
-Да!
На следующий день ей позвонили из Жилуправления и попросили прийти за ордером. Так она получила эту квартиру. То, что случилось потом, можно бы было назвать страшным сном, если бы это не произошло на самом деле.
Через день после получения ордера, когда она возвращалась в общагу – готовить вещи к переезду, - рядом притормозила черная «Волга» с обкомовскими номерами. Вышедший из нее мужчина предложил поехать на дачу Седого:
-Иван Васильевич занят, он приедет позже. -Но он пожелал лично поздравить Вас с получением квартиры.
Нинка села в машину, решив, что «это» будет в последний раз. Так оно и оказалось, только произошло все совсем не так, как она себе представляла. Привезя Нинку на дачу, «референт» предложил ей освежиться, мол: «День был жаркий, и Вы, наверняка, не откажетесь от освежающего душа. Тем временем в гостиной накроют стол к приезду хозяина».
Нинка, уже привыкшая беспрекословно подчиняться «хозяину», послушно скинула с себя одежду и стала под душ.
…Как вошли те четверо, она не слышала из-за шума льющейся воды. Бесцеремонно вытащив Нинку из душевой кабинки, они тут же разложили ее на жестком диванчике и стали по очереди насиловать.
Уже под вечер – обессиленную, с порванными гениталиями и кровоточащим задним проходом, Нинку бросили на ближайшей остановке трамвая.
Взяв больничный и отлежавшись, Нинка через неделю появилась на работе, но тут ее ждал сюрприз – увольнение.

…Когда Нинка закончила, наступила гробовая тишина. Сергей сидел молча, не в силах сказать ни слова. Затем он сполз со стула и, опустившись на колени, прошептал срывающимся голосом:
-Прости...
Ночью Сергей почувствовал себя плохо, и мать вызвала неотложку. Срочная госпитализация спасла ему жизнь: врачи диагностировали обширный инфаркт. Провалявшись месяц в больнице – сначала в реанимации, а затем в кардиологии, - он вернулся на работу. И в тот же день написал заявление об уходе «по собственному желанию». А через три дня после увольнения он навсегда уехал из этого города.

…Прошло пятнадцать лет. Сергей, теперь уже выбившийся в люди, успешный предприниматель, приехал по делам предприятия в город своей молодости. Прямо с самолета, забросив вещи в гостиницу, он отправился по делам бизнеса. Вечером, уставший и голодный, он приплелся в гостиничный номер. Приняв душ и переодевшись в свежее белье и рубашку, он спустился в ресторан, где плотно поужинал.
Вернувшись в номер, включил телевизор: по трем каналам местного телевидения показывали мыльные оперы и, чертыхнувшись, Сергей выдернул шнур питания из розетки. Родни в городе к тому времени у Сергея не осталось, звонить Генке не хотелось, так что вечер пропадал зря. Тогда Сергей решил почитать. Он знал, что командировочные иногда оставляют после себя в номерах журналы или газеты, потому поискал в тумбочке, на которой стоял телевизор. Так и было: в ящике лежала толстая книга. К несчастью, это был всего лишь городской телефонный справочник десятилетней давности. Мысль, тут же пришедшая в голову, обожгла Сергея и он, взволнованный, дрожащими пальцами стал листать страницы.
Вот оно! Всё совпало – фамилия, адрес. И номер телефона – вот он! Волнуясь, и ни на что не надеясь, Сергей набрал номер. После нескольких гудков на другом конце провода кто-то снял трубку:
-Да?
Это был её голос!
Нервный спазм сдавил горло, не дав возможности что-то сказать. Наконец, пересилив себя, Сергей произнёс:
-Здравствуй. Это я.
Трубка ответила молчанием, потом послышался звон разбившегося стекла. И, через секунду, срывающийся голос Нины:
-Миленький, ты?! Этого не может быть! Откуда ты звонишь?!
-Я здесь, в гостинице… Приехал на день, и вот, случайно нашёл номер твоего телефона. Как ты живешь? - срывающимся голосом произнес Сергей.
-Серёженька, приезжай, если еще не забыл, где я живу! Только возьми что-то с собой, а то у меня пустой холодильник после выходных.
Вывернув содержимое дорожной сумки на кровать, Сергей бросился в гостиничный буфет. Забив до отказа сумку бутербродами, уложив в неё ещё горячую курицу-гриль, упакованную в фольгу, прихватив бутылку коньяка, он выбежал на улицу. Таксисты, при виде бегущего к ним Сергея, оживились, наперебой предлагая свои услуги. Через десять минут он уже стоял перед Нинкиной дверью.
Этого звонка ждали. Сергей ещё не успел убрать руку от кнопки звонка, как дверь распахнулась и Нинка повисла у него на шее. Так они и зашли: Сергей и голосящая Нинка, осыпающая его поцелуями пополам со слезами. Немного успокоившись, Нинка отправилась приводить в порядок заплаканное лицо.
…Все было так же, как и в тот, его первый и последний к ней визит: та же мебель, та же тахта в стенной нише, тот же телевизор на тумбочке. Даже те же самые потрепанные книжки стояли на полке, прижавшись друг к дружке. Только занавески на окнах были другими.
Придя в себя и припудрив заплаканное лицо, Нинка зашла в комнату и села рядом, придвинув стул как можно ближе к Сергею. Протянув руку, она провела ладонью по его щеке:
-Постарел, миленький, - чуть слышно прошептала Нинка.
Сергей, не говоря ни слова, сидел и глядел на Нинку. Она была еще ничего – барышня хоть куда! Все та же короткая стрижка, чуть полноватые губы, еще не увядшая кожа лица. Вот только появились мелкие морщинки под глазами, да талия слегка располнела, а ведь была когда-то «осиной».
-Ну, как ты? - наконец заговорил Сергей, - замужем?
-Не везет мне с мужиками, - ответила Нинка. –Был один, два года жили не расписанными. А потом к молодой ушел, - с горечью в голосе призналась онa.
-Работаешь? - продолжал расспрашивать Сергей.
-Тружусь, -невесело ответила Нинка.
-А как ты, как семья, как дети? - взяла инициативу в свои руки Нинка.
-Да так, не очень. С детьми все в порядке, а вот с женой… Живем, как кошка с собакой. Если бы не дети, то давно бы расстались, - с грустью признался Сергей.
-А куда ты тогда пропал? - вдруг спросила Нинка.
Сергею в своих воспоминаниях пришлось вернуться на много лет назад. Он рассказал, как попал в больницу, как уехал из города, решив, что никогда не сможет ее простить. Когда он дошёл до этого места, Нинка снова заплакала и, прижимая ладони к лицу, бросилась в ванную.
Вернулась уже умытая, без макияжа и, на ходу приводя себя в порядок, сказала, тяжело перед этим вздохнув:
-У меня тогда сильный запой случился. Я пила, не просыхая почти месяц. Деньги, что остались от пяти тысяч, что мама прислала на покупку мебели, все истратила. Меня сестра спасла. Приехала, будто почувствовала, что кончаюсь. Пробовала я новую жизнь начать, на работу устроилась, да, видно, не судьба. Как была ****ью, так ею и осталась, – прошептала Нинка и уставилась в пол, словно пытаясь там найти ответ на все мучающие её вопросы.
Потом она подняла глаза на Сергея:
-Не могу без мужиков, Сереженька! Замуж хотела, да никто не берет, боятся меня мужики, думают – затрахаю! И слухи соседи обо мне распускают не очень хорошие, участкового натравили.
После этого признания в комнате наступила гнетущая тишина, только было слышно, как из крана на кухне капает вода.
-Да, дела, - только и смог сказать Сергей, а про себя подумал: «Хочешь, не хочешь, а придется обращаться к Генке; у него, наверняка, все здесь схвачено».
-Да, -вдруг спохватился он, - я ведь что-то привез, собирай, хозяйка, на стол!
Увидев бутылку коньяка, Нинка оживилась и стала изучать надписи на этикетке.
-Дорогой, наверное, - неуверенно сказала она, будто решая, стоит ли открывать бутылку.
Сергей отвинтил колпачок и плеснул на донышко принесенных с кухни стаканов.
-Ну, миленький, за встречу, - подняла стакан Нинка, и они, сдвинув стаканы, выпили – каждый до дна.
…Принесенное было съедено, на дне бутылки плескалось с полстакана коньяка, когда Сергей засобирался.
-Куда ты, на ночь глядя? - вдруг спросила Нинка.
Она спросила его об этом с такой непринужденной интонацией, что Сергею на минуту показалось, что не было долгих лет разлуки. Что она, любимая жена, не хочет отпустить его из дома – в темень и стужу.
Нинка подошла к Сергею и отняла куртку.
-Не пущу, сегодня ты мой! - сказала она, и так взглянула на Сергея, что у того все перевернулось в душе и сладкая волна ожидания, нахлынув, как много лет назад, омыла всего и закачала в своих объятиях.
-В душ, - скомандовала Нина и, пока он, путаясь в джинсах, прыгал на одной ноге, стягивая их, пошла стелить постель.
Вымывшись, он в растерянности оглянулся, ища глазами чем бы вытереться, и в этот момент, держа в руках большое мохнатое полотенце, вошла Нинка. Остановившись в дверях, она долгим, изучающим взглядом посмотрела на Сергея. Потом, подойдя ближе, ладонью коснулась его груди.
-Дура, какая же я была дура! - неожиданно произнесла она, - иметь такого парня, быть любимой, и всё потерять!
Сергей, переступив через борт ванны, обнял Нину, а потом, подняв на руки, пошел в комнату, оставляя на паркете мокрую цепочку следов.
Когда они уже лежали на софе, и Сергей нетерпеливо ласкал Нинкино горячее тело, она приподнялась на локте и, заглядывая в глаза, спросила:
-Ты правда так сильно любил, что чуть не умер из-за меня?
-Да! – ответил ей Сергей.
Нинка в ответ засмеялась тихим, счастливым смехом и поцеловала Сергея долгим, сладким поцелуем. Подогнув ноги в коленях, она устроилась на нем, как королева на троне, и стала медленно раскачиваться, словно змея перед волшебной дудкой факира.
Все быстрее и быстрее, уже в предчувствии подступающего экстаза, вскрикивая и царапая ему грудь, раскачивалась Нинка и, вместе с ней раскачивалась ночь за окнами маленькой квартиры, одинокой лодочкой плывущей в жестоком житейском море. Перед полуприкрытыми глазами Сергея качались в такт с движениями Нинки её прекрасные, полные груди, и танцевала в ночном небе Луна, и миллионы людей – счастливых, любящих, в этот момент тоже дарили себя друг другу...
Уже крича во весь голос от испытываемого ею наслаждения, Нинка, как Царица ночи, правила этим, последним в их жизни балом, балом пролетевшего мимо счастья.
…Потом они ещё долго лежали без сна – чувствуя друг друга, говоря друг с другом, не произнося при этом вслух ни одного слова. Так, молча, могут говорить лишь те, кто любит, кто живёт для другого, кто готов отдать жизнь за счастье с любимым человеком. Уже под утро, когда побледнело небо над крышами домов, они наконец заснули.

