ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ГОСУДАРСТВА И ЦЕРКВИ
Карл Мирбт
Геттинген,1921
Предварительная версия
Дорогой генерал-фельдмаршал! Респектабельное собрание! Уважаемые коллеги! Дорогие сокурсники!
Этот праздник приветствуется присутствием высокого почетного гостя - награда, дающая ему почетное место в нашей истории начиная с князя Августа. От имени Геттингенского университета я обращаюсь к вам: Уважаемый господин фельдмаршал, наша самая почтительная благодарность за то, что Вы приняли наше приглашение. Сегодня впервые город Геттинген удостоился чести Вашего визита. Поэтому наш университет рассматривает как особую честь приветствовать Вас здесь.
Традиция возлагает на ректора обязанность выступить на ежегодном празднике перед меценатами, преподавателями и студентами университета по теме своей научной работы, о которой он можно говорить. Я обязан выполнить этот долг, тем более что характер сегодняшнего торжества и время его проведения ограничивает эту речь особыми условиями.
1
История показывает, что регулирование отношений между государством и Церковью претерпело сегодня серьезные изменения. Вопрос «государство и Церковь» -это проблема, с которой должны иметь дело все народы, столкнувшиеся с этим, как только они обратились к христианству. Он начинается и для стран, в которых, как мы видим, христианская религия укореняется сегодня, как в Китае и Японии, и он еще потребует напряженного внимания народов, которые на протяжении тысячи и более лет называют себя христианскими.
Причина изменения отношений между государством и Церковью заключается в том, что ни у государства, ни у Церкви нет постоянной сферы, скорее, то и другое постоянно развиваются, меняются со временем и взаимодействуют между собой как живые организма. Границы государств меняются, конституционные формы тоже могут быть изменены, но в особенности взгляды на природу государства и определение его целей претерпевают разнообразное развитие.
Точно так же история Церкви показывает, что и она не осталась прежней, но во всех сферах ее жизни испытала изменения. В сфере интересов государства Церковь рассматривалась с самых разных точек зрения: по форме организации, как политический фактор, как духовная власть, как социальная сущность, как владелец богатства. Из такого положения вещей всегда вытекает неизбежность новых конфликтов между государством и Церковью. На границе между ними сходятся вместе многие и разнообразные интересы. Уже неоднократно указывалось, что история отношений между ними не участвует в истории законодательства государства относительно правового статуса Церкви. Однако на переднем плане, в конструкции юридического отношения между государством и Церковью, соответствующая воля государства нередко выражается в насилии по отношению к Церкви.
На отношения между Церковью и государством также влияют культурные явления. Интеллектуальная жизнь находится под их сильным влиянием, в том числе и со стороны общественного мнения, и через нее проходят вновь возникающие идеалы, такие как право личности или свободы вероисповедания. Таким образом, отношения между государством и Церковью выходят за рамки права и представляет собой историю борьбы за удовлетворительное урегулирование взаимоотношений между христианской религией в ее основах, с одной стороны, и государственным устройством - с другой.
Все попытки регулирования отношений между Церковью и государством можно проследить до трех основных форм: подчинение Церкви государству (государственная церковность), подчинение государства Церкви (теократия) и соположение государства и Церкви, то есть разделение между ними. В таком порядке эти формы также являются ключевыми словами для последовательных периодов: древность, Средневековье и Новое время. Конечно, эти термины характеризуют лишь формы отношений, сложившихся в рассматриваемые периоды государства и Церкви, поскольку эти разные системы никогда не существовали без ограничений и изъятий.
Античность создала первый основной тип: государственную церковь Римской империи. Внутренняя напряженность между христианством и государством нарастала, несмотря на толерантную религиозную политику Рима, с тех пор как быть христианином как таковым оказалось наказуемым нарушением закона. Но христианство оказалось сильнее, и во II веке будущая Католическая церковь создала организацию, которая не рухнула и тогда, когда римское государство под предводительством Деция и Диоклетиана систематически использовало свои мощные средства власти, чтобы принудить к отступничеству от христианской веры и лишить христианские общины их лидеров.
Сделав выводы из осознания невозможности разрушить христианскую Церковь, император Константин призвал к фундаментальному изменению римской религиозной политики, чтобы поставить церковь на службу государству. Того, чего римская власть не добилась насилием, она добилась протекцией. В конце пути, по которому она пошла, было возведение христианства в государственную религию императором Феодосием. Созданная им государственная церковь Римской империи стала синтезом римской имперской идеи и христианской церкви, стремившимся к уникальному статусу.
