Душа из воска

Мария Виргинская.
ДУША ИЗ ВОСКА.
(ИДАЛЬГО И ЕГО СЧАСТЬЕ)
Пьеса в 2-х действиях по мотивам новеллы Мигеля Сервантеса де Сааведра «Цыганочка».
( Еще один подарок дону Мигелю и..моим современникам)
Действующие лица:
АНДРЕС.
КЛЕМЕНТЕ.
ПРЕСЬОСА.
ФРАНСИСКО, отец Андреса.
КОРРЕХИДОР, отец КЛЕМЕНТЕ.
ГЬОМАР, мать Клементе.
СТАРУХА-ЦЫГАНКА.
АЛЬКАЛЬД.
СОЛДАТ.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
(Крики за сценой: «Дай Бог тебе счастья, девушка!», «Эта подрастет, она себя еще покажет!», «Хороший невод для улова сердец!», «И кошельков!», «Танцуй еще, Пресьоса. Вот тебе мои четыре куарто!». На просцениум быстро выбегают Пресьоса и Старуха. Навстречу им выскакивает молодой человек в современной одежде под старинным плащом, это Клементе).
КЛЕМЕНТЕ: Стой, красотка! (едва не заключает в объятия старую цыганку).
СТАРУХА: Караул! Грабят!
КЛЕМЕНТЕ: Стыдись! Я идальго, и у меня есть предложение! Выгодное!
СТАРУХА: Ну!
КЛЕМЕНТЕ: К девушке, бабуля.
СТАРУХА: Ах, вот оно что!.. Идем, Пресьоса, чего встала.
ПРЕСЬОСА: Погоди, бабушка. Давай сперва узнаем, чего хочет этот сеньор. Возможно, у него есть лишнее эскудо, которое он желал бы мне подарить.
КЛЕМЕНТЕ: Умница! Соблаговоли принять в дар вот этот сонет! Ты чего морщишься, бабуля? Если она его разучит и будет исполнять, он увеличит не только ее славу, но и доходы.
ПРЕСЬОСА: Ты  уверен?
КЛЕМЕНТЕ: Вполне. Кстати, за интерес к моему творчеству я тебе заплатил. В письмо кое-что вложено.
ПРЕСЬОСА: Уже веселей! Я прочту. После.
КЛЕМЕНТЕ: Ты умеешь читать?
СТАРУХА: Моя-то Пресьоса?! Да второй такой умницы да красавицы не сыщется не только среди цыганок, но и меж знатных дам! И письму, и счету, и чтению, всему я свою козочку обучила! Сокровище мое, нам надо до темноты успеть в табор.
КЛЕМЕНТЕ: Погоди минутку, мы еще до главного не дошли. Мой друг очень хочет перекинуться с тобой парой слов. Повторяю, бабушка: это в ваших же интересах! Он страшно богат и столь же благороден! На вашем месте я бы не упускал шанс.
ПРЕСЬОСА: Почему же твой друг сам не подошел к нам?
КЛЕМЕНТЕ: Он робок с женщинами. (зовет) Андрей!
(Появляется Андрес, тоже в современной одежде под плащом)
КЛЕМЕНТЕ: Вот. Вполне приличный молодой человек. С хорошими манерами, из хорошей семьи, так что…
АНДРЕС: Клим!
КЛЕМЕНТЕ: Понял! Бабуля, а наврите-ка мне чего-нибудь на полтинник!
СТАРУХА: Как же я оставлю свой бриллиант без присмотра?
ПРЕСЬОСА: Бабушка! Неужели ты не видишь, что у сеньора нет намерения нас обидеть? Ты будешь учтив со мной и не дашь воли рукам, не так ли?
АНДРЕС: Конечно! Я давно, очень давно хотел с тобой познакомиться. У меня к тебе предложение. Дослушай, пожалуйста! Я влюбился в тебя! Не сегодня и не вчера! В
смысле денег ты ни в чем не будешь нуждаться…
ПРЕСЬОСА: Сеньор!
АНДРЕС:  А сейчас мой отец хлопочет насчет вакансии для меня…
ПРЕСЬОСА: Сеньор зовет меня к себе в содержанки?
АНДРЕС: Нет! Я зову тебя замуж!
ПРЕСЬОСА: Однако!
АНДРЕС: Ты не веришь в мою искренность? Почему?
ПРЕСЬОСА: Я верю тому, что вижу. Ты горяч, нетерпелив и, что хуже всего, ты влюбчив. Да еще и упорен в достижении цели. Но цель достигнутая перестает тебя волновать. Таких мужчин я избегаю.
АНДРЕС: Если ты сомневаешься в моем чувстве…
ПРЕСЬОСА: Ничуть. Тебе понравилось, как я пою и танцую. Но, согласись, этого мало для жизни под одной крышей. Знай, кабальеро,  что я не только грациозна и мила, я еще и разумна. И осмотрительна.
 АНДРЕС: Испытай меня! Ты убедишься, что душа моя – воск. Ради тебя…
ПРЕСЬОСА: Я обдумаю твое предложение. При условии, что ты примешь мое. Согласен ли ты пойти за мной в табор?
СТАРУХА: Пресьоса!
ПРЕСЬОСА: Не мешай нам!
АНДРЕС: Согласен!
ПРЕСЬОСА: Это не все. В течение двух лет ты и пальцем не прикоснешься ко мне!
КЛЕМЕНТЕ: Скольки лет?!
ПРЕСЬОСА: Он должен будет прожить среди нас, простым цыганом…
КЛЕМЕНТЕ: Она чокнутая, Андрюха!
АНДРЕС: Не лезь!
ПРЕСЬОСА: За это время мы узнаем друг друга и тогда либо останемся вместе, либо… Я не из тех, кто низко ценит себя. Уж если Пресьоса выберет себе мужа, то на всю жизнь и по глубокому чувству.
СТАРУХА: Да, такую  девушку еще заслужить надо! У нас нет отбоя от женихов!
ПРЕСЬОСА: Должна сразу предупредить, кабальеро: я свободна в обхождении, но это не значит, что я доступна. Напротив, я в душе строга и скромна.
АНДРЕС: Я это понял! Оценил! Именно скромность я ценю в девушках превыше всего!
ПРЕСЬОСА: Подумай все же, стоит ли цыганочка тех жертв, каких требует. Ведь любовь легко переходит в ненависть. Ну, а если не изменишь решение, встретимся здесь же завтра, на утренней заре. Имя тебе будет…
СТАРУХА: Андрес Кабальеро. Есть такое имя среди цыган.
ПРЕСЬОСА: Прощай. (Уходит со Старухой)
КЛЕМЕНТЕ: Ни фига себе! Ты что, всерьез решил податься в цыгане?
АНДРЕС: Да.
КЛЕМЕНТЕ: Врубись в ситуацию. Над тобой издеваются! Не доходит?!
АНДРЕС: Ты ничего не понимаешь в женщинах, Клим.
КЛЕМЕНТЕ: Я никогда не позволял женщинам куражиться надо мной. Они тебя держат за богатого идиота, за лоха! Но когда они с бабкой обдерут тебя как липку…
 АНДРЕС: Ей не нужны мои деньги, Клим. Она и сама неплохо зарабатывает.
КЛЕМЕНТЕ: Деньги всегда нужны. Цыганам – особенно. А твоя Пресьоса, родной, не столько чувственна, сколь практична. И не столь хороша собой, как воображает!
АНДРЕС: Тебе  нравятся девки, готовые разложиться на первой же лавочке! А она не такая!
КЛЕМЕНТЕ: Какая она, ты узнаешь через два года! Если тебя раньше не замочат!
АНДРЕС: Клим, время в этом веке шло медленно. Их два года равны нашим двум месяцам.
КЛЕМЕНТЕ: Ты способен вжиться в их время?
АНДРЕС: А куда я денусь?
КЛЕМЕНТЕ: Домой! Мне, между прочим, пора сдавать сопромат.
АНДРЕС: Сдашь. Без проблем. Это здесь  что-то происходит, а в родном измерении мы сейчас паримся за компьютерами на фирме. Ну, вышли на перекур!
КЛЕМЕНТЕ:  На два месяца? Родной, это противоречит законам и природы, и физики...
АНДРЕС: Но не творчества.
КЛЕМЕНТЕ: А мы живем по законам творчества?!
АНДРЕС: Да! Все, что когда-либо создавалось фантазией человека, становится реальностью. Однозначно! Кстати, что за листок ты передал Пресьосе? Стихи?
КЛЕМЕНТЕ: Надо же мне было как-то к ней подкатиться! Если б я знал, чем это закончится, черта лысого я бы вас познакомил! Да подумай ты башкой своей бестолковой! Не о себе, так о своем старике! Его ты в какое положение ставишь?!
АНДРЕС: Со своими делами я сам разберусь.
(Входят в жилище Де Каркамо).
АНДРЕС: Отцу скажу, что еду во Фландрию. Он одобрит мое намерение сражаться против еретиков.
КЛЕМЕНТЕ: А через месяц тебя схватят на большой дороге! Папе на радость!
АНДРЕС: Схватят Андреса Кабальеро, а не идальго дона Андреса.
КЛЕМЕНТЕ: Уж лучше б ты и впрямь подался во Фландрию!
АНДРЕС: Я не стремлюсь к карьере и не способен любовь  променять на выгоду.
КЛЕМЕНТЕ: Так-таки любовь!
АНДРЕС: Да! Я влюбился в Пресьосу еще подростком.
КЛЕМЕНТЕ: В чужой вымысел!
АНДРЕС: Он стал молим, и я его оживил!
КЛЕМЕНТЕ: Ну, ты прямо Галактион от литературы! Мог бы создать что-нибудь свое!
АНДРЕС: Зачем, если то, что мне нужно, создано?
КЛЕМЕНТЕ: Ты будешь слепо следовать сюжету?
АНДРЕС: Не слепо, а сознательно. А ты – нет?
КЛЕМЕНТЕ: Я – нет! Меня у дона Мигеля не было, так что я – свободный человек! Не персонаж!
АНДРЕС: Да и я не персонаж, Клим. Я – соавтор.
КЛИМЕНТЕ: А ты не много на  себя взял?
АНДРЕС: Ну, хорошо, я режиссер-постановщик. Так тебя устроит?
ЕЛИМЕНТЕ: Вряд ли это  устроило бы дона Мигеля.
АНДРЕС: Почему? Я воплощаю в жизнь его замысел.
КЛИМЕНТЕ: Ты воплощаешь свой вымысел.
АНДРЕС: Наш с ним. Воплощаю! Знаешь, Клим, мне так осточертело однообразие  нашей как бы реальной жизни, что я больше не смог ее выносить. Там все было заранее решено, за меня, без моего участия, а я хочу жить  так, как хочу я!
КЛЕМЕНТЕ: Похвальное желание! Но то ли ты запоешь, когда чертова цыганка наиграется твоей восковой душой? Она ведь тоже больше не персонаж!
АНДРЕС: Не бойся за меня.
КЛЕМЕНТЕ: Нет, ну какова шельма! Ее цветок не стоит двух лет риска и воздержания!
(входит дон Франсиско)
ФРАНСИСКО: Андрес, я имею удовольствие сообщить тебе, что дело сдвинулось. Послезавтра ты будешь представлен по начальству.
АНДРЕС: Извини, отец. Я решил ехать во Фландрию.
ФРАНСИСКО: Вот как? Что тебе стоило сообщить мне об этом раньше?
АНДРЕС: Мое решение окончательно созрело только сейчас. Я понял, что обязан исполнить свой патриотический долг.
ФРАНСИСКО: Что ж…Воинская доблесть, ратные подвиги - это послужит славе нашего рода. А ты, Клементе, ты тоже едешь сражаться?
КЛЕМЕНТЕ: Нет, дон  Франсиско, я поэт, а не солдат. Я и Андреса отговариваю от его  затеи. Он у вас единственный сын.
ФРАНСИСКО: Я рад, что воспитал своего сына мужчиной, добрым католиком и истинным кабальеро. Благословляю тебя, сын мой, на богоугодное дело. Бог даст, ты вернешься ко мне живой и невредимый, а если нет... Смерть в бою, во славу и процветание Родины, за ее величие, за веру – это хорошая смерть.
АНДРЕС: Воистину так, отец.
(Клементе, не выдержав пафосности мгновения, прыснул. Отец и сын Де Каркамо уставились на него, один -
с изумлением и гневом, второй - с тревогой.)
КЛЕМЕНТЕ: Простите, мне что-то попало в нос! И еще! Я вспомнил некстати один презабавный случай, как раз о цыганках!
ФРАНСИСКО: О каких цыганках?
КЛЕМЕНТЕ: Да вон! (Указывает за окно) Некой особе, весьма влиятельной в Севилье, цыганка велела раздеться донага и залезть по самую шею в глиняный кувшин с водой. Да еще и с кипарисовым венком на голове, представляете? С тем, чтобы ровно в полночь он вылез оттуда и стал откапывать клад во дворе своего дома. И вот бедняга, едва заслышав звон к утрене, с такой поспешностью выскочил из кувшина, что разбил его, упал в лужу и стал вопить, что тонет.
ФРАНСИСКО: И в  чем смысл этой истории, дон Клементе?
КЛЕМЕНТЕ: Просто смешная история. (Андресу, тихо) Сам догадайся!..  Увидал цыганок и вспомнил… Кстати, они  стоят у вас под домом и смотрят на окна.
ФРАНСИСКО (в окно): Зайдите, милые. Вас не обидят. Если не ошибаюсь, это та самая Пресьоса, о которой  нынче говорят все в Мадриде. Давно хотел поглядеть, как она танцует. А ты  чем-то недоволен, сын мой?
АНДРЕС: Нет, нет, если тебе угодно было позвать их…
(Входят Пресьоса и Старуха).
ПРЕСЬОСА: День добрый, сеньоры. Наверняка в этом доме мое искусство будет вознаграждено по достоинству. Ведь это дом знатного и богатого кабальеро!
ФРАНСИСКО: Ты не ошиблась, малютка. Дон Андрес, у тебя не найдется серебряной монеты? Я не хочу подниматься в кабинет.
АНДРЕС: Увы, отец.
ПРЕСЬОСА: Молодой кабальеро весьма расточителен. Если судить по его лицу и рукам. Он не привык себе в чем-либо отказывать, а в делах руководствуется порывами.
ФРАНСИСКО: Что еще ты можешь сказать о доне Андресе?
ПРЕСЬОСА: Его ждет дальняя дорога, странствия и лишения, но если он проявит упорство в достижении цели и избегнет соблазнов, его желание исполнится.
КЛЕМЕНТЕ (Андресу): Какова бестия! Они явились разведать, сколько стоит твой кошелек!
ФРАНСИСКО (Клементе): И у тебя не найдется пары куарто взаймы?
КЛЕМЕНТЕ: Найдется, дон Франсиско. Пожалуйста. (Андресу) До чего это приятно - быть при деньгах!
АНДРЕС: Так бы и сорил ими?
КЛЕМЕНТЕ: А то!
ФРАНСИСКО: Я  наслышан о твоих талантах, Пресьоса. Яви их нам.
ПРЕСЬОСА: С превеликим удовольствием, кабальеро. Совсем недавно я получила от некого поэта сонет. Этот сонет я прежде не исполняла…
КЛЕМЕНТЕ: Какая честь нам оказана!
АНДРЕС: Заткнись.
ПРЕСЬОСА (поет): «Когда Пресьоса тамбурин берет,
И легкий воздух оглашают звуки,
То – горсть жемчужин рассыпают руки,
То – дождь цветов роняет нежный рот.
Молчит душа, и разум не живет,
Внимая чарам внеземной науки,
Когда чиста, не зная зла и муки,
Ее судьба касается высот»…
(Андрес оседает в кресло)
ФРАНСИСКО: Что с тобой, сын?!
ПРЕСЬОСА: О, это бывает с чувствительными натурами. Сейчас  я произнесу над ним заклинание, и недуг как рукой снимет.
КЛЕМЕНТЬЕ (Старухе): Если с ним что случится, бедный будет ваш табор!
ПРЕСЬОСА (тихо): Андресико, запомни: я терпеть не могу ревнивцев. Если ты с ума сходишь без малейшего к тому повода, что будет дальше?
АНДРЕС: А ты собираешься дать мне повод?