На часах было уже одиннадцать, когда проснулась Нинка. Она ещё немного понежилась в постели, потом встала и, зябко поведя плечами, накинула халатик. Поправив сползшее с Сергея одеяло, пошла в ванную. Смыв остатки сна, Нинка, вдруг вспомнила, что должна позвонить на работу. «Побудем сегодня вместе до отлёта самолёта» - решила она. Тихо, боясь потревожить Сергея, Нинка взяла телефон и, пройдя на кухню, плотно закрыла за собой дверь. Начальник отдела тут же отругал Нинку, сказав, что «надо работать, а не отгулы просить». «Ничего, перетопчешься» - подумала Нинка, а вслух поблагодарила – «за сердечность и доброту».
Поставив на плиту турку, Нинка заварила кофе. Когда тот закипел, разлила его по чашкам, поставила их на поднос и, грациозно изогнувшись и поигрывая бёдрами, отправилась будить Сергея. Дурачась, она провела дымящейся чашкой перед самым носом Сергея, надеясь, что запах кофе его разбудит. Когда это не помогло, Нинка наклонилась и поцеловала его, но и после этого Сергей даже не пошевелился.
«Да что же он так крепко спит», - с досадой подумала Нинка, - «ведь на самолёт опоздает».
Она потянула на себя одеяло, которым был укрыт Сергей, и тут его рука безвольно свесилась с софы. Только сейчас Нинка обратила внимание на то, что с Сергей лежит с каким-то странным, умиротворённым выражением на заострившемся, без единой кровинки лице. Ужасная догадка, родившаяся в её голове, привела Нинку в состояние невменяемости, и она, теряя рассудок, страшно закричала, завыла, как смертельно раненная волчица, получившая пулю в живот.

Часть вторая: Генка

Алисе под утро приснился очень приятный сон. Будто лежит она на маленькой лесной полянке, со всех сторон закрытой высокими елями. В синем небе ласково светит солнышко, тонкими лучиками лаская её тело. Алиса очень ясно видит каждый лучик и, ловя их, играет с ними, по очереди направляя их то на грудь, то на живот, то на крепко зажмуренные веки.
...Алиса тихо стонет и шепчет солнечному лучику:
-Мне хорошо с тобой, я хочу тебя!
Вдруг она замечает, как кто-то выходит из-за дерева и направляется к ней. Мужчина, с удивительно знакомым лицом, протягивает руки, и она, не смея ему отказать, обнимает его, прижимается к мускулистому телу. Алиса пытается вспомнить, где она раньше видела это лицо, но незнакомец подхватывает её на руки, и она с удивлением замечает, что нет уже ни полянки, ни леса, а есть лишь огромная, в пол комнаты кровать, на которую он бережно укладывает её. Вот она уже чувствует его в себе; неимоверное чувство восторга охватывает Алису и, выгнув тело дугой, она испускает такой сладострастный стон, что тут же от этого и просыпается...
Придя в себя, она ощущает под собой смятую и чуть влажную простыню и, чтобы прекратить этот дискомфорт, Алиса сдвигается в сторону, переворачивается на бок и прижимается к лежащему рядом мужчине. Тот что-то бормочет во сне, а потом обнимает её и прижимает к себе. Алиса прижимается к нему всем телом и засыпает, счастливо и удовлетворенно улыбаясь.