Существенные основные идеи религиозно-политической системы до 312 г. остались в силе: государство есть культовое сообщество; государство - это центр, который
не терпит разделения; император как глава государства – также глава церкви. Христианская церковь стала государственным институтом и как таковой получила привилегии. Заявление этой церкви об исключительном владении истиной было признано государством. Считалось, что церковь обладает единой властью. В результате форме религии, которую она осуждала как ересь или язычество, со стороны государства грозили самые суровые наказания. Уже закон Феодосия Великого в 380 г. возложил на каждого римского гражданина обязанность принять церковную веру. Главой церкви стал император, который правил ею, как и государством. Он назначал членов синодов, епископов в больших городах, а также созывал многочисленные соборы по отдельным частям империи того времени. Великая догматическая борьба заключалась в действиях государства, и выводы из нее делались под императорской властью. История также знает случаи, когда императоры решали действовать по собственной инициативе. По вопросам веры допускались даже разводы.
Новый период для этой государственной церкви начался, когда Римская мировая империя раскололась и превратилась в Западную и Восточную. Государственная церковь все еще сохранялась и на Западе, но в более слабой форме и с перерывами. С другой стороны, на Востоке ее устройство было доведено до крайних пределов. Последствия нарастали, найдя свое совершенство в "византизме", гротескные странности которого лишь отчасти вуалировали тот факт, что Церковь была отстранена государственной властью от реальной силы и влияния, что сопровождалось тяжелыми потерями во внутреннем содержании и морально-религиозном духе и силе.
2
Тысячелетие между распадом Римской империи и Реформацией в католическо-христианской теократии средневековья было очень суровым даже в сравнении с этой государственной церковной системой. С падением Западной Римской империи ситуация снова изменилась. Центр европейской истории вышел за пределы средиземноморских стран, когда после эпохи Хлодвига германские народы Центральной и Западной Европы были христианизированы и обращены в католическую веру. Властно в мешавшись в судьбу этих народов, Церковь консолидировала их через догму, культ и организацию, будучи для них в то же время носителем высокой культуры. Превосходство Церкви в этом отношении было настолько велико, что подчинившиеся ей народы признали ее авторитет чем-то само собой разумеющимся и заслуживающим доверия и полностью отдалась ее руководству. Этот факт сделал возможным то, что аскетический мир и жизненная философия, которые она представляла, оценка мира и природы как сферы греха и нечестия, проникшего в мир, от которого надо уходить, поднялись в ряды высших добродетелей. Монах получил почетное звание мастера религиозной жизни, возведенной к совершенной форме христианского благочестия, к vita religiosa в полном смысле слова. С другой стороны, мироотрицающий принцип загадочно переплетался с идеей мирового владычества. Те, кто уже в древности были побеждены государственной церковью, стали отчасти поддерживать, отчасти ограничивать имперские цели католицизма. Теперь Римская церковь нашла почву, на которой это можно было сравнительно легко реализовать на практике.
Когда великий мыслитель Августин развил свое учение о граде Божием, у него не было цели давать оружие власти иерархии, но последняя им завладела и сделала лозунг "Церковь - это Царство Божие" основой церковно-политической программы. Поскольку Церковь считала себя Царством, у нее была задача управлять всеми земными делами, охватить все земное существование, подчинить его и освятить через свое руководство. Как созданный Самим Богом организм, она была христианским миром, вне границ которого не было христианства, и ни одно независимое от Церкви учреждение не могло иметь для нее христианского характера. Августинское уравнение Церкви и Царства Божьего предусматривало религиозное обоснование притязаний Церкви на верховенство над государством.
В религиозном круге идей, в который попало Средневековье. понятие христианского мира включало в себя идею о том, что епископ Римский является преемником апостола Петра и обладание ключевой властью, данной ему Богом над доступом к небесам, имеет решающее значение. Папство, однако, не было удовлетворено чисто религиозным признанием, но стремилось отлить его в правовые формы и работало над путем централизации всего церковного управления. Рим установил абсолютную монархию внутри церкви и привнес политическую жизнь в сферу своей власти, чтобы объединить весь христианский мир в одну великую духовную структуру и увенчать ее. Это была грандиозная идея Царства Божия на земле под руководством папы.
В политике папства, определяемой этими целями и заложившей семена церковной истории в Средние века, продолжающиеся битвы между римским престолом, духовенством и епископатом наполнили христианство во всех его аспектах душераздирающими конфликтами между духовными и светскими властями. Естественно, отстаивание государством своих прав выпало прежде всего на долю империи - гаранта идеи политического универсализма.