ПРЕСЬОСА: Я многим нравлюсь, тем и живу. Посуди сам: кто станет платить той, что неприятна глазу и слуху? Но никогда я не выхожу за рамки приличий. Если ты не веришь в мою добродетельность…
АНДРЕС: Я верю, но… Ничего не могу поделать с собой.
 ПРЕСЬОСА: Придется. Или мы расстанемся. (Франсиско) Вот видите, ему уже лучше. Мы, цыганки, умеем не только петь и плясать! Благодарим вас, щедрые и учтивые кабальеро! Прощайте! (уходит со Старухой)
ФРАНСИСКО: Премилая резвушка. А что она тебе нашептала?
АНДРЕС: Белиберду какую-то, я ни слова не разобрал.
ФРАНСИСКО (задумчиво) В молодости я не верил цыганам, считал их слугами Дьявола, но в последнее время стал терпимей относиться к этому племени. Мне думается, цыгане обладают даром предвидения. Это ничуть не противоречит ни религии, ни науке, и Дьявол тут не причем.  Конечно, цыгане корыстны и вороваты, и этим отвращают от себя, но их искусство древней их пороков.
АНДРЕС: Извини, отец, мне надо собраться. Я прямо завтра и выеду. На заре.
ФРАНСИСКО: Уместна ли подобная спешка?
АНДРЕЙ: Да, отец. Долгие проводы - лишние слезы.
ФРАНСИСКО: Как ты сказал?
АНДРЕС: Я сказал, что намерен осуществить свое решение сразу, без проволочек.
ФРАНСИСКО: Увидимся за ужином. (Выходит)
КЛЕМЕНТЕ: Боишься передумать?
АНДРЕС: Сонет, что она пела, твой?
КЛЕМЕНТЕ: Ну и что?
АНДРЕС: Мне это многое прояснило. О твоих чувствах к Пресьосе!
КЛЕМЕНТЕ: Если ты думаешь, что я писал для нее… Я отдал ей то, что оказалось у меня при себе.
АНДРЕС: «Когда Пресьоса тамбурин берет»?
КЛЕМЕНТЕ: У меня было «красотка».
АНДРЕС: Ты лжешь! Своей иронией, своими насмешками и нападками на нее ты прикрываешь…
КЛЕМЕНТЕ: Болван! Твоя Пресьоса совершенно не в моем вкусе, а сонет я сочинил для Игната. Точнее, для его дамы. Сегодня вечером мы собрались нанести ей визит. Встать под балконом и сбацать серенаду. Теперь придется изваять что-то другое!
АНДРЕС: Клим, ты ведь не станешь отбивать у меня девушку?
КЛЕМЕНТЕ: О Господи!
АНДРЕС: Ведь ты мне друг!
КЛЕМЕНТЕ: Нет! Друг набил бы тебе морду и отволок домой! А я - дерьмо! И таким меня сделал ты! С твоей астральной любовью! А я не верю в твою любовь! Мне есть, с чем сравнивать! С чем и с кем!
АНДРЕС: С Игнатом, который присваивает чужие сонеты?!  С этим безбашенным кретином?!
КЛЕМЕНТЕ: Вот на него ты какого хрена напал?! Он-то что тебе сделал?! Да, он безбашенный, потому и приперся с тобой сюда! Он такой, что и на Луну поперся бы без скафандра! Но лично ты от него ничего плохого не видел!
АНДРЕС: Он тебя переманил! Вместо того, чтоб поддержать меня, ты отправляешься с ним петь серенаду!
КЛЕМЕНТЕ: С какой стати я должен тебя поддерживать?
АНДРЕС: Ни с какой, но… Ты думаешь, мне легко? Как-никак, я вырос в совершенно другой среде! Даже по тутошним меркам!  Даже  не представляю, что меня ждет!
КЛЕМЕНТЕ: Андрюха, не кажется ли тебе, что ты сам себе стараешься внушить что-то разэтакое? Что ты не такой, как прочие! Супер! А уж любовь твоя… Это вообще нечто легендарное! Ромео и Джульетта отдыхают!
АНДРЕС: Я докажу, что моя любовь достойна легенды.
КЛЕМЕНТЕ: А можно выбрать для проявления своей исключительности какое-нибудь другое поприще? Так было бы  куда человечней.
АНЕДРЕС: Я рад, что ты ничего не понимаешь. Признаюсь, своим сонетом ты меня до смерти напугал. Я подумал, что ты решил все испортить…Ты мне поможешь? Надо раздобыть мула и соответствующее платье. Сходи на постоялый двор. Я обещал отцу провести вечер дома.
КЛЕМЕНТЕ: А я обещал Игнасио сопроводить его к даме.
АНДРЕС: Никуда не денется твой Игнасио, а я… Может быть, ты в последний раз меня видишь.
КЛЕМЕНТЕ: Может быть. Шмотки сюда притащить?
АНДРЕС: Да. Пожалуйста.
КЛЕМЕНТЕ: А сонет, между прочим, самолично написал дон Мигель.
АНДРЕС: В данных обстоятельствах - ты.
(Клементе выходит, пожав плечами. Андрес, оставшись один, нервно бродит из угла в угол комнаты. Подходит к столу, наливает себе вина. Появляется дон Франсиско, тоже наливает себе вина.)
ФРАНСИСКО: За то, чтобы ты вернулся ко мне живым. За  честь рода. За победу нашего оружия.
АНДРЕС (подавившись): Прости, отец. Нервы.
(На просцениуме Пресьоса останавливает Клементе)
ПРЕСЬОСА: Клементе! Мне ждать завтра твоего друга?
КЛЕМЕНТЕ: Зачем?
ПРЕСЬОСА: Не поняла.
КЛЕМЕНТЕ: Зачем тебе это надо?
ПРЕСЬОСА: Мне?!
КЛЕМЕНТЕ: Но ведь это ты предложила ему покочевать с табором!
ПРЕСЬОСА: А как еще мне было избежать его ухаживаний? Одно могу тебе обещать: если он все-таки примкнет к нам, его у нас никто не обидит.
КЛЕМЕНТЕ: Зуб даю, ты обожаешь читать старинные рыцарские романы!
ПРЕСЬОСА: Что еще может обожать неотесанная цыганка? Однако я, хоть и не получила хорошего воспитания, знаю, что ко всякому человеку надо относиться по-человечески.
КЛЕМЕНТЕ: Ты права. (Протягивает листок) Возьми.
ПРЕСЬОСА: Еще один сонет?
КЛЕМЕНТЕ: Что-то вроде романса.
ПРЕСЬОСА: И еще один золотой? А я слышала, что все истинные поэты  бедны.
КЛЕМЕНТЕ: Я не поэт.
ПРЕСЬОСА: Но ты и не богач. Забери свой эскудо. А стихи я пожалуй что оставлю себе. (Хочет уйти)
КЛЕМЕНТЕ: Пресьоса!.. Не встречайся с Андресом.
ПРЕСЬОСА: Я хозяйка своему слову. К тому же, он меня все равно разыщет, а еще пуще распалять его страсть… Зачем?
КЛЕМЕНТЕ: Ты же не любишь его!
ПРЕСЬОСА: Нет. Во всяком случае, пока.
КЛЕМЕНТЕ: А если завтра вместо него приду я?
ПРЕСЬОСА: Ты?!.
КЛЕМЕНТЕ: Что скажешь?
ПРЕСЬОСА: Мое сердце свободно. И дорога в табор никому не заказана.
КЛЕМЕНТЕ: Смотри, я ведь могу и прийти! А у меня душа не из воска, меня ты два года не промурыжишь. (Уходит).
 (Слышна веселая цыганская музыка. Крики цыган: «Бери себе эту девушку, красу и гордость всех цыганок, живущих в Испании!», «Мы отдаем ее тебе!», « Бери ее  в любовницы или в жены, как тебе больше нравится!», «Разгляди ее хорошенько, и если она тебе не подходит, выбирай себе другую, вон их сколько у нас!», «Ну, а уж коль выберешь, поберегись заводить шашни…» Пресьоса, стоящая на просцениуме, зажав уши руками, кричит: «Бабушка! Бабушка!». Бросается на грудь Старухе, рыдает.)
СТАРУХА: Кто тебя обидел, моя кровиночка?
ПРЕСЬОСА: Вы ему отдали меня, как будто я - вещь! Скотина бессловесная!
СТАРУХА: Таков наш обычай.
ПРЕСЬОСА: Дикий, подлый обычай!
СТАРУХА: Ой, дитя, не для того я обучала тебя всяким господским штучкам, чтобы ты поносила наши порядки!
ПРЕСЬОСА: Обучала! Еще бы! Для тебя я - средство заработать побольше!
СТАРУХА: Придержи язык! А теперь утрись и ступай к мужу! Не старшины наши и не я - ты его себе выбрала!
ПРЕСЬОСА: Он хорошо вам за меня заплатил!
СТАРУХА: Мог бы и другой заплатить не хуже. Неблагодарная дрянь! Иди!
(Шатер Пресьосы и Андреса. Песни цыган слышатся снаружи. Андрес поднимается навстречу Пресьосе)
ПРЕСЬОСА: Ты не забыл, надеюсь, наш уговор?
АНЕДРЕС: Не забыл, не бойся. Но поцеловать-то тебя можно?
ПРОЕСЬОСА: Уж не вообразил ли ты, что я и правда тебе -жена? Так вот: я жена цыгана Андреса Кабальеро, а такого на белом свете не существует! Потому что в любой момент этот цыган может стать сеньором де Каркамо и сделать бедной Пресьосе ручкой!
АНДРЕС: После таких слов…Если бы я мог уйти, я ушел бы.
ПРЕСЬОСА: Уходи. Лучше сейчас, чем потом. Все мужчины одинаковы.
АНДРЕС: А все женщины?
ПРЕСЬОСА: Добыча для мужчин. Они отдали тебе мое тело, но душу мою… Ее силой не взять!
АНДРЕС: Я хочу твоей любви, и я добьюсь ее.
ПРЕСЬОСА: Скажи сперва, сколько ты заплатил за меня!
АНДРЕС: Чуть больше того, что запросили. Взнос за вступление в вашу общину…
ПРЕСЬОСА: Ты чуть не сказал - шайку!
АНДРЕС: Но не сказал! Ты верно заметила: и в цыганском наряде я все тот же Андрес де Каркамо, я не смогу ни смошенничать, ни украсть, а поэтому заплатил вашей верхушке за право не участвовать в грабежах.
ПРЕСЬОСА: За два года вперед?
АНДРЕС: У меня нет с собой столько денег.
ПРЕСЬОСА: Надеешься раньше поколебать мою твердость?
АНДРЕС: Надеюсь, тебе самой надоест этот маскарад.
ПРЕСЬОСА: То-то, что маскарад! Цыган из тебя, как из меня кардинал!
АНДРЕС: Пресьоса, если у тебя есть другой…
ПРЕСЬОСА: Будь у меня другой, он, а не ты стал бы мне мужем.
АНДРЕС: За наше счастье, Пресьоса!
ПРЕСЬОСА: Им ты устроил шикарный праздник, а мне что подаришь?
АНДРЕС: Извини, я совсем голову потерял… Вот. Позволь, я сам надену.
ПРЕСЬОСА: (выхватывает перстень): Нет, нет, я не могу носить на пальце такое сокровище! Первый же альгуасил объявит меня воровкой!
АНДРЕС: И поплатится за это!
ПРЕСЬОСА: Поплатится Андрес Кабальеро. В лучшем случае его сошлют на галеры, а скорее всего заставят сбивать воздух ногами. Уж с кем с кем, а с нашим братом власти не церемонятся. Так что я вполне понимаю твой отказ работать на общину. Кому охота быть отягощенным плетьми!
АНДРЕС: Я пойду с вашими. Но сам грабить не буду.
ПРЕСЬОСА: А когда тебя схватят, тут же выяснится, кто ты, и как оказался в таборе!
АНДРЕС: Схватят - узнаешь, что будет дальше.
ПРЕСЬОСА: Я пошутила. Оставайся в лагере. Ты не только сам попадешься, но и наших по неопытности подставишь.
АНДРЕС: В другой раз, любовь моя, шути осторожней. Когда женщина подозревает мужчину в трусости…
ПРЕСЬОСА: Господь с тобой, дон Андрес! Я лишь слегка тебя подначивала, а ты…Ты обещал во всем слушаться меня, а я тебе запрещаю участвовать в деле.
АНДРЕС: Я обещал не прикасаться к тебе, пока ты мне этого не позволишь, но жить твоим умом я не обещал.
ПРЕСЬОСА: Но ведь душа у тебя - из воска!
АНДРЕС: Я по крови испанец и дворянин. Сделай милость, уволь меня в будущем от насмешек. Их я и хотел бы, но не прощу. Даже тебе.
ПРЕСЬОСА: И что будет?
АНДРЕС: Не искушай судьбу, Пресьоса, не покушайся на мою сущность.
ПРЕСЬОСА: Но такая, как есть, она меня не устраивает!
АНДРЕС: Что с тобой? Ты ведь умна и рассудительна. Откуда вдруг столько презрения и злобы ко мне?
ПРЕСЬОСА: Я же еще и виновата! Мало того, что мне придется делить с ним кров, кормить его и обстирывать!..Тебя никто сюда не звал, а уж раз пришел…Через два месяца ты уберешься восвояси, а на меня весь табор будет пальцем показывать!
АНДРЕС: Зачем ты гонишь меня, если боишься, что уйду?.. Глупышка! Милая моя девочка! Какие у тебя ручки нежные, маленькие…
ПРЕСЬОСА: Андрес Кабальеро!
АНДРЕС: Что мне сделать для тебя?
ПРЕСЬОСА: Купи мне красное платье. Бархатное. Как у доньи. И туфельки.
АНДРЕС: Туфельки…
ПРЕСЬОСА: А мантилью?..
АНДРЕС: Все, что пожелаешь.
(Входит Клементе)
КЛЕМЕНТЕ: Привет, ребята! Я, конечно, не кстати…
АНДРЕС: (обрадовано) Откуда ты взялся?
КЛЕМЕНТЕ: Из Мадрида, вестимо.
ПРЕСЬОСА: Угощай гостя, Андрес. Не иначе, он прослышал о нашей свадьбе.
КЛЕМЕНТЕ: Поздравляю!
АНДРЕС: (смеется) Клим! Что за видок у тебя? На какой свалке ты отрыл эти шмотки?
КЛЕМЕНТЕ: Я их купил у старьевщика. Ты теперь цыган, а я - обычный средневековый бомж! Ты не в курсе, Андрюша, куда вы отсюда двинете?
АНДРЕС: Мне все равно, лишь бы в глушь.
КЛЕМЕНТЕ: Глушь это то, что надо! Я в бегах, ребята!.. Ваше здоровье! Совет вам да любовь! Если ты помнишь, мы с Игнасио  отправились к его даме. И вот, у самых дверей красотки напоролись на двух амбалов, которые, ни слова не говоря, обнажили шпаги и бросились на нас.
ПРЕСЬОСА: Ужас!
АНДРЕС: Вы их знали раньше, встречались где-то?
ПРЕСЬОСА: Наверняка их знала дама Игнасио.
КЛЕМЕНТЕ: Теперь это неважно, потому что Игнасио их обоих уложил.
АНДРЕС: Насмерть?!
КЛЕМЕНТЕ: Ну, так! Фехтовальщик он первоклассный, а тут еще и психанул.
АНДРЕС: Да, с него станется. И что теперь? Вас кто-нибудь видел?
КЛЕМЕНТЕ: Мир не без зорких людей. Допросили девицу, ее родителей, слуг. Одного из слуг девица успела послать к Игнасио, и мы не стали ждать, когда нас поберут.
АНДРЕС: Но если вы объясните, расскажете, как все было…
КЛЕМЕНТЕ: Ты веришь в правосудие? Вот смешно! Мне надо перекантоваться где-то месяц-другой, пока не утихнет шум, за это время произойдет что-нибудь более значительное.
АНДРЕС: А Игнасио?..
КЛЕМЕНТЕ: (понизив голос и оглянувшись на Пресьосу, достающую снедь) Дома. По-тутошнему - тоже в бегах, но он решил пересидеть скандал в родном веке. Не волнуйся, вернется. Авантюрист!
АНДРЕС: А ты?..
 КЛЕМЕНТЕ: А я - верный друг. (Тихо) Русские своих не бросают, испанцы - тоже, тем более - кабальеро!
АНДРЕС: Пресьоса, ты не поговоришь со старшинами?
ПРЕСЬОСА: Нет.
АНДРЕС: Почему?