На прошлой неделе Генка Сазонов заключил очень выгодную сделку со шведами. Теперь он, «господин Сазонов», будет продавать в своем магазине товары фирмы «Икеа», потому что он один, и более никто, является их эксклюзивным представителем со всеми вытекающими отсюда полномочиями. Чего это ему стоило, знают двое: он сам, да его менеджер по связям Алиса, которая в данный момент, лежа в кровати, тихонько посапывает, досматривая последний сон.
На дворе – конец февраля и, обычная в их краях бесснежная зима выдает «на-гора» такую дрянную погоду, что как ни топи, а в комнатах к утру все равно становится свежо.
Построенный недавно дом Генка оборудовал лучшей техникой, не пожалев на это ни сил, ни денег. Прочитав во вчерашней газете прогноз погоды, он с вечера поставил переключатель котла на 50 градусов, и «Юнкерс», бесшумно работающий в подвале, нагрел дом так, что Алиса, сбросив с себя легкое одеяло, лежит на широкой Генкиной кровати, раскинувшись во всей своей бесстыжей красе.
…Генка никогда не отличался тонким вкусом в выборе женщин. Он любил всех: худых, толстеньких, грудастеньких, плоских, как тарелка, – любых! Он был всеяден, как солдат срочной службы, вернувшийся в отчий дом после двух лет воздержания. Давно уже разведенный, сорокалетний красавец, с рано начавшими седеть, слегка вьющимися волосами, Генка был грозой дам местного бомонда и мечтой девчонок, во множестве толкущихся на разного рода презентациях. Генка легко заводил амурные романы и, также, легко забывал недавних подружек. Они не обижались на него, ведь Генка никогда никому ничего не обещал, зато платил не только первоклассной любовью, но и звонкой монетой, что особенно ценили молоденькие шлюшки с расположенного поблизости Студгородка.
Рано женившись, он быстро потерял интерес к своей половине, оказавшейся красивой, но глупой куклой. Она была хорошей хозяйкой в Генкиной квартире, но в постели была пассивна и, как не старался Генка её расшевелить, ничего из этого не вышло.
Тогда Генка вернулся к своему прежнему образу жизни, объявив жене, что она свободна от своих супружеских обязательств. Вскоре та уехала к маме, оставив Генке на память о себе долго не выветривавшийся запах французской парфюмерии, да ещё хламидиоз, которым наградила на прощанье, переспав перед этим с кем-то из подвернувшихся ухажеров.
Хламидиоз Генке вылечили в городском вендиспансере, а запах духов бывшей жены выветрился из спальни вместе со старой мебелью, отправленной вскоре на свалку. С того времени Генка дал себе слово – прекрасных незнакомок без «средств химзащиты» не трахать, и на пушечный выстрел не подходить к источникам дешевых запахов.
Дела в «Спецтехнология» шли хорошо. Фирма, - сначала захудалый домик на окраине города, а теперь – мощное производственное объединение, была широко известна своими товарами и представительным офисом в центре города. Два цеха на городской окраине и масса снующих по городу автофургонов с броским логотипом на бортах, вызывали зависть у конкурентов.
В Шахтостроительном Объединении, где раньше работал Генка диспетчером, он дослужился до начальника отдела, а когда началась «перестройка–перетасовка», ушел на свободные хлеба.
Сначала это была маленькая фирмочка «купи-продай», а потом один знакомый мудрец с еще более мудрёной, чем он сам, фамилией, дал Генке совет:
-Гена, - сказал мудрец,- скоро закончится пора ловли рыбки в мутной воде, и на плаву останутся лишь самые сильные – те, кто успел накопить денег и создать с их помощью хорошую экономическую базу в отдельно взятом собственном кармане.
Генка внял совету мудрого Соломона Яковлевича, и все свои сбережения вложил в мебельное производство. Начинал Генка с мелочи, с того, что массово клепал в своем подвале тогда дефицитные кресла и диваны.
В самом начале работали у него два народных умельца, затем он довел количество рабочих до ста пятидесяти, а умельцы стали мастерами и его опорой. Сегодня только один «старый цех» давал возможность спокойно жить, не считая копеек, но неугомонная Генкина натура требовала большего и, вот уже серой бетонной громадиной высится на городской окраине новый цех, который с Нового года начал производить элитную мебель – не хуже, а лучше итальянской.
Но случилось так, что с некоторых пор торговлю стали перебивать приехавшие в город шведы. Дав «на лапу» кому положено, они открыли в новом городском микрорайоне свой фирменный магазин, тем самым переманив у Генки существенную часть потенциальной клиентуры. Поразмыслив, Генка нашел выход: он решил уговорить конкурентов уступить ему права на торговлю их товарами, подкрепив это такими аргументами, как знание местного рынка, обещанием минимальной наценки, да еще избавлением от хлопот, связанных с соблюдением запутанного налогового законодательства. Но это был «пряник», а «кнутом» стал Закон, который местное Законодательное Собрание, не без хорошей Генкиной «подмазки», приняло совсем недавно. Веяния времени Генка ловил, как гончий пёс, идущий по следу зайца: в стране, на волне национал-патриотизма, стал модным призыв: «Поддержим нашего производителя!». Генка, как раз, был таким «производителем», потому местная власть благосклонно относилась к его инициативам и на многое, не очень законное, закрывала глаза. Провернуть такое в одиночку он не мог. Но, он и не старался тянуть всё в одиночку: верным помощником и, даже больше, стала новая сотрудница – менеджер по связям с общественностью.
Генка ценил помощницу. Алиска, эта маленькая бестия, была хороша не только в постели. Она обладала практичным складом ума, железной деловой хваткой и умением уговорить даже монаха, давшего обет воздержания.

Генка нашел Алису на одной из каких-то презентаций в начале прошлого года. Скучая, он стоял с бокалом «Мартини» и разглядывал публику, когда мимо прошла худющая девчонка с сумасшедшими глазами, одетая по последней моде в длинную черную юбку и грубые американские ботинки. Таких, как она, на этой презентации было много, но Генка, опытным глазом Казановы успел разглядеть в этой «чебурашке» своего будущего Белого Лебедя.
Пригласив Алису отужинать, Генка тем же вечером проверил, хороша ли она в постели, а когда Алиска показала ему все, на что была способна, Генка, по достоинству оценив её старательность, решил попридержать ценную находку у себя. Алиска пожила у него с неделю, а потом заскучала. В один из вечеров, за ужином, она задала Генке вопрос:
-Ген, а у тебя не найдётся для меня какой-нибудь работёнки?
-Ты подумай, я тебе пригожусь.
И Гена подумал. Уже на следующий день она появилась в «Спецтехнологии». Вскоре оказалось, что Алиса прекрасно говорит на трех европейских языках, пишет кандидатскую диссертацию на какую-то мудреную тему и хорошо разбирается в политике. Специально для нее Генка придумал новую должность «менеджера по связям» и стал платить хорошую зарплату. Алиса против такого поворота в своей юной жизни не возражала и, о чем бы ее не просил Геннадий Семенович, выполняла с большим старанием.
Вот и вчера, поужинав в загородном ресторане, они приехали домой, отпустили домработницу и, как только за ней закрылась дверь, занялись любовью.
…Алиска была на семнадцать лет моложе Генки и в койке вытворяла такое, что даже он, искушенный в этих делах, диву дивился, да радовался. Ненасытная, как все худощавые женщины, она не успокаивалась до тех пор, пока у Генки не оставалось сил даже на то, чтобы сходить перед сном в туалет. Однажды, после такой же бурной ночи, она сказала, глядя на Генку горящими, как у кошки, глазами:
-Ты не думай, Геночка, что я за деньги, которые ты мне платишь, с тобой кувыркаюсь. Нравишься ты мне, да и темпераментом мы друг другу подходим. Так что, если ты мне предложение захочешь когда-нибудь сделать, то я тебе отказом не отвечу. Понял?
Ошарашенный Алискиной прямотой, Генка все понял. Теперь он исправно напоминал ей не забывать о противозачаточных пилюлях.
Алиска, возжелавшая «окольцевать» Генку, советы партнера пропускала мимо ушей. Даже напротив, питая отвращение ко всему резиновому, старалась после каждого «траха» не пролить ни капельки его могучей спермы. К счастью для Генки, Алиска до сих пор еще не «залетела», и Генка, по своей мужской наивности полагавший, что тем самым оставил себе «поле для маневра», да еще надеясь на Бога, старался в постели так, что Алиска потом целыми днями ходила с туманом в глазах и пьяненькой улыбкой на красивых губах.