История взаимоотношений государства и Церкви в Средние века не совпадает с историей конфликта между империей и папством, поскольку империя никогда не охватывала весь западный мир государств. Но в первой половине Средневековья она была не только величайшей политической силой, но и глашатаем и защитником всех христианских государств от папских притязаний и клерикализма. Победа папства над Гогенштауфенами, следовательно, означала нечто большее, чем поражение отдельного человека. Вместе с правящей династией угасло великолепие Первой Германской империи и ее всемирное значение. Хотя имя кайзера осталось и смогло поддерживать свои притязания и в последующие столетия, но имперская идея потеряла импульс и силу.
В конечном итоге решающей причиной этого краха стали не сами катастрофические события, а люди, непосредственно участвовавшие в них, а также в политических констелляциях, при которых они происходили и при том положении, в котором средневековая церковь имела основания беспокоиться о статусе императора. Будучи христианином, император смотрел на папу так же, как и на всех остальных членов Церкви. Он мог видеть в нем представителя Христа на земле, но у него самого была однозначная обязанность поддерживать и защищать Церковь, и он должен был учитывать это в своих отношениях с папой. Положение, означавшее папское превосходство, заключалось в том, что, будучи обязан повиноваться, император должен был принести папе клятву на коронации. Даже если отдельные папы не вмешивались в поставление императоров, у них были юридически обусловленные полномочия по проверке претендентов на императорскую корону и они могли свергать неугодных князей, и эту возможность нельзя было игнорировать. Нельзя сказать, что по отношению к папе император находился в состоянии порабощения. Будучи сам по себе олицетворением высочайшей земной власти, он также был ключевым свидетелем привилегированного положения папы. Но весь конфликт с папством потому и произошел, что император оказался в невыгодном положении с самого начала. Ибо как только он предпринимал попытку избавиться от этих уз, как сделал Фридрих II, он рисковал усомниться в своей ортодоксальности и тем самым действительно нажить неприятности от своего противника, причем несправедливо.
Итак, папство добилось возрастания церковной власти, и ему удалось охватить ею большую часть общества. Чтобы получить решающее влияние в жизни, некоторые согласились покориться почти полностью. Важнейшие позиции были полностью в руках церкви. В общественной жизни она доминировала через свои владения, над расширением которых она постоянно работала, став по сути великой державой. В духовно-культурном плане она была бесспорным лидером на протяжении веков, поскольку образование, наука и искусство были под ее контролем и пользовались наставлениями. Успехи в правовой сфере позволили ей оставить за собой все брачное законодательство, создать особые процессуальные и материальные права для священнослужителей, освободить церковное имущество от налогов Поэтому заявленная Potestas in temporalia стала очень широко использоваться.
Говоря о сложных обстоятельствах, возникших в ходе реализации этого идеала, средневековая публицистика признает, что папству удалось добиться весьма ценных для него приобретений. Представители Церкви оказались в выигрышном положении, ибо поскольку теократия предъявляет самые высокие требования, церковная власть могла сама решать, какие последствия из этого можно извлечь. Нарушители церковных законов и прерогатив, напротив, оказались в сложной ситуации. Поскольку они, по сути, находились на одной и той же почве, что и их противники, единственным выходом для них, как свидетельствует история, было использовать особые обстоятельства, при которых велись переговоры с церковными властями. Когда же к XIV веку возникли вопросы, подобные тем, которые представил нам Марсилий Падуанский, средневековый человек уже готов был отказаться от старого мировоззрения; его "Защитник мира" мог быть с тем же успехом написан в XV или даже XVI столетии.
Длительное господство церкви над государством было бы невозможно, если бы по своей природе средневековые государства, и не только в Германии, не были таковы, что они поддержали эти претензии. Германия как страна была тогда не единым государством, а организмом, в котором права королей, князей и корпораций не имели единства. К тому же в Германии по крайней мере до XIII в. развитие законных прав зашло в тупик. В то же время католическая Церковь, юридически не будучи государством, по сути имела собственную правовую систему. В каноническом праве слияние права и религии происходило рядом с догмой, а культ оказался самым сильным средством привлечения своих последователей, чтобы держать все это вместе.
