Четвертый горел. Занялась огнем крыша старого шестиэтажного дома. Деревянные высохшие стропила вспыхивали, как спички, и пламя за полчаса объяло всю крышу и перекинулось на соседний корпус.
Если бы огнеборцы смогли залить огонь сразу, но… пока доехали, пока пробились между припаркованными автомобилями, пока развернули свои вышки и брандсбойты, оставалось только пытаться не дать огню перекинуться на примкнувшую к Четвертому кирпичную башенку и на второй корпус.
Третий и пятый, стоящие от Четвертого довольно далеко, через площадь, с тревогой наблюдали за трагедией, разворачивающейся на их глазах.
- Гляди ка, сколько дыма и пара со стороны двора! – беспокоился подслеповатый Третий, такой же старичок, как и Четвертый – только Третий был помоложе, его сдали в 1962 г., а Четвертый – в 1957 г. Оба были модными в свое время ЖСК (кто не знает – жилищно-строительный кооператив, фильм «Гараж» смотрели? Ну вот). В Третьем жили киноработники, в Четвертом – писатели, а в Пятом квартиры выдавали артистам кино и цирка и заслуженным учителям.
Третий был поскромнее, в 3 подъезда, а Четвертый объединял в себе аж два дома! Знаменитые люди жили в этих домах, и в Третьем, и Пятом, и Четвертом. Но – и известных, и простых своих обитателей Дома любили и беспокоились о них одинаково.
Третий во все глаза смотрел на то, как пламя безжалостно пожирает крышу соседа и шептал: «Только бы все вышли, только бы все вышли…» Во все глаза – это буквально, так как, несмотря на глубокую ночь (загорелось около полуночи) ко всем выходящим на площадь окнам прилипли жильцы домов 3 и 5.
Олечка проснулась где-то в полпервого, пошла попить водички и услышала тревожный голос дочки (она не спит до трех ночи, играет с ребятами):
- Мама, ты там?
«Интересно, где я «там»?» - подумала Олечка и громко сказала:
- Да…
- Мама, соседний дом горит!
Олечка была уверена, что горит какая-то квартира. А что удивительного? Прямо над ними много лет назад сосед курил в постели и докурился – заснул, постель загорелась, а он еще не дурак был выпить и плохо передвигался. Хорошо, соседи вовремя вызвали пожарных, те выкинули горящий матрас на улицу, и обошлось без трагедии. Оля прошлепала в дочкину комнату, выглянула в окно, а там… и понеслась за очками и телефоном, по пути будя мужа Женю:
- Женя, у соседнего дома крыша горит!
- Угу! – ответил Женя и продолжил спать.
А за окном был натуральный, бодро разворачивающийся Апокалипсис на одной, отдельно взятой московской крыше. Крыша дома номер 4, находящаяся ровно напротив окон Оли, горела синим пламенем. Кровля уже прогорела, обвалилась, и показались окна многоэтажного дома, который до пожара был еле виден, только верхние этажи. Над прогоревшей крышей возвышались остовы вытяжных труб.
Из своего домового чата Оля с Машей выяснили, что дом 4 – старый, и у его крыши - деревянные стропила, прекрасно высохшие. Сильный ветер помогал пламени быстро охватывать все новые части чердачного пространства. Крепкий мороз (минус 23 после недельной оттепели с обильным снегопадом) никоим образом не мешал огню распространяться с большой скоростью.
- Ой, смотри, на соседний дом перекинулось! Ой, как горит!
Маша о пожаре узнала от школьной подруги, живущей а паре кварталов от нее. Та тоже не спала и сначала почувствовала запах гари – ветер как раз дул в их сторону. Выглянула в окно и увидела отсветы пожара на облаках. Посмотрела новости, ужаснулась и начала писать подруге, не их ли дом горит. Одновременно ее мама писала Машиной маме…
Тритий дом уже кричал Четвертому:
- Огнеборцы не сумели потушить твою крышу! Что у тебя там так полыхнуть могло?