…Мужики наивны, как дети: Алиска, сначала представлявшая для Генки интерес только как партнерша по сексу, все больше и больше завладевала его сердцем. Такое случается часто, когда встречаются совершенно разные, но внутренне близкие люди.
Родом она была из Сухуми, где когда-то давно, еще до того, как его разбомбили самолеты без опознавательных знаков, жила со своей мамой. Мама Алисы, еврейка по национальности, была с «бабочками в голове» и, однажды утром выйдя из патриархального родительского дома, пошла замуж за гагауза – дитя любви болгарина и турчанки. Мощная наследственность не могла не сказаться на характере и сексуальном потенциале родившегося у них ребенка, которого, начитавшись сказок Льюиса Кэррола, они нарекли Алисой.
Тем временем Алиске исполнилось семнадцать лет. На выпускном вечере, в школе, где училась Алиса, она получила аттестат зрелости, полную свободу действий и лишилась девственности, которая ей мешала воплощать в жизнь собственные принципы. Сделала она это совершенно сознательно в перерыве между двумя турами вальса.
Ложем для брачной ночи послужила груда матов в спортзале школы, а первым в её жизни мужчиной стал некий малознакомый паренек, с которым до этого она даже не здоровалась. Когда все было закончено, Алиса отряхнула платье, поблагодарила паренька за оказанную услугу и отправилась танцевать.
Вот такой была эта Алиса – женственная и, одновременно, решительная барышня, четко знавшая, что хотят от неё мужчины и чего может в этой жизни добиться она сама.
Когда в Абхазии началась война, ее мама, имея статус беженки, уехала в Штаты. Алиса, к тому времени успевшая поступить в Университет и выйти замуж за продавца сосисок, осталась на родине. Время от времени, она получала от мамы поздравительные открытки и посылки с яичным порошком. Через год, наевшись до отвала сосисок и разведясь с мужем, Алиса стала свободным человеком и женщиной без комплексов. К моменту получения университетского диплома, она в полной мере познала нищету студенческой жизни, сменила нескольких любовников, сделала три аборта и почти закончила кандидатскую диссертацию. Встретив своего Принца, она зубами вцепилась в него, мечтая о спокойной, обеспеченной жизни. Она по-своему, по-женски, любила Генку – за надежность, щедрость и другие чисто мужские достоинства, воспоминания о которых приводили её в состояние повышенной половой готовности.
В «Спецтехнологии» об этой связи знали все, Геннадия Семеновича подчиненные не осуждали, а Алисе, как вполне вероятной будущей его жене, выказывали уважение и называли по имени-отчеству: Алиса Бедросовна.

…Проснувшись раньше, Генка решил подшутить: мягкой трубочкой от выпитого вчера коктейля несколько раз провёл по носу спящей Алисы. Алиса поморщилась и слабо махнула рукой, пытаясь стряхнуть что-то, что мешало ей спать, потом повернулась на бочок и опять сладенько засопела, чему-то улыбаясь во сне. Тогда Генка стал действовать более решительно: поцеловал Алиску в щёку, а, когда и это не помогло, слегка куснул мочку её уха и потребовал громким голосом:
-Вставай, соня! -Я хочу кофе!
Алиса открыла глаза, потянулась и, увидев склонившегося над ней Генку, обхватила руками за шею.
-Сначала меня поцелуй, - заявила она тоном, не терпящим возражений.
Когда Генка выполнил ее просьбу, Алиса со смехом повалила его на кровать и, усевшись верхом, принялась рассказывать, какой славный сон приснился ей этим утром.
Генка, внимательно выслушав, без тени юмора поинтересовался – не поселился ли пришелец в тех местах, которые принадлежат лишь ему одному? Алиска замотала головой, но Генка повалил её на спину и с ходу проверил, все ли так на самом деле, как утверждала его подружка.
Алиска, в какой-то момент перехватившая инициативу, не удовлетворилась одним разом и, быстренько приведя Генкиного хулигана в готовность номер один, уселась на него и поскакала таким галопом, что Генка всерьез испугался за его сохранность.
…Через час, уже стоя под душем, Генка услышал далёкий телефонный звонок. Перекрывая шум льющейся воды, он крикнул Алисе, возившейся на кухне:
-Возьми трубку и, если это меня, скажи, что на работе буду не раньше трех.
Через минуту в ванную заглянула Алиса и, протягивая трубку, растерянно сказала:
-Ген, тут какая-то женщина плачет и все время повторяет имя «Сергей».
Недовольно хмыкнув, Генка закрыл кран и взял у Алисы трубку.
-Сазонов, - коротко представился он.
По мере того, как он все больше и больше вникал в смысл того, о чём сквозь рыдания кричала женщина на другом конце провода, Генкино лицо становилось все серьёзней. Наконец, он проговорил:
-Успокойся, Нина, я буду у тебя через полчаса.
Быстро одевшись и сунув в карман плаща наспех приготовленный Алисой бутерброд, Сергей выскочил во двор. Мотор джипа завёлся с пол оборота и, подбежавшей к нему Алисе, он успел сказать:
-Позвони в офис, пусть за тобой кто-нибудь приедет. И будь на связи – сегодня будет трудный день.

Путь из престижного поселка, где теперь возводили особняки местные богачи, до дома, куда он однажды подвозил Сергея, занял у Генки не более двадцати минут. Припарковавшись, Генка в нерешительности потоптался несколько минут во дворе, не зная, куда идти. В этот момент до его ушей донесся громкий старушечий голос:
-Гляди, Ивановна, опять к этой лярве из пятьдесят пятой ухажер приехал!
На скамейке, приютившейся у старой липы, сидели две старушки и с осуждением разглядывали Генку.
-Егоровна, а этот, кажись, из приличных, - нисколько не заботясь о том, что их могут услышать, сказала вторая старуха.
Пройдя мимо, Генка нашел подъезд с нужной ему пятьдесят пятой квартирой. Поднявшись на пятый этаж, он толкнул дверь квартиры, где сейчас лежал мертвым его лучший друг.

…Маленькая прихожая с вешалкой и телефоном на полочке; слева – коридорчик, в конце которого чётко обозначилась кухня с белыми кафельными стенами; справа – две двери: в ванную и туалет. И, самая трудная в жизни дорога длиной в четыре шага: в комнату, где сейчас его ждал тот, с кем он не виделся столько лет.
Генка лежал в позе спокойно уснувшего человека, каким его утром застала Нина и, если бы не мертвенная бледность, да уже заострившиеся черты лица, то могло бы показаться, что он просто крепко спит.
Генка опустился на колени и, положив голову на край кровати, долго стоял в такой позе, не в силах что-либо сказать. Потом он поднялся, вытер глаза, и только сейчас увидел Нину, стоявшую у окна. Вид у нее был ужасный: она уже не плакала – на это не было сил. Клочья разорванного на груди халата, растрепанные волосы, опухшее от слез лицо и пустые, ничего не видящие глаза поразили Генку. Он подошел к Нине и взял ее за руку. Только тогда, подняв глаза, она тихо произнесла:
-Вот, Геночка, как получилось, - умер наш Сереженька…
Генка сделал еще один шаг, и Нина, не в силах себя сдержать, приникла к нему и заплакала – тихо и безутешно.
Генка, не зная, как утешить Нину, обнял ее за плечи, подвел к столу и посадил на стул, на котором вчера вечером, еще живой, сидел Сергей. Потом сходил на кухню и принёс стакан воды.
Стуча по стеклу зубами, Нина сделала несколько глотков.
-Расскажи все по порядку, -попросил Генка.
Нина, постоянно всхлипывая и путаясь, стала вспоминать события вчерашнего вечера: как позвонил, а потом приехал Сергей, как разговаривали, вспоминая прожитое, как потом она оставила его у себя.
-Когда это случилось? – спросил Генка.
-Ближе к утру, - ответила Нина. -Он, как мне кажется, собирался сегодня тебе позвонить…
Тяжело вздохнув, она продолжила:
-Он ведь, тогда, когда со мной та беда случилась, сердце надорвал.
Генка сидел и думал: «Плохая, очень плохая получилась история. У Нинки, судя по разговорам во дворе, и так репутация подмоченная, а после сегодняшнего соседи со света и вовсе сживут».
«Надо что-то придумать», - решил он и направился к телефону, но, по дороге о чём-то вспомнив, остановился:
-Нина, а документы у него с собой были?
Нина неопределенно пожала плечами. Генка, покрутив головой, заметил куртку Сергея, висевшую в прихожей. Порывшись в карманах, он нашел паспорт и заметно успокоился. А потом позвонил Алисе:
-Найди и пришли сюда майора Ивлева, его телефон в моей записной книжке на столе. Адрес я тебе сейчас продиктую…

Ивлев был давним знакомым Генки. Когда-то, будучи совсем молодым, увлекся Генка фотографией, а когда из Советской Группы Войск, расположенной в ГДР, приехал знакомый прапорщик и привез «журналы для мужчин», сделал Генка две пленки слайдовых копий – самому на баб посмотреть, да друзьям показать. Тут кто-то и настучал на неудачливого копииста. Потом случилось то, что и должно было случиться: Генкой заинтересовалось КГБ.
Вскоре, без приглашения, пришел к нему невзрачный молодой человек в сером пиджачке, назвался лейтенантом Ивлевым, и в красках описал, что может ожидать Генку «за распространение порнографии». А, в заключение, заявил:
-Выбирай, Гена, одно из двух: срок за тиражирование порнухи, или согласие сотрудничать с Конторой.
Генка выбрал второе.
Вскоре дали ему задание: завести друзей из числа тех, кто учит иврит, «вычисляя» таким образом граждан, собирающихся «свалить» в Израиль. В силу того, что у Генки в роду евреев никогда не было, а его дружок Боря никуда уезжать не собирался, сорвал он тогда Конторе план по поиску вражеских агентов. «Сексот» не получился, да и времена вскоре изменились: после ГКЧП «контору» прикрыли, а вот старое знакомство пригодилось. Когда всё стало рушиться, бывшие офицеры КГБ, как тараканы, полезли прятаться в щели. Таких щелей было немного, а самая выгодная из них называлась «бизнес». Были, конечно, такие специалисты из бывших конторских, которые открывали охранные или детективные фирмочки, не гнушавшиеся участвовать в кровавых разборках на стороне тех, или иных, бандитских кланов.
В это время пришел к Генке старый знакомец – «товарищ» Ивлев, теперь уже майор, и спросил:
-Гена, к тебе рэкет уже приходил?
Генка ответил, что пока Бог миловал. Тогда Ивлев сказал:
-А ты их, Гена, если они придут, не бойся. Теперь я буду твоей крышей, и будет она у тебя такая крепкая, что проблем не будет вовсе – на любом уровне все вопросы легко порешаем.
С тех пор Ивлев стал Гену «крышевать», а он Ивлеву за это деньги платить, и не малые.
Ивлев приехал через час. Пока они с Генкой шептались на кухне, Нина собрала вещи Сергея. После звонка Ивлева приехала машина скорой помощи. Два дюжих санитара, предварительно убедившись, что в подъезде и во дворе никого нет, положили тело на носилки и снесли их вниз. Когда машина уехала, Генка подошел к Нине:
-Слушай и запоминай: Сергея здесь не было. Позвони на работу, возьми отпуск. И ещё: вот моя визитка. Позвони, когда немного успокоишься, - с этими словами Генка протянул Нине кусочек картона с золотым тиснением – «Спецтехнология».

…Вдруг, день спустя, рухнул задуманный Генкой план. Используя свои знакомства, жена Сергея в далёком столичном городе, каким-то образом пронюхала, при каких обстоятельствах умер Сергей и, в отместку ему, уже мертвому, отказалась забирать тело. Первым об этом узнал Ивлев, он-то и позвонил Генке. Взволнованный, он прилетел на квартиру к Нине. Она, на удивление спокойно, отнеслась к неприятной новости:
-Хорошо, что она так решила. -Я Сереженьку сама похороню.
Генка молча выслушал Нину, поцеловал её руку, и ушел.

За сутки все было сделано: Генка, заплативший ментам, врачам, ЗАГСовским крысам, гробокопателям, музыкантам; не забыв организовать поминки, - сутки мотался по городу, оставив за себя Алису.
Похоронили Сергея в хорошем месте, у центральной аллеи городского кладбища. И памятник Серёге заказали из красивого норвежского гранита.
Когда прошли сороковины, вспомнила Нина о визитке, оставленной Генкой, и позвонила. После обычных вежливых «Как ты?», «чем могу помочь?», договорились встретиться.
-Приходи, поговорим, - предложил Генка.
В назначенный день и час Нина пришла в офис «Спецтехнологии». Секретарь была предупреждена о её визите, потому Нину сразу пропустили в кабинет директора. Генка, поднявшись из-за стола, вышел навстречу и поцеловал Нину в щеку. Секретарь принесла чай и бутерброды, следом в кабинет зашла Алиса. Геннадий взглянул на помощницу, а потом попросил выйти из кабинета:
-Нам с Ниной Николаевной пошептаться надо, -Алисонька, посмотри там, в приемной, чтоб никто нам не мешал.
Алиса, обиженно взглянув на Генку, вышла за дверь.
-Ты на нее внимание не обращай – сказал Генка, - она девушка хорошая, но очень ревнивая.
Поняв все с полуслова, Нина, демонстрируя безразличие, пожала плечами:
-Дело ваше, семейное.
Генка надкусил бутерброд и сделал глоток из чашки.
-Да ты расслабься, чайку попей, - моя секретарша его очень хорошо заваривает.
Нина отпила из чашки – чай, действительно, был очень хорош.
Вернув чашку на стол, Нина вопросительно посмотрела на Генку. Тот, аккуратно смахнув в ладонь крошки со стола, стряхнул их на стоящий рядом поднос. Немного подумав, сказал:
-Я слышал, что ты, до сих пор, машинисткой работаешь. -У меня есть предложение: иди ко мне работать.
...Нина сидела, опустив голову, и думала: «Вот, мне уже сорок, а это, как ни крути – половина жизни. Жизнь не удалась – всё, как на пепелище: ни друзей, ни подруг, - одни головешки. И
работа выматывает все больше и больше...»
Словно угадав ход её мыслей, Генка добавил:
-Я тебя на курсы пошлю, подучишься немного. -Зарплатой тоже не обижу, ведь не чужие мы все-таки.
Вспыхнув до корней волос, Нина моментально отреагировала на выпад:
-Ты, Гена, на интим мне не намекай! Я тогда, по молодости, «дурочкой с переулочка» была. Так что забудь и больше не вспоминай.
Генка удивленно посмотрел на Нину: в его представлении, эта, еще весьма привлекательная женщина, должна была быть благодарной за то, что он протянул руку помощи.
-Нина, - сказал Генка вкрадчиво, - я имел ввиду совсем другое. -Ты ведь знаешь, как мы с Сережей дружили: он мне вместо брата был. -Мы с шестого класса на одной парте сидели, задачки друг у друга списывали. -Я у него дома дневал и ночевал, а родители наши праздники вместе отмечали. -Я тебя, как его подругу уважаю. -А то, что между нами когда-то было, то быльём поросло.
Нинка подняла голову – похоже, он не шутил.
Подведя черту под разговором, Генка хлопнул ладонью по столешнице и, тоном, не терпящим возражения, заявил:
-Сделаем так: завтра идёшь и пишешь заявление на расчёт. Когда получишь трудовую книжку, сразу иди к нам и оформляйся. До конца недели управишься?  В следующий понедельник жду тебя с утра в этом кабинете. Все, Нина, до свидания!
…Нина шла по коридору, а в ушах звучал голос: «до свидания», «до свидания», «до свидания».

В понедельник Нина пришла в «Спецтехнологию». Уже со вторника она стала посещать занятия на курсах, - самых крутых в городе. Там можно было овладеть сразу двумя специальностями: «Продвинутый пользователь ПК» и «Секретарь-референт со знанием английского». Получив сертификат, через три месяца Нина появилась в «Спецтехнологии» и заняла место за столом в приемной. Она заняла это место ещё и потому, что секретарь Сазонова достигла пенсионного возраста, и её с почестями отправили на заслуженный отдых.
Тем временем, «Спецтехнология» успешно развивалась. И шведы, поставлявшие Генке товары, тоже были довольны – без особых затрат они регулярно пополняли свои зарубежные счета. Новый цех работал на полную мощность, и Генкой был выкуплен, отремонтирован и торжественно открыт мебельный магазин в центре города.
Директором магазина Генка назначил Нину. Теперь каждое утро, одетая в строгий темно-синий костюм и туфлях на высоченной шпильке, Нина подъезжала на служебных «Жигулях» к дверям нового места работы. Вскоре дела в магазине пошли столь успешно, что Генка понял: он в Нине не ошибся. Даже пришлось увеличить персонал: на работу в магазин приняли ещё двух продавцов. Потом выделили ещё и два новых мебельных фургона с командой сборщиков мебели. Домой Нина приходила только ночевать: она с головой ушла в работу, по двенадцать часов в день оставаясь в «своём» магазине. Видя, что она работает «на износ», Генка, буквально в приказном порядке, «вытолкнул» её в отпуск.
Пользуясь случаем, Нина съездила к сестре, потом погостила два дня у мамы. В конце этой же недели она вернулась домой и заскучала.   
С той самой ночи, когда умер Сергей, у Нины не было ни одного мужчины. В другое время она пустилась бы «во все тяжкие», но теперь, после трагической смерти Сергея, она чувствовала себя виноватой. Пытаясь уснуть, она мучительно-долго ворочалась в кровати, а потом шла на кухню и принимала снотворное. Утром, невыспавшаяся, с синими кругами под глазами, она выпивала чашку крепкого кофе и ехала на работу.
«Что же будет дальше?» - задавала она себе вопрос. Но, к сожалению, ответа не находила. Одно она знала точно: теперь она – другой человек.
Нина стала очень привлекательной: похудела, похорошела и выглядела, как настоящая фотомодель. Заработки позволяли ей хорошо одеваться. Раз в неделю, она теперь посещала спа-салон и пользовалась услугами дорогих парикмахеров. Даже характер изменился – она стала настоящей «бизнес-леди».
Самых «крутых» клиентов Нина обслуживала сама и, еще не было случая, чтобы покупатель, обалдевший от внимания такой красивой женщины, ушел, не оставив в кассе кругленькую сумму. Многие состоятельные мужчины пытались пригласить её вместе поужинать, но Нина упорно противилась предложениям, хотя понимала, что долго так продолжаться не может.

…У Генки тоже все складывалось неплохо: у Алисы на работе появилась помощница, и теперь большую часть дня она проводила дома, ухаживая за садом, купаясь в бассейне, шастая по магазинам и салонам. Она стала более женственной, превратившись в того самого Белого Лебедя, о котором мечтал Генка. Из угловатой девчонки с плохими манерами и двумя прыщиками вместо грудей, она превратилась в стройную красавицу с гордой осанкой. На работу Алиса ездила теперь лишь в те дни, когда требовалось её обязательное присутствие: подписание контрактов или контакты с иностранными поставщиками – рутинные вопросы она решала по телефону. С Ниной Алиса пересекалась редко и, вспыхнувшая было ревность, постепенно сошла «на нет».

В канун Нового, 1994 года, у Генки возникла проблема. Человек из Минфина предупредил о готовящейся денежной реформе. Надо было срочно избавляться от «черного нала», скопившегося в магазине у Нины.
…Это было то время, когда шальные, заработанные «из воздуха» деньги скапливались у предпринимателей и требовали немедленного вложения во что-то существенное. Инфляция моментально съедала накопления, потому многие вкладывали деньги в покупку товаров: в дорогие машины, драгоценности, недвижимость. Состоятельные люди покупали квартиры десятками, - благо, желающих продать жильё было множество: общество деградировало и нищало на глазах. Процветали маклеры, а вчерашние владельцы «хрущёвок» и «сталинок», оставшись без работы и средств к существованию, готовы были за копейки продавать жильё. Теперь сотни строительных бригад ежедневно трудились на ремонте таких квартир. Предназначенные для сдачи в наём, эти квартиры нуждались в обстановке, потому и процветал Генкин бизнес.
Но, была проблема: не веря в «светлое будущее», не доверяя даже крупным отечественным банкам, предприниматели были вынуждены вывозить капиталы зарубеж. Генка в этом деле не был каким-то исключением. Несовершенство норм расходования материалов позволяло производить «лишние» товары, отсюда появлялись доходы, необлагаемые налогами и никем не учтённые.
Это были негласные правила игры: все были «в курсе», и все закрывали глаза на то, что государство разворовывается. Даже больше: самым большим вором было само государство, обдиравшее предпринимателей, как липку. Внизу общества воровали тоннами, вверху – «мегатоннами». Честным в бизнесе места не было, потому что быть честным в этой стране, означало «быть нищим».
Генкины люди в это время искали надежный банк с нелюбопытным управляющим. Такой банк нашли в Вильнюсе, и Альгирдас, его старый друг и партнер по бизнесу, взялся помочь в этом щепетильном деле. Сложность была лишь одна: довольно большую массу наличности надо было переправить через всю страну, до самой Западной границы, а потом, как-то перевезти в Литву.
...В Вильнюс решили ехать вдвоем: Генка – заключать договор с банком, Нина – сдавать наличные. Ехать решили под охраной людей Ивлева: сначала машиной до Киева, а потом поездом в Вильнюс – так было надёжнее.
До Киева доехали без проблем: гаишники бодро козыряли, увидев документы сопровождающих. От Киева до Вильнюса надо было ехать уже поездом. Загрузились без происшествий, проводники, получившие своё, интереса к багажу пассажиров не проявляли. Купе было выкуплено полностью, коробки с наличностью сложили в багажные отделения под нижними полками. Столик в купе накрыли ещё до отхода поезда с киевского вокзала: надо было создать впечатление богатого застолья. Потому выпивка и закуска могли соперничать с ресторанным меню. Поезд отошёл от перрона в час дня, следующая остановка была уже на границе с Белоруссией. Нина, устав от долгой дороги, легла спать, не дожидаясь ночи.

Около трёх остановились на границе. Зная о жадности «погранцов» и таможенников, Генка заранее приготовил несколько крупных купюр зеленого цвета. Выпив «для запаха» коньяка, Генка приготовился встречать гостей.
Вскоре, без стука, открылась дверь купе, и в проеме появилась красная рожа прапорщика, бесцеремонно рассматривавшего спящую женщину. Геннадий протянул паспорта с вложенными деньгами и, приложив палец к губам, показал на спящую:
-Прошу вас, тише, не разбудите жену, у нее температура.
Пограничник полистал паспорта, сверяя личности пассажиров, отточенным движением фокусника «слизнул» деньги и закрыл за собой дверь. Потом пришёл таможенник, и всё повторилось точь-в-точь, как и в первый раз.
Вскоре поезд тронулся. Генка отдёрнул занавеску и застыл в удивлении: на перроне, рядом с выгруженными из вагонов мешками, переминались бедновато одетые люди. Это были бедолаги, пытавшиеся провезти семена подсолнечника на рынок в Литве. Скорее всего, они не смогли «дать на лапу» пограничным мздоимцам.   
…В первом часу ночи поезд встал на границе с Литвой. Генка, так и не легший спать, посмотрел в окно: пустой перрон, едва освещённое здание вокзала… Простояв некоторое время, поезд двинулись дальше: ни пограничников, ни таможенников в этот раз.

В Вильнюс приехали глубокой ночью. У вагона их встретил Альгирдас. Его охранники быстро загрузили коробки с деньгами в микроавтобус и уехали. Альгирдас, поёживаясь от холода, поторопил Нину и Генку – пора было ехать в гостиницу. Она оказалась довольно приличной, но произошла путаница: вместо двух заказанных номеров им предложили один. Генка, узнав об этом, стал «качать права», но дежурный администратор пожал плечами:
-К сожалению, ничего другого вам предложить не могу – у нас съезд Партии Зеленых, - свободных номеров нет.
Делать было нечего, и Генка, подхватив сумки, пошел следом за дежурной. Нина, еще до конца не проснувшаяся, покорно пошла за ними.
Номер был большим, под стать была и кровать, размером с небольшое футбольное поле. Нина присела, проверяя, не жестко ли будет спать, затем посмотрела на Генку:
-Какие будут мнения, господин директор?
Генка пожал плечами:
-Я пока посижу, а ты иди в душ.
Нинка взяла сумку, достала пижаму и пошла мыться. Когда она вернулась, кровать была уже расстелена.
-Ты ложись, а я в креслах расположусь – сказал Генка.
Нина нырнула под одеяло и свернулась калачиком. Несмотря на то, что в номере было тепло, она чувствовала озноб.
Когда Генка вернулся из душа, свет в комнате был уже погашен. Сквозь стекла окон в номер проникал желтоватый свет уличных фонарей, рисующих длинные тени на стенах номера. Генка устроился в креслах, сдвинув их вместе, и укрылся покрывалом, снятым с кровати. Было холодно и неудобно, но усталость брала своё и, немного повозившись, он начал засыпать.
Проснулся он от того, что кто-то теребила его за руку. Генка раскрыл глаза и увидел Нину. Он с досадой взглянул на часы: поспать довелось всего десять минут.
-Иди в кровать, а то ты до утра окончательно окоченеешь.
Генку дважды приглашать не пришлось. Он быстро согрелся под одеялом, но сон уже не шел – перед глазами стояла Нина. -Ты спишь? – шёпотом спросил Генка, прикоснувшись к её плечу.
Нина открыла глаза и её рука, не подчиняясь воле, потянулась навстречу его руке. Через секунду их руки встретились, и Нина прошептала:
-Согрей меня!

На часах было девять утра, когда Генка открыл глаза. То, что произошло между ними ночью, было прекрасным, как сон.
Так хорошо, как с Ниной, ему не было даже с Алисой. Нина была прекрасной, неутомимой любовницей, не ставящей в кровати никаких условий: ему этой ночью было позволено все! Она отдавала себя полностью, без остатка, взамен лишь прося:
-Еще, еще, еще!
Они не сомкнули глаз до шести. И вот, проснувшись первым, проспав всего три часа, он глядел на спящую рядом с ним женщину, которую он хотел всегда. И, которую всегда хотело множество других мужчин.
…Богиня, жрица, гетера, - она была сильна и прекрасна в умении отдавать себя! Каждый, кто когда-либо был с ней, запоминал это на всю жизнь. Сломав, как прутик, свою судьбу, лишившись, в конце концов, единственного человека, которого она по-настоящему любила, Нина нашла в себе силы начать жизнь сначала. Женщина, созданная для любви, сейчас была прекраснейшим из всех живших на земле существ!
Не дыша, боясь нечаянно разбудить свою прекрасную любовницу, Генка встал и подошел к окну. Он еще не решил, что скажет дома Алисе, как сможет объяснить ей, что встретил человека, о котором мечтал всю жизнь. То, что Нина теперь всегда будет с ним, было для Генки столь же безусловным, сколь и естественным фактом – ведь он был знатоком женских душ, повелителем их судеб, неотразимым и желанным мужчиной!
Глядя на разметавшуюся во сне Нину, вспоминая её жаркие объятия, её сладкие стоны, её ненасытность и щедрость, продолжая чувствовать прикосновение её губ к своему телу, он снова захотел её с такой непреодолимой силой, что будучи не в силах себя сдержать, сорвал одеяло и взял её, сонную, податливую, мягкую и, оттого еще более желанную.

Встреча в банке была назначена на одиннадцать и прошла, как по маслу. Никто не задавал лишних вопросов, документы были заготовлены заранее. Поставили подписи, служащие пересчитали содержимое шести картонных коробок. Всё сошлось, и деньги отправились в хранилище. Пожав друг другу руки, Генка распрощался с управляющим и поехал с Ниной обедать. За десертом он предложил ей остаться еще на одну ночь в гостинице, но Нина была непреклонна:
-Нет. Едем домой.
Генка, растерявшись, начал говорить, что любит; что хотел бы все время быть только с ней; что он, наконец, встретил ту, о которой мечтал!
Нина, остановив его жестом, сказала:
-Милый, я благодарна тебе за эту ночь. У меня давно не было ничего подобного, но у тебя есть Алиса!
Генка, опешивший от того, что Нина неожиданно отказала, не нашел ничего лучшего, как покорно поплестись за ней в номер – собирать вещи.

…Алиса, соскучившись за Генкой, устроила ему сюрприз. Когда он, вернувшись из Вильнюса, зашел в дом, Алиса, расцеловав любимого, потащила его наверх. Подойдя к дверям спальни, Алиса сказала:
-Зажмурь глаза!
Так, с зажмуренными глазами, он и был втащен в комнату.
Когда Генка, по команде Алисы открыл глаза, ему предстала следующая картина: вся старая мебель, последние годы верой и правдой служившая Генке, исчезла, а вместо нее теперь красовался белоснежный спальный гарнитур. Расчувствовавшись, Генка обнял Алису и, нежно гладя ее по голове, вдруг, неожиданно для самого себя, предложил:
-Алиса, давай поженимся!
Алиса, охнув, опустилась на кровать, а потом бросилась Генке на шею и, повиснув на нем, обсыпала его поцелуями:
-Да! Да! Я так давно ждала этого!

…Нина, давно мечтавшая съехать из опостылевшего дома, наконец получила такую возможность. За год работы она собрала некоторую сумму, которой хватило для покупки небольшой квартиры. Теперь ей нужен был маклер, и она обратилась за советом к Генке. Вместо того, чтобы дать Нине совет, Генка спросил:
-Сколько?
-Что, «сколько»? – переспросила Нина.
-Сколько тебе нужно денег? - еще раз повторил Генка.
Когда Нина объяснила, что денег не надо, что у нее уже кое-что собрано, и ей нужен только совет, Генка, нисколько не рисуясь, сказал:
-Ты много хорошего сделала для фирмы и я, в знак благодарности, хочу тебе отблагодарить – подбери себе приличную квартиру, а мы оплатим.
Затем улыбнулся, и продолжил:
-Замуж выйдешь, деток нарожаешь, так что выбирай жилплощадь с запасом!
…Генка как в воду смотрел! В середине января у Нины, впервые за многие годы, произошла задержка месячных. Сначала она не придала этому значения: «через неделю начнутся», - подумала она. Диагноз, поставленный врачами после единственного, но неудачного аборта, не оставлял никаких надежд. «У вас никогда не будет детей» - эти слова Нина запомнила навсегда. Позже она научилась извлекать пользу из своего несчастья: отдаваясь мужчинам, она не задумывалась о последствиях и не предохранялась. Она знала, что это прибавляет ей очков – ведь большинство мужчин любит кончать в женщину, чувствуя, как горячая струя спермы изливается во влагалище.
…Выждав пару недель, она пошла к врачу. Участковый гинеколог, закончив осмотр, сказал:
-Поздравляю! Вы – беременны. -Пол ребенка определим позже, на УЗИ. -А пока придется сдать анализы – и сел выписывать направления.
Ошеломленная, Нина никак не могла прийти в себя. Ей сорок один год, и она – беременна?! То, о чем она когда-то мечтала, должно было сейчас случиться?! Все следующие дни, пока она ходила по врачам и сдавала анализы, ее все еще мучили сомнения: а вдруг это ошибка? Но, когда после УЗИ ей сказали, что у нее родится мальчик, все сомнения отпали.
Тогда Нина задумалась: несомненно, это был ребенок Гены, ведь ни до, ни после Вильнюса, у нее никого не было. Но как ему сказать об этом? И как он к этому отнесется? Скрыть беременность не удастся, он и сам, увидев растущий живот, все поймет.
Нина не хотела навязывать ему себя и ребенка, но, она хотела, чтобы Генка знал: у него будет сын.
Она позвонила в конце рабочего дня, в пятницу – зная, что он еще на работе. Поздоровавшись, спросила, сможет ли с ней встретиться.
Генка, не привыкший к неожиданным звонкам Нины, сразу согласился встретиться.
Нина назвала адрес, и они договорились на шесть вечера.
Ровно в шесть Генка сидел напротив Нины, за столиком кафе, подальше от любопытных глаз. Заказали кофе, причем просившая всегда заваривать покрепче, Нина на этот раз заказала со сливками. Все стало понятным после того, как она, положив ладонь на его руку, сказала:
-Геночка, у меня будет ребенок!
Генка, размешивавший перед этим сахар, поднял глаза.
-Кто будет? – переспросил он, явно не веря тому, что услышал.
-Ребёнок – повторила Нина, - у меня будет ребёнок. Наш ребёнок, точнее – мой. Я решила: буду рожать!
Генка сделал глоток, а потом спросил:
-А что же дальше, Нина?
Она ждала этого вопроса, и была готова дать на него ответ.
-Ребёнок мой. Я сама его выращу – сказала она тихо.
…Генка сидел и переваривал сказанное Ниной. Два чувства боролись в нем: радость и страх. Радость от чувства предстоящего отцовства, ведь это будет его первенец! И, страх от мысли, что это может стать концом отношений с Алисой. Вычислить, с кем была Нина в то время, когда зачала ребёнка, Алиса сможет без особого труда. И, тогда разразится скандал. Только что он сделал ей предложение, которое она с радостью приняла. Уже наметили день свадьбы, и вот, - все может рухнуть!
...Генка в задумчивости помешивал остывший кофе, и все, о чем он сейчас думал, было понятно Нине.
Улыбнувшись, она ободряюще похлопала Генку по руке и, поднимаясь со своего места, сказала:
-Спасибо тебе за всё, мой родной. -Да, и ещё вот что: я, наверное, расчет у тебя возьму. Поеду к маме, там и рожать буду.
Генка, чуть не плача, смотрел на Нину. Ему было до смерти жаль расставаться с ней. И он ничего не мог с собой поделать – впервые он был одновременно влюблён сразу в двоих. Баловень судьбы, расчетливый, и в чем-то даже жестокий, не привыкший совершать благородные поступки, он только что, впервые в жизни, оказался в положении человека, которого пожалела, и тут же отвергла женщина!
Пожалела не тем, что уступила, как многие другие, его настойчивым домогательствам, а тем, что добровольно отдала его своей сопернице. Достав платок, он вытер набежавшие слёзы. Нина, не дожидаясь конца этой сцены, повернулась к нему спиной, собираясь уйти.
-Постой, не уходи, - произнес Генка.
Достав из пиджака портмоне, он извлек из него белый пластиковый прямоугольник.
-Вот, возьми, - Генка сделал паузу, - хотел вручить позже, вместе с ключами от новой квартиры, да не судьба, видно. В том банке, в который мы с тобой ездили, я открыл ещё один счет, - на твое имя. Эти деньги – твои.
Взяв в руку банковскую карточку, Нина повертела её в руках, будто раздумывая – брать, или не брать. А потом, спрятав карточку в сумку, наклонилась, крепко поцеловала Генку в сладкие от кофе губы, и быстро пошла к выходу.

Послесловие

Через месяц после того, как внезапно для всех Нина взяла расчет и уехала, «Спецтехнология» гуляла на свадьбе у директора. Ради такого случая был снят самый модный в городе ресторан «Пловдив». Это был один из подарков Гены своей жене: как-никак, а в ее жилах текла и болгарская кровь! Среди множества поздравлений, полученных молодыми, была телеграмма от Нины. После добрых пожеланий, в самом конце, находилась короткая приписка, смысл которой был известен только Генке: «У нас все хорошо».
В октябре Алиса родила Генке двойню. И никто в «Спецтехнологии», да и во всем городе, так и не узнал о том, что месяцем раньше, в далёком городе на Кубани, Нина родила на свет здорового мальчишку, как две капли воды похожего на Генку.
Сотрудница, выписывавшая в ЗАГСе свидетельство о рождении малыша, задала мамочке вопрос: «Каким будет имя и отчество ребёнка»?
-Сергей Геннадиевич, - не задумываясь, ответила Нина.

2006-2024г.г.