Фактическое свержение империи было победой идеала теократии во главе с папой, но в то же время кульминацией попыток придать ему историческую форму. Этот триумф имел катастрофические последствия для папства, поскольку вскоре оно оказалось порабощено французской монархией, чья рука давила на него тяжелее, чем когда-либо прежде власть любого из немецких государей. Разразившийся в результате великий папский раскол привел к периоду великих соборов по реформам, в которых появилось множество новых идей. В своем стремлении к жизни христианское сообщество, достигнув совершеннолетия, осознало свою силу и поколебало наивное доверие к патриархальной системе Средневековья. Началась подготовка к переходу взаимоотношений Церкви и государства на новый этап, ибо впереди были большие перемены.
3
В эпоху Возрождения на итальянской земле возникла идея автономного светского государства. Уже раньше чрезмерное расширение притязаний папской курии на власть привело королей Англии, Франции, Испании и государей Германии к тому, что в управлении церковными делами их страны приобрели решающее влияние. События XV века заставили папство идти на попятную. Римский престол был вынужден предоставить немецким князьям право учреждения епископских кафедр, наложить строгие ограничения на духовную юрисдикцию по гражданским и уголовным делам, а также на позволение церкви приобретать богатство. Указы курии потребовали одобрения суверена. Это привело к возникновению своего рода региональной церкви в Клеве еще в 1444 году.
Из великого движения за церковную реформу в XVI веке произошли эффекты, которые сдвинули всю политику в том же направлении. Поскольку признать усилия этого реформаторского движения просто направлением внутри католической церкви не удалось, его сторонники были вынуждены проложить путь к независимой церковной организации. В результате одобрительного отношения многочисленных князей и городов, в Германии была создана территория, где были разграничены церковные административные единицы, для которых название протестантских региональных церквей стало нормальным.
Сам факт того, что Реформация взяла на себя ответственность бороться с Римско-католической церковью и тем самым большинству христианских церквей пришлось отреагировать на это, отношения между Церковью и государством изменились и это имело глубокие последствия. Они были усилены тем фактом, что эти отношения в то же время рассматривалась с принципиально новой точки зрения. Реформация отстаивала следующие новые идеи: государство есть Божественный порядок и завершено в своей сфере. Аугсбургское исповедание называет его (ст. 28) 'рядом с Церковью высшим даром Божиим на земле. Церковь, также институт Божий, была создана для отправления слова и таинства, следовательно, не имеет никакой мирской «власти».
Внешний вид церкви – в реформатских церквях это ценится выше, чем в лютеранстве, - это историческое развитие принципа взаимного освобождения. Из отношений между государством и церковью следует, что сферы деятельности обоих сил отличаются друг от друга. Они различны и, следовательно, различимы. Церковь не вмешивается в государственные дела; поэтому политика силы, установленная государством, для нее невозможна. Государство, со своей стороны, должно предоставить Церкви защиту. но воздерживаться от вмешательства в религиозную сферу и уважать сферу совести как закрытую для него.
Фундаментальный характер этих идей привел к тому, что их осознание, когда они переносятся в мир действия, дает большое разнообразие в практическом построении отношений, которые могут возникнуть между государством и Церковью. Они не определяют ни решение для конкретной формы государства, ни определенную форму церкви или приверженность государственной системе, дающая протестантизму право на активную деятельность Церкви. В результате случилось так, что в значительной части Германии возникла тесная связь между государством и Церковью, в то время как в других странах между ними наблюдался резкий контраст. Особым образом это развитие было связано с конфессиональными различиями, которыми была поглощена половина протестантизма. Кальвинизм борьбу за самоутверждение не выдержал (НЕВЕРНО! - Пер.), отчасти из-за присутствующего в нем антимонархического момента, который затем на благоприятной американской почве дозрел до важного события - слияния понятий христианства и демократии.
Тот процесс, который начался в XV и продолжился в XVI веке, а именно прогрессирующая независимость государства в его отношениях с Церковью, частично развился благодаря укреплению в самой Церкви идеи государства как автономного политического сообщества, отчасти из-за признания государства как независимого порядка. Со времени средневекового определения соотношения государства и церкви были религиозно оправданы, и для светских властей, которые работали над изменением этой ситуации, это имело большую ценность, заключающуюся в том, что протестантизм также дал им религиозное оправдание для этого. Многие были рады использовать это оправдание в случае необходимости, но не так обстояло с точки зрения реформаторов. Есть пункты, регулирующие отношения между Церковью и государством. Государство берется полностью изменить свои отношения с церквями, решать по своему усмотрению и поэтому несет ответственность, поскольку церкви не оказывают сопротивления этим усилиям, даже если способны противодействовать. Протестантизм возник не потому, что это движение оказалось раздробленным и не имело единого представления о политических целях Церкви. Но католицизм прошел через свои задачи и сильную внутрицерковную борьбу. Правители многих государств нашли для себя помощь во внутреннем отстранении христианских народов Европы от прежде неколебимых кругов средневекового мировоззрения. Этот мощный духовный процесс достиг своего апогея только в эпоху Просвещения, но даже на первых этапах он имел секуляризующий эффект и создал атмосферу, потребовавшую полного изменения представлений о взаимоотношениях Церкви и государства.