ПРЕСЬОСА: Цыгане и так изгои, а если станет известно, что мы прячем преступника…
АНДРЕС: Да откуда кто узнает?! Кто узнает кабальеро в этаком оборванце?! Завтра табор уходит из-под Мадрида, а в Валенсии или в Мурсии его никто и искать не станет! Пресьоса, если ты не хочешь помочь, я поговорю сам… Девочка!.. Ладно! ( Клементе) Жди меня тут. (Выходит)
КЛЕМЕНТЕ: Так все-таки: почему ты не хочешь, чтоб я остался?
ПРЕСЬОСА: Не хочу, и все.
КЛЕМЕНТЕ: Даже если от этого зависит моя жизнь и свобода?
ПРЕСЬОСА: Жизнь у тебя отнимут едва ли, а свобода…Ты сам ею распорядился, сам и расплачивайся. Лично я не стала бы ставить под удар многих ради одной себя.
 КЛЕМЕНТЕ: Какая ты благородная! Но ты врешь: ты не хочешь спасти меня сугубо из-за себя.
ПРЕСЬОСА: В  известной мере, да. Во-первых, я замужняя женщина и не хочу, чтобы кто-то усложнял мою жизнь. А в-главных… Я не верю, что ты кого-то убил. Но даже если так! Ты что, всю жизнь теперь будешь скрываться среди цыган?
КЛЕМЕНТЕ: А чем я хуже Андреса? Уважаемый дон Франсиско, человек старой закалки, не признает ваш брак законным…
ПРЕСЬОСА: И ты еще спрашиваешь, почему я против тебя!
КЛЕМЕНТЕ: Потому что я тебе не вру.
ПРЕСЬОСА: (заслышав шаги Андреса, торопливо) Не вздумай волочиться за мной! Ты опоздал!
АНДРЕС: Они согласны. Более того, мы снимаемся с лагеря нынче утром.
КЛЕМЕНТЕ: За тебя, Андрес!
АНДРЕС: За дружбу! Пресьоса, чем ты недовольна? Скажи!
ПРЕСЬОСА: Что это изменит? Все равно ведь он останется здесь. Два знатных кабальеро в шатре одной бедной цыганки – это слишком!
КЛЕМЕНТЕ: Я найду другой шатер.
АНДРЕС: Нет, нет, мы будем вместе! Пресьоса, пойми, Клементе для меня все равно что брат. Мы вместе росли, с детства дружим… Вас двое у меня, самых дорогих мне людей, и я очень хочу, чтоб вы ладили.
ПРЕСЬОСА: Чтобы после донимать меня ревностью? В общем, делайте что хотите, сеньор Андрес, а  мне пора спать.
АНДРЕС: Куда ты?
ПРЕСЬОСА: В бабушкин шатер. (Собирает свои вещи)
КЛЕМЕНТЕ: Так может, в бабушкин шатер пойду я?
ПРЕСЬОСА: Старушка будет в восторге! (Уходит)
КЛЕМЕНТЕ: Я сейчас все улажу.
АНДРЕС: Не надо. Пусть покапризничает.
КЛЕМЕНТЕ: Вот это по-мужски!
 АНДРЕС: Я даже рад, что ее здесь не будет. Я дал слово…
КЛЕМЕНТЕ: Не обладать собственной женой.  Оригинал! Похоже, я оказался кстати.
АНДРЕС: Для меня - очень, но для себя… Даже не знаю, как помочь тебе.
КЛЕМЕНТЕ: Не твоя забота, родной.
АНДРЕС: Как там мой старик?
КЛЕМЕНТЕ: В полной уверенности, что ты во весь опор скачешь во Фландрию.
АНДРЕС: Как думаешь, он меня проклянет, когда все раскроется?
КЛЕМЕНТЕ: Только так!
АНДРЕС: Я все же надеюсь, что радость вновь меня обрести окажется для него сильнее условностей… Клементе! Никак не могу понять, почему Пресьоса так плохо к тебе относится! Она со всеми любезна, мила, а тут…
КЛЕМЕНТЕ: Прежде ты видел ее только на людях. Кто поручится, что она такова, какой хочет выглядеть.
АНДРЕС: Дон Мигель.
КЛЕМЕНТЕ: Мы находимся уже не в его, а в твоем сочинении, Андрюха. Ты внес в новеллу множество своих корректив.
АНДРЕС: Всего лишь ввел в действие тебя.
КЛЕМЕНТЕ: Хотелось бы знать, на какую роль?  Оруженосца, слуги, дуэньи? Или я призван стать твоим биографом? В случае, если ты застрянешь тут насовсем?
АНДРЕС: Типун тебе на язык! Я вернусь, и не один, а с Пресьосой.
КЛЕМЕНТЕ: Дружище, ты еще более сумасшедший, чем Игнат! Кстати, зачем ты его сюда прихватил?
АНДРЕС: Он проникся моей идеей. Поверил на слово. Ну, я и решил проверить свою гипотезу еще и на нем, человеке, который со мной не связан ментально…
КЛЕМЕНТЕ: Ладно, проехали. Все равно ему никто не поверит. А для Пресьосы придумаешь какую-нибудь героическую историю, в духе ее любимых рыцарских романов. Отправился на битву с драконом и пал смертью храбрых.
АНДРЕС: Клим, за что ты так не любишь ее? Я знаю, что ты ревнуешь ее ко мне, к нашей дружбе, «нас на бабу променял», все такое. Ты любую бы ревновал!
КЛЕМЕНТЕ: Она – не любая. Извини, Андрей, я жутко устал.
АНДРЕС: Да, да, спи…Тебе удобно? Спи, Клим.
(Слышны звуки тамбурина и пение Пресьосы)
ПРЕСЬОСА: Страсть  мою в своем огне
Жги, моя желанная,
Мука - испытанье мне,
Радость, Богом данная,
Обрати мой ярый пыл
В тишь смиренья, девица,
Чтоб навеки я забыл
Грезить и надеяться.
АНДРЕС: А вот это уже Климово сочинение…Ты не сделаешь этого, Клементе! Ты не посмеешь!
(Тот же шатер время спустя. Старуха метет пол, нарядная Пресьоса сидит, уткнувшись в книгу)
СТАРУХА: Себе не прощу, что воспитала тебя такой цацей! Сидит она, в книгу пялится! Андрес Кабальеро и собой хорош, и ловок, а уж какой щедрый! Нарядил ее, как куколку! Глаз не сводит! Все девки наши да бабы ей завидуют, а она носом крутит! Короля ей подавай!
ПРЕСЬОСА: На меньшее не согласна.
СТАРУХА: Избаловал тебя Андрес голубь. Другой бы юбки задрал да поучил уму-разуму! Такой парень! Слава о них с Клементе впереди табора бежит. В пелоту в округе никто лучше них не играет. А добычу, как Андрес и Клементе, никому больше взять не по силам.
ПРЕСЬОСА: (смеется) Вот иссякнут у них денежки, посмотрим, что они раздобудут! Тогда-то и узнаю, кто меня любит.
СТАРУХА: Погоди, надоест ему тебе угождать… Вернулись! Вставай, чего расселась, лентяйка! Доставай снедь!
ПРЕСЬОСА: Знаешь, бабушка… В моем шатре я хозяйка и обязанности свои знаю.
СТАРУХА: Золотые слова! Вот и хозяйствуй сама! И ночуй в своем шатре, с мужем! В мой не приходи – не пущу!
(Входят Андрес и Клементе)
АНДРЕС: Пресьоса… (подает ей шаль)
КЛЕМЕНТЕ: И от меня! (Тоже подает шаль) А это тебе, бабуля! (Набрасывает шаль на Старуху)
СТАРУХА: Клементе! Дай Бог тебе здоровья, красавчик! Эх, как бы ублажала я тебя, яхонтовый, да жаль, прошла моя молодость!
КЛЕМЕНТЕ: И я не устаю об этом жалеть! Разминуться со своей единственной на целых пятьдесят лет! Какая трагедия! (Подхватывает Старуху на руки)
СТАРУХА: Пусти, бесстыдник! Ой, пусти! Ай!
(Андрес и Пресьоса смеются)
СТАРУХА: Жениться тебе надо. (Уходит)
(Пресьоса, напевая, накрывает на стол)
КЛЕМЕНТЕ: Шикарный ужин!
ПРЕСЬОСА: Для шикарных мужчин! Как всегда, вы всех цыган заткнули за пояс? Что на сей раз ограбили?
КЛЕМЕНТЕ: Лавку ювелира.
ПРЕСЬОСА: Должно быть, это вам влетело в копеечку.
АНДРЕС: Пустяки. Зато мы узнали замечательную новость. Отец Клементе получил назначение на пост… угадай, кого!
ПРЕСЬОСА: Вице-короля Перу.
АНДРЕС: Почти! Он теперь коррехидор этой провинции!
ПРЕСЬОСА: А вам что с того?
КЛЕМЕНТЕ: Лично я могу порадоваться за папу.
АНДРЕС: Если Клементе расскажет ему о поединке в Мадриде…
КЛЕМЕНТЕ: То за прутья меня упрячет родной отец.
АНДРЕС: Глупости! Твое дело яйца выеденного не стоит!
КЛЕМЕНТЕ: Убийство двух человек?
АНДРЕС: Поединок! Да таких дуэлей в Кастилии…
КЛЕМЕНТЕ: Тем не менее, Андрес, бежать под защиту папы, во-первых, нечестно, во-вторых, унизительно, а в-третьих я не хочу его подставлять.
ПРЕСЬОСА: Он прав, Андрес. У его отца наверняка достаточно недругов.
АНДРЕС: Ну, как вы не поймете! Будь Клементе  преступником, его отец не стал бы коррехидором!
КЛЕМЕНТЕ: Он стал им в провинции. Возможно, таким образом его убрали из Мадрида. Не уверен, что нам надо пороть горячку.
ПРЕСЬОСА: Мы не очень надоели тебе, Клементе?
КЛЕМЕНТЕ: Напротив! Я вошел во вкус вашей жизни. А тут еще бабуля мне девчонок сватает одну краше другой!
АНДРЕС: Что ж ты теряешься?
КЛЕМЕНТЕ: Сугубо из-за сеньора коррехидора. Сын - убийца, невестка – воровка, не всякий гранд переживет сразу столько неожиданностей…Я не хотел обидеть твоих подружек, Пресьоса.
ПРЕСЬОСА: Но обидел.
АНДРЕС: Клементе не всегда шутит удачно.
КЛЕМЕНТЕ: Твои подружки - чудо, особенно Клара, но, увы, нет средь них той, с кем бы я хотел прожить всю жизнь.
АНДРЕС: Да! Будь у него с кем-то, как у нас с тобой, он бы за ценой не постоял.
ПРЕСЬОСА: Чтобы всегда об этом помнить. Как ты.
АНДРЕС: Я?!
ПРЕСЬОСА: Пока крепость не пала, ее будут осаждать, но стоит выйти по-вашему… о, тогда все припомнится! И низкое происхождение, и манеры. Все, чем вы сейчас восхищаетесь, будет вас раздражать.
КЛЕМЕНТЕ: Хватит мучить беднягу Андреса!
АНДРЕС: Не женись, Клементе. Женщины - кошмарные существа, что ни сделай, им все не так!
КЛЕМЕНТЕ: Нет, родной, наша Пресьосочка - совершенно особый случай. Привожу пример! Когда двое в Мадриде набросились на нас, мы и в мыслях не имели их убивать, мы только защищались. Точно так же Пресьосочка в борьбе за свою свободу терять грань между обороной и нападением.
ПРЕСЬОСА: Что я сделала тебе плохого, Клементе? Почему ты все время норовишь меня укусить?
КЛЕМЕНТЕ: Пойду кусать Клару, ей это нравится. (Уходит)
АНДРЕС: Ты стала такой сердитой…
ПРЕСЬОСА: Какая есть!
 АНДРЕС: Ты и сердитая мне нравишься, но когда ты со мной нежна…
ПРЕСЬОСА: То восковая душа твоя тает? Твоей душой не я владею, и не ты! Ею владеет Клементе!
АНДРЕС: По-твоему, я тряпка?…
ПРЕСЬОСА: Я сказала только, что к нему ты привязан куда сильней, чем ко мне. О, я понимаю! У вас общие корни, вы оба чужие здесь и держитесь друг друга, но когда у тебя с языка не сходит «Клементе, Клементе, Клементе», мне больно, противно слышать это!
АНДРЕС: Ты меня ругаешь за ревность, а сама… Пожалуйста, не пытайся нас с ним рассорить.
ПРЕСЬСА: Я иного хочу! Я  хочу, чтоб Клементе то и дело ссылался на Андреса: «Андрес сказал, Андрес сделал, Андрес решил»! Да только он чужим умом жить не будет!
АНДРЕС: Как и я. Клементе был против того, чтобы я принял твои условия. Он доказал мне, как я не прав. Тем не менее…
ПРЕСЬОСА: Да он и сейчас готов на все, лишь бы вернуть тебя обратно! Он истинный идальго, плоть от плоти сословия! Такой под куст цыганскую девушку поведет, не погнушается, но к алтарю – никогда!
АНДРЕС: Перестань!
ПРЕСЬОСА: А я нисколечко не осуждаю его! Можно ли обвинять человека в том, что он такой, каким его сделали?!  Но мне хотелось бы знать: у тебя все друзья такие?
АНДРЕС:   Из друзей у меня  только Клементе… А что? Он хотел от тебя чего-то? Намекал?..
ПРЕСЬОСА: У вас одно на уме, сеньор де Каркамо! Ни на что он не намекал! Он такой же искренний и прямой, как дон Андрес! Это мы, цыганки, женщины вообще, дьявольское отродье…
АНДРЕС: Ясней говори!
ПРЕСЬОСА: Имеющий глаза да видит!
АНДРЕС: Клементе здесь не будет сегодня же!
ПРЕСЬОСА: И кровь его падет мне на голову?!
АНДРЕС: Он преследовал тебя?
ПРЕСЬОСА: Нет.
АНДРЕС: А стихи?
ПРЕСЬОСА: Он их и Кларе дарит. И даже бабушке. Сдадим его за это альгуасилу?
АНДРЕС: Он уйдет.
ПРЕСЬОСА: Его схватят как бродягу и сошлют на галеры. Или он попадется на дороге разбойникам. А виноватой окажется Пресьоса!
АНДРЕС: Что же  делать?
ПРЕСЬОСА: (обнимает его) Верни мне душу моего мужа.
АНДРЕС: Она твоя. До гроба.
СТАРУХА: (входит) Детки!.. Не обессудь, Андресико, но нам с козочкой моей пора в город. Там уже наслышаны о прекрасной Пресьосе, ждут не дождутся, когда можно будет облегчить кошельки.
ПРЕСЬОСА: Я не пойду.
СТАРУХА: Как это?!
ПРЕСЬОСА: У меня есть муж, самый удачливый цыган в таборе. Он прокормит и меня, и тебя, и наших старшин.
СТАРУХА: Ой-ой-ой! (Выходит, сгорбившись)
ПРЕСЬОСА: (Расхохотавшись) Иду, бабушка, иду! ( целует Андреса, выскакивает из шатра.
(Пресьоса танцует, бьет в бубен. Голоса зрителей: «Экая красота!», «Жаль, что она цыганка, такая достойна лучшей участи!», «Лови, Пресьоса! Танцуй еще!»)
(Комната на постоялом дворе. Андрес и Клементе считают деньги)
КЛЕМЕНТЕ: Черт знает что! При таких тратах я не продержусь больше месяца! Погорячились мы с той ювелирной лавкой!
АНДРЕС: Я не хотел под нее подписываться.
КЛЕМЕНТЕ: Да, старшины, блин, вконец оборзели! Нашли спонсоров!
АНДРЕС: Это мы оборзели. У нас эйфория, Клим. В прежней жизни мы были так себе, людьми среднего достатка, а тут - богатства!
КЛЕМЕНТЕ: Вот за этот аспект нашего приключения я тебе благодарен. Я всегда любил тратить деньги.
АНДРЕС: И никогда не умел считать их.
КЛЕМЕНТЕ: Ты тоже.
АНДРЕС: У меня и возможности такой не было. Вот поэтому мы и вляпались. Избаловали цыган, а какого хрена мы должны содержать весь табор? Тех денег, что я просадил за три месяца, нам с Пресьосой хватило бы на три года обеспеченной жизни!
