Я сплю на советской кровати, оставшейся после отца-пьяницы. На ней он умирал, кашляя. Разбив молотком стекло двойной двери, за которой он запирался, я тщетно пытался нащупать пульс. Возле отца лежали недоеденные сосиски и недочитанный том Анри Труайя про Александра I. Потом отца увезли, а я переехал в его комнату.
В комнате было много книг, комп, древняя мобила начала нулевых. И мои воспоминания.
Отец оживает в них. Мы снова деремся. Он пытается выкинуть мое юное шестнадцатилетнее тело в окно. Осколки разбитого стекла разрезают мне спину. Но я чудом ускользаю, разбиваю ему лицо, пытаюсь душить...
Вот отец, как всегда пьяный, рассуждает о том, что он — бессмертный, как Дункан Маклауд. Он уже пытался покончить с собой, но выжил. И теперь будет жить всегда. Мне трудно возразить на это, так как я сам перенес его бытие в свои книги. Выходит, он был прав...
А еще я обнаружил в нижнем ящике советской же стенки дневник. Отец вел его еще студентом, продолжил лет до двадцати пяти. Детали советского быта. Наука. Пьянство. Отношения. Развлечения людей в эпоху без интернета. Разумеется, девушки...
После смерти отца его ложе стало, с паузами и переменным успехом, моим ложем любви. Негатива и алкоголя здесь больше нет. Только отдых, творчество, мои мысли и книги. Здесь я читаю и сочиняю. Играю в игры и смотрю видео... А что, так можно было?! Можно! Даже в советское время имелись свои тайные адепты ЗОЖ, например Вицин и Андрейченко. Как жаль, что рупор массового воздействия непопулярных идей открылся лишь в последние десятилетия...
Зато теперь мы знаем, как сохранять в целостности наши тела и души! Пусть эти знания перейдут по наследству вместе с советской кроватью!