Если все эти факторы действовали вместе, то произошло создание новой государственной церкви. Она была основана в XVI и достигла своего расцвета в XVIII веке и дожила до XIX века. Длительное существование этой системы и объем ее применения указывают на то, что она не была созданием одного монарха, и ее также нельзя объяснить условиями одной страны. Это было время, когда новая идея государства уже существовала. Макиавелли указал, что у него нет другой цели. чем его собственное благосостояние; развившись дальше, это понятие стало провозглашением абсолютного суверенитета. Мнение некоторых реформаторов о зависимости государства от Церкви противоречило утверждению других, что оба они имеют основанием Бога.
В то же время представления о самой Церкви претерпели фундаментальное изменение. Взгляд на ее изначально сверхъестественное происхождение был заменен представлением о том, что это объединение людей, живущих на земле для формирования определенного сообщества. Это дало возможность смириться с фактом наличия множества церквей. Следующим шагом было понятие, что сущность религии не отражается в конкретной конфессии, а присутствует в большинстве церквей, так что все деноминации и религиозные формы имеют общие черты. С победой этой естественно-правовой концепции церковь перестала быть реформаторской, за исключением отдельных движений. Государственная церковь, возвышающаяся на этом фундаменте, вошла в обиход в основных странах европейского христианства, причем почти независимо от конфессии.
Среди католических стран Франция создала основу галликанизма, предварительные этапы которого относятся к средневековью. В дальнейшем он пришел к полному расцвету и тем самым добился значительной независимости церковного управления от папской курии. В Австрии жозефинство возникло именно из церковного суверенитета. Некоторые государства сделали крайние выводы, и еще до того, как началось сильное вмешательство во внутреннюю жизнь католической церкви. Для церковного законодательства Французская революция по сути вернула принципы официальной церкви на первоначальную основу, и на ней был основан наполеоновский Конкордат 1801 года. В немецких государствах в 1803 г. произошло упразднение духовных княжеств, хотя были и другие политические движения, которые непосредственно привели к столкновениям на этой почве.
Протестантская церковь Германии оказалась в таком положении, что только этой ветви протестантизма грозила опасность готов поддаться полной национализации. Отдельные суверены находились под контролем благодаря Вестфальскому миру. По всей стране действовали законы Реформации, которые дали им право определять конфессию своего владения, и они могли также в статусе верховных правителей поддерживать региональные церкви. Осуществление возложенных на них полномочий тем не менее могло быть достигнуто посредством уступок и церковная политика отдельных государей умерялась и огранивалась, а на самом деле во многих случаях осуществлялась при широкой поддержке церковных интересов. Но вмешательство этого личного элемента, который, естественно, имел лишь случайный характер, не смогло принять участие в мероприятиях, выступавших против принципиальной несвободы и зависимости государственной церкви, чтобы что-то изменить. Управление церковью стало департаментом государственного управления, представители духовенства - государственными служащими, Религиозность приняла разрешенные государством формы церковной жизни.
Но территориалистская государственная церковь Германии была самостоятельной только в рамках канонического права. Как политическая система она смогла адаптироваться к произошедшим изменениям, прежде всего к неумолимо распространяющейся идее религиозной свободы, которая не была отменена. Религиозная политика Пруссии, после обращения курфюрста Иоганна Сигизмунда к применению закона Реформации, на которое он имел право с его обращение в реформатскую церковь (1613 г.), взяла на себя руководство реализацией принципа веротерпимости в немецких землях. По сравнению с общепринятыми земельными законами это был решительный шаг к тому, что католическая церковь приобрела те же права, что и протестанты. Религиозные правила Рейнской Конфедерации и Федерального закона 1815 г. составили дальнейшие этапы на этом пути. Это была победа мысли, но религиозная свобода потрясла национальную церковь и, таким образом, возникла самая твердая поддержка церкви государственной. Первоначально этот принцип продемонстрировал большую силу в защите от других опасных для него вещей, возникающих внутри протестантизма - например, растущего требования, чтобы члены церквей участвовали в их управление посредством введения пресвитериально-синодальной конституции, куда каждый вносит свой вклад. В Рейнланде и Вестфалии эти попытки были предприняты в 1835 г., но те, что были на Берлинском Генеральном синоде 1846 г. представил по существу одинаковые предложения. Несмотря на умеренные формулировки, они не получили одобрения короны. Она поступила опрометчиво, приняв такое решение.