КЛЕМЕНТЕ: Хорош  локти кусать, я тебя предупреждал насчет крошки и ее аппетитов!
АНДРЕС: Ну да, ты же у нас оракул, провидец!.. Пресьоса ничего не вправе решать сама. Она и злится потому, и капризничает, и отрывается на мне, что она - раба. Своей бабки, старшин, их законов!
КЛЕМЕНТЕ: Ты тоже раб их законов.
АНДРЕС: Забрать Пресьосу и покинуть Испанию!
КЛЕМЕНТЕ: Деньги нужны везде, но они у тебя есть только здесь. У дона Франсиско. Или ты намерен обокрасть папу?
АНДРЕС: Не шути так! Я ведь уже не играю в дона Андреса де Каркамо - я им стал.
КЛЕМЕНТЕ: Это плохо. Надо срочно линять отсюда, пока ты окончательно не увяз в семнадцатом веке.
АНДРЕС: Он ничуть не хуже нашего.
КЛЕМЕНТЕ: Похожие времена. Можно сказать, породненные.  Вот и я здесь уже как дома, и меня это пугает.
АНДРЕС: Хочешь сдать сопромат?
КЛЕМЕНТЕ: Не хочу жить иждивенцем при папе коррехидоре.
АНДРЕС: Здесь ты не иждивенец, а законный наследник. Чувствуешь разницу?
КЛЕМЕНТЕ: Нет. Я не так  самовнушаем, как Андрюша де Каркамо!
АНДРЕС: Дверь запри! Чертова хозяйка!
КЛЕМЕНТЕ: Прохода не дает?
АНДРЕС: Представляешь, отловила меня вчера в стойле и…Чего ты хохочешь? Она мне предложила руку, сердце и вот это заведение!
КЛЕМЕНТЕ: Бродяге Андресу Кабальеро! Вот это любовь! Зря не ценишь!
АНДРЕС: Иди ты!..
КЛЕМЕНТЕ: Вот чем я хуже? Почему мне не предлагают стать владельцем постоялого двора?
АНДРЕС: Могу замолвить словечко. Она и без венчания согласна. И ей, похоже, все равно, с кем.
КЛЕМЕНТЕ: Ты ошибаешься, родной. Она, какая ни есть,  сеньора и добрая католичка!
АНДРЕС: Я бы тебя сосватал, но ты же собрался восвояси…
КЛЕМЕНТЕ: Не так скоро!  Побуду здесь частным предпринимателем, наберусь опыта… Шучу, Андресико!  Плохо шучу, потому что невесело.
АНДРЕС: Я сегодня же поговорю с Пресьосой, куплю коня и поскачу в Мадрид. Объяснюсь с доном Франсиско. Как думаешь, Пресьоса согласится со мной уехать? В Мадрид? По-моему, она уже меня любит. Что скажешь, Клим?
КЛЕМЕНТЕ: Ничего. Кроме того, что я тоже хочу в Мадрид. Хочу принять ванну и сменить платье.
АНДРЕС: Так в добрый путь! Ты был вправе защищать свою жизнь! И, наконец, тех двоих убил не ты, а Игнасио!
КЛЕМЕНТЕ: Мы были вместе.
АНДРЕС: Я поговорю с отцом…
КЛЕМЕНТЕ: Уймись.   Дону Франсиско хватит и твоих подарков. Более чем. Впрочем, ты в Мадрид не поедешь. Я знаю, что в отношения двоих соваться нельзя, но раз уж ты спросил мое мнение… Пресьоса привязалась к тебе, что да, то да. Но любит она другого человека.
АНДРЕС: Тебя?
КЛЕМЕНТЕ: Пресьосу. В сравнении с ее Я все мы – карлики.
АНДРЕС: И что в этом плохого? Любят все-таки в меру своего Я, и чем оно больше…
КЛЕМЕНТЕ: Кошка привязывается к дому, родной. В данном случае, это комфорт, которым ты ее окружил.
АНДРЕС: Клементе…Я всеми силами гоню от себя эту мысль, но…Мне кажется, ты злобствуешь оттого, что Пресьоса выбрала меня, а не тебя!
КЛЕМЕНТЕ: Я счастлив, что Господь уберег меня от хищной Пресьосы! Хочешь правду? Да, я разыгрывал перед ней влюбленного. Не могу сказать, чтоб ей это не нравилось, но она устояла. Слишком разумна, чтоб бегать за двумя зайцами! Да и я не был настойчив, сходу переключился на Клару. И вот это ее заело! Она привыкла быть королевой, первой и единственной! Мужчины должны роиться вокруг нее, а она - их посылать! Не скрипи зубами, дослушай! Я хотел отбить ее у тебя не потому, что мне нужна Пресьоса! Мне нужен ты! Ты, каким ты был до нее! Нормальный мужик, друг! Ты нужен мне, своему отцу, себе самому!
АНДРЕС: Кто дал тебе право…
КЛЕМЕНТЕ: Я! Потому что ты слеп, а  я врач! Я не жду, когда кто-то мне что-то даст. Все, что мне нужно, я беру сам и делаю то, что считаю нужным!
АНДРЕС: Окстись, Клим. В этой данности ты - мой персонаж, вот и веди себя…Чего ты хохочешь?!
КЛЕМЕНТЕ: Я - твой персонаж?! А давай поборемся, автор! Давай-ка я двину сюжет, и поглядим, чья возьмет!
АНДРЕС: Возвращайся, Клим. А меня предоставь моей судьбе, судьбе дона Андреса не Каркамо.
КЛЕМЕНТЕ: Фиг тебе, дон Андрес.  Я лучше знаю, чем закончится эта пьеса. Потому-то к твоей Пресьосе я не испытываю ничего, кроме глубокого морального отвращения.
АНДРЕС: Уж лучше бы ты признался в любви к ней!
КЛЕМЕНТЕ: Там нечего любить, кроме тела, которое ты еще и не пробовал. Твоя Пресьоса не только не красотка, она даже не обаяшка. Зато умна и умеет подать себя как высший дар небес! Идальго с восковой душой - это же венец ее устремлений! Она расплавит твою душу и оттиснет в ней свой образ. Ханжа, зазнайка и зануда - вот она кто! Хотя актриса превосходная! Она не подпускает тебя к себе? Приди к ней сегодня ночью, и ты получишь ее, потому что она боится потерять твой кошелек! Еще и знать не будешь, как от нее избавиться, потому что она вцепится в тебя мертвой хваткой. Ты - ее единственный шанс! Да, это гнусность - так говорить о женщине, но пусть лучше я буду подлецом, чем ты - несчастнейшим из людей.
АНДРЕС: Избавь меня от таких жертв, Клементе.
КЛЕМЕНТЕ: А ты думаешь, твоя любовь - твое личное дело? Ты посягаешь на большее!
АНДРЕС: На Бога, короля и Отечество?
КЛЕМЕНТЕ: На свою душу! Твой идеал теперь – теплая жена и перина. Плотское блаженство! Ты унизил Бога в себе. Подкаблучник!
ПРЕСЬОСА: (входит внезапно) Я вам не помешаю. Только заберу свои вещи. Твои подарки, дон Андрес, я оставлю здесь.
АНДРЕС: Пресьоса…
ПРЕСЬОСА: Оставь меня! Не смей ко мне прикасаться! (выбегает с плачем)
АНДРЕС: Спасибо, друг. Надеюсь, больше мы с тобой не увидимся.
КЛЕМЕНТЕ: Один совет. На прощанье. Не ходи за ней, она сама к тебе прибежит.  И еще! Ты был влюблен не в Пресьосу, а в личность Мигеля Сервантеса де Сааведры. Ты с детства от него фанател, насочинял себе что-то про общность судеб, родство душ и прочее. Дон Мигель мечтал стать драматургом, но у него не получилось.  На фоне таких гигантов как Лопе, Кальдерон, Тирсо де Малина  у него ни малейшего шанса не было! Да ты же сам читал его так называемые пьесы!  Не всякий прозаик, пусть даже гениальный, способен стать драматургом. И тогда ты решил исполнить его мечту! Ты сделал пьесу по его новелле, как бы в соавторстве с кумиром!
АНДРЕС: У меня нет кумиров
КЛЕМЕНТЕ: Хорошо, я выразился не точно! С любимым писателем! А поскольку отождествить себя с доном Мигелем ты, слава Богу, не посмел, ты выбрал персонаж, максимально похожий на тебя, Андреса де Каркамо. Из-за Андреса тебе пришлось влюбиться в Пресьосу. Так-то, друг! Будь! (Выходит)
АНДРЕС: Пресьоса! Пресьоса! (Выбегает)
(На просцениуме Пресьоса припадает с плачем к Старухе)
ПРЕСЬОСА: Бабушка! Ой, какие же они гнусные, эти высокородные кабальеро! Какие ничтожные!
АНДРЕС: Пресьоса, послушай!..
ПРЕСЬОСА: Уйди!
СТАРУХА: Нет уж, милая, он твой муж, и раз он зовет…
ПРЕСЬОСА: Чего тебе нужно от меня? Теперь, когда ты знаешь, какая же я, оказывается, дрянь! Не тронь меня! Твой Клементе найдет тебе достойную пару! С прекрасными манерами и вот такой родословной! А нет, так иди к хозяйке постоялого двора! Она не мешкая отдаст, что имеет, еще и спасибо скажет!
АНДРЕС: Замолчи!
ПРЕСЬОСА: Ты в таком тоне разговаривать будешь со своей законной женой, а я всего лишь таборная жена! Я для тебя никто, и ты для меня никто! (Он выхватывает кинжал) Куда ты?!
СТАРУХА: Ой, спасайся, беги, Клементе!
ПРЕСЬОСА: Бабушка!..
СТАРУХА: Доигралась с огнем? Вот и осталась ни девка, ни мужняя жена… Знаю я, кто тебе нравился.
ПРЕСЬОСА: Оставьте меня в покое!
(Андрес врывается в комнату на постоялом дворе, она пуста. Он садится в изнеможении)
АНДРЕС: Ну, что за несчастный я человек!
(Распахивается дверь, входят Алькальд и Солдат)
АЛЬКАЛЬД: Встать, отродье цыганское! Где драгоценности?
АНДРЕС: Что?..
СОЛДАТ: Поглядите только на его харю! Святая невинность! Где драгоценности, сволочь? Куда ты их дел?
АЛЬКАЛЬД: Сам достанешь или помочь?
(Входят Пресьоса и Старуха)
ПРЕСЬОСА: Что здесь происходит, сеньоры?
АЛЬКАЛЬД: В последний раз предлагаю: отдай драгоценности, которые ты украл у хозяйки постоялого двора сеньоры Кардучи!
АНДРЕС: Вы с ума сошли!
ПРЕСЬОСА: Он не брал их, нет! Он не мог!
СОЛДАТ: А кто их позаимствовал? Ты, малютка? Ну-ка, где они у тебя, в каком пикантном местечке?
АНДРЕС: Не прикасайся к ней!
СОЛДАТ: Ты перед кем стоишь, морда?! Ты разговариваешь с алькальдом!
АНДРЕС: Обыщите мои вещи и моего ослика, и вы убедитесь, что я и в глаза не видел никаких драгоценностей.
СОЛДАТ: Вот сейчас и поглядим. (Роется в вещах, вынимает сверток) А это что?
ПРЕСЬОСА: Андрес, милый!
СОЛДАТ: Далеко прятать не стал, думал, хозяйка не скоро хватится.
АЛЬКАЛЬД: И теперь будешь отпираться? Пошел!
ПРЕСЬОСА: Здесь что-то не так! Душой своей клянусь, здесь что-то не так! Скажи им, Андрес!
АЛЬКАЛЬД: Свою душу, воровка, ты давно продала Нечистому! Ты кем приходишься этому негодяю?
ПРЕСЬОСА: Я жена его.
АЛЬКАЛЬД: Сообщница. Обыщи-ка ее, Октавио.
ПРЕСЬОСА и АНДРЕС: Нет!!
СТАРУХА: Бежим, внучка!
СОЛДАТ: Стоять! От представителей закона еще никто не сбежал.
АНДРЕС: Я понял! Она мне их подбросила, сеньора Кардуча! Отомстила!
АЛЬКАЛЬД: Видимое ли дело, чтоб состоятельная женщина, чистокровная испанка, унизилась до мести какой-то чумазой образине?
ПРЕСЬОСА: Не оскорбляйте его!
СТАРУХА: Молчи!
СОЛДАТ: Будь моя воля, дядя, я бы арестовал всех цыган и цыганок, даже таких хорошеньких. Уж лучше им грести на галерах его величества, чем красть направо и налево. Эй ты, жена висельника, сама отдашь ценности или тебе помочь?
СТАРУХА: Сеньор, моя внучка девушка честная! Да вы и сами, верно, слышали о Пресьосе. Господа ей часто что - нибудь дарят…
СОЛДАТ: А вот мы сейчас поглядим…
АНДРЕС: Ты! Не смей лапать мою жену!
СОЛДАТ: Дядя, Богом клянусь, я  научу этого ворюгу учтивости. Только сперва… (поднимает перстень, выпавший из-под юбок Пресьосы) Ага! Что это?
СТАРУХА: Подарок.
АЛЬКАЛЬД: Фамильный перстень рода де Каркамо! И кто же тебе его подарил, неужто сам дон Франсиско?
АНДРЕС: Я. Я подарил.
ПРЕСЬОСА: Это его свадебный подарок, сеньор алькальд! Потому что  он…
АНДРЕС: Молчи, Пресьоса!
ПРЕСЬОСА: Я скажу! Я открою правду!
АНДРЕС: Нет! Ради моего отца!..
ПРЕСЬОСА: Но…
СОЛДАТ: Ты забавная крошка,  я  с тобою   позабавлюсь потом. А ну пошел, ублюдок! Я тебе покажу, как  смотреть волком на сеньора алькальда! (ударяет Андреса по лицу, тот выхватывает у него шпагу, бросается на Солдата. Солдат пытается бежать, но Андрес настигает его в дверях, и Солдат с хрипом вываливается из комнаты).
 АНДРЕС: Видит Бог, я не хотел этого.
АЛЬКАЛЬД:  Все сюда! Хватайте злодея!
ПРЕСЬОСА: (бросается к Андресу) : Он мой! Мой! Не отдам!
СТАРУХА: Пусти его!
(Андрес, вырвавшись из объятий Пресьосы, выскакивает за дверь. Следом устремляется Алькальд с криками: «Вот он! Хватайте!» Шум и крики снаружи. Старуха выглядывает в окно, Пресьоса падает вниз лицом на кровать).
СТАРУХА: Ой, схватили! Связали! Ой, внучка, бежим! Самое время нам спасать наши головы да золотишко в придачу.
ПРЕСЬОСА: Не трогай меня!
(Входит Клементе)
СТАРУХА: Фу ты, Господи, как я испугалась! Ты-то где ходишь? Что же не вступился за Андресико?
КЛЕМЕНТЕ: Сама видела, сколько их.
ПРЕСЬОСА: Андрес не стал бы их считать!
КЛЕМЕНТЕ: Он заколол племянника алькальда.
ПРЕСЬОСА: Ты явился, чтоб сообщить нам об этом?
КЛЕМЕНТЕ: Мне нужен добрый конь.
ПРЕСЬОСА: Вот оно что!
КЛЕМЕНТЕ: Заткнись, дурочка. (Старухе) У нас мало времени. Если мне не удастся выбраться из селения, всем конец!
СТАРУХА: Они забрали наших мужчин!
КЛЕМЕНТЕ: Так, а я о чем?
СТАРУХА: Где же я раздобуду тебе коня?.. Ладно, чем черт не шутит! Жди тут! (выходит)
ПРЕСЬОСА: А если… Если я скажу, что Андрес - не цыган Андрес Кабальеро?
КЛЕМЕНТЕ: Он заколол племянника сеньора алькальда! Племянника сеньора алькальда, понимаешь? Его вздернут раньше, чем я успею доскакать до города. Тут же, как только ты откроешь, кто он такой! И никто не осудит сеньора алькальда! С какой стати он должен верить цыганке, подружке вора?
ПРЕСЬОСА: Но почему?..
КЛЕМЕНТЕ: Равный помстится с равным. Кровь за кровь.
ПРЕСЬОСА: Если Андреса казнят, я умру.
КЛЕМЕНТЕ: Черт, где бабуля?!
ПРЕСЬОСА: Прячься!
(Клементе прячется за кровать. Пресьоса падает на колени, молится. Входит Алькальд).
