Манечка

   

   В часовенке, что стояла на взгорье урочища, вдруг потух огонёк в лампадке, но через несколько мгновений вспыхнул вновь, радуя запоздалого путника спешащего в полутёмках к родному дому. Все жители селения –а было их всего-то не больше сотни человек- верили в чудодейственную силу этого места, затерявшегося в глухих лесах бывшей Обонежской пятины. Рассказывают, что местные видали здесь икону Божьей Матери, возникающую то на сосне, то на кустах близ часовни, да и затушенный огонь в лампаде загорался сам по себе.
          Минуя первый дом деревни с тускло освещенными  окнами, прохожий вздрогнул: женский крик разорвал майскую тишину вечера. Это родилась Манечка.
            Манька или Маруська – так обычно кликали её в семье, где она из девочек была старшей. С ранних детских лет её приучали ко всему, что было обыденной деревенской жизнью: помогать готовить еду на всю ораву,  убирать в доме.  Летом же, бывало, брали  в лес по грибы и ягоды, и на сенокос… А ещё приходилось ухаживать за следующей порослью, благо мать её каждый год да через год производила на свет то мальчика, то девочку, а то и двойню.
           Родители разрешили ей поучиться только в деревенской начальной школе, преобразованной в оную при новой власти из бывшего земского училища. Чтобы продолжать обучение, нужно было за 7 верст бегать в другое село, но отец сказал: Хватит, нужно досматривать за младшими. Так и осталась Манечка  на всю жизнь не доученной, умеющей только читать да писать с ошибками.
             Девочка  росла трудолюбивой, выносливой не смотря на хрупкую фигуру и будучи  роста «небольшенького», как тогда говаривали, и, подрастая, на неё всё чаще и чаще заглядывались местные парни.
             Но Манечка была строга. И вовсе не потому, что отец грозил: Смотри, если в подоле;  принесёшь! Головку свою с густыми темно русыми косами она гордо вскидывала, и голубые глазки гневно щурились, если ухажёры вели себя непотребно. Правда, один оказался очень приставучим, особенно донимал её, даже замуж не раз звал. Но был он ей страх как не симпатичен, и вынудил пойти на крайнюю меру. Однажды Маня выхватила у него шапку, сделала свои большие дела в неё и подбросила  обратно. Вот смеху было! Но как рукой сняло, больше парень не кружил вокруг неё.
            Настала пора больших перемен. Их деревня оказалась не перспективной. Сюда в такую даль среди суземья, болот, непроходимости дорог  невыгодно было  тянуть линию электропередач. Не так давно образованный колхоз имени Молотова тоже сворачивали, и люди потянулись к более крупным поселениям.  Манечкина семья переселилась аж за 20 верст от своей о;тчины. Людям, работающим на земле, к трудностям не привыкать! Вот и живет уже большая семья в новом доме. Маня же задумала разорвать свои путы бесконечной каждодневной работы, что, как кандалы, удерживали её в семье. Да и матушка после длительного перерыва задумала рожать 9-го ребенка.
             Приглянулась девушка мужчине из местного колхоза, и Маня, как в омут головой, согласилась выйти за него замуж. Что двигало ею? Наверное, всё сразу: и опасалась уже заневеститься, и тяготы отцовского дома, да и молодость брала своё. Но натура ранимая, с уязвимой душой не рассчитала, что жизнь с не любимым нисколько не лучше прежней. Оказалось, покинув родной дом, она недолго смогла  выдержать и скоропалительно образованный союз. В итоге –сбежала от новоиспеченного мужа.
              Физической работы она не боялась – приучена с детства - трудилась, где могла, старалась. Надо ухаживать за животными – готова, работать на пекарне – пожалуйста. Чистюля, аккуратная во всём, работящая, так говорили о ней. А тут и подоспело новое чувство.
            Он – строен, росту не высокого, но фигурист, красив внешностью. Бывший краснофлотец Северного флота. Ах, как на него заглядывались девчата, когда он вышагивал в своей морской форме! Мане он тоже нравился, но она - ни-ни! Не позволяла себе показать симпатию к этому, как оказалось, разведенному папаше: ребёнок его остался с матерью  где-то там на северах. И среди этого женского послевоенного цветника, конечно же, он увидел именно Маню. Называл он её Машей.
              Молодая семья получила большую по тем временам комнату-квартиру в 2-хэтажном  деревянном доме, где вместе с ними на первом этаже находились  продуктовый и книжный магазины, а на втором – правление и контора местного сельсовета. Марию ценили и жалели, и выделенная жилплощадь – это в большей степени её заслуга. Особенно тепло к ней относилась бездетная семья Тереховых, которые называли её Машенькой, и когда у неё народились дети, почти погодки, старались помогать как могли особенно двум младшеньким, благо проживали покровители  напротив, через улицу. А старшего взяли на воспитание в Машин родительский дом, что, с одной стороны, было ей помощью, а с другой, как выяснилось значительно позже, набалованный бабушкой и тёткой - старой девой, ребенок  так и не выправится в будущей своей жизни. А следующие дети – мальчик и девочка, частенько оставались одни и росли более самостоятельными,  приспособленными к жизни. Правда, однажды  чуть было не спалили весь дом, как позже рассказывала Мария. Отопление в доме было печное, дровами. Дети нашли спички и развели под большим обеденным столом костёр, но, к счастью, мать вовремя забежала с работы посмотреть, как они. После этого случая, уходя, она привязывала  ногу мальчика к кровати. В общем, обошлось. Бог миловал. 
            А что же муж её – Михаил? Любили ли они друг друга? Да, конечно. Но то ли от тяжести прошлой жизни, когда пришлось на закате Великой войны в ней поучаствовать, то ли ещё какие скрытые мотивы распаляли душу, но дважды в месяц, как по заказу, он, получив зарплату, приходил  домой навеселе. Только веселья никакого не было, а сплошной драмтеатр местного разлива. Дошло до того, что муж бросил в Машу дверной замок и рассёк ей голову. Шрам от этого буйства остался на всю жизнь. Протрезвев, он чувствовал себя виноватым, даже каялся, говорил, что ничего не помнит. И так продолжалось всю их совместную жизнь, пока не выросли дети, не покинули родной дом.
                И в один прекрасный день, как пишут в сказках, Мария уехала  в большой город, где жила её взрослая дочь. Но хватило  её только на 9 месяцев. Себе она сказала – как же я могу бросить свой дом, который с таким трудом был построен, когда дети подросли и пошли в школу? Чтобы он появился, она столько лет гробила своё здоровье – работала наравне с мужчинами, сплавляя лес, пекла хлеб на всё село на местной пекарне, даже трудилась сучкорубом на лесозаготовках. Ноги не выдерживали нагрузок, вены разбухали и, случалось, вскрывались от тяжести, а затем образовавшиеся язвы долго не затягивались. В доме часто стоял запах знаменитой мази Вишневского.
           Но вернувшись в родной дом, Мария очень скоро обнаружила, что суженый её неизлечимо болен. Жалела его, забыв о прежних несправедливостях и, даже, поговаривали, связи с какой-то заблудыгой и пьяницей Алкой.
            Михаила не стало. Одна. Почти 20 лет. Корила себя. Что-то не поняла и в муже и в жизни. Она даже не подозревала, что настоящее имя мужа Ми;хал.
Эх, Манечка...