- Да новомодная эта система против обледенения, - чуть не плача отвечал тот. – Помнишь, вы мне еще завидовали с Пятым, что в прошлом веке остались, с сосульками, а у меня теперь все модно и современно?
Третий дом помнил. Дома, они вообще все помнят, с фундамента. Да, он вспомнил, как с ноткой зависти жаловался на своих прижимистых жильцов, что у них снега зимой не допросишься, так ведь правда – экономили на всем. Даже не разберешь, какого он цвета, Третий. Потому что с фасада он облицован нарядным бежевым кирпичом, а со двора, где только свои видят – кирпич серый. И площадки детской у них нет. И сосульки будут сбивать лопатой веками, а у Четвертого установили панели для обогрева края кровли, чтобы сосули не образовывались. Вот она и послужила причиной пожара!
- А ведь я предупреждал! – плакался Четвертый. – Фух! Фух! Жарко-то как! На неделе три раза электрощит выбивало, потому что система эта коротила! Хоть бы кто пошел поинтересовался – а почему выбивает? А потому, что снега навалило на крышу и таять начало, а крыша-то у меня не новая! Там прогнулось, тут отцепилось! Налило воды, и закоротило! Ох, беда, беда!
- Все люди вышли? – мрачно спросил Пятый. – Лифты выключил?
- Сейчас, держу один… бабулю на инвалидном кресле родственники вниз спускают!
- Совсем очумели! Нельзя же во время пожара на лифте! – заволновался Третий.
- Все, и эти вышли… дымно внизу, сил нет! Вырубаем свет!
Электричество выключилось, и родственники старушки сильно порадовались, что успели на лифте доехать вниз и не застрять в заполненной дымом шахте.
А огонь очень быстро, за несколько минут, охватил всю крышу дома номер 4 и приблизился вплотную к стоящему под прямым углом дому 4а. Но что-то не пускало его дальше. Пламя вздымалось выше, выше, но не могло перепрыгнуть через границу.
- Брандмауэр! – сообщили в домовом чате. – Видите, между чердаками 4 и 4а кирпичная стена? Вот она не пускает огонь дальше!
- Держись, держись! – шептал Третий.
Казалось, что пламя возненавидело брандмауэр. Сплошная кирпичная стена из огнеупорного кирпича, разделявшая две части дома от фундамента до конька покатой крыши, встала на пути злой стихии. Огонь поднимался выше, выше, стараясь перепрыгнуть через упрямца, но ему не давали это сделать огнеборца. Два вертолета заливали бушующее пламя, подвозя воду один за другим, а с пожарной вышки огонь сбивал огнеборец из брандсбойта. Его темная фигура и струя воды были четко видны на фоне яркого оранжевого пламени.
- Так! – мрачно произнес Четвертый после небольшой паузы. – У меня потеряшка во втором подъезде. Дрыхнет, как суслик! Подождите, братья… мне надо отвлечься…
Не добудившись своего жильца, Четвертый начал мысленно искать его знакомых среди эвакуированных людей. Нашел приятельницу и четко, прямо в мозг, послал строгий вопрос: «А где Серега?» Приятельница отвлеклась от интервью, которое она давала в приютившем погорельцев торговом центре:
- Ой, простите, мне нужно разыскать соседа… - и принялась названивать Сереге по обоим мобильным и по городскому. Потом побежала к представителю штаба, у которого были списки всех спасшихся. Сереги в списках не было. Тогда женщина кинулась к Главному, и ей удалось убедительно доказать, что а) Серега был сегодня в доме, б) что он не вышел со всеми и в) что он, видимо, в своей квартире подвергается опасности, да, и г) – он не пьет!
Спасатели отыскали квартиру и принялись стучать и орать. И когда уже начали ломать дверь, им открыл обалдевший Серега в пижаме и с берушами в ушах. Он проспал все, что можно. Он не слышал, как звонили и стучали соседи и спасатели, спускаясь вниз. Он не слышал отчаянных звонков по телефону. Он – крепко и счастливо все проспал.