В Германии с начала XIX в. появилось множество признаков того, что система «полицейского государства» слишком анахронична для отношений между Церковью и государством. Это было очевидно в католической сфере, где церковь участвовала в ходе переговоров между папской курией и представителями германских государств с целью восстановления имперских учреждений; в конечном счете, однако, позиции ее иерархии рухнули. То, что результаты этих переговоров были не теми, которых ждали правительства Германии, лишь отчасти было обусловлено неуклюжестью людей, приписанной прессой дипломатам, отправленным в Рим, особенно Нибуру. Вся основа для переговоров была выбрана неправильно. Государственная церковная система XVIII века изжила себя. Пруссия закончила еще более тяжелым поражением, нежели Кёльнский церковный спор. Арест архиепископа Дросте-Вишеринг вызывал знакомое волнение, и до тех пор, пока он находил резкое осуждение вдали от протестантских кругов, это было в меньшей степени демонстрацией симпатии к небезупречному поведению этого церковного князя, нежели протестом против действий государства, подчиняющегося общественному мнению, которое уже было встречено со скрытым недоверием. На протестантской стороне прусская религиозная политика уже проявила себя раньше, когда ей пришлось оторваться от своих государственных церковных принципов. Те, кто выступал против усилий Прусского союза, не мог бороться с грозными старыми лютеранами с помощью жандармов. 1848 год подвел итоги этой церковной политики; в то же время обозначилась борьба вокруг идеи разделения Церкви и государства, которая уже зародилась на немецкой земле.
4
Идея отделения Церкви от государства присутствовала уже в давние времена, и
за ней стоит долгая и насыщенная история. В полной ясности впервые она была выражена в анабаптистских кругах, затем она появилась в Англии во время религиозных войн. Индивидуализм, возникший в XVII веке, был введен и сюда. Эпоха Просвещения помогла ему пройти через период новой государственной церкви, которую он отчасти подталкивал, хотя с другой стороны конфессионализация государства является главным препятствием для любых попыток такого отделения. В XIX веке Шлейермахер ввел его в круг мысли немецкого протестантизма, с других позиций политический либерализм, а затем и социализм также потребовали разделения между государством и церковью. Разрешение различий между двумя сферами должно было осуществляться разными способами, в зависимости от того, какой из них предпочтут представители того или иного лагеря.. Это понятие пришло в государство с целью освободить его от обременительных обязательств и избежать затруднений церковной политики, которая обычно заканчивалась для него бесславно, но оно было и в интересах Церкви и религии, чтобы обеспечить ей свободу, которая была ей необходима.
. Эта история мысли о разделении так важна, потому что доказывает, что она не во всех случаях вытекает только из атмосферы враждебности к Церкви. На самом деле, конечно, ни одна из сторон не обсуждала проблему влияния такого рода, какое показывает предыстория французского закона об отделении 1905 года. Когда Франкфуртский парламент принял принцип разделения Церкви и государства как признанный и включенный в конституцию Германской империи и державы были проинформированы об этом решении, возникли большие надежды, которые вскоре должны были оправдаться. Однако произошедшие в результате политические изменения были восприняты как обманчивые. Юридическое приостановление дальнейших решений у французов не помешало им проводить основные идеи, которые продолжали оказывать влияние: равенство конфессий, юридическое признание брака вне церкви, разрешение образования новых религиозных общин, включая право выходить из церкви, что по крайней мере регулируется в отдельных государствах.
По мере того как Католическая Церковь существовала с 1848 по 1918 год, ее отношения с государством становились для нее все более благоприятными, формируя постоянное развитие. В революционную эпоху 1848 года она воспользовалась прогрессистскими настроениями. В период последующей реакции она работала с тем же мастерством, переварив за это время результаты культурной войны, которую правительства основали на ложных предположениях, а иногда и на неуместных выводах. Создавая в своих интересах целые политические партии, она смогла работать в парламентах, играть зачастую решающую роль и тем самым осуществлять свое стремление уделять внимание общества церковным вопросам. Таким образом, Лев XIII в 1902 году писал кайзеру: "Страна в Европе, где... Церкви уделяют должное внимание и где каждый католик может спокойно жить в своей вере - это Германский Рейх".