АЛЬКАЛЬД: А ты что делаешь здесь?
ПРЕСЬОСА: Молюсь. За упокой души благородного солдата и за бедного мужа моего. Смилуйся над нами, грешными, Пресвятая Мария!
АЛЬКАЛЬД: В тюрьме домолишься. Встать!
ПРЕСЬОСА: (хватает его за полу одежды): Сеньор алькальд! Сеньор алькальд, пощадите! Не губите бедную девушку! Не отправляйте меня в тюрьму! Я не сбегу! Сами подумайте: могу ли я покинуть Андреса в его последние страшные часы?!
АЛЬКАЛЬД: Пусти, сучка!
ПРЕСЬОСА: Взываю к милости вашей!
АЛЬКАЛЬД: Не будет вам моей милости! Пошла! (тащит Пресьосу к выходу)
ПРЕСЬОСА: Бог вам судья! Тащите меня в вашу тюрьму! (запевает горестную песню)
( Исчезают Пресьоса и Алькальд. Клементе выбирается из укрытия, выглядывает в окно)
КЛЕМЕНТЕ: А дьявол! И бабулю побрали, сволочи!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
(Дом Коррехидора. В гостиную входят Коррехидор, Гьомар и Франсиско)
ФРАНСИСКО: Дом превосходен и с большим вкусом обставлен.
КОРРЕХИДОР: Убранство - заслуга доньи Гьомар.
ГЬОМАР: О, это сущие пустяки в сравнении с тем, что сделал Алонсо! Он дом отстроил буквально заново!
КОРРЕХИДОР: Да, дом достался мне в крайне запущенном состоянии. Вот в этой зале все полы и перекрытия пришлось заменить. Как и в комнате, что мы отвели для вашей милости.
ГЬОМАР: Ведь вы погостите у нас несколько дней?
ФРАНСИСКО: Увы, сеньора, послезавтра я должен быть в Мадриде, на бракосочетании молодого дона Игнасио.
ГЬОМАР: (в тоске) Он женится!
КОРРЕХИДОР: Гьомар!
ГЬОМАР: Прошло полгода с той страшной ночи, и вот один женится, а второй…
КОРРЕХИДОР: Бог даст, объявится.
ГЬОМАР: Будь Клементе жив, он бы знал, что все разъяснилось, что те двое оказались опасными преступниками…
КОРРЕХИДОР: Возможно, Клементе отправился во Фландрию вместе с сыном дона Франсиско.
ГЬОМАР: Еще и эта война! В чужой стране! Почему наши дети должны гибнуть на ней?!
КОРРЕХИДОР: Следи за своей речью, сеньора! Извините ее, дон Франсиско, шестнадцать лет назад Господь лишил нас дочери, а теперь вот и сын…
ФРАНСИСКО: Сочувствую вашему горю и целиком его разделяю. Мой Андрес…он не добрался до Фландрии. Погибни он на войне, я бы легче перенес утрату, но… Дорого бы я дал, чтоб узнать, на какой дороге, от чьей руки принял он смерть.
ГЬОМАР: Ах, дон Франсиско!
КОРРЕХИДОР: Страна стала не управляема. Со временем нашей юности не сравнить. Раньше люди были благочестивы, благожелательны, преданы идеалам, а теперь? Злоба, алчность, жестокость! Жизнь человеческая вконец обесценилась. В провинции это особенно заметно. Чуть ли не ежедневно я сталкиваюсь с явлениями ужасающими!
ГЬОМАР: Что творится, Господи, куда мы идем?!
ФРАНСИСКО: Власть ослабла.
КОРРЕХИДОР: Ее невозможно стало осуществлять. Ни на кого нельзя положиться. Уж если алькальды и альгуасилы за взятки потакают всякой преступной сволочи, а невинного со спокойной душой отправляют на виселицу, что говорить о низших слоях!
(Крики снаружи:  «Держите его!», «Хватай!», «Куда прешь, скотина?!», Голос Клементе:» Не до церемоний!». Звук падающего тела. В залу врывается Клементе)
ФРАНСИСКО: (хватается за шпагу) Стой, оборванец! Кто таков?!
КОРРЕХИДОР: Слуги!
ГЬОМАР: Это разбойник!
КЛЕМЕНТЕ: Спасибо, матушка, от тебя не ожидал. (Берет кубок со стола, пьет)
ГЬОМАР: Боже мой…
КОРРЕХИДОР: Клементе?..
ГЬОМАР: Мальчик мой! Ты жив! Жив!
КОРРЕХИДОР: Откуда ты в таком виде? Тебя обокрали и раздели?
ГЬОМАР: Конечно! Это же теперь в порядке вещей, нападать на путников и все отбирать, вплоть до нательного креста! Дон Алонсо, ты должен навести порядок в провинции!
КЛЕМЕНТЕ: Я все сейчас расскажу! Какое счастье, что вы здесь, дон Франсиско!
ФРАНСИСКО: Тебе известно что-то об Андресе?
КЛЕМЕНТЕ: Он в тюрьме. В двух часах хорошей скачки отсюда. Надо спешить.
ГЬОМАР: Сын мой, не пугай нас, объясни толком, что случилось!
КЛЕМЕНТЕ: Потом! Сперва надо отсрочить исполнение приговора! Если мы опоздаем, его повесят!
(Присутствующие вскрикивают одновременно. Гьомар едва не падает в обморок)
КЛЕМЕНТЕ: Матушка, держитесь! Вы всегда были мужественны, вы истинная донья!.. (подхватывает мать, вслед отцам) Андрес  не виновен! Его держат под именем Андреса Кабальеро, цыгана! Матушка!.. (Отцам) Я нагоню вас!
ГЬОМАР: Постой! Неужели ты не знаешь, что вы с Игнасио оправданы? Более того…
КЛЕМЕНТЕ: Я знаю, матушка, знаю!
ГЬОМАР: Так, где ты был все это время?
КЛЕМЕНТЕ: В таборе.
ГЬОМАР: Я не ослышалась, ты был у цыган?!
КЛЕМЕНТЕ: Мне захотелось развлечься. Матушка, пустите меня!
ГЬОМАР: Это жестоко! Мы с отцом уже похоронили тебя!
КЛЕМЕНТЕ: Мне нет прощения, матушка, но…
ГЬОМАР: Ты совершил поступок, которого стыдишься?! Открой мне правду, Клементе! Я должна знать! Или цыгане умыкнули тебя, как в свое время  твою крошку-сестру? Клементе, пока ты мне не откроешь, что привело тебя, блестящего молодого человека, к цыганам, я не выпущу тебя! Не мучай свою бедную мать! Если есть на твоей совести грех, облегчи душу! Клянусь, я ничего не расскажу твоему отцу, пока ты сам не захочешь ему открыться!
КЛЕМЕНТЕ: Ничего такого, поверь! Мы потом…
ГЬОМАР: Тебе плохо было с нами? Мы с отцом в чем-то провинились перед тобой?  Но и тогда… Ты мог уехать в другой город, мог поступить в Университет…
КЛЕМЕНТЕ: Матушка! Я должен спасти Андреса!
ГЬОМАР: (не слыша) Наконец, ты мог призваться в войска! И хотя сама мысль о войне приводит меня в ужас, куда сильней я боюсь цыган! После исчезновения Констансы…
КЛЕМЕНТЕ: (внезапно) Я нашел ее!
ГЬОМАР: Кого?..
КЛЕМЕНТЕ: Я искал ее и нашел, а сейчас…
ГЬОМАР: Грех так шутить!
КЛЕМЕНТЕ: Она светленькая, на цыганку не похожа. Там ее зовут Пресьосой. Дон Андрес де Каркамо - ее жених.
ГЬОМАР: Я с ума схожу?.. Поклянись мне, что это правда! Всем святым клянись! Нет! Не губи свою душу! Ты мог ошибиться! Мы с отцом столько лет искали…
КЛЕМЕНТЕ: Вы искали снаружи, со стороны…
ГЬОМАР: Но это может быть и другая девушка, тоже испанка по рождению, тоже похищенная! Кто поручится, что Пресьоса - это наша Констанса?
КЛЕМЕНТЕ: Ты помнишь, как была одета сестра, когда ее выкрали?
ГЬОМАР: Столько лет прошло! Обычные вещички маленького ребенка. А что? Ты их видел?
КЛЕМЕНТЕ: Я знаком со старухой, которая украла девочку.
ГЬОМАОР: Едем!
КЛЕМЕНТЕ: Я поеду один, так будет быстрее. А к вечеру, если с Андресом все обойдется, привезу сюда и девушку, и старуху. Ни к чему тебе трястись по нашим дорогам!
ГЬОМАР: О чем ты говоришь! Я сейчас же велю закладывать экипаж!
КЛЕМЕНТЕ: Матушка!
ГЬОМАР: В экипаже - долго. Мы поскачем верхом!
КЛЕМЕНТЕ: Едва ли твой приезд будет кстати. Видишь ли, и Пресьосу, то есть Констансу, и старую цыганку арестовали заодно с Андресом, и пока справедливость не восторжествует, и Андреса не выпустят…
ГЬОМАР: Что же мы мешкаем?! Слуги! Слуги! (Выбегает, Клементе следует за ней)
(Камера Андреса. Дон Франсиско и Коррехидор держатся в тени возле двери. Алькальд освещает Андреса факелом. В дверях - солдат).
АЛЬКАЛЬД: Ты признаешь себя виновным в краже драгоценностей, принадлежащих хозяйке постоялого двора сеньоре Кардуче?.. Отвечай!
АНДРЕС: (через силу) Нет.
АЛЬКАЛЬД: А в убийстве сеньора Октавио, находившегося при исполнении своих служебных обязанностей?
АНДРЕС: Он оскорблял мою жену, а потом ударил меня. По лицу.
АЛЬКАЛЬД: Я спрашиваю, признаешь ли ты себя виновным в убийстве?
АНДРЕС: Да.
КОРРЕХИДОР: Если каждый цыган начнет протыкать шпагой королевских солдат только за то, что тех вынудили применить силу, государство развалится.
АНДРЕС: Я… не хотел… убивать.
КОРРЕХИДОР: Имя твое – Андрес Кабальеро?..Я тебя спрашиваю!
АНДРЕС: Да.
КОРРЕХИДОР: Ты цыган?
АНДРЕС: Да.
АЛЬКАЛЬД: По-моему, с ним все ясно, сеньор коррехидор. С завтрашней зарей в Испании станет одним негодяем меньше.
КОРРЕХИДОР: У тебя есть к нам какие-то претензии, Андрес Кабальеро? Пожелания, просьбы?
АЛЬКАЛЬД: Что ты молчишь?
СОЛДАТ: Да он в штаны наложил со страху!
АНДРЕС: Я хочу видеть Пресьосу.
КОРРЕХИДОР: Кого?
АЛЬКАЛЬД: Молоденькая цыганка, его сожительница.
АНДРЕС: Она моя жена!
АЛЬКАЛЬД: Ладно, ладно!
АНДРЕС: Я хочу… Пусть нас обвенчают, если она согласна. Дайте мне умереть спокойно! Она не девка - она моя жена, слышите?! Жена!
СОЛДАТ: Нашел, о чем просить перед смертью! Дикие люди эти цыгане. Испанец, даже если он последний мерзавец, в такие часы о Боге думает, о душе, а эти… Одно на уме!
КОРРЕХИДОР: Я подумаю и решу, насколько твое желание исполнимо. Другой просьбы у тебя нет?
АНДРЕС: Нет.
КОРРЕХИДОР: Что ж, сеньоры, идемте!
(Все выходят. Андрес, оставшись один, разрыдался)
( Алькальд, Коррехидор и дон Франсиско выходят на просцениум)
КОРРЕХИДОР: Что скажете, дон Франсиско?
ФРАНСИСКО: Это он.
КОРРЕХИДОР: Вы не ошиблись?.. Прескверная история!
АЛЬКАЛЬД: Воистину так, сеньоры! Если б вы знали моего покойного племянника дона Октавио!.. Какой был человек! Настоящий солдат! Исполнительный, дисциплинированный, самоотверженный! И такая глупая, нелепая смерть!
КОРРЕХИДОР: Примите наши соболезнования, сеньор алькальд.
АЛЬКАЛЬД: Похороны послезавтра…
КОРРЕХИДОР: Если дела позволят, я буду.
АЛЬКАЛЬД: Простите за навязчивость, сеньор коррехидор, но мне думается, что похороны дона Октавио должны стать событием. Не потому что он мой племянник! Но в наше время всеобщей апатии, когда преступность так возросла, нужны примеры героизма и примеры устрашения вместе! Может быть, казнь цыгана целесообразно исполнить сразу после похорон? Или незадолго до отпевания? Дабы народ мог увидеть и преступника, и жертву, и сопоставить…
КОРРЕХИДОР: Оригинальная мысль. Но прежде… Не откажите в любезности, сеньор алькальд, расскажите нам подробно и обстоятельно, что все-таки произошло между вашим покойным племянником и так называемым Андресом Кабальеро?
АЛЬКАЛЬД: Так называемым?
КОРРЕХИДОР: Это важно для отца Андреса.
АЛЬКАЛЬД: Что нам за дело до его отца!
КОРРЕХИДОР: Он перед вами.
АЛЬКАЛЬД: Кто?
КОРРЕХИДОР: Сеньор дон Франсиско де Каркамо, кавалер ордена Сан - Яго.
АЛЬКАЛЬД: Я ничего не понимаю!
КОРРЕХИДОР: Не все молодые люди, к сожалению, так хорошо воспитаны и умны, как ваш покойный племянник, да будет с ним благодать Господня. Сын дона Франсиско бежал из дома, примкнул к цыганам под именем Андреса Кабальеро…
АЛЬКАЛЬД: Андреса Кабальеро?
КОРРЕХИДОР: Если я вам открою, что в этом деле замешана женщина, вам почти все станет ясно.
ФРАНСИСКО: Я далек от намерения оправдать дона Андреса, но я настаиваю на том, чтобы он был судим под своим настоящим именем и принял смерть, приличествующую званию дворянина.
КОРРЕХИДОР: В том случае, если вина его подтвердится.
АЛЬКАЛЬД: Андрес де Каркамо…Я не знаю никакого Андреса де Каркамо! Мы задержали Андреса Кабальеро! Андреса Кабальеро! Если каждый цыган, взятый с поличным, будет оказываться наутро знатным дворянином, я не знаю, что это будет! Что вообще тогда делать?! Зачем я тогда?! Законы?! Полиция?!
КОРРЕХИДОР: Затем, чтобы сначала установить истину, а уже потом выносить приговор.
АЛЬКАЛЬД: Вы хотите сказать?..
КОРРЕХИДОР: Я не удовлетворен результатами расследования. В частности, мне известно, что обвиняемый не только всячески отрицает факт кражи драгоценностей, но и выдвигает свою версию того, как они оказались в его вещах. Не дело обвиняемого выдвигать и разрабатывать версии, но коли следствие не стало утруждать себя выяснением всех обстоятельств…
АЛЬКАЛД: Так ведь цыган, вор!
КОРРЕХИДОР: Давайте на этом основании обвиним всех цыган Испании в семи смертных грехах и перевешаем!.. Я понимаю, почему в данном случае беспристрастность вам отказала, но речь идет о человеческой жизни, и не на земле, так на небе вам воздастся за неправедный приговор. Благодарите Бога, что обвиняемый оказался дворянином.
АЛЬКАЛЬД: Если б он мне сказал…
КОРРЕХИДОР: Кто б он ни был, вы обязаны были проверить факты, допросить свидетелей, потерпевшую… Вы представитель Его Величества, и никто не позволит вам дискредитировать власть!
АЛЬКАЛЬД: Но он - убил…
КОРРЕХИДОР: В порядке самообороны. Вы сами знаете: для испанского дворянина пощечина страшней удара кинжалом. На его месте дон Октавио поступил бы точно так же.
АЛЬКАЛЬД: Откуда же нам знать было…
КОРРЕХИДОР: Все мы люди, сеньор алькальд! Сознайтесь, вами движет вполне понятное чувство, желание поквитаться за смерть близкого человека…
ФРАНСИСКО: Если мой сын виновен, он понесет наказание. Вплоть до смертной казни.
КОРРЕХИДОР: Вот вам пример благородства!
(Появляются Гьомар и Клементе)
ГЬОМАР: Где девушка? Где моя дочь?