Вывели и его, и Четвертый немного успокоился. Потому что даже пожилую кошку его не менее пожилой жилички спасатели вытащили из-под кровати, куда она со страху забилась и не отзывалась на призывы хозяйки, а без нее хозяйка не хотела уходить.
Пожар охватил 4000 квадратных метров и получил звание «самый крупный пожар в новейшей истории Москвы в жилом здании".
Самое страшное, что могло случиться дальше – если бы пламя перекинулось на квартиры или пошло вниз по лестничным пролетам. Тогда могли выгореть целиком подъезды. Над двумя квартирами прогорел потолок, занялись и они, но огнеборцы смогли залить пламя.
Деревянные стропила, как горящие спички, падали вниз, застревали на балконах и пытались поджечь дом снаружи. Темные на фоне беснующегося пламени фигуры огнеборцев поливали крышу и стены водой из брандсбойтов, стоя на платформах. Вертолеты подлетали и выливали воду через каждые пять минут.
- Фух, кажется, отстояли, - кашляя, прохрипел Четвертый, а дочка Маша, глядя на утихающую огненную стихию, сказала:
- Наверное, эту ситуацию уже можно назвать «под контролем».
Эвакуированных разобрали подоспевшие родственники, часть народа увезли на автобусах в социальную гостиницу.
Затих чат дома номер Три, перестали сновать мимо самого Третьего пострадавшие – это был единственный безопасный проход к шоссе. Слегка успокоившиеся, Оля, Маша и разбуженный Женя отправились спать. А вертолеты продолжали летать над их крышей к пострадавшему Четвертому.
Через несколько часов пожар был потушен. В некоторых местах крыша еще дымилась, но огнеборцы были начеку. Солнце недовольно выглянуло из-за горизонта, и его лучи осветили крайне неприглядную картину: обгоревшие трубы вентиляции, закопченный фасад, черную крышу, заваленную горелыми стропилами и остатками сожженной кровли и натуральные сталактиты из мгновенно замерзающей на сильном морозе воды, которой заливали пожар.
И ка крыше, и вокруг дома были МЧС-овцы и сотрудники коммунальных служб.
Дочка Маша проснулась от запаха дыма. Не гари, нет, дыма, как из печной трубы на даче. Она кинулась к окну – крыша была потушена, даже уже не дымилась. А дым шел из топившихся во дворе полевых кухонь!
За ночь прилегающая к дому 4 территория преобразилась. На площади и на стоянке перед торговым центром вырос городок спасателей. Изумленные жители отметили полное отсутствие наледи и снега на площади и прилегающих переулках. Все убрано! А сколько лет шла битва между коммунальщиками и жителями домов 5 и 3 – кто должен убирать снег и ледяные колдобины? Много лет шла битва, много было подвернуто ног, растянуто сухожилий и потрачено бумаги на переписку. И вот – в мгновение ока все вылизано до асфальта!
Проезд по основной улице, вдоль пострадавшего Четвертого, перекрыли. Там стояла техника – автокраны, мусорные автомобили, грузовики со стройматериалами, автомобили коммунальных служб. Также автомобили заняли в два ряда место на проспекте, между выходами метро. Автобусы, в которых перевозили строителей и коммунальщиков. Автобус с надписью «Штаб ликвидации ЧС». Пожарная машина, Скорая помощь, Полиция, Росгвардия, Мосгаз… А как иначе? Простите, на улице минус 23, все заледенело, мало ли что еще может случиться, а людям нужна крыша, нужно тепло, нужно откачивать воду и высушивать квартиры!
Особый колорит придали несколько походных кухонь, распространявших по всему району дивный запах дров и каши с тушенкой. Теплые временные домики – палатки с автономным отоплением стояли рядом с кухнями.
И дальше все менялось буквально на глазах. Ранним утром после пожара сосули сталактитами свисали с балконов и подоконников, а к полудню их уже не стало, и лестничные пролеты осушили тепловыми пушками.
- Моим-то, из корпуса «а», уже в семь утра разрешили заходить в квартиры! – сообщил Четвертый. – А остальным – в девять!
- Сильно пострадали квартиры? – поинтересовался деловой Пятый.
- Две только, где горело. А так… залили два верхних этажа, остальные в порядке!
- Умели же строить! – встрял Третий, у которого, если на 7 этаже срывало кран и начинался потоп, оканчивался он в лучшем случае на четвертом этаже – такие странные щелястые перекрытия были в знаменитом кооперативе.
- Говорят, мне новую крышу сделает город! – хвалился Четвертый. – А то холодно лысому-то!
- Мои в чате пишут, что за 10 дней обещали все исправить! – сообщил Третий. – Не верится даже!
Да, если вспомнить баталии о снегоуборке, не верилось.
- А мои-то, мои! – похохатывал Пятый. – С утра снег с крыши скидывают! Прошляпили, теперь трясутся, как бы их не пожурили!
- А моя хозяйка вчера успела! Ровно за полдня до пожара! – радовался Третий.
Семь дней работали службы. Семь дней и семь ночей, без перерыва.
И, когда начался следующий снегопад, Оля, вышедшая во двор, с тревогой посмотрела наверх – как там, что с крышей? И увидела, что белый чистый, только что выпавший снег лежит на новенькой красной кровле. Успели!!!
- Вот! Не было счастья, так несчастье помогло! Знатная у тебя теперь крыша! Можно снова завидовать! – гудел Пятый.
Город сказал – Город сделал. Десять дней и днем, и ночью работали люди. И через десять дней основные последствия самого большого московского пожара в жилой застройке были устранены – Четвертый приобрел новую крышу, очищенный от многолетней копоти Ленинградского проспекта фасад, а прилегающие территории были тщательно расчищены ото льда и снега.
Когда уехала последняя полевая кухня, Женя, с грустью взирая на засыпанные снегом дровишки, произнес:
- Ну вот. Мусор нам оставили…
Не тут-то было! На следующий день «уехали» остатки дров, и чуть позже исчезли снежные заносы – удивительно, но проезды, не убиравшиеся годами, снова стали идеально чистыми, как в первый день после пожара!
Через несколько дней уехал автобус, в котором располагался «Штаб ликвидации ЧС», остались только ремонтники – на последнем этаже, видно, жить было пока еще нельзя, там горел свет только в одной квартире, в той самой, в которой он не выключался и при пожаре.
Председатель садового товарищества, в котором была дача Оли и Жени, написал в дачном чате, что его автомобиль наконец-то оттаял и перестал быть глыбой льда – и тут супруги с удивлением узнали, что он живет напротив них, в погоревшем Четвертом. Когда тушили пожар, его машину залили, и она оттаяла, когда на улице потеплело. Удивительно, как тесен этот мир!
Через две недели остались только: дежурная пожарная машина, Скорая и патруль ДПС, не пускавший «лишних» проезжать почем зря мимо дома. Правда, его не смущало, что ушлые любители бесплатной парковки заезжали с другой стороны – второй выезд оставался открытым.
Но что самое удивительное – муниципалитет продолжал чистить от снега проулки. Видно, здорово влетело кому-то!
Трем домам-соседям теперь было что обсудить по вечерам, когда город слегка затихал. Конечно, и раньше у жильцов домов случались и свойственные творческим людям эмоциональные выяснения отношений, и скандалы были, и вон Третий сам чуть не загорелся, и трещина у него в капитальной стене… Были и настоящие драмы со смертоубийством. Всем ведь известна печальная история известного артиста… а странно исчезнувшая Джульетта в алом платье на коленях подле умирающего возлюбленного? а почти зарезанный у своего подъезда горе-бизнесмен?.. Но дома говорят об этом только между собой, и то, что мы сумели подслушать, пусть останется тайной. Дом ведь не вызовешь в качестве свидетеля, верно?
Снег тает, двухметровые сугробы растекаются веселыми ручейками, и моя древняя столица продолжает жить своей тайной жизнью, с усмешкой взирая на потуги временщиков остаться в вечности. А в Москве так много старых домов, хранителей памяти…