Во взаимоотношениях протестантской региональной церкви и государства существенных изменений за этот период не произошло. В Пруссии суверенное церковное устройство было ограничено статьей 15 Конституции 1850 г., по которой Протестантская и Римско-католическая церкви имеют право быть допущенными к самостоятельному ведению своих дел через пресвитериальный и синодальный порядок, который был введен в Пруссии, как и в большинстве немецких земель. Создание Комитета протестантской церкви Германии в 1903 году было названо первым итогом всех региональных церквей. Это был действительно прогресс фундаментальной важности, но он также являл ряд наложенных на него ограничений. Интересы Церкви по отношению к государству были жестко ограничены. Правовое положение двух основных христианских церквей в их отношениях с государством накануне революции 1918 года, как и прежде, сохраняло тесную связь с государством. Эта связь, конечно, существовала еще в XIX веке, пусть и ослабленная, но она все еще сохранялась в столь важных аспектах, что церкви по-прежнему имели характер государственных. Государство не только признало их общественными корпорациями, но и предоставило им свою финансовую поддержку, всестороннюю заботу и привилегии, они участвовали в государственных учреждениях и последние осуществляли над ними надзорное право, хотя и не строгое.
Политические потрясения в Германии в 1918 году создали условия, из-за которых реорганизация отношений между государством и Церковью стала неизбежной. Это было осознано со стороны лидеров государства. Насилие присутствовало здесь с самого начала и вызывало склонность к быстрым действиям, происходящим от незнания сложных правоотношений, свойственных данной сфере, и от недооценки необъясненных моментов, которые нуждаются здесь в прояснении со стороны власти. Однако пересмотр отношений между национальным государством и Церковью в той же мере был нужен Церкви. Через революцию высшая государственная власть была изменена в масштабе, которого еще не было. Христианские церкви никогда не имели принципиально иную, чем прежде, позицию, с тех пор как их взяли под покровительство немецкие князья. Хотя члены парламента и представители политических партий могут принадлежать к христианской религии, они не могут зависеть теперь от принадлежности к ней.
Поскольку развитие, стимулированное событиями 1918 г., еще не завершено, в данный момент невозможно определить, какое значение они имеют для взаимоотношений между основными христианскими церквями и государством. Но важно заметить, что различия между двумя церквями имеют здесь замечательное влияние. Католическая церковь в Германии - это часть католицизма в целом, и даже во время продолжающихся политических битв этим поддерживается особая напряженность. Умная дипломатия папской курии и ее богатый опыт в зоне между государством и церковью будет обсуждаться в переговорах о суверенных правах государства в церкви и о ее служениях, поддерживающих государство; папские нунции и центр будут знать, как действовать. Таким образом, католическая церковь может довести свою позицию до всех нас. Но это также имеет значение в моменты, когда у нас возникают серьезные конфликты. Демократический дух сегодняшнего дня призывает предоставить всем членам церкви участие в управлении ею, но католическая церковь имеет здесь отличие. Ее духовенство и миряне догматически не одинаковы. Кроме того, высказывания католической церкви о социальном порядке и сегодня способны оказывать решающее влияние на интеллектуальную жизнь, чего больше всего опасаются многие другие государства и что создает фундаментальный контраст по школьному вопросу. В католической программе 1864 года отделение Церкви от государства отклонено в категорической форме.
В гораздо менее благоприятных условиях находятся евангелические церкви в Германии, которые признали переход в новую эпоху завершенным. С падением монархии основы суверенного церковного режима рухнули и его устройству пришел конец, так что им дана задача установить свою церковную конституцию заново в условиях, когда общественный порядок, казалось, рухнул, а основы государства и общества вздрогнули. Поскольку территориальное устройство и конфессиональная раздробленность немецкого протестантизма с падением немецкой протестантской императорской церкви были исключены, задача заключалась в связи новых образований с исторически заданными образцами, которая обуславливает указанный путь.
Необходимость того, чтобы региональные церкви обратились к самим себе, чтобы полностью перестроиться в весьма сжатые сроки, требует построить очень современное в важных отношениях здание. Мирянский элемент, используемый в церковном управлении, получил долю, которой ранее не владел; женщина будет иметь полное равенство в церковной жизни с мужчинами. Цель национальной церкви включает в себя обязанность гарантировать соответствующую защиту церковным меньшинствам. В связи с предстоящим созданием общенемецкой протестантской церкви немецкий протестантизм наконец становится частью церковной федерации как органа, уполномоченного представлять его коллективные интересы. Определить права церквей в государственной жизни, конечно, это дело не церквей, а государства.