КОРРЕХИДОР: Гьомар…
ГЬОМАР; Нашлась наша дочь! Муж мой! Дон Франсиско! Пусть ее приведут!
ФРАНСИСКО: О чем вы, сеньора?
ГЬОМАР: Расскажи ты, Клементе!
КЛЕМЕНТЕ: Отец…
АЛЬКАЛЬД: Отец?! Вы отец этого… этого?!
КОРРЕХИДОР: Кабальеро дон Клементе де Асеведо к вашим услугам. У вас и на него есть обвинительный материал?
АЛЬКАЛЬД: (падает на колени) Бог мой! Хесус, Мария и Хосе! Почему именно я подвергаюсь такой немилости?! Я честный служака! И место у нас, вроде, спокойное, и порядок соблюдается, и на улицах чисто! Уж если где ревизию устраивать, так в Валенсии!
КОРРЕХИДОР: Встаньте, сеньор алькальд!
АЛЬКАЛЬД: Разве я еще алькальд?
ГЬОМАР: Так это вы алькальд?
АЛЬКАЛЬД: Уже нет. Мне подсунули дворян под видом цыганского отродья, чтобы сместить меня с должности! Без пенсии!
КОРРЕХИДОР: Успокойтесь!
АЛЬКАЛЬД: Как тут успокоишься, когда вся моя жизнь,  многолетняя служба, все в одночасье…
 КОРРЕХИДОР: Ваше рвение будет вознаграждено по достоинству!
АЛЬКАЛЬД: Это как?
КОРРЕХИДОР: На первый случай примите вот это. (протягивает мешочек с деньгами) От меня лично. На похороны дона Октавио.
ГЬОМАР: Алькальд! Отведите меня в вашу тюрьму!
АЛЬКАЛЬД: Вас? А за что? Зачем?
КОРРЕХИДОР: Гьомар, ты совсем запутала сеньора алькальда. Да и я, признаться, в недоумении.
ГЬОМАР: Там наша дочь! Покажите мне мою дочь!
КОРРЕХИДОР: Что происходит, Клементе, что с твоей матерью?
КЛЕМЕНТЕ: Видишь ли, я выяснил, что Пресьоса и моя сестра Констанса - одно и то же лицо!
АЛЬКАЛЬД: Час от часу не легче!
ФРАНСИСКО: Пресьоса?!
КОРРЕХИДОР: Ты в своем уме?! Ты что, пьян?!
ГЬОМАР: Что же мы стоим!
КЛЕМЕНТЕ: Я ушел к цыганам, чтобы найти Пресьосу! В смысле, сестру! И нашел!
ГЬОМАР: Возблагодарим Бога, Алонсо, за нашего  сына!
ФРАНСИСКО: (берет ее под руку): Позвольте, сеньора…
АЛЬКАЛЬД: Сеньора, вам не надо в тюрьму! Если господа не побрезгуют домом бедного алькальда…
КОРРЕХИДОР: Принимаем приглашение с благодарностью.
(Франсиско, Гьомар и Алькальд уходят. Коррехидор задерживает Клементе)
КОРРЕХИДОР: Погляди на свою мать. Как посмел ты устроить этот спектакль?
КЛЕМЕНТЕ: Отец, я не зря полгода прожил среди цыган…
КОРРЕХИДОР: Об этом разговор впереди, а сейчас я спрашиваю: по какому праву ты глумишься надо мной и своей матерью, Клементе? Ради дружбы с доном Андресом?
КЛЕМЕНТЕ: Я думал, ты захочешь снова обрести дочь.
КОРРЕХИДОР: В лице первой попавшейся девицы? Ты кто, подлец или идиот?
КЛЕМЕНТЕ: Я уверен, что Пресьоса - это Констанса.
КОРРЕХИДОР: Зато я не уверен, что ты - Клементе де Асеведо. Мой сын мертв, а ты…вы.. Мне не известно, кто вы. (Уходит)
КЛЕМЕНТЕ: (себе) Мне это и самому уже не известно. (Уходит)
( Комната в доме Алькальда. Здесь Гьомар и Франсиско).
ФРАНСИСКО: Выпейте воды, сеньора. Или лучше - вина. Вы несколько часов провели в седле.
ГЬОМАР: О, я согласна провести в седле несколько недель, даже месяцев! Я бы и бегом сюда побежала…Мне страшно!
ФРАНСИСКО: Соберите все свое мужество. Вы и сами понимаете, что Клементе мог ошибиться.
ГЬОМАР: Я не перенесу этого!
ФРАНСИСКО: Прекрасно вас понимаю. Как никто. Ведь речь идет не только о вашей, но и моей дочери. Пресьоса или Констанса, она жена Андреса.
ГЬОМАР: Я ничего не понимаю, у меня все в голове смешалось. Нет ничего мучительней, чем надежда, которую можно утратить в любой момент…
(Входит Пресьоса в сопровождении Алькальда и Солдата)
АЛЬКАЛЬД: Вот особа, которую вы пожелали видеть.
(Солдат толкает Пресьосу в спину)
ПРЕСЬОСА: Как ты смеешь?! Я никому не позволяла и не позволю так со мной обращаться! Пусть я простая цыганка, но я не преступница, и требую человечного отношения к себе и к тем несчастным, ни в чем не повинным людям, которых вы затолкали, как скот, в вашу тюрьму! (Алькальду) Побойтесь Бога, сеньор алькальд! А вы, господа, если люди вы и впрямь благородные, заступитесь за нас!
ГЬОМАР: Приглядитесь! Прислушайтесь! Сколько природного благородства!
ФРАНСИСКО: Здравствуй, Пресьоса.
ПРЕСЬОСА: Дон Франсиско?.. Вы уже знаете? (закрывает лицо руками)
ГЬОМАР: (бросается к ней) Констанса! Девочка моя!
АЛЬКАЛЬД: Сеньоры, если мое присутствие не обязательно…
ФРАНСИСКО: Будьте любезны, доставьте сюда старуху.
(Алькальд и Солдат выходят)
ПРЕСЬОСА: Зачем вам моя бабушка?! И кто эта сеньора? Что все это значит, дон Франсиско?
ГЬОМАР: Она еще спрашивает! Дон Франсиско, она еще спрашивает! Дон Франсиско, неужели мы не похожи? В ее годы я была… (достает медальон) Да вот же! Сравните! (вошедшему Коррехидору) Алонсо, это она! Прими ее в свои объятия, Алонсо! Мое сердце не лжет! Сердце матери!
ФРАНСИСКО: А где дон Клементе?
ГЬОМАР: Да! Мой сын, а твой брат! Благодаря которому…
ПРЕСЬОСА: Мой брат?!
ГЬОМАР: Ах да, ты еще ничего не знаешь!
КОРРЕХИДОР: Ты слишком возбуждена, Гьомар, тебе следует отдохнуть.
ГЬОМАР: Отдохнуть от счастья, от радости? О нет, Алонсо, я не устала быть счастливой!
ПРЕСЬОСА: Дон Франсиско, вы приехали, чтобы спасти Андреса? Ведь правда?!
ГЬОМАР: Вспомни, Алонсо, у меня были косы с таким же золотистым отливом, это теперь я седая! А глаза! Ты узнаешь мои глаза?
КОРРЕХИДОР: Ты выдаешь желаемое за действительное.
ГЬОМАР: Но  ямочка на подбородке!
КОРРЕХИДОР: Веди себя достойно, Гьомар.
ГЬОМАР: Знай, Алонсо: если ты откажешься признать нашу дочь, ты потеряешь меня. Я ни за что не расстанусь больше с Констансой.
ФРАНСИСКО: Пресьоса, это верно, что вы с Андресом супруги?
ПРЕСЬОСА: И, да и нет, сеньор. Для всех в таборе мы муж и жена, но перед Богом… Я девица, сеньор.
ГЬОМАР: Ты слышишь?!
ФРАНСИСКО: Андрес приговорен к смерти.
ГЬОМАР: Алонсо!
ФРАНСИСКО: Его последним желанием было обвенчаться с тобой в церкви, по христианскому обряду. Что ты скажешь на это?
ПРЕСЬОСА: Раз он так хочет…
ФРАНСИСКО: Я спросил, хочешь ли этого ты.
ПРЕСЬОСА: Его желание - мое желание, сеньор, но если вы имеете что-то против…
(Входит Клементе)
ГЬОМАР: Клементе! Ну, где ты пропадаешь?
КЛЕМЕНТЕ: Я зашел попрощаться. Поскольку я вам больше не сын.
ГЬОМАР: Алонсо, объяснись!
ФРАНСИСКО: (Коррехидору) Мне думается, вы погорячились.
ГЬОМАР: Алонсо, все эти годы я была тебе верной и послушной женой, но если ты попытаешься лишить меня моих детей, берегись! Я разделю между ними принадлежащее мне имущество, а сама уйду в монастырь! Поверь, это не пустая угроза!
АЛЬКАЛЬД: ( входит и вводит Старуху): Вы эту старуху приказывали доставить?
ПРЕСЬОСА: Бабушка!
СТАРУХА: Пресьоса, моя голубка! Ой, что теперь с нами будет!
КЛЕМЕНТЕ: Привет, бабуля!
СТАРУХА: Ой, беда, беда! И тебя схватили легавые!
КОРРЕХИДОР: (сыну) Отойди вон туда. В тот угол. Я тебе говорю!
КЛЕМЕНТЕ: Зачем?
ФРАНСИСКО: И я прошу тебя о том же.
КОРРЕХИДОР: (Старухе) А ты… Веришь ли ты в Господа нашего и Пресвятую Деву Марию, Хосефа Мендес?
СТАРУХА: Как не верить!
КОРРЕХИДОР: Тогда расскажи как на духу о похищенном тобой младенце.
СТАРУХА: Каком младенце?
КОРРЕХИДОР: Ты никогда не похищала младенцев?
СТАРУХА: Никогда! Уж чего-чего, а такого греха за мной не водилось!
ГЬОМАР: Скажи правду, не бойся, тебя не покарают.
КОРРЕХИДОР: Гьомар!
ФРАНСИСКО: Ты можешь поклясться, что не крала детей?
СТАРУХА: Поклясться?.. (переводит взгляд с Гьомар на Клементе) Нет, поклясться я пожалуй что не могла бы… Но если вы поклянетесь, что мои слова не будут иметь плохих для меня последствий…
ГЬОМАР: Дай ей слово коррехидора, Алонсо!
КОРРЕХИДОР: Твое преступление будет прощено тебе здесь же сию минуту, если ты признаешься в нем.
СТАРУХА: Дайте вспомнить… (косится на Клементе)
ФРАНСИСКО: Ты так часто крала детей?
СТАРУХА: Один раз всего. Но надо ж сообразить, когда в точности это было.
КОРРЕХИДОР: То был младенец мужского пола, не так ли?
(Клементе наливает воды, подходит к Пресьосе)
КОРРЕХИДОР: В чем дело?
КЛЕМЕНТЕ: Девчонка вот-вот хлопнется в обморок.
ГЬОМАР: Бедняжка!
СТАРУХА: Я, сеньор, похитила девочку. Лет шестнадцать тому. О Боже, Боже, прости меня, грешницу!
КОРРЕХИДОР: Что это была за девочка?
СТАРУХА: По всему видать, дворянских кровей. Бельишко на ней было тонкое, дорогое. Но бельишко-то я сожгла с перепугу, чтоб через него на меня не вышли. У меня, у бедной вдовы, свои детишки поумирали…
ФРАНСИСКО: На белье были метки, инициалы?
СТАРУХА: Я ж разве вспомню! С тех пор столько тряпок через мои руки прошло!
КОРРЕХИДОР: Но почему ты украла ребенка из богатой семьи? Проще было взять подкидыша, если ты так чадолюбива…Ты не могла сжечь детские вещи, Хосефа Мендес, с их помощью ты рассчитывала получить выкуп за ребенка.
СТАРУХА: Сперва-то, правда ваша, сеньор, хотела. А потом забоялась. А ну как приловят меня на этом, и уж никаких мне тогда денег не понадобится. Да и привязалась я к девчурке, души в ней не чаяла. Вы как женщина, сеньора, должны понять.
КОРРЕХИДОР: В каком городе был украден ребенок?
СТАРУХА: Ах, сеньор мой, мы ведь народ кочевой, почитай всю Испанию вдоль и поперек исходили, разве вспомнишь теперь, где что было!
АЛЬКАЛЬД: Если сеньор коррехидор позволит, палач освежит память старухе.
ПРЕСЬОСА: (бросается к Старухе) Нет! Меня берите, если вам надо кого-то мучить!
КОРРЕХИДОР: Ты украла ребенка в Кордове, сознавайся!
ГЬОМАР: Но мы никогда не жили в Кордове.
ФРАНСИСКО: (отводит Гьомар в сторону) Донья Гьомар, я понимаю ваши чувства и все же осмеливаюсь просить: не мешайте супругу установить истину.
(Клементе массирует грудь в области сердца)
СТАРУХА: (глянув на него) В Мадриде это было.
ГЬОМАР: Чего еще нужно тебе, Алонсо? Неужели одного взгляда на девушку не достаточно, чтобы понять: пред нами наша дочь!
СТАРУХА: Сеньора! Сеньора, ради всех святых простите меня!
ПРЕСЬОСА: Что все это значит, бабушка?
(Коррехидор что-то тихо говорит Алькальду, тот выходит)
СТАРУХА: Это значит, дитя, что прежняя жизнь для тебя закончилась.
ПРЕСЬОСА: Но я не знала никакой другой жизни, кроме той, какую вела с рождения!
СТАРУХА: То-то, что не с рождения.
ГЬОМАР: Обними же меня, Констанса!
ПРЕСЬОСА: Охотно, милая сеньора, вы так добры… И все же, пока нет у вас уверенности, что я - та, кого вы разыскивали долгие годы, прошу вас: называйте меня именем, к которому я привыкла.
ГЬОМАР: Оно звучит для меня, как райская музыка! Пресьоса! Под этим именем я обрела тебя заново!
ФРАНСИСКО: Боюсь, ваша супруга лишилась здравого смысла…
КОРРЕХИДОР: Он есть у цыганки, а ей не безразлична судьба соплеменников!
ФРАНСИСКО: Девушка на цыганку не похожа…
КОРРЕХИДОР: Мало ли у какой гулящей девки они купили ее за несколько сентаво!
ФРАНСИСКО: На вашем месте, дон Алонсо, я бы не стал омрачать радость супруги. Она выстрадала свое право… на дочь. Простите, что вмешиваюсь, сеньоры, но теперь, когда стало очевидным знатное происхождение Пресьосы, уже не цыганочку, а сеньориту я считаю своим долгом спросить, согласна ли она стать женой, а точнее - вдовой дона Андреса де Каркамо?
ГЬОМАР: Этот вопрос вам бы следовало задать нам, дон Франсиско! Впрочем, мы не станем навязывать тебе свою волю, доченька. Тебе решать. Не правда ли, Алонсо?
ПРЕСЬОСА: Цыганка ли, сеньорита ли, я своему слову верна.
СТАРУХА: Сдается мне, золотко, не такого ответа ждала сеньора.
ПРЕСЬОСА: Мне все равно… Дон Франсиско, простите меня, отец! Я  источник вашего горя. Не знаю, как искупить мне мою вину, но если от меня хоть что-то зависит… Я готова принять смерть вместо Андреса.
ГЬОМАР: Какое сердце!
( Вводят Андреса)
ПРЕСЬОСА: (бросается к нему. Обнимает) Муж мой возлюбленный!
АНДРЕС: Нас обвенчают?
ПРЕСЬОСА: Да! Мы теперь всегда будем вместе! Я до самого короля дойду, до самого папы! Я до Бога дойду молитвами!
АНДРЕС: Как поздно исполняются мечты…
ГЬОМАР: Дон Андрес! Может быть, хоть небольшим утешением послужит вам то, что в жены вы берете не таборную цыганку, а нашу с доном Алонсо дочь. Мне очень, очень жаль… (плачет)
ФРАНСИСКО: Мне тоже.
АНДРЕС: И ты здесь, отец? Значит, дело мое совсем дрянь. Прости, я и подумать не мог, что так скверно закончу…  Уведите меня! Я хочу в камеру! Не могу больше!
КОРРЕХИДОР: Вы изъявили желание венчаться.
АНДРЕС: Я передумал! Я устал! Я хочу смерти! Немедленной! Кто-нибудь, убейте меня! Отец!
ПРЕСЬОСА: А как же я? Я-то как же?!
АНДРЕС: О тебе позаботятся. Позаботились.
ПРЕСЬОСА: Но я люблю тебя!
АНДРЕС: Меня нет.
ГЬОМАР: Алонсо, у меня сердце разрывается!
ПРЕСЬОСА: Я хочу быть твоей женой! Ты обещал мне! Я требую, чтобы ты сдержал слово!
ФРАНСИСКО: Андрес прав, не желая пятнать честь фамилии де Асеведо.
ПРЕСЬОСА: Так пусть же я останусь цыганкой! Честь Пресьосы мне дороже родовой чести! Ненаглядный мой Андресико, если ты хочешь, чтоб и дальше я унижалась перед тобой… (становится на колени) Не отвергай меня! Не лишай будущего!
АНДРЕС: Какого будущего?
ПРЕСЬОСА: Часа! Мгновения! Наших, может быть, самых лучших, драгоценных мгновений!
КЛЕМЕНТЕ: (встряхивает Андреса) Держись, брат, еще не все потеряно!
АНДРЕС: Решайте сами, как для вас лучше.
(Входит Алькальд со свертком)
КОРРЕХИДОР: Наконец-то! (разворачивает сверток, достает лист бумаги): Показания потерпевшей сеньоры Кардучи, уроженки Мурсии…в которых она признается, что якобы украденные у нее драгоценности были подброшены ею Андресу Кабальеро из желания отомстить.
ГЬОМАР: Какая низость! Эту женщину саму надо отдать под суд!
ПРЕСЬОСА: Ой, давайте никого не будем судить!
АНДРЕС: Она сама призналась?
КОРРЕХИДОР: Еще накануне. Когда стало известно о приговоре.
АЛЬКАЛЬД: У меня, сеньоры, от горя… сами понимаете! Я эту бумагу и не читал.
АНДРЕС: Что ж, хоть умру без клейма вора!
КОРРЕХИДОР: Вы свободны, сеньор де Каркамо.
АНДРЕС: Я?! Почему?!
КЛЕМЕНТЕ: (обнимает его) Андрес!
АНДРЕС: Но я – убил!
КОРРЕХИДОР: В порядке самообороны.
АЛЬКАЛЬД: Да, не вы это начали… Мой племянник, к несчастью, злоупотребил властью… Так что со мной будет, сеньор  коррехидор?
КОРРЕХИДОР: Работайте. Полагаю,  данное дело послужит вам уроком на будущее. Дон Франсиско, я думаю, мы не будем принимать меры к сеньору алькальду. Не ошибается тот, кто не действует.
ФРАНСИСКО: Резонно.
АЛЬКАЛЬД: Благодарю вас, ваши милости!.. Ваши милости, там - священник! Спрашивает, нужен ли он.
ФРАНСИСКО: Конечно. С Богом, дон Андрес!
АНДРЕС: Что, прямо сейчас, прямо так? (осматривает себя)
ФРАНСИСКО: Не будем задерживать святого отца. Надеюсь, к свадебному пиру ты успеешь привести себя в порядок.
АЛЬКАЛЬД: Вот, сеньор, ваш перстень. Наденете новобрачной.
АНДРЕС: Спасибо, что сохранили.
ПРЕСЬОСА: Теперь я смогу носить его!
ГЬОМАР: Сразу столько неожиданностей! Голова кругом! Алонсо!
КОРРЕХИДОР: Я присоединюсь к вам чуть позже. (Старухе) Останься.
(Все выходят, кроме Коррехидора, Старухи и Клементе)
КОРРЕХИДОР: (разворачивает сверток с детскими вещами) Это что? Это было в твоих вещах, старая ведьма.
СТАРУХА: Я… не знаю. Было, значит было. В мои-то годы иные и вовсе из соображения выживают.
(Коррехидор отвешивает сыну пощечину, выходит. Старуха, первой придя в себя, начинает собирать вещи)
СТАРУХА: Ай, Клементе, будь ты цыган, цены б тебе не было!
КЛЕМЕНТЕ: (через силу): Одна ты меня и ценишь.
СТАРУХА: Вот как было б мне сейчас двадцать лет!.. (плачет) Жизнь-то кончилась, сынок, вся прошла, и ничего-то от нее не осталось! Умру - кто глаза мне закроет? Отобрали у меня драгоценность мою последнюю!
КЛЕМЕНТЕ: Ничего, бабуля, проживем как-нибудь. Мы с тобой люди веселые. (Запевает) Без смятенья приму самый страшный удел,
Мне терзания духа не любы,
Я в воде не тонул и в огне не горел,
Дул по праздникам в медные трубы! Подпевай, бабуля! Ну-ка! (Пускается в пляс) Говоришь, Клара по мне сохнет? Так я скоро ее утешу!
(В разгар их вымученного веселья входит Пресьоса)
КЛЕМЕНТЕ: Обвенчались? А жених где?
ПРЕСЬОСА: Им с доном Франсиско надо поговорить.
СТАРУХА: Что-то ты невесела, моя козочка.
ПРЕСЬОСА: Сделай милость, бабушка, оставь нас. Вот с ним.
(Старуха выходит)
КЛЕМЕНТЕ: (после паузы) Итак. Чем ты опять недовольна?
ПРЕСЬОСА: Тобой. Это же ты расстарался, устроил мою судьбу!
КЛЕМЕНТЕ: Скажешь, не устроил?
ПРЕСЬОСА: Я ненавижу ложь, понимаешь?! А теперь, из-за тебя, я буду жить обманом! Среди обмана! Пока обманом не станет все! Игрой и притворством!
КЛЕМЕНТЕ: Это зависит от тебя.
ПРЕСЬОСА: Это уже есть, началось! Ладно, меня ты ненавидишь за что-то, но твоя мать! Она ведь могла умереть! Она признала во мне Констансу в попытке выжить!
КЛЕМЕНТЕ: Что плохого в том, что все обрели тех, кого искали?
ПРЕСЬОСА: Тех ли?
КЛЕМЕНТЕ: Других не дано. Любить живую девушку лучше, чем сохнуть по навсегда исчезнувшему младенцу. Разве кровное родство важнее духовного?
ПРЕСЬОСА: Родство нам навязал ты!
КЛЕМЕНТЕ: Не я один такой умный. Прочти «Собаку на сене». Та же история и тоже со счастливым концом. Любовь победила сословные предрассудки.  Все наше искусство сражается с сословными предрассудками, а искусство –  поводырь души и ума!
ПРЕСЬОСА: Да мыслимое ли это дело - ковать добро на головах у людей?!
КЛЕМЕНТЕ: Хорошо, я неправ! Но представь, что я не вмешался, и все пошло своим ходом! Представляешь?! Скандал! Вопли, стоны! Андрес стоит перед немыслимым выбором: ты или дон Франсиско, нищета или положение в обществе! Выбрав тебя, он вынужден будет выйти на большую дорогу, и тогда он рано или поздно тебя возненавидит. А ты, краса цыганок Испании? Какой вернешься ты в табор, если Андрес тебя бросит? А даже если дон Франсиско тебя примет в семью, в свете ты станешь объектом  презрения. Долго ли продлится ваше счастье, сеньора де Каркамо? Для вас существовал единственный выход - стать сеньоритой де Асеведо!
ПРЕСЬОСА: А настоящая Констанса? Если вдруг найдется…
КЛЕМЕНТЕ: Едва ли. А найдется, тогда и будем думать, что делать. Двойня родилась у доньи Гьомар! Одну малютку умыкнула повитуха, соврав сеньоре, что девочка умерла, а вторую украли позже…
ПРЕСЬОСА: Ты кто на самом деле, Лопе де Вега?
КЛЕМЕНТЕ: Господь с тобой, куда мне до гения! Но я много читал! Обожаю испанский театр, самый гуманный театр  в мире! Самый человечный и воистину народный!  Во всех других странах воспевают подвиги королей,  а у нас пишут о простом человеке! Умном, талантливом, но  лишенном дворянских привилегий. Кстати, в отношении тебя лично я всего лишь восстановил справедливость. Ты не Констанса, но ты и не дочь поденщицы! Осмотри свои вещички.
ПРЕСЬОСА: Мои бедные родители по сей день оплакивают меня! Может, ты и их осчастливишь чужим ребенком?
КЛЕМЕНТЕ: Не обещаю, но попробовать можно. Тем более, что ваше счастье стоило мне отца. Меня выгнали!
ПРЕСЬОСА: Какое же счастье можем построить мы на твоей обиде и ненависти?
КЛЕМЕНТЕ: Говорю же, нет у меня больше ненависти к тебе. Я тебя ненавидел, пока тебе требовалась душа из воска.
ПРЕСЬОСА: Как ты непогрешим в своих суждениях и поступках! Но по мне медная правда дороже золотой лжи! А ты все время всем лгал, Клементе! Мне ты лгал, что влюблен в меня! Ты лгал, что ты в розыске! Лгал нам с Андресом, что готов признать наш союз, хотя всячески старался его разрушить! Ты не лгал лишь, когда давал волю своим истинным чувствам, когда ты поносил меня за глаза, но и высокая цель не оправдывает низость. Наконец, ты прибегнул к невероятной, ошеломляющей лжи для того, чтобы составить счастье той, против которой боролся!
КЛЕМЕНТЕ: Ты мне тоже не платила любовью, деточка. Терпела из боязни потерять Андреса. Согласись, мы отлично понимали друг друга. А уж как мы исполнили свои роли!.. Ты будешь смеяться, но для меня ты олицетворяла Испанию: прекрасную, фанатичную, пройдошистую, сразу и в золоте и в тряпье. Не с цыганочкой во плоти я боролся - с духом нации, основу которого составляют страх и бесправие.
ПРЕСЬОСА: А ты все-таки поэт, братец.
КЛЕМЕНТЕ: Поэт - Андрес. Это он сотворил легенду.
ПРЕСЬОСА: Можно узнать, что я олицетворяю теперь?
КЛЕМЕНТЕ: То же, что и прежде, сестренка. Ты все так же без ума от себя.
ПРЕСЬОСА: Ох, сестренка как даст сейчас кому-то по шее! Что терпела Пресьосочка,  не простит сеньора де Каркамо! (со смехом гоняется за ним) Ты еще пожалеешь, что сделал меня знатной дамой!
КЛЕМЕНТЕ: За что боролись! (подхватывает ее на руки) Ведь ты хотела быть дамой! Еще как хотела!
(Входит Андрес)
КЛЕМЕНТЕ: Имею право. Я брат.
АНДРЕС: Спасибо, брат. Если б не ты…
КЛЕМЕНТЕ: Освободили цыган?
АНДРЕС: Да, они ушли.
ПРЕСЬОСА: И моя бабушка?! Пусть бабушка останется со мной!
АНДРЕС: Битых полчаса я уговаривал ее жить с нами, но она и слушать не стала. Говорит, в ее годы вредно менять привычки. Но она обещала навестить нас в Мадриде.
(Входят Франсиско, Коррехидор, Гьомар и Алькальд)
ФРАНСИСКО: (достает кошель) Сеньор алькальд, позвольте возместить расходы, связанные с нашим пребыванием в доме.
АЛЬКАЛЬД: Это такая честь для меня! Для моего дома!
КОРРЕХИДОР: Мы не сможем присутствовать на похоронах вашего племянника, но нам хотелось бы, чтоб они были пышными… (тоже вынимает кошель)
АЛЬКАЛЬД: Но…
ГЬОМАР: Не спорьте с сеньором начальником, он этого не любит! Клементе, почему ты до сих пор в отрепьях?
ФРАНСИСКО: Нам пора ехать.
КЛЕМЕНТЕ: Я задержусь немного, у меня здесь кой-какие дела.
ГЬОМАР: Нет, нет, довольно я плакала по тебе! Мы поедем все вместе! (шутливо) Признавайся, ты хочешь променять свою матушку на какую-нибудь хорошенькую цыганку? Но теперь я глаз с тебя не спущу, и отец… Алонсо, яви свою родительскую власть.
КОРРЕХИДОР: (не сразу): Ты едешь с нами, Клементе.
ПРЕСЬОСА: Так-то, братец! Не убежать тебе от нашего счастья!
АНДРЕС: Идем, идем, идем! (берет его под руку, тащит за собой. Все выходят. Алькальд, оставшись один, надевает на кулак детский чепчик, долго смотрит на него, потом всхлипывает)
(Комната в современной квартире. За столом - Коррехидор, Франсиско, Гьомар. Из-за стены несется громкая музыка в стиле рок.)
КОРРЕХИДОР: Воля ваша, можете на меня обижаться, но я им прямо сказал: снимайте квартиру!..( кричит в глубину квартиры) Да сделай ты тише! ( сотрапезникам)  Я и оплачивать согласен, лишь бы не видеть их. Не слышать этот грохот! Я честный человек и жизнь свою прожил честно…
ФРАНСИСКО: Твой парень действовал из лучших побуждений.
ГЬОМАР: И ты туда же!
КОРРЕХИДОР: Так что, из лучших побуждений и убить можно, и обокрасть, и Родину предать?!
ГЬОМАР: Вот и я…
КОРРЕХИДОР: Ты - молчи. Если б не ты…
ФРАНСИСКО: Давайте рассуждать здраво.
ГЬОМАР: Я в таком была состоянии!
ФРАНСИСКО: Того, что случилось, мы все равно уже не изменим. Да и что произошло такого ужасного? Дети счастливы…
КОРРЕХИДОР: А если завтра им для счастья потребуется избавиться от нас? Мы для них динозавры! Мы им мешаем развлекаться!
ФРАНСИСКО: И нам, и им надо учиться толерантности. Поговорите с Андреем..
ГЬОМАР: Эта женщина настроила его против нас! Она им крутит, как хочет!
ФРАНСИСКО: Согласен, девушка не  нашего круга, но девушка-то, в сущности, неплохая: скромная, хозяйственная…
ГЬОМАР: Притворщица! В лицо улыбается, а чуть что не по ней - в слезы, в крик! Я к ней, как мать… Хотя, чем дольше я с ней общаюсь, тем больше убеждаюсь, что она мне  чужая, и не только по крови. Но даже будь она мне дочерью! Как французы говорят? Взрослая дочь - это  чужая женщина. Она все хочет делать по-своему, совершенно не считаясь со мной!
ФРАНСИСКО: Классические кухонные конфликты.
ГЬОМАР: Если б она еще и Климу не жаловалась, не переманивала на свою сторону…
КОРРЕХИДОР: С нас хватит!
ГЬОМАР: А с другой стороны… Клим недавно приводил девушку, так та еще хуже! Нахальная, грубая!
КОРРЕХИДОР: Где они только таких берут! Или теперь все такие?
ГЬОМАР: Она мне знаете что сказала, та, Климова? Что граница нашей страны проходит между ними и нами! Между детьми и родителями!
КОРРЕХИДОР: Дожились!
ФРАНСИСКО: Вспомните нас в их годы.
ГЬОМАР: Мы такими не были!
КОРРЕХИДОР: Я делом занимался в их годы, не то что эти! Счастливы они, говоришь? Им опять уже неймется, что одному, что второму, что третьей!
ФРАНСИСКО: Молодость! Когда еще делать глупости? В наши годы вроде как поздновато.
КОРРЕХИДОР: Поражаюсь тебе! Не было в тебе прежде конформизма!
ФРАНСИСКО: Старею.
ГЬОМАР: А может, они на заработки решили податься? В том, что фирма прогорела, их вины нет…
КОРРЕХИДОР: Для начала их оттуда уволили!
  ГЬОМАР ( не слыша): А с работой сами знаете, как. Им от нас зависеть не хочется, а приходится, вот они и злятся, и вымещают обиду…
ФРАНСИСКО: В какой-то мере ситуацию спровоцировали мы.
КОРРЕХИДОР: Думай, что говоришь! Я страну развалил и продолжаю разваливать?! Она?! Ты?! Мы служили, работали, себя не щадя, и сами оказались... А их мы избаловали! Изнежили!
ФРАНСИСКО: Мы  стали предавать их давным-давно, еще когда их и на свете не было. То ли мужества у нас не хватило, то ли ума порвать с ложными представлениями о главном, о себе самих...
КОРРЕХИДОР: Мне жалеть не о чем и стыдиться нечего! Только за детей стыдно!
ГЬОМАР: Это я виновата! Я воспитывала Климентия, пока ты делал дело!
ФРАНСИСКО: Лично меня исчезновение сына заставило о многом задуматься. Это от нас они унаследовали разруху.
(Входит Клементе)
КЛЕМЕНТЕ: Всем привет! (уходит в соседнюю комнату. Туда же переносится действие. Андрес лежит на тахте, слушает музыку)
КЛЕМЕНТЕ: (приглушает звук): Ты чего такой нудный?
АНДРЕС: Так…
КЛЕМЕНТЕ: Сестренки нет?
АНДРЕС: Нет. А ты от Игната? И как они?
КЛЕМЕНТЕ: Нормально.  Согласны сдать вам комнату.
АНДРЕЙ: Нам?! Ты не знаешь Констанцию? Хлебом не корми, дай  упереться  рогом! И как только тебе на ум пришло осчастливить нас браком?! Ведь это ты расстарался!
КЛЕМЕНТЕ: Дон Мигель. Я только следовал сюжету.
АНДРЕС: У дона Мигеля все было по-настоящему. У него Пресьоса и правда оказалась Констансой.
КЛЕМЕНТЕ: Это противоречит теории вероятности.
АНДРЕС: А все искусство, Климентий, - теория невероятности в действии! И она срабатывает! Пока всякие умники, последователи Энштейна, не начинают навязывать свои правила!
КЛЕМЕНТЕ: Мы ничего ни про что не знаем! Что как срабатывает, и почему! Вот и ты, дон Андрес, понакрутил такого, что Михаил Сервантес не узнал бы свою новеллу! Тебе не стыдно?
АНДРЕС: Нет.
КЛЕМЕНТЕ: А почему?
АНДРЕС: Я старался.
КЛЕМЕНТЕ: Ты старался изуродовать классику?
АНДРЕС: Я старался слить ее с современностью. Тем паче, что нигде ничего нового нет.
КЛЕМЕНТЕ: Есть! Здесь бы тебя не повесили публично!
АНДРЕС: Вот оно, главное достижение гуманизма! Лучше б меня повесили! Можешь гордиться своим даром предвидения: Констанция - хищница и ханжа, и с ней дико скучно!
КЛЕМЕНТЕ: А может, тебе скучно с собой?
АНДРЕС: Прежде я с собой не скучал. Нам же было хорошо раньше! Наши фантазии, наши странствия, дуэли, красавицы - где все это?! Только там, в той реальности, мы и жили по-настоящему! Слушай! А давай бросим все и уйдем к цыганам!
КЛЕМЕНТЕ: Давай лучше найдем работу.
АНДРЕС: Клим, кроме шуток, я либо сопьюсь, либо сяду на иглу.
КЛЕМЕНТЕ: Это от праздности, Андресико.
АНДРЕС: Нет, Клим. Впервые в жизни мне надоело жить.
КЛЕМЕНТЕ: Чем это сестренка тебя так достала?
АНДРЕС: Она не та, о ком я мечтал!
КЛЕМЕНТЕ: Она классная девчонка, тебе жутко с ней повезло!
АНДРЕС: Жутко!
КЛЕМЕНТЕ: Забудь все, что я болтал о ней там. Я был дурак и завистник. Она тебя любит!
АНДРЕС: Как вещь.
КЛЕМЕНТЕ: Так не будь ею!
АНДРЕС: Убедил. Наймусь на войну.
КЛЕМЕНТЕ: С чего ты взял, что с войны надо сбегать на войну? Оно конечно, быть единицей пушечного мяса проще, чем самому выстраивать свою жизнь, но каждый должен делать то, к чему призван. Ты решил испытать себя любовью, и ты был прав: любовь и смерть - два самых главных, равных по мощности события. И вот, когда все мы тебе поверили…
АНДРЕС: Я был не прав.
КЛЕМЕНТЕ: Ты приманил бедную девочку массой всяческих соблазнов. Красавец-мужчина из адмиральской семьи.
АНДРЕС: В том и проблема! Мы росли в семьях советской знати. Нам потому так комфортно было в семнадцатом веке, что мы как бы вернулись к  истокам, в свою среду! Но здесь-то наши гнезда разорены! Твой папа, директор крупного предприятия, оказался слишком честным, чтобы остаться на плаву! О своем я вообще молчу. В его лексиконе сохранились такие слова как «честь», «благородство», «милосердие»! Констанция смотрит на нас, как на законченных идиотов!
КЛЕМЕНТЕ: Она в тебя верит.
АНДРЕС: Ей льстит принадлежность к моему кругу.
КЛЕМЕНТЕ: Она верит, что такие мужчины, как мы в огне не горят, а в воде не тонут. Мы ее в этом убедили.
АНДРЕС: Она успела убедиться, что мы - два никчемных авантюриста, и все равно держится за меня мертвой хваткой. А мне оно не надо!
КЛЕМЕНТЕ: Если честно, Андрей, я случайно вас осчастливил. Да и родителей. Отец  чуть крышей не сдвинулся, когда оказался в ауте, персоной нон грата. А тут еще и сестренка пропала без вести, ее даже и не искали толком - в стране бандитские разборки, вооруженные группировки… Отца мать на себе вытащила, как с поля боя, а потом на нее пошла отдача, по нервам. Твоя так вообще не пережила  все эти великие перемены. Мы продержались благодаря сопромату. Вот этому! (стучит себя по голове). Но потом  у тебя заморочки начались!Бегство за грань!  Устал я, вот и подсуетился. Подсознательно я стремился к свободе от вас, и я ее получил, когда  уступил вам сцену.  Смирение, Андрюша, это большая созидательная сила!
АНДРЕС: Я не смирюсь.
КЛЕМЕНТЕ: Ты в ответе за Пресьосу.
АНДРЕС: Нет Пресьосы. И не было. А Констанция…Такие не пропадают! Кстати, ты, прежде чем учить меня жить, вспомнил бы несчастную Клару!
КЛЕМЕНТЕ: Я никогда ничего ей не обещал. Зато, смею думать, сделал ее  значительней и уверенней в себе.
АНДРЕЙ: Я заметил! Когда она хамила твоей матери.
КЛЕМЕНТЕ: После этого я с ней  расстался.  А ты так поступить не можешь, потому что нельзя Пресьосу сводить к Констанции.
АНДРЕС: Лучше сесть в тюрьму, чем жить с ней!
КЛЕМЕНТЕ: Что может быть проще! Потребуй, чтобы пересмотрели твое дело в реальности Мигеля Сервантеса  и признали тебя виновным! Но ведь ты не хочешь в петлю! Между прочим, там тебя спасло от казни происхождение! Дворянские привилегии!
АНДРЕС: Предлагаешь восстановить справедливость?
КЛЕМЕНТЕ: Полагаю, она  восторжествовала. Провидение покарало отморозка в мундире стража порядка. Твоей рукой, но по воле Божьей.  Ты выжил,  и  это не стечение обстоятельств,  не задумка Сервантеса и не дань литературе того времени, где все должно кончаться пирком да за свадебку! Господь спас тебя, потому что у Него на тебя имеются свои виды.  Родной,  ободрись, у тебя есть шанс состояться!
АНДРЕС: В качестве кого? Разнорабочего на стройке капитализма?
КЛЕМЕНТЕ: В этом качестве ты точно не состоишься.
АНДРЕС: Давай вернемся в Испанию семнадцатого века!
КЛЕМЕНТЕ: Считай, что мы там. Просто обнищали. Дон Мигель, как ты помнишь, жил очень трудно, даже в долговую тюрьму угодил.
АНДРЕС: Где и написал «Дон Кихота». На нашей зоне хрен что напишешь.
КЛЕМЕНТЕ: Как знать! Возможно, и наши урки прониклись бы исключительностью человека творящего! Шучу, Андресико!  Плохо шучу, опасно! Боже правый, огради нас от тюрьмы, как хранишь пока от сумы!
АНДРЕС: От нее нас хранят родители. С которыми мы  ведем себя по-скотски!
КЛЕМЕНТЕ: Не скажи!
АНДРЕС: Скажу! Твои предки мечтают выставить меня с моей дорогой женой из квартиры, потому что мы их задрали, а к своему старику я эту стерву не приведу, не хватало еще, чтоб она устраивала ему построения! Она же не управляема! А он сильно сдал после смерти мамы!
КЛЕМЕНТЕ: Вот сейчас ты признался в любви к отцу! Так и я своих люблю, Андресико, и они меня,  просто мы не соответствуем друг другу. Им без идеалов - никак и никуда! Их лишили всего, чем они жили, во что верили, и, понятно, что они отрываются на нас,  переводят стрелки. Мы огрызаемся, и это тоже понятно. 
АНДРЕС: Там - духовно - мы были куда свободней.
КЛЕМЕНТЕ: Там у нас были деньги, базис свободы. В принципе, нормальному человеку все равно, в каком из ненормальных миров обретаться. Я пишу стихи, и этим спасаюсь. Я себе очень дорог, когда творю, и отвратителен, когда вспоминаю, какое я дерьмо на бытовом уровне. Однажды я уже последовал за тобой в пространство твоих грез и дерзаний, но оказался слишком заядлым, и теперь кругом виноват!
АНДРЕС: Я ни в чем тебя не виню.
КЛЕМЕНТЕ: Разве?!
АНДРЕС: Прости, если наговорил лишнего.
КЛЕМЕНТЕ: Тебя я прощаю, а себя - нет. Не требуй, чтоб я снова что-то для тебя сделал! Я не умею делать добро! Я - злодей! И не надо усмехаться. Очень часто злодей это не отъявленный негодяй, а  всего лишь искренний человек, которых хочет, как лучше!
(Входит Пресьоса, сбрасывает пальто)
ПРЕСЬОСА: Что за люди! В дом войти не успела - матушка: кто оставил  свет в ванной? Как будто я одна здесь живу! Когда они на всю ночь забывают работающий телевизор на кухне, я ни слова не говорю!
КЛЕМЕНТЕ: Расциклись.
ПРЕСЬОСА: Да задралась я так жить! Они культурные люди, а я шавка из подворотни!  Прислугу они нашли бесплатную! Игрушку для хорошего мальчика, сыночка друга семьи!
КЛЕМЕНТЕ: Он-то тебе что сделал?
АНДРЕС: Ей лишь бы наехать.   На кого, как не на меня?
ПРЕСЬОСА: А на кого?! Если я хоть слово скажу родителям, на меня все набросятся, и вы тоже!
КЛЕМЕНТЕ: Все. Остынь. Ты уже разрядилась.
АНДРЕС: Она только начала.
ПРЕСЬОСА: Ой, ну почему так?! Почему все кидаются друг на друга?! Из-за сущей ерунды столько злобы!
КЛЕМЕНТЕ: Злобность - венец бесправия.
ПРЕСЬОСА: Так ведь и богатые любого сожрут без соли!
КЛЕМЕНТЕ: Потому что на самом деле они  бедны. Нищие духом!
АНДРЕС( ехидно): И их есть царствие небесное?
КЛЕМЕНТЕ: Про небесное не скажу, ничего про него не знаю, а на земле они живут суетно и скучно, в окружении ненадежных людей и бесчисленных опасностей.
ПРЕСЬОСА: Умники!  Только и умеете, что  болтать! Вы работу нашли?! Искали? Или вас тошнит от самого слова «работа»? Я, между прочим, весь день сегодня моталась по объявлениям!
АНДРЕС: Тебе говорили, что объявления - это для лохов. Никто не ищет работу по объявлениям.
ПРЕСЬОСА: Просто некоторые не ищут  нигде.
КЛЕМЕНТЕ: Почему? Я был у Игната. Если он зацепится на фирме, он и нас подтянет. А еще он вам предлагает комнату.
ПРЕСЬОСА: Бесплатно?
КЛЕМЕНТЕ: За символическую плату.
ПРЕСЬОСА: А платить родители будут? Спасибо, мы  уж лучше здесь поживем, так оно дешевле получится.
КЛЕМЕНТЕ: Ребята, а давайте не будем ссориться. Все мы жертвы обстоятельств, но в любых обстоятельствах людей надо воспринимать с хорошей стороны. Если наоборот, то это путь к поражению.
ПРЕСЬОСА: А вы - победители?!
АНДРЕС: Все. Я уезжаю во Фландрию.
ПРЕСЬОСА: Может, сразу в Чечню?
КЛЕМЕНТЕ: Лучше - во Фландрию.  Там, конечно, тоже  кошмар, но все-таки Европа. Шансов остаться в живых  побольше.
АНДРЕС: А иди ты!.. (выходит. Пресьоса закрывает лицо руками, плачет)
КЛЕМЕНТЕ: Не бери в голову.
ПРЕСЬОСА: Не утешай меня. Я все знала заранее.  Даром, что ли, рядом с табором росла, пока бабку не побрали менты! Это женщина всю жизнь ждет и любит своего суженого, а мужчина… Вы любите всех женщин вообще!
КЛЕМЕНТЕ: Мы все очень разные. Как и вы. Взять мою бывшую Клару…
ПРЕСЬОСА: Ты с ней разбежался по-быстрому, а Андрей… Он возненавидел меня! Я не сумела стать смыслом его жизни! И  как мне жить?! Как жить с человеком, у которого душа - из воска?!
КЛЕМЕНТЕ: Проявлять снисходительность. Он ведь очень хороший человек, честный, храбрый, самоотверженный…
ПРЕСЬОСА: Да!  В роли дона Андреса!
КЛЕМЕНТЕ: Он и есть дон Андрес. Просто сейчас он  не при монете.
ПРЕСЬОСА: А я не собака, чтоб меня сперва приласкали, а потом выгнали! Меня некуда выгонять! Мне негде жить, некуда возвращаться! Хоть ты это понимаешь?!
КЛЕМЕНТЕ: А то! (выглядывает из комнаты, видит Андреса, сидящего за столом в обществе Гьомар, Коррехидора, Франсиско) Все в порядке, сестренка, он уже успокоился. И вообще: душа из воска это лучше, чем из кое-чего другого!
ПРЕСЬОСА: Лучше, если душа - как душа.
КЛЕМЕНТЕ: Она у каждого своя.  Важно почувствовать чужую.
ПРЕСЬОСА: А счастье? Оно бывает или как?
КЛЕМЕНТЕ: Обычно - в воспоминаниях.
ПРЕСЬОСА: Весело!
КЛЕМЕНТЕ: А если по большому счету... Может быть счастье - это призвание? Может быть, твое? Все, когда-либо  созданное в воображении,  существует в этой реальности. Перетекает сюда из тонкого мира. Поэтому так опасно создавать  злое, страшное, всякие ужастики про вампиров. Они к нам придут, а мы их не узнаем и примем! Уже многих приняли, оттого так скверно живем. Андрюха с его  душой сотворил  для вас роман о любви.
ПРЕСЬОСА:( с горькой усмешкой)  У него  получилось?!
КЛЕМЕНТЕ: У него - да,  это ты пока не въехала в замысел. 
ПРЕСЬОСА: А если я - его заблуждение?
КЛЕМЕНТЕ: Забей!  Ты дочь Мигеля Сервантеса, человека, который для Андрюхи живее всех живых, образец мужчины, писателя, личности. Ты не можешь кинуть своих создателей, и отца и мужа!
ПРЕСЬОСА: И брата.
КЛЕМЕНТЕ: Да, и меня.
ПРЕСЬОСА: Клим, я всего лишь детдомовская девчонка, которая тоже придумала себе сказку.
КЛЕМЕНТЕ: Ты была ей верна, и твоя сказка стала явью, Пресьоса.
ПРЕСЬОСА: Пресьоса…
КЛЕМЕНТЕ: Имя Констанса  тебе тоже подходит.
ПРЕСЬОСА: На него Андрей и повелся.
КЛЕМЕНТЕ:   На тебя.  Для нас с ним ты - Пресьоса.
ПРЕСЬОСА: Ладно, попробую соответствовать. (Встает и принимается танцевать. Сперва нехотя, через силу, затем все быстрей и, наконец,  с чувством, самозабвенно. Появляется Андрес, смотрит восторженно. За ним возникают на пороге Франсиско, Коррехидор, Гьомар, Старуха, Алькальд и Солдат, аплодируют. Голоса за сценой: «Дай Бог тебе счастья, девушка!», «Хороший невод для улова сердец!», « Танцуй еще, Пресьоса! Танцуй!». Клементе, никем не замеченный, берет плащ и шляпу семнадцатого века,  медленно спускается в зал, идет к выходу.)
26 октября - 3 ноября 1990года, 6 - 12 ноября 2010 г.