Предварительное определение взаимоотношений между государством и Церковью по конституции Германской империи от 11 августа 1919 года, вторая основная часть которой характеризует «основные права и основные обязанности немцев", охватывает также III раздел о религии и религиозных обществах и IV раздел об образовании и школе. Поскольку согласно статье 137 Конституции в стране нет государственной церкви, Германия, очевидно, приняла намерение законодателей сыграть решающую роль в разделении церкви и государства. Этой цели соответствует то, что все религиозные общества юридически приравниваются друг к другу, так что религиозное окормление армии и заключенные государственных учреждений со стороны государства останавливается; государственная школа не находится под надзором церкви; отныне церкви должны сами управлять своими делами, судебная присяга лишена религиозного характера и начальная школа в принципе должна быть внеконфессиональной. С другой стороны, религиозные общества сохраняют характер публично-правового органа, религиозные упражнения, а также воскресные дни и церковные праздники по-прежнему признаются государством. Мы еще отметим следствия принципа внеконфессионального государства, которые не прорисованы в некоторых важных моментах.
В торопливой спешке, с которой была разработана конституция, за которую мы молились, мы видим причину неясностей в вопросе, что должна значить для нее религия. Соответствующие статьи следует рассматривать как законы или принципы для законодательства отдельных земель. Это уже породило серьезные практические трудности. Также вопрос, будет ли государство по отношению к церквям в новых условиях иметь суверенные права, еще не решен. Уже провозглашение Франкфуртских основных прав и вступление в силу Прусской конституции 1850 года позволило поднять этот вопрос.
Конституции Германского Рейха 1919 года. не удалось добиться запланированного разделения церкви и государства, которое было бы выполнено полностью. Самым очевидным объяснением является состав Национального собрания, определяющий конституцию как принятое решение. Отставание от желаемой цели и создает двойственность. В Конституции Германии все еще есть религиозные положения, и тому есть более глубокая причина. Если мы посмотрим на страны, в которых разделение церкви и государства введено в закон, и примем решение после более тщательного изучения, то мы обратим внимание, что этот принцип не был полностью реализован ни в одной стране, в США так же мало, как и во Франции. Этот факт указывает на пределы, которые может иметь политика отделения церкви от государства. Разделение церкви и государства в управлении достижимо, ибо церковные дела могут не быть государственными, если в средствах на церковные цели отказано, а церковь удалена от государственных мероприятий, таких как школа. Но пока религия для значительной части граждан является ценностью, пока христианство влияет на их духовно-нравственную жизнь и на всю культуру страны, религиозные общества просто по размеру и силе своих организаций и служений придерживаются позиции, согласно которой они достаточно значимы, пока будут существовать отношения между государством и его гражданами, приверженными вере.
Таким образом, формула «отделение церкви от государства» включает в себя не всю область, в которой соприкасаются обе величины, а только отдельные части этой области, на которых имеющиеся границы могут быть соблюдены. Господство церкви над государством, как оно существовало в Средние века, прошло и вряд ли вернется, даже если некоторые люди до сих пор осознают такой характер своего идеала.. Поскольку христианство отошло от единства и церковь развилась во множество церковных организаций, а культура и интеллектуальная жизнь с XV века учились находить свой путь,
государственно-церковная система также осталась в прошлом. То, какую форму христианство приняло в Римской империи, не повторимо, потому что область христианства больше не совпадает с границами империи. И в том виде, в котором эта система была принята в XVIII веке, она восстановлению не подлежит, потому что время княжеского абсолютизма тоже уже не вернется. Скорее, общее развитие современности требуе того, чтобы государство и церковь - и это здоровое ядро часто необдуманно употребляемого выражения «разделение государства и церковь» - сознавая свои различия, независимые одно от другого, позволят другому развивать свою уникальность. Если они оказываются в оппозиции, их взаимное уважение отражается в развитии интеллектуальных, моральных и культурных естественных благ, собранных вместе, иначе неизбежен раздрай. Следует избегать напряженности и конфликтов, которые не несут пользы никому, уже имеющему благословение. Мы хотим надеяться, что такое
сотрудничество церкви и государства в Германии возможно, хотя некоторыми людям - и иногда не без оснований - оно - может показаться иллюзией.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn