Драма небожителя

               

               
                Документальный роман.

                Моей дочери Марианне.   

Аннотация.
   Хронология событий в документальном романе охватывает 100 лет. На протяжении целого века семья автора тесно связана с кинематографом и телевидением. Родоначальником династии стал Павел Арманд, широко известный во многих странах благодаря своей песне « Тучи над городом встали». Павел Арманд , ученик выдающегося мастера кинематографа Льва Кулешова, работал сорежиссёром на фильмах с такими мэтрами кино, как Григорий Александров, Сергей Юткевич, Абрам Роом. Был одним из советских мастеров кино, участвовавших в создании Рижской киностудии художественных и хроникальных фильмов в 1946 году.  Его фильмы входят в фонд латвийской киноклассики. Личными друзьями режиссёра были актёры Николай Крючков, Эраст Гарин, Зоя Фёдорова. Старший сын Павла Арманда Сергей работал оператором на фильмах «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Тот самый Мюнхаузен» и др.  Автор книги поле смерти отца, окончив школу, работала на Рижской киностудии монтажницей, с 19 лет выбрала профессию журналиста. Последние двадцать лет работала на телевидении, которому посвящена часть романа. В книге много профессиональных подробностей  , касающихся процессов создания фильмов и телепередач. Автор описывает взаимоотношения внутри съёмочных групп, конфликты творческих и административных работников. Отдельная тема – история отечественного телевидения в 90-е годы, когда на смену профессионалам бывшего советского ЦТ пришли люди «новой волны»..  Среди персонажей романа Марк Бернес, Элина Быстрицкая, Сергей Филиппов, Сергей Эйзенштейн, Григорий Александров,  Дм.Шостакович и Александра Пахмутова, Лев Толстой и Константин Паустовский, учёные и политические деятели.
      Действие происходит в Москве, Петербурге,  Ереване,  Риге,Ташкенте, Лос-Анжелесе.

На первой странице фото Вии Артмане и Валдиса Зандбергса из фильма "За лебединой стаей облаков". Рижская киностудия, 1957 г.
 
Оглавление.
Предисловие.
Привет от отца и немного мистики.
«Возвращение с победой».
«Встреча на Эльбе».
Знакомство с Леонидом Лейманисом.
Болезнь мамы.
Убийство в детской больнице.
Валя Скотленд Ярд и великие мира сего.
Пропуск в Останкино.
Большой взрыв телевизионной Вселенной.
Стрингеры.
Жириновский и королева Елизавета Вторая.
Телевизионная кухня.
Командировка в Голливуд.
Борьба за четвёртую власть.
Вид с балкона на депутатский корпус.
Приступ куриной слепоты.
Цена успеха.
Сценарное ремесло и непридуманные сюжеты.
Совет Марка Бернеса.
Настоящее кино в Латвии.
Чёртова дюжина.
Короткое счастье.
Москва-Генуя со всеми остановками.
Прощание.
Мамино завещание.
Дружба с Эдуардом Тиссэ.
В небеса шарахаем железобетон.
Метаморфозы рода.
Первая жена и новая родня.
Любовь и Вера.
Песня, которую все знают.
ПАОЛЯ БАВИВАСТАРЕ
Воссоединение.
Ленинградское братство.
Последнее лето.
Брат Серёжа или двое на шарике.
Истории Стасика.
Бархатный сезон.
Мада, дядя Боб и вся семья.
Рижская киностудия.
Тонкий лёд и крепкая основа.
     Эпилог.





  Предисловие.
         
     В далеком 1963 году я пришел работать на Рижскую киностудию ассистентом кинорежиссёра, окончив театральный факультет при местной консерватории. Я еще ничего не знал о кинопроизводстве. Мне только предстояло научиться мастерству на практике, прямо на съёмочной площадке, как до меня учились многие мои предшественники. Рижская киностудия была основана в 1946 году, когда в республике опытных кинокадров оставались единицы. Кто же их обучал в те годы? Не только кинорежиссёров, но и кинооператоров, художников-постановщиков, звукорежиссёров, наконец, театральных актёров?
   Кинематографисты с Мосфильма и Ленфильма, выпускники Ленинградского института киноинженеров, которые приехали в Ригу по призыву Госкино в командировку, да так и осели в столице Латвии. Среди них был кинорежиссёр Павел Арманд. Я видел его всего только один раз, он стоял в фойе Рижского театра русской драмы  и беседовал с актрисой Дзидрой Ритенберг. Я мельком взглянул на Арманда, показавшегося мне старым человеком ( а ему в то время было чуть за шестьдесят), и уставился на красавицу Дзидру, выглядевшую как королева в своём длинном синем платье. Неужели, подумал я тогда, и мне когда-нибудь посчастливится вот так запросто разговаривать с этой недосягаемой звездой?
    Больше я никогда не видел Павла Николаевича. Он уехал работать на «Беларусьфильм», в потом пришло известие о его смерти.
   Мои мечты исполнились, я снял на Рижской киностудии больше двадцати фильмов, и мне довелось работать с самыми выдающимися артистами , в том числе, с первыми красавицами латвийского кино. В фильме «Театр» в главной роли у меня снялась Вия Артмане, которая первую свою удачную роль в кино сыграла у кинорежиссёра Павла Арманда в его фильме «За лебединой стаей облаков».               
     С высоты своего опыта я вижу , каким талантливым мастером кино  был кинорежиссер Павел Арманд. В его трёх фильмах, поставленных на Рижской киностудии, - «Весенние заморозки», «За лебединой стаей облаков» и «Рассказ латышского стрелка» -видны рука мастера, голова мыслителя и сердце великодушного человека. Три работы - это не случайность и не стечение обстоятельств. Это золото чистейшей пробы. Вот что такое  Павел Арманд.
       Мне лично обидно, что, роясь в книгах по киноискусству тех лет, когда Арманд жил и творил, я не нахожу его имени. Обидно, словно это касается лично меня. Пишут про киношколу Бориса Чайковского, про плеяду из окружения великого Льва Кулешова. А где Арманд, который учился и работал с ними? Пишут при киностудии Арменкино в Ереване, Мосфильм ,Ленфильм. Он ведь там работал.  Где же Арманд? А был ведь и не заменим, порой, может быть, он нa самом деле сотворил то, за что награды получали другие. Я твердо убежден, что именно так и было. Ибо в свое время судьба свела меня с его соратником Борисом Барнетом ,  рассказавшим много интересного из славного прошлого, в котором ярко сияла личность обрусевшого француза Павла Арманда.
     Я учился на фильмах этого кинорежиссера. Так же, как и мой соратник, кинорежиссер Алоиз Бренч, известный российскому зрителю по своему телесериалу «Долгая дорога в дюнах».
    И я благодарю Бога за такой подарок.
А Тебя, дорогая Рене за эту книгу.''      
   Янис Стрейч, кинорежиссёр, почётный член Латвийской Академии наук.


          Привет от отца и немного мистики.

      Летом 1995-го года в Москве всё плавилось от жары.  Оператор и ассистент, одетые в футболки, устанавливали аппаратуру в фойе Малого театра. Я рассматривала публику, раздумывая, у кого мне взять интервью. Вдруг сзади по моей спине между лопатками резко постучал чей-то костлявый палец. Пожилая дама с пронзительным взглядом ехидно сказала довольно противным голосом:
 - Телевизионщики! Вы, наверное, думаете, что пришли на пляж? Мужчины в футболках! Девушка вообще полуголая!  Это театр, милочка!
      Лицо у дамы было знакомое, но я так и не вспомнила фамилию этой старой актрисы. Зато сразу же узнала её спутницу, которая молча и довольно недружелюбно разглядывала мой наряд. Но как только ее взгляд остановился на пресс- карте, где была написана фамилия и должность, она воскликнула:
__-Боже мой!  Рене Павловна! Так вы, наверное, дочь кинорежиссёра Павла Николаевича Арманда?
   Это была звезда советского театра и кино, красавица Элина Быстрицкая.  Её глаза мгновенно потеплели. Я очень смутилась.  Отец был большим поклонником женской красоты, и мне показалось, что здесь речь пойдет о каком-то мимолётном романе.  Я постеснялась расспрашивать Быстрицкую об их знакомстве. А потом прочитала, что она снималась в фильме «Русский сувенир» Григория Александрова, на котором отец работал режиссёром.  Наткнулась в архиве отца на снимок: он на приеме у премьер-министра Финляндии с тремя красавицами – актрисами Зигридой Стунгуре, Элиной Быстрицкой и Кларой Лучко.  Все они были в составе делегации кинематографистов в Хельсинки на декаде советского кино. На снимке видно, что отец оживленно беседует с высоким чиновником принимающей стороны.  Естественно, ведь он свободно владел тремя европейскими языками – французским, английским и немецким. Для отца эта поездка в Финляндию была первой после революции.
    Значит, Элина Быстрицкая общалась с моим отцом по работе. И её дружелюбие, и теплота взгляда объясняются тем, что о моем отце у неё осталось хорошее впечатление на всю жизнь.
       Но самым удивительным было то обстоятельство, что встреча с Элиной Быстрицкой  была мне предсказана на предыдущей съёмке в офисе у гадалок.  Раньше в новостях никому бы не пришло в голову включить в план сюжет о ворожеях, но в том -то и дело, что времена изменились.
           В 1995 году вместо государственного Центрального телевидения  в России появилась тысяча новых частных телеканалов. Все были в своем праве свободно работать для зрителей, выполняя три основных задачи телевидения: информировать, просвещать, развлекать. Время показало, что руководители сделали акцент на развлечении. Что же касается информации и просвещения, то в 90-е годы на экраны хлынула смесь дезинформации и невежества. В эфире появились колдуны и лжеученые, фальсификаторы науки и доморощенные властители дум. Самый большой рейтинг и больше всего звонков поступало на телеканалы во время передач с колдунами и ведьмами.
     Народ пытался найти опору во всей этой чертовщине. Поразительно, что к услугам этой публики прибегали и политики.   И вот мне поручили сделать сюжет об одной такой потомственной ворожее. Дело у неё было поставлено на широкую ногу. Большое помещение, несколько комнат, гадалки с весьма неординарной внешностью. Все они были наряжены в одежду, напоминающую монашеское облачение времен средневековье, Шелковые чёрные и синие накидки с капюшонами, православные кресты, как у священнослужителей. На их рабочих столиках рядом с иконами и зажжёнными церковными свечами лежали карты Таро.  Специально для нас хозяйка с завыванием прочитала заклинание, стилизованное под былинные стихи и показала какие-то манипуляции со своим инвентарём. При её заведении также работала школа для обучения чёрной и белой магии. Я подумала, что такой сюжет можно дать в эфир только как рассказ о курьёзах современной жизни.
   -Давай погадаю тебе,  - сказала хозяйка магического салона , и раскинула свою колоду.
 И вдруг ясновидящая меня поразила. Глядя в карты, она сказала:
- У твоей мамы была сестра. Она умерла в дороге. Автокатастрофа что ли? Эта сестра ненавидела твою маму. Завидовала ей. А теперь завидует тебе. С того света проклятия шлёт.
      И я вспомнила эту давнюю семейную историю. Моя мама и её старшая сестра тётя Женя, оказавшись вместе в Риге после войны, свободное время  часто проводили вместе. Тётя Женя была довольна своей благополучной жизнью. Но внезапно семейное счастье рухнуло. Однажды бесследно исчез её муж ,майор Советской Армии. Эта тайна так и осталась нераскрытой. После этого у тёти Жени сильно испортился характер. Когда устроилась мамина семейная жизнь, старшая сестра стала откровенно ей завидовать. Она больше не вышла замуж и, более того, стала ненавидеть мужчин, подозревая их в патологической лживости. Она подозревала, что муж бросил её ради другой женщины, оставив с двумя детьми и своей старой матерью, которая до самой смерти оставалась на её попечении. Моя мама всю жизнь помогала тёте Жене и её детям, все они жили с нами летом на даче. Тётя Женя действительно умерла в дороге.  От инсульта. Но откуда это могла узнать гадалка?! Я раскрыла рот и опустилась на стул перед столиком с магическим кристаллом, который крутила перед собой хозяйка заведения.
     Ясновидящая сказала:
-Пойди в церковь. Купи самую большую свечу. Поставь за упокой сестры твоей матери. Попроси прощения.
   Почти машинально я спросила: - А что случилось с её мужем?
   Гадалка взглянула в какую-то книжку, повертела свой хрустальный шар и задумчиво произнесла:¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬
    -Утонул в болоте. Очень давно.   
     Так спустя 50 лет после исчезновения майора до меня мистическим образом долетело известие о его судьбе. Я подумала, что, возможно, зрители не так уж наивны и знают, что делают, когда обращаются к гадалкам.
     Прощаясь со мной, ворожея сказала: жди, скоро получишь привет от отца.
; Мой отец давно умер, - ответила я.
; Тем более, - поставила точку в нашем разговоре героиня сюжета.         
     Разумеется, я не придала никакого значения этому пророчеству и сразу же о нём забыла.  После этой съёмки мы поехали на следующую - в Малый театр на прогон нового спектакля. И там Элина Быстрицкая заговорила со мной об отце. Сказала, что помнит его, и вспоминает добрым словом.
     Из Малого театра нас отправили в Центральный Дом художника, где в тот день собрались последователи целителя Порфирия Иванова. Я думаю, многие еще помнят могучего седобородого старика, который бегал босиком по снегу и разработал свою систему здоровья под названием « Деточка». Собравшиеся в ЦДХ в память о своем Учителе были как один румяны и ясноглазы. Они наперебой стали рассказывать удивительные истории своего полного исцеления от алкоголизма с помощью системы оздоровления Порфирия Иванова. На моем лице, видимо, отразился внутренний скептицизм , потому что одна из ясноглазых произнесла:
    - Вижу, что не верите. Хорошо. Скажите, есть ли у вас вредная привычка, от которой вы хотите избавиться?
   Я без раздумий ответила, что хотела бы бросить курить. Научилась после школы. Это казалось таким стильным – курить сигареты «Фемина» с золотым ободком и пользоваться импортной зажигалкой. Потом бросала и снова начинала. А в последние дни стала испытывать проблемы с озвучанием сюжетов – голос явно стал более низким допустимого предела. На телевидении многие женщины с высокими девчоночьими голосами специально начинали употреблять коньяк в лечебных дозах , чтобы из своего «сопрано» сделать «контральто». Но в моем случае требовалось принять меры, чтобы достичь противоположного результата. В юности отец предупреждал, что следует беречь голос. Я часто вспоминала о его совете, но никак не могла удержаться от соблазна закурить в компании.
    Ясноглазая сказала ровным голосом без всякого выражения:
 - Вы больше не будете курить.
    В Останкино, сделав все сюжеты, по устоявшейся традиции мы спустились в нижний бар. Я удобно устроилась за столиком, достала из сумки пачку сигарет с ментолом, взяла длинную тонкую коричневую сигарету и чиркнула зеленой, в цвет пачки, зажигалкой. Затянулась. И вместо приятного ментолового привкуса ощутила невероятную горечь во рту. Закашлялась. Затушила тлеющий огонёк. Посмотрела на пепельницу с отвращением.
- Зачем я курю? Откуда  дикарская привычка впускать в свой организм этот вонючий дым?
    И тут я осознала, что полностью повторила ту фразу, которую слышала от отца, когда он ругал моих братьев за курение.   
               
      Еще один привет с того света. Конечно, да. Молодец, ясновидящая. Но и без её предсказания напоминания об отце то и дело возникали в моей жизни.
        В моем детстве отец часто рассказывал мне о своем хорошем друге актёре Владимире Зельдине.  Они познакомились еще до войны в Ленинграде, а сдружились в Алма-Ате. Когда мне было десять лет, во время гастролей Театра Советской Армии в Риге отец взял меня с собой на спектакль. Потом зашли за кулисы. Отец принёс принес букет роз и коробку рижских конфет жене Зельдина, актрисе Генриетте Островской, которую все называли Гитя. После теплых приветствий пара предложила зайти к ним в гостиницу.  В номере отец достал из кармана пальто маленькую керамическую бутылку рижского чёрного бальзама. Откуда-то появился коньяк и нарезанный тонкими дольками лимон. Взрослые разговаривали о чём-то своём. Мне было не интересно, и я маялась от скуки. На моё счастье, спустя час в номер позвонила администратор и сообщила, что время принимать гостей истекло.
     Спустя этак 40 лет мы оказались с Владимиром Михайловичем Зельдиным на одном теплоходе.
     Я попросила его дать нашей группе интервью. Он охотно согласился. В конце я спросила его о своем отце. Услышав имя, он сказал: -Не помню.
     Я огорчилась. Но что поделать, в конце концов он имел право и забыть. В свои 86 лет.
    Две недели теплоход шёл из Киева в Одессу, останавливаясь на несколько дней в Севастополе, в Ялте, ещё в каком-то порту. На теплоходе работал международный телевизионный фестиваль. Каждый день заседало жюри, куда входили, кроме Зельдина, Людмила Чурсина, Виталий Вульф, Сергей Капица и другие известные люди. Каждый день проходили круглые столы, где обсуждались фильмы и вопросы международных отношений. Проводила этот фестиваль Украина. Хозяева излучали доброжелательность. Вечерами капитан звал нас в кают-компанию, где мы засиживались до глубокой ночи. И однажды Зельдин подозвал меня к себе :
 - Я вспомнил вашего отца. Вспомнил! Он был после ленинградской блокады. Милый, весёлый человек, но доходяга. Кожа и кости. И вдруг его призывают со студии опять в Красную Армию. Мы между собой стали возмущаться: конечно же, его надо было от призыва освободить, дать бронь. А потом нам один директор картины, который хорошо знал вашего отца, сказал, что его специально призвали и определили заведующим клубом в училище армейских поваров. Чтобы немного подкормить. Через полгода он пришёл нас навестить. Мы обрадовались, увидев, что он посвежел и немного поправился. Я почему не сразу понял, о ком вы. Потому что его все звали Поль, на французский манер.
            Приветы от отца приходили во сне и наяву.  По радио передавали его песни. Иногда мне рассказывали о встречах с ним почти незнакомые люди. Однажды я получила письмо от ветерана «Мосфильма» , имени которого никогда раньше не слышала. Он писал:

    Уважаемая Рене Павловна!
 С  Вашим отцом, удивительным и талантливым режиссёром - Павлом Николаевичем Армандом, которому исполнилось 23 апреля 2002 года 100 лет - я был хорошо знаком, и он оставил яркий след в моей биографии.
В 1959 году ( в его биографии это не указано) Павел Николаевич Арманд работал вторым режиссёром на фильме "Русский сувенир", где постановщиком был известный режиссёр Григорий Васильевич Александров.
Я на этом фильме работал реквизитором и с Павлом Армандом встречался каждый день в течении года.
Он меня "шлифовал", воспитывал, учил культуре общения с известными людьми. Именно он готовил меня к личной встрече
с выдающимся режиссёром Григорием Александровым и Великой артисткой -Любовью Петровной Орловой.
Когда-нибудь я об этом непременно напишу.»

      Одну историю об отце я услышала от известного в Латвии кинематографиста Виктора Лоренца. Однажды мы случайно встретились на центральной аллее Верманского парка.   Он неожиданно для меня предложил присесть на скамью.
-Я что-то важное должен вам рассказать, Рене, давно уже собирался, но не решался подойти.  Я очень обязан вашему отцу. Когда я пришел в Госкино Латвии, чтобы получить направление на учёбу во ВГИК , мне, естественно, отказали – уж очень подпорченная у меня была биография. Мой отец был   членом ЦК  социал-демократической партии Латвии. Его расстреляли в 1940 году. Мальчишкой я записался в легион СС. Хотел отомстить за отца. Но тут советские войска взяли Ригу. Меня отправили в фильтрационный лагерь. В Комсомольске-на-Амуре я провел два года.  Потом отпустили, потому что я не участвовал ни в одном бою. Меня приняли в университет, где я выучился на юриста. Но меня тянуло кино, хотелось быть актёром, или сценаристом, я сам толком не понимал. И я подал заявление, чтобы получить направление от республики как национальный кадр. Таких принимали с любыми оценками.  Конечно, партийные боссы от кино, прочитав мою анкету, мне сразу отказали. Но у вашего отца, Рене, был среди них очень высокий авторитет. На этом обсуждении он выступил и сказал: прекратите портить жизнь человеку из-за такого неоднозначного прошлого. У всех у нас есть прошлое, горькое прошлое. Но сейчас начинается новая жизнь. ( Он, конечно, имел в виду смерть Сталина). Этот молодой человек, может быть, прославит кино Советской Латвии. Дадим ему шанс.  И, представьте, он убедил эту комиссию, которая выдавала направления для национальных кадров во ВГИК.  А после окончания меня приняли в редакционно -сценарный отдел  киностудии, и я наблюдал за тем, как ваш отец работает, и всегда им восхищался. Он был не только талантливым режиссёром, он был человеком очень порядочным и добрым. Кого попало мы, латыши, не назовем  Папиньш — папочка. Благодаря ему исполнились мои мечты. И актёром я стал, и сценаристом.»   
       По сценарию Виктора Лоренца на Рижской киностудии был снят фильм « Я всё помню, Ричард» ( в прокате «Камень и осколки»). Это был фильм о личном опыте Лоренца, прошедшего путь от ненависти к Советской власти до её полного принятия. Фильм поставил кинорежиссёр Роланд Калныньш, на сегодня старейший ветеран латвийского кино. В его жизни тоже был эпизод, связанный с моим отцом. Эту историю  рассказал  мэтр латвийского кино, режиссер, сценарист, актер, очень уважаемый в Латвии, заслуженный человек - Янис Стрейч.
   « В 1954 году Арманд спас молодого сотрудника Рижской киностудии  Роланда Калныня от неминуемого увольнения.   Роланд, этот старательный, аккуратный, способный  ассистент режиссёра пришёл  на митинг памяти Сталина в годовщину его смерти , который проходил в Верманском парке, в  теплом женском пальто. Другого в его доме не нашлось.А что ему было делать? Стоял холодный ветреный март. Вообще не ходить? Тоже бы по голове не погладили. Разразился ужасный скандал. Партком  киностудии  хотел уволить   Роланда. Но Папиньш за него заступился и пригласил к себе вторым режиссёром на «Весенние заморозки».
  Сегодня Роланд Калныньш — старейший из ныне живущих кинорежиссёров. На 100-летии независимой Латвии Роланд Калныньш выступал на торжествах в Музее кино Риги. Он прекрасно помнит, как на самом деле начиналось латвийское послевоенное кино.
       Первым художественным руководителем Рижской киностудии назначили актёра Леонида Лейманиса, который в молодости закончил драматическую студию при Рижской народной школе. Служил в Рабочем и  Художественном театрах, в качестве актера и режиссёра пробовал себя в «Латышское звуковое кино.» К сожалению, я не сумела найти никакой информации о фильмах этой киностудии и о работах Леонида Лейманиса. В 1946 году Лейманис, до этого руководивший Художественным театром, был назначен художественным руководителем Рижской киностудии. Достаточным основанием для этих высоких постов было его прошлое подпольщика, боровшегося сначала с режимом К.Ульманиса, а потом и с оккупационной немецкой властью. Режиссёрская карьера Леонида Лейманиса началась на картине «Возвращение с победой», где он работал в паре с опытным режиссером Павлом Армандом, за плечами которого в тот момент было четыре самостоятельных постановки, не считая работы в качестве второго режиссёра с такими мэтрами кино, как Григорий Александров, Абрам Роом, Сергей Юткевич, Александр Иванов. Для картины  «Весенние заморозки» по мотивам новелл Рудольфа Блауманиса, работа над которой началась в 1954 году     отец специально приехал в Ригу из Москвы. По решению Госкино, на этом фильме должна была работать межнациональная творческая группа. Один сценарист из Москвы, другой местный. Один режиссёр-постановшик из Москвы, второй- из Риги. Отец не возражал.
       Когда сегодня некоторые латвийские киноведы утверждают, что латышское классическое кино началось с Леонида Лейманиса, они просто поддерживают советскую национальную политику. Поскольку свидетели знают, что Лейманис на этой картине самостоятельно снял только один эпизод . Хорошо поставил, даже талантливо. Но только один эпизод. А не весь фильм.
     Можно еще сравнить творческие достижения обоих режиссёров в последующие годы.
    В 1957 -1958 гг. Павел Арманд ставит на Рижской киностудии дилогию «За лебединой стаей облаков» и «Рассказ латышского стрелка».
   Леонид Лейманис в эти же годы ставит фильмы «Наурис» и «Меч и роза».
В 1964 году Павел Арманд ставит на «Беларусьфильме» картину о первых советских дипломатах Москва -Генуя», которая получает Государственную премию.
   В 1064 году Леонид Лейманис ставит фильм «Капитан Нуль».
   В 1965 году Лейманис получает звание Народный артист Латвийской ССР.
   В это время Павел Арманд уже год как похоронен на Первом Лесном кладбище. На могильном камне надпись – Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР .   А теперь проведем небольшое арифметическое действие. Вычтем из биографии обоих этих кинорежиссёров фильм «Весенние заморозки.»
   У Арманда останется его дилогия, вошедшая в золотой фонд латвийского кино. И «Москва-Генуя», удостоенная Государственной премии.
   У Леонида Лейманиса – «Наурис», «Меч и роза» и «Капитан Нуль».
    Дорогие кинокритики, настаивающие на первенстве своего соотечественника в создании Рижской киностудии, попытайтесь посмотреть на историю кино Латвии объективно и не тиражировать ложь.
    Пока я жива, буду стоять за правду. В память о моем отце Павле Арманде.
   
                «Возвращение с победой».
               
                Из воспоминаний мамы.
              В тот день, когда мы встретились с твоим отцом, я пришла на работу к восьми утра. Штат Рижской киностудии ещё не был полностью укомплектован, поэтому приходилось совмещать обязанности сразу нескольких сотрудников. Тут мои навыки были востребованы. Будучи до войны женой кинооператора, я вместе с ним ездила на съёмки, писала тексты, умела выставлять свет, водила машину и знала, как оформлять отчётность по кинопроизводству. Кроме того, у меня были свидетельство об окончании курсов медсестёр и профессиональные водительские права.
    Я сидела за своим столом и расписывала обязанности администратора, когда в нашу тесную комнату вошёл помощник директора картины Марк Цирельсон.
-Ольга, у вас права с собой?
-Нет. Дома лежат.
-Ладно. До вашего дома доедете без прав. Через двадцать минут приходит поезд из Москвы. Нужно встречать режиссёра с «Мосфильма».  А наш водитель угодил ночью в больницу. Аппендицит.
      Я бегом спустилась по лестнице с третьего этажа. Марк, прихрамывая, шёл сзади. Диспетчер, молодой рослый широкоплечий брюнет с актёрской внешностью протянул мне ключи от машины.
-Эмку сможете вести?
  Я утвердительно кивнула.   Машина была в отличном состоянии. Чистый салон, обитый коричневым сукном, полный бак бензина. Я немножко потренировалась во дворе, поправила зеркала, освоилась с переключениями, и мы выехали из ворот на улицу. Она была пустынна. Вдалеке возница неторопливо погонял лошадь, запряженную в телегу. Я повернула за угол, и через две минуты уже парковалась возле нашего дома.  Виталик был в школе, а Стасик скучал возле соседки, посасывая ломтик большого мягкого соленого огурца. Увидев меня, он крепко вцепился в моё пальто.
- Ты куда? Опять уходишь? Я с тобой.
    В ожидании ответа он смотрел на меня с доверчивой улыбкой, но был готов в любую минуту залиться слезами. Я решила не отказывать ребёнку.
; Хорошо. Надеваем валенки. Теперь галоши. Застегивай шубку.
Шарф. Шапка. Всё, побежали!
           Залезая в машину, сын радостно заверещал:
- Дядя Марк, дядя Марк, я поеду с вами! Мама разрешила.
     Марк недовольно нахмурился, но промолчал. Ладно уж, пусть мальчишка прокатится до вокзала. Для него радость, а москвичу по большому счёту всё равно, кто его встречает.
       Когда я припарковалась у вокзала между грузовиком и допотопным экипажем, с московского поезда уже валила толпа, нагруженная чемоданами, баулами, вещевыми мешками. К нашей машине направлялись трое в сопровождении носильщика. На тележке стояли два чемодана и ещё какие-то баулы.
 -Это они, - сказал Марк, - поспешно вылезая из машины навстречу приезжим.
    Невысокий худой человек, на котором пальто с меховым воротником из котика болталось, как на вешалке, и в шапке пирожком, полноватая рыжеволосая дама в элегантном манто и фетровой шляпке с бантом. И с ними тощий подросток в тёплой куртке и вязаной шапочке, из-под которой выбивались густые белокурые волосы, остановились в нескольких шагах от машины. Так я впервые увидела Павла Николаевича.»
  Говоря об отце в третьем лице, мама всегда называла его по имени-отчеству.
Папа тоже рассказывал мне про эту их первую встречу. В то последнее лето его жизни мы почти все дни проводили вместе, и он рассказывал мне многое из истории своей жизни. Мне снова чудился его родной голос, и я торопливо принялась записывать, всё, что цепко удерживала моя молодая память.
         Из воспоминаний отца.
   «Когда мы сошли с поезда в Риге, возле вокзала, тесня друг друга, стояли извозчики и автомобили. От лошадей валил пар. Повсюду пахло углём и торфом. Дым от печных труб заволакивал небо. Из чёрной эмки с надписью «Киносъёмочная» на борту вышел чернявый смуглый человек с шрамом на шее и висящей как плеть правой рукой. Он был одет в кожаное пальто на меху и картуз с накладными наушниками.
    Елена схватилась за мой локоть и тревожно зашептала:
; Слушайте, Павел, это же из НКВД. Это за мной.
Я крепко обнял мальчика, взял под руку спутницу. Прихрамывая, человек в кожаном пальто подошёл к нам и представился.
   -Товарищ Арманд? Я с киностудии, помощник директора картины «Возвращение с победой» Марк Цирельсон. Добро пожаловать в Ригу.
    Его голос звучал глуховато. Потом я узнал, что он был дважды тяжело ранен и контужен в боях за Берлин.   
- Очень приятно. Я - Павел Николаевич. А со мной Елена Иосифовна и Ульф.
        Цирельсон хмуро кивнул и жестом пригласил сесть в машину. Я взглянул на водителя и обомлел. За рулём сидела настоящая красавица. При взгляде на неё в голову полезли описательные штампы. Соболиные брови. Глаза, как небесная лазурь. Персиковый цвет кожи. Губы как лепестки розы. Маленькие руки с изящными пальчиками. Каштановые кудри открывали совершенные по форме маленькие уши. У меня перехватило дыхание. Я ущипнул себя за руку: ну хватит, прекрати!  Она ведь замужем, это ясно. Как к ней трогательно жмётся ребёнок. У такой красавицы не может не быть семьи. Успокойся. Что за манера вот так влюбляться с первого взгляда!»               
        Погрузив багаж, они сели в машину, -продолжила вспоминать мама, - и Марк представил меня.
     -Знакомьтесь, Павел Николаевич, это наш администратор Ольга. По всем организационным вопросом обращайтесь к ней. Тем более, что она ваша соседка по квартире.
     Я не слишком удивилась, хотя о будущих соседях меня никто не предупреждал. Если в доме есть опечатанная комната, её рано или поздно займут.
   Мы тронулись с места. Марк обернулся назад: -Сейчас план у нас такой. Сначала мы отвезем вас на квартиру. Потом в киностудию. Не возражаете? -   
- А мы можем где-то достать еду? -подала голос женщина.
 Как будто свирель заиграла. Я подумала, что такие голоса, наверное, были у сирен, сбивавших с пути Улисса.
-В киностудии Павла Николаевича оформят на работу, как положено, и ему выдадут продовольственные карточки. - Марк обстоятельно принялся объяснять ситуацию с едой. - По карточкам продают хлеб, колбасу, сосиски, иногда мясо.
-Это долгая песня. Павлу Николаевичу надо срочно поесть, -нетерпеливо перебила его приезжая. - Базар здесь есть поблизости?
-Есть. Вот он, прямо возле вокзала.  У крестьян можно купить домашний кисло-сладкий хлеб и сало. Хлеб, я вам скажу, на любителя. Кисло-сладкий, с жесткой чёрной коркой.  - Марк поморщился. - А бекон латвийский очень вкусный, славится на всю Европу. Но цены на рынке кусаются очень больно. Мы туда не ходим.            
     Я подвезла их прямо ко входу в первый павильон. Они ушли, взяв с собой Стасика, а я осталась в машине. Какой смысл идти на базар, если ничего не можешь купить. Я подумала о своих вечно голодных мальчишках, и слезы перехватили горло. Скорей бы уж в Ригу из Сибири перебрались мои родители. Тогда нам будет полегче.
    Из воспоминаний отца.
       Рынок меня поразил с первого взгляда. Я много бывал в Европе, но никогда такого не видел. Полукруглые высокие длинные здания. Напоминают ангары.
 А это так и есть, -подтвердил моё предположение Марк. -Уникальный рынок. Ангары для цеппелинов перестроили специально под торговые павильоны.
       Войдя внутрь, мы окунулись в тепло, пахнущее снедью. Сотни людей что-то меняли, покупали, продавали. В толпе встречались дамы в шляпках, офицеры, инвалиды, нищие. Хуторянки, закутанные в тёплые накидки, их мужчины в тулупах и ушанках. Мне сразу вспомнились времена нэпа, барахолки в городах, бывшие дворянки, торгующие иголками, нитками, дорогими кружевами и всякими роскошными, но бесполезными вещами в обмен на хлеб и мёрзлую картошку. Мальчик, который всю дорогу перебегал от Марка ко мне, внезапно остановился и разревелся. Он плакал с широко открытым ртом и тёр глаза кулаками. Елена переполошилась.
  -Почему ты плачешь? Что случилось?
  Я вынул из кармана большой носовой платок и вытер его личико.
    -Я хочу есть, - всхлипывал ребёнок. - я хочу чего-нибудь вкусного.
    -Сейчас, - пообещал я мальчишке. - Сейчас будет вкусное. Вот, например, эти пирожки. С чем они, хозяйка?
    - С повидлом, с картошкой, с морковкой, с капустой. Есть с ливером. Есть со шпеком.  - Худая жилистая торговка говорила по-русски с заметным латышским акцентом. Её волосы были черным черны, но глаза отливали синевой. Красивое сочетание цветов. Я с любопытством оглядел национальную одежду. На плечи женщины была накинута шерстяная домотканая шаль в чёрно-белый ромб, заколотая круглой брошью из оправленного в серебро янтаря. Потом я узнал, что это национальное украшение латышей, сакта. В каждой области Латвии и накидка, и сакта различались. Впоследствии, работая над фильмом «Весенние заморозки», я увидел такое разнообразие сакт для скрепления женской и мужской одежды, что мне захотелось собрать их коллекцию. Но у меня вечно не было ни времени, ни денег, чтобы посвятить себя подобному увлечению.
     Я начал с удовольствием тратить подъёмные деньги. Мы купили полмешка картошки, приличный кусок бекона с тонкими прожилками мяса и двадцать домашних пирожков из дрожжевого теста с разной начинкой.
      Несколько пирожков мы с Ольгиным сынишкой съели сразу же, еще не дойдя до машины. Мальчишка прямо урчал от удовольствия, как котенок. Садясь в машину, я поймал в зеркале голодный взгляд Ольги. После блокады я научился читать чувство голода по глазам. Предложил ей пирожок. Она отвела взгляд, сглотнула слюну, но вежливо отказалась.
      Марк укоризненно сказал: - Ольга, если вы не хотите сами, возьмите для вашего старшего. Он же сейчас вернется из школы.
   Я вынул три пирожка и отложил их для нас. Бумажный пакет, пропитавшийся жиром, положил вперед, рядом с переключателем скоростей. Ольга благодарно улыбнулась такой смущенной и светлой улыбкой, что у меня сжалось сердце.  От базара мы ехали по бульвару не больше пяти минут. Наша водитель была на высоте. Машина шла плавно, никаких рывков, никаких резких торможений. Мы с любопытством разглядывали прохожих. Офицеры в зимней форме, дамы в шубках и капорах, обрамленных чернобуркой, штатские в пальто с меховыми воротниками и ушанками. Кончался декабрь. Здесь было теплее, чем в Москве, но задували сильные порывы ветра. Приморский город!  Небо молниеносно менялось, то пропуская солнечные лучи, то закрываясь пеленой тёмно-серых туч, то опять открывая свою бирюзовую синь.
   -Тут погода очень неустойчивая, -пробурчал Цирельсон. -То дождь, то снег.  Не поймешь, как одеваться.
       Рига по сравнению с Ленинградом выглядела вполне благополучным городом. Но, проезжая по набережной, мы увидели руины.
    - В Старом городе разрушено больше трети зданий. Немцы бомбили в сорок первом- сказал Марк.
- А во время боев за Ригу в сорок четвертом? Тоже были разрушения?
- Представьте себе, нет.  Ни единого здания. Был приказ командующего Баграмяна — сохранить культурные ценности.         
     Ольга притормозила у дома в стиле арт-нуово. Дворничиха, как две капли воды похожая на сказочную бабу ягу, оторвалась от своего занятия — она мыла тротуар щёткой - и недовольно пробурчала что-то в нашу сторону.
     Дом выходил окнами на парк. Мы поднялись на второй этаж по высокой лестнице с широкими ступенями. Мне пришлось дважды остановиться, чтобы перевести дыхание. Впереди легко шла Ольга с чемоданом Елены и Ульф с моим багажом. Открыв большим ключом замок массивной двери, Ольга первой прошла в просторную прихожую, жестом пригласив нас за собой. Я не мог не заметить её превосходную фигуру. Наверное, на моём лице отразилось восхищение, потому что краем глаза я уловил пристальный взгляд Елены в мою сторону.
                Мама погрузилась в воспоминания. Она на глазах стала моложе и счастливее, будто бы и вправду смогла с помощью волшебного зеркальца снова увидеть тот первый день их знакомства.
     -    А тебя-то, мамочка, каким ветром в Ригу занесло?               

          -Долгая история.
     - Расскажи, время же есть.

 - Мама закрыла толстую общую тетрадь, в которой вела дневниковые записи своим красивым разборчивым почерком. Мои родители были женаты на протяжении девяти лет — до самого конца жизни отца. И вот теперь папы не стало. После смерти отца она проводила вечера за моим школьным письменным столом, записывая все важные события своей жизни. Она овдовела во второй раз. Первый муж погиб на войне под Курском, оставив её с двумя маленькими сыновьями Виталиком и Стасиком. Я долго не знала, что двое моих братьев, Виталик и Стасик, родные мне только по матери, а самый старший, Сергей – только по отцу. Семья у нас была очень дружная, папу все называли папой. Впервые я услышала правду от отца, когда училась во втором классе. Он просил меня всегда свято хранить память об отце моих братьев, погибшем на фронте. С перепугу я сначала подумала, что папа – не мой родной отец, а родной тот, которого память я должна чтить. Поделилась с мамой, она на меня рассердилась. Но пообещала всё рассказать, когда я вырасту. И, наконец, я услышала подробный мамин рассказ.
    Из воспоминаний мамы.
         Перед самой войной, в мае 1941 года моего мужа, кинооператора Матвея Ковната перевели на работу из Ташкента в Воронеж. Я целых два года уговаривала его на переезд в среднюю полосу России.  Моё детство прошло в Сибири, юность — в Ташкенте. Мне было двадцать лет, и я мечтала о том, как славно мы заживем в Воронеже. Кто же знал, что всего через месяц начнётся война! Матвей в первый же день пошёл в военкомат. Его определили на ускоренные курсы политруков. Примерно с неделю в местном цирке шли занятия. Мы с мальчиками каждый день встречали его у выхода. Он развлекал детей, подбрасывал в воздух, они смеялись. Папа обещал им, что когда Стасик подрастёт, то мы все вместе пойдём в цирк. А Стасику еще и года не было. Когда мы прощались, я рыдала в голос. Чёрт меня дёрнул уехать из Ташкента! С насиженного места, от родителей, которые перебрались к нам из Сибири, от сестры Нади с племянниками!  А в Воронеже я оставалась совершенно одна с двумя малышами. Во время войны! Когда наши отступали! Матвей успокаивал меня. Лёля, любимая, это ненадолго. Вот увидишь, скоро мы разобьём этих гадов.   
     Я не могла позволить себе предаваться печали. Надо было действовать. В Алма-Ату эвакуировались киностудии из центра, и я попросилась направить меня туда на работу администратором. Мне пошли навстречу. В Алма-Ате я получила ордер на комнату. Вскоре ко мне присоединилась Аня, жена моего старшего брата Володи, с маленькой дочкой. Володя тоже был на фронте. Мы с Аней и детьми зажили в тесноте да не в обиде. Аня устроилась няней в детский сад, и мы отдали туда всех троих малышей. 1 сентября пришло извещение, что мой муж пропал без вести. Я была уверена, что Матвей жив. И действительно, вскоре от него пришло письмо. Он попал в окружение, но выбрался и снова воевал, уже в другой части, и не политруком, а рядовым стрелком. Я была счастлива, что муж нашёлся, и во мне бурлила энергия. После работы я училась на вечерних экстренных курсах медсестёр. Потом меня взяли в госпиталь. Я как-то успевала работать в двух местах, но внезапно свалилась с брюшным тифом. Санитарка обещала зайти к Ане и сообщить о моей болезни.   В больнице пришлось пробыть месяц. Я волновалась о детях. От Ани не было никаких известий. Когда я, истощенная, слабая, с остриженными волосами, доплелась до своей квартиры, меня ждал удар. В нашей комнате жили чужие люди. Они понятия не имели, где мои дети. Я побежала в милицию. Меня отправили в канцелярию. Там симпатичная казашка разыскала протокол-постановление. Прочитав бумагу, я едва не потеряла сознание. Оказалось, что Аня написала заявление, будто бы я бросила двоих малолетних детей, а сама скрылась в неизвестном направлении. После чего комнату у меня забрали, а детей отдали в детский дом. Сама Аня куда-то выехала, не оставив для меня адреса. Я подняла на ноги всю милицию, и к вечеру обоих мальчиков нашли в разных детских домах. Я разрыдалась, увидев Виталика в зеленом девчачьем пальто и Стасика в каких-то обносках. Все их вещи куда-то исчезли. Но это были мелочи, главное - что мы снова были вместе. Ночь мы провели в гостинице, а на другой день нас поселили в семейное общежитие. Там я и получила похоронку. И опять ей не поверила. Я всё ждала Матвея с фронта, и когда уезжала в Ригу, оставила всем родным и знакомым свой новый адрес – Рига, главный почтамт, до востребования. Поехала я в далёкую незнакомую Латвию потому, что там в 1944 году обосновалась моя старшая сестра Евгения с мужем – военным, часть которого участвовала в освобождении Риги от фашистов.   
             В 1946 году в Госкино объявили набор желающих поехать в длительную командировку на Рижскую киностудию. Я подала заявление и получила положительный ответ. Нам дали подъёмные — приличную по тем временам сумму. Мы больше недели тащились поездом из Алма-Аты в Ригу с пересадкой в Москве. Я почти не спала- боялась за мальчишек. Старшему, Виталику, ещё не исполнилось восьми лет, Стасюле едва стукнуло шесть. Могли пойти одни в туалет, заблудиться, потеряться. Пуганая ворона и куста боится.
  Сестра с мужем встретили нас в Риге на вокзале. Стоял сухой и солнечный ноябрь, но с моря дул холодный ветер.  Женя была в красивой котиковой шубке и шляпке с причудливым бантом. Она улыбалась накрашенными губами, и когда мы обнялись, я почувствовала восхитительный аромат французских духов. Я на её фоне выглядела форменной замухрышкой в своей тюбетейке и пальто, перешитом из шинели, купленной на барахолке в Алма-Ате.  Сестра тут же принялась тискать племянников, приговаривая своим контральто: - Какие же вы худышки!  Ничего, сейчас тётя вас накормит.
  Отец семейства, невысокий подтянутый человек с азиатской примесью в лице, помог мне вытащить из вагона багаж и скомандовал носильщику следовать за нами к машине. Свояк усадил нас в военный газик. Внутри машины восхитительно пахло картофельными шанежками, нашими сибирскими пирожками наподобие ватрушек. В большом термосе был заварен крепкий чай с сахаром. Мы быстро поели, и водитель рванул с места.
       Женя сообщила, что они выбрали себе для жительства загородный дом в десяти километрах от Риги, и теперь ждут приезда наших родителей из Сибири. Её свекровь уже приехала и помогает Жене с детьми. Оказалось, что сестра работает водителем грузовика на торговой базе. Она пообещала выручать нас с продуктами. Я сразу повеселела.  По дороге мы любовались парками и красивыми зданиями. Я обратила внимание на витрины работающих магазинов. Они были удивительно красиво оформлены. Женя пояснила, что это коммерческие торговые точки. Я впервые увидела европейский город. Он меня поразил своей красотой. Даже после войны, со следами разрушений он был прекрасен. Я воспряла духом. Несомненно, на новом месте здесь нас ожидало новое счастье.
    Административный корпус киностудии размещался на Школьной улице. Оставив детей с родственниками, я предъявила охране своё направление и   через двор, в котором стояли помимо легковых автомобилей тонвагены и лихтвагены — специализированные автобусы с звукозаписывающей и осветительной аппаратурой, направилась к небольшому трехэтажному зданию. В отделе кадров было не протолкнуться. Мне пришлось ждать не меньше получаса, пока меня пригласили к столу начальницы. По виду и манере разговора я определила, что она из НКВД.
    Внимательно изучив мои документы, заведующая покачала головой. На её лице было написано сомнение.
- Вдова фронтовика… двое детей, один из них дошкольник. Как думаете справляться с работой администратора? У вас будет ненормированный рабочий день, киноэкспедиции.. Хотите, мы вас возьмём в лабораторию, плёнку проявлять?
   - Не волнуйтесь, с детьми мне помогут родственники. У меня здесь живет сестра с мужем.
   Меня зачислили в штат, выдали талоны на продукты, на получение одного теплого одеяла и дров. Не знаю, как с этим справлялись предыдущие жильцы, но тридцатиметровую комнату с огромным окном я как следует натопить так и не смогла. Через месяц после меня в Ригу приехал Павел Николаевич.
     Я слушала как завороженная. А мама продолжила.      
   -За опечатанной дверью, которую уже до нашего приезда открыл домоуправ, оказались две небольшие смежные комнаты с одной изразцовой печью. Я заметила, что женщина и парень отнесли свои вещи в одну комнату, а мужчина разместился в другой.
    Виталик уже вернулся из школы и, бросив ранец возле тахты, рисовал карандашом на свежей газете забавную физиономию. Я выхватила у ребёнка первую полосу с испорченным портретом отца народов. К волосам вождя были пририсованы заячьи уши. Меня охватил страх. Если кто-то увидит — сидеть мне в лагере. Я только собралась отругать сына, но в этот момент он унюхал вкусный запах съестного и молниеносно, как обезьянка, сунул руку в пакет.  От вида пирожков его лицо озарилось таким неподдельным восторгом, что я рассмеялась. И тут, коротко постучав, вошёл Марк. Я похолодела. Взяла со стола испорченную газету и, аккуратно сложив, отнесла на подоконник. Улыбнулась Марку.
; Приходите к нам сегодня с Надей. Пусть ваш Женя поиграет с моими мальчиками. Им будет весело вместе.
   -Посмотрим, -буркнул замдиректора. -. У сына вроде вчера была температура. Ольга, везите режиссёра на киностудию. Оформляйте бумаги. У меня дела в городе, приеду позже. Дайте Павлу Николаевичу один экземпляр сценария, пусть читает. В три часа у нас совещание с постановщиком и оператором. Пока.
      Я побежала в кухню ставить чайник на керосинку. Вернувшись, посмотрела туда, где только что лежала газета. Её не было.  Стасик сосредоточенно возился с какими-то железками. Он вечно притаскивал их с со стройки, где работали пленные немцы. Виталик куда-то испарился. Ни в коридоре, ни в уборной, ни в ванной комнате ребёнка не было. Куда же он подевался? Я стояла перед дверью новых соседей, не решаясь постучаться. И тут она открылась. Дружелюбно беседуя, прямо на меня вышли Виталик и Павел Николаевич. Он сказал, обращаясь ко мне и явно заканчивая начатую фразу:
; А теперь отдадим эту газету маме и больше никогда не будем рисовать рожицы на портретах взрослых. Договорились?
   Виталик блеснул своими озорными карими глазищами и выкрикнул:
; -А вот и будем! Вот и будем!
  Я уже занесла ладонь для шлепка, но Павел Николаевич мягко перехватил мою руку.
     - Он уже всё понял. Я провёл с ним беседу. Ваш мальчик спросил меня, не я ли его папа.
- Мои дети всех мужчин об этом спрашивают. Их отец погиб на фронте. Но я им пока не говорю. Боюсь травмировать детские души. Собирайтесь, пожалуйста, нам пора ехать на киностудию.
      Я быстро допила отвар сушёного шиповника, надела свое перешитое из шинели пальто, сверху накинула теплую шаль – память о Сибири. Велела мальчикам зря по коридору не шататься и вышла из комнаты. Павел Николаевич уже стоял в прихожей перед зеркалом, заправляя шарф за воротник.
  -Извините, -сказала я, — у вас пальто косо застёгнуто. Не на ту пуговицу.
   Он так долго возился, что я не выдержала и помогла освободить пуговицу из петли. Наши волосы соприкоснулись. Я не знаю, что на меня нашло, но только в эту минуту мне показалось, что мы с ним близкие люди и уже никогда уже не расстанемся. Я подняла глаза и увидела его взгляд. У него вырвался подавленный вздох. И в эту минуту в прихожей появилась Елена. Она внимательно оглядела нас, и её губы плотно сжались в куриную гузку.
; Павел, а нам что делать? Вы когда вернетесь с работы?
; Не знаю пока. Пойдите погуляйте по городу, осмотритесь.   
     Я перехватила её огорчённый взгляд и стала ругать себя на все корки. Спускаясь по лестнице, мы чуть было не поцеловались, но я отшатнулась и быстро сбежала вниз. Павел Николаевич шел медленно и остановился на первом же пролёте. Я увидела, что ему тяжело дышать.
; Что с вами? Вам плохо?
; Сердце шалит. После блокады.
   Так вот почему он такой худой. Бедняга! Сколько же горя принесла эта проклятая война. Но он хоть остался жив, а Матвея убили под Курском. При этой мысли у меня, как всегда, больно сжалось сердце. Я приказала себе успокоиться. Не надо никому показывать свое горе. Москва слезам не верит.
          От нашего дома до киностудии пешком можно было дойти за пять минут, а доехать за две. Но я всё-таки успела его спросить:
-Ваша жена тоже будет на киностудии работать?
-Елена Иосифовна мне не жена. Мы близкие друзья. Познакомились в конце войны. Она здорово выручила меня. Наш дом на Арбате разбомбили в августе сорок первого. И между этажами вертикально повис рояль моей мамы. Уникальный инструмент из палисандрового дерева, очень дорогой. Вся семья была в эвакуации, я работал на «Ленфильме». Дома оставался только мой брат Борис. Взрывом его контузило. Когда дом разбирали, осторожно вытащили рояль и поставили  на тротуар. А Елена Иосифовна жила в доме наискосок на Никитском бульваре. Она заплатила рабочим, и рояль поставили у неё. По стечению обстоятельств Елена была знакома с одной из моих двоюродных сестер. Когда в сорок четвёртом я вернулся в Москву из Алма-Аты, мне передали от кузины письмо с адресом Елены Иосифовны.  И я пошёл проведать мамин рояль. Мамы уже не было. Она умерла в Чимкенте от испанки.
   Режиссёр помолчал.
; Ну а поскольку жить мне было негде, то эта добрая женщина заодно поселила и меня в комнате с роялем. Тем более, что я появился очень кстати, чтобы помочь ей в воспитании Ульфа. Он в тот период совершенно перестал её слушаться.
; Странное какое имя — Ульф.
; Ульф Арне. Его отец Альф Бергстрем, инженер, шведский подданный.
; Как это шведский подданный?
; Работал в Москве как приглашенный специалист почти 10 лет.  Женился на русской, у них родились два мальчика. Когда его вместе с другими иностранцами перед войной выслали, она сбежала, опасаясь ареста, и ребёнок оказался у подруги отца, совершенно чужой ему женщины. Альф  Бергстрем, уезжая, забрал старшего сына с собой в Швецию, а младшего оставил своей любимой до лучших времён. И, конечно, не вернулся. Елена Иосифовна вырастила Ульфа. Ну, и я предложил подростку усыновить его. Он согласился.
    Я растерялась. Странная история. Как же эти люди не боятся? Ведь их могут обвинить в связях с иностранцами. В шпионаже!  58-я статья! Но ничего не сказала, только спросила:
; А в Ригу вы зачем приехали? Маленький город, здесь все на виду. На вас могут донести.
  -Не думаю. Здесь полно людей, у которых родственники в Швеции. Я это учитывал, когда принимал решение уехать из Москвы в Ригу. И позвал Ульфа с собой — от греха подальше. А Елена Иосифовна попросилась поехать вместе. Сменить обстановку.»
                Знакомство с Леонидом Лейманисом
Из воспоминаний Отца
       « Сразу же после оформления в отделе кадров на должность режиссёра, меня познакомили с художественным руководителем киностудии Леонидом Яновичем Лейманисом.  Артистичный, интеллигентный, потомственный актёр,  Лейманис был в годы войны одним из руководителей антифашистского подполья.   Его опыт работы в кино был весьма скромен. но сам Лейманис представлял из себя выдающуюся личность. По его инициативе антифашистам удалось провести несколько устрашающих эффектных акций. Однажды он с товарищами вручную разрисовал сто листовок с красной звездой и фразой «Гитлер капут» на немецком языке. В ветреную ноябрьскую ночь 1941 года, как раз накануне годовщины Великого Октября, группа подпольщиков во главе с Лейманисом с крыш Старой Риги развеяла свои листовки, которые разнесло по городу. Наутро среди гитлеровцев началась паника. Они решили, что над Ригой пролетел советский самолет.  После восстановления советской власти в Латвии Леонид Лейманис был назначен художественным руководителем Рижской киностудии. Практику он проходил, обучаясь мастерству прямо на съемочной площадке, как и другие его товарищи, связавшие свою жизнь с кино.
   По распоряжению из центра именно таких людей следовало привлекать к руководящей работе в национальных республиках. Лейманис хотел как можно лучше понять специфику кино, и наша с ним совместная деятельность открывала для этого широкие возможности.
      Когда Леонид Лейманис впервые оказался на съёмках фильма « Возвращение с победой» в качестве второго режиссёра, я увидел, что он выбрал тактику держаться в стороне и наблюдать за моими действиями. Но я не дал ему такой возможности. Подозвал и предложил задавать вопросы.      
-Павел Николаевич, в чём будет заключаться работа второго режиссёра? - спросил меня Лейманис.
    Я вздохнул и начал перечислять свои обязанности. Это был длинный список. Потому что второй режиссёр на съёмочной площадке должен знать даже больше, чем режиссёр-постановщик, который сосредоточен на решении только творческих вопросов. Второй должен знать и делать всё.
   Лейманис старательно записывал все пункты в блокнот, переворачивая страницу за страницей.   Пробежав глазами записи, он озадаченно спросил:
 - Скажите, что конкретно должен делать я?
      На этой картине самая большая трудность заключалась в том, что все сто процентов актёров до этого фильма работали только в театре. И сначала очень волновались, оказавшись перед кинокамерой.
    По опыту я знал, что скоро они привыкнут к съёмочной площадке. Как только каждый из них поймет, что суть актёрского мастерства — создание образа, перевоплощение — и в театре, и в кино одинакова. Есть некоторая специфика, различающая игру в театре и игру в кино. Актёр театра должен быть услышан в самых отдалённых рядах. Для этого используется некое театральное педалирование голоса, интонации, мимики, жеста. В кино это всё не нужно и даже недопустимо. Вторая трудность заключается в том, что актёр в театре строит роль, подчиняясь логике драматургии. А в кино финал может сниматься в первый день, а начало событий — в последний. Ну и самое непривычное — работа на камеру. В театре актёр работает в постоянном контакте с аудиторией, он видит реакцию зрителей, слышит дыхание зала. Это воодушевляет и помогает играть. В кино же иногда актёру приходится в буквальном смысле объясняться в любви объективу кинокамеры. Но опытный кинорежиссёр быстро устраняет для новичков все эти трудности.
-Леонид Янович, давайте сегодня определимся, кого будем приглашать из театральных актёров? Кого пригласим на роль лейтенанта Гриезе?  Кто сыграет мать героя? Его невесту? Давайте ещё раз пробежимся по сценарию и мысленно примерим образы на существующий актёрский состав.
  Подумав, Лейманис покачал головой : Так у меня ничего не выйдет. Надо посмотреть на каждого, прикинуть  и тогда решить.
-Ну так договоритесь с Эдуардом Смильгисом. Поедем к нему в Художественный театр!  Прямо сегодня. Время не ждёт.
   -  Можно без звонка.  У них как раз заканчивается дневная репетиция. Да не надо никуда ехать. Тут ходьбы на десять минут.
- Ольга, вы пойдёте с нами, - скомандовал новый режиссёр.
           Я заметила, что на улице спутники обращали на себя внимание прохожих. Высокий элегантный Лейманис был одет так, как в России одевались художники начала века, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к богеме. Шляпа, пальто с воротником из светлого меха, красивые шарф, перчатки и короткие кожаные сапоги из коричневой кожи были тщательно подобраны по цвету и стилю. Москвич сильно ему проигрывал. Невысокий, исхудавший после блокады, в черном драповом пальто с воротником из котика и шапке пирожком, в поношенных ботинках он выглядел так, как будто оделся с чужого плеча. На служебном входе в театр его подозрительно оглядел вахтёр, но Лейманис сказал пару коротких фраз по-латышски, и нас пропустили.  Смильгис  протянул руку гостю.
     -Наслышан о вас. Добро пожаловать в театр. Сейчас позову сюда нашего премьера, взгляните на него.
    В кабинет вошел высокий плечистый актёр с завидной шевелюрой.
 -Знакомьтесь. Артурс Димитерс. Играет Ромео, Дубровского, Стиву Облонского. Думаю, он сможет выполнить ту актёрскую задачу, которую вы перед ним поставите.
-   Глядя на Димитерса, твой отец что-то прикидывал.
-Да, типаж подходит. На вас хорошо будет смотреться форма.  -заключил Павел Николаевич.
 -Артурс, давай, поработай в кино , - напутствовал его главный режиссёр театра. - Наших латышских артистов должны узнать зрители в СССР. А то в фильме «Сыновья» все исполнители ролей латышей были русские из Москвы. Олег Жаков играет латышского парня Яниса! Лидия Смирнова в роли Илги! Как будто у нас своих актёров нет. Отпускаю вас на пробы. Но, товарищ Арманд, все наши актёры очень много играют в спектаклях. Мне бы не хотелось, чтобы пострадал репертуар. Приходите сегодня на спектакль, мы играем Шекспира, увидите весь товар лицом!
     Моя мама не один раз вспоминала тот вечер, когда они всей компанией отправились в Художественный театр.
-     Последний раз я была в театре до войны, в Ташкенте. Стасик ещё не родился, а Виталика я тогда оставила на попечении сестры. Я ломала в голову, в чём же мне пойти на вечерний спектакль. Неожиданно выручила соседка, Ева Цируле. . Принесла элегантное серое платье из тонкой шерсти, красивые туфли на невысоком каблучке и маленькую театральную сумочку, в которой лежал бинокль из слоновой кости. Подруга Павла Николаевича надела платье из тёмно-зелёного бархата, подчеркнувшее одновременно все достоинства и недостатки её фигуры, и маленькую шляпку с вуалеткой. Жена Лейманиса, актриса, оказалась утонченной красавицей. Потом я узнала, что в годы войны она тоже была подпольщицей. Мы смотрели спектакль «Много шума из ничего» на латышском языке. Актёры играли прекрасно. Раньше я читала пьесу Шекспира, поэтому всё было более или менее понятно. После спектакля все остались ужинать с актёрами, а я ушла домой к детям.
         
           Подготовка к съёмкам.

        Из воспоминаний мамы.
          Павел Николаевич дал мне список актёров, которых нужно было пригласить на фотопробы. Это требовало определенной организационной работы. Переговорить с каждым и составить график очередности. С фото- и кинопробами мы возились два дня.  Потом поехали на выбор натуры. Местные товарищи порекомендовали местечко под названием Царникава, в часе езды от города. Нас сопровождал грузовик с военными, которые обеспечивали безопасность. «Лесные братья» однажды обстреляли нашу машину, когда мы возвращались с выбора натуры, и только чудом никто не пострадал.   В первой декаде января было прохладно и сыро, в лесу лежал снег. С нами был представитель местного сельсовета, высокий плечистый латыш. С его помощью режиссёры и оператор довольно быстро нашли подходящие места для съёмок. Он же дал список хуторов, в которых могла разместиться съёмочная группа. Везде в домах было чисто, в комнатах стояли букеты из сушеных трав — от насекомых. Но, когда мы, наконец, начали съёмки, то, оставшись на ночлег, были жестоко искусаны блохами. Это обстоятельство побудило режиссёра и остальную группу работать быстро, чтобы не задерживаться в сельской местности. У хозяев можно было купить соленых грибов и сушёной рыбы. Остальные припасы были на исходе, и мы договорились в Риге с начальником военной продовольственной базы, что нам продадут тушёнку и крупу.  Готовить вызвалась хозяйка одного из близлежащих хуторов.
     Вместе с исполнителем главной роли Артурсом Димитерсом на съёмки приехала его жена, художница Джемма Скулме. Молодая женщина ждала ребёнка, но трудности киноэкспедиии её не остановили. Джемма ни на минуту не выпускала из поля зрения своего Артурса. Её можно было понять. Герой-любовник, как-никак! А вокруг много одиноких женщин.
    Павла Николаевича всюду сопровождали Елена Иосифовна и Ульф. Наши отношения с ним были сугубо служебными. Он обращался со мной подчёркнуто уважительно, часто хвалил мою работу.
     После съёмок он вскоре уехал в Москву со своими спутниками, и мы даже толком не попрощались. Я ждала письма, но письма не было. И я решила, что он меня забыл. Но это было не так. Он меня не забыл. Он вернулся.   
     Председатель правительства Латвийской ССР , автор сценария фильма «Возвращение с победой» Вилис Лацис сам вряд ли предпринимал какие-то шаги по продвижению своего детища в прокате. Местные чиновники от кино  постарались ,чтобы фильму был оказан тёплый зрительский приём. Над городом летал вертолёт, с которого разбрасывали красочные рекламные листовки на двух языках. Премьера состоялась в кинотеатре « Сплендид палас», к тому времени уже переименованном в «Ригу», 8 июня 1948 года. К тому времени фильм посмотрело начальство и в Москве и в Риге, и создателей наградили. Не помню уже, какие награды кто получил, но Арманду присвоили звание «Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР».   
     Когда потом твой отец работал над фильмом «Весенние заморозки», он дописал в сценарий фразу: « Где бы он так долго ни скитался, а вернулся в самый нужный момент». Она полностью отражала события нашего с ним общего прошлого.
                Болезнь мамы.   
  Когда Павел Николаевич приехал в Ригу за наградой, я тяжело болела. Лежала в своей комнате и бредила. И в этом бреду увидела его лицо. Я смутно соображала, что происходит. Очнулась только в больнице. И он туда пришёл. Принес сало, банку меда, большой кусок сливочного масла. Врач ему сказал, что я нуждаюсь в усиленном питании, потому что у меня был плеврит. Знаешь, что это за болезнь? Я и сама не знаю, потому что испытывала только смертельную слабость и равнодушие к жизни. Если всплывала мысль о детях, тут же возникала и другая: - Ничего, как-нибудь. Сестра заберет. Или бабушка с дедушкой воспитают. А я вышла из игры.
       21-й век. Отзыв из интернета. 16.11.2021 года.
             Очень классное кино сняли на Рижской киностудии в 1947 году. Сюжет очень интересный. Главный герой, прикрывая отход своих товарищей попадает в плен к немцам. Фашистам удается скомпрометировать его. Теперь Августа Гриезе считают предателем. Во время бомбежки главному герою удается бежать. Он начинает партизанить, но под другим именем. В конце концов все заканчивается хорошо. Фильм, на мой взгляд, очень хорошо поставлен. Смотрел его уже достаточно давно. Мне он запомнился.

         Из воспоминаний отца.
      Я никак не ожидал, что за фильм «Возвращение с победой» получу звание Заслуженного деятели искусств. Награду учредили в Латвии  20 февраля 1941 года, чтобы отмечать особо отличившихся деятелей искусства за создание высокохудожественных произведений, спектаклей, кинофильмов, концертных программ, за большие заслуги в подготовке и воспитании творческих кадров. За создание фильма «Возвращение с победой» наградили троих: режиссёра-постановщика Александра Иванова, оператора Эдуарда Тиссэ и меня. Звание давало льготы. Заслуженным деятелям искусств Латвийской ССР полагался служебный автомобиль, государственная дача, прикрепление к спеполиклинике и персональная пенсия. Пока я не переехал жить в Ригу, все эти льготы, естественно, на меня не распространялись.
     Перед приездом на премьеру я прислал из Москвы Ольге телеграмму, чтобы она встретила меня на вокзале. Но она не пришла. На киностудии я узнал, что Ольга уже несколько дней больна. Её соседка по квартире звукорежиссёр Аня Патрикеева была в отъезде. После премьеры фильма я пошел по старому адресу. Оказалось, что за время моего отсутствия Ольга оттуда переехала. Пришлось снова идти на киностудию, узнавать её новый адрес.  Теперь она жила в доме прямо возле памятника Свободы. Июнь в том году выдался очень холодный, лил дождь, и я промок до нитки, пока пешком дошёл от улицы Сколас до ее нового места жительства. В квартире было холодно. Печи не топились. Я постучал в двухстворчатую дверь . За дверью послышался звонкий топот маленьких ног, и мне открыл зарёванный Стасик.
    -Дядя Паша! Мама умирает!
    Ольга лежала под одеялом в бреду. Её бил озноб. И без градусника мне стало ясно, что у неё высокая температура. Меня поразила её бледность – в лице ни кровинки.
    -Ждите меня! – сказал я мальчикам и вышел под дождь. Из телефона-автомата вызвал «Скорую помощь». Бригада приехала через десять минут.
    - Немедленно в больницу! - скомандовал врач.
     Ольгу увезли, а я остался с детьми. Оба мальчика хотели есть. В доме было пусто. Мы собрались, и я повел их к себе в гостиницу «Метрополь». Александр Гаврилович Иванов и наш оператор Эдуард Тиссэ сидели в холле. Со студии должна была прийти машина, чтобы отвезти нас троих в гости к Лацису. Я объяснил, в чём дело. Мне было ясно, что я останусь в Риге, пока Ольга в больнице. Надо было опекать мальчиков. Я понятия не имел, где живёт её сестра. Мы поели в буфете, я велел детям никуда не выходить из номера. У меня тоже было холодно, но не так, как в большой Ольгиной комнате. Мальчишки, обнявшись, заснули под одеялом. Я взял у администратора гостиницы зонт и пошёл на рынок. Итак, у меня в одночасье появилась семья, которую надо было накормить и обогреть. Не успел я сделать бутерброды нам на ужин, как в дверь постучались. От Лациса прислали помощницу, которая должна решить все мои проблемы. Я сказал ей, что на время поселюсь у Ольги, но мне нужно еще одно одеяло, подушка и комплект постельного белья. Она обещала все привезти к завтрашнему дню. Из моего одноместного номера нас перевели в люкс с широкой кроватью. Наутро мы переехали к Ольге домой. С помощью адресного стола я разыскал Ольгину сестру Евгению. Дал ей телеграмму, и она вскоре приехала, чтобы забрать детей к себе. Врач, с которым я поговорил в больнице, сказал, что у Ольги очень здоровый от природы организм, и она пойдёт на поправку при условии усиленного питания. С его слов я составил список и купил всё на рынке.
     Мне разрешили навестить Ольгу в палате. Увидев меня, она слабо улыбнулась. Выглядела моя красавица ужасно. Одни огромные голубые глаза.
    Я рассказал ей, что с мальчиками всё в порядке, можно не волноваться. Обещал вернуться в Ригу как можно быстрее. Ольга пробыла в больнице целый месяц. Накануне ее возвращения домой я приехал в Ригу через Ленинград. Мне хотелось как можно быстрее оформить развод с Верой, но она опять оказалась вместе со своим Данкером на гастролях.  Я уже принял решение жениться на Ольге и усыновить мальчиков. Нужно было только решить, где же мы поселимся – в Москве, в Ленинграде или в Риге. У меня была работа второго режиссёра хоть на «Мосфильме», хоть на «Ленфильме». Но в Москве после того, как разбомбили наш дом, я так и не получил квартиру. Нас ожидал только барак. В Ленинграде мы могли поселиться в комнате у Пяти углов. Но она была тесновата для четверых. Мне даже не приходило в голову обсуждать этот вопрос с Ольгой. Жена должна ехать за мужем. В браке с Верой у нас было не так, и кончилось всё плачевно. В семье решать все же должен мужчина.»      
Из воспоминаний мамы.   
       Когда меня выписали из больницы, Павел Николаевич ждал внизу. Он приехал на служебной машине. Дома меня встретили счастливые дети . В квартире витал божественный запах еды. Павел Николаевич купил на рынке свиной окорок и запек его в духовке.  Надо сказать, он обладал кулинарным талантом. Жаркое в духовке было его коронным блюдом.  За время моего отсутствия в Ригу перебрались из Сибири мои родители. Они купили мебель, и комната больше не выглядела как пустой зал. Пока меня не было, родители смотрели за мальчиками.  Я не могла долго сидеть за столом, давала знать о себе слабость, и все устроились возле моей тахты. Я уже не помню, о чем мы говорили, но всех развлекал Павел Николаевич. Он сказал моим родителям, что у него в отношении меня самые серьезные намерения. Жених понравился, но моя мудрая мать потом сказала мне, что рискованно выходить замуж за человека, который старше тебя на двадцать лет, и к тому же не отличается крепким здоровьем. А для меня это не имело значения. Я ждала его в Риге, пока он не приехал на Новый год. Но праздника в тот раз не получилось.»
               
                Убийство в детской больнице.
               
                Из воспоминаний отца.
 
     «На перроне меня встретила заплаканная Ольга. Оказывается, случилось ужасное несчастье у Цирельсонов. Их сынишка заболел воспалением лёгких , и детская «Скорая» увезла его в больницу. Надя целую неделю провела с сыном в палате, спала на составленных стульях. А накануне выписки поехала домой прибраться и еду приготовить. К обеду они с Марком на студийной машине приехали за ребёнком. А им говорят: Ваш мальчик сегодня умер.
-  Мое сердце как будто обдало кипятком. Я пошатнулся. Ольга подхватила меня под руку, посадила на скамейку.
-Дура, дура, не надо было тебе рассказывать!
-А как бы ты объяснила ручьи своих слез ? Да такое и не скроешь.
- Всё, Павел, давай успокоимся. Машина ждёт у входа. С водителем. За тобой студия прислала.
      В этот день никакой радости от моего приезда не получилось. Вечером зашли Марк и Надя. Он бледный как мел, она вся зарёванная и красная. Марк забрал тело ребёнка и отвез частному патологоанатому на экспертизу. Оказалось, что ребёнку ввели препарат, который вызвал остановку сердца. Марк обратился с заключением в прокуратуру. И выяснилось, что за неделю в детской больнице странным образом умерли сразу пятеро мальчиков. Дети военных. Как потом мы узнали от Марка и Нади, задержали главного врача и старшую медсестру.. Убийц судили. Женщина на суде показала, что начальник её принудил сделать смертельные уколы. Главврача приговорили к расстрелу , старшую медсестру к лагерю строгого режима.

     Когда в конце 80-х годов ни моего отца, ни Марка Цирельсона уже не было в живых, Надежда Михайловна ехала в поезде Рига-Москва . В то же купе села пассажирка, в которой она сразу же узнала ответчицу по делу о гибели трёхлетнего Жени. Тётя Надя сама рассказывала мне эту историю во всех подробностях. Она прямо спросила – не вы ли та самая старшая медсестра из Детской республиканской больницы, которую осудили по делу об умерщвлении детей военных. Та в ответ нагло усмехнулась : - Жаль, что мы так мало успели. Это же были дети оккупантов.
    Тетя Надя взвилась, но взяла себя в руки и вышла в коридор. Сказала проводнице: - Или переселите эту пассажирку в другое купе, или я за себя не отвечаю.
   Проводница нашла возможность расселить женщин. Тётю Надю всю ночь трясло от гнева. Она еще не знала, что пройдёт всего несколько лет, и в независимой Латвийской республике весь период советской истории будет официально признан «оккупационным режимом».
    И появятся в новом европейском государстве отдельные врачи, то и дело заявляющие о нежелании лечить «потомков оккупантов». И в некоторых случаях эти врачи предпринимали действия, которые любой суд мог признать преступными, если бы против них были возбуждены дела. Приведу один пример из жизни. В 2003 году дочь моего одноклассника Вика пришла в Риге в женскую консультацию по поводу первой беременности. Врач, осмотрев пациентку, сказала, что немедленно вызывает «Скорую помощь», поскольку жизнь молодой женщины находится в опасности, если не сделать операцию. Дескать, беременность внематочная, и вот-вот начнётся кровотечение.
   Приехала «Скорая», девушку увезли в больницу. Она позвонила мужу и отцу. Те тут же приехали, забрали её под расписку и повезли к своему знакомому в другую больницу. Там Вику осмотрели и сообщили, что беременность нормальная, причем двуплодная, и посоветовали встать на учёт.  Семья не поленилась, снова подъехала в женскую консультацию.
   - Что вы за врач? Как вы могли так ошибиться диагнозе?
   И акушер-гинеколог с ехидной усмешкой ответила:
-  Я прекрасно все увидела. Но еще не хватало, чтобы вы, оккупанты, тут двойнями размножались.
   Вика родила прекрасных девочек. Одна из них стала спортсменкой, которая            
прославляет Латвию, побеждая на международных соревнованиях.
    Зло прорастает из прошлого, не желая сдаваться.
 Правду прячут за завесой молчания и откровенной лжи.
 В семейном альбоме Цирельсонов есть фото кудрявого белокурого мальчике трёх лет. Если верить в потусторонние силы, то на Страшном Суде он расскажет, как в 1948 году в Риге его убили в детской больнице, введя смертельную инъекцию.
   
 
 
               
               
                « Встреча на Эльбе».


  В следующий раз мои будущие родители встретились в начале 1949 года.      
  Съемочная группа с «Мосфильма» переехала в Ригу из лежащего в руинах  Калининграда, бывшего Кёнигсберга.   Несколько сцен, для которых потребовалась неразрушенная городская натура, решили снимать в Риге. В фильм попали корпуса завода ВЭФ, главный вход на Братское кладбище с фигурами склонённых всадников, собор святого Петра, Академия художеств и Домская площадь. Отец остановился вместе со всеми в гостинице «Метрополь» на границе Старого города. В тот приезд они с мамой виделись урывками.  Она работала в отделе кинохроники и много ездила по Латвии. В июне ей пришла телеграмма. «Прошу приехать в Ленинград на три дня. Павел.» Мама собралась и поехала. Через положенный срок после этой встречи на свет появилась я. Некоторые подробности о той киноэкспедиции я узнала от актёра Владлена Давыдова, игравшего роль советского коменданта. Знакомство наше было телефонным. В 2007 году в нашей студии на телеканале «Культура», где я тогда работала редактором, раздался телефонный звонок. Приятный бархатный голос спросил меня.
; -Говорит народный артист Владлен Давыдов. Я увидел в титрах документального фильма вашу фамилию. Вы в родстве с кинорежиссером Павлом Армандом? Его дочь? Как мне приятно! Ведь я работал с вашим отцом. На фильме «Встреча на Эльбе». Это был человек высокой культуры, очень талантливый, мы с ним много репетировали, готовились к съёмкам. Я всегда думал, что Арманд занимает должность, которая ниже его возможностей. Он же был профессионалом такого же уровня, как Александров. И я вам скажу, что ему мешало стать режиссером-постановщиком. Исключительная скромность. Он всегда держался в тени. Например бывало, что он придумывал , как поставить эпизод, но озвучивал это так, что многие считали, будто бы второй режиссер просто осуществляет задумку Александрова. И это ведь он настоял, чтобы меня утвердили на главную роль. Военный консультант был против, говорил, что я слишком молод для коменданта. А потом сам Георгий Константинович Жуков, посмотрев наш фильм, сказал, что в жизни все коменданты должны были быть такими, как актёр Владлен Давыдов.
          В фильме снимались корифеи. Любовь Орлова. Михаил Названов, Борис Андреев, Иван Любезнов, Фаина Раневская, Эраст Гарин, Лидия Сухаревская... С Эрастом Гариным, Юрием Юровским и Андреем Файтом отец был в дружбе. Владлен Давыдов вспоминал, что атмосфера во время съемок была достаточно спокойной. А это большая редкость на фильмах такой высокой сложности. Думаю, не последнюю роль здесь сыграла та чёткость, с которой работала режиссёрская группа. Ассистентом отца на этом фильме была Валентина Владимировна Кузнецова с «Мосфильма». Для меня она тётя Валя. Для отца  - очень дальняя родственница и очень близкий друг. Тётя Валя на картине отвечала за актёров. За их размещение, своевременное прибытие на съёмки, обеспечение питанием, за исполнение графика работы с актёрами гримера и костюмера. Мало кто задумывается над тем, что даже на такой сложной картине, как «Встреча на Эльбе» художники по гриму и по костюмам имеются в единственном экземпляре. И когда в эпизоде участвуют, например, четверо актёров, то надо загримировать, причесать и одеть всех четверых, и чтобы ни один из них не «стоял в очереди». Для этого ассистент и составляет график. Пока одного гримируют и причёсывают, другой одевается, третий репетирует текст с режиссёром, а на четвертого выставляют свет в павильоне.  Надо сказать, что важное качество для всех участников съёмочного процесса -взаимное терпение. Иногда сложный грим перед съёмкой занимает несколько часов. Представьте — вы сидите в кресле перед зеркалом, и к вам прикасаются чужие руки. Мажут гримом, красят, приклеивают искусственные брови или усы, увеличивают ресницы, щеки и ноздри...  И всё это время ассистент режиссёра должен следить за тем, чтобы актер не раздражался и сохранял рабочее настроение перед съёмкой. Валентина Кузнецова знала все тонкости своей профессии. Её работой была довольна даже чрезвычайно требовательная Любовь Орлова. Известно, что эта пара — Орлова и Александров, дома вели замкнутый образ жизни и не любили принимать гостей. Единственный посторонний человек, который бывал у них регулярно — это домашняя работница. Но для Валентины Кузнецовой Орлова однажды сделала исключение, и пригласила её для обсуждения деталей в свою спальню. Этот визит произвел на тётю Валю большое впечатление. Её поразил привезённый Александровым из поездки по Америке пушистый ковёр цвета морской волны и покрывало с маками. Создавалось ощущение, что ты находишься на цветущем лугу. Но это было позднее, а на съёмках в Риге ассистент режиссера  Валентина Кузнецова должна была обеспечить актрису Любовь Орлову всем необходимым для плодотворной работы и, в первую очередь, питанием. Тогда ещё не было такого понятия  как «райдер», то есть список требований звезды, при условии выполнения которых она соглашалась работать. Но и без «райдера» тётя Валя прекрасно знала, что супругов нужно размещать в отдельные номера, и Орловой непременно требуются в меню свежие овощи.
               
              Валя Скотленд Ярд и великие мира сего
      
      Валентине Владимировне Кузнецовой я обязана тем, что знаю подробности переезда своего отца в Ригу в 1954 году. По официальной версии, он переехал из Москвы, потому, то Павлу Николаевичу предложили на Рижской киностудии поставить художественный фильм по мотивам рассказов классика латышской литературы Рудольфа Блауманиса. На самом же деле у этой истории была подоплёка. Но я узнала об этом уже после смерти отца.
     Мы с тётей Валей сидели в ресторане московского Дома кино. Вечер ещё не начался, и было занято всего несколько столиков. Тётя Валя оглянулась по сторонам и почти шёпотом сказала:
 -   Понимаешь, детка, твой папа мог сделать прекрасную карьеру на «Мосфильме». Он мог получить замечательную квартиру в нашем мосфильмовском новом доме на Кутузовском проспекте. Был в списке очередников, как не имеющий собственного жилья после того, как в их дом на Воздвиженке упала бомба. Этого не произошло потому, что он пошёл против главного… - тут тётя Валя приложила палец к губам, чтобы я не назвала конкретную фамилию, - а пойти к главному ему посоветовала я. Ты понимаешь, я не хочу называть его имени вслух, потому что сейчас, с одной стороны все всё про всех рассказывают публично, с другой – без конца возникают судебные иски. Я бы не хотела на старости лет стать ответчицей.
    Тётя Валя невесело рассмеялась.
     - Я ему тогда сказала: Павел, тебе уже много лет. Если ты сейчас не поставишь фильм самостоятельно, то навсегда останешься вторым режиссёром, как я. А у тебя способности. Решить эту проблему может только один человек. - тётя Валя губами беззвучно произнесла имя. - Иди к нему и попроси дать тебе постановку.
   Павел ответил: - Он откажет. Смотри, кто в этом году ставит фильмы — Михаил Ромм, Сергей Юткевич, Михаил Калатозов. Всеволод Пудовкин. Абрам Роом. Маститые.
    Уже почти десять лет длилось малокартинье. Ставить фильмы давали только самым влиятельным. Зато опытным вторым режиссёрам, таким, как мы с Павлом, занятость была обеспечена всегда. В тот момент Павел только что завершил работу на картине  «Серебристая пыль». Это был  фильм об американцах, которые сделали порошок -« серебристую пыль»,  новое оружие массового уничтожения. Для влияния на всё человечество в своих корыстных целях. Там главную роль американского военного играл Ростислав Плятт.  Фильм на студии приняли хорошо. На мой взгляд, это был удачный момент для Павла поменять судьбу. Он меня послушался, записался на прием по личным вопросам. Ждали неделю. В назначенное время я сама подвела его к двери главного, зашла к секретарше, своей подружке, от неё узнала, что начальник в кабинете один, пьет чай в благодушном настроении. Я буквально втолкнула Павла в приемную, а сама осталась ждать за дверью. И мне пришлось просидеть там довольно долго. Павел вышел со странным выражением лица, взглянул на меня и быстрым шагом направился в коридор. Я выскочила вслед за ним.
; Ну что? Получилось? - нетерпеливо спросила я твоего отца.
; Получилось, - в его голосе звучало раздражение.
   Мы быстро шли по длинному мосфильмовскому коридору в направлении творческого буфета. Павел молчал. Я поняла, что произошло нечто очень нехорошее. В буфете все столики были, как обычно заняты, и к прилавку стояла очередь, которая двигалась со скоростью черепахи. Я увидела, что заказ делает моя помощница, и быстро ввинтилась перед ней. Буфетчица знала, что я вечно тороплюсь, и спросила:- ну давай, быстренько, чего тебе? Сосиски хочешь?
-Две порции, пожалуйста. И два чая с сахаром. И две плюшки.
      Я знала, что Павел голоден. После блокады ему всегда хотелось есть. Увидев сосиски, он сразу повеселел. Намазал на ломтик черного хлеба горчицу, отправил сосиску в рот.
   -Ужас, видела бы моя мама, как я ем. Алюминиевой вилкой с погнутыми зубцами. Без ножа. Бедная мамочка. Но если бы я ей рассказал про то, что сейчас было — думаю, она бы меня поддержала.
; А что было?
; Я вошел. Он стоял возле окна. Приветливо кивнул.
; А, Арманд. Ну садись, рассказывай, что на душе.
; Пришел просить постановку. Работаю режиссёром уже двадцать лет. Хочется самостоятельности.
; А что? Тебе и правда можно дать постановку. Человек ты образованный, талантливый. Мне из отдела кадров на тебя подготовили справку.
    Он подошёл к своему массивному столу, открыл папку, вынул оттуда листок.
-Так... Учился у Кулешова и Пудовкина, это хорошо. В кино работаешь с 1928 года. Снимал короткометражные фильмы на фабрике «Госвоенкино» ,отлично... два года работал в Армении над документальными фильмами, делал самостоятельно короткометражные фильмы для фронта.... Работал сорежиссёром Сергея Юткевича  на фильме «Человек с ружьём», написал специально для Марка Бернеса слова и музыку песни «Тучи над городом встали»... надо же, а я и не знал, что это ты автор. Талантливо, талантливо...Дам я тебе постановку, отчего же такому не дать.
    Начальник вытащил откуда-то колоду карт, сел напротив отца за столик для посетителей. Весело взглянул, подмигнул. - Снимай. Давай-ка сыграем с тобой на деньги. В дурака.
; Но у меня нет денег, зарплата только через неделю.
-Ну, Арманд, какой ты, право, наивный. Причем тут твоя зарплата? Мы сыграем на твои будущие постановочные. Я тебе в долг поверю.   
    - Валя, ты меня знаешь, я редко взбрыкиваю, но тут...Просто кровь в голову ударила. Я слышал о том, что он сволочь, что он актрис шантажирует — не дашь мне, не дам тебе роль. Но чтобы такое…Это же замаскированная взятка!  Я хотел сразу уйти, но потом передумал. Спросил у него :
; А если выиграю я — у вас-то деньги есть со мной расплатиться?
Он замер. Прищурился.
; Если ты не дурак, Арманд, ты у меня не выиграешь.
         Хозяин кабинета закрыл дверь на ключ и пристально посмотрел в глаза просителя. Тот не отвел взгляда. Усмехнулся про себя и снял верх колоды. В карты он играл блестяще.
  В приемной собралась очередь, тётя Валя уже начала волноваться, а родственник всё не выходил.
За полчаса отец выиграл большую сумму.  Начальник, красный как рак, злобно прошипел, протягивая ему купюры:
-Смотри, чтобы тебе об этом не пожалеть.
-Да оставьте себе ваши деньги. Подпишите мне только командировку на Рижскую киностудию.
 -Ладно, подпишу. Ты же там вроде Заслуженный деятель... Поезжай. Только поздно уже дебютировать. Молодых полно, им надо дорогу давать. А тебе, Арманд, скажу напоследок: такие сорежиссёры как ты — всегда нарасхват. А как постановщик ещё можешь и провалиться.  И не вздумай никому говорить, что я тебе в карты проиграл. Вернешься из Риги, заходи — сразимся. На интерес. Давно во мне такого азарта от карт не было. Молодец!   
  На этом месте тётя Валя сделала большие глаза.
  - А ведь он — страшный человек. Мстительный. Влиятельный. Хитрый. Я была уверена, что твоему отцу это с рук не сойдет. Спросила его:
-Павел, как же ты теперь?
-Я даже доволен, что всё так вышло. В Ригу поеду. У меня там дочка растет. На днях ей стукнет четыре года.
   Тётя Валя загрустила.
  - Когда Павел уехал в Ригу, мы стали видеться очень редко. А ведь он был одним из самых лучших моих друзей. Практически, мы были как подружки. Когда меня куда-то приглашали, на какие-то мероприятия, а приглашали меня постоянно, то я всегда тащила за собой Павла. Мы же с ним из одной семьи. Я Армандам как двоюродный плетень нашему забору. Но главное – что мы были очень дружны. Ты теперь в Москве живешь, так заходи ко мне почаще.
     Режиссёр Валентина Владимировна Кузнецова была в кино легендарной личностью. О ней написал Сергей Эйзенштейн в своих воспоминаниях:
« В Голливуде сложная карточная система и американизированная справочная картотека для этих же целей. На Потылихе ( раньше так называли Мосфильм» -прим. автора) довольно беспорядочные ворохи записей, описей и пожелтевших фотографий. Валя Кузнецова носит свое подобие Скотленд-Ярда в голове. Она знает адреса каких-то странных людей сверхчеловеческого роста; ею выслежены где-то логовища, в которых ютятся особо зловещие старухи; она знает, где живет старик- тряпичник с головой  святого XVI века, и точный адрес скромного бухгалтера, пригодного на роль юродивого.
     У нее странная манера во время разговора на полуслове останавливаться и глядеть широко раскрытыми глазами чуть-чуть навыкат. Вероятно, мифические гарпии так же останавливали взгляд, намечая жертву, парализуя ее взором. Поворачиваешь голову. Так и есть. В поле зрения Вали попала странная долговязая фигура. Почти что хочется сказать, что остановившийся взгляд Вали Кузнецовой щелкнул затвором. В её сознании в этот миг отложился силуэт. Силуэт занумеровался и зарегистрировался в памяти.»
      С легкой руки Сергея Эйзенштейна Валентина Кузнецова получила на «Мосфильме » прозвище Валя Скотленд Ярд.
         Мне нравилось бывать у тёти Вали в доме на Кутузовском проспекте. Она любила накрывать большой обеденный стол. Красивая белая скатерть, старинные миниатюрные водочные рюмки, серебряные столовые приборы с элегантными подставками, антикварная посуда. Еда самая простая — картошка в мундире, селёдка, нарезанное тонкими ломтиками сало. Классическая закуска под водку. Из этого спартанского меню выбивались жаренные в масле вкуснейшие маленькие пирожки с капустой.  Валентина Владимировна своими гастрономическими пристрастиями приводила в отчаяние дочь Аню, которая каждый раз восклицала: - мама, ты помнишь, сколько тебе лет? Как можно есть сало! Твоя поджелудочная этого просто не выдержит!   А водка? В твои годы уже никто не пьет водку! Возьми винца.
   Валентина Владимировна невозмутимо отвечала: -после водки я чувствую себя прекрасно. Выпив пару рюмок, становилась мечтательной.
- Какие только мужчины за мной не ухаживали! С кем я только не танцевала! С Гагариным даже танцевала! Кто в меня только не влюблялся! Не буду говорить, это нехорошо. Но ты мне верь. И я влюблялась. Не раз.
-Ты помнишь, - спрашивала она меня каждый раз при встрече, -художника Виктора Шильдкнехта? Он работал на картинах твоего папы.
    Ну, разумеется, я его помнила. Элегантный сухощавый пожилой господин. Потомственный художник кино. Его отец был декоратором  на известном фильме  Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали «Андалузский пёс».  Сам Виктор поехал в творческую командировку на Рижскую киностудию, где после освобождения Латвии от фашистов обучал латышскую молодежь искусству художника кино. Да так и остался в Риге.
  -Мы с Виктором познакомились в Алма-Ате во время войны. Ты же знаешь, там была в эвакуации вся киноиндустрия.  Я тогда работала на «Иване Грозном» ассистентом режиссёра. У нас с Виктором был роман. Мы всю жизнь переписывались и перезванивались. И вот, представь себе, от него уже два года — ни слуху ни духу. Я боюсь звонить — а вдруг мне скажут, что он умер? Я этого просто не переживу.
-А сколько ему лет?
-Он на семь лет моложе меня. Родился в 1917-м в Петрограде, представляешь? За месяц до революции, 27 января. А знаешь что, давай-ка сейчас наберём его рижский номер. Если он ответит, ты меня позовешь к телефону. Если нет — значит, нет.
      Гудки, гудки. Никто не подходит. Я успокаиваю расстроенную Валентину Владимировну: может, он в санатории? Или поменял адрес? Всё же произошли такие тектонические сдвиги, Латвия — член Европейского Союза, всё поменялось, может быть, и он на месте не сидит, куда-то переехал?
       -Рене, найди мне Виктора Шильдкнехта. Ты же на телевидении работаешь. У вас там такие редакторы, что чёрта из преисподней достанут и приволокут на ток-шоу. А тут всего-то и надо, что в Рижскую киностудию позвонить.
 И мы его нашли живого -здорового. На следующий же день, когда я приехала на свою работу в телевизионных новостях. Это была очень интересная работа, и я каждый день благословляла тот случай, который привёл меня на телевидение.

          Пропуск в Останкино.
               
       В вестибюле пресс-центра МИДа на Зубовской площади народ отряхивался от снега, оставляя на мраморном полу лужи и разводы от рифленых подошв. Сотни две корреспондентов российских СМИ и западных агентств, стараясь опередить друг друга, занимали очередь к металлической рамке, уже установленной перед залом пресс-конференций. В разноязычном оживлённом гуле угадывались фамилии ожидаемых персон: Гайдар, Немцов, Чубайс. Меня окликнул Акрам Хузам, шеф-редактор московского бюро катарского телеканала «Аль Джазира» .
; Добрый вечер, соседка! Твоя газета «Для женщин» тоже интересуется политикой?
     Мне его вопрос не очень понравился.  Откуда ему известно мое последнее место работы, спрашивается? Во всяком случае, не от меня. Мы жили в соседних домах. На улице Вавилова недалеко от Черемушкинского рынка еще с советских времён обитали аккредитованные в Москве иностранные телевизионные журналисты. Наши с Акрамом окна смотрели друг на друга, и мы здоровались, встречаясь во дворе. Этот сириец имел в Москве репутацию светского льва и плейбоя, был знаком со всеми и каждым. Когда мы общались в последний раз, я еще работала в академическом журнале «Историческая наука».
     Потом я сообразила, что Акрам просто увидел торчащий из моей сумки заглавием вверх последний номер нашей газеты. Я должна была исхитриться вручить её Егору Гайдару и сфотографироваться вместе с ним. Это была наглость, потому что газетёнка была далека от политики. Да «Газета для женщин», а что тут такого?  Выпускает крупная западная косметическая фирма для клиенток сети своих салонов. Не престижно для журналиста, но сейчас время такое, каждый выживает, как умеет.  Зато приличные гонорары, никакого начальства надо мной, и сама выбираю темы. О чём ещё мечтать в возрасте за сорок, когда в профессию волнами вкатывается молодежь и оттесняет «стариков». Полно бывших советских крупных политических комментаторов, которые вынуждены пристраиваться помощниками к сенаторам, в пресс-службы разных учреждений и каких-то новых непонятных коммерческих фирм. «Газета для женщин» казалась мне довольно приятным островком среди бушующего океана взбесившихся от осознания себя как «четвёртой власти» средств массовой информации.
     В тот судьбоносный для меня день бар пресс-центра МИДа был  переполнен. В тесном, задымленном от сигаретного дыма пространстве  коротали время перед началом пресс-конференции российские и иностранные аккредитованные журналисты. В воздухе мешались запахи водки, кампари, шоколадного ликёра и крепкого кофе.
   -Войтек! И ты здесь? Не улетел в Париж на Рождество? - я с удивлением уставилась на рослого массивного фоторепортёра , безуспешно пристраивающего между столом и коротким диванчиком свое железо - штатив и осветительные приборы. Его здоровенный кофр стоял на одном из кресел.
; Планировал улететь, но мы с женой решили остаться. Здесь же Мекка новостей ! - восторженно воскликнул  он в ответ. - Не хочется упустить ничего интересного.
      Поляк по происхождению, женатый на уроженке Таиланда, Войтек Ласки давно уже стал человеком мира. Жил на три города — Варшава, Париж, Москва. Входил в России  в пул журналистов, всюду сопровождавших первое лицо государства.  Он был другом моего брата Виталия, известного  в Москве фоторепортера, в тот период работавшего на Агентство Франс-Пресс.
      Виталию я обязана в первую очередь выбором профессии. Это он притащил меня, пятнадцатилетнюю девчонку в латвийскую газету «Советская молодежь» в отдел информации, к блистательной  Людочке Шварц, в которую были влюблены не то что все коллеги, но и вообще все, кто с ней сталкивался. Там я сделала свои первые попытки научиться писать в новостном формате. Когда я приезжала в Москву, Виталик вечно таскал меня за собой на съёмки, на встречи с друзьями в Дом журналистов и очень модное в конце 60-х годов кафе «Ивушка» .  Эта новомодная стекляшка торчала на « вставной челюсти Москвы», как остряки прозвали только что отстроенный Новый Арбат ( официально он назывался Калининский проспект). Я сопротивлялась. Мне не было и восемнадцати лет, и что за интерес для рижанки в Москве часами сидеть за столиком кафе  в обществе пожилых журналистов! Им всем уже было не меньше сорока лет! Но Виталик настаивал. Брат хотел, чтобы я обросла знакомствами, что совершенно необходимо для профессии журналиста. И он в этом преуспел. В записной книжке уже к моим двадцати годам у меня были фамилии многих известных в стране людей — космонавтов, музыкантов, врачей, директоров театров ,актёров. Виталик организовал мне мое первое интервью — с композитором Раймондом Паулсом. Тогда это был еще не маэстро, а очень скромный худощавый молодой человек, уделивший мне целый час своего времени. В СССР уже пели его песню «Синий лён», но сам композитор пока что играл в рижских ресторанах. Оставалось еще несколько месяцев до премьеры уникального проекта документалистов Рижской киностудии «235 миллионов лиц» о жизни в СССР, где вообще не было никакого дикторского текста, а только живой звук и музыка Раймонда Паулса. Это был первый крупный проект, где композитор смог показать многомиллионной советской публике своё мастерство. А пока что по популярности на просторах СССР его опередил другой латышский музыкант – Эгил Щварц, ставший известным  благодаря внезапному успеху на новогоднем «Голубом Огоньке» очаровательной двадцатилетней рижанки, его жены Ларисы Мондрус.   Мы разговаривали с Паулсом о проблемах музыки вообще, и в частности, о судьбе джаза в нашей стране. Раймонд рассказывал, как утверждал в инстанциях свой музыкальный репертуар для ресторанов, и как из списка у него регулярно вычёркивали джазовые композиции.  «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Интервью получилось содержательным, но не было опубликовано, поскольку в редакции газеты, куда его отнёс Виталик, материал сочли идеологически не выдержанным.  Потом, когда я уже была зрелым журналистом, Виталик всё так же опекал меня, сообщал о важных событиях, помогал получить аккредитации . Человек веселого нрава, улыбчивый, бескорыстный, готовый всегда и всем прийти на помощь, к тому же отличный фоторепортер, Виталик дружил с очень многими российскими и иностранными журналистами, и с теми, от кого зависела организация работы. В пресс-центре МИДа он был своим человеком.  Несомненно, будь он сейчас здесь, для меня уже было бы занято место и в зале, и в баре. Но в тот день Виталия не было нигде видно. Пришлось немного постоять у стойки бара, пока Войтек , торопившийся до начала мероприятия занять наиболее выгодную для съёмки точку в зале, уступил мне своё место за столиком.
      Я села и осмотрелась. Напротив меня сидели трое. Известный в Москве военный журналист, очень толстый и всегда навеселе. Перед ним стоял почти пустой графинчик из-под водки. Меня поражало, как он с таким весом работает в горячих точках.  Там же нужна подвижность и быстрая реакция. Тем не менее, этот журналист слыл корифеем среди военкоров.   
; Как поживаешь? - спросил он приветливо. - Давно мы не виделись. Как там Серёга?
       Я поняла, что с пьяных глаз военкор меня с кем-то спутал. Мы с ним не были знакомы. И я понятия не имела, какого Серёгу он имел в виду. Я ответила, что всё нормально, и он, тут же забыв обо мне, переключился на проходившего мимо по узкому проходу пресс-секретаря МИДа.
     Я вежливо поздоровалась с другими соседями по столику. Худощавый смуглый брюнет восточной внешности лет сорока с заметными залысинами в блестящих черных волосах, в модном бордовом пиджаке, какие носили преимущественно бандиты, и с массивным перстнем на большом пальце левой руки. Его спутница, молодая очаровательная особа в нарядной белой блузке с кружевами, приветливо мне улыбнулась. Оба медленно тянули эспрессо из маленьких чашечек.
  -Я Таги, стрингер. А это Наташа. Мы с телевидения,  - обладатель бордового пиджака выжидательно смотрел на меня, и я тоже представилась.
Внешне мой сосед по столику скорее напоминал актёра, чем стрингера, и было довольно трудно представить его в полевых условиях. Что касается его спутницы, то она тоже внешне тянула на актрису. Русоволосая, сероглазая, со светлым выражением лица. Могла бы играть пушкинскую Людмилу в кино. В эту минуту я и подумать не могла, что в её лице судьба прислала мне добрую фею. Красавица спросила, чем я занимаюсь. Я положила перед ней свою газетку. Едва взглянув на текст, девушка предложила завтра же приехать в «Останкино», чтобы попробовать себя в качестве корреспондента телевизионных новостей.
    Так в моей жизни появился Тарасик, Наташа Тарасенко, с которой нам потом доводилось работать в нескольких телекомпаниях. В голову не могло прийти, что эта молодая женщина станет моей крёстной матерью на телевидении.
      Попасть на телевидение было в советское время несбыточной мечтой многих журналистов. Работая с девятнадцати лет по профессии - корреспондентом в газете, редактором на радио, на руководящей должности в журнале, я ни разу не имела возможности устроиться на телевидение. Более того, вход мне туда был закрыт. Одним из руководителей советского Центрального телевидения  в ту пору был мой бывший муж, с которым после развода у нас сложились не самые тёплые отношения.
   И тут вдруг такое предложение...воистину из тех, от которых трудно отказаться.  Работать на первом коммерческом телеканале ...фантастика!
      Тогда я понятия не имела, что это за коммерческий телеканал. И даже когда меня взяли на работу, довольствовалась скупыми пояснениями, что наши главные акционеры из какой-то ОПГ, вроде бы Солнцевские бандиты. От привычного советского телевидения наша работа отличалась демонстрацией политической неангажированности. Кто помнит, в начале девяностых годов на московских улицах бурлили митинги и собрания разношерстных партий, которых тогда насчитывались десятки. Коммунисты, либералы, монархисты, русские националисты... Мы снимали всех. И везде. В Кремле, в Государственной думе, на площадях и в штабах.  Постепенно у меня сложилось мнение, что такая политическая всеядность была продиктована глубоким убеждением хозяев телеканала, что в современной России всё решают деньги, а зритель пусть тешится погремушкой политической толерантности, подаренной в качестве утешения народу разрушенной советской империи.
        Уже работая над книгой, я нашла материалы о первом коммерческом телеканале, опубликованные в открытых источниках. О бандитах там не говорилось ни слова. Итак, немного истории. В разгар лета 1989 года на Центральном телевидении произошла революция, которую поначалу заметили только московские школьники. На одной из частот появился новый телеканал, эфир которого заполнила реклама, перемежающаяся клипами зарубежных групп и исполнителей. Иногда рекламные блоки длились по сорок минут. Дети, прилипшие к экранам, терпеливо ждали клипов, записывая на подкорку рекламную муру и формируясь как потребители обещанных рыночных благ.  Вряд ли учредитель - Государственный комитет по телерадиовещанию СССР -преследовал именно такую цель. Но само это событие, создание коммерческого телеканала — он сначала так и назывался, «Коммерческий телеканал» показывало, что идеологи ЦК КПСС стремятся следовать духу времени. Вскоре у канала появился логотип , напоминающий двух целующихся лебедей и одновременно низкую оценку в школьном дневнике. Телеканал 2 х2 . Сначала сотрудники, а их было всего четверо, ютились в одной комнатке за шикарным баром на территории АСК-3, который в телецентре торжественно именовался Олимпийским, поскольку был построен и оснащен новейшей аппаратурой к Олимпиаде-80. В октябре 1993 года именно этот корпус подвергся атаке революционно настроенной толпы.
    В том же году неожиданно для юных зрителей , раздвинув рекламу и клипы, в эфире появились собственные новости «2х2». Аудитория вмиг расширилась, пополнившись  родителями школьников и их старшими родственниками. По телефонам редакции стали звонить москвичи. Штат увеличился в несколько раз, и Дирекция новостей въехала в две смежные комнаты в основном здании телецентра на втором этаже.
      На следующий день после случайного знакомства в пресс-баре, сильно волнуясь, я приехала в телецентр, получила декадный пропуск и пошла в новую жизнь по широкой лестнице главного входа мимо вооруженных автоматами милиционеров.  У меня были причины волноваться перед встречей с телевизионным начальством. Новый вид деятельности, новый коллектив, мой возраст и разные комплексы. Но, познакомившись с руководством Дирекции информационного вещания, я успокоилась. По крайней мере, главный редактор Виталий Федорович Тишкин вполне взрослый человек, а это уже что-то. Он довольно сухо осведомился, где я раньше работала, и предложил, не откладывая дело в долгий ящик, сразу же поехать на съёмку.
       Неделю будете проходить испытательный срок, - предупредил меня главред. -А там посмотрим.
       До сих пор помню свою первую съёмку в службе новостей. Поедешь на пресс-конференцию, сообщила Тарасик, протягивая пресс-релиз. Союз сексуальных меньшинств приглашает СМИ для оглашения своего меморандума. Место для  пресс-конференции адепты однополой любви выбрали не хилое. Престижную гостиницу «Рэдиссон-Славянская» на Бережковской набережной у Киевского вокзала. Именно в ней останавливался во время визита в Россию американский президент Билл Клинтон со своей Хиллари. Но это произошло годом позднее.  Я уже приобрела необходимый опыт, и меня отправляли снимать важные международные события. Совместная пресс-конференция Наины Ельциной и госпожи Клинтон запомнилась, в основном, тем отрицательным впечатлением, которое произвела на нас внешность первой леди Америки. Наша Наина, несмотря на свой возраст, выглядела в разы лучше американской гостьи за счёт гладкой розовой кожи лица. Что касается Хиллари Клинтон, то нужно было умудриться в её возрасте нажить такие глубокие вертикальные морщины, имея в своём распоряжении все мыслимые возможности современной косметологии.
     Но всё это было позже, а сначала мне предстояло пройти испытательный срок. Директор информационной службы Евгений Кучеренко как мне передавали, был склонен меня взять в штат. Генеральный директор телеканала Владимир Троепольский в прикиде байкера с волосами, забранными в хвостик, что смотрелось весьма странно в его возрасте и положении, доверял мнению своего ученика и ставленника. Главный редактор новостей Виталий Федорович Тишкин сомневался. На его взгляд, я была недостаточно агрессивна для современного журналиста. В то время образцом профессионала была корреспондент «Независимой газеты» Таня Малкина, задавшая дерзкий вопрос на легендарной пресс-конференции ГКЧП про трясущиеся руки и государственный переворот.  Главред не был уверен, что я бы смогла задать подобный вопрос. Уже тогда ходила частушка:
     Товарищ, верь, зайдёт она,
     Звезда пленительная гласности
     И комитет госбезапасности
     Запомнит наши имена.
    Я заверила главного, что могу задать любой вопрос кому угодно. Он пробурчал что-то вроде «посмотрим» и отправил меня работать.
       Три месяца пролетели незаметно. Договор со мной продлили. Работа в новостях меня увлекла. Наконец-то я встретилась со своим настоящим призванием. В то время бывшее советское телевидение радикально перестраивалось. Если раньше основой новостей были сюжеты о партийной жизни, о героях труда, о международных событиях и где-то в конце перед погодой- о культуре и спорте, то теперь всё изменилось. Наш главный редактор прошёл переобучение на CNN и постоянно инструктировал всех своих подчинённых, как нужно строить подачу материала в новостях.  Первое правило- корреспондент должен ответить на пять вопросов, начинающихся с английской буквы дабл ю: What, Who ,When ,Where, Why? Это было совершенно понятно. Что ? Кто? Когда? Где? Почему?
 Простенькая схема, но очень эффективная. Второе правило: обязательно брать комментарии у людей, имеющих противоположное мнение о событии. Таким образом, достигается объективность. Третье правило: если информация отрицательная — это новость. Если информация положительная — это реклама. Рекламы в новостях быть не должно.  Поэтому шефы- редакторы выпуска вечно сидели с озабоченными лицами, изучая новостные ленты мировых и отечественных информационных агентств в поисках  известий из горячих точек,  криминальной хроники ,сообщений о бытовых скандалах с известными людьми из разряда «человек укусил собаку», или, на худой конец, о несчастных случаях. В эпоху гласности появилось столько изданий жёлтой прессы, что делом чести для журналиста было не впасть при такой жанровой заданности в разнузданную тональность подобных СМИ.
     Помню, как один из наших шефов, симпатичный человек и очень привлекательный мужчина, на мой вопрос, почему у него такое горестное выражение лица, не случилось ли чего — ответил, что как раз горюет от того, что ,как назло, сегодня ничего не случилось и нечего ставить в выпуск, кроме официоза.  Трупчик бы что ли какой нарисовался или хоть пожар...- говорил он с тоской, безнадежно просматривая ежесекундно обновляющуюся ленту новостей от агентств.
-О! Есть! - обрадованно вскрикнул шеф. - В Коровино нашли запертого в квартире трёхмесячного младенца , которого бросила мать. Информация от бабушки ребенка, обнаружившей мальчика по уши мокрого, грязного и голодного.  Вперед! Запиши синхроны бабушки, соседей и представителя администрации округа. И еще мы сейчас дозвонимся до депутата из Комиссии по делам семьи. Позже сообщим вам, куда подъехать за комментарием. И не забудь про принцип паритета. Если бабушка будет ругать мать, найди соседку, которая, наоборот, отзовётся о ней хорошо. Новость не должна отражаться только с одной точки зрения, это признак тоталитаризма.
      Я усмехнулась. Работая бок -о- бок с иностранными корреспондентами, особенно в политике, не раз слышала, как мои зарубежные коллеги жаловались, что из всех российских персон середины 90-х их шефы заказывают сюжеты только с участием самых скандальных личностей.  Политики — хулиганы, политики- националисты, политики- антисемиты, только сюжеты с ними востребованы западными агентствами. И никакого паритета.
     В отношении свободы слова мы в конце 80-х  переплюнули всех.   Об этом говорили наши иностранные коллеги, у которых кругозор в этом вопросе был гораздо шире.      
       Я с энтузиазмом ездила снимать самые разные сюжеты. Типичный день репортёра выглядел так.  Утром какая-нибудь пресс-конференция. Их были на протяжении моей работы в новостях сотни. Запомнились единицы. Жена Солженицына Наталья сразу после возвращения в Россию рассказала об их впечатлениях во время железнодорожной поездки от Владивостока до Москвы. Сообщила, что Александр Исаевич готовится выступить в Государственной Думе, чтобы огласить депутатскому корпусу весь список претензий населения России к новой власти.
     Через два месяца я слушала то историческое выступление писателя в Государственной Думе. Аккредитованные журналисты разместились в зале пресс-конференций, где был установлен монитор.  У Солженицына оказался довольно монотонный голос, и вскоре депутаты, а с ними и журналистский корпус перестали внимать пророку в своем Отечестве. Зашуршали бумагами, зашептались, некоторые задремали.  Ключевая фраза: Было ясно, что выход из коммунизма будет трудным. Но мы выбрали самый корявый и извилистый путь, - была поддержана аплодисментами коммунистической фракии.
      -Чудны дела твои, Господи!
    После пресс-конференции съёмочная группа запросто могла оказаться на каком-нибудь пожарище. Помню пожар в высотке на Котельнической набережной.  Обгоревшие дочерна обнаженные трупы мужчины и женщины. Кто-то из них не затушил сигарету. Никогда не курите в постели! Сразу после этой съемки, вся пропахшая гарью и с пятнами сажи на своем белом костюме попадаю на очередную премьеру в Дом кино.  И так каждый день. Брифинги в Доме правительства. Протокольные съёмки в Кремле.  Пресс-конференции по самым разным поводам в «Рэдиссон -Славянской», которой в те годы владел американец по имени Пол Тейтум. Это был приветливый энергичный человек почти двухметрового роста и плотного телосложения, который всеми силами пытался наладить дружбу между народами в принадлежащем ему заведении. Говорили, что у него русские корни. Тейтум устраивал в своей гостинице вечера с участием политиков, журналистов и прочих представителей всех групп влияния на общество. На первом этаже в большом помещении с кафе-баром располагался американский международный пресс-центр и клуб «Москва», членами которого были многочисленные корреспонденты иностранных СМИ и российские журналисты. Попав туда впервые, я страшно удивилась, когда узнала, что уже состою в этом клубе, и что вступительный взнос за меня — 300 долларов- оплатила всё та же непрестижная «Газета для женщин».  Члены клуба собирались еженедельно воскресными вечерами. Мероприятия организовывали посольства разных стран.  Смотрели документальные фильмы, знакомились с народным творчеством, собирали средства на гуманитарные цели. Как-то Пол Тейтум устроил грандиозный новогодний праздник для друзей своего отеля. На первом этаже были построены декорации сказочной страны с мостиком через замерзшую речку, с бревенчатыми домиками и еще не помню уже чем. Вина лились рекой, шведские столы ломились от яств. Сам хозяин подходил лично к каждому гостю, желал хорошего нового года и выражал надежду на продолжение плодотворного сотрудничества. Праздник запомнился. А через полгода разнеслась весть: Пола Тейтума вместе с охраной расстреляли из автомата в подземном переходе возле его гостиницы. Журналисты были уверены: кто-то очень авторитетный, очень значимый, очень близкий к американцу из числа его российских партнёров выманил бизнесмена на эту роковую для него встречу.  После похорон Пола Тейтума владельцем стал его партнёр бизнесмен , о котором Википедия сообщает, что он не только предприниматель, но еще и государственный деятель, и меценат, член Академии художеств, сенатор от Чеченской республики.
     В «Рэдиссон- Славянской», которую местные остряки немедленно прозвали «Рэдиссон-Чеченской», пресс-конференции прекратились. Международный клуб журналистов закрылся. Весь наш мирок переместился в Пресс -центр МИДа на Зубовской площади.   
    У меня не было ни одного свободного дня в неделю. Поскольку в первой коммерческой телекомпании практиковалась сдельная оплата труда, то все корреспонденты работали до изнеможения. Естественно, каждый старался снять как можно больше сюжетов в месяц. И минимум по три события в день.  Как правило, в 9 утра я уже сидела в машине , маркированной логотипом канала. Наши авто были оснащены радиотелефонной связью. Из динамиков вместе с техническим шипением вырывался голос, приветливый или равнодушный, в зависимости от того, кто из девушек в этот день дежурил в службе диспетчеров   : -  Четвертый, ответьте базе. Ответьте базе.  Где вы  сейчас находитесь?
   -База, база, мы снимаем в Выхино. Три криминальных трупа. Похоже на бытовую ссору.
; Поняла вас. Заканчивайте съёмку.  Вам срочно нужно ехать по адресу Кремль, Спасские ворота , начало в  14.00, все аккредитованы, пресс-конференция помощника президента. Как поняли?
; База, вас поняли, едем.

   Вечерние съёмки, как правило, приводили нас на какую-нибудь очередную премьеру.  И здесь нас ждали не очень приятные открытия. Те долгожданные обновления в искусстве, о которых так долго говорила интеллигенция, на поверку обернулись демонстрацией  полного отсутствия мастерства.  В Большом театре известная итальянская фирма, выпускающая белоснежные конфеты в виде шариков с орешком внутри спонсировала новую постановку «Лебединого озера».  Гениального хореографа Юрия Григоровича к тому времени вынудили уйти, расчищая дорогу как бы новаторам, молодым талантам нового времени. Прежние звезды балета давным-давно работали по контрактам на зарубежных площадках, а  сцена главного театра страны освободилась от «мастодонтов» для молодых свежих сил. И что в результате? Этот новый спектакль еще долго снился мне в страшных снах. Можно было подумать, что вся труппа танцевала с хорошего перепоя. Солистки падали, не докрутив и половины фуэте. Срывались поддержки, кордебалет не попадал в такт.
      На премьере в «Современнике» , где реализовало свои амбиции какое-то приглашенное дарование, из шекспировской комедии вылезла такая тошнотворная пошлость, что мы очень обрадовались, получив задание немедленно выехать на другое событие.
   Мы то и дело попадали на какие-то презентации, где рекой лились вина, иногда  щедрые хозяева грузили в нашу машину ящик спиртного и огромную коробку закусок. Я не раз наблюдала, как гости таком складывали в портфели и дамские сумки бутерброды или пирожки с фуршетных столов, чтобы отнести угощение домой своим близким.  Все эти пиры происходили на фоне стремительного обнищания людей. На эти мероприятия приглашали известных людей. Кого я только не встречала за фуршетным столом. Мне довелось неформально пообщаться с великими - Еленой Образцовой, Майей Плисецкой и Родионом Щедриным, с кумирами – Анастасией Вертинской, Валентино Талызиной, Олегом Ануфриевым. Тяжелое впечатление оставили беседы с заслуженными мастерами кинематографа, оставшимися не у дел.   
   В такие минуты я часто вспоминала своего отца. Это к лучшему, что ему не довелось оказаться в таком же положении, как другим режиссёрам советской эпохи.  Прежние заслуги забывались, гиганты были сметены и отправлены в небытие. Национальную кинопремию Ника финансировали сомнительные дельцы, пожелавшие прославиться как меценаты.
 
    В декабре 1999 года я в последний раз была на «Мосфильме». Жизнь в киностудии едва теплилась. Я пришла по горестному поводу. Накануне в больнице на -71м году жизни скончался мой брат Сергей. Мы с его вдовой Леночкой пришли в кафе заказывать поминальный стол. Сергей проработал кинооператором на главной киностудии страны тридцать лет, и с ним, помимо нашей многочисленной родни, хотели проститься мосфильмовские товарищи.
     В кафе в вечерний час перед закрытием было безлюдно. В одиночестве за столиком сидел знаменитый актёр Евгений Матвеев, мрачно глядя на графинчик, в котором на донышке еще оставался коньяк. Леночка подошла к нему и позвала на поминки.
   - Сережа умер? – актёр горестно покачал головой.- Он же молодой, я его старше на шесть лет.  Да что говорить, Лена, наше кино, и то умерло.
    Кино не умерло, оно просто стало другим. На ежегодной церемонии Ники не было недостатка в номинантах на премии.
    Мне доводилось снимать это торжество несколько раз. ТЭФИ, Высокая мода в Москве, кинофестивали – и в те же дни съёмки в Кремле, Доме правительства, Совете Федерации, Государственной Думе. А в промежутках – сюжеты о пожарах, чрезвычайных происшествиях, рейды с дорожной полицией или ОМОНом…
    Я продумывала одежду так, чтобы не оплошать и «на паркете» (так называют съёмки официоза), и на мусорной свалке. Настроение всё время было приподнятым. Разнообразные события, встречи с интересными людьми, оперативная подготовка к эфиру, когда текст сюжета пишется «на коленке», монтируется прямо перед эфиром, и порой все решает скорость, с которой бежит монтажёр с кассетой по длинным останкинским коридорам.   
          Я с удивлением заметила, что на новой работе у меня меняется образ мыслей. Мы попали в мир жесткой конкуренции. Нужно было сделать новость лучше других и быстрее других. Поэтому я, человек, который ради дружбы мог легко пожертвовать своими интересами, теперь не стеснялась расталкивать локтями конкурентов в борьбе за лучшее задание. Кого-то отправят снимать репортаж об утопленнике, а кого-то  - о Майе Плисецкой. Кто-то поедет в Мосгордуму, а кто-то в Кремль. Конкуренция давала о себе знать в тот момент, когда один корреспондент стремился обогнать другого на подходе в свободную монтажную. Пропустишь вперёд коллегу – проторчишь на работе лишние два часа.  Тем не менее, мы умудрялись поддерживать между собой вполне товарищеские отношения. В редакции 2х2 сложилась вполне дружелюбная атмосфера. Новости были популярны в народе,  зрители стали брать автографы и приветствовать гудками наши машины.
    И вдруг грянул гром среди ясного неба, погода поменялась. Не знаю, по чьей инициативе, но убрали главного редактора телеканала. В редакцию пришли ставленники нашего непосредственного начальника. Он пригласил на работу своих бывших однокурсников, которые до этого много лет работали на радио. Новая команда враз отодвинула старую, нескольких корреспондентов уволили, поменяли ведущих. Красавицу Милену Симонову, ради которой новости смотрела мужская половина зрительской аудитории, сменили на мало приметную внешне девушку, которая к тому же на протяжении всей своей карьеры телеведущей так и не сумела преодолеть постоянные запинки в чтении. Но она была своя в доску. И это обстоятельство служило главным козырем для карьеры. В редакции отчётливо прослеживался водораздел между своими и не своими. Свой получал большую зарплату и премии, своего двигали вверх, своему давали лучшие командировки. Своему за работу в экстремальной ситуации давали орден, не свой мог за работу в горячей точке огрести только замечания. Я была не своей.  Но постепенно я подружилась и с начальниками. Первой ласточкой доверия ко мне как к профессионалу стал эпизод, когда я смогла раньше абсолютно всех СМИ, даже раньше информационных агентств передать в редакцию горячую новость о добровольной отставке тогдашнего министра финансов из-за его несогласия с решениями правительства Черномырдина по бюджету. Это событие стало главной новостью дня, и первой сообщила её наша телекомпания. Шеф-редактор впервые посмотрел на меня с уважением. Окончательно меня приняли в свой круг после того, как мы вместе с начальством прямо в ньюс-рум, в комнате подготовки новостей, проводили старый год бутылкой коньяка с мандаринами. С того дня я чувствовала вокруг себя тёплую дружескую атмосферу. Но внезапно ситуация снова поменялась.
               
                Большой взрыв телевизионной вселенной.
            1 апреля 1995 года начал вещание телевизионный канал ОРТ , пришедший на смену первой программе Центрального телевидения. Привычная программа «Время» стала выходить с логотипом какой-то непонятной зрителю итальянской фирмы. Началась эпоха коммерческого телевидения. Во главе новой телевизионной империи встал предприниматель Борис Березовский со товарищи. Программы Центрального телевидения лихорадочно приватизировались бывшей телевизионной номенклатурой вместе с оборудованием и кассетами Бетакам.               
     Этого зрители, конечно, не знали. Но перемены агрессивно заявляли о себе на каждом шагу в манере подачи телевизионного продукта населению. Прежде всего поменяли привычных и любимых дикторов. Дикторский отдел был попросту упразднён. Прежних дикторов Центрального телевидения сменили телеведущие. С их новой, гораздо менее официальной манерой подачи материала. Были среди них яркие личности, но были и плохо образованные середнячки. Середнячки , как правило, отличались отсутствием комплексов. Они не стеснялись своего плохого произношения, ошибок в ударениях и грубых ляпов. Телеведущих новой волны набирали отовсюду. Их прежняя специальность значения не имела. Это было модно и престижно. Приходили яркие и талантливые, но приходила и безграмотная серость, которую поддерживали деньги олигархов или теневые советники Кремля, или вообще невесть кто. Некоторые из новичков допускали в эфире такие умопомрачительные ляпы, что они вошли в историю телевизионных ошибок. Если бы я писала художественный роман, то непременно вставила бы туда описание драматических сцен, которые время от времени случались в наших телевизионных кулуарах. Ну вот, например, был такой случай. Имена, разумеется, вымышлены.
               
      «Роза вбежала в эфирную аппаратную одновременно с командой «Мотор!»     На всех тридцати мониторах появилось личико Люды Верной. Утренние выпуски всегда отдают новичкам. Люда была вечным новичком в их деле. Она с испугом таращилась в камеру и старательно выговаривала текст, который перед ней очень медленно крутили на телесуфлере.  В аппаратной, сидя рядом с Розой, не сдерживая себя, материлась известная на всю страну диктор, народная артистка СССР Светлана Михайловна, которая теперь обучала новых ведущих и контролировала их работу в эфире.
- Мать вашу, кого вы набираете? Муж  - акционер нашей телекомпании? Ну, так пусть купит ей собственную студию! И пусть она сидит дома перед видеокамерой, и любуется на себя до посинения!
  После подводки, которую с грехом пополам прочитала Люда, в эфир пустили сюжет. Светлана Михайловна открыла рот, чтобы обругать Люду по внутренней связи, но Роза остановила ее.
- Не надо, Света, а то она от страха вообще может замолчать.
После сюжета на экран снова вывели студию. Люда начала читать текст, запнулась, - и Роза ушам своим не поверила. Ведущая промямлила :  А теперь вспомним давнюю историю про красных хе...ов »
  В аппаратной раздался всеобщий стон.
- Кхмеров! – выкрикнул  режиссер. -Кхмеров,  дубина!
           Красавица-редактор, отвечавшая за телесуфлер, в ужасе закрыла лицо руками. Выпускающие хихикали. Комментатор побагровел.  Народная артистка разразилась пулеметной очередью бранных слов.  В порядке была только Люда. Завершив выпуск милой улыбкой, адресованной зрителям, она вышла из студии со словами: - Я не поняла, что вы там кричали. Всё же прошло нормально. Я кажется, начинаю привыкать!
   Роза едва сдерживалась. Выдохнув, жестом позвала всех за собой.
  - Ну что же, пошли на разбор полёта.
        Пока Роза открывала дверь кабинета, во всех редакционных комнатах истерически трезвонили телефоны.   Она обернулась к Верной.
  - Ну вот, это по твою душу. А мы-то все думаем, что утренние выпуски зрители смотрят невнимательно. На работу собираются.  Люда, покажи мне твой текст.  Влад, скажи, чтобы принесли дискету, которую выводили на телесуфлер. Ну, вот видишь, здесь черным по белому написано: « красных кхмеров». А не то непечатное слово, которое ты произнесла в эфире.
Люда покраснела, потом побледнела.
- Я... Я подумала, что это ошибка. Кхмеры какие-то...Я такого слова не знаю...И не выговоришь…
 Народная артистка съязвила: - Ну да, то, что ты влепила, оно ближе, роднее.
Люда зарыдала, упав на короткий диванчик.
- Я не знала... я не хотела...
На Розином столе зазвонил телефон директора телекомпании. Он произнес несколько слов. Роза вздохнула.
- Ну вот, главный отдал приказ – уволить.
 Люда отбросила с лица намокшие от слез волосы. Тушь у нее была дорогая, качественная, поэтому не растеклась. Но веки, и губы распухли. Девушка с трудом пропищала:
- Меня?  Меня уволить?!
- Да что ты, кто же тебя уволит. Увольняют редактора.
Верная зарыдала еще громче.
- Я ... Я скажу мужу, чтобы Лолу не увольняли...
- Дорогая моя, успокойся, иди в гримерную, пусть тебе поправят макияж.  Твой муж еще не директор компании. Только акционер.
  Когда Люда вышла, все уставились на Розу:
- Что тебе сказал Жэ Бэ  ?
      Жэ Бэ – сокращение от  «Железная Башка». Прозвище заместителя директора телекомпании. Бывший комсомольский работник, абсолютная бездарность в профессии. На его лице явственно читались все худшие пороки. Он был из тех, кто вовремя перестроился и имел влиятельных друзей в Кремле.  ЖэБэ терпеть не мог Розу еще с советского времени.  Как-то раз она влепила ему оплеуху за то, что он вперся за ней в женскую сауну на какой- то очередной комсомольской гулянке.
  - Жэ Бэ сказал, что нужно уволить всю бригаду выпуска.
- Он что, совсем уже не в уме?  Кто работать будет?
Все блатные хотят светить лицо на экране.
   В ответ на это рассуждение за Розиной спиной кто-то хихикнул. Роза вздохнула. В своё время, когда начальство сообщило, что жену одного из влиятельных акционеров взяли на должность ведущей новостей, она очень возмущалась и пыталась протестовать. Это оказалось бесполезным. В новой российской  жизни снова осуществилась вековая мечта авторов слов «Интернационала» - кто был ничем, тот стал всем. С одной существенной оговоркой. Если позволяли деньги.
   Ей вспомнилось лицо Людиного мужа.  Злая горилла с толстой золотой цепью на шее. Карикатурная личность. Новый хозяин жизни. Его жена была изумительно одета, от нее пахло дорогими духами. Когда она впервые вошла к Розе в кабинет, на ее тонких пальцах сверкали и переливались бриллианты – восемь колечек разного фасона.  Бриллиантовые серьги в форме цветов тяжело висели на маленьких ушах.  Люда очень расстроилась, когда узнала, что всю эту красоту придется снять при входе в студию.
   Против самой Люды в дирекции информационного вещания никто ничего не имел . Она была хорошей девочкой. И несчастным человеком.  Вместе с мужем чуть было не погибла при покушении, их машину обстреляли, и супруги чудом остались живы. После этого случая Люда лежала в клинике неврозов.  Ей было страшно и неуютно жить в помпезном загородном коттедже. На работе молодая женщина буквально расцветала.  Между выпусками новостей сидела в баре в окружении мужчин. Многим было приятно поучить ее вождению – недавно муж купил Люде новый белоснежный «Мерседес».
       Роза с удовольствием бы перевела Люду в диспетчеры – там бы она была незаменима. Улаживала бы все конфликты с водителями, отправляла бы их на выезды, общалась бы с ними по транковой связи. Красота! Но нет, ей приспичило быть ведущей новостей! И вот- дождались . Из-за этой дурехи  опозорились на всю страну.»
               
         Эта история, которую я изложила в жанре прозы, основана на реальных событиях. Начальство сформулировало обвинение против редакторской группы:  написали  для ведущей текст, который не понятен простому человеку.  А сообщения должны доходить до любого малограмотного зрителя.  Поэтому «телевизионные специалисты обязаны понижать интеллектуальный уровень продукции.»
          После развала Центрального телевидения консультантами на телеканалы  стали приглашать  людей разных профессий. Просили их смотреть программы и говорить, что непонятно. Редакторы записывали замечания.  « А кто это – княгиня Ольга? Что за брег, где пирует дружина ?"  Или:  « У вас написано  – испытания на атолле Бикини. Бикини – это купальник.  Понятно. А атолле – что это такое? Непонятно.» Мнение этих консультантов учитывалось при выпуске программ в эфир. Текст упрощался до полного примитивизма.
    В эфир выпускали плохо подготовленных ведущих. Все телевизионщики помнят, как в прямом эфире главного телеканала России молодая и не слишком искушенная в новой для себя роли дочка одного влиятельного журналиста назвала прибывшего в Россию с официальным визитом американского президента «Блин Клинтон».
     Да какой с неё спрос, если авторитетный и влиятельный Михаил Глебович Осокин, телеведущий, кандидат исторических наук в двух выпусках новостей 2-го ноября 2003 года, дневном и вечернем, назвал умершего в тот день крупного поэта Расула Гамзатова Русланом. То, что эту ошибку пропустила редакторская группа, можно понять. В те годы ставку делали на молодежь, и на телевидении работали выпускники разных телевизионных школ, для которых Расул Гамзатов был динозавром из далекого советского прошлого. Но то, что эту ошибку не заметил и повторил дважды сам Михаил Глебович... И опытнейшее руководство телеканала  ТВ-6 во главе с Эдуардом Сагалаевым  тоже ничего не заметило! А ведь запись утренних эфиров всегда просматривалась, чтобы можно было исправить ошибки для дневного и вечернего выпусков.
    Это понижение культурного уровня телевидения очень возмущало зрителей , в том числе, именитых. Мне довелось несколько раз общаться по телефону с Александрой Николаевной Пахмутовой. Получив приглашение телеканала РТР сняться вместе с Николаем Николаевичем Добронравовым в программе, посвященной современной эстрадной песне, она несколько раз звонила мне и уточняла, кто еще приглашен, какие вопросы будут заданы, фрагменты каких песен прозвучат. Я огласила весь список. После каждой фамилии называла шлягеры. Услышав про песни « Ты и накрашенная страшная, и ненакрашенная страшная», « Ты беременна, это временно», и еще  что-то про какой-то мармелад, Александра Николаевна сказала.
     -Придём. А то после песен такого уровня зрители скоро хрюкать начнут. Надо спасать положение.   
               
                Стрингеры
             Стрингер — это вовсе не фамилия, как думают многие, впервые услышав это слово. Стрингер -это охотник за трудно добываемой информацией в экстремальных условиях. Например, в горячих точках. Заказчики — обычно крупные иностранные СМИ, которые нанимают местных журналистов, хорошо ориентирующихся в родной для них среде. Или отчаянных смельчаков, которые мгновенно адаптируются в любой обстановке и ситуации. Стрингер работает на свой страх и риск, сам заботится о своей безопасности, сам организует съёмки, и продает материал иногда сразу нескольким компаниям. Прежде мы слыхом не слыхивали ни о каких стрингерах. И вот они появились
      В конце 80 -х годов на волне гласности в советской журналистике появились стрингеры — внештатные корреспонденты , ведущие репортажи и съёмку в экстремальных ситуациях.  Собственно, племя стрингеров появилось и размножилось, поскольку спрос на  внештатников появился у иностранных телекомпаний и информационных агентств. Один стрингер мог работать сразу на несколько компаний, с риском для жизни добывая и дорого продавая свою информацию из «горячих точек». Западным СМИ купить информацию у стрингера было намного дешевле, чем отправлять собственных корреспондентов в опасные для жизни регионы.  Например, никто не страховал жизнь стингера, он действовал на свой страх и риск. У продюсеров не болела голова, как он доберется в район конфликта и как оттуда выберется. Стрингер должен был обладать особыми качествами, чтобы хорошо сделать свою работу и уцелеть. В это трудно поверить, но только совсем недавно я узнала, что стрингером был и мой собственный брат Виталий до того, как его приняли в штат московского бюро Агентства Франс Пресс. Он часто летал в Ташкент. Для нас это не было удивительно, поскольку в Ташкенте жила наша родня, и мы думали, что Виталик берет себе командировки в Узбекистан, чтобы пообщаться с родными и друзьями. И вдруг моя племянница написала мне совершенно впроброс фразу, что дядя Виталик часто останавливался у них на несколько часов, чтобы привести себя в порядок по возвращении из Афганистана. Конечно, мой брат обладал всеми необходимыми для стрингера качествами. Один из приемов стрингера — прикинуться дурачком. Виталик очень часто его практиковал. Он объяснял мне, что это самый эффективный способ разговорить собеседника. Например, ты видишь перед собой хлопковое поле и подчеркнуто удивленно спрашиваешь: а что это за коробочки? Что за пушок?
     Всё. Очень довольные сборщики хлопка, а потом и сам председатель колхоза рассказывают тебе все подробности, какие не найдёшь ни в одной энциклопедии. В «горячей точке», прикинувшись дурачком, можно выиграть время и спасти свою жизнь. Об этом мне говорил и Эдик Джафров, младший брат того самого человека в бордовом пиджаке, который в пресс-баре пил кофе с моей будущей работодательницей.  Полное имя Эдика Джафарова было Этибар.  Эдик регулярно появлялся в «Останкино» между своими перелётами. Всегда в приподнятом настроении. Вернулся, вернулся живым! Продал эксклюзивный материал, разбогател. Ребята, давайте выпьем за мою удачу! Обнимался и целовался со всеми встречными-поперечными, зазывал к себе за стол. Клялся, что ездил в «горячие точки» в последний раз. Всё, хватит жизнью рисковать, что толку в заработанных деньгах , если и потратить их не успеешь — помрёшь раньше срока. Он показывал всем желающим  свою экипировку: разные удостоверения и толстую записную книжку. В ней содержалась солидная информационная база. Телефоны начальников аэропортов, диспетчеров, механиков, пилотов, таксистов ,депутатов, генералов, чиновников и их жен. Стрингер обязан доставить материал заказчику к сроку, даже если для этого ему придётся зафрахтовать самолёт. Для этого нужны деньги и связи. Связи нужны даже больше. Удостоверения важно было не перепутать. Покажешь не то — тебе запросто отрежут голову, если ты у сепаратистов. Или арестуют как шпиона, если у федералов.
     Эдик не мог спокойно усидеть на месте ни одной минуты. Он постоянно вынимал из кармана свой пейджер, ожидая очередного сообщения от заказчиков. В коротких промежутках между съёмками этот непоседа завязывал короткие бурные романы, каждый раз намереваясь жениться и представляя всем будущую невесту. Но помолвки отменялись одна за другой.  Эдик когда-то уже был женат, и женой его была, что вполне логично, врач реанимации. При его образе жизни такая страховка ему была просто необходима. Но жить в семье он не смог. По натуре это был волк-одиночка, смыслом жизни которого оставался поиск эксклюзивной информации за большие деньги и обязательно с риском для жизни.  Джафаров в душе разделял взгляды сепаратистов. Иногда он говорил об этом и своим застольным собеседникам. Однажды я спросила его, как это сочетается с его постоянным стремлением получать заказы от российских СМИ. Он в ответ засмеялся: - Это бизнес, коллега. Бизнес, больше ничего. Хоть с чёртом буду работать, если он хорошо заплатит.
-А на что тебе деньги? Ты ведь по натуре бродяга, даже жильем собственным не обзавелся.
-Чтобы чувствовать свою значимость. Чтобы не зависеть от заказчиков, от событий. Вдруг войны прекратятся? Хотя они не прекратятся. Не здесь, так там. Я полмира объездил со своей камерой. Такие сюжеты снимал, что не дай Аллах , чтобы моя мама их увидела.   
   Уже уйдя на покой, Эдик смонтировал из собственных материалов, снятых им в горячих точках, фильм «Стрингер». Я не смогла досмотреть его до конца. Это зрелище для людей с барабанной шкурой. Камера фиксировала пытки и казни пленных боевиками, которых западная общественность именовала героями освободительных национальных войн.
       С подачи Эдика стрингером стал и его старший брат, бывший школьный учитель Таги Джафаров.  Оба брата любили рассказывать, как во время одного из боев в горячей точке они оказались по разные стороны линии фронта, и снимали друг друга на случай, если кого-то из них убьют.  Очевидно, после этого случая у Эдика сдвинулись мозги, и он постоянно всем сообщал, что его старший брат только что погиб. Это было выдумкой. В итоге первым ушёл из жизни именно младший. От инфаркта.  Обычно стрингеры не доживают до преклонных лет.
     Со старшим Джафаровым мы работали вместе в Новостях 2х2. У нас были неплохие отношения, но после его ухода из редакции мы больше не виделись. Доходили слухи, что он женился на русской девушке, которая ради него приняла мусульманство. Недавно прочитала в интернете его старое интервью.  «С российскими СМИ у меня не сложилось.  Условия работы в них оказались непривычными, после работы в CNN. Например, главный редактор телеканала 2x2 , будучи посредственным журналистом, перепугался, что я быстро обзавелся связями во всех властных структурах, и стал чинить мне препятствия.»  Это, мягко говоря, не соответствует действительности. Во всех новостных редакциях ценили журналистов со связями.   
                Жириновский и королева Елизавета Вторая.
            Эти две далёкие друг от друга вип-персоны, совершенно ничего про то не зная, решили мою телевизионную судьбу.
     На первом этапе съёмки между корреспондентами распределялись довольно хаотично, но постепенно за каждым закрепились определённые темы. Во многом это зависело от того, какие сложатся отношения с начальством.
       Первый договор со мной заключили всего на три месяца. И неизвестно, продлилась бы моя служба или нет, но тут мне повезло. Вдруг оказалось, что нашу новую телекомпанию с каким-то несерьезным названием «2х2» не пускают на пресс-конференцию лидера ЛДПР Жириновского в Государственной думе. Руководитель растерялся. На какие кнопки нажимать? Времени совсем не оставалось. И тут мне представилась возможность отличиться.  Эту проблему решить ничего не стоило. Я была первым журналистом в России, взявшим интервью у жены Жириновского Галины Александровны Лебедевой. Это интервью опубликовала «Газета для женщин». Целый разворот с фотографиями семьи политика . Под названием «Специалист по особо опасным инфекциям». Формально придраться было не к чему. Жена Жириновского занималась изучением вирусов. Однако пресс-секретарь  ЛДПР Гриша Серебренников , который заказывал мне это интервью, взглянув на заголовок, изменился в лице.
  - Знаешь, я им лучше скажу, что газету внезапно закрыли, и интервью не вышло по причине форс-мажора.  А то меня уволят, а тебя прибьют.
    Но ничего не случилось. Супругам Жириновским интервью понравилось. Я была приглашена на съезд партии, где молоденький сын вождя угощал меня шампанским и излагал свои взгляды на будущее России. Наше с ним знакомство началось с его вопроса, заданного воинственным тоном: - Арманд – это ведь нерусская фамилия? Я ответила, не задумываясь: - Русская. Как и отчество Вольфович.
    Внук юриста и сам юрист, Игорь Лебедев изложил мне в перерывах между тостами краткую программу ЛДПР, но так и не смог привлечь меня в ряды своих избирателей.
     Теперь, оказавшись перед препятствием, я позвонила уже знакомому мне пресс-секретарю ЛДПР и моментально получила аккредитацию на своё имя плюс съёмочная группа.  Главный редактор новостей, который до этого смотрел как бы сквозь меня, широко мне улыбнулся. Я даже подумала, что у меня за спиной стоит кто-то более достойный.   
    Во второй раз я заслужила такую же улыбку накануне визита в Россию королевы Елизаветы. Встретившись со своим братом Виталием в пресс-центре МИДа, я на всякий случай встала с ним в очередь из представителей СМИ, которые оформляли аккредитацию на высокий официальный визит. Сфотографировалась и на другой день получила именной пропуск  с пометкой « плюс съемочная группа из 2-х человек». Возвратившись в «Останкино», я попала в самый разгар скандала, разразившегося по поводу того, что аккредитацию на визит Елизаветы Второй наша телекомпания прошляпила. Во-время не подали заявку. Главный сидел в своем кресле с недовольным лицом, а рядом, вытянувшись в струнку, с виноватым видом стоял его бывший однокурсник, ответственный за срыв. И тут я вхожу, вся из себя блондинка в кожаной жилетке.
 - У нас нет аккредитации на визит королевы Елизаветы? Есть, вот она! На мое имя.   
    Подготовка аккредитованных на официальный визит Королевы Елизаветы журналистов была основательной. На пресс-конференции каждому из нас вручили толстенную папку , подготовленную британской стороной, в которой содержалась исчерпывающая информация о ее Королевском Величестве, которую полагалось знать обществу.  Была там и страничка, в которой разъяснялось, как надлежит себя вести в присутствии царственной особы нашему брату. К Королеве нельзя приближаться, до неё нельзя дотрагиваться, ни в коем случае не следует выкрикивать вопросы. Политес!
   В день, когда Королева собиралась появиться в Кремле, не меньше тысячи аккредитованных журналистов собрались возле Спасских ворот. Встреча в Георгиевском зале Кремля была запланирована , насколько мне помнится, на 16.00. Мы толпились у рамки металлоискателя уже в полдень. Очередь двигалась медленно. Октябрьский день был ветреным, и я замерзла, пока нас проверяли на нескольких кордонах оцепления.  Наконец, нас впустили в помещение перед входом в Георгиевский зал. Там, на площадке возле лестницы, по которой всей нашей ораве предстояло подняться на второй этаж, мы протомились еще пару часов. Из всех удобств в нашем распоряжении были только туалетные комнаты и несколько коротких кожаных диванов, занятых теми, кто пришёл раньше. Наконец, охрана пригласила в зал. Я поднялась по лестнице, уворачиваясь от штативов, и встала со своим оператором прямо возле ограждения. Напротив нас на другой стороне выстроилась свита Королевы Елизаветы – человек тридцать. Мужчины в мундирах, дамы в костюмах и шляпках. Я во все глаза разглядывала представителей аристократии. Симпатичной оказалось только одна леди в тёмно-зелёном наряде. Примерно через полчаса двери распахнулись, мы издали увидели, как произошла встреча глав государств, а затем Королева рядом с нашим президентом и чуть позади принц Филипп медленно прошествовали мимо толпы журналистов. Я с удивлением успела заметить, что юбка расшитого золотыми цветами костюма  Её Величества сильно помята. А в моей папке с материалами была страница, посвящённая гардеробу Королевы, и там утверждалось, что дизайнеры шьют одежду из несминаемых материалов именно по причине частых путешествий монарха.
    Сюжет, который я подготовила для эфира, содержал информацию о прилёте и встрече в Кремле. Также шефы попросили меня описать костюм Королевы. Про мятую юбку мы, разумеется, умолчали.
   На второй день нас допустили на встречу высокой гостьи с нашими бизнесменами. В назначенное время мы подъехали к Малому театру и выстроились в очередь у служебного входа, через который шла пресса.  И вдруг оператор, который брал у меня аккредитацию для утренней съёмки, побледнев, стал хлопать себя по многочисленным карманам жилетки. Пропуска не было. Мы подошли к посту охраны и остановились. Я понимала, что умолять бесполезно, и сейчас нас развернут к выходу.  И вдруг главный охранник, улыбнувшись, спросил:
  - Госпожа Арманд, этот оператор с вами? Пусть расчехлит аппаратуру. А вы уже можете проходить.
    Я, не веря себе, прошла сквозь кордон. В фойе театра официанты  разносили подносы с шампанским. Королева появилась в небесно-голубом костюме и шляпке, рукой в перчатке взяла с подноса бокал, но ни разу его не пригубила. На сей раз мы оказались в двух шагах от охраняемой персоны. И встретились глазами. Мой взгляд излучал восхищение. Во взгляде Королевы сквозила приветливость, обращенная ко всем вместе и к каждому в отдельности.
            После окончания визита Елизаветы меня взяли в штат Дирекции информационного вещания телеканала «2х2».   
            
                Телевизионная кухня.
          Работа в новостях предполагает, что человек себе не принадлежит. Он находится на работе столько, сколько необходимо для того, чтобы стать свидетелем события, передать информацию в эфир и подготовить сюжет для выпуска новостей. Чаще всего рабочий день корреспондента длится 14 часов, не считая переездов. Утром на транспорте в телецентр, оттуда ночью на развозе. И сильно повезёт, если не пришлют микроавтобус, в котором, кроме тебя, еще восемь человек. И твой адрес, по прихоти водителя, в списке последний. Тогда полночи будешь колесить по окружной. Глядишь, уже «час собаки». Четыре утра. А в восемь – снова выходить из дома.  При таком распорядке дня телецентр в «Останкино» постепенно становился моим вторым домом. Здесь я ела, здесь покупала самое необходимое в многочисленных киосках, здесь общалась, здесь нашла новых друзей. Иногда здесь, на диванчике в монтажной, я даже ночевала, возвратившись с поздней съёмки.
    Каждый день я клялась себе, что приеду домой пораньше, чтобы побыть с дочкой. Ничего не получалось. Ребёнок рос при «здоровом отсутствии родительской заботы», как выражаются психологи. Я до сих пор сожалею об этом. Иногда я брала дочь с собой на съёмки. Точно так же, как мои родители в своё время брали меня. В детстве я часто проводила свои дни на съёмках художественных фильмов, из-за чего всю жизнь терпеть не могла кинопроизводство. По сравнению с кинематографом, телевидение подходило моему характеру гораздо больше.  Меня не смущало даже то, что я часто оказывалась самой старшей по возрасту среди товарищей по цеху. Иногда начальник над корреспондентами называл меня «дуайен», от французского слова старейшина. Операторы, с которыми я дружила, дали прозвище «бабушка Арманд». Как они мне пояснили, это был просто намёк на родство с      революционеркой Инессой Арманд, имя которой в ту пору было на слуху в связи с различными «открытиями» в сфере исторических мифов и разоблачений.
     Спустя год работы в новостях меня узнавали на улице. Со мной стали здороваться лидеры партий.  Юрий Михайлович Лужков , завидев меня среди группы сопровождавших его группы журналистов во время объездов по городу, приветливо улыбался. Однажды его первый помощник и телохранитель Сергей Петрович Цой жестом отсек нашу съёмочную группу  от трапа, по которому на речной трамвайчик поднималось городское начальство вместе с делегацией начальство вместе с делегацией мэров из европейских столиц. На судне был накрыт обед, во время которого гости могли любоваться панорамами города с Москва-реки. Поднявшись на борт, мэр обернулся и увидел меня на причале у входа на трап. Спросил что-то у помощника, резко взмахнул рукой. И Сергей Петрович спустился по трапу за нами, предупредив, что я буду сидеть за столом с гостями, а оператор с ассистентом пусть постоят в сторонке. Жующих гостей снимать нельзя. Меня посадили за один столик с делегацией мэров из Бенилюкса. Это были мужчины в возрасте примерно пятидесяти лет. Во время нашей застольной беседы они признались, что поражены размахом работ в русской столице. У нас каждое действие, связанное со строительством в центре, говорили они, долго согласовывается в парламенте, идут публичные дискуссии. А у вас все решается в мэрии в момент. Я не стала развивать эту тему, только пояснила, что в Москве есть множество объектов федерального значения, и между ведомствами тоже годами тянется бюрократическая волокита. Тем временем наш кораблик вплотную подошёл к статуе Петра Первого работы маститого скульптора Зураба Церетели, сидевшего за одним из столов. Мэр объявил гостям, что автор памятника перед ними. Раздались нестройные аплодисменты. Один из моих соседей по столу сказал: Ужасный монумент. Второй воскликнул: Грандиозно! Третий промолчал и тонко улыбнулся.  Лично мне этот памятник всегда нравился. Тем более, что я видела конкурировавшие с ним проекты, выдвинутые креативной общественностью. Будь я в комиссии, тоже выбрала бы Петра. Одним из скульпторов, чьи работы участвовали в конкурсе, был отец в то время еще маленького Пети Налича, ставшего популярным исполнителем песен лет через десять. Андрей Налич показал мне свои работы у него в мастерской на Палашевском переулке. Чаще всего встречались макеты яйца, как символа начала жизни. Я представила себе огромное яйцо на искусственном острове, насыпанном в месте разделения Москва-реки и Водоотводного канала. При всем уважении к таланту Андрея Налича, мне бы не хотелось лицезреть , проезжая по набережной, памятник яйцу. Мне доводилось бывать на пресс-конференциях, которые проводили во время обсуждения проекта противники Церетели. Возглавлял оппозицию Марат Гельман, который недавно переехал из родного Кишинёва в Москву и был известен как один из первых дилеров по продаже арт-объектов. Для этой цели Марат, сын советского драматурга Александра Гельмана, открыл в Москве несколько галерей современного искусства. Именно ему принадлежала идея устроить в России выставку Энди Уорхола . Дремучим россиянам, воспитанным на классическом искусстве и соцреализме, пора было открыть глаза на современный поп-арт.  В 1994 году выставка Энди Уорхола приехала в Москву впервые, и с тех пор художник выставляется в России с завидной регулярностью. Не знаю, кто ходит на его выставки. Но операторы, которые снимали работы Уорхола выразительно морщились, глядя в видоискатель камеры. А операторы знают толк в искусстве.
          Было время, когда я преподавала журналистское мастерство в школе-студии «Останкино». Обычно сюда поступала молодежь, которая мечтала работать в кадре и прославиться на весь белый свет. Большинство из них никакого представления о телевизионном деле не имело. Обычно я для начала задавала им вопрос: Как думаете, кто на телевидении главный специалист?
     Естественно, они отвечали, что это ведущий. Я объясняла:
-Друзья мои, это оператор. Оператор снимает «картинку». Без «картинки» не может быть телевидения. Это будет радио.
           Мне доводилось работать с разными операторами. Одни из них заканчивали ВГИК, другие — Государственный Институт Радио и Телевидения. Почти все умели снимать «лауреатские планы», безупречные с точки зрения композиции и света. Но самое главное было не в этом. А в понимании задачи, с которой съёмочная группа едет на событие. И в отношении к своему делу. Во время съёмки программ в выборе кадра участвуют и режиссёр, и даже продюсер. В новостях, когда каждая минута на счету, репортёр сам себе и продюсер, и режиссер. И он полагается на профессионализм оператора.  Иногда после съёмки в просмотровой я чуть не плакала от досады, видя, как безнадежно испорчен материал. Однажды нам уделил целый час всемирно известный учёный Вячеслав Иванов, в последнее время работавший в Калифорнийском университете и бывавший в Москве редко.  Мы говорили о кризисе цивилизаций. Снималось интервью в библиотеке престижного университета, где между стеллажами стояли статуи античных богов и кадки с фикусами.  Мы с учёным уселись за небольшой журнальный стол. За нами цвел какой-то экзотический цветок и возвышался Аполлон. Не знаю, куда смотрел оператор, но только не в видоискатель. Потому что прямо над ухом нашего героя в кадре присутствовал мраморный пенис. В результате весь материал пошёл в корзину. На другой съёмке с другим оператором, заслуженным человеком, к великой досаде нашего корреспондента в кадр почему-то попал его собственный кончик носа, согласно кивавший в такт речи Булата Окуджавы. Третий оператор на съемке пожара по до сих пор не понятной для меня причине взял в кадр только дым — без огня. В то время, как на других каналах в новостях показали пламя.  К счастью, такие обидные ошибки бывают так уж и часто. Но запоминаются навсегда.
           В середине 90-х профессия новостного тележурналиста была довольно опасной. Даже если ты не ездил в «горячие точки». Съёмочные группы подвергались нападениям на митингах в даже в центре Москвы. Однажды казак ударил нагайкой прямо по видоискателю нашей камеры и повредил её. Оператор сумел уклониться от удара. В другой раз насилию подверглись и журналист, и оператор. Это произошло на моих глазах. 9 мая 1997 года  лидера ЛДПР почему-то не пустили к Вечному огню в Александровском саду, где в тот момент возлагал венок президент России Борис Ельцин. Обиженный политик пришёл в ярость. В этот напряженный момент рядом с ним оказалась молодая женщина, корреспондент новостей московского канала. Она спросила, по какой причине его не допустили на церемонию.  Тут этот герой разъярился ещё сильнее. Он скомандовал своей охране схватить девушку и обыскать её. Как он потом объяснял, ему показалось, что у неё в руках не микрофон, а граната.
     И вот на глазах у президента России, у начальника МВД Российской Федерации , у премьер- министра и прочих важных персон нашу коллегу скрутили , бросили в машину , и через пару минут выкинули оттуда в расстегнутой блузке. Наш оператор Валера Иванов, с которым мы стояли буквально в двух шагах от места происшествия , заснял весь этот инцидент с начала до конца. Потом опомнились все остальные съемочные группы, бросились записывать комментарии ответственных лиц. Отчётливо помню, как тогдашний министр МВД пообещал, что виновный в этом возмутительном произволе понесет заслуженное наказание. Но этого никогда так и не произошло.
       После инцидента наша съёмочная группа вернулась в «Останкино». Не успели мы дойти до комнаты Службы информации, как зазвонил телефон. Спросили нашего оператора. Пока он слушал голос в трубке, его лицо прямо на глазах покрывалось бледностью. Ему звонили от одиозного депутата. Требовали уничтожить отснятый материал. Пригрозили, что, если эти кадры будут обнародованы, пострадает его 11-летняя дочь. Назвали школу, в которой она учится. Быстро сработали. Мы решили, что ребёнок дороже, чем всем известный хулиган из депутатского корпуса. Кассету размагнитили.
    А наша молодая коллега, которой пообещал помочь сам глава МВД , даже не смогла подать в суд на обидчика. Ей указали на депутатский иммунитет гражданина. Сам же он в зале пресс-конференций Думы, мерзко улыбаясь, пригрозил, что любого журналюгу может хоть избить, хоть приласкать насильно, и ничего ему никогда за это не будет.
    Мы все были очень возмущены, в зале стоял гул. Все требовали извинений.  Лидер партии сошел с трибуны и повернулся к журналистам спиной. Точнее, тем местом, которое ниже спины. И удалился в сопровождении своей охраны, с которой я никому бы не советовала встретиться в тёмном переулке.  Пострадавшая в течение нескольких лет пыталась добиться справедливости. Когда потеряла надежду отстоять свою правду, ушла с телевидения. Этот случай тогда показал всем, что зло и насилие в ельцинской России главенствуют над всякими декларациями о демократических ценностях. А вскоре я узнала, что и в Америке с этим не очень…

                Командировка в Голливуд

      Из окна моего номера открывался вид на гору с гигантской надписью, без которой не обходится ни один американский фильм. HOLLYWOOD.  Прямо не верится. Неужели я это вижу собственными глазами?  За стеной громко разговаривали. Слышимость еще та. А так все прекрасно. Большой номер, широкая удобная кровать, просторная ванная… Странно, что я не чувствую себя уставшей. Позади многочасовой беспосадочный перелет, долгий путь в пробках из аэропорта, а мне хочется сейчас же куда-то идти, что-то смотреть. Как-никак, в Америке я впервые.  И не где-нибудь, а в самом Голливуде.   Не думала, что окажусь здесь.   Но поездка сложилась сама собой, мне ее буквально преподнесли «на блюдечке с голубой  каемочкой».  Единственное, что сделала лично я – дала согласие поехать,  сфотографировалась и заполнила анкету для американского консульства.  Через неделю организаторы поездки вернули мой загранпаспорт с мультивизой, по которой я могла въезжать в США в течение года.
    У отца на письменном столе лежала сигара в коробочке. Сувенир привёз ему из Америки режиссёр Григорий Александров. Сказал – это тебе, Арманд, от Чарли Чаплина. Папа вряд ли поверил, но нам, детям, так и говорил – эта сигара от Чарли Чаплина. Она и сейчас лежит у меня возле портрета отца. Он восхищался талантом Чарли Чаплина, водил меня на его фильмы, рассказывал подоплёку каждой истории. Собираясь в путешествие, я подумывала прокатить с собой эту семейную реликвию, но в суматохе сборов позабыла. Перед вылетом у меня были еще две съёмки, и я едва успела на посадку.   
   Туда летели в бизнес-классе. Самолет «Дуглас». Из плюсов – сидеть просторно, народу мало, соки и спиртное подносят по первому требованию.  Из минусов – кино не показывали, и в салоне какой-то солидный русский предприниматель дымил вонючей сигарой.  Полет мне показался нескончаемым. Единственное, что его скрасило – это волшебный вид на Гренландию, которую я фотографировала и снимала на камеру. Белая пустыня с изумрудными проталинами воды среди ледяных скал. Красота неописуемая.
   Летим пять часов, шесть часов, восемь часов…четырнадцать. Голодно. Покормили сразу после взлёта - и всё. Надо было взять с собой хоть какой-нибудь бутерброд, но я приехала в аэропорт прямо со съемки, и толком собраться не успела.  Когда же кончится этот нескончаемый полет?
   Мои спутники чувствовали себя значительно лучше. В этом им помог виски. В пути нас пригласили в кабину пилотов и в отсек к стюардессам. Старшая из них разговаривала с нами, любезно улыбаясь, но было видно, что в душе готова послать всю нашу делегацию к чертовой бабушке.
    Ехали мы в Голливуд небольшой компанией – один политик, один коммерсант, один юрист и пять журналистов . Ехали по приглашению крупного международного центра по промыванию мозгов, в одном из учебных пунктов которого, по слухам, проходил обучение очередной кандидат в российские премьер-министры.  В том году правительство в нашей многострадальной стране менялось примерно раз в два месяца. Дума бунтовала, отказывалась утверждать очередного американского ставленника. Президент настаивал. И вот для проверки информации об американских связях будущего премьера наша делегация отправилась в США.
    Когда мучительный для меня перелет наконец закончился, нас еще часа полтора томили в ожидании в аэропорту Лос-Анджелеса. Огромнейшая очередь тянулась через единственный работающий пограничный пост. В окошке виднелось лицо афроамериканца, имевшее довольно-таки злобное выражение. Перед тем, как подойти к этому окошку, можно было проверить на предмет ошибок заполненную собственноручно иммиграционную карту за стойкой в зале, где сидели несколько служащих в форме, не понимавших по-русски ни бельмеса.  После всех этих мучений мы с радостью вышли из прохлады кондиционеров в южное тепло. На дворе была середина марта. Плюс 22.  А мы-то в дублёнках...Нас встретила приветливая американка лет сорока пяти, выглядящая точно так же, как выглядят все деловые женщины во всех странах. Короткая стильная стрижка, яркий пиджак с брошью, туфли-лодочки на небольшом каблуке. Пегги не владела русским, а никто, кроме меня, не владел английским.  Наверное, поэтому мы с Пегги потом и подружились – поняли друг друга с первого слова.  Она объяснила, что будет опекать нас в этой поездке, и что с завтрашнего дня у нас будут русские переводчики.  Мы с трудом втиснулись со всем нашим багажом в небольшой микроавтобус и на довольно маленькой скорости двинулись в сторону города, глазея в окна на высокие пальмы, широкие проспекты, дома из стекла и бетона, отражающие закатные лучи.
      Пегги пояснила, что впервые ведет микроавтобус, хотя ей приходилось в молодости управлять трактором у отца на ферме. Обычно она ездит на «Вольво». Еще я узнала, что Пегги закончила престижный Колумбийский университет, по образованию юрист, но счастье свое обрела только сейчас, занимаясь работой на благо общества. Что это за работа, новая знакомая пообещала подробно рассказать на следующий день.
   Пегги распростилась с нами возле отеля. Шесть вечера. Никакой культурной программы сегодня не предполагалось, и она посоветовала нам хорошенько отдохнуть с дороги. Назавтра в 9 утра у нас должен был начаться двенадцатичасовой рабочий день с очень насыщенной программой.
   Наш отель « Метрополитен» , три звезды,  располагался в центре Голливуда.  А сам Голливуд –район многомиллионного Лос-Анджелеса, к северо –западу от центра. В мире название Голливуд ассоциируется с киноиндустрией , но на самом деле, хотя в этом районе и есть киностудии, это жилой район, просто более веселый, чем другие кварталы Лос-Анджелеса.
   Отель оказался очень симпатичным снаружи и комфортабельным внутри.  Постояльцев было немного, но именно в моём коридоре очень шумели. В семейных апартаментах по соседству с моим номером весело общалась большая мексиканская компания прямо-таки устрашающего вида. Мне стало жутковато одной в номере, и я уговорила переселиться ко мне космонавта.  Космонавтом была журналист Светлана Омельченко, которая прошла двухгодичную подготовку к полёту в космос в Звездном городке. Эта физически крепкая девушка с очень твердым характером тут же постучалась к нашим шумным соседям, и сказала им по-русски несколько коротких фраз, подкрепляя их выразительными жестами. Судя по всему, ее поняли. Голоса за стеной утихли. Мы улеглись отдохнуть с дороги, но тут раздался телефонный звонок. Помощница президента Ассоциации российской прессы Валерия Тамарина Наташа приглашала  от имени своего босса  отметить успешное прибытие.  Посовещавшись с космонавтом, мы   решили пойти.  В номере люкс нас уже ждала вся группа. На столе -тонко нарезанное сало, соленые огурцы, водка, черный хлеб.   –Неужели везли это все из Москвы?
  Нет, - сказала Наташа, - мы ходили в русский магазин.
  – А почему обязательно в русский магазин? Что, тут поблизости нет другой, более интересной еды?
    Наташа тяжело вздохнула: – Ну, не знаю, тут вокруг одни маленькие магазинчики, вроде наших ларьков, и еще куча китайских ресторанов. Я решила не рисковать.
   Выпив по паре рюмок и обсудив планы на завтра, мы пошли осмотреть окрестности.  В сотне метров от гостиницы ярко светились огни Сансет-бульвара.  По нему шатались стайки молодежи, преимущественно афроамериканской.  В этот вечерний час на Сансет-бульваре можно было сходить в театр, в кино, зайти в пиццерии и китайские забегаловки. Прямо с тротуара мы попали в музей кино под открытым небом. Собственно, весь этот музей состоит из нескольких восковых фигур : кинооператор , нагнувшийся над видоискателем настоящей допотопной кинокамеры,  Кинг-Конг в угрожающей позе… какие-то актеры… Любопытно, разумеется, но не более того. Больше, чем на 5 минут, там не задержишься.
  О, вот и русский ресторан «Москва». Солидное кирпичное здание, красиво оформленная витрина. На пороге – небольшая толпа.  С десяток старушек  и пара старичков. Русская речь. Мы подошли поздороваться. Оказывается, ресторан выполняет двойную функцию - обслуживает не только любителей русской кухни, но и обитателей дома престарелых – в большинстве своём эмигрантов из бывшего СССР.
       Знакомимся.  Дора из Бобруйска. Ей 101 год. Анаит из Спитака,  99 лет. Владимир из  Львова, 80 лет.  Софья из  Казахстана, 80 лет. Лариса из Ленинграда, 85 лет.
   -Ой, мы совсем тут неплохо живем.  Врачи наблюдают, каждый день автобус возит на пляж в Санта-Монику, занимаемся физкультурой с инструктором, есть свой кинозал. Нас опекают голливудские звезды – Николь Кидман, Джон Траволта, Слай, он же Сталлоне.  Приезжают, общаются, просто так. И фильмы смотрим.  Дети навещают. Ну, грустно, конечно…  Хотелось бы жить в семье. Но тут так не принято. Дети же заняты, работают.
- Девочки, а вот подождите меня, я сейчас вернусь, не уходите ! – Это Анна Михайловна из Риги. Возвращается с тремя парами колготок. – Вот, возьмите, это нам Джейн Фонда подарила, каждой по целой коробке, штук по пятьдесят. Нам столько не сносить.  Берите, берите, это ваш размер, я вижу…
   Мы прощаемся, обещаем зайти еще раз. Старики машут нам вслед. Сердце щемит.  Конечно, с одной стороны, это все устроено очень разумно, о пожилых людях здесь квалифицированно заботятся, дома такую жизнь им не организуешь…   Но свою маму я бы сюда не отдала. Да что обо мне говорить, я-то ведь и думать не думала об эмиграции.
   Погрузившись в мысли, я и не заметила, что мы свернули с Сансет-бульвара  и попали в жилой квартал.  Типичный южный город, совсем как у нас в Крыму или на Кавказе, частные дома за деревянными заборами, сквозь штакетник видно веранды, где люди сидят за накрытыми столами, что-то едят и пьют, во что-то играют… В основном, это афроамериканцы.  К нам подходит молодой парень, просит закурить.  Виталик протягивает ему пачку с одной сигаретой. Тот внезапно встает на дыбы: - Что ты мне даешь свою последнюю сигарету? Ты меня не уважаешь? Ты меня презираешь?  Потому что я чёрный? Ты думаешь, я возьму у человека последнюю сигарету?
  В его глазах горит ярость.
   На крик начинают высовываться головы соседей.  Я пытаюсь успокоить этого  психопата, ласково объясняю, что сами мы не местные, еще утром были в Москве, в первый раз в  Америке, гуляем, заблудились… Он внезапно широко улыбается – ладно, на этот раз прощаю. Только валите отсюда побыстрее – вон туда, за угол, налево, там ваша гостиница.
    Надо сказать, что я здорово перепугалась. Могли влипнуть в историю. Судя по всему, мои спутники тоже были не в своей тарелке. И тогда я предложила зайти в ресторанчик к мирным китайцам. Зашли. Столовка.  Столики, покрытые клеёнкой.  Лотки с едой . Порция – один доллар. Спиртного нет, не имеют лицензии. Только чай. И просят поесть побыстрее, потому что через двадцать минут они закрываются. Местное время – девять часов сорок минут. В десять на улицах уже пусто. Здесь очень рано встают на работу.
    А на Сансет-бульваре как раз начинается ночная жизнь. Очень похоже на эпизод в фильме «Встреча на Эльбе», где один из героев впервые попадает в американский сектор и шалеет от агрессивного веселья. Поворачиваем на свою улицу. Как удачно, что у нас в отеле, в двух шагах от ночных клубов и дискотек, ничего не слышно.
    Сплю как убитая. В семь утра – подъем. Услуга «звонок-будильник». На стеклянном выносном лифте поднимаемся на крышу здания.  Панорамный вид на город. Прямо под нами телевизионная вышка, стилизованная под Эйфелеву башню. Красиво. Сверху видно, что на магистралях свободно. А как же трафик ? – озадаченно спрашиваю официанта. – Трафик был в шесть утра, отвечает он на ломаном английском. Оказывается, это серб. В Америке , зная английский хоть немного, общаться довольно просто. Здесь для многих этот язык – не родной, и мы друг друга отлично понимаем.         
    Официант приносит стандартный завтрак.  На большой плоской тарелке мини-сосиски из индейки, свиная отбивная, жареный бекон, картошка фри, ломтики помидора, огурца, блинчик. Стакан свежевыжатого апельсинового сока, кофейник. Плетёные корзинки с чайными пакетами, со сливочным маслом и маргарином, с джемом, медом, кленовым сиропом. Молоко в кувшинчике.  Приправы – кетчуп, уксус, горчица, соль, перец. Гора тостов. На каждого по 6 штук.  Завтрак стоит 7 долларов. Зашибись!
Наш бизнесмен морщится: что-то дороговато…
    На то и коммерсант, чтобы денежки считать. На другое утро он повёл нас в сетевой ресторанчик, где такой же завтрак стоил на пару долларов дешевле.               
      Ровно в девять за нами приезжает всё тот же микроавтобус, но теперь за рулем уже не Пегги, а её муж Клаус, американец немецкого происхождения.  Симпатичный, спортивный, приветливый.  С ним переводчик Витя.  У него очень светлые брови, ресницы, белесые глаза. Исключительно белая кожа. Альбинос - но не от природы. Витя рассказывает, что служил в армии на Кольском.  Ракетные войска. После демобилизации тяжело заболел. Врачи на нем поставили крест. И тут он случайно познакомился с представителями американской организации, которая как раз предлагала таким «доходягам» попробовать вернуть себе здоровье.  Нужно было вступить в организацию и работать на её благо на общественных началах. Терять ему было нечего, и Витя согласился. Его попросили заполнить анкету из 50 пунктов, не только о социальном и семейном положении, но и о здоровье, о привычках, о чертах характера, о религиозных взглядах. Пройдя недельный курс обучения, Витя приступил к своим обязанностям. Работа была несложной – распространять среди населения книги и брошюры, приглашать на платные недельные курсы , на которых  бывших советских людей обучали основам рыночной экономики. Денег ему не платили, но предоставили в Москве общежитие, где жили такие же сотрудники. Кормили три раза в день. Витя чувствовал очень большую слабость и еле переставлял ноги. На работе ему давали витамины.  Раз в неделю вместе с американским персоналом приглашали в сауну. Там они парились, пили соки, минеральную воду и медитировали –очищали организм силой воображения. Каждый день с ними занимались американские психологи. Одежду предоставили из посылок с гуманитарной помощью.   От нечего делать Витя решил самостоятельно выучить английский язык – где еще найдешь такую практику! А спустя год американцы предложили ему перебраться в головную организацию. Они оформили приглашение, а после приезда в США каким-то чудесным образом выправили визу с правом работы. За три года жизни в Голливуде Витя физически так окреп, что ежедневно ездил за десять километров на велосипеде в Санта-Монику полюбоваться океаном. Уже давно прошел тот срок, который отмерили ему для жизни   врачи, и теперь Витя даже надеялся, что постепенно здоровье вернется.
    И вот мы приехали в ту самую организацию, в связях с которой был заподозрен наш потенциальный премьер.  Головной офис – на Голливудском бульваре. Прошли по отпечаткам ладоней мировых знаменитостей и, открыв тяжелую роскошную дверь, попали в вестибюль с фонтаном и пышной тропической растительностью. В центре вестибюля красовался барельеф с изображением основателя организации – назовём его Хабб. Хабб умер лет десять тому назад. Он обладал столь мощной энергией, что за свою долгую жизнь успел побыть пилотом, старшим сержантом морской пехоты, певцом на радио, репортером в газете, золотодобытчиком в Вест-Индии и режиссером-первопроходцем, возглавлявшем киноэкспедицию в южные моря на древнем парусном судне.  Он был успешным и очень плодовитым писателем, по фантастическим романам которого ставил фильмы Голливуд, и доктором медицины, и даже главой им самим созданной церкви. Этот американский дяденька очень сильно преуспел в жизни, и оставил громадный капитал на развитие своего детища.  Нас целый день водили по кабинетам, по музею, по библиотеке, по принадлежащему организации Дому приёмов, где обычно устраивают ужин для знаменитостей, которые съезжаются на очередной «Оскар».  Издали показали огромную красивую церковь, где вместе молятся представители всех конфессий.
        Обедом кормили в роскошном саду под куполом беседки. Сад относится к отелю, который тоже принадлежит организации Хабба. Когда-то Хабб сам жил в этом особняке и вёл здесь приём простых американцев, которые обращались к нему за помощью. Об этом нам рассказала бывшая секретарша Хабба, которую, как я поняла, организация щедро содержит как живой экспонат  хаббовского мемориала. Довольно высокая, очень худая, ярко одетая дама обнажала в улыбке шикарную искусственную челюсть, отчего в ее лице проступили очертания черепа. Она дружески подержала каждого из нас за руку и призвала стать друзьями Хабба. Его уже нет, но дело его живет. Учение Хабба очень популярно среди голливудских знаменитостей.
   Вот только корабль, который купил для своей организации еще Хабб, мы не смогли осмотреть, поскольку он стоял на рейде, а на нём отряд юных последователей под руководством наставников искал пути к улучшению жизни всего человечества.
   После обеда нас доставили в студию голливудской звезды - актёра, танцора и певца Джона Траволты. Офис знаменитости состоит из нескольких комнат, в которых трудятся члены большой итальянской семьи – брат, невестки, сёстры, снохи.  Рулит компанией во время отсутствия Траволты его старший брат Сэм. Что-то неуловимое в его лице напоминает знаменитого актёра. Сэм проводит для нас экскурсию. Начинаем её с кабинета. На письменном столе Траволты стоит маленький макет самолета. Сэм говорит, что его брат просто помешан на пилотировании. Налетал несколько тысяч часов. У него в собственности три самолёта, названных именами детей Траволты- Джетт, Элла Блю и Бенджамен.   На стене висит постер с дарственной надписью «Дорогому Джону от Слая». Актёры очень дружны, и даже пытались снять совместный фильм, но провалились. На огромном мониторе выставлен стоп-кадр — крупный план из какого-то фильма с участием Траволты.  Сэм поясняет, что его брат достиг настоящего жизненного успеха вследствие того, что в 1975 году на съёмках фильма ему подарили книгу Хабба. В двадцать один год Джон вступил в организацию адептов единой веры и следует её правилам. И он не единственная голливудская звезда в этой организации.
     Женщины семьи Траволта накрывают стол для «кофе-паузы» за большим столом в переговорной.  Чай и кофе в пакетиках, сахар и сахарозаменитель, печенье и плюшки с повидлом. Мы говорим на общие темы. Нам не особо интересен Траволта. Был бы он здесь, возможно, мы бы расспросили его подробнее о роли Хабба в карьере киноактера. На прощанье Сэм дарит каждому из нас пачку фотографий Джона с автографом. Вернувшись в Россию, я охотно раздариваю их всем желающим.   
        Следующая кофе-пауза - в офисе Пегги и Клауса, видных менеджеров организации Хабба. Хозяева просвещали нас относительно своей деятельности. Она была основана на воплощение в жизнь основных достижений, разработанных Хаббом: науки о человеческом разуме и практической духовной философии.
  Весной 1950 года была опубликована книга Хабба "Современная наука душевного здоровья". Уже к  концу лета новинки возглавила список бестселлеров "Нью-Йорк Таймс".  Критики писали: «Это новая наука, решающая проблемы человеческого разума с точностью физики. Судя по всем признакам, она совершит революцию, подобную той, которую принесло первое открытие и использование огня пещерным человеком."
    Последующие годы Хабб посвятил интенсивным исследованиям, описанию и преподаванию своих открытий. В промежутке между 1951 и 1954 годами он написал множество книг и прочитал более 1100 записанных на пленку лекций, конспекты которых сейчас опубликованы под названием "Серия исследований и открытий". Организация активно участвует в излечении людей от порочных наклонностей. Наркоманы и алкоголики привлекаются к активному труду на благо общества, с ними работают психологи, для них создаются лагеря по типу пионерских, где несчастных неусыпно возвращают к ценностям жизни.
    Есть у Хабба и свои доморощенные американские «тимуровцы».   Это молодые люди со всего мира, задача которых – на общественных началах помогать тем, кто нуждается в помощи.  Например, бесплатно делать ремонт в квартирах пожилых людей, стричь их газоны и убирать уличную территорию, а также дежурить волонтёрами в больницах.  Волонтёр ( доброволец по- нашему)  - это официальная категория помощников медицинскому персоналу в больницах. Их не допускают ни к какой деятельности, кроме психологической поддержки больных.  Волонтёр навещает подопечных, играет с ними в шахматы, читает  книги, беседует о смысле жизни, звонит по их просьбе родным –и все такое прочее.  У волонтёров в больнице есть своя комната, где можно переодеться, отдохнуть, посмотреть телевизор, попить чай.  «Тимуровцы» из организации Хабба устраивают концерты для больных и старых людей, в точности так же, как советские дети в войну выступали перед ранеными в госпиталях.
   В основе системы психологической помощи населению, разработанной Хаббом, лежит основная мысль: не дай никому, даже самому близкому человеку, поработить свою личность. Очень часто близкие, не понимая и не желая этого, наносят очень большой урон, когда критикуют человека, развивающего свои способности.   
     По учению Хабба, все люди –братья. Поэтому нужно оставить религиозные разногласия, и всем вместе молиться единому Богу. Его имя значения не имеет, поэтому в церкви нет изображений создателя.
   В общем, это или примерно это нам объяснили в организации Хабба. А к шести часам вечера нас повезли в «Юниверсал-студиос»  на торжественное мероприятие, посвященное очередной  годовщине со дня смерти Хабба. Там в зале, напоминающем античный театр, собрались восемь тысяч делегатов от организации, имеющей отделения в разных странах . Все они были одеты в униформу «белый верх-чёрный низ», и, как один, жизнерадостно улыбались. Познакомили нас и с человеком в адмиральской форме, который был главным среди «тимуровцев». Нас, как почётных гостей, посадили в первый ряд, и врубили фильм о достижениях организации. И тут дала знать о себе разница во времени. Сон затягивал в воронку, я мужественно боролась, открывала глаза, и видела, что мои спутники точно в таком же положении, как и я. Мы засыпали и  периодически просыпались от слитных  криков сторонников Хабба. Видимо, у них бытовало такое же приветствие, как у юных пионеров Советского Союза «Будь готов- всегда готов!»   Но когда вслед за этим они трижды выкрикивали имя Хабба, нам сквозь сон чудилось, что кричат «Хайль!»
     Не помню, долго ли продолжался тот вечер, и как мы добрались, наконец, до отеля. Я рухнула в постель и …сон ушел.  Так с чем же мы в итоге сегодня познакомились? Что это было за явление?  И причем тут наш будущий премьер?
  Пегги и Клаус говорили, что старина Хабб  в свое время понял, что существующие технологии управления совершенно не справлялись с поставленными задачами. Тогда он разработал и ввел в действие простую и эффективную технологию, впервые появившуюся в его книгах "Как выжить, будучи руководителем" и "Проблемы работы". После многих лет применения в Голливуде эта технология управления была отшлифована и представлена публике в качестве девятитомного справочного пособия для Курса Руководителя организации .  В начале девяностых на волне становления рыночной экономики школы Хабба стали открываться в России. В одной из них и проходил обучение молодой  российский ученый, который решил стать администратором высшего звена и прославился впоследствии как «киндер-сюрприз».
Ну, и чему его там научили?
  Поверхностно ознакомившись с принципами управления Хабба,  резюмирую:  он  взял на вооружение  социалистическую утопию и многое из советской практики. Хабб пытался отучить американцев от индивидуалистической идеологии и приучить к коллективным ценностям.  Вот что из себя представляет учение Хабба, если очистить его от всяких психологических трюков, которые он разработал, чтобы привлекать к себе клиентов.
      В работе главный принцип – соревнование. Раз в неделю, по четвергам во всех принадлежащих организации компаниях подводятся итоги индивидуальной деятельности каждого сотрудники, и вычисляется эффективность работы каждого подразделения.  Победители еженедельно отмечаются бонусами.  Самое смешное, что подразделения награждаются переходящими вымпелами,  очень напоминающими наши советские , которые висели в красных уголках. Есть в системе Хабба и лучшие по профессии…   Ох, как знакомо!
   Космонавт моя ворчит, укладываясь спать: тоже мне, открыли они Америку!
    На другой день нас возили в Беверли Хиллс, туда, где в роскошных виллах живут мировые знаменитости.  Городишко чем-то напомнил Юрмалу.
В уличных кафе сидят длинноногие блондинки. О! Да это же русские девушки! И каким только ветром их сюда занесло! Знакомимся.  Ясно, победительницы наших доморощенных конкурсов красоты, выпускницы школ фотомоделей. Одна из первых в России подобных школ принадлежала жене того самого певца, который сочинил трогательную историю про поручика и корнета.  На самом деле, девчонок готовят не для дефиле по подиуму, а для эскорт-услуг.  Блондинки, как по команде, встают из-за стола. Им навстречу движется толстый мужчина в светлом костюме, который небрежным жестом предлагает красоткам сесть в его здоровенное средство передвижения.   
   А наша сопровождающая, генеральный директор одной из голливудских рекламных компаний , американка французского происхождения Симона ведет группу по главной улице к океану.  Космонавт просится зайти в ближайший бутик. Симона отговаривает: здесь ужасно дорого, лучше шопинговать в Лос-Анджелесе. Но космонавт с помощницей президента всё же отрываются от делегации и ныряют под полосатый тент магазина. Мы ждем их в кафе под зонтиками битых полчаса, и тянем минеральную воду из высоких бокалов , которые почему-то называются  « старомодными». Водичка стоит столько же, сколько завтрак в сетевом ресторане. Наконец, обе дамы появляются в сопровождении служащего, который несет за ними пакеты. Боже, они скупили пол-магазина!  Космонавт говорит мне:- Зря ты не пошла. Их дороговизна в полтора раза ниже московских цен.  Это при том, что здешние звезды имеют миллионные гонорары.
    На пляже мало народу. Буквально единицы. Но в кафе знакомимся с коллегой. Она тоже работает на телевидении. Мир тесен. Меняемся впечатлениями о своей работе. Девушка говорит: -Ты что, какая свобода слова? Всё решает руководство. Что, о ком и как. Говорят, что это у вас в России полная свобода для журналистов. Мечтаю побывать в Москве.
    Мы меняемся телефонами. У меня до сих пор  в письменном столе лежит записка американки. Кто знает, где она теперь, и побывала ли в Москве.
   Возвращаемся к подземной стоянке, где стоит наш автомобиль. Но что это? Всюду полиция с собаками, стоит оцепление, в воздухе пахнет гарью. Симона наводит справки и выясняет, что в наше отсутствие здесь произошёл взрыв. Возвращаемся домой на другой машине, которую приходится взять напрокат.   
    На обратном пути , коротая время в аэропорту, нахожу на своем кресле русскую газету с фотографиями голливудских звёзд. Смотрю выходные данные. Главный редактор Сергей Рахлин.  Рижский журналист, который пригласил меня на работу в мою первую газету. Как жаль, что эта газета не попалась мне раньше. Непременно бы позвонила бывшему соотечественнику.      
    Назад в Москву летим с гандбольной командой девушек-юниоров. С ними высокое руководство из Федерации спорта. Один из этих руководителей сидит в самолете рядом со мной.  Мы опять в бизнес-классе, юниорки – в экономическом. К моему соседу то и дело подходит капитан команды, решительная особа лет шестнадцати.  Девушка с тоской наблюдает, как понижается уровень виски в трёхлитровой бутыли, и как наливаются багровым румянцем щеки чиновника.  После посадки в Москве капитан приводит в наш салон восемь девчонок из команды, и они, как муравьи, с трудом выволакивают это пьяное бревно по трапу.
    Разъезжаемся, вместо прощания произнося, как пароль: « Ну и провинция же этот Голливуд!»   
    Через месяц получаю письмо от Симоны.  Она приглашает меня к себе в фирму на должность консультанта по России. Очень милая женщина, все они мне понравились, и она, и Пегги, и Клаус, и остальные функционеры этой мистической общественной организации.
    Надо подумать. Я уже точно решила, что уйду со своей прежней работы.
      
                Борьба за четвёртую власть.

   Первый коммерческий телеканал, основными акционерами которого стали члены Солнцевской преступной группировки, постепенно был подавлен московскими политиками во главе с тогдашним мэром. Ловкие ребята из окружавших его хозяйственников убедили Лужкова «отжать», как выражаются сейчас в мире бизнеса, телеканал «2х2», а заодно и МТК ( «Московскую телекомпанию») для создания крупного федерального канала, который постепенно станет мощным инструментом политического влияния. Надо было думать о грядущих выборах 2000 года. В 1997 году наш телеканал закрыли, и на его частоте появился ТВ центр. Я не буду описывать здесь весь процесс открытия нового лужковского телеканала. Остановлюсь на главном для меня.
    Две новостные редакции — телеканала «2х2» и МТК были закрыты. Всех сотрудников вывели за штат. В новую Дирекцию информационного вещания нового телеканала взяли далеко не всех.  Неожиданно для себя я попала в список счастливчиков.
     Познакомившись с новым руководством телеканала, я поняла, что люди, от которых зависело развитие нового детища московского мэра, заняли свои посты в результате каких-то непонятных нам «дворцовых интриг».
   
Могу только намекнуть, что вследствие полной неосведомленности московского мэра в работе электронных СМИ, его советники вместе с новыми функционерами телеканала славно поделили между собой огромный бюджет. Закупили совершенно новую, но почему-то ломающуюся каждый час аппаратуру в монтажные. Закупили новый автомобильный парк из новых Дэу-Нексия, салоны и багажники которых, не в пример Жигулям четвертой модели – пикап, перестали вмещать аппаратуру для съёмок. Новые начальники, сменившие прежних, привели своих людей. Меня в штат взяли, но с первого дня я поняла, что с этой командой не сработаюсь.
Один из новых шефов в силу своего преклонного возраста, вредных привычек и диагнозов в медицинской карте на совещаниях всё больше спал, а проснувшись, изрекал банальные истины. Он был старым телевизионным Лисом, в свое время попавшим в эту сферу деятельности случайно из какой-то далёкой технической отрасли и добившийся колоссального авторитета. В своей биографической книжке он, в основном, вспоминает дружеские попойки , в перерыве между которыми команда производила программы для эфира. И сам старый Лис, и его соратники выловили в мутной воде передела собственности на Центральном телевидении такое количество рыбы, что могли накормить всех нуждающихся. Разумеется, такое желание им даже в голову не приходило.  Заместитель «старого Лиса», от которого зависело развитие нового канала, до перестройки защитил диссертацию под названием «Развитие самодеятельности учащихся-комсомольцев единой трудовой школы» и трудился по профилю. На гребне волны его вынесло в высшее руководство телеканала. Послушав его рассуждения, я поняла, что нужно приискать себе более интересное место работы.  В службе новостей стала заправлять хорошенькая, уверенная в себе состоятельная молодая дама. Её основным козырем была дружба супруга, торговца строительными материалами, с одним из тогдашних вице-премьеров правительства. Неважное владение стилистикой русского языка не помешали ей продвинуться вверх по карьерной лестнице, и стать одной из тех, кто вершит судьбы творческих работников.  Связи, связи...  На канал пришли люди, очень мало понимавшие в журналистике. И не случайно, все те цели, ради которых московский мэр создавал новый канал, достигнуты не были. Для начала новая команда с треском провалила трансляцию Всемирных молодежных игр 1998 года в Москве. Лужков был крайне разочарован. Канал потихоньку превращался в рассадник дурного вкуса.
      В этот период меня полностью отодвинули от престижной политической журналистики. Поручали репортажи на социальную тему, которые идут где-нибудь в конце выпуска новостей. Начальник над корреспондентами, блондин с ледяными глазами, всегда направленными куда-то в середину моего лба, однажды холодно процедил, что нужно принять материал из Кремля, который перегонят в одну из наших аппаратных. Я удобно устроилась возле пульта и стала ждать. Наконец, на одном из мониторов появились изображение и звук. Начиналось заседание Совета Безопасности, которое проводил президент Ельцин. Первые несколько фраз он произнес с напором, а потом вдруг его лицо как-то безвольно обвисло и на губах появилась улыбка человека, страдающего слабоумием. Он посмотрел куда-то влево и произнёс:
; Таня, я всё правильно сказал?
На этом месте трансляция прервалась. Когда я с кассетой в руках вошла к главному редактору, он, досадливо усмехнувшись, распорядился спрятать запись куда подальше.
-Звонили уже мне. Из пресс-службы Кремля. Сказали, что если материал просочится в эфир, сменят всю команду.
По опыту мы знали, что такое случается.
 Руководство западных СМИ  тоже решило не обнародовать видеозапись,  свидетельствующую об умственной недееспособности президента России. Нельзя, ведь Ельцин гарант демократии в этой стране, -глубокомысленно озвучил эту позицию в баре пресс-центра МИДа один из наших западных коллег.   
          Из той команды, с которой я начинала работать на первом коммерческом телеканале , к 1998 году остались немногие. Часть молодых корреспондентов и операторов перешла на НТВ. И тут неожиданно возник  мой добрый ангел по имени Наташа Тарасенко.
   - Приходи на собеседование. Газпром-медиа открыл новый спутниковый телеканал. Очень интересный проект и высокие оклады.
     После короткого разговора с главным редактором я согласилась. Ассоциация спутникового телевидения – звучал солидно. Дирекция новостей и сама информационная служба состояли из бывших сотрудников программы «Время», профессионалов высочайшего класса. Их имена на новом телевидении пытались придать забвению. Потому что на их фоне нынешнее поколение выглядело неучами и бездарями. На новом месте мне поручили освещать события в правительстве и парламенте. Я с энтузиазмом приступила к работе 24 апреля 1998 года. К 9 часам утра наша съёмочная группа выгрузила аппаратуру возле служебного входа в Государственную Думу на Георгиевском переулке. Мы приехали за час до начала пленарного заседания, чтобы успеть занять отведенное нам место в зале на балконе для телекомпаний. Первым пунктом в повестке дня было утверждение на должность председателя правительства Российской Федерации исполняющего обязанности после отставки кабинета Черномырдина Сергея Кириенко. Ожидалась большая драка. Депутаты нижней палаты уже дважды в апреле отклонили кандидатуру, предложенную президентом Ельциным. Если бы Дума осталась при своем мнении, президент, по Конституции, мог распустить парламент. Взбешённый противостоянием с оппозицией, Ельцин подумывал запретить КПРФ. Аналитики объясняли, что такой шаг может привести к общенациональной катастрофе. В тот момент экономике России был нанесён тяжелый удар из-за кризиса на азиатском финансовом рынке. Мировые цены на нефть упали до 10 долларов за баррель с тенденцией к дальнейшему понижению.  Средств федерального бюджета не хватало даже для выплаты зарплат бюджетникам, не говоря о уже о внешнем долге.
    Назревавший политический кризис из-за противостояния парламента и Кремля мог иметь самые тяжёлые последствия для России, вплоть до её распада.
   Кириенко до своего прибытия в Госдуму приехал в Кремль и убедил Ельцина вместо роспуска КПРФ пойти на соглашение с оппозицией, Для этого он предложил пригласить четвертым вице-премьером депутата от коммунистов  Юрия Маслюкова.  Ельцин прислушался к Кириенко. Ему нравился этот 35-летний политик новой формации, ставленник его любимца Бориса Немцова. У этого парня была безупречная биография. Два высших образования, служба в армии, опыт работы от заводского мастера до президента нефтяной компании. И молодость, и силы, и энтузиазм. То, что нужно, чтобы удержать тонущий корабль на плаву.
       В тот день, когда Думе предстояло решить, то ли утвердить кандидатуру, представленную президентом, то ли пойти на роспуск ,  на новые выборы, и снова побороться за власть, в кулуарах было не пройти мимо выстроившихся полукругом аккредитованных в парламенте журналистов. Все жаждали взять комментарии у лидеров фракций. Рядом со мной стояла Петра, единая в пяти лицах начальник бюро телевизионных новостей Словакии, сама себе продюсер, оператор, корреспондент и водитель. Она ловко управлялась со своим железом, ума не приложу, как ей это удавалось. Петра пожаловалась, что её руководство, как обычно, интересует только Жириновский. То же самое говорили почти все западные журналисты. Политическое лицо России должно было для западной аудитории ассоциироваться с клоунской гримасой.
     А бои в парламенте между фракциями были вовсе не шуточными.         
 
            Вид с балкона на депутатский корпус

             Мы ни на минуту не забывали друг о друге — те, что в партере, обладатели мягких кресел, электронных карточек для голосования и депутатской неприкосновенности — и галерка. Балкон в зале заседаний Государственной Думы РФ, где , отпихивая друг друга штативами и ссорясь за лучшие места теснились аккредитованные съёмочные группы телеканалов. В пылу дискуссий спикер обычно пытается утихомирить свой взбунтовавшийся экипаж последним действенным аргументом:
-Господа, да успокойтесь вы, не доставляйте радость балкону! Они же всё это снимают! И покажут по всем телеканалам нашим избирателям!
       Мы, журналисты, действительно вели себя как охотники. Изо дня в день часами наблюдали за депутатами, изучали поведение, повадки, темперамент, - и не упускали случая поделиться своими открытиями с обществом. Большинство депутатов испуганно шарахалось от незапланированных встреч с журналистским племенем. По требованию части парламентариев прессу даже перестали пускать в фойе зала заседаний. Но нас остановить было не так-то просто. Тем более, что среди депутатов находились несколько политиков, которые охотно делились свежими новостями и своими комментариями. На языке телевидения они называются ньюсмейкерами — тот, кто сообщает новость. Этот общепринятый на западе термин перекочевал к нам вместе с гласностью, когда наших журналистов начали переобучать коллеги из мировых агентств новостей. Среди самых популярных ньюсмейкеров был «Молодой Рыжков» .как его звала вся Дума, включая официальных лиц, чтобы отличать от «старого Рыжкова», бывшего председателя Совета министров СССР, депутата от коммунистов.  В конце двадцатого века  «молодой Рыжков»  — это всеобщий любимец армии журналистов. Ему чуть за тридцать. Простодушное мальчишечье лицо, весёлый нрав, приветливое обращение со всеми. Рассудительность, твёрдость в отстаивании партийной позиции. Заместитель Виктора Черномырдина в партии власти «Наш Дом- Россия». Заместитель председателя Думы, руководитель фракции. Не могла представить себе, что после следующих выборов, когда партия НДР уже канула в вечность вместе со своими лидерами и функционерами, и «молодой Рыжков» прошёл в состав Думы как независимый кандидат, он так разительно изменится. Пока он был на гребне волны, я записывала с ним комментарии в его кабинете на втором этаже десятки раз. И вот теперь забралась куда-то на верхотуру, где в конце коридора располагалась довольно тесная комната независимого депутата. Моя съёмочная группа начала разматывать наши бесконечные провода и устанавливать аппаратуру. Я присела к столу , чтобы обсудить с Владимиром Александровичем тему. И не узнала этого человека. Недружелюбный взгляд, слова цедит сквозь зубы, скепсис в каждой фразе. Полная перемена мировоззрения. Пока был у власти, казался рубахой-парнем с оптимистичным взглядом на мир. Как только отстранили — стал угрожающе скалить зубы и критиковать всю ту систему, которая как раз и создавалась при его деятельном участии. Вся его дальнейшая политическая карьера на виду, и все мы знаем, как стремительно он перекочевал от устойчивых центристских властных позиций на крайний правый фланг.
     Другим популярным ньюсмейкером был Алексей Митрофанов.  Заместитель Игоря Лебедева, председателя фракции ЛДПР, наследника либерально-демократического трона. Сын Жириновского и «внук юриста», как журналисты называли его между собой , 27-летний Лебедев обычно хранил молчание. Зато охотно говорил депутат Митрофанов, который держал себя с журналистским корпусом как «свой парень». Выпускник экономического факультета МГИМО , он одно время подвизался на поприще журналистики. Его жена, парламентский корреспондент РТР Марина Лиллевяли отсиживала с нами все положенные часы на балконе. При первом же контакте с ней я убедилась, что эта похожая на подростка с городской окраины женщина обладает характером, подходящим к её внешности. Резкая, невежливая, недоверчивая, с каким-то странным сленгом, она не вызывала у большинства из нас симпатии. Но с ней налаживали хорошие отношения из профессиональной солидарности. Как-никак, она была единственным среди нас Героем России. Точно не знаю, но кажется, она получила эту награду за съёмки в Белом доме в октябре 1993 года. Каким образом она вообще попала в журналистику ,  не знаю — о ней крайне мало информации в СМИ,  к личным беседам она не располагала. Знаю только одно — речь этой журналистки была настолько не литературна, что, видимо, во время подготовки её сюжетов с ней серьезно работали редакторы. Митрофанов и его жена представляли из себя странную пару. Он — из влиятельной московской семьи, дед похоронен  в Кремлевской стене, по взглядам- последовательный прозападник и либерал. Она — неизвестных корней, фамилия Лиллевяли досталась от первого мужа. Явно симпатизировала коммунистам. Что не мешало ей рассказывать о своих роскошных квартирах, машинах и автомобильных путешествиях по Европе. В начале нашего знакомства я пыталась выудить из неё хоть что-нибудь путёвое, чтобы понять, что она за человек, но мне это не удалось. Поэтому в дальнейшем старалась держаться от неё подальше. Митрофанов, наоборот, легко шёл на контакт и информировал нас о внутривидовой думской борьбе, разъясняя  все тонкости интриг.
     От того времени в моём блокноте остались зарисовки из жизни парламентского корреспондента, которые мне недосуг превратить в повесть.
В перерывах между пленарными заседаниями, пресс-конференциями и парламентскими слушаниями, парламентские корреспонденты общались со своими постоянными информаторами. Я получала разъяснения от профессионалов топливно-энергетического комплекса, знавших ситуацию гораздо лучше, чем политики, для которых во главе угла всегда были их партийные интересы.
    В день, когда утверждали Кириенко, мне буквально на пальцах все объяснили аналитики из Газпрома.
     Думские левые были настроены непримиримо. В первую очередь потому, что Кириенко был ставленником Бориса Немцова, который в свое время уговорил Черномырдина взять своего давнего партнера в правительственную команду. Черномырдин после недолгого сопротивления сдался. Молодой нижегородский бизнесмен переехал в Москву в апреле 1997 года, получив назначение на должность заместителя министра топливной энергетики. Дальше события развивались молниеносно. Ельцин вспоминает в своих записках, что при первой встрече Кириенко произвел на него впечатление  своим стилем мышления – ровным, жёстким, абсолютно последовательным. Кириенко быстро пересадили из кресла заместителя в министерское, а спустя одиннадцать месяцев после своего появления в Москве этот не имевший раньше никакого государственного опыта человек был представлен депутатам как новый председатель кабинета министров  Лидер поколения политических прагматиков, объединённых в союзе правых либеральных сил. На слуху были высказывания правых политиков о надеждах на светлое будущее, когда вымрет то поколение советских людей, которое было воспитано на идеях социальной справедливости. Их идолом был рынок, а рынок, сами понимаете, не добрый дядя, заботящийся о слабых и беспомощных. Тем более в той кризисной ситуации, когда на пороге финансового обвала президент решил поменять прежний кабинет министров.
     На что он надеялся? Что новая молодая команда совершит чудо и предотвратит финансовую катастрофу, на пороге которой находилась в тот момент экономика России?
      Впоследствии Кириенко вспоминал, что он и сам был не полностью в курсе плачевного состояния дел, которые передал ему предыдущий премьер.
Он понимал, что дело плохо, но не знал, до какой степени. Еще не рухнула финансовая пирамида государственных краткосрочных облигаций, но и без того положение в экономике приблизилось к критическому.
    Операторы были наготове, когда спикер объявил, что предоставляет слово Сергею Владиленовичу Кириенко для программной речи. Прочно приклеившееся позднее прозвище «киндер-сюрприз» , абсолютно точно отражало первое впечатление, которое произвел новый премьер.  Мальчишеская внешность, звонкий голос пионервожатого, юношеский максимализм в высказываниях. Кто-то из журналистов произнёс: - Вылитый Васёк Трубачёв. Контраст с политическим тяжеловесом Черномырдиным был так велик, что в зале раздавались смешки. Казалось диким, что этот несолидный , никому не известный деятель может взвалить на себя такую махину. Управлять всей жизнью огромной России – да что он о себе вообразил . этот мальчик-с-пальчик?
    Дальнейшую историю деятельности кабинета Кириенко все помнят , и нет смысла её повторять. Сегодня он в первой десятке самых влиятельных персон России. Мы, журналисты, не разглядели в нём крупную фигуру в момент восхождения на политический Олимп.
    И точно так же спустя каких-нибудь две недели вся наша пишущая и снимающая сюжеты братия ошиблась еще раз – и еще более по-крупному.
               
                Приступ куриной слепоты.

   После утверждения Сергея Кириенко председателем правительства нужно было ожидать решительных действий. На мостике перед Белым домом на Краснопресненской набережной шахтёры который месяц стучали касками, требуя задержанных зарплат. Стояли пикеты учителей , врачей, пенсионеров. В бюджете не было денег ни на внутренние, ни на внешние платежи по долгам. Госдума отказалась утвердить варианты выхода из кризиса, предложенные Кириенко. Их было два. Либо депутаты сами уменьшат все расходы по каждой статье бюджета, либо делегируют эту функцию кабинету министров. Отказавшись от обоих этих вариантов, Дума заставила правительство искать еще какой-то выход.   
       В Доме правительства аккредитованные журналисты часами ждали, пока к ним выйдет кто-нибудь из крупных фигур нового кабинета и расскажет, какие решения были приняты по вопросам повестки дня. Эта повестка была в руках каждого из нас, и мы готовили свои вопросы тому из министров, кто выйдет общаться с прессой.  Очень часто по итогам заседания кто-нибудь из вице-премьеров проводил пресс-конференцию. Но также  практиковались короткие комментарии в фойе перед залом заседаний кабинета министров.  В тот памятный для нас день мы томились в фойе довольно долго. Присесть было не на что, и развязная молодежь устраивалась отдыхать прямо на коврах, выстилавших помещение. Наконец, появился руководитель пресс-службы, невысокий пожилой дядечка, по виду напоминавший отставного военного, и скучным голосом сказал, что сейчас к нам выйдет заместитель руководителя кремлевской администрации Путин Владимир Владимирович.
     Раздались нестройные недовольные возгласы.
   - Кто? Как?  На черта нам какой-то заместитель кремлёвского дворника? Это вообще не уровень! Пусть выйдет кто-то из вице-премьеров, на худой конец министр какой-нибудь…
  - Господа, не хотите, как хотите. Тогда вообще никого не будет.
 -Ладно, пусть выйдет этот…как его?
- Путин Владимир Владимирович.
   Руководитель пресс-службы удалился, а журналисты, человек двадцать, принялись недовольно ворчать. Мы и не заметили, как он появился перед камерами. Его обступили со всех сторон. Мо взгляд упирался в светло-русую макушку, и я видела сверху светлые ресницы. Мои коллеги задали первый вопрос: Какие вопросы из повести дня правительство обсудило к этому часу? О долгах по зарплатам перед бюджетниками? Или о выплате по международным обязательствам?
    Тихим ровным голосом, совершенно без всяких эмоций этот мелкий , по-нашему мнению, чиновник, ответил, что правительство обсудило те вопросы, которые значатся в повестке дня.
    - Какие именно?
  - Те, которые в повестке.
   - Какие приняты решения?
- Приняты решения, которые будут выполняться правительством.   
- Какие именно решения приняты ?
- Те решения, которые были приняты в результате обсуждения внесённых в сегодняшнюю повестку вопросов, - невозмутимо ответил наш информатор.
    Послышалась разноголосица, выражавшая всю степень досады журналистов от обманутых ожиданий. Всем было ясно, что такой комментарий из Дома правительства в эфир не пойдёт.
  - Вы если не хотите ничего нам объяснять, так скажите в пресс-службе, чтобы прислали того, кто может сказать что-нибудь внятное, - сформулировал общее мнение кто-то из корреспондентов федеральных каналов.         
 
Все дружно поддакнули.
- До свидания, - вежливо попрощался с нами зам. главы администрации Кремля и внимательно оглядел каждого, перед тем, как удалиться.
   Через месяц пришло известие, что Путин В.В. назначен главой ФСБ.
Ожидая перерыва в заседании правительства всё в том же фойе, мы подучивали над собой – вот, дураки, нашли кого пинками гнать от себя. Для нас стало абсолютной неожиданностью следующее назначение того, кого мы при первой встрече назвали «заместителем кремлёвского дворника».  Он сменил на посту премьера Сергея Степашина. И уж совсем ошеломившим нас известием стало сообщение президента Ельцина о своей отставке и назначением преемника.
    Это было нервное для журналистов вступление в новый век. Вместо того, чтобы пить шампанское, все перезванивались, обсуждали потрясшую мир новость, и утром первого января уже дежурили в своих редакциях, ожидая комментариев от политиков.
    Во второй раз я должна была записать Владимира Владимировича Путина, когда он исполнял обязанности президента Российской Федерации. Это было в преддверии выборов в Центральной избирательной комиссии. Часа два мы в том же составе, в котором впервые общались с преемником в Доме правительства, ожидали выхода и.о.президента в фойе Академии госслужбы на проспекте Вернадского, где проходило выездное заседание.  Журналистов обнадёжили, что  Путин Владимир Владимирович подойдёт к прессе. От нечего делать мы слонялись туда-сюда по коридору, то и дело отвечая на нервные звонки из редакций. Наконец, в коридоре появилось кольцо охраны. Всех попросили отойти с дороги.  И мы увидели, как из середины кольца понялась вверх рука и помахала нам. Самого и.о.президента за плотным окружением видно не было, но этот прощальный жест показался нам издевательским.
     Мы взвыли от досады. И отлично поняли, что нам припомнили тот день, когда мы с таким пренебрежением отнеслись к будущему президенту страны.      
    В отместку журналистская братия еще долго изощрялась, придумывая новому лидеру страны разные прозвища. На вопрос иностранных корреспондентов , кто есть мистер Путин, в наших рядах был готов ответ: Резидент Утин.
    Тогда многим это назначение казалось случайным, выборы – не настоящими, от безысходности. В первые годы нового президентского правления в России мало что изменилось. Всё так же гремели взрывы в жилых домах , в метро, в автобусах и самолётах. Трагически погибла подводная лодка «Курск», и это событие новый президент прокомментировал крайне неудачно. На вопрос иностранного корреспондента , что случилось с подводной лодкой, прозвучал ответ, который многим показался издевательским:  «Она затонула»,   Всё так же не выплачивали зарплаты – и не только бюджетникам. В нашей телекомпании, входящей в холдинг Газпрома, в течение шести месяцев зарплату выплачивали только руководству. Не знаю, как выкручивались другие. Мне пришлось продать дом под Ригой. В это же время ушёл из жизни мой горячо любимый брат Виталий, который в течение полугода страдал от непереносимых приступов боли, характерных для некоторых видов рака. У нас было множество знакомых, мы нажали на все пружины, и в итоге нашли способ облегчить страдания больного. В онкоцентре были лекарства, снимавшие боль олним уколом на целую неделю. Для того, чтобы их получить, нам пришлось продать квартиру его старшего сына. Потом я нашла знакомого врача, с помощью которого мы положили брата в онкоцентр на Каширке. И оказалось, что эти обезболивающие лекарства были предоставлены нам в виде гуманитарной помощи государством Израиль.
    В такой вот жуткой атмосфере начала третьего тысячелетия, когда, как казалось, все летело в тартарары, вдруг чья-то невидимая рука крепко взяла штурвал, и корабль постепенно начал выравнивать курс.
     Произошли существенные изменения в Государственной Думе третьего созыва, избранной в декабре 1999 года. Нет сомнения, что результаты выборов отразили волю общества, протестно настроенного к власти Ельцина. Большинство депутатов – 113 мандатов, более двадцати пяти процентов , состояли в коммунистической фракции. Крупная проправительственная партия второй Думы «Наш дом-Россия»  набрала на выборах чуть больше одного процента голосов и в парламент не прошла. Её место заняло  «Единство»  во главе с Сергеем Шойгу. Но в новой Думе у неё было всего 73 мандата. Прямо в затылок партии власти дышала оппозиция – «Отечество» во главе с политическими тяжеловесами Примаковым и Лужковым. Остальные фракции могли считаться карликовыми, имея от шести с половиной ( Союз правых сил) до трех с половиной процентов голосов у ЛДПР.
    Началась внутривидовая борьба, и в результате переговоров, тактических ходов и создания коалиций в Думе выстроилась центристская конструкция, которая поддерживала нового президента. Качка прекратилась, началось ровное движение. И в Думе журналистам стало работать не интересно. Для меня вопрос о смене темы решился сам собой. В конце 2001 года мне на мобильник раздался звонок от зам.главного редактора .
   - Заканчивайте съёмку и возвращайтесь на базу. Наша телекомпания обанкротилась.
    Я не успела расстроиться по этому поводу, как мне позвонил бывший коллега и продиктовал телефон продюсера, который ищет шеф-редактора для запуска нового ток-шоу на государственном телеканале РТР.   
         
               
      
                Цена успеха
   В начале 2000-х годов ток-шоу в России еще только входили в моду. Впервые я узнала подробности об этом распространённом на Западе телевизионном жанре, когда получила письмо из Бостона от одного нашего родственника, переехавшего в США на постоянное место жительства. Он писал: « Тут совсем не такое телевидение , как у нас. Бесконечные talk show — ток шоу. Это совершенно дебильные передачи, в которых обсуждаются всякие житейские истории. Смотреть их разумному человеку невозможно».
     Но тематика того ток-шоу, куда меня взяли сразу после собеседования,  была мне близка. Мы собирались рассказывать зрителю о профессиях. Продюсер Игорь Борисович Цветков придумал удачное название «Цена успеха». Когда я вышла на работу, как раз проходил кастинг ведущих. Изначально предполагалось, что это должны быть представители старшего и младшего поколений. Взгляды на одну и ту же профессию глазами отцов и детей.  Обсуждалась пара ведущих — мать и дочь. Политик Людмила Нарусова и её дочь студентка МГИМО Ксения Собчак.
     Совещания проходили в кабинете директора производящей телекомпании. Там стоял дым коромыслом. Директор , высокая сухощавая симпатичная дама, в прошлом советский партийный функционер, выслушивала аргументы креативного продюсера .Эффектный красавец , от которого попахивало дорогим коньяком и элитным парфюмом, вдохновенно рассуждал о том, что такое ток-шоу.
; Существует несколько правил для ток-шоу, принятых во всём мире, - говорил креативный продюсер. -Это лёгкость разговора, обязательное присутствие аудитории, харизма ведущего. В нашем случае, пары ведущих. Приходится признать, что обе персоны имеют отрицательное обаяние.  Мы ещё можем прогнозировать зрительский интерес к старшей ведущей, которая является скандально известной политической фигурой. Но младшая соведущая, её дочь — это нонсенс. На телевизионном экране видны все её недостатки. И физические и моральные. Давайте попробуем соединить в пару ведущих Людмилу Борисовну  и  сына драматурга Петрушевской Федю.
        Фёдор Павлов-Андреевич понравился нам с первого взгляда. Сейчас он порвал с телевидением и позиционирует себя как художник перфоманса. Про него написано очень много, и всё это можно прочитать в разных интернет-изданиях. Но я помню Федю таким, каким впервые увидела на съёмочной площадке нового ток-шоу в 2002 году.  «Без взора наглого для всех, без притязаний на успех». Ему в то время было лет 26. Федор выучился журналистике в каком-то западном университете, вёл себя как профессионал в отличие от своей старшей партнёрши , которая не уставала качать права при любом удобном случае. Молодого человека утвердили ведущим после первой же пробы.
     Подготовка съёмки на ток-шоу требует колоссальной организации. За один день снимается не меньше четырех программ. Если в эфире выпуск идет 52 минуты, то в реальном времени программа снимается полтора, а то и два часа. В нашем случае в студии присутствовали примерно 50 человек зрителей, пять основных героев и ещё пять героев из зала. Первый пакет программ снимали летом, в разгар июльской жары. Кондиционеры на время записи программы отключаются, поскольку они создают посторонний шум. Все гости жалуются на непереносимую жару в студии, гримеры каждые пятнадцать минут припудривают лица ведущих и участников разговора. К концу дня кажется, что еще немного- и ты упадешь в обморок. А после окончания двенадцатичасовой смены – совещание по итогам дня.   
     На проекте работали три бригады редакторов. Во главе каждой стоял шеф-редактор. Над шеф-редактором стоял руководитель проекта. А уже над ним- продюсеры.  Как-то вместе с руководством я оказалась на совещании в самых что ни на есть телевизионных верхах. И там услышала фразу одного из телевизионных боссов.
-Вы думаете, что публика дура? Нет, публика у нас не дура. - И после паузы продолжил: - Это просто дебилы. На них и рассчитывайте.
     Было противно это слышать. Но в данном случае я решила проигнорировать свою неприязнь и закрепиться на проекте. Я давно уже подавала заявки на подобную программу. Продюсеры только отмахивались от такой темы. И вот я наконец встретилась с единомышленниками, запустившими пилотный проект. Нельзя было упустить такой шанс. Сначала  нужно было утвердить темы первого пакета. Я стала думать, о каких профессиях мне бы хотелось рассказать зрителям. Мой список включил в себя переводчиков, лётчиков, химиков, поэтов, композиторов. Взглянув на него, руководитель проекта поморщился.
      -    Как говорил товарищ Жеглов , « у тебя твои десять классов на лбу написаны». Вот, посмотри, какие хорошие темы придумали другие шеф-редакторы: Пластический хирург, стилист, продюсер, банкир, каскадёр, охранник, модель, горничная. Жизненные профессии, востребованные. Ладно, работай. Итоги будут подводиться по рейтингу. Самая успешная бригада поедет отдыхать за счёт телекомпании на неделю в Турцию. Самый низкий рейтинг повлечет за собой лишение премии.
    Запись программ показала, что статисты в студии не остаются равнодушными к проблемам, о которых рассказывают состоявшиеся в профессии люди.   
    На съемке о профессии мастера тату разгорелась жаркая дискуссия между старшим и младшим поколениями. Для ведущей, политика в возрасте за пятьдесят лет, любая татуировка означала принадлежность к преступному миру. Для младшего — всего лишь один из современных способов обратить на себя внимание. Гостья программы, певица Жанна Фриске, которая еще не была в то время суперзвездой, демонстрировала свою татуировку — изящную ящерку в районе поясницы, для созерцания которой был сделан специальный низкий вырез в её концертном платье. Накал страстей случился после того, как молодая врач-косметолог озвучила свое мнение о том, что желание сделать татуировку говорит о подсознательном мазохизме. Надо признать, что наше ток-шоу заинтересовало зрителей.  Чаще всего бывали довольны и приглашенные гости. Некоторые из них в перерыве пытались решать с влиятельной ведущей свои дела. А о том, что персона по-настоящему влиятельная, она сама не давала никому забывать. Мы все видели небольшой альбомчик , который наша Людмила Борисовна периодически доставала из своей сумки и показывала окружавшим её гостям. В этом альбомчике были собраны фотографии покойного супруга, за которым на втором плане везде виднелась фигура его помощника. Нынешнего главы государства.  На съёмочной площадке наша героиня вела себя как капризная девочка. Могла покинуть павильон в любой момент, если ей не нравилась точка зрения гостя. Это противоречило профессиональной этике.   Вскоре мы убедились, что подготовленная с колоссальными усилиями съёмка может быть в любой момент сорвана по желанию ведущей. Она просто звонила за час до начала и сообщала, что не приедет, поскольку её пригласили в Кремль. К счастью, в большинстве случаев нас выручал Федя, который легко справлялся и без своей политически-тяжеловесной партнёрши. Будучи профессионалом, он хорошо понимал самый главный принцип своей роли: ведущий дискуссии не является её участником, то есть не может выражать своё мнение по поводу обсуждаемых вопросов.
   В отличие от него, партнерша, являясь действующим политиком, не могла смолчать ,если тема её задевала. Иногда она несла такую популистскую чушь, что приходилось сворачивать съемку. Тем не менее, программа выходила в эфир ежедневно по будням. Без наиболее одиозных рассуждений стремившейся завоевать будущий электорат ведущей. В моем распоряжении был такой мощный инструмент как монтаж. Я беспощадно вырезала реплики, которые «выносили мозг» у зрителей.
    Ток-шоу «Цена успеха» резко отличалась по уровню обсуждаемых проблем от остальных проектов такого рода. Ничего личного.  Мы рассказывали о профессиях. О самом интересном, что есть в том или ином деле. О людях, достигших больших высот.  О тех жертвах, которые человек приносит делу своей жизни.
     В очередном пакете появилась тема «Мюзикл». Мы её сделали на основе спектакля «Норд-Ост». Пресс-секретарь Лена Шишкина пригласила нас посмотреть представление. Я поехала с редактором по гостям Наташей и своей дочерью Марианной.  После первой части мне стало скучновато, и мы уехали, договорившись о съёмке в нашей студии. Программа была смонтирована и поставлена в эфир на 24 октября 2002 года. Накануне днём я позвонила в театр и сообщила о премьере передачи с участием создателей «Норд-Оста». Пресс-секретарь начала меня уговаривать приехать на спектакль досмотреть второе действие.
; Приезжайте, не пожалеете! Я оставлю для вас хорошие места. Приезжайте с семьей, приезжайте всей съёмочной группой!
      Отказываться было не очень удобно, и я пообещала. Но в тот день была неважная погода, и нам не захотелось ехать на второе отделение. Сидя дома на диване у телевизора, я услышала страшную новость о захвате заложников. Если бы мы не поленились поехать, то оказались бы среди них.
     Была у меня ещё одна памятная запись. По инициативе руководителя решили сделать программу, посвященную 25-летию постановки спектакля «Юнона и Авось». Согласились приехать все авторы и исполнители легендарной советской рок-оперы. Андрей Вознесенский в своём неизменном шарфике в вырезе рубашки, голоса которого из-за болезни практически не было слышно. Композитор Рыбников. Марк Захаров. Александр Абдулов. Елена Шанина. Крис Кельми.
    Не удавалось договориться только с Николаем Караченцовым . Он снимался в Питере. Наконец, пообещал, что приедет на запись всего на час. У него была приятная манера завершать телефонный разговор словами: « Ну доброго вам здоровьичка! » Артист сдержал слово. Приехал на запись вовремя, мы его усадили в кресло для почетных гостей. Записали первого, чтобы он сразу мог уехать.  Караченцов рассказал, как на гастролях в Париже во время исполнения арии «Эту реку в мурашках простуды, это Адмиралтейство и Биржу я уже никогда не забуду и уже никогда не увижу», в зале раздалось громкое мужское рыдание. После спектакля к нашим артистам подходили потомки эмигрантов и, не стесняясь, плакали. Этот рассказ Караченцова целиком вошёл в готовую передачу.
     После выступления Николай Петрович ушел в кулисы, да так и задержался там на целый час до конца записи. Вернуться в свое кресло отказался, и стоя за кулисами, выпил предложенную редакторами чашку чая. С огромным интересом слушал все воспоминания своих товарищей. Таким я и помню его — невысокого крепкого человека с усталой улыбкой на лице.
    Спустя несколько месяцев разногласия между ведущими и руководством проекта вылились в тяжёлый конфликт. Программа была закрыта. Пришлось устраиваться на новое место.

                Сценарное ремесло и непридуманные сюжеты.
        Журналистика, литературная работа,телевидение вынуждают человека, если он хочет не то чтобы добиться успеха, а просто остаться на плаву, постоянно осваивать новые знания и умения. Журналисту на телевидении обязательно нужно овладеть сценарным ремеслом. Я записалась на сценарные курсы. Первая же лекция заставила меня задуматься о своих перспективах в этом деле. Мыльные сериалы могли приносить прибыль, но были для меня несносны по многим причинам.      
-Сценарист – это женская профессия. Причем ваш пол не играет никакой роли. Просто сценарист всегда должен ложиться под режиссера. В переносном смысле. Уступать, быть паинькой, когда этот тиран корежит не только ваш текст, но и вообще меняет весь смысл написанного вами в сценарии. Иногда первоначальный замысел полностью меняется по воле режиссёра.
  В душе вы возмущаетесь, вы готовы просто порвать этого нахала. Но приходится соглашаться и переделывать всё так, как он вам скажет. Иначе с вами не захотят работать. Так что запомните — придётся смириться. Режиссёр всегда окажется сверху.
     Наш мэтр, сценарист, автор «мыльных» сериалов , которые он пек, как блины, сделал паузу.  За глаза его называли «метр». Был он, невысок, лыс, с кругленьким животом и редкими зубами, карикатурно торчащими в разные стороны. Тем не менее, у него была красавица жена , и его повсюду сопровождали помощницы с модельной внешностью. Когда спустя лет десять после описываемых событий по всему миру прокатилась волна разоблачений в домогательствах, я представила себе в какой опасности находится наш бывший педагог. Хотя на самом деле по моим наблюдениям армия желающих сблизиться с любой медийной личностью всегда бывает так велика, что этим людям нет вообще никакой нужды домогаться кого-либо. Все как раз домогаются их самих.
 - Напрасно смеетесь, господа и дамы, - веско говорил наш «метр». –
 И в кино, и на телевидении жизнь устроена так, что вам постоянно приходится под кого-нибудь ложиться. Да еще, перед тем, как лечь, надо отстоять длинную очередь или растолкать всех локтями. И после того, как ляжете, неизвестно , каким будет результат. Очень много любителей поживиться на халяву – в широком смысле, и в смысле постели тоже, кстати сказать. Просто, чтобы вам было понятнее, скажу так: среди сильных сего мира телевидения многие норовят воспользоваться вашим трудом и талантом задаром. Могут использовать вашу идею, ваши наработки, а вас оставить в стороне. Передадут проект своему человеку- и дело с концом. Ничего никому не докажете. Всегда есть такой аргумент, что мысли витают в воздухе, и кто-то придумал сюжет параллельно с вами.
      Это было правдой, горькой правдой. С такой ситуацией приходилось сталкиваться многим сценаристам. И даже маститым. Работа на телевидении напоминала мне аквариум . Все суетятся, сталкиваются, избегают друг друга, если попадается кто-то помельче и послабее — сжирают. А уж кто выживает, тот становится сильным конкурентом для остальных.  Конечно, в самом выгодном положении по определению были дети начальников. Им не нужно было ни большого ума, ни большого таланта. Дочка доморощенного телемагната, который разбогател на торговле компьютерами и заодно уж купил себе телеканал, в свои 18 лет могла запросто получить программу, которую за нее делали рабы. Рабы придумывали темы, писали сценарии, снимали, монтировали – а в титрах стояло ее имя. Автор, режиссёр,ведущая – это всё какая-нибудь Дуся Алексеева, дочь телевизионного босса. Рабам — деньги, и пусть будут довольны.  В профессии они давно состоялись, слава им уже не нужна, главное - прокормить семьи. Если кто-то из них поднимал бунт, храбрец тут же отстранялся от кормушки. Желающих попасть в рабство было пруд- пруди. Возрастной ценз для занятых в частных телекомпаниях работников  в то время составлял 30 лет для женщин, 35 – для мужчин, и автоматически выбрасывал на телевизионный невольничий рынок множество талантливых людей, перешедших этот рубеж и не имеющих больших связей. Из них и формировались теневые творческие группы .
    Жёны телемагнатов - те всегда в борьбе. Надо держать ухо востро. Могут отодвинуть на второй план. Даже если это именно жёны помогли мужьям сделать карьеру. Нередко талантливые журналистки-ведущие брали в мужья рослых, красивых ассистентов из ТЖК. ТЖК – это сокращенно «телевизионно-журналистский комплект». В съемочной группе , как правило на одного журналиста -Ж- приходится три Т : оператор, водитель и ассистент, часто   совмещающий обязанности звукорежиссера. А иногда и водителя тоже. Для экономии владельцев канала, разумеется. Среди этих ребят то и дело попадались везунчики.
     Глядишь, вчера он штатив за оператором таскал, а сегодня уже милая девушка- корреспондент его учит сюжеты делать, завтра - он с начальством за одним столом … а через год этот бывший ассистент заправляет коммерцией в телекомпании, да еще и угрожает жене, что отстранит ее от эфира, если она ему будет на мозги капать по поводу пьянок-гулянок. При этом на обложках глянцевых журналов они обычно появляются вместе, как образцовая семейная пара. Однажды я наблюдала одну из таких жен, стройную красивую блондинку не первой молодости в  гримёрной телецентра «Останкино».  Примадонна задумчиво смотрелась в зеркало, поправляя волосы, и на ее лице было такое жёсткое выражение, как будто бы она готовилась к бою. А полчаса спустя мы с режиссером наткнулись на неё в ресторане, принадлежащем ее мужу, рослому спортивному брюнету, который подмял под себя не только свою хрупкую супругу, но и многих, прежде сильных продюсеров. Теперь у него был холдинг , куда в том числе, кроме сети ресторанов, завода и торговой фирмы входил популярный телевизионный канал.  Супруги фотографировались для очередного глянцевого журнала, сидя в обнимку. Как только съемка кончилась, он отвернулся от жены с каменным лицом, а она смотрела на него так, как будто сейчас подсыплет яду в бокал. На её лице было написано: намного лучше быть вдовой успешного бизнесмена, чем брошенной им женой.
    Но встречались и другие типажи. Жены, которые захватывали в свои руки не только мужей, но и весь бизнес целиком. В телевизионном мире мы знаем несколько дам, для которых именитые мужья служат только вывеской. За кассой сидят они сами. И судьба персонала телекомпаний, судьба денежных потоков, проектов и развития дела целиком зависит от их личных интересов.
      И совсем уж плачевное положение у третьей группы – талантливых людей, работающих под своим именем, но не имеющих поддержки. Их дарование всегда эксплуатировали нещадно, при этом руководство не забывало разжигать ненависть между конкурентами. Для этого нужно было просто обласкать двух-трех человек: давать им лучшие съемки, премии в конвертах, номинировать их работы на фестивали … У остальных немедленно появляется стимул – попасть на место счастливчиков. Для этого напрягаются все творческие силы, что дает неплохой конечный результат в эфире. Ну, и время от времени проводится ротация любимчиков…
     Это, конечно, взгляд лягушки, обитающей в болоте. Оттуда, снизу, никто из нас не видел всех рычагов, воздействовавших на формирование новой системы СМИ России в 90-е годы.
      Иногда я вижу, как все эти реальные сюжеты всплывают в сценариях моих коллег. Наверное, я бы тоже раскручивала их, если бы соглашалась писать для сериалов. Но, перейдя на телеканал «Культура», я занималась темами, которые мне были близки.  Программы и документальные фильмы. Достойные люди вокруг. С писателем Владимиром Степановичем Губаревым наша съёмочная группа ( режиссёр Леонид Мёдов)  сделала 100 выпусков программы «Реальная фантастика» об истории советской науки и учёных. В программе « Документальная история» возникали такие интересные сюжеты, что впору о каждом книгу писать. Иногда мои обязанности редактора значительно расширялись, хотя это не всегда отражалось в титрах. Только причастные знают, что это именно я написала литературный сценарий документального фильма «Я лишь бунтарь, искатель истины и правды» о Николае Бердяеве, хотя автором числится академик Юрий Сергеевич Пивоваров. Но академики не умеют писать литературные сценарии, это не их работа. Была в то время, когда мы делали этот фильм, какая-то внутренняя инструкция на «Культуре», которая не разрешала совмещать должность штатного редактора и функцию сценариста, хотя фактически это происходило почти постоянно. В цикле «По следам тайны», который я курировала несколько лет, мне приходилось полностью переписывать литературную основу для диктора, поскольку для автора русский язык не был родным. Работа телевизионного редактора мне совершенно не подходила, потому что я хотела создавать собственные тексты, а не править и переписывать чужие. И я стала всё чаще задумываться о вольных хлебах. Да и на «Культуре», начиная с 2010 года, ситуация изменилась . Новое руководство сделало упор не на познавательную функцию телевидения, а на развлекательную. Работать стало уже не так интересно. Я мечтала расстаться с телевидением, на котором пролетели двадцать лет моей жизни, чтобы заняться литературным трудом, и, наконец, это время пришло. Воспоминания только того и ждали, чтобы броситься на меня из подсознания.
      
           Совет Марка Бернеса.

      Как сейчас помню жаркий август 1966 года в Риге. Я стою на ступенях самой лучшей в городе гостиницы и жду, когда подъедет автобус с всенародно известными артистами. Вечером они выступят в большом концерте.  Наконец, новенький «Икарус» останавливается у входа, и прямо на меня идут кумиры — улыбающийся Юрий Гуляев вслед за высокой, почти с него ростом эффектной Эдитой Пьехой. Плывет яркая брюнетка Майя Кристалинская, и за ней — тот, кого я высматриваю в этой звездной толпе. Невысокий, с осветлёнными перекисью волосами, выкрашенными для роли , с замкнутым лицом человека, погруженного в себя. Я окликаю его — он нехотя вскидывает веки и вопросительно смотрит на меня. Не узнаёт. Но по его лицу я вижу, что он понял — мы где-то виделись раньше. Эта мысль заставляет его остановиться. Губы трогает чуть извиняющаяся улыбка — ну никак не может припомнить, кто я такая. 16-летняя барышня, еще голенастый подросток, с робким печальным взглядом. Я тихо говорю ему: -Марк Наумыч, я дочь Павла Николаевича Арманда. Вы у папы снимались в «Чертовой дюжине». И там мы с вами в одном эпизоде...ну я там проходила мимо вас по вагону в массовке...
      Бернес тихо смеется. Теперь его взгляд полон доброжелательного интереса, он берет меня за локоть и отводит в сторонку, чтобы нам не стоять на проходе. Я вижу, как на нас с улыбкой оглядываются известные всей стране куплетисты. Наверное, думают, что я юная поклонница, которых у моего спутника не счесть. Хочу получить автограф. На самом деле, я даже не знаю, зачем я здесь. Краснею и молчу, теребя косу.
     Бернес смотрит на меня с ожиданием. В его глазах читается вопрос: -
       С чем пришла?
         Он раньше видел меня несколько раз. Про себя я могу сказать, что родилась на съёмочной площадке. С трёх лет сначала под присмотром бабушки, а потом и без неё сопровождала кочующих по киноэкспедициям родителей.
-Ну, расскажи, как дела,- спрашивает Бернес. - Как вы там без отца? Как мама?
     Помимо моей воли слезы катятся из глаз и текут по шее за вырез летнего сарафана. Мысленно я ругаю себя, что пришла к нему. Чем он может мне помочь? Отца не вернешь. А мама — страшно даже подумать об этом, мама в больнице после разбойного нападения. Наверное, отбивалась от грабителей, звала на помощь — и получила удар кастетом по голове. Сумку они забрали, и мы с бабушкой до самой ночи не понимали, почему мама не вернулась домой с работы. А потом она пришла в сознание и попросила, чтобы нам позвонили.
      Марк Наумыч трактует моё молчание неправильно. Он думает, что мама после смерти отца нашла другого. И мягко говорит мне: - Деточка, не вини маму. Она на сколько лет моложе Павла Николаевича? На двадцать ? Так дай ей нормально прожить свою жизнь. Оля делала для него всё, что могла. И не плачь, а радуйся за неё. И вот что — вечером приходите на мой концерт. Обязательно. На вахте будет контрамарка.
    Он уже почти прощается, когда я выдавливаю из себя слова, которые с самого начала собиралась ему сказать.
; Марк Наумыч, после смерти папу все забыли. Никто и не вспоминает. Это несправедливо! Ведь на Рижской киностудии он поставил фильмы, которые считаются классикой латвийского кино!
        Бернес отвечает, не задумываясь:
; Всех забудут рано или поздно. Но пока люди смотрят его фильмы, пока звучат его песни — он с нами. Со всеми нами. Со зрителями. Напиши об отце книгу. Поговори с Шостаковичем, с Юткевичем, с Александровым, Любовью Орловой. С Татьяной Пельтцер. С Сергеем Филипповым. Мои воспоминания запиши. Вот и будет память о Павле Арманде.
   Я ошарашена. Мне ведь только 16 лет! Но всплывают в памяти слова отца, которые он постоянно повторял: очень надеюсь, что ты будешь писателем.
   Разговор о моей будущей профессии у нас с папой впервые состоялся после того, как мы навестили Константина Георгиевича  Паустовского в писательском Доме творчества в Дубулты. Была снежная зима ( а в Латвии далеко не все зимы выдаются со снегом) , в холле основного здания топился камин. Сначала папа и Константин Георгиевич расположились возле камелька, но потом мы пошли в гости к Паустовскому в другой дом — деревянный, выкрашенный в скучную коричневую краску.  Мы зашли в  комнату, где на письменном столе лежала стопка бумаги. Константин Георгиевич читал папе какой-то отрывок. Смысла я не понимала  Мне было холодно, и я мечтала поскорее оказаться у нас в Лиелупе на государственной даче, где тоже топился камин, и где бабушка уже напекла гору оладий к ужину.  Много лет спустя, уже прочитав сочинения Паустовского от корки до корки, я поняла, что этот великий писатель читал папе отрывок из «Золотой розы», над которой в это время работал.
    Когда мы возвращались домой, папа сказал:
- Твоё будущее – писательский труд. Готовь себя к нему уже сейчас. Я куплю тебе специальную тетрадь, и ты каждый день пиши в неё хотя бы несколько строк. Обо всех событиях пиши стихи. Поздравляй всех подружек стихами.
    Папа сдержал слово. Подарил мне толстую тетрадь в солидной кожаной обложке. Туда я записала первые свои строчки. Поздравление моей подружке с соседней улицы Галке Дубининой. И еще много намарала всяких рифмованных строчек, пока папа однажды не сказал:
   - Поздравляю, дочка. Ты написала стихи.
   Это было после моей первой и единственной смены в пионерском лагере. Поначалу я была в таком шоке от жизни в коллективе, что потеряла сон. По ночам мальчишки влезали в окна нашего домика, девчонки с ними шушукались, хихикали. Я пряталась с головой под одеяло, но с меня его сдергивали. Рассказывали всякие страшилки, пугали друг друга какими-то вампирами. Пионервожатые были строгими и недоброжелательными. В походе меня дважды кусали осы. Но деваться было некуда, родители уехали в очередную киноэкспедицию, а бабушка – в гости к своей слепой дочери Гале, живущей с семьей в казахском городе Семипалатинске. Всё в моей жизни переменилось, когда мы впервые оказались в клубе, где стояло пианино. Я села играть модные в то время песенки, и пионеры тут же принялись танцевать. Было очень весело, но в разгар танцев пришла злющая старшая пионервожатая и прекратила это безобразие. Нам надлежало петь исключительно советские песни, подходящие по возрасту, а не какие-то там «Мамбо италиано». Потом мы много раз тайком повторяли свои незаконные танцульки, и я благодаря своему музыкальному навыку стала очень популярной личностью в старших отрядах. В подаренном папой альбоме сохранилась трогательная запись. Мы с товарищами договорились встретиться ровно через пять лет, после окончания школы в Ленинграде на Невском возле памятника Екатерине Великой с придворными. Я пришла на эту встречу, но там никого не было. На память о том лете в тетради осталось то самое стихотворение, которое похвалил папа. Я написала его зимой, получив к Новому году пачку писем из разных городов от новых знакомых.
       Сосны, озеро, линейка,
       Лагерь милый мой
       Жёлтый, словно канарейка,
       Домик под горой.
       Каждый вечер, словно сказку
       Вспоминаю я
       Тёмно-синюю окраску фонаря
       Старый «Беккер» в нашем клубе
        У окна
       А теперь там в белой шубе
       Тишина.         
     Следующим летом, навещая близкого друга отца, писателя Игоря Всеволожского на его даче в пограничном эстонском местечке Кясму, куда нам выписали пропуск, я ещё раз услышала напутствие отца — будешь писателем.
    - Игорь, ты понимаешь, у неё есть данные, - сказал папа старому другу. – Почитай, что она написала. Есть наблюдательность, есть фантазия.
    Игорь Евгеньевич, массивный, с трубкой во рту, сидя в своем кабинете с видом на Балтийское море огромные прибрежные валуны и качающиеся  в волнах рыбацкие сейнеры, пропыхтел:
; Дружище, чтобы стать писателем, этой девчонке сначала нужно целую жизнь прожить. И заниматься каким-то делом, прежде чем её начнут публиковать. Почему бы и не в актрисы пойти, это семейное дело. А можно в журналистику. Отличная школа для будущей писательницы.
    Всё получилось, как говорил Игорь Евгеньевич. Я прожила целую жизнь в журналистике, работая то в газетах, то в журналах, то на радио, то на телевидении. Журналистика с её напряженным ритмом не давала мне возможности осмыслить и передать в словах образ отца. Когда появилось свободное время, я начала собирать материал. Входила в тему, а тема входила в меня, не давала думать ни о чём другом.
  Я робела звонить великим из того списка, который мне продиктовал Бернес. И вдруг однажды, перед самым Новым годом носом к носу столкнулась на остановке маршрутки у поликлиники Литфонда с Татьяной Пельтцер. Я радостно улыбнулась и поздоровалась. Актриса окинула меня недоброжелательным взглядом и отвернулась.
    - Татьяна Ивановна, выслушайте меня…
   - Отстаньте, не хочу ни с кем разговаривать.
      И тогда я заорала ей в спину :
   - Арманд Павел Николаевич! Фильм «Чёртова дюжина»! Рижская киностудия!
   Актриса повернулась ко мне. Теперь её лицо излучало интерес и доброжелательность.
   - Это мой отец, - торопливо продолжила я, - и я хочу написать нём книгу. Вы можете рассказать мне о нём?
  - Могу. Ваш отец был редким в своей профессии мастером и одновременно интеллигентом. Совмещать эти два качества очень трудно. Невозможно оставаться интеллигентным человеком, когда, к примеру, актёр срывает съёмку, ударившись в загул. А ему удавалось. Потому и инфаркт.  Я помню  свою  роль жены снабженца, которого играл Бернес. Удивительное дело, режиссеру удалось так поставить фильм, что эпизодически герой воспринимался как главный  Получила большое наслаждение от общения с таким талантливым и образованным режиссёром, каким был Арманд.. А какой там был актёрский ансамбль! Жаль, фильм сняли с проката из-за этого сценариста, который учинил скандал перед свое эмиграцией в Израиль. Да и сценарий-то был хлипкий, это режиссёр-постановщик его вытянул. Ты приходи ко мне в театр, деточка, еще поговорим, - и она заторопилась занять место в подошедшей маршрутке. А я постеснялась ехать с ней вместе и пошла к метро.      
       Буквально через месяц после это встречи, навещая в Доме ветеранов кино одного великого фотографа, я увидела там Сергея Иосифовича Юткевича. Он шел под руку с женой в сторону столовой, еле переставляя ноги и глядя в пол. Конечно, было бы неуместным тревожить этого старого человека своими вопросами.   
     Дмитрий Дмитриевич Шостакович в то время уже ушел из жизни.
     Не было на свете и великой артистки Любови Орловой.
     Александрову я дозвонилась, но он чувствовал себя нездоровым и я почувствовала в его голосе нежелание продолжать разговор.
  Я опоздала со своими интервью лет на десять.   
   Писать книгу об отце я начала только спустя пятьдесят лет после памятной встречи с Марком Бернесом в Риге.   
         В тот памятный для меня день мы с бабушкой пришли на концерт в Дом Офицеров. Пожилой вежливый капельдинер проводил нас на места для почётных гостей во втором ряду.  Когда Бернес появился на сцене, его встретил гром аплодисментов. Он нашёл меня глазами и ободряюще улыбнулся.
     А дальше — кумир начинает говорить, как мне кажется, для меня, хотя его, затаив дыхание, слушает битком набитый зал Дома Офицеров.  Он рассказывает, что в замечательном городе Риге на киностудии работал его близкий друг, и не просто друг, а его крестный отец как киноактёра и эстрадного певца. Потому что первую песню, которая принесла ему всенародную известность, написал специально для него, начинающего актера, именно этот человек. Кинорежиссер Павел Николаевич Арманд. Светлая ему память. И Бернес поет «Тучи над городом встали». Овация.
      И я вдруг отчетливо понимаю, что я поступила правильно, когда пришла к Марку Наумычу. Я хотела, чтобы прозвучало имя отца. Жизнь неслась вперед, оставляя позади достижения людей, стирая память о них. Я не раз слышала, что ту же песню «Тучи над городом встали» молва приписывала Никите Богословскому или самому Бернесу или даже Шостаковичу.  Многие считали её народной. Это, возможно, было лестно, но не соответствовало действительности.
      После короткого некролога в местной вечерней газете «Ригас Балсс» никто ни в одной публикации о киностудии ни разу не вспомнил имени кинорежиссёра Павла Арманда. И я надеялась, что выступление Бернеса снимет эту пелену забвения с отцовского имени. Но ничего не изменилось. Концерт закончился, Бернес уехал. В 1969 году пришло известие о его смерти.  Народный артист умер в тот же самый день, 16 августа, что и мой отец за пять лет до этого. Такое мистическое совпадение. И вдова Бернеса красавица Лиля точно так же, как и я после смерти своего отца, на протяжении нескольких лет страдала из-за того, что если кумира и вспоминают, то искажают его образ.  Только спустя семь лет в 1976 году в свет вышла маленькая книжечка в издательстве «Искусство», в которой киновед Л.А.Рыбак серьезно разбирал творчество Марка Бернеса на разных этапах его биографии. Именно в этой работе впервые появился абзац и о моём отце. «Павел Арманд, талантливый и скромный человек с чувством меры и стиля сочинил для Бернеса песню. Песня в жанре городского романса с безупречной чуткостью стилизована в духе фабричного уличного фольклора. Слились в ней судьба нового героя (Кости Жигулева в фильме «Человек с ружьем» -прим.автора) и судьба молодого артиста».
(1.Рыбак Л.А. Марк Бернес. М. «Искусство», 1976. - с. 22.)
     Так через двенадцать лет после смерти отца моё незрелое подростковое желание не отдать его имя забвению начало воплощаться.  За прошедшие полвека со дня его смерти отца периодически вспоминали в связи с Бернесом и песней «Тучи над городом встали». То маленькую заметку, даже скорее, врезку на последней странице обложки в «Советском экране» опубликовали. То в своей «Кинопанораме» Эльдар Рязанов затронул этот сюжет. То на телевидении, снимая фильм о Бернесе, авторы попросили меня рассказать о дружбе их героя с отцом. То тут, то там, звучала песня. Кроме Марка Бернеса её исполнял на своих концертах и записывал на пластинки популярный певец Вадим Козин, включили в свой репертуар сразу несколько питерских музыкантов - Чиж из Митьков, Борис Гребенщиков и Александр Розенбаум. Что касается творчества отца в кино, то, помимо довольно неточной информации в разных справочниках, есть три серьезные публикации. Глава в книге киноведа И. Сосновского, посвященной киноискусству Советской Латвии (1976 г.), статьи латвийского кинокритика Сильвии Лице и кинорежиссёра, актёра, художника, академика Яниса Стрейча в солидном издании Академии наук Латвийской республики.  Мэтр написал её не случайно.
      
                Настоящее кино в Латвии.
      Празднуя своё 80-летие, кинорежиссёр Янис Стрейч в интервью московскому изданию скажет: « Настоящее кино в Латвии началось не с фильмов «Сыновья» и «Возвращение с победой». А тогда, когда в 1954 году на Рижскую киностудию приехал с «Мосфильма» кинорежиссёр Павел Арманд, племянник Инессы Арманд. Он поставил фильм «Весенние заморозки».
       Сценарий писали в соавторстве латышский поэт, драматург и переводчик Юлий Ванагс и известный московский сценарист Семён Нагорный.
       Картину показали в Каннах как лучший национальный фильм года. Но это не было случайностью. Закономерный результат долгих лет работы в кино, с которым он был связан с 1925 года.  В 1954 год отцу уже исполнилось 52 года. У него огромный опыт сорежиссёра. Но полнометражный  художественный фильм он самостоятельно ставит впервые.. Фильм с успехом идёт в отечественном прокате. Становится классикой латвийского кино. В двадцать первом веке зрители из России ищут фильм в интернете, делятся впечатлениями на форумах.
    « Мечтаю посмотреть фильм «Весенние заморозки». Видела в детстве, колоссальное впечатление». « Ищу копию фильма «Весенние заморозки». Моя мама мечтает увидеть его ещё раз.»
     « Трудно удержаться от того, чтобы не перенести зрительский негатив с экранного персонажа на артиста, его сыгравшего. То же самое и с фильмом. Именно поэтому у многих картин, показывающих подлость человеческих поступков, довольно низкий рейтинг. Однако совместная работа Арманда и Лейманиса подобной оценки никак не заслуживает. Тому есть ряд причин. В основе сюжета лежит одноимённая новелла писателя Рудольфа Блауманиса (1863 – 1908), написанная в конце 80-х годов 19-го века. Блауманис - один из самых значительных латышских реалистов, который своим восприятием и изображением мира ощутимо обогатил национальную литературу художественными ценностями. Его произведения привлекают сильными характерами, тонким изображением переживаний человека, национальным складом мышления, гуманностью и горестным изобличение губительного влияния алчности. Всё это сказано о прозе писателя, но оно же на 100% относится и к фильму. Режиссёры очень бережно отнеслись к первоисточнику, буквально воссоздав на экране давно ушедшую эпоху. Прекрасный антураж – постройки, утварь, мебель, костюмы. Очень точно подобранное место для съёмок – красивые пейзажи в контрасте с высоким обрывистым берегом и стремительно несущимися водами реки. Хорошо подобранные актёры. «Серый барон» Мигла (Жанис Копшталс) 'Моя покойная жена была бережливая и очень умная хозяйка. Вот и теперь мне такая же нужна' – настоящий Иудушка Головлёв из романа Салтыкова-Щедрина. Екаб-музыкант (Карп Клетниекс) – душа-человек, хоть и пьяница. Мадара (Зигрида Стунгере) «Во всём должен быть порядок. Сначала нужно побольше денег достать и хутор в аренду взять!' Андр (Ольгерт Крастыньш) «Скопил 40 рублей. Лет через 5 мы сможем взять землю в аренду' Уже с первых кадров Мадара проявляет черты расчетливости и напористости, говоря своему жениху: «Таким беднякам нельзя жениться!», на что Андр возражает: «Да ведь я же работаю! Какой я бедняк?» Расчётливость – далеко не порок, но она им становится, если за звоном монет человек перестаёт слышать голос своей совести. Достаточно вглядеться в глаза Мадары, когда Мигла гипнотизирует её словами о будущем достатке, чтобы угадать её выбор. На весах богатства и любви, любовь проиграла вчистую. А что же выиграла Мадара? Выиграла она много – деньги, достаток, положение. Вот только всё это богатство не способно заглушить боли от одного-единственного неверного поступка. И боль эта уже не отпустит её, потому что блеск золото и сила власти над людьми уже подмяли её под себя, навсегда изменив бывшую батрачку… Повесть написана почти 130 лет назад. Фильм вдвое моложе – ему ещё нет 65-ти. И повесть, и фильм в свете сегодняшнего дня перестали быть актуальными. Если старшее поколение ещё может понять всю глубину морального падения Мадары, то молодые не увидят даже «предмета спора», потому что любовь нынче сильно упала в цене. К величайшему сожалению.»
29.01. 2018.  Зритель Николай Петри, Новосибирск.
     « Мне 71 год,с 1984 года живу в Болгарии,этот фильм я смотрела в 1956г.живя в Узбекистане,очень сожалею,что больше не видела эго на экране,он оставил неизгладимый след в моей душе, спасибо создателям и артистам.»
    15.04.2012 Татьяна Конюхова, Болгария.

«  На всю жизнь отпечаталось в памяти название этого фильма. Это любимое кино моей мамы. Есть огромное желание увидеть эту ленту. Хочется хоть на мгновение окунуться в детство.»
 09.01.2011.   Лёня, Украина.
     «Это мой один из самых любимых фильмов, созданных на Рижской киностудии. Вообще мое мнение, что время шедевров, пусть и маленьких, пришлось на эпоху ч.б кино. Потом были фильмы хорошие и очень хорошие, а вот такой мощной постановки и талантливой игры актеров, особенно старых и актеров эпизодических ролей , с каждым годом становилось все меньше.
Очень приятно, что этот фильм помнят .»
04.01.2011. Новикова, Рига.
«Это один из первых фильмов, всколыхнувших мою детскую душу, и остался в памяти на всю жизнь.
  08.02.2010.   Борис.»
              Что же это за фильм – « Весенние заморозки» ?
       В детстве я часами томилась на его съёмках , то страдая от жары в душных и пыльных павильонах киностудии, то отбиваясь от полчищ мух и слепней на натурных съёмках в красивейших местах Латвии. Мне было пять лет, и в детстве готовый фильм я не видела. Потом смотрела бессчётное количество раз. После того, как в  90-х я случайно купила в Риге диск с красочной обложкой , на которой в тени цветущих яблонь обнимаются главные герои экранизации новелл крупного латвийского писателя Рудольфа Блауманиса, десятки раз смотрела дома с друзьями. Отклики всегда восхищенные.
      Читая новеллы, по которым сценаристы Юлий Ванагс и Семён Нагорный написали сценарий, я оценила их мастерство кинодраматургов.
        Блауманис описывает крестьянскую жизнь на латвийских хуторах в исторический отрезок времени перед наступлением промышленного бума. Работай в поле, или иди в лесорубы, или сплавляй плоты с опасностью для жизни. Куда ещё податься парню-батраку? А девушке ? Или замуж за такого же батрака, или... Или за старого богатого хозяина. Потому что молодые богатые хозяева на батрачках не женятся. И Блауманис из одной новеллы в другую со всех сторон крутит-вертит этот сюжет, размышляя: стоит человеку губить жизнь ради богатства, или же всё-таки не стоит.
          В одной из новелл дряхлый хозяин богатого хутора соблазняет  молодую батрачку выйти за него перспективой вскоре овдоветь и унаследовать огромное состояние. И она ради денег нарушает обещание, данное молодому батраку. В другой молодой батрак сам предлагает себя в мужья богатой вдове. В третьей хозяйка теряет рассудок от любви к молодому парню и приносит в жертву своего маленького больного ребенка, позволив ему утонуть в колодце прямо у неё на глазах.
       Сценаристы переплели несколько историй .  Начинается фильм точно как та новелла, которая дала ему название  «Весенние заморозки». Режиссёр с первых кадров знакомит нас с атмосферой сельской Латвии в далёком прошлом.
   « Вверху — синее небо, сверкающие барашки облаков и нескончаемые трели жаворонков. Внизу — яркая зелень , белые цветы, наполовину вспаханная пашня посреди луга.»
    Крепкий весёлый парень обнимает под деревом такую же крепкую весёлую девушку, которая в узелке принесла ему в поле обед. Это Андр и Мадара, батраки с хутора Малниеки. Они весело переговариваются о своём будущем, дразня друг друга, то притягивая, то отталкивая, то целуясь, то в шутку ссорясь. Произнесены ключевые фразы, которые сразу рисуют характер героев. Андр : когда же мы поженимся? Мадара: у меня ещё приданое не готово, не соткано одеяло. Андр: да Бог с ним, с одеялом! Мадара: во всём должен быть порядок. Сначала приданое.
    Вдали показывается пара лошадей, резво катящих коляску со старым Эрнестом Миглой, хозяином хутора. Мадара выскальзывает из объятий парня и  бежит по лугу в усадьбу, обгоняя упряжку . Когда подъезжает хозяин, она уже вместе с другими работницами рубит в деревянном корыте капусту для засолки. И тут же проворно берет под уздцы лошадь и ведёт её к водопою. Старик Мигла смотрит на батрачку с одобрением. Проходит в свои добротно обставленные покои. Всюду порядок, тишина, мерно бьют часы. Часы в фильме появляются несколько раз, символизируя уходящее время жизни героев.
     Мигла задумывается и принимает решение. Он идёт к родным девушки свататься.
         Андр стремительно входит в батрацкую, где сидит за прялкой его старая мать, батрачка Эда. Он весел, полон надеждами и предвкушением скорого счастья. Говорит матери, что сговорился о свадьбе с Мадарой.
    Мадара в подвенечном платье и фате стоит в церкви перед пастором. Рядом с ней старый жених, который годится ей не то, что в отцы, а, пожалуй, что и в деды. Уговорил девушку согласиться стать его женой хозяин хутора Малниеки. Обещал, что долго не проживет, каких-то три или четыре года, а потом она станет богатой госпожой. Эта мысль туманит глаза молодой батрачки, она видит в недалёком будущем их счастливую жизнь с Андром. Андр, он же должен понять, что она приносит колоссальную жертву ради их счастливой и обеспеченной жизни.
    На этом сходство с литературным первоисточником заканчивается. Как бедная в прошлом батрачка Мадара из разных кусочков сшивала своё одеяло для приданого, так и сюжет складывается из разных фрагментов новелл Блауманиса.  Действие происходит на фоне живописной латвийской природы, на высоком берегу Даугавы. На экране ожили картины деревенской жизни латышей в последней четверти 19 века. Время действия можно определить по некоторым признакам. Например, на сундуке старой батрачки Эды, матери Андра, выгравирована дата его изготовления. 1832 год . Если предположить, что Эде во время описываемых в фильме событий примерно 60 лет, то действие происходит в 1862 году. Второй признак времени — солдатский Георгий на лацкане куртки Ешки-музыканта, который рассказывает о своем участии в  Крымской войне 1853-1855 годов в качестве артиллериста. Ешка-музыкант — младший брат хозяина имения Эрнеста Миглы. Из армии он уволился не так давно. То есть, эта дата — примерно 1862 год может считаться корректной.
      Часы мерно отбивают время, и вот уже пять лет прошло. Андр батрачит где-то в других краях, то нанимается плотогоном, то лесорубом. У Мадары растёт сынок, славный малыш Матисс. Муж-старик и не думает умирать, хотя всё чаще болеет. Он ещё пытается руководить своим хозяйствам, но фактически все бразды правления  уже давно в руках у его молодой расчётливой жены. Она командует домочадцами как заправский фельдфебель солдатами в армии. Её девичья привлекательность исчезла, теперь перед нами крепкая бабёнка, для которой главное в жизни- умножить своё богатство. Только иногда она задумывается о чём-то, и мы догадываемся , что она то ли жалеет о прошлом, то ли мечтает о будущем.
    Главное развлечение хуторян — ежегодная ярмарка. Мадара умеет дорого продать, дёшево купить. На ярмарке появляется Андр. Он пришёл наниматься в батраки. На пароме он замечает, что оставшийся без присмотра малыш падает в воду, как раз там, где порожистая Даугава бурлит, грозя унести ребёнка и разбить его голову о камни. Андр бросается в воду и спасает малыша. Он не знает, что это сын его бывшей возлюбленной. Мадара бросается к нему, она полна любви и благодарности.
; Андр, где же ты пропадал так долго!
    И старый Ешка-музыкант, брат её мужа, бывший солдат и георгиевский кавалер, весело подмигивает Андру:
; Где бы он не пропадал, этот молодец, а вернулся в самый нужный момент!   
         Мадара по-прежнему влюблена в Андра, она мечтает, что как только постылый муж уйдет из жизни, они смогут соединиться. Уговаривает Андра наняться к ним в батраки. Он соглашается. На то есть причина. На ярмарке Андр встретил Лиене, крестницу Мадары, её племянницу, которая была подростком, когда он, обезумев от горя из-за предательства невесты, покинул родные края. Лиене и тогда была влюблена в красивого батрака. И теперь им ничто не мешает сговориться о свадьбе. Это известие становится трагедией для Мадары, которая наконец-то достигла своей цели. Старый муж умер, и она , полная надежды, едет сватать за себя Андра. Но он отказывает ей. И даёт понять, что вообще-то она зря изображает из себя богатую госпожу. Ведь по завещанию Миглы всё состояние перейдет к их сыну Матису, когда он достигнет совершеннолетия. И Мадара, совершенно потеряв голову от настойчивого желания вернуть себе Андра, день и ночь думает о том, как ей обойти завещание покойного супруга. На самом деле, всё очень просто. В сельской жизни ребёнка окружает столько естественных опасностей, что если не оберегать своё чадо, то рано или поздно с ним произойдёт несчастный случай. И это происходит. Заблудившись в пургу в трёх шагах от дома, ребёнок простуживается, заболевает и умирает. И Мадара снова идёт на приступ Андра, мечтая наконец-то склонить его к браку. И тут она узнает страшную новость — Андр и её племянница Лиене сговорились о свадьбе. Она пытается подкупить свою крестницу, а не добившись результата, через суд за долги отнимает взятое в аренду имение старшей сестры, которая в своё время заменила Мадаре мать. Вместе со всей семьей уходят искать счастья в другие края Андр и Лиене. В фильме шаг за шагом показана духовная деградация Мадары, которая в конце концов приводит её к безумию и трагическому концу. В ночь Лиго, когда повсюду девушки плетут венки, веселые селяне пьют пиво и едят сыр с тмином, когда парочки , разбежавшись прыгают через костры, гуляющие замечают огромный столб огня — это горит хутор Малниеки. А о том, что случилось с его хозяйкой, мы догадываемся по тому, как парит над высоким берегом Даугавы её прозрачный шарф.
      Прошло больше полувека с тех пор, как вышел на экраны этот фильм. И он по-прежнему производит колоссальное впечатление на тех зрителей, которым удается его посмотреть в интернете. Драматическая история, её художественное киновоплощение, великолепная игра актёров, прекрасная музыка композитора Яниса Иванова.
    В титрах вы увидите имена двух режиссёров-постановщиков. Это результат национальной политики. На самом деле, Леонид Лейманис самостоятельно поставил один-единственный эпизод. Всё остальное время он присутствовал на съёмках, стоя в стороне и набираясь опыта. Это свидетельство Роландса Калныньша, который был на фильме вторым режиссёром.
               
     Следующий фильм, поставленный Павлом Армандом на Рижской киностудии в 1957 году, стала первая часть дилогии о судьбе латышского революционера Яна Фабрициуса. Место действия – Латвия, время – 1905 год.      
Название « За лебединой стаей облаков» - строчка из стихотворения латышского поэта Эдуарда Вейденбаума. После его ранней смерти в 24 года,  стихи Вейденбаума, переписанные от руки, читали на революционных сходках. Песню на его стихи поёт на подпольном собрании гимназистка Даце Страуме, роль которой сыграла молодая, тогда еще не известная за пределами Латвии актриса по имени Вия Артмане. Именно в фильме «За лебединой стаей облаков» впервые проявилось её романтическое дарование, которое с полной силой раскрылось впоследствии в фильме В.Ершова «Родная кровь», в роли простой русской женщины Сони. После воплощения ею образа невесты революционера Даце  Страуме  фотографии  молодой латышской театральной актрисы появились во всех картотеках актёрских отделов советских киностудий.
      « Павел Арманд оказал на меня, как и на многих актёров, пришедших в кино, очень большое влияние. В первую очередь тем, что он умел доверять актёру, импровизировать, когда у исполнителей «не шёл» текст. Он был одарён редким музыкальным слухом. Его мысль и фантазия были пронизаны музыкой. Он как бы видел мир и ощущал его с помощью музыки. Он предпочитал образную простоту вычурности. Такими же были и его фильмы. Его культурой и трудолюбием освящены все его картины ». ( «Вия Артмане о Павле Арманде ». -Сборник «Говорят кинематографисты» с.147-148. Цит. По кн. И.Сосновский «Кино Советской Латвии» - с. 67)
     Ах, Вия Фрицевна, Вия Фрицевна!  Почему же вы не сказали об этом в Москве, во время встречи со зрителями в Концертной студии Останкино, когда вас попросили назвать режиссёра, который помог вам освоиться в кино?
   Я ждала ответа, и услышала, что нет такого режиссёра, потому что будучи театрально актрисой , она всему научилась у Эдуарда Смильгиса, и органично чувствовала себя на съёмочной площадке. Да простит вам Бог это нежелание публично назвать имя моего отца после его смерти. Потому что при его жизни вы всегда подчёркивали, что считаете своим учителем в кино Павла Арманда.   
         Фильм «За лебединой стаей облаков» сыграл совершенно особенную роль в жизни актрисы. Во время съёмок фильма Артмане исполнилось 28 лет. Это позволило ей сыграть роль Даце в возрастном периоде от 17 до 25 лет. Тема всего фильма была очень близка актрисе. Она родилась в крестьянской семье в 80 километрах от Риги ,возле Тукумса. Я  хорошо помню её маму, Анну Заборовску, польку по происхождению. Отец будущей актрисы Фриц Артманис, немец по происхождению, умер за четыре месяца до рождения дочери, оставив семью практически в нищете. Новорождённую нарекли именем Алида. С 10 лет девочка работала пастушкой. В 15 лет она переехала в Ригу и поступила в школу. Редкая красота девушки наводила всех окружающих на мысль о сцене.  В 1946 году она поступила в студию при Художественном театре, которую окончила в 1949 году. Не знаю, по какой причине молодая актриса поменяла свое имя на новое — Вия. Выпускницу тут же приняли в труппу. Одним из ведущих актёров театра в то время был Артурс Димитерс. Актёр с выигрышными внешними данными в молодости играл героев -любовников,  Ромео и Владимира Дубровского. В зрелости ему стали поручать роли злодеев и циников. Большим успехом Димитерс пользовался в роли Стивы Облонского.  Когда актёра утвердили на роль в фильме «За лебединой стаей облаков», ему исполнилось 42 года.   
     Отец пригласил Артура Димитерса на роль  барона фон Рекке, поскольку уже работал с ним на фильме «Возвращение с победой» и знал его творческий потенциал.
     Я отчётливо помню тот момент, когда Вия Фрицевна и Артур Карлович впервые зашли к нам домой после спектакля. Меня, как обычно, рано уложили спать, но я еще не успела заснуть и тихо лежала, рассматривая в свете луны затейливый сюжет висящего на стене ковра. Там восточный красавец на лошади увозил в седле закутанную в покрывало красавицу. Эта сцена казалась мне очень романтичной.  Вдруг в комнате, где я жила с бабушкой, зажегся свет.  Папа вошел с неправдоподобно красивой тётей и не очень молодым дядей. Тётя воскликнула с эмоциональным нажимом – Вай, какая красивая девочка !
Но я сразу почувствовала, что она фальщивит. Её прекрасные глаза таили в себе холод. Зато на лице дяди я увидела доброе выражение. Так я и воспринимала их всю жизнь. Пока шли съёмки фильма, эта пара нередко заглядывала к нам после спектаклей. Тогда Художественный театр имени Яна Райниса, где оба играли . располагался всего в полутора кварталах от нашего дома.
          На съёмках произошло то, что нередко случается между актёрами. Внезапно вспыхнули чувства. Как обычно бывает в таких случаях, свет этой любви озарил игру актёров и придал эмоционального напряжения всей съёмочной группе. Ребёнком я часто маялась на съёмочной площадке, и хотя не поняла сути происходящего между актёрами, но помню счастливые глаза и смех Артмане, помню добрую улыбку, не сходящую с лице Димитерса.  Их брак с Джеммой Скулме по взаимному согласию завершился мирным разводом. Сын этой пары, Юрис Димитерс рассказывал мне во время нашей встречи на его выставке плаката в Риге, что его отец не отличался тягой к семейному быту. И Джемма спустя десять лет брака разочаровалась в муже, встретив свою новую любовь, художника Оярса Аболса. В год выхода фильма «За лебединой стаей облаков» на экраны Артмане и Димитерс уже были мужем и женой. 1 мая 1957 года, за четыре месяца до мировой премьеры фильма,  на свет появился маленький Каспар. Сегодня он выдающийся музыкант и общественный деятель  Латвии. Когда актриса стала знаменитой на всю страну после роли Сони в фильме «Родная кровь», молва приписывала ей роман с исполнителем главной мужской роли Евгением Матвеевым. Злословили, что от этого союза на свет появилась дочь Кристина. В то время, общаясь с этой семьей, никто не замечал перемены в их всегда тёплых ровных отношениях.  В конце жизни Вия Артмане в интервью говорила о том, что её брак был несчастливым, что Димитерс был ревнивым мужем, что она не знала настоящей любви. Кто знает? Но остались в памяти их счастливые лица в тот период, когда отец снимал дилогию о выдающемся латвийском революционере Яне Фабрициусе.
    По фильму «За лебединой стаей облаков»  возлюбленным главной героини был отнюдь не Димитерс, а исполнитель роли Мартина Венты Вольдемар Зандбергс, которого все звали сокращенным именем Валдис. Валдис после окончания Латвийской сельскохозяйственной академии учился в консерватории на актёрском отделении. Распределился в Лиепайский театр драмы. Там его и отыскали ассистенты режиссера. Посмотрев кинопробы, отец утвердил молодого театрального актёра, который никогда не стоял перед камерой, на главную мужскую роль. И не ошибся. Сегодня, спустя полвека после выхода фильм на экраны, претензий к игре актёра нет никаких. Смущает только грим, с которым в то время, вероятно справиться было сложно. Широкий шрам наискосок щеки выглядит неестественно, длинные загнутые ресницы выдают усилия гримера. Но об этих мелочах забываешь во время просмотра.
   Зандбергс играет мужественного, целеустремленного храброго молодого человека. В жизни его героя Мартина переплетаются решимость посвятить свою жизнь революционной борьбе и любовь к прекрасной девушке, принадлежащей к мелкобуржуазному кругу.
   Фильм зрителям понравился.   
        Отзывы в интернете.
     Вихрь, Чувашия. «Первая часть дилогии про Яна Фабрициуса. Запомнилась прежде всего масштабными сценами рабочих волнений в Российской Империи. Наверное, это одни из лучших подобных сцен в советском кинематографе. Сам главный герой получился несколько схематичным. Ах да, в фильме ещё есть молодая Вия Артмане.».
      Зритель из Северодвинска.
«Этого фильма нигде нет, да и неудивительно - очень,очень многих (даже знаковых) прибалтийских фильмов мы, очевидно, уже никогда не увидим.
Да фильм то, однозначно, нужен, только вот латышский мало кто понимает. Если бы хоть субтитры русские...
     « Массовые сцены фильма, рисующие масштаб революционной борьбы, решены в традициях революционно-исторических эпопей Эйзенштейна. Очень выразителен снятый в серой тональности проход женщин- работниц мимо давящей своей массивностью заводской стены и растущей возле неё тоненькой берёзки. Полна экспрессии сцена в порту, где окруженные бастующими рабочими, мимо них, сгибаясь под тяжестью груза, бегут по трапу штрейхбрехеры. Монтаж суровых, яростных, насмешливых лиц создает обобщающий образ восставших рабочих...
6.        Вслед за сценой жестокого подавления восстания следует светлый лирический эпизод , одновременно пронизанный горечью — венчание в тюрьме героя в полосатом костюме арестанта и его любимой в белом платье и фате. Такие сопоставления требуют творческой смелости и зрелого мастерства». 6. (И. Сосновский. Кино советской Латвии. Москва, «Искусство», 1976 г. - с.65-66. )
Второй фильм дилогии о Яне Фабрициусе в прокате назвали «Повесть о латышском стрелке».  Более точный перевод с латышского – «Рассказ латышского стрелка.
  Роланд Калныньш на вечере памяти Павла Арманда – 50 лет со дня смерти, сказал, что это очень честный кинорассказ о сложном периоде                в истории латышского народа. В России «Повесть о латышском стрелке» в те годы, когда он был в прокате, не получил массовой зрительской поддержки. Но вот прошло больше пятидесяти лет, и оказалось, что сегодня в России зрителю хотели бы его посмотреть на русском языке.
        «Посмотрел сравнительно недавно. Был немало удивлен, из названия ожидал о свершениях революции и гражданской, а оказалось, что очень хорошая и добротная драма о Первой мировой войне.»
20.10.2019. Денис Ш.
 
                Чертова дюжина
          В перерывах между кинопостановками отец уезжал на «Мосфильм», где ему предлагали работу второго режиссёра. Это было связано, разумеется, с заработком. Режиссёр-постановщик первой категории получает за фильм огромный, по меркам обычной зарплаты, гонорар. Но весь вопрос заключается в том, что никто не знает, на какое время нужно растянуть эту сумму. За 9 лет работы на Рижской киностудии отец поставил всего-навсего четыре фильма.
  В 1961 году сценарный отдел Рижской киностудии принял к постановке сценарий московского журналиста Ефима Севелы. Сценарий назывался «Поезд номер тринадцать». Задумывался как комедия. Сюжет был довольно рыхлым. В поезде «Рига-Москва» на одном из перегонов у военного русского моряка и его жены-латышки рождается ребёнок. Если бы не это событие, то ничего особенного в истории бы не было. В поезде, как всегда, встречаются разные люди, которые за время путешествия знакомятся, влюбляются, ссорятся, вступают в перебранки или находят общий язык. Такое экстраординарное событие, как роды в поезде, заставляет всех пассажиров вагона показать свое истинное лицо. Любезный мужчина вдруг становится хамом, дама, которая всех учила жизни, оказывается перестраховщицей, одни проявляют отзывчивость, другие – равнодушие.    Отца сценарий привлёк тем, что по сюжету в нём было множество персонажей. Он сразу увидел, что на роль снабженца -строителя можно пригласить Марка Бернеса.  Бернес в то время находился в «чёрных списках» . Его не только не снимали в кино, но и не давали выступать в концертах. Причина была стара как мир. Ищите женщину.  В книге о Бернесе, которая вышла в свет в 1976 году, разумеется , об этом периоде сказано обтекаемыми фразами. Даже более того. Автор утверждает, что Бернес исчез из кадра не по чьей-то злой воле, а по стечению обстоятельств. Я узнала подробности той давней истории от киноведа Натальи Нусиновой, когда снималась в документальном фильме о Марке Бернесе по её сценарию.
     Оказывается, знаменитый актёр перешел дорогу могущественному зятю Хрущева, которому очень нравилась одна известная в то время актриса. Он был настойчив, и дама призналась, что у неё отношения с другим. Зять Хрущева решил досадить счастливому сопернику и во время семейного ужина сказал, что актёр Бернес «зазнался». На Хрущёва это выражение действовало как красная тряпка на быка. Он дал зятю команду фас. И появились публикации, осуждающие Бернеса за нескромность. Несколько лет он зарабатывал на жизнь голосом за кадром.  Но в Риге  когда могли, к Москве не прислушивались. Что тут такого, что актёра не снимают на центральных киностудиях? А нам он нужен, и мы его пригласим. Тем более, на эпизодическую роль, потому что главных героев в этой картине нет. Каждый из актёров создает запоминающийся образ в рамках эпизода. Так мой отец во второй раз дал Бернесу шанс сниматься в кино. Его жену в фильме сыграла Татьяна Пельтцер.   
   Яркий запоминающийся персонаж из числа пассажиров – молодой латышский парень, бескомпромиссный борец за правду, которого очаровала молодая эстонская спортсменка Сайма. Эту роль сыграл молодой инженер Ансис Крейцберг, выпускник Томского политехнического института. На съёмках Ансис подружился с моим братом Станиславом и с третьим в их молодой компании – грузинским актёром Кахи Кавсадзе. В то время Кахи было 26 лет, и он пока снялся только в четырех ролях на «Грузия-фильме».  Впоследствии Кахи получил всенародную известность, сыграв басмача и владельца гарема Абдуллу в «Белом солнце пустыни». Кахи по приглашению моих родителей во время съёмок жил в нашей квартире в маленькой комнате для прислуги за кухней. Дирекция картины, экономя деньги, поселила молодых иногородних актёров в цирковом общежитии. Там было весело, но не получалось выспаться. В нашем доме он сразу подружился с моим братом, и свободное время они проводили вместе. В Латвию он приехал впервые, и его тогда всё восхищало в этой прибалтийской республике, особенно светловолосые девушки. Однажды у Кахи выдалась парочка свободных часов, и от нечего делать он принялся учить нас с Таней актёрскому мастерству. Взял с полки первую попавшуюся книгу, это оказались наши любимые рассказы О.Генри, и протянул Тане: - Читай!
     Таня, взглянув в оглавление, выбрала рассказ «Алое платье». Кахи распределил между нами роли: Тане досталась благородная Мейда, а мне – эгоистичная Грейс. Я очень хорошо помню, как Кахи объяснял каждой из нас сверхзадачу. У Тани получилось играть, у меня- нет. Я не хотела лицедействовать. Точка. Во время наших импровизированных занятий в комнату вошла Терье Луйк, эстонская непрофессиональная актриса. Ей тоже выделили место в гостевой комнате с роялем, и эта девушка за период съёмок чуть было не стала нашей родственницей. Мы ласково называли её Терик. Терье , несмотря на то, что ей не исполнилось и двадцати лет, уже была известна всей многомиллионной советской аудитории . Только что по экранам прошла комедия «Озорные повороты», в которой Терье сыграла роль двойняшек, одна из которых была мотоциклисткой, а другая балериной. Надо ли пояснять, что между моим братом, чемпионом по мотоциклу и молодой исполнительницей роли мотогонщицы вспыхнул повышенный взаимный интерес?
       По сценарию герой Ансиса и герой Кахи соперничали друг с другом за милую эстонскую девушку Сайму. В жизни всех их связала крепкая дружба длиной в один фильм. Расставшись после съёмок, Ансис с Кахи уже не встречались. Терье вышла замуж за моряка, и мы виделись после премьеры фильма всего несколько раз.  А со Стасиком Ансис дружит до сих пор.
Оставалось снять всего несколько эпизодов, когда выдался погожий выходной день. Папа пригласил иногородних актёров к нам на дачу. Мы жили в пяти километрах от городской черты в новом, ещё не застроенном посёлке на Белом озере. Гостей позвали на два дня. Тем летом у нас гостила семья кинорежиссёра Гиндина с «Ленфильма». У нас все бы не разместились на ночлег, но мама договорилась с постоянно живущими рядом соседями, белорусской крестьянской семьей. У них был настоящий хутор с коровой, лошадью, курами и дворнягой на цепи. Первыми из Риги на автобусе приехали ленинградцы: Сергей Филиппов со своей Барабулькой. Такое прозвище имела его жена, детская писательница Антонина Голубева. Знакомясь с нашей семьей, она сразу попросила называть её запросто так, как называют все друзья.  Филиппов держался немного замкнуто, сразу лёг отдыхать, а Барабулька устроилась с мамой и бабушкой за столом лепить пирожки с черникой.  С ней было хорошо — весело и душевно. Она была разговорчива и говорила, пересыпая речь такими шутками,  что мы то и дело покатывались со смеху. Из её разговора с мамой мы поняли, что раньше писательница была актрисой, служила в разных советских провинциальных театрах, что от первого брака у неё дочка, что в войну она была на фронте медсестрой. У неё было редкое увлечение — Антонина Голубева в свободное время ездила в фольклорные экспедиции в Поморье, где записывала сохранившиеся в памяти старых людей былины, легенды и песни. Безусловно, она была очень интересным человеком, и мы были счастливы, что она обратила внимание на нас. Мы с моей закадычной подругой Таней Гиндиной интересовали её в качестве контингента, для которого она творила. Как оказалось, мы обе читали её повесть о геройской девочке Клаше Сапожковой, которая помогала рабочим на баррикадах в дни Октябрьского восстания в Москве.  Но главное произведение, принесшее писательнице известность и лавры ,— «Мальчик из Уржума», о детстве  Кирова  мы с Таней видели только на полках библиотек. Это наше откровение Барабульку ничуть не расстроило.
Мы закончили лепить пирожки и уже собрались пойти погулять, когда Филиппов вышел из нашей единственной комнаты во времянке. Он хмурился и выглядел неважно. Барабулька, которая едва доставала ему ростом до груди, вытащила откуда-то маленькую фляжку и крошечную стеклянную рюмочку, сужавшуюся книзу.  От неё мы узнали, что такая рюмка называется «муха», и быть под мухой — означает выпить небольшую дозу крепкого алкоголя. Барабулька налила из фляжки в «муху» водки и протянула мужу. Он со вкусом выпил, закусил пирожком и прямо на глазах преобразился. Щеки порозовели, глаза заблестели, и актёр приветливо улыбнулся всем, кто хлопотал в кухне.
- А где же хозяин? - спросил Филиппов , смешно подергивая своим длинным носом.
-Рыбу ловит на озере. Хотите, мы проводим вас к нему? - спросила смелая Таня.
-Очень хочу! Вперед, барышни.
По дороге мы молчали. И вдруг Филиппов спросил меня: — а ты давно танцуешь? Хореографическое училище? Или так, народные танцы?
Я раскрыла рот от изумления: - Откуда вы знаете?
   -Филиппов всё знает. Мне достаточно увидеть твою осанку и походку. И прическа. Хвост, закрученный на затылке в кольцо. И манера голову поворачивать. Балетных за версту видно.
Я вздохнула. Моя балетная карьера закончилась, не начавшись. Той весной я переболела ангиной с осложнением на сердце, и мне запретили танцевать. Это была для меня большая травма.
-Понимаю- сказал наш гость.- Я тоже танцевал в балете. И мне тоже врачи запретили из-за сердца.
Я изумленно уставилась на актёра. Долговязый, какой-то нелепый, с судорожной мимикой … Он — в балете? Ну разве что Дон-Кихота танцевать?
И вдруг он встал в безукоризненную третью балетную позицию, а потом отвел ногу в батман. Мы с Таней захлопали. Из-за забора донеслись восхищенные детские восклицания.
Филиппов вопросительно поднял брови: дескать,кто там прячется?   Я пояснила, что забором огорожена территория детского туберкулезного санатория. Когда мы дошли до входа с табличкой, дверь распахнулась , и к нам бросились полтора десятка ребятишек с воспитательницами. Филиппов широко улыбнулся и направился навстречу детям. Этот комедийный актёр тогда был очень популярен, впрочем, как и до сих пор, когда его уже давно нет на свете. Дети окружили его, он строил им какие-то забавные рожицы, лицедействовал и что-то говорил. Все покатывались со смеху. Одна из воспитательниц быстро сбегала за листком бумаги и карандашом, и Сергей Николаевич написал несколько слов с пожеланиями всем счастья.
Отца мы нашли на его любимом месте неподалеку от пирса. Я категорически не одобряла рыбной ловли и с отвращением взглянула на ведерко с уловом.
; Как можно брать живое существо, червяка, и прокалывать его крючком? А потом ловить бедную рыбу за губу и вытаскивать её из воды- Я была настроена непримиримо. Таня эту позицию не разделяла. Она мечтала, чтобы её взяли с собой на рыбалку, и получила обещание от моего папы и дяди Сережи Филиппова, что на вечерней зорьке они пойдут рыбачить.
   Вернувшись домой, мы застали в саду братьев с вновь прибывшими гостями. Стасик, который в свои двадцать лет был уже раз пять как минимум чемпионом Латвии по мотоспорту, учил водить мотоцикл  Кахи Кавсадзе.
     Они носились по участку, оставляя за собой шлейф сизого дыма и оглушая всех ревом двигателя. Не отставая от них, параллельным курсом с лаем бежали наши собаки — молодой кобель немецкой овчарки и уже зрелая сука английского пойнтера. Появившаяся на крыльце домика мама жестом изобразила отчаяние и схватилась за голову. В это время отворилась калитка, ведущая к дороге, и пропустила новую партию гостей.  Первой вошла актриса Валентина Телегина с юной дочерью Надей, скромной длинноволосой блондинкой, при виде которой Кахи вытянулся по стойке смирно. Вслед за ними появились Валентина Владимирова, красавица Клавдия Хабарова и её муж Павел Шпрингфельд. Замыкал шествие актёр Роман Хомятов, которого все называли Ромочка. Боюсь, что читатели уже забыли этих известных в 60-е годы прошлого века артистов.      
Валентина Петровна Телегина, женщина с круглым лицом и неказистой фигурой, в кино играла простых тружениц. Повариха, птичница, санитарка, уборщица в роддоме...  Телегину зрители любили. Она олицетворяла для них народ, была похожа на соседку, или на тёщу, или на гардеробщицу в поликлинике... Людям было приятно, что среди небожителей экрана поселилась совершенно свойская тётка. Она появилась в кино в 1934 году, и снималась вплоть до своей смерти в 1979 году во время съёмок фильма «Завтрак на траве» . Роль озвучивала уже другая актриса. Помните школьную уборщицу в фильме «Доживем до понедельника?»  Это типичная роль Телегиной, и типичное достоверное исполнение. Как писали критики, тема творчества Телегиной — воплощение русского народного женского характера во всем его многообразии. Она считалась королевой эпизода. Для фильма, который в то время снимал отец, требовались именно такие исполнители. В фильме не было главных ролей. Дело происходило в поезде, и участниками событий были все пассажиры. Отец пригласил Телегину в «Чёртову дюжину» на роль проводницы.
Другая наша гостья, Валентина Владимирова, играла пассажирку-колхозницу. Недавно пересматривая фильм, я в очередной раз восхитилась, какой яркий, колоритный, жизненный получился персонаж. Валентина Владимирова снималась в кино в эпизодических ролях с 1955 по 1992 год. На её счету 98 фильмов.
К вечеру в нашем саду накрыли длинный стол.  Был повод к веселью. Из Госкино пришла телеграмма, что Валентине Петровне Телегиной присвоили звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР. -Теперь я буду «засл. Телегина», - пошутила актриса. Но было видно, что она очень довольна.
    Я много раз сидела за одним столом с актёрами. Иногда это было интересно, иногда — не очень. Но тот вечер у нас запомнился. Все были в ударе. Читали монологи из пьес Шекспира, декламировали отрывки из «Пира во время чумы» Пушкина, пели романсы. И вдруг отец скомандовал: -
 -Таня, теперь твоя очередь! Дорогие гости, прошу вас обратить внимание на будущую актрису Татьяну Гиндину.
     И Танька, которой едва исполнилось двенадцать, с чувством затянула:
   -За рекой за лесом солнышко садится
  Что-то мне, подруги, дома не сидится
   С ветки облетает черемухи цвет
  В жизни раз бывает
   Восемнадцать лет...»
    Как мне жаль, что моя подруга не стала актрисой! Возможно, от этой профессии её отвратил опыт нашего с ней участия в павильонных съёмках папиного фильма. Целый день мы, мучаясь от чудовищной жары в павильоне, лежали вдвоем на верхней полке в декорациях плацкартного вагона. Снимался проход по вагону Марка Бернеса. Мы, естественно, изображали пассажирок. Лежать было тесно, моё бедро упиралось в её живот, где, как она уверяла от моих костей образовался синяк. А в итоге мы только мелькнули в кадре.
     Фильм вышел в прокат под названием «Чёртова дюжина». Недаром говорят, что как корабль назовешь, так он и поплывёт. Чертовщина дала о себе знать. Фильм был как фильм, не успешный, но и не провальный. И тут внезапно разразился скандал. Двое студентов-первокурсников, один из которых учился на факультете журналистики, решили после просмотра написать в газету письмо о том, что эта комедия им совершенно не понравилась, и непонятно зачем вообще нужны такие картины советскому зрителю.  Заметку опубликовала местная рижская газета. В то время любая отрицательная публикация имела последствия. Отца ждали неприятности. Но неожиданно за картину вступился известный в то время писатель Юрий Герман, отец Алексея Германа-старшего и дед Алексея Германа-младшего. Он опубликовал в ленинградской газете «Культура» свое мнение о новом фильме. Тогда местная рижская газета обругала ленинградского писателя. Буря в стакане воды длилась недолго, но очень расстроила отца. К несчастью, я не запомнила фамилии первокурсников, которые, как молодые щенки, задиристо облаивали в печати таких мэтров кино и литературы, какими были Павел Арманд и Юрий Герман. И поэтому спустя десять лет вышла замуж за одного из этих критиков. Он признался мне во всём только после свадьбы.
     Сегодня про фильм «Чёртова дюжина» никто и не вспоминает, кроме киноманов, которые безуспешно ищут его по фондам.
            «Сколько всяких фильмов показывают по тв, в том числе старых, а этот, почему-то нет. А ведь такой список участвующих в комедии актеров!»
17.07.2019. Александр.

      Мало кто знает, по какой причине этот фильм в СССР упрятали подальше на полку. В 1971 году автор сценария Ефим Севела участвовал в скандальном захвате приёмной Президиума Верховного Совета СССР двадцатью шестью гражданами, требовавшими свободного выезда на их  историческую родину в Израиль.  После суда над ними и отъезда Севелы фильм «Чёртова дюжина» исчез из проката. В 1990 году  Ефим Севела вернулся в Россию. Теперь он носил имя Эфраим. Мы встретились на каком-то мероприятии в Доме кино.
     Я сразу узнала этого человека, он ходил всё в таком же берете, как и тридцать лет назад в Риге, и мало изменился, только что постарел. Напомнила ему об отце, он вяло улыбнулся и подарил мне одну из своих книг, лежащих в портфеле. Дал визитную карточку, предложил как-нибудь встретиться. Но я его, наверное, сильно разочаровала, не дав своему оператору отмашку взять интервью у своего старого знакомца.
Подаренную мне книгу я прочитала. Современный Декамерон. Вариации эротических сюжетв. Литература, которая в тот исторический момент пользовалась большим успехом.
     Я не стала говорить ему, что след чертовщины в нашей жизни после постановки фильма по его сценарию не исчез.      
         Сразу после «Чёртовой дюжины» отцу поручили поставить фильм по сценарию авторитетного писателя Фёдора Кнорре. Прочитав киноповесть, отец поморщился. История отдавала, как тогда выражались ,лакировкой действительности. Воспевался моральный облик советских людей, лишенных всякой корысти. Сюжет был таким.
    Мастер судовых двигателей, отработав своё, решил уйти на пенсию. Мечтая о тихой и спокойной жизни, он хочет поселиться с женой и внуком Володей у моря. Семья присмотрела уютный домик, выставленный на продажу пенсионером, бывшим рыбаком. Покупатели узнают, что хозяин домика вынужден продать его, чтобы выручить дочку с внучкой. Подумав, дедушка с Володей решают деньги, собранные на покупку дома, дать взаймы старому рыбаку. Понимая, что скорее всего, этот долг он отдать не сможет.
     Отцу не очень хотелось снимать эту картину. Но ему должно было вот-вот исполниться 60 лет, пенсионный возраст, деньги были нужны, и он согласился. Утвердили актёров на роли. На роль старого судового мастера отец пригласил известного на всю страну театрального актёра, Народного артиста СССР и лауреата всех возможных премий. Поехали в киноэкспедицию. На побережье Балтийского моря, в рыбацкий посёлок.
     Здесь я вынуждена примкнуть к осмеиваемому в России многими движению Me too, чтобы рассказать всю правду о том, почему мой отец был вынужден прервать работу над фильмом «Домик в дюнах».
    Когда снимался этот фильм, я перешла в шестой класс. 12 лет, уже вымахала с родителей ростом, но в остальном дитя дитём. В посёлке не было ни одной гостиницы, и всю съёмочную группу расселили в частных домах. Нам с папой и мамой предоставили хозяйскую спальню с широченной  кроватью, где мы легко умещались втроём.
     Однажды ранним утром, когда родители уже выехали на съёмку, а я еще дремала, в комнату вошел народный артист. Я открыла глаза в тот момент, когда он забрался в кровать рядом со мной. Лысый, старый, толстый дядька залез руками под мою ночную рубашку и начал там копошиться. Меня охватило чувство острой неловкости за этого человека. Мы проводили вместе свободное время, он всегда бывал со мной очень приветлив, говорил, что я принцесса. Я думала, что этот актёр, видимо, любит детей, потому что остальные исполнители ролей в папиных фильмах ограничивались в лучшем случае приветствием, а то и вообще не обращали на меня никакого внимания.
Оказалось, что он действительно неравнодушен к детям. Я произнесла дурацкую фразу типа «что вы делаете?», но он не ответил, глядя на меня глазами с незнакомым мне выражением, в котором любо взрослый сразу распознал бы похоть. Мне же этот взгляд, и его лысый череп, и даже форма ушей в тот момент напомнили иллюстрацию к Ночи перед Рождеством Гоголя. Он был похож на чёрта, этот улыбающийся старик.   И в этот самый момент дверь открылась. Вошла мама, в утренней спешке забывшая взять что-то важное. Народный артист вскочил и метнулся мимо неё в коридор. Мама кинулась ко мне, стала расспрашивать, что этот негодяй со мной делал. Я рассказала. Мама повела меня умываться, велела одеться, накормила гоголем-моголем, и мы поехали на съёмочную площадку. В дороге я услышала материнский наказ: никому ни одного слова о том, что случилось. Особенно папе.
    Честно говоря, к вечеру я уже думать не думала о необъяснимом поведении дяди актёра. Тем более, что на другой день с утра мама увезла меня в город. Через несколько часов она вернулась к папе, оставив меня на попечение гостивших в Риге моего брата Виталика и его жены Вали. Именно Валя, которой я восхищалась, раскрыла мне разные подробности о взрослой сексуальной жизни. Валя купила и подарила мне книгу «Вам, девушки», настолько полезную, что я нередко искала в ней  советы, уже вступив в брак.  Единственное, чего я там не нашла-это объяснения некрасивому поступку народного артиста. Но вскоре я напрочь забыла об этом инциденте. Он как бы выветрился из моей памяти, и даже последующие встречи с этим актёром никак не ассоциировались у меня с тем эпизодом в чужой спальне. Уже став взрослой, увидев его в каком-то фильме, я содрогнулась от отвращения и переключила канал. Иногда я вижу его , навещая могилы родственников на Новодевичьем кладбище, где его голова скалится мне с гранитного постамента. А для других людей он по-прежнему остается просто знаменитым актёром, лауреатом многих премий и народным артистом.
    Я до сих пор не знаю, зачем мама рассказала ту постыдную историю папе. Дело было в Ялте, в гостинице «Ореанда», где продолжились съёмки после того, как в Латвии началась дождливая осень. Мы с папой сидели за столиком у окна, глядя на море. И он начал говорить, что мне больше нельзя ездить с ними в киноэкспедиции. Что в том мире, в котором он работает, много развращенных людей. Папа думал, что мой отроческий возраст и его авторитет защищают меня от грязных домогательств, но, как выяснилось, он ошибался. Поэтому меня немедленно отправляют самолётом в Ригу . Я очень расстроилась, просила папу не отсылать меня, но он был неумолим. Мама уезжала со мной, и специально для отца на время её отсутствия к съёмочной группе прикрепили местную медсестру.
     После нашего отъезда съёмки продлились еще пару недель, но так и не были полностью закончены. У отца возникла такая сильная неприязнь к народному артисту, грязно домогавшемуся его ребёнка, что он не смог с ней справиться, и это сказалось на работе. На площадке между ними возникла ссора, закончившаяся срывом съёмки. Тогда он связался с киностудией, попросив прислать ему замену на оставшийся съёмочный период. Поскольку отец не хотел называть истинную причину своего отказа продолжить работу над фильмом, и в то же время не собирался ничего придумывать, то сообщил руководству студии, что разногласия между ним и исполнителем главной роли являются непреодолимыми. Разумеется, без скандала из-за замены режиссера не обошлось. Но отец был к этому готов, и в крайнем случае собирался закончить свою творческую карьеру.   
     Как раз подоспел вскоре его юбилей, а с ним наступил и пенсионный возраст.  В Доме кино, который в то время располагался в Старой Риге, в честь отца устроили торжественный вечер. Пришла сотня поздравительных телеграмм – от Союза кинематографистов СССР, от Александрова и Орловой, от личных друзей отца актёров Николая Крючкова и Эраста Гарина, от Марка Бернеса, от руководства «Мосфильма», «Ленфильма», «Арменфильма». Из Таллина приехала на торжество Терье Луйк, из Ленинграда - старый друг отца, режиссёр Иосиф Гиндин. На торжество явилась вторая жена папы, пианистка и композитор Вера Константиновна Арманд, в сопровождении своего супруга, популярного эстрадного гитариста-виртуоза Джона Данкера. Те из латвийских кинематографистов и актёров, кто не смог поздравить лично, тоже прислали телеграммы со словами уважения и признания заслуг юбиляра.
    Гораздо позднее я осознала, что папин юбилейный вечер стал началом моей творческой биографии.  В небольшом концерте латвийская певица из Рижской филармонии, имени которой моя память не сохранила, спела песню, написанную мной специально для папиного юбилея. Он сам попросил меня об этом. Я понятия не имела, о чём должна быть песня, отец подсказал – напиши о нашем Белом озере, о Балтэзерсе. Так я впервые прикоснулась к великой тайне творчества. Откуда во мне возникли слова, как появилась мелодия – я не знаю. Но буквально за час сложились стихотворные строки на латышском языке, печальная повесть о матери, которая долгие годы каждый день выходит на берег и ждёт возвращения своего исчезнувшего сына. Аранжировку сделал композитор Янис Иванов, который писал музыку для фильма «Весенние заморозки». Спустя 50 лет после смерти отца я переписала эти стихи и назвала песню «Плач дочери». На сей раз аранжировку сделал молодой аргентинский музыкант Фернандо Васкес, и эту песню исполнил на вечере памяти Павла Арманда в Рижской киностудии  девичий музыкальный ансамбль « Гамма» под управлением Татьяны Королевой.
     Мой дебют на папином юбилейном вечере вызвал к жизни один нелепый слух, о котором я узнала совсем недавно. После заседания клуба кинопоказа в московском Музее предпринимателей и меценатов ко мне подошла латышка почтенного возраста и стала меня уверять, что у режиссёра Арманда была в Риге еще одна дочь, которая к моменту его выхода на пенсию уже училась в Литературном институте имени Горького и написала песню на латышском языке про Балтэзерс. И я не смогла эту даму переубедить.
     Неприятности с фильмом «Домик в дюнах» подтолкнули отца к решению выйти на пенсию. На свете счастья нет, а есть покой и воля, процитировал он Пушкина, и написал заявление о выходе на заслуженный отдых.            
       Как было бы замечательно, если бы папа больше не возвращался в кино. Но он вернулся. Спустя всего месяц. Я хорошо помню тот майский день, когда наша жизнь после светлого периода безмятежности начала постепенно входить в широкую чёрную полосу.
                Короткое счастье
               В то весеннее воскресенье я проснулась от звуков музыки. Отец играл на рояле . Меня охватила радость . Папа дома! Теперь он никуда не будет уезжать! С этим ощущением я вошла в нашу просторную тридцатиметровую комнату, служившую родителям спальней, а нам столовой и гостиной.  На середине стоял массивный дубовый круглый стол, за которым легко помещались 10 человек. Если же стол раздвигали, то количество гостей можно было удвоить.  В углу комнаты поместилась широкая тахта, которую мы называли «прародительница». Она была замечательна тем, что нам с младшим из братьев разрешалось забираться туда к родителям в те дни, когда они не спешили на работу, а мы в школу.  Самые веселые и самые серьезные разговоры с родителями часто происходили на этой самой «тахте-прародительнице», которую родители иногда именовали «конференц-залом». Лёжа на спине, можно было любоваться лепниной на потолке. В нашей комнате, где я жила с бабушкой, такой роскоши не было. Одну из стен гостиной занимал старинный массивный дубовый буфет, в котором только один отсек был набит посудой , а остальные принадлежали книгам. Другая стена представляла из себя книжный самодельный стеллаж, который смастерили братья. Отдельную полку занимали киносценарии, переплетенные в твердые обложки. Еще одна полка была занята папиными книгами о шахматах. Вплотную к стеллажу стоял папин шахматный столик с ящиками с обеих сторон, куда складывались шахматные фигуры — в один белые, в другой чёрные. Столешница была инкрустирована деревом разных пород. На шахматный столик категорически запрещалось ставить что бы то ни было. Свободные дни папа подолгу проводил за разбором шахматных партий великих шахматистов. В это время ему нельзя было мешать, и поэтому я ненавидела шахматы всей душой. Временами к отцу заходил Михаил Таль. Их познакомил наш сосед Михель Говша, скромный преподаватель Политехнического института, который был дружен с Талем ещё со времени их учебы в одном классе 22-й рижской средней школы.  Папа и Таль иногда проводили за шахматным столиком по несколько часов. Когда мне было лет десять, Таль спросил: «  Рене умеет играть в шахматы?»  . -Не люблю шахматы, - решительно заявила я чемпиону мира. На самом деле, я ревновала отца к этой игре. Он мог часами разбирать шахматные партии, а ты сиди и жди, когда он обратит на тебя внимание. Через год Таль подарил мне книжку «Матч Ботвинник-Таль» с дарственной надписью: «Рене, которая не любит шахматы, от человека, который не мыслит без них жизни.»
      
      Когда я в то утро, после которого наша жизнь уже никогда не была счастливой, вошла в нашу большую комнату, мама стелила на стол льняную жёлтую скатерть, сотканную в латышском народном стиле. Эту скатерть однажды на Новый год принесла в подарок актриса Вия Артмане. Намечавшийся завтрак явно обещал быть праздничным, поскольку мама положила под столовые приборы массивные серебряные подставки и выставила на стол наш новый сервиз кремового цвета, разрисованный яркими оранжевыми настурциями. Это был подарок от папиного ученика Алоиза Бренча, не раз работавшего у отца ассистентом. Тогда он ещё только готовился получить разрешение на постановку своего первого художественного фильма. Потом за свою жизнь в кино Алик, как он просил нас его называть, снял десятки картин — и военно-исторические и детективные, которые до сих пор иногда показывают на некоторых каналах России. Широкую известность Алоиз Бренч получил как автор сериала «Долгая дорога в дюнах». Но до этого еще было очень далеко. Алоиз был нашим соседом, он жил в трёх минутах ходьбы. Оказалось, что сегодня мы ожидаем его к завтраку. И чтобы ему было приятно, мама специально поставила на стол подаренный им сервиз. Гость вошёл с букетом маленьких разноцветных гиацинтов, галантно поцеловал руку маме, поклонился отцу и приветливо улыбнулся мне. Они с отцом тут же отошли к роялю. Через раскрытую в соседнюю комнату двустворчатую дверь я видела, что Алоиз принес с собой какие-то бумаги. Мама тем временем поставила на стол тонкостенные стеклянные стаканы, принесла глубокую тарелку с дюжиной сваренных в мешочек яиц, серебряную маслёнку с небольшим куском свежего, со слезинкой сливочного масла, вынула из старинного буфета продолговатую фарфоровую хлебницу с нарезанным   хлебом, соль, перец и горчицу.
     На её приглашение сесть за стол из соседней комнаты  явились папа с гостем и обе наши собаки — немецкая овчарка Пэр и английский пойнтер Мада( сокращенное имя от Мадары -главной героини папиного фильма «Весенние заморозки». )   Мама раздала большие полотняные салфетки, которые мы, весело посмеиваясь, заправили за ворот как слюнявчики. Сегодня эта привычка совершенно исчезла в России.. Недавно, работая с журналистом и издателем из Франции Пьером Кристианом Броше, который вел у нас программу о российских регионах, я услышала от него это замечание
- Почему в России не принято предохранять свою одежду? У нас во Франции, даже в самом изысканном обществе никто не стесняется заправить за воротник большую салфетку.
   Увидев, что гость с удивлением наблюдает за нашими действиями по приготовлению яичницы по-английски, папа улыбнулся.
   -Алик, я научу вас готовить это замечательное английское традиционное блюдо. Моя мама переняла этот рецепт от своей матери-англичанки, то есть, моей бабушки, а бабушка — от прабабушки. Обычно яичницу по-английски не едят при гостях, но вы-то свой человек. Смотрите и учитесь! Прекрасный завтрак на скорую руку!
   Алик вслед за папой размешал в тонкостенном стеклянном стакане два яйца в мешочек, мелко накрошенный черный и белый хлеб, посолил, поперчил, положил сверху маленький кусочек сливочного масла и добавил горчицы на кончике ножа. Гость, попробовав эту тюрю из яиц, восхитился:
 - Надо же, какое вкусное и сытное блюдо! И какое простое! И в то же время оригинальное!
   И добавил:
- Мы, латыши, в детстве такой роскоши не знали. Бекон с яичницей — это трапеза богатых . А для бедняков путра (каша), серый горох да селёдка.
; Алик, вы из какой семьи вышли? Кто были ваши родители?
         Вообще-то латыши — народ замкнутый, не любят личных вопросов. Но в голосе отца звучал такой неподдельный интерес к личности гостя, что он охотно ответил.
-Я родился в Риге, в бедной семье. Когда началась война, мне было двенадцать лет. И нас с сестрой отдали в батраки. А что такое жизнь батрака, тем более, ребенка, — это вы, Павел Николаевич, очень правдиво показали в своем шедевре. Детям поручали тяжелую грязную работу, хозяева нас постоянно шпыняли, кормили плохо, норовили подсунуть селедку с ржавчиной.  Кстати, мы с Вией Артмане очень хорошо понимаем друг друга, потому что она ведь в детстве тоже батрачила.  Пасла гусей.
- Никогда не скажешь, - изумилась мама. - У Вии такая аристократичная внешность. Она говорила про свою немецкую кровь, и мы подумали, что она из семьи баронов, просто боится это афишировать.
-Нет, у Вии было тяжёлое детство. Как у Майи из вашего фильма «Весенние заморозки». Мы с сестрой, когда его смотрели — плакали оба. Вспомнили прошлое. Это самая главная для латышей картина. Скажите, а это правда, что Лейманис, который в титрах числится вашим сорежиссером, срежиссировал в картине только один эпизод? Мне об этом рассказывал Роландс. Калныньш. Который был на этом фильме вторым режиссёром.
-Правда. Это сцена смерти маленького Матиса, сына героини. А ведь эту роль в фильме играл его сынишка Гунар. Роль была очень трудная, я просто поразился, когда Лейманис привел на кинопробы своего ребёнка. Там ведь по роли мальчик и в воду срывается, и тонет, и в пургу чуть с обрыва не падает, и в конце концов умирает. Многие родители не отпустили бы своего ребенка сниматься в такой роли из простого суеверия. Но Лейманис — потомственный актёр и настоящий художник. Он ведь с нуля обучался режиссуре прямо на съёмочной площадке. Ещё на фильме «Возвращение с победой».
; А я пришел к вам ассистентом на фильм «За лебединой стаей облаков». Это была такая школа! Я столько узнал от вас, что потом на Высших режиссёрских курсах уже очень многие тайны профессии понимал лучше других
; Алик, -отец перевел разговор на гостя, - так что за сценарий вы мне принесли?
     -Это не сценарий, я просто сделал расширенную заявку. Мечтаю поставить художественный фильм.  по роману нашего латышского писателя Зигмунда Скуиня - «Внуки Колумба». У читателей он имел успех. Из современной жизни.  Если найдете время — может, обсудите со мной этот вопрос?
 -   Найду, Алик. Обязательно прочитаю, и мы поговорим. Но только не сегодня. Обещал день посвятить дочери.
     Я обрадовалась. Папа посвятит мне весь день! Такого вообще еще никогда не бывало.
    Мама внесла на большом блюде гору сибирских пирожков со смешным названием шанежки. Что-то вроде круглых ватрушек с разнообразной начинкой. Их умела готовить бабушка, выросшая в сибирской ссылке, куда из Варшавы отправили её семью. Гость, похвалив бабушкины пирожки, откланялся, а мы не торопились закончить завтрак.  Папа так часто отсутствовал, что каждое его появление дома было для нас настоящим праздником. Хотелось продлить эти редкие минуты семейной идиллии.   
      
                Наша неспешная трапеза сопровождалась доносившейся сверху музыкой -гаммами, упражнениями, этюдами, вокализами.  В квартире наверху, как всегда в это время, шли занятия. Там жила династия музыкантов по фамилии Стаде. Глава семьи, Ян Стаде, высокий стройный латыш артистического вида был дирижёром симфонического оркестра Латвийской филармонии. Его сын Гунар  служил пианистом в оркестре театра оперы и балета. Жена Гунара красивая узбечка Серафима была солисткой оперы. Её комната располагалась как раз над моей, и я привыкла, что по утрам изо дня в день надо мной Сима выводит свои рулады, занимаясь сольфеджио.  Папа очень уважал соседей сверху. Он признался мне, что мечтал стать дирижёром, и если бы не революция и война, то непременно бы поступил в консерваторию. Папа тренировал себя, изучая партитуры к своим фильмам.
      Я не помню, чтобы он сидел без дела. Либо играл на рояле произведения своих любимых композиторов – Шопена, Грига, Моцарта, либо что-то писал в своем блокноте, либо рисовал. Вернувшись с гражданской войны, он одно время учился во ВХУТЕМАСе на художника по. В то время Арманды, которые раньше были владельцами ткацкой и красильной фабрик перешли на службу Советской власти. Папа и его двоюродный брат Марк Федосов работали мастерами в красильном цехе. Эти навыки рисования очень пригодились папе, когда он занялся режиссурой. Отец считал творческий труд основой развития личности, и не позволял никому из детей бездельничать. Он любил приводить слова философа Лосева, выписанные им в блокнот:      
     «Культурный труд не есть печальная необходимость, но всегдашняя радость, всегдашняя духовная легкость и всегдашний праздник. Для интеллигентного человека труд есть праздник вечной молодости и радостного служения общечеловеческому счастью.»
    Наша жизнь строилась в полном соответствии с этим принципом. После завтрака, убрав со стола и вымыв посуду, мы с мамой засели за занятия французским языком. В школе у меня был английский, а дома мы с мамой под руководством отца изучали его родной язык. Потом каждый занялся своим делом. Я улизнула в гостиную и забралась в кожаное «вольтеровское» кресло читать «Сагу о Форсайтах». Папа принялся разбирать очередной матч на звание чемпионов мира, а мама с бабушкой ушли навещать тётю Женю.
    Ближе к вечеру мы с папой отправились на прогулку. Наша семья жила в центре Риги на улице со смешным для русского уха названием Лачплеша — с ударением на первом слоге, как принято в латышском языке. При произнесении названия нашей улицы где-то в моем подсознании появлялся образ тарелки с молочной лапшой. На самом деле, Лачплеша — это родительный падеж от имени собственного Лачплесис, в переводе с латышского языка оно означает «разрывающий медведя». Былинный богатырь латвийского фольклора, борец со Злом. Став взрослой, я полюбила пьесу Райниса «Огонь и ночь», где Лачплесис – один из главных героев, наивный богатырь.   По нашей улице Лачплеша мы доходили до угла и мимо православной церкви Александра Невского  сворачивали налево, к центру. По дороге папа рассказывал мне об истории Риги. Многие факты нельзя было найти в открытой литературе. Отец черпал свои познания из долгих бесед с писателем Юлием Ванагсом, общение с которым выходило за пределы их совместной работы. Папа объяснял мне, что улица Ленина называлась так не всегда. Самая широкая и самая длинная в городе центральная улица много раз меняла свое название в зависимости от действующей власти. До революции она называлась Александровской. После обретения Латвией независимости в 1918 году её переименовали в улицу Свободы. В 1941 – в Гитлер-штрассе, а в 1944 -  в улицу Ленина. В 1991 году улице снова вернули название Свободы (по-латышски Бривибас). В её начале, на площади возле канала раньше стоял памятник Петру Первому, который был торжественно открыт в 1910 году с участием царской семьи по случаю празднования 200-летия победы в русско-шведской войне. В день открытия памятника свершилось судьбоносное событие, положившее начало истории латвийского кино. Тогда впервые латвийский кинооператор Александр Станке провел киносъёмку исторического события. В 1914 году памятник сняли с фундамента, разобрали на части и эвакуировали вместе с другими ценностями. Пустой пьедестал стоял на бульваре до 1934 года, после чего его убрали, чтобы освободить поблизости место для другого монумента. В 1935 году над городом вознёсся памятник Свободы, ставший одним из символов Риги. Это вертикальный монумент высотой в 42 метра. У его основания размещены 13 скульптур и барельефов, от того самого легендарного Лачплесиса до героических красных стрелков. На фасаде памятника высечена надпись на латышском языке, которая в переводе означает «Отчизне и Свободе».  На вершине основного пилона высотой 19 метров стоит девятиметровая фигура девушки, держащей на вытянутых вверх руках три звезды, символизирующие исторические части Латвии — Курземе, Видземе и Латгале.  В народе памятник называют просто Милда — традиционным латышским женским именем.
    Только сейчас, работая над книгой, я получила правдивую информацию о злоключениях памятника Петру Первому. О том, что пароход в 1914 году затонул, и был найден только спустя двадцать лет эстонскими водолазами. Потом десятилетиями ждал своего часа, пока найдутся средства на восстановление. Так и не дождался. Средства не нашлись.  Памятник Петру уже после возвращения Латвии статуса независимой республики восстановил на свои собственные средства бизнесмен Евгений Гомберг.  До сих пор, спустя двадцать лет, статус памятника не определён. Официально он находится у Гомберга на ответственном хранении». В результате памятник Петру долго стоял в одном из рижских дворов почти на окраине города на частной автостоянке, а недавно владелец перевез его на участок своего дома в Юрмале. Теперь им могут любоваться жители и гости курорта. От ответственного владельца я и узнала все подробности, которые он сообщил мне письменно. Привожу цитату. « Памятник при эвакуации не разбирали, он и не был разборный, его засунули в трюм целиком, часть торчала наружу.  Поэтому при затоплении корабля его «выстрелило», как из воздушного ружья. Нашли его всего метрах в двадцати от корабля. При подъеме водолазы под водой его взорвали, иначе не могли его поднять. В Ригу привезли кусков пятнадцать. Со дна подняли все, кроме ушей коня;. Потом при хранении бедра всадника, правая рука, челюсть коня просто пропали.  Мы их делали снова».
     Гомберг прислал мне открытку из своей коллекции вместе с письмом, уточняющим детали этой истории. « Приложенная открытка отправлена в Петроград, на почтовом штемпеле дата, 22 августа 1915 г., дней через восемь после его эвакуации.  По полю надпись: «Представьте себе это место без Петра. Я чуть не заплакала. Где он теперь?»
      Милде, как показало время, повезло гораздо меньше.  После вступления  Латвии в Европейский союз, когда в Ригу хлынул поток туристов, привлеченных дешевизной злачных мест, рижан глубоко шокировало открытие, что на латвийский символ свободы братья-европейцы  плевали в полном смысле этого слова. Почему-то у них завелась привычка демонстрировать свою доблесть, подбираясь ночами по лестнице к подножию памятника и орошая постамент выделениями из своего организма. Постепенно вокруг Милды появился неприятный запах отхожего места. Городские власти отремонтировали памятник и поставили к нему охрану от гостей из свободных и «цивилизованных» западных стран, порывающихся  осквернять один из самых известных символов демократической Латвийской республики.
.                В те годы, когда я жила в Риге,  большинство фланирующих по центральной улице горожан обычно так выстраивали свой маршрут, что он неизменно приводил к Милде. От памятника можно было повернуть направо, в парк Бастионной горки или налево, в аллеи сквера у Национальной оперы. Путь прямо вел в Старый город. В тот раз мы с папой повернули влево и опустились на скамейку возле мостика через городской канал. Был погожий майский день, одуряюще пахли кусты сирени. По каналу плыла семья белых лебедей.
       Усевшись на скамью, мы продолжили разговор, который начался ещё по пути к Милде.  Точнее говорил папа, а я пыталась понять глубинный смысл его слов. В тот день он сказал, что переоценил свои возможности, когда решил выйти на пенсию, чтобы заниматься только тем, что не требует такого чрезвычайного напряжения сил, как создание кинофильмов.
    Конечно, нельзя отрицать, говорил он, что это было по-своему счастливое время. Мы разговаривали, гуляли, играли в четыре руки на фортепьяно. В гости то и дело наведывались родственники и друзья из Москвы , Ташкента, Красноярска, Ленинграда.  Отец писал стихи , сочинял музыку, начал  работу над мемуарами. У него появилось время перечитывать любимые книги, разбирать шахматные партии великих мастеров, учить меня рисованию. Побыть в лоне семьи — прекрасный отдых, но мужчина должен заниматься чем-то настоящим, а не предаваться безделью, сказал мне отец. Ему надо возвращаться к профессии. Надо ставить фильмы. Его снова манил мир кино, которому он отдал почти сорок лет жизни.
      Что касается меня, то я испытывала как раз противоположные чувства. Это будет ужасно, если снова начнётся круговерть. Экспедиции, ночные съемки, нарушенный режим дня, редкие выходные. А ведь мы собирались провести всё лето на даче. Папа недавно купил старую лодку, и она дожидалась своего владельца, покачиваясь на мелких волнах  Балтэзерса ( по-русски, Белого озера). На участке построили симпатичный временный  дом , в котором была одна большая комната с изразцовой печью, кухня с настоящей плитой и просторный гараж, куда помещался наш новый «Москвич»- 401, купленный на постановочные от последнего фильма. У отца был свой план насчёт дачи. Он мечтал построить на участке большой дом и приглашать для творческого уединения своих старых товарищей, чтобы они там могли работать над сценариями, писать музыку, вести философские беседы и в перерывах собирать в лесу ягоды-грибы. Разглядывая уже существующий проект загородного дома, папа воображал, как славно будет из окон с панорамным видом на озеро любоваться многоцветными закатами, словно на картинах Куинджи. Но теперь все эти планы откладывались. Отца снова потянула к себе профессия.
               Потом, вспоминая этот разговор, я часто думала, что его желание снова делать фильмы услышала и одобрила нечистая сила.
     Мы ужинали, когда раздались протяжные громкие звонки.
; Межгород! - воскликнула мама.- Наверное, кто-то из сыновей.
      Но она ошиблась. Звонили папе.  Мы сидели тихо, шепотом переговариваясь о каких-то пустяках. Закончив разговор, отец обернулся к нам,и мы сразу увидели оживленное выражение его лица. Он позвал маму. Родители уединились в гостиной. Через некоторое время мама вернулась и деловым тоном объявила нам с бабушкой, что они завтра уезжают в соседнюю республику на переговоры. Художественный руководитель киностудии «Беларусьфильм» Владимир Корш-Саблин предлагает папе работу. Звонили по его поручению. Есть один очень интересный, хотя и трудный проект, куда спешно требуется режиссёр-постановщик. Я провожала их на вокзал с нехорошим предчувствием. Мне так не хотелось, чтобы родители снова уезжали! Папа был в приподнятом настроении. Рассказал мне о будущем фильме — буквально в нескольких словах. Назвал фамилию сценариста. Это был, как говорится, широко известный в узких кругах человек.
-Я помню его., - сказал папа. -  Обаятельная улыбка. Приятные манеры. Он тоже учился с нами  на кинокурсах , но не на режиссера, а на актера. Потом стал сценаристом. В Алма -Ате работал начальником сценарного отдела.  Теперь вот мне предлагают  снять картину по его сценарию. Сюжет мне понравился.  Не плачь, дочка. Я без работы не могу.
               
                Москва-Генуя со всеми остановками   

        Художественный руководитель киностудии «Беларусьфильм» Владимир Владимирович Корш-Саблин  полулежал в кресле-качалке, укрывшись пледом. Переговоры о будущем фильме ему пришлось вести у себя дома.  Он почти не мог говорить, и за него режиссёру из Риги всё сказала жена. Надежда Бриллиантщикова. Красавица с мрачным выражением лица, про которую все знали, что раньше она была замужем за писателем Михаилом Зощенко. Трудно себе представить, чтобы эта хмурая женщина могла вдохновлять сатирика. Она жестом отослала домработницу, накрывшую чайный стол, и произнесла:
 -   Мой муж над фильмом работать не может. Он тяжело заболел, нуждается в операции. Рак горла. Будут вставлять серебряную трубочку. Поэтому просит вас продолжить начатое. К сожалению, он не успел закончить даже подготовительный период, не на все роли нашел актеров.. Но муж верит, что вы сделаете достойный фильм.
      Хозяин  в знак согласия прикрыл веки. Понятно, почему он пригласил именно отца. Они были знакомы по работе в кино. Они оба воевали на гражданской войне на стороне красных. Для взаимного доверия этого было достаточно. Его супруга  показала пометки на полях литературного сценария, рассказала, на какие роли актёры уже утверждены. Больной потрогал её за локоть и что-то хрипло прошептал. Она понимающе кивнула головой и озвучила реплику мужа.
-Сценарист написал историю о Генуэзской конференции 1922 года, в ходе которой советская делегация сумела преодолеть   бойкот западных стран. В обмен на признание юридической законности советского государства и новые кредиты делегация Советской России согласилась выплатить часть долгов царского правительства иностранным инвесторам. Это произошло за полгода до создания СССР, в июле месяце. Сцены конференции прописаны по оригинальным протоколам. Сюжет такой.  Бывшего комиссара приняли на службу в Наркомат иностранных дел. И он поехал в Геную в составе делегации. И там столкнулся с лютыми врагами советской власти, с которыми был знаком ещё со времен  гражданской войны. И понял, что они замышляют преступление против нашей делегации.  Новоиспеченный советский дипломат Безлыков и Глафира, боец из его бывшего отряда,  женятся, усыновляют мальчишку-беспризорника. В финале злоумышленники  случайным выстрелом убивают в поезде вместо советских дипкурьеров Глафиру, которая следует  с мужем к месту его дипломатической службы в Италии.
; Вроде бы, крутой сюжет, - прохрипел больной.
       - Молчи, я сама всё объясню. Тебе нельзя говорить,  - Надежда Владимировна поднесла палец к губам мужа.- Товарищ Арманд, мой муж обратился к вам, потому что только вы можете прямо так без подготовки начать съёмки. В сценарии есть очень близкая вам обоим тема. Главный герой — простой наборщик, который жил в эмиграции, примкнул к большевикам, воевал на гражданской войне. В Крыму. Выезжать в экспедицию нужно срочно, не позднее, чем через 10 дней. Бердянск на Азове, Севастополь, Ялта, Гурзуф. Вы согласны?   
       У отца заблестели глаза. Это была его юность. Это он, юный комиссар, учивший бойцов политграмоте, в шлеме с красной звездой, в болтающейся на нём огромной шинели  и рваных сапогах при 11-градусном морозе вброд переходил Сиваш. Он пропишет роль героя. Он воссоздаст в кино сцены, которые никогда не забывал — разговоры красноармейцев на привалах, их мечты о новой, лучшей жизни, за которую они проливают кровь. Истории любви, всегда смешанной с ощущением мгновенности, хрупкости, невыносимой нежности. Мучительные размышления о том, что на той, другой стороне, среди врагов — родные братья, и они тоже воюют за свою правду.   
      Гость ободряюще улыбнулся больному.
      -Не волнуйтесь, лечитесь, выздоравливайте, может ещё вернетесь на картину. Я готов продолжить вашу работу. Если надо, могу начать прямо сейчас,  А моя жена съездит в Ригу и уладит все формальности с её работой на киностудии.
   Хозяйка дома вздохнула с облегчением и погладила руку мужа.
-Ну вот всё и решилось. Ко всеобщему удовольствию. А мы пока будем лечиться.
   Больному явно стало плохо. Он побледнел, осел в кресле.
- Договорились, - заключила хозяйка дома. -   С утра пришлем машину, поедете на студию и оформитесь.
-А я? - спросила мама, - мне надо быть рядом с мужем. У него после блокады бывают проблемы с сердцем. - Вы же знаете, я опытный администратор кино и медсестра в одном лице.
- Разумеется, Ольга , мы на вас тоже рассчитываем.
     Так родители согласились на переезд в Минск. Как минимум на полгода, а то и на год.   
         Бабушка немного растерялась. В 75 лет остаться на хозяйстве в большой квартире с внучкой-подростком, с собаками отнюдь не комнатных пород - немецкой овчаркой и пойнтером … Бабушку можно было понять. Я стала проситься, чтобы родители взяли меня с собой. Так уже бывало, когда они уезжали в долгие киноэкспедиции.
     Мама пообещала, что как только они устроятся , она разузнает, можно ли мне приехать. А пока договорились, что нас с бабушкой будет опекать её старшая сестра, моя тётя Женя, которая жила через несколько кварталов от нас на улице Кирова ( теперь она называется, как и во время первой Латвийской республики, улицей Элизабетес, то есть, Елизаветинской).
     Мама писала нам из Минска подробные письма.
     Их поселили в главной гостинице города. Предоставили персональную машину. Бриллиантщикова была оформлена на картине ассистентом режиссёра, а маму взяли в административную группу.  Сценарист тоже приехал в Минск, они живут в одной гостинице. Очень приятный человек. У них каждый день бывают совещания, на которых жена Корша озвучивает его пожелания.   
     -Павел Николаевич, к съёмкам надо приступить немедленно, а ещё не все роли распределены. На главные роли уже  утверждены актёры Сергей Яковлев и Людмила Хитяева, на эпизоды – Ростислав Плятт, Николай Ерёменко-старший, Владимир Белокуров. Роль наркома по международным делам Георгия Васильевича Чичерина поручили Народному артисту СССР  Григорию Белову. Пока не нашли актёров на роли короля Виктора Эммануила, американского посла, глав делегаций европейских стран. Еще не утвержден исполнитель роли Вацлава Воровского.
     Отец на секунду задумался. Он много лет работал сорежиссером по актёрам, и умел быстро сопоставлять искомый образ с актёрскими данными из картотек киностудий.
-На роль короля подойдет Файт Андрей Андреевич. Внешность, выправка, благородные черты лица.
    Актёр Андрей Файт сыграл во многих фильмах, но ценители кино мгновенно вспомнят его в роли прусского офицера в экранизации «Пышки». Или в роли Нушрока (Коршуна) в «Королевстве кривых зеркал». В самом крайнем случае, припомните продавца лотерейных билетов в «Бриллиантовой руке» : - Кто возьмёт билетов пачку, тот получит...» И далее реплика Мордюковой — Водокачку!  Этого продавца играет  Андрей Андреевич Файт, выдающийся актёр кино, обучавшийся профессии в первом наборе Государственного института киноискусства, будущем ВГИКе.
    Небольшое отступление. Примерно за полгода до этого совещания отец работал над фильмом в Ялте. Родители взяли меня с собой. Мы жили в гостинице «Ореанда» на набережной, в номере с балконом с видом на море. Рядом с нами номера на этаже занимала съёмочная группа фильма «Королевство кривых зеркал». Встретившись в вестибюле с Файтом, отец тепло с ним поздоровался. В тот же день мы пошли вместе гулять по набережной. Я знала, что Андрей Андреевич женат на папиной троюродной сестре Марии Николаевне Брилинг. Что их сын Юлий закончил мастерскую Михаила Ромма во ВГИКе и уже поставил фильм «Мальчик и девочка», одобренный профессионалами и забракованный киноначальством.
     С нами вместе отправилась на променад и Лидия Владимировна Вертинская, которая в фильме «Королевство кривых зеркал» играла Анидаг.  Они с отцом были хорошо знакомы с того дня, когда певец Александр Вертинский представил своим московским друзьям, среди которых был и Павел Арманд, свою молодую жену. Мы гуляли довольно долго, я устала, но проситься домой было никак нельзя. Несолидно. В следующий раз взрослые с собой не возьмут.
    Я тогда не знала, что в этот день  Андрей Андреевич во время съёмки галопом скакал на лошади по небезопасным каменистым горным тропам. А ведь ему уже исполнилось 60 лет. Но он был в отличной физической форме.
     На роль Вацлава Воровского отец выбрал латышского актёра Поликарпа Клетниекса, на роль премьера Бельгии - Артурса Димитерса.
    На роль Луи Барту был приглашен  Сергей Мартинсон. Французский премьер в этом фильме — отрицательный герой. Мартинсон умел создавать такие образы блестяще. Зритель обожает этого актёра за фильм «Подвиг разведчика». Он там гениально сыграл туповатого немецкого офицера Вилли Поммера.
   В первый же вечер новый режиссёр-постановщик приступил к работе над режиссёрским сценарием. Он читал текст литературного первоисточника , и его мозг рождал сцены будущего фильма. В режиссёрскую задачу входило, мысленно представляя себе образы героев, разработать мизансцены.
  1922 год. Ранняя весна. На Ильинке возле здания ГУМа, на котором висит полотнище «Привет красным купцам!»  гудит чёрная биржа. Фуражки, дамские шапочки, платки, котелки, картузы, шляпы перемещаются по законам броуновского движения. Кто- то предлагает пачки иностранных кредиток и акций, кто -то интересуется облигациями, кто-то продает стопки золотых монет. Бывший комиссар Безлыков пробирается через эту толпу. Его глаза внимательно рассматривают лица на дальнем плане. Он ищет свою потерявшуюся на фронте любовь — Глашу Дьякову, бесстрашного бойца из его красноармейского отряда, бесследно рассеявшегося после гражданской войны. Очень скоро он найдет её — увидит через стекло огромной витрины выставочного зала, в котором мощные скульптурные фигуры античных героев охраняют покой создателей авангардного революционного искусства, студентов ВХУТЕМАСа. По сценарию Глаша служит комендантом в общежитии у художников и архитекторов на Мясницкой улице.  Безлыков  поднимается по тёмной лестнице на четвертый этаж и попадает в длинный коридор , в маленькую неуютную комнату. Так видит эпизод автор сценария. Но глаз режиссёра не радует такая обстановка. Встреча героев должна олицетворять собой конец темноты, разрухи, безнадежности. Эта встреча даст новую надежду на возрождение, станет началом сияющей перспективы долгожданного счастья . Образ ВХУТЕМАСа для отца — это образ его революционной молодости, больших надежд, бескорыстной дружбы и огромной любви. Любви к стране, к женщине и к искусству. В фильме «Москва-Генуя» много таких ярких художественных образов, которые придумал отец, превращая литературный сценарий в режиссёрский. Для читателя, далёкого от кино, поясню. Режиссёрский сценарий — это важный документ, который перед съёмками читают оператор фильма, его продюсер и директор. Для оператора там прописана прежде всего крупность планов. Для административной группы — место съёмки и необходимый реквизит. Для продюсера — объём финансирования, который вычисляется после изучения количества эпизодов и мест съёмки. Вот, например, снимается сцена на пляже. В литературном сценарии она прописана так:
-     «Глаша выходит из воды. Девушка завернулась в шинель, легла на песок. Рядом на пушечном колесе сушилась одежда. В неторопливых тёмных волнах покачивается голова лошади. Она прекрасна, как мир вокруг. »
 Эту сцену зритель увидит через призму режиссёрского решения.
                Камера берёт только босые ноги Глаши . Она проходит мимо стоящей на песке лошади, и на миг мы видим рядом две прекрасные пары ног. Их очертания схожи. Как у Маяковского. « Деточка, все мы немножко лошади. Каждый из нас по-своему лошадь». Такой художественный приём заставляет зрителя сострадать и людям, и животным, и всему живому миру, вовлеченному в ужас войны. Так мы видим эпизод на экране.  В режиссёрском сценарии все прописано лаконично и предельно ясно. Ср. план.  Ноги Глаши, выходящей из моря на песок. Рядом ноги лошади. Хрн 5 сек.
Здесь ср.план — это средний план. Хрн. - это хронометраж, длительность плана.
        Административная группа видит здесь для себя задачу: нужно арендовать для съёмок лошадь с её владельцем, принести на съёмочную площадку мокрую одежду, которую героиня будет развешивать на колесе от тачанки. И само колесо тоже нужно раздобыть и перед съёмкой вкопать в песок.
    Директор, читая этот эпизод в режиссёрском сценарии, прикидывает, сколько он заплатит за лошадь, и какова будет стоимость этой смены.
    Многие эпизоды снимались в Бердянске на Азовском море.  Сезон ещё не начался, и местное население откровенно радовалось приезду съёмочной группы. Киношники сняли в центре всё свободное жилье, дали работу поставщикам продуктов, поварам и водителям. Питание нужно было привозить к определенному часу прямо на берег моря, где велись съёмки. На широкой прибрежной полосе и на самом мелководье снимались разные сцены. Бой, бегство пленных белогвардейцев и агента иностранной разведки , взрывы, тачанки, бегущие в атаку бойцы. И лирические сцены, полные сильных режиссерских решений, настолько сильных, что некоторые из кадров до сих пор показывают студентам ВГИКа в качестве иллюстрации режиссёрского мастерства.
      Режиссёрской находкой стало изобразительное решение сцены прогулки комиссара и Глаши вдоль моря. Мы не видим актеров, камера следует за отпечатками их следов на песке, и за кадром звучит диалог. В этом разговоре речь идет о смысле жизни и революции, это разговор комиссара с бойцом, а не мужчины и женщины. Но сочетание картинки и достигнутых на закадровой озвучке тембров голосов, их модуляций угадывается близкое будущее соединение этой пары.
     Эта киноэкспедиция была долгой и трудной. Эпизоды после Бердянска  снимали в Севастополе, Ялте, Гурзуфе. Потом съёмочная группа переехала в Ригу. Мы с братом Станиславом, который приехал домой на студенческие каникулы , тоже были на этих съемках. Уж очень соскучились по родителям. Папа, взглянув на Стасика, сказал: пожалуй, ты у меня сейчас поработаешь. Сыграешь в эпизоде простого итальянского парня. Брата нарядили в рубаху, просторные штаны и повязали на шею яркий платок. Папа объяснил задачу. Стасик кивнул. Он просто должен был громко крикнуть с галёрки «Ура!»  Но когда прозвучала команда «Мотор!», брат оцепенел. Отец с досадой махнул рукой и принялся снимать сцену реакции публики на появление в зале делегаций без простого итальянского парня. Мама на картине работала помощником режиссёра. В её многочисленные обязанности входила работа с нумератором, который в кино называют хлопушкой. Это такой инструмент, с помощью которого в период монтажа систематизируется отснятый материал. Каждый дубль начинается с хлопка нумератора, который находится в кадре. Одновременно помощник режиссёра вслух называет номер дубля. Его голос также записывается на фонограмму — пленку звукозаписи. Раньше в кино изображение и звук писали на две разные плёнки. Потом при монтаже в задачу монтажера входила синхронизация. На монтажном столе совмещалась плёнка с изображением и плёнка фонограммы цвета молочного шоколада. Нужно было добиться полной синхронности движений губ актёров и звука с фонограммы. Чтобы не запутаться в ворохе пленок с изображением и фонограммой, монтажница искала соответствие между номером дубля, записанном в монтажном листе и голосом на плёнке, назвавшем номер. На каждый день съёмок и монтажа также составлялся акт, в котором было указано, какой эпизод снимался и кто проводил съемку. Читатель потом поймёт, почему я так подробно описываю всю эту технологию.
       В великолепно выполненных декорациях павильона Рижской киностудии на улице Сколас ( Школьной)  снимали один из самых напряженных, драматичных эпизодов — заседание генуэзской конференции, где развернулось дипломатическое сражение за деньги. Европа требовала от советской делегации уплаты царских долгов. Советские дипломаты в ответ посчитали убытки, нанесенные стране интервенцией АНТАНТы. Съёмки продолжались несколько дней. Это было колоссальное напряжение сил для всей группы и особенно для её главнокомандующего, режиссера-постановщика. Сценарист стоял в толпе наблюдателей. Здесь, на съёмочной площадке, он права голоса не имел. Вероятно, это его задевало. Эта вечная проблема в кино для автора сценария. Какой бы гениальный литературный сценарий ты не написал, право режиссера в интересах конечного продукта — художественного фильма- менять твою задумку, дописывать одни цены и сокращать другие, придавать даже другой смысл твоему первоначальному тексту. Наверное, сценарист немного жалел, что в Киношколе , где они учились с Армандом с разницей в один курс, он не выбрал режиссуру. Теперь это он вполне мог бы командовать съёмками.
  Наблюдая за режиссёром-постановщиком, сценарист утверждался в своем подозрении, что режиссёр болен. Он не жаловался, но в перерывах жена капала ему в рюмку валокордин. Лекарство не очень помогало. Режиссер был бледен, на его лице выступал пот, но дубль снимался за дублем, пока он не добивался удовлетворительного результата. Его жена, стоящая за режиссерским креслом, поправляла ему поредевшие волосы, вытирала пот со лба.  Возможно, эти проявления слабости и навели сценариста на мысль, что режиссёр долго не протянет.
     Полтора последних года жизни отца прошли в работе над фильмом о победе советской дипломатии на конференции в Генуе. Переработка литературного сценария в режиссёрский, тяжелейшие съёмки на натуре -масштабные массовые сцены гражданской войны, с участием конницы и пиротехники, сотен людей. Съёмки массовых сцен в павильоне, где температура от работающих осветительных приборов порой достигала 40 градусов по Цельсию. Напряженный период монтажа, когда работа идет по 12 часов с крошечными перерывами. Процесс монтажа картины — один из самых увлекательных и нервных этапов для режиссёра. Один из самых трудоёмких. Перед тем, как войти в монтажную , режиссёр долгие часы просиживает в просмотровой, выбирая дубли, которые возьмёт в картину. Иногда это десятки вариантов. Крайне редко бывает, когда какой-то из них удовлетворяет режиссёра полностью. В одном дубле лучше сыграл один актёр, а другой сыграл чуть хуже. В другом дубле не нравится взгляд актрисы, в третьем мало пластики в движении. Но наконец, решение найдено. Эпизод в воображении режиссёра получает своё оформление. И начинается процесс черновой сборки. Почему черновой — потому что первый вариант монтируется на той копии, которую специально для этой цели отпечатали с негатива киноплёнки. Сначала, на заре кинопроизводства, монтировали негатив, но в процессе монтажа он иногда приходил в негодность. Тогда для рабочей копии стали печатать позитив. Меня очень смешит, что в современном русском языке эти чисто технические понятия — негатив и позитив- используются как определения света и тьмы в человеческой жизни. «От нее исходит сплошной негатив» или «Я настроен позитивно».   Что касается  меня, я эти выражения никогда не употребляю.
      В монтажном цехе киностудии в те далёкие времена, о которых я пишу, обычно остро пахло специальным клеем для плёнки. Процесс склеивания был не быстрым. На монтажном столе обычно лежал ворох разрезанной плёнки, которую просматривал режиссёр. Для создания художественных образов с помощью монтажа режиссер определял количество кадров того куска плёнки, который нужно было приклеить к другому куску, чтобы соединить два разных плана. Сам этот процесс захватывает режиссера целиком. На пять кадров больше — получилось длинновато. На два кадра меньше — коротковато. Наконец, нужный размер определен . Теперь дело за монтажницами. Надо сказать, что до внедрения современных технологий работа монтажниц была сущим адом. Работать приходилось с целлулоидной плёнкой, которая долго склеивалась.  Сначала монтажницы зачищали обычной примитивной опасной бритвой концы кусков плёнки, потом кисточкой мазали клеем эти зачищенные места, соединяли их и вставляли склейку для прочной фиксации в специальное маленькое устройство — склеечный пресс. После нажатия ручки пресса нужно было немного подождать. Всё, склеили. И так целых 12 часов.  Обычная смена монтажа. Конец дня. Все устали. Режиссёр говорит монтажёру — давайте посмотрим, что у нас получилось. Смотрит. Думает. Недоволен. Нет, говорит, надо всё переделать. А-а-а!!! Это означает, что прежние склейки разрезаются, отрезанные кадры снова приклеиваются, и процесс начинается заново. Но иначе нельзя. Из вороха пленки в итоге создается мощный ритмичный поток , в котором воплощен замысел режиссёра. Не буду вдаваться в другие многочисленные профессиональные подробности. Я и так разбираю процесс столь тщательно, чтобы дать читателю представление о том, с чем столкнется непрофессионал, литературный работник, если он вздумает самостоятельно приняться за монтаж художественного фильма из отснятого материала. Разумеется, он ощутит жуткую беспомощность.
   До конца работы над картиной оставалось буквально три недели, когда на киностудию вызвали «Скорую помощь». Всегда интеллигентный и сдержанный режиссёр Арманд от боли матерился как извозчик. Его на носилках пронесли через студийный коридор и погрузили в машину.
 Директор картины был вне себя. Что это за фильм такой заколдованный,
на котором уже второй режиссер сломался по здоровью! В принципе, можно было задействовать второго режиссера, тем более, что на картине их было целых три, не считая двух ассистентов. Но директор со сценаристом приняли решение взять дальнейшую судьбу картины в свои руки. Это был не только вопрос престижа для сценариста. Это был еще и вопрос денег. Постановочные. Немалая сумма, которую можно будет поделить. Режиссёр вряд ли оклемается до сдачи картины и получения гонорара.  Надо всего лишь смонтировать ещё несколько сцен. Толком они не знали, сколько. Для этого требовалось вникнуть в режиссерское решение изобразительной ткани фильма. Решили, что будут консультироваться у всех, кого только смогут найти. Даже у монтажницы. И сценарист сел в опустевшее кресло режиссера у монтажного стола. Не пропадать же остатку смены!
        Информация от врачей была не утешительной. Режиссер мог уйти из жизни в любую минуту.  Когда его перевели из реанимации в палату, в тот же день в больницу приехали директор фильма и сценарист. Сначала директор умолил отца разрешить сценаристу завершить монтаж оставшихся эпизодов по его режиссерским указаниям, разумеется, Потому что иначе придется останавливать картину, это - нарушение сроков, это -лишение премий для всего коллектива. Отец согласился. Сценарист сидел возле его постели, а отец раздумывал, как лучше построить эпизод в монтаже, мысленно склеивал крупные, средние и общие планы, определял длительность каждого из них. Сидевшая рядом мама, поняв, что сценаристу не вполне понятно, что больной ему толкует, попросила директора прийти с режиссером монтажа. Директор этой просьбы выполнить не смог, поскольку на этом пункте сметы он как раз сэкономил. И стал ходить сам. Сидел молча, иногда переспрашивал какие-то мелочи, и в целом было ясно, что в монтаже он ровным счетом ничего не смыслит. Да ему это по штату и не было положено.
   Отец консультировал, сценарист и директор кивали. Врачи не разрешали им совещаться больше получаса. Вскоре визиты в больницу прекратились. Сценарист уехал в Москву, передав в больницу пять розовых гвоздик.  Папу выписали, потому что в здании начинался ремонт. Мы прожили на даче еще один счастливый месяц, во время которого я почти не отходила от своего  больного отца. Он был очень слаб, так слаб, что не мог самостоятельно ходить. Он говорил со мной очень откровенно о своей личной жизни, словно исповедовался.  О тех женщинах, которые навсегда оставили след в его душе. Я никому никогда не рассказывала и не расскажу, что услышала. Папа предупредил меня, чтобы я готовилась к его уходу из жизни. Дочка, ты должна понимать, что меня скоро не станет. Я прожил большую жизнь, в которой было всё, что могло быть в жизни мужчины. Две войны, любовь, дети, дело, которому я служил, мои убеждения, которые остались неизменными. Отец был уверен, что в любом случае социализм морально выше капитализма, и что не надо гнаться за материальным достатком в ущерб совести.
           Стояла прекрасная июльская погода, и все свои дни мы проводили в саду. Отец в кресле, я на какой-то табуретке рядом, маленький столик для стакана с водой и книги -тома Анатоля Франса. Собаки у ног папы. Отец с детства любил живность. Всякую. У нас в доме жили собаки, кошки, волнистые попугаи, черепахи. Мама шутила: хорошо, что еще верблюда не завели. Когда десятилетия спустя я прочла книгу Дж.Даррела  «Моя семья и другие звери», то сразу узнала в главном герое своего отца. Однажды он принес двух больших рыб, одной из которых был линь, а название второй выпало из моей памяти, и всю зиму эти рыбы прожили в нашей ванной. Только высоким авторитетом отца у нашей семьи и соседей можно объяснить тот факт, что все покорно ходили мыться в бани Крюгера по соседству, пока весной мы торжественно не выпустили этих рыб в Даугаву.
     В начале августа папу снова положили в больницу. На даче поселилась молодежь – мои двоюродные братья и сёстры. 15 августа, накануне папиной смерти, весь вечер выла наша немецкая овчарка Пэр. Мы испуганно переглядывались, бабушка тихо говорила: Не к добру это. Меня охватила жуткая тоска. Утром она развеялась, и мы всей гурьбой поехали навещать папу. Мама ночевала в городе, чтобы пойти в больницу с самого утра. Когда мы приехали, она уже оттуда ушла. И не застала последних минут жизни отца.

            
                Прощание
        19 августа 1964 года на Первом Лесном кладбище в Риге небольшая группа мужчин с траурными повязками на рукавах и женщин в черных платках прошла от ворот по устланной хвойными веточками дорожке к установленному в часовне гробу. В последний путь провожали кинорежиссёра, Заслуженного деятеля искусств Латвийской советской республики Павла Арманда.  Принесли венки с надписями на лентах — от Рижской киностудии, от Союза кинематографистов, от Художественного театра имени Райниса, от жены и детей. Торжественную панихиду открыл директор киностудии, за ним выступил главный редактор и зачитал телеграммы от самых видных кинематографистов страны. В Союз кинематографистов Латвии почтальоны приносили в эти дни кипы телеграмм. Соболезнования прислали Любовь Орлова и Григорий Александров, Николай Крючков, Эраст Гарин, Марк Бернес, Дмитрий Шостакович, руководство киностудий «Мосфильм» и «Ленфильм», «Арменкино» и «Беларусьфильма», актёры и писатели, композиторы и военные.
Актёров среди провожающих не было. В августе вся актёрская братия получила отпуска и проводила время или на отдыхе, или на съёмках.   После того, как гроб опустили в могилу, большинство проводивших в последний путь кинорежиссёра Арманда вместо поминок поехали на премьеру его последнего фильма. Когда в кинозале погас свет и пошли титры, в первых рядах, заполненных соратниками покойного, раздался громкий возмущённый шепот. В начальных титрах имя умершего стояло не на том месте. Он был режиссёром-постановщиком фильма, а в титрах значилось, что фильм поставил сценарист, а покойный только принимал участие в работе. После просмотра из первых рядов уходили, бросая реплики: «Возмутительно! Какая наглость!». Реплики относились к тому человеку, чье имя стояло в титрах как автора нового художественного фильма. Автор сценария в модном замшевом пиджаке с обаятельной улыбкой приглашал гостей из киностудии на банкет. Напрасно. Почти все, не поздравляя продолжавшего улыбаться «дебютанта», отправились на квартиру покойного. На поминках говорили много слов о яркой личности умершего, и почти каждая речь заканчивалась словами: «Так оставлять этого нельзя. Нужно ехать в Государственный комитет по кинематографии в Москву и разоблачать самозванца. Мы все поможем, но инициатива должна исходить от вдовы.» Гости разошлись, и в доме стало непривычно тихо.
   Потеря отца была для всех нас большим ударом. Отец умер при мне, когда я вместе с нашими молодыми родственниками приехала навещать его в больницу. Мы привезли с собой арбуз, папа радовался, шутил, в палате стоял наш молодой смех — и вдруг совершенно внезапно, посреди фразы, он забился в агонии. 50 лет спустя я узнала от медсестры, которая дежурила в то воскресенье, 16 августа 1964 года, что врачи предупреждали персонал: этого больного может убить любая сильная эмоция, хоть положительная, хоть отрицательная. Теперь я думаю, что всё же это было лучше для него, что он ушел из жизни, в свои последние минуты радуясь нашему появлению в его палате. Он мог умереть и за три дня до этого, от шока.  Больному кто-то сказал, что по городу расклеены афиши о премьере фильма «Москва-Генуя», но в титрах режиссёром-постановщиком назван сценарист. Сценарий и постановка Алексея С.  И внизу мелкими буквами: при участии режиссёров П. Арманда и В. Корш - Саблина.
     Это известие шокировало всех, но отца оно просто сразило наповал. Он сказал мне: «Этот мерзавец украл мой фильм. Он меня убил». Жить отцу оставалось считанные дни.
   И вот врач констатировал, что отец умер. Мне разрешили взглянуть на него. Он лежал на подушке с каким-то новым величественным, одухотворённым и недоступным для понимания выражением лица. Помню, в памяти всплыли слова :« По образу и подобию Божию». Я отчётливо поняла, что он ушел. Не достучишься, не вернёшь. Кажется, я в этот момент поняла смысл выражения «вечный покой».
    Если отец обрёл этот покой, то мама его потеряла. Как она могла совершить такую трагическую ошибку — принять личину сценариста, этого обаятельного вора за его настоящее лицо! Про таких говорят: «Мягко стелет- жестко спать.»
     Осушив слезы, начала собирать документы для Госкомитета по кинематографии СССР, где рассчитывала добиться справедливого решения о признании того факта, что сценарист присвоил себе чужую интеллектуальную собственность, и о замене титров. Режиссером-постановщиком фильма был Павел Арманд, а вовсе не автор сценария, который на конечном этапе монтажа нагло вставил своё имя в титры.  Почти каждый день мама встречалась с актёрами, у которых подписывала коллективное письмо протеста против самозваного «режиссёра -постановщика». Мама тоже работала на этом фильме, и ей удалось раздобыть доказательства того, что отчётность была подделана. Вместо имени отца, который проводил съёмки и монтажи, теперь на листах стояло имя сценариста. Мама понимала, что эту аферу можно было провести только с участием директора фильма. Вдвоем они присвоили гонорар режиссёра-постановщика -, значительную по тем временам сумму. 50 процентов забрали себе, и по 25 процентов оставили отцу с Корш-Саблиным.  И, разумеется, ворованные деньги были поделены между участниками аферы.  Мама не собиралась сдаваться. Её единственной собеседницей в эти дни была я, и мама излагала мне всю линию своего обвинения. Прежде всего, её аргументом был художественный почерк отца. Ведь это был не первый его фильм на историко-революционную тему.  В его фильмографии значилась дилогия «За лебединой стаей облаков» и «Рассказ латышского стрелка». В фильме «Москва-Генуя» историко-революционная тема продолжилась. Кинокритик Сосновский подписал для мамы свое экспертное заключение.  «Связь этих трёх картин  весьма ощутима. Она выражена в сочетании исторической достоверности с образной выразительностью, в умении слить судьбы героев с судьбой народа, в следовании опыту постановки массовых батальных сцен, в чёткости монтажного мышления».
        Поздней осенью мы с мамой приехали в Москву. Госкомитет по кинематографии СССР назначил дело к слушанию в комиссии по этике. Возглавлял заседание маститый и уважаемый кинорежиссер Александр Столпер. Он сделал короткое сообщение о сути дела, зачитал коллективное письмо актёров, которые свидетельствовали, что работал с ними на съёмочной площадке Павел Николаевич Арманд.  После этого предоставили слово сценаристу. Слушая его выступление, я не верила своим ушам. Он говорил, что спас фильм, поскольку режиссёр был настолько стар и болен, что уже не мог руководить постановкой. Надо сказать, что все его обаяние куда-то исчезло, и это новое лицо без маски приветливости показалось мне отвратительным.
    Комиссия перед заседанием посмотрела новый фильм «Москва-Генуя».
     Опытные режиссеры и сценаристы, и в первую очередь, сам Александр Столпер, лично знавший моего отца, понимали, что только рукой мастера кинорежиссуры можно создать такое высокохудожественное кино. Сценарист, который раньше никогда фильмов не ставил, неизбежно столкнулся бы с колоссальными трудностями буквально на каждом шагу. На съёмках сцен боя, при поисках образов, которые должны были выразить мысли, содержащиеся в сценарии. Почерк режиссёра Арманда, перед этим снявшего несколько эпических картин, получивших высокую оценку и кинематографического сообщества, и зрителей, явно просматривался в этой новой ленте. Одновременно профессионалы заметили несколько грубых ошибок в монтаже. Опытный кинорежиссер не мог бы такого допустить. Столпер невинно спросил сценариста, он ли монтировал эти эпизоды. Сценарист ответил утвердительно. Комиссии всё стало ясно.
    Положение членов комиссии было непростым. Автор сценария считался тяжеловесной фигурой в мире кино благодаря своему послужному списку. В годы войны он работал начальником сценарного отдела и членом художественного совета Центральной Объединённой Киностудии в Алма-Ате, где во время эвакуации обосновались коллективы «Мосфильма» и «Ленфильма».  Приятная внешность, умение найти общий язык с режиссерами и с высоким начальством помогли выпускнику литературного отделения Рабочего университета получать все новые и новые заказы в эпоху малокартинья. К 1960 году уже был автором сценариев одиннадцати картин, однако подавляющее их число было написано в соавторстве с режиссёрами.  В 1954 году положение нашего героя ещё более укрепилось. Его назначили председателем кинокомиссии Союза Писателей СССР. Писатели должны были сначала получить одобрение внутренней кинокомиссии, а затем уже эта комиссия рекомендовала сценарии киностудиям. Возможно, с этим связан тот факт, что с этого времени председатель кинокомиссии перестал приглашать в соавторы своих бывших партнёров. Теперь он выступал в качестве автора сценария соло. Написал один идеологический сценарий для Литовской киностудии и другой- для Студии им.Довженко. В киевской постановке снялись такие сильные актёры как Николай Крючков, Ольга Жизнева, молодая Лариса Шепитько. И тем не менее, по отзывам зрителей, посмотревших картину в прокате в 1962 году, фильм получился слабым и скучным.
        Так-то оно так.  Но сценарист стоял перед ними живой и здоровый, со всеми своими связями. А Павел Арманд, упокой Господь его душу, закончил свое земное существование, и по большому счёту ему уже было всё равно, чье имя стоит в титрах его последней работы. Оставались вдова и сирота-подросток, жаждущие справедливости. Но их интересы нужно было отстаивать в народном суде. И это уже не было делом комиссии по этике Госкино. Их задача — избежать громкого скандала, который мог повлечь за собой вал проверок со стороны государственных органов надзора.
   По лицу Александра Борисовича Столпера мама видела, что ему стыдно смотреть ей в глаза. Комиссия вынесла вердикт: фильм поставлен Армандом, в монтаже участвовал сценарист, титры переделать невозможно, поскольку фильм уже в прокате, и нужно судебное решение. Маме посоветовали обратиться в суд. Мы были очень разочарованы. Мама сказала, что была лучшего мнения о руководстве Госкино. Она решила не судиться и предоставить возмездие воле Божией.
    Фильм «Москва-Генуя» имел большой успех у зрителей и получил республиканскую Государственную премию. Маме вручили темно-зеленую кожаную папку с лауреатским свидетельством и выплатили двадцать пять процентов премии. Для этого она ездила в Минск. После торжественной церемонии у неё был разговор с Надеждой Владимировной Бриллиантщиковой. Она посоветовала маме не выносить сор из избы и оставить всё как есть. Сказала, что на «Беларусьфильме» для мамы всегда найдётся работа. Мама подумала и согласилась.
      В течение нескольких лет каждый вечер, ложась спать, и каждое утро при пробуждении я молилась: Господи, покарай обидчика!
Вспоминала слова отца: «Он украл мою картину. Он меня убил.» Мало того! Он ещё клеветал на покойного, когда дело разбиралось в Госкино, между своими.
        В душе поднималась волна ненависти. Я зажмуривалась и представляла себе, как подхожу к его дому в Москве, поднимаюсь по лестнице, нажимаю кнопку звонка, и он открывает дверь. Со своей всегда приветливой улыбкой, в своем заграничном замшевом пиджаке. И тогда я поднимаю пистолет и стреляю ему прямо в сердце. Оставалось только узнать его адрес, раздобыть где-нибудь пистолет и научиться им пользоваться. На этом моя фантазия заканчивалась. С годами эта боль в душе не утихала.
     Я не хочу называть его имя.  В Википедии о нём написано, что он был сценаристом, потом стал и режиссером, что он преподавал во ВГИКе и вел сценарную мастерскую, что он был профессором и лауреатом Государственной премии. Но там не написано, что он обокрал покойника, присвоил себе чужую работу, чтобы занять более высокое место режиссёра в иерархии кинематографистов. Это было самое настоящее интеллектуальное мародёрство.      Вплоть до последнего времени я не догадывалась, что за этим подлым деянием стоял ещё как минимум один человек. Но, ещё раз внимательно прочитав биографию сценариста, вдруг осознала один вопиющий факт. Пойманный за руку на воровстве чужого фильма, сценарист поставил на «Беларусьфильме» еще две картины. Его не прогнали, не облили презрением, не внесли в чёрный список. Более того, эти два фильма получили какие-то премии на второстепенных фестивалях. Я взяла на себя труд посмотреть оба эти произведения. И увидела, что передо мной творчество ремесленника, который раз за разом повторяет однажды использованные приёмы, не будучи способным придумать что-то новое. Догадка озарила меня, когда я прочитала одну статью, опубликованную в 2012 году.
       Её автор, критик Анатолий Красинский, работал на «Беларусьфильме» редактором сценарного отдела.
          «    Когда Корш приступал к постановке нового фильма, съемочная группа формировалась из наиболее опытных творческих кадров.  В этом процессе самое активное участие принимала супруга режиссера— Надежда Владимировна Бриллиантщикова. Любопытно, когда о ней заходила речь с людьми новыми, студийцы обязательно рекомендовали ее как бывшую жену писателя Зощенко. Рекомендателям, вероятно, казалось, что они подобными сведениями придают этой властной женщине большую значимость, не исключаю, и киностудии тоже, хотя она (Надежда Владимировна) в этом абсолютно не нуждалась, а на «Беларусьфильме» чувствовала себя полновластной хозяйкой, имела услужливых поклонниц.
    Корш был человеком конкретным. Рассуждения общего характера не любил.  В ответ сердился и реагировал так: Я ваши вгики–шмики не кончал… Ты лучше скажи, что в этом эпизоде нужно подправить!
       Помню, однажды резанула меня его фраза по поводу оператора Александра Ильича Гинцбурга, с которым он несколько лет до этого снимал «Константина Заслонова», а затем просто переносить его не мог, да и оператор своему недавнему режиссеру не спускал. «Не таким хребты ломали!», — прохрипел Корш. Как сейчас помню этот сиплый, уже больной голос и страшную фразу про «хребты». (А.Красинский. « Амаркорд по-белорусски».                Журнал «На экранах». Май 2012 г. )
        Прочитав эту статью во время работы над книгой, я расстроилась. Как же мама не досмотрела и позволила отцу согласиться на сотрудничество с этими персонами!  Если мой отец к людям относился с уважением, в каждом искал что-то хорошее и оправдывал плохое, то мама видела всех насквозь.  Возможно, она не ожидала, что этот проект окончится настолько трагически для отца и всей нашей семьи. Вот и отцу сломали хребет.
        Только после этой статьи я окончательно поняла, что сценарист с директором действовали с одобрения руководителя проекта и его жены, которая даже во время болезни супруга не выпускала из рук штурвал. Иначе чем объяснить, что наглый обман сошел сценаристу и его сообщнику с рук, и более того, для него открылась широкая дорога в кинорежиссеры. Разумеется, я заинтересовалась биографией этого человека. Она говорит сама за себя. Приехав в Москву из Харькова, уже в 17 лет закончил кинокурсы как актёр. В профессии себя не нашел, и поступил на литературное отделение Рабочего университета. С 18 лет — внештатный рецензент газет, в 22 года он уже в штате «Мосфильма» как сценарист, в 32 — начальник сценарного отдела и член художественного совета . Анализ фильмографии наводит на мысль, что наш сценарист стремился всегда объединяться с более сильным соавтором. Для него это не трудно, он умеет найти подход к каждому. И к нам ко всем тоже нашел. Ни отцу, ни маме в голову не могло прийти, что он воспользуется моментом и присвоит себе папин труд.
      Сценарист пережил моего отца на сорок лет. И я почти забыла о нём. Как повторяла мама, рано или поздно Бог его покарает. Как я узнала спустя почти 50 лет, мой мысленный выстрел в конце концов достиг его сердца.
   За десять лет до смерти его постигла тяжелая утрата — он потерял дочь.  Я узнала об этой давней трагедии из интервью режиссера Александра Стефановича, одного из бывших мужей Аллы Пугачёвой, в какой-то из телевизионных газет.
« Художником у меня  на картине работала Алина С. обаятельная и талантливая женщина. Именно в ее шикарной квартире, окна которой выходили на Большой театр, снимались интерьеры жилища нашей главной героини ( её играла Алла Пугачева). Вскоре после выхода нашего фильма на экраны Алина С. покончила с собой, выбросившись из окна той самой квартиры, где проходили съемки. Для этого были личные причины. Такая вот грустная история.».
        Прочитав эти воспоминания, я была потрясена. И впервые за все время раскаялась, что в душе так проклинала сценариста. Тогда, в моей юности я еще не знала молитвы «Господи, прости ненавидящих и обидящих нас».
      Какой ужасный след оставило за собой тщеславное желание сценариста взять еще одну ступеньку кинематографического Олимпа и взобраться туда обманом! И вдобавок та дача, которую он построил на гонорар, полученный за фильм «Москва-Генуя», сгорела. Об этом мне рассказала одна знакомая кинокритик. Вот и не верь после этого в Божью кару!
    Когда я начала работу над книгой, из всех актёров, снимавшихся в фильме «Москва-Генуя», остался только один свидетель. Исполнительница роли Глафиры Дьяковой яркая актриса советского кино Людмила Хитяева.
Во время зимних праздников 2022 года я дозвонилась актрисе по её мобильному телефону.  Представилась, сказала, что пишу книгу, попросила ответить на единственный вопрос: - кто работал с ней на съёмочной площадке ? Режиссёр или сценарист?
    - Конечно, Арманд. Помню, что хороший был режиссёр. Мне 91 год, я снялась в 60 художественных фильмов, и по крайней мере 20 из них считаю очень удачными. На режиссёров мне везло, талантливые были люди. Светлая им всем память. И вашему отцу тоже. Так и напишите в своей книге.
     Со временем я узнала, что случаи присвоения чужой работы в кино не редкость. В середине 90-х на съёмке по случаю презентации всемирной фирмы Де Бирс, подписавшей договор о сотрудничестве с российским предприятием «Якутские алмазы», я случайно встретилась со старым знакомым нашей семьи  кинооператором Алексеем Чардыниным. Среди блеска бриллиантов мы говорили нищете духа. И о  жутком расслоении постсоветского общества на горстку богачей и миллионы бедняков. Опытный кинооператор, лауреат Государственной премии СССР за фильм «Журналист» был вынужден работать на подённой телевизионной работе, потому что кино, как и вся страна, переживало глубочайший кризис. Лёша Чардынин был высок, широкоплеч, с обаятельной улыбкой и цепким мужским взглядом, моментально реагирующим на женскую красоту.
Я поведала Лёше горестную историю кражи у моего отца фильма «Москва-Генуя». В ответ он немедленно рассказал мне, что с ним самим случилась подобная история на фильме «Журналист». Он был назначен на картину Сергея Герасимова оператором-постановщиком вместе с Владимиром Раппопортом. Когда картина уже монтировалась, Владимир Абрамович позвал Чардынина на разговор.
    - Ты молодой, у тебя впереди большой путь. А для меня этот фильм- лебединая песня. И очень важно, чтобы оператором-постановщиком в титрах фильма остался только я. Для истории, для моей посмертной биографии. Тебе же достанутся деньги. Я отдам половину своего гонорара. Четыре тысячи рублей.  Соглашайся, вам с Лужиной нужна квартира, вот и купишь кооператив.
    Лёша подумал, что нехорошо отказывать человеку в праве на лебединую песню и согласился. В титрах двухсерийного фильма «Журналист» он числится как второй оператор, хотя сделал всю работу сам. Владимир Абрамович в силу возраста уже не мог справляться с камерой, не мог подниматься на высоту- у него кружилась голова. После премьеры фильма Раппопорт стыдливо протянул товарищу конверт, в котором были две сотенные купюры.
   - Прости, Лёша, я тебе обещал половину гонорара, но не получилось. Были большие расходы.
      Во время работы над этой главой я написала бывшей жене Чардынина Ларисе Анатольевне Лужиной, чтобы проверить факты. Она позвонила мне и подтвердила: - Да, было такое.  Помню, как Лёша принес мне конверт с этими жалкими двумя сотнями. Нам стало так противно, что с тех пор я перестала общаться с женой Раппопорта, актрисой, с которой раньше мы были в неплохих отношениях
                Мамино завещание

       Не рифму, а чувство нежданное
       В стихи не вместить –размер тесен.
       Неужели это ты, мечта долгожданная
       Вышла на зов моих песен?
      Горе и мужество в пути твоем венчаны.
      Как факел, пылает любовь всесильная
      Я встаю на колени перед любимой женщиной,
      Великой, как наша матушка Россия.
         Павел Арманд - Ольге Фисенко-Ковнат.

               
      Моя мама умерла в московской больнице 14 июня 1991 года от рака. За восемь месяцев до этого она приехала к нам в гости по случаю выступления моей дочери-первоклассницы на школьном празднике. Вместе со своим одноклассником и соседом по дому Сашей Орловым Марианна танцевала модный в то время танец ламбада. Во время этого концерта маме стало нехорошо. Назад в Ригу она уже не смогла вернуться. После исследований мне огласили страшный диагноз. С тех пор мама не вставала с кровати, и я все свободное время проводила возле неё. Как когда-то отец, так и мама торопилась рассказать мне все подробности своей жизни. На этот раз я всё записывала, и тут же по горячим следам печатала мамины воспоминания на нашей допотопной пишущей машинке. Как они мне пригодились, когда я стала работать над этой книгой!      
    Из воспоминаний Мамы.
    « Я отчетливо помню все подробности первого совещания с участием твоего отца в день нашего с ним знакомства. Мы готовились к съёмкам фильма «Возвращение с победой». Павел Николаевич так четко определил все задачи и сроки их выполнения, что у меня вопросов никаких не осталось. Я записала в блокнот все его поручения. Их оказалось очень много. Первое, что нужно было организовать — военную охрану для выезда за город. Почти все съёмки планировалось производить на натуре, в смысле, на природе. Это было опасно — ещё вовсю орудовали «лесные братья», которые обстреливали все машины, попадавшие в поле их зрения.
     После совещания я побежала домой на обеденный перерыв. У нас ещё оставалось немного картофельного супа и три кусочка хлеба. Но не успели мы пообедать, как в мою дверь постучал водитель директора.
 - Ольга, вы срочно нужны. Там новый режиссёр вас разыскивает.
  Через 10 минут я уже входила в комнату съёмочной группы , где над единственным в комнате столом склонились двое — Павел Николаевич и Леонид Янович Лейманис, художественный руководитель нашей киностудии. Они оба обернулись ко мне, и Павел Николаевич попросил срочно вызвать фотографа для проб актёра на главную роль. Гримёра не было, и я помогла Леониду Яновичу загримироваться. Он был воодушевлён. Лейманис был очень красив, но слишком уж аристократичен для образа нашего главного героя. Тем не менее, фотопробы были проведены. Вечером мы возвращались со студии домой вместе с Павлом Николаевичем . Я показывала дорогу. Задувал сильный балтийский ветер, и говорить было трудно. Но Павел Николаевич всё же спросил меня, откуда я родом и как попала в кино.
  Я рассказала ему, что приехала в Среднюю Азию вслед за старшей сестрой Надей из Омска в 1937 году. Мне было 16 лет, и я намеревалась учиться на медика. Родители не могли прокормить своих шестерых детей, поэтому мы рано вылетели из гнезда. Надя первой из семьи обосновалась в Ташкенте . Она написала домой, что там тепло, много еды и много работы. И я поехала. Мы с сестрой снимали комнату. В Ташкенте перед войной била ключом творческая жизнь. Подальше от центра, от репрессий сюда переезжала художественная интеллигенция. Однажды мы с Надей, обедая в столовой, познакомились с двумя интересными мужчинами. Один из их, художник Всеволод Саввич Кучеров, был местным уроженцем. В Ташкенте еще при царе состоял на военной службе  его отец Савва Яковлевич. Второй молодой человек ,кинооператор Ташкентской студии кинохроники Матвей Ковнат был родом из Ростова-на-Дону, у него вся семья была артистическая. Мы погуляли по прекрасному парку с павлинами, и, собственно, после этого уже не расставались. Надя вышла замуж за Всеволода . У них родились дочери Светочка и Ольга, сын Витя. А я вышла за Мотю. Так звали Матвея друзья. С разницей в два года у нас родились Виталик и Стасик. Мне было всего двадцать лет, и, конечно, хотела бы работать, но малыши не отпускали от себя. Писала заметки в газету, ездила с мужем на съёмки. Мама с папой и старшей сестрой Женей тоже перебрались в Ташкент из Сибири. И у Жени родились двое деток, дочка Вика и сын Артур. Мы все жили в центре Ташкента в частном доме родителей Надиного мужа. Места всем хватало. Старшее поколение помогало растить детей. Жили все дружно, весело, было вдоволь еды. Пекли лепешки, готовили плов, куда добавляли сушеный изюм. А сколько было всяких местных сладостей!  В прекрасном небольшом садике перед домом росли персики и виноград. За столом велись интересные разговоры – об истории, об искусстве. У Саввы Яковлевича была потрясающая коллекция холодного оружия. Я помню сабли, рукоятки которых были украшены бирюзой. На стенах висели картины Волика, так мы называли Всеволода  Я не знаю, что меня дёрнуло уговорить Мотю переехать из Ташкента в Воронеж. Мне хотелось жить в центре России. И муж подчинился, попросил перевод на Воронежскую студию. Мы собрались и переехали. Это было 19 мая 1941 года.  Конечно, если бы я только могла знать, что через месяц начнётся война, ни за что бы не совершила такую глупость!  В первый же день муж пошел в военкомат записываться добровольцем. Его направили на курсы политработников. Они занимались в Воронежском цирке. Я ходила туда каждый день с детьми встречать его после занятий. А потом он отправился на фронт. И я вернулась в Ташкент. А оттуда уехала в Алма-Ату. Работала администратором на хронике.   
   -  Удивительно, Оля, что мы там ни разу не встретились. Меня туда переправили в сорок втором, когда удалось выехать из Ленинграда через Ладогу.
   Это было спасение, даже несмотря на то, что жилищные условия в Алма-Ате были ужасными. Я и ещё два оператора занимали комнату в центре, но спали там на голом полу. Потом я отпросился съездить в Чимкент, где была в эвакуации мама. Но нам не удалось встретиться. Она лежала в больнице и вскоре умерла. Её похоронили там же в Чимкенте, и я до сих пор не был на могиле. И мне всё кажется, что она жива. Если вдруг у меня родится дочь, я назову её Рене. В память о маме.
    И вдруг он остановился. Обнял меня, прижался губами к виску.
   -Ольга, разве ты не чувствуешь, что происходит между нами? Это судьба.
     Моё сердце громко стучало. Я не знала, верить ему или нет. Вокруг было столько свободных, красивых одиноких женщин, моложе меня, образованнее и может быть, умнее.
   Я пробормотала, что нельзя же так, вдруг.
   Он ответил: -Я еще не разведен. Нужно ехать в Ленинград, там живет моя жена. С другим живет. Но штамп в паспорте и у меня, и у нее. Можешь оставить на кого-нибудь детей? Поедем вместе.
   Я отрицательно помотала головой.
; Не могу. Пока сюда не приедут мои родители, не могу. Никому, кроме мамы, детей не доверю
        Павел Николаевич погладил мою руку.
    - Хорошо. Сначала я разведусь и улажу все дела на личном фронте. Только ты не бросай меня. Жди.
        Мы уже стояли возле дома. »
     В тот приезд твоего отца в Ригу между нами ничего не было. Мы только смотрели друг на друга, и всё.
        Работать было очень интересно.
        Иванов, посмотрев фотопробы Лейманиса, отрицательно покачал головой.
; У него внешность слишком рафинированная. Нужен кто-то покрепче.   
; Тогда, может быть, попробуем его на одну из второстепенных ролей? – спросил твой папа. -Кого-то из товарищей главного героя?
; Павел Николаевич, на второстепенную роль его и пробовать не надо. Утвердим без проб. Как никак, он художественной руководитель киностудии.
        Лейманис сначала немного расстроился — уже примерил на себя главную роль. Но Павел Николаевич  быстро отвлёк его, направив разговор в деловое русло.
               
                Дружба с Эдуардом Тиссэ .
            
       На картине  «Возвращение с победой»  впервые было решено задействовать  национальные кадры. Трудность заключалась в том, что профессиональных кинематографистов в новой советской республике тогда не было. Поэтому оператором был приглашен из Москвы лауреат Сталинской премии   Эдуард Тиссэ, уроженец Латвии. Неважно, что на самом деле он был литовцем с польскими корнями, и свою настоящую фамилию Николайтис переделал в красивый псевдоним путем присоединения окончания -тис к первой букве имени Эдуард. Главное, он родился в портовом городе Либаве, впоследствии переименованной в Лиепаю. Таким образом, принцип интернационализма на картине был подтвержден его назначением. Тиссэ  в то время с радостью уехал в Ригу из Москвы.  В то время над головами создателей второй серии «Ивана Грозного» прошумела гроза. Сталину фильм категорически не понравился.
   Недавно я читала интервью «Коммерсанту» одного из самых больших знатоков кино, директора московского Музея кино Наума Клеймана, и поняла, что для уважаемого мэтра в биографии Тиссэ есть как минимум одно «белое пятно». На вопрос корреспондента о том, были ли у Эдуарда Казимировича неприятности в связи с критикой со стороны Сталина второй серии «Ивана Грозного», Клейман ответил отрицательно. Во-первых, во второй серии мало натурных съёмок, а работу в павильоне делал оператор Москвин. А во-вторых, по мнению заслуженного киноведа, оператор никогда не воспринимается как идеологическая фигура. Это, конечно, так , но в случае с Тиссэ сработал человеческий фактор. Смертельный страх быть причастным к тем, кто находился под прицелом у Сталина, побудил друзей и соратников Эдуарда Тиссэ совершить по отношению к нему самое настоящее предательство.
Отец  был свидетелем одного из самых трагических эпизодов жизни великого оператора. 13 апреля 1947 года он пришёл по приглашению Эдуарда Казимировича к нему домой на празднование 50-летия. За столом, накрытым праздничной белой скатертью на двадцать персон и уставленном яствами , они весь вечер сидели вчетвером. Сам юбиляр, его жена-красавица  Бианка, их двухлетняя дочь Алёна и мой отец. Никто из приглашенных, кроме моего отца, не пришёл.  Уважительная причина была только у Эйзенштейна - режиссёр в это время находился в больнице . Тиссэ не ожидал такого удара со стороны соратников.
    Старейший из всех действующих советских кинооператоров, Тиссэ был известен всему миру как человек, положивший начало кинохронике первой мировой войны.   Ему первому удалось зафиксировать на пленку обстрел немецкими военными кораблями балтийский портовый город Либаву.  Незадолго перед этим Тиссэ получил в подарок от богатого промышленника и владельца кинотеатра кинокамеру Патэ, с помощью которой обязался снимать для местных зрителей жизнь Либавы. Это был сильный коммерческий ход предпринимателя. Публика валила валом на эти сеансы документального показа. В одно из жарких летних воскресений Тиссэ гулял по набережной и снимал фланирующую толпу. Увидел, что на горизонте появились военные корабли. Начал крутить ручку киноаппарата. Это было красиво — стальные грозные корабли на фоне беззаботных горожан. И вдруг они начали стрелять из пушек по городу. Сначала никто ничего не понял. А потом, нарастая, разнесся крик : Война!  Так скромный оператор из портового города Либава вошел в мировую историю кино.
     В 1931 году за фильм «Да здравствует Мексика!» Эдуард Тиссэ был признан международной профессиональной гильдией лучшим оператором мира.
       Совсем недавно, во время одного из своих творческих вечеров, я спросила у зала: - Вам что -нибудь говорит имя кинооператора Эдуарда Тиссэ?
    Руку не поднял ни один человек.
    В жизни моего отца легендарный кинооператор Эдуард Тиссэ сыграл очень важную роль.  Они познакомились в Крыму на фронте и пообещали найти друг друга после войны. В 1922 году Тиссэ уже в Москве. Встречаясь с Сергеем Эйзенштейном в скверике рядом с бывшим особняком Морозова на Воздвиженке, где они обсуждали экспериментальную работу в театре Революции Мейерхольда, Тиссэ  носом к носу сталкивается с вчерашним комиссаром Павлом Армандом. Они узнают друг друга и обнимаются. Эту сцену отец художественно переосмыслит и введёт в свой фильм о дипломатах. Там точно так же комиссар Безлыков случайно встретится со своими бывшими бойцами, которые теперь работают дипкурьерами в Народном комиссариате иностранных дел.
    Отец приглашает Тиссэ домой, на Воздвиженку дом 13. Это здание находится напротив Морозовского особняка, окна в окна. В августе 1941 года оно будет разрушено прямым попаданием авиабомбы. Но пока отец с родными занимают здесь, в бывшем собственном доме, одну из квартир. Номер 13. Дважды  чёртова дюжина. Но никто из них не суеверен. Войдя в квартиру, Тиссэ замечает, как много здесь воздуха и света. Потолки четыре метра, большие окна. Приветливая семья. Теперь он начнет при случае заходить к новым знакомым. Хозяйка дома, пожилая дама с необычным для России именем Рене, всегда красиво причёсанная и легко подкрашенная, говорит с заметным иностранным акцентом. Её муж, Николай Евгеньевич Арманд, держится приветливо, но без панибратства. С Павлом они становятся товарищами и единомышленниками. Тиссэ приглашает Арманда в театр, знакомит с Эйзенштейном. Будущий режиссёр пока что не определился в своих творческих предпочтениях. Ему нравится решительно всё.   
      

                В небеса шарахаем железобетон               
               
                Ах, юности пора иная.
                Тепло ли, холод- все равно
                Без хлеба, кожурой питаясь
                Коптили печкою в окно.
                Мне помнится, и я там был.
                Мне помнится, и я коптил.
                Но, может быть картины эти
                Не интересны нынче вам?
                А я бы отдал всё на свете,
                Чтоб снова оказаться там.
                Павел Арманд

           Вернувшись с гражданской войны в 1922 году, Павел Арманд не узнал прежнюю Москву. Город бурлил. Вовсю торговали частные лавочки, появились новые буржуи- нэпманы. Когда в девятнадцатом году он уходил воевать за рабочее дело, голод и разруха удивительным образом сочеталась с энергией строительства новой жизни. В то время жители Москвы получали мизерную пайку хлеба. Бывали дни, когда хлеба не выдавали вообще.  Сугробы на улицах доходили до вторых этажей, но на фасадах футуристы вывешивали свои картины. Красили листву деревьев в синий цвет.  Исчезали старые памятники царям и героям войн, на их месте появлялись новые – выдающихся революционеров всех времен.
       Павел поселился в квартире у родителей. До революции это был их собственный дом, он был известен как «Дом Арманд». Его семья добровольно отказалась от всего движимого и недвижимого имущества в пользу государства. Павел, который на фронте привык к аскетизму в быту, все же был поражен, как спокойно воспринимали перемены в жизни его родные, до революции располагавшие огромным состоянием.
     Ели в семье все вместе один раз в день, вечером. Ужинали в самой большой из комнат, которая прежде служила гостиной. Теперь в ней разместились отец, мать и брат Боб, диван которого стоял за роялем. Кровать супругов была отгорожена от остальной части комнаты ширмой. В центре стоял знаменитый стол-сороконожка, вывезенный из дома в Пушкино. Трапезы проходили в строго установленное время. Ужин накрывали к возвращению с работы хозяина. Николай Евгеньевич Арманд с 1919 года служил в Высшем Совете народного хозяйства заведующим департамента текстильной промышленности. Его зарплата и заработок Рене Теодоровны, которая преподавала вокал артистам Большого театра, позволяли семье существовать безбедно. Кухарка Василиса, оставшаяся у них ещё с дореволюционных времен, готовила по меню , которое составляла хозяйка дома. В основном, это были блюда французской кухни. Для омлетов среди кухонной утвари была большая чугунная сковорода, на которой больше ничего не готовили. Горячее всегда подавалось под соусами. Это придавало блюдам дополнительную сытость.  В доме иногда бывала пшенная каша. Павел пшенную кашу очень любил. На фронте он научился сам варить её в котелке. Правда, не с первого раза. Однажды по незнанию он положил слишком много зерна, и разбухшее пшено стало вылезать из котелка на перрон, где стоял их бронепоезд. Молодой комиссар в ужасе под хохот товарищей стоял, не зная, как исправить свою оплошность. А каша всё лезла и лезла.
    Теперь вчерашнему красноармейцу предстояло, не теряя времени, найти для себя занятие. Он с большой неохотой выполняет просьбу своего отца Николая Евгеньевича — устраивается мастером в красильный цех их бывшей текстильной фабрики. И тут двоюродная сестра Павла Варя Арманд , комсорг Высших Художественно-Технических Мастерских советует ему поступить во ВХУТЕМАС на текстильный факультет , чтобы получить профильное художественное образование. Студентам преподают классический рисунок, классическую живопись, композицию, работу с цветом.  Варю  поддерживает родная сестра отца, Мария, которая тоже учится во ВХУТЕМАСе на художника. Эта идея устраивает всех — в семье бывших текстильных фабрикантов наследники обычно получали высшее образование, полезное для развития своей отрасли. Павел оставляет красильный цех и поступает во ВХУТЕМАС. Он учится на художника и еще не знает, что скоро найдет дело своей жизни.
  Авангард манит молодых художников. Они игнорируют действительность -это все неизбежные и преодолимые трудности роста в новом обществе.  В молодом советском государстве художники-авангардисты , в отличие от западных мастеров искусств, которые ориентируются на элиту, поверили,  что наконец-то они нашли свою аудиторию — рабочих, солдат, простых людей. Их программа — искусство должно покинуть свои храмы и выйти на улицы к простому люду. Долой буржуазные традиции, согласно которым художники брезговали толпой, и толпа отвечала им взаимностью.  Пионерами новых форм в искусстве становятся Малевич. Блок, Маяковский. Мейерхольд меняет фрак на красноармейскую шинель   и ставит в своем революционном театре революционные спектакли для революционного народа.
 А кинематограф пока молчит. В буквальном и переносном смысле.   Российское дореволюционное кино исчезло как таковое, будто его и не было вовсе. Для этого были объективные причины.  Кино — это не только искусство. В первую очередь, это индустрия. Раньше киностудии называли кинофабриками. И эти фабрики остановились. Нет электричества, нет оборудования, нет химикатов. Нет плёнки.
   Тем не менее, вокруг будущего нового революционного кинематографа велись ожесточенные споры. Какой должна быть советская фильма? Во ВХУТЕМАСе, в общежитии на Мясницкой по вечерам проходили импровизированные диспуты о новом искусстве.  Мой отец — непременный участник этих диспутов. Он записывает в свой блокнот основные тезисы.
      Есть мнение, что от буржуазных принципов следует отказаться. За борт выбрасывается всякая искусственность, постановки, актёры. Сплошь документальное кино.  В 1922 году в журнале «Кинофото» выходит программная статья Владимира Маяковского «Кино и кино».
    « Для вас кино -это зрелище. Для меня — миросозерцание. Кино-проводник движения. Кино — новатор литературы. Кино — разрушитель эстетики. Кино-спортсмен. Кино -рассеиватель идей. Но кино болен. Капитализм засыпал ему глаза золотом. Водит его за ручку , собирает деньги плаксивыми сюжетами. Этому должен быть конец. Коммунизм должен отобрать кино у спекулятивных поводырей.»
    Судя по всему, это статья появилась не случайно. Скорее всего, Маяковскому её заказали. В  феврале 1922 года Ленин в беседе с наркомом просвещения Луначарским произнёс свою знаменательную фразу  « Пока народ безграмотен, для нас важнейшим из искусств является кино».  Это воспринимается наркоматом просвещения как директива. Вопрос выносится на обсуждение в правительстве.  В первую очередь, нужна плёнка. До революции плёнку завозили из-за границы. И Совнарком принимает решение — будем закупать. За золото. Для агитационно-просветительских фильмов. Они предназначены для Красной Армии. Там нет никакого авангарда, это наглядные картинки для солдат. «Мойте голову — не будет вшей. Не будет вшей — не будет тифа. »   Производство по-прежнему в ужасающем состоянии. Денег из бюджета не хватает.  Проявочные работы ведутся только ночью, потому что в стенах лабораторий много пропускающих дневной свет дыр, которые даже нечем законопатить. Драгоценную плёнку сушат прямо на деревьях, от чего она быстро приходит в негодность.  Кино испытывает нужду в профессиональных кадрах. Режиссеры дореволюционной эпохи либо умерли, либо эмигрировали. Остались единицы. Один из последних мастеров дореволюционного кино - режиссёр Борис Витальевич Чайковский, который до революции участвовал в создании 50 фильмов. В 1918 году, ещё до появления первой в мире государственной киношколы, будущего ВГИКА, он открывает свою частную школу киноактёров. Тогда они назывались в кино натурщиками.
 После его смерти в 1924 году курсы становятся государственными. Там появляются факультеты кинорежиссёров и кинооператоров. По совету Эдуарда Тиссэ на учёбу поступает Павел Арманд. Основы режиссуры студентам преподают Лев Кулешов и Всеволод Пудовкин.
   Лев Кулешов, выходец из Тамбова, отважный оператор, который вместе с Тиссэ лез под пули со своей кинокамерой на гражданской войне, фонтанирует идеями « о новой советской фильме». По образованию художник, он пришел в кино ещё до революции. Работал на кинофабрике Ханжонкова. Теперь он выдвигает идеи о том, как надо снимать настоящее документальное кино. Обязателен план сверху — с геликоптера, с колокольни, с фонарного столба, наконец, с дерева. Оператор кино -профессия отважных. Так же обязательны съёмки крупным планом, позволяющие видеть выражение лиц. В невозможных для творчества условиях дефицита плёнки Кулешов начинает свой эксперимент, который произведет революцию в мире кино. Для работы он использует утиль, срезки плёнки, оставшиеся от монтажа дореволюционных фильмов.
 Монтируя одну из агиток, Кулешов в некоторых эпизодах брал очень короткие планы, длиной буквально в три кадра. На экране этот приём создал эффект пляшущей плёнки. Так первым в мире кино Кулешов сделал новаторское открытие: для придания динамики изображению нужно монтировать короткими планами. Сегодняшние клипы — развитие кулешовской идеи. А в то время разразился громкий скандал. В Наркомате просвещения нашли определение новому приему. Развращающий монтаж. Агитку печатать запретили. Она исчезла в неизвестном направлении, как и множество другой кинопродукции того периода.
    А развращающий монтаж выжил и воплотился в клипах конца 20-го века.
      В мировое кино эксперименты Кулешова вошли под двумя разными именами, которые тесно связаны между собой. Если знаменитый французский исследователь Жорж Садуль пишет об «Эффекте Кулешова» в искусстве монтажа, то другие его западные коллеги называют то же самое явление «Эффектом Пудовкина». Это потому, что именно Пудовкин, выезжая на Запад, знакомил кинематографический мир с открытиями своего учителя Льва Кулешова. Этот эффект сегодня прост и понятен, но в начале двадцатых годов прошлого века до него додумался именно русский советский режиссер Кулешов. В отличие от всех других кинорежиссеров всего мира, которые тоже искали выразительные приемы монтажа в процессе работы над фильмами, Лев Кулешов целенаправленно ставил монтажные опыты — в точности, как ученый в какой-нибудь лаборатории. Этот новатор был одним из первых теоретиков и практиков монтажа в кино как метода художественного мышления и в то же время важнейшего выразительного средства. Первым в мире он пришёл к выводу, что в основе монтажа картины лежит принцип сопоставления.   
В своих лекциях он подробно рассказывал студентам о своем методе. Чудом сохранились конспекты.
 Из блокнота Отца. 1926 год.
      «Кулешов: Считается, что кино — средство выражения реальности. Сомневаюсь.  С помощью монтажа режиссёр может эту реальность исказить
 в угоду своей фантазии.  Берётся один и тот же кадр - например, крупный план лица актёра Ивана Мозжухина. Или, к примеру Витольда Полонского. Это суть неважно. И склеивается с разными другими кадрами — с полной еды тарелкой, или с фигурой девушки на среднем плане, или с детским гробиком.  В монтажной связи эти кадры получают разный смысл.  Выражение лица Мозжухина кажется трагичным, если этот кадр смонтирован с гробом.  Плотоядным — если с тарелкой супа. Нежным - если приклеить кадр с девушкой. Великая сила монтажа! Для того, чтобы сделать картину, режиссер должен скомпоновать отдельные снятые куски, беспорядочные и несвязные, в одно целое и сопоставить отдельные моменты в наиболее выгодной, цельной и ритмической последовательности, также, как ребенок составляет из отдельных, разбросанных кубиков с буквами целое слово или фразу".
      Окончив кинокурсы, отец поступил на кинофабрику «Госвоенкино». Здесь снимались фильмы для Красной армии. В прошлом красноармеец, будущий режиссёр понимал, как нужны самые обыкновенные агитки. Отец не мучился вечными вопросами русской интеллигенции. Он ещё  подростком определил для себя цель жизни: служить народу. Открывать для простых необразованных людей высокую красоту и смысл искусства. Мне было 10 лет, когда он внушил мне, что это должно стать главной целью и моей жизни. Подарил трёхтомник Пушкина с надписью: «Дочь! Люби искусство. Служи народу». Удивительно, что отец так рано выбрал свой жизненный путь, противоположный интересам его класса. Ведь ему с детства внушали, что он унаследует огромное состояние, которое обязан сохранять и приумножать. Личность отца и его роль в культуре советского периода, которая недооценена и почти забыта, создавалась и крепла под влиянием революционных взглядов среднего поколения семейного клана Арманд.

                Метаморфозы рода
               
                Жаркою страстью пылаю
                Сердцу тревожно в груди.
                Кто ты? Тебя я не знаю,
                Но наша любовь впереди.
                Павел Арманд
                10  апреля 1902 года владельцу Товарищества  «Евгений Арманд с сыновьями» сообщили, что у него родился внук. Евгений Евгеньевич находился в это время в Москве, в центральном офисе правления фирмы на Старой площади. Телеграмму из Пушкино, где у них были текстильные фабрики, и постоянно жила семья, прислал его сын Николай.
     Мануфактур-советник, пожилой господин в черном сюртуке с двумя рядами пуговиц, протёр пенсне и довольно улыбнулся. Родился ещё один Арманд. Ещё один мальчик, который продолжит его работу на благо семейного клана и общества. У Евгения Евгеньевича Арманда было шесть дочерей и шесть сыновей. А внуков и внучек и вовсе не счесть, больше сорока человек. Но каждый раз известие о рождении ещё одного внука радовала деда. Еще один товарищ в семейном деле !
     Его сын и преемник , кандидат-директор  текстильной фабрики Арманд  в Пушкино Николай Евгеньевич  Арманд стал отцом  в шестой раз. Они с его женой Рене Луизой Жюстиной произвели на свет пятерых сыновей и одну дочь. Евгений Евгеньевич давно уже ощущал себя вождём многонационального «племени».  В его «подданных» смешалась французская, немецкая, польская, и конечно, русская кровь. Мать новорождённого внука, полу-француженка полу-англичанка удивительным образом совмещала в себе качества двух народов. От отца, оперного певца Теодора Стефана она унаследовала французскую эмоциональность, от мамы-англичанки Натали Вильд переняла пунктуальность, бережное отношение к традициям, физическую закалку в виде ежедневных обливаний холодной водой и кулинарные предпочтения. Изменила она предкам по материнской линии только в одном вопросе — перешла из англиканской церкви в православную для заключения законного церковного брака со своим избранником. Арманды приняли православие в середине 19 века по воле основателя клана, Евгения Ивановича Арманда. Эжен Луи, таково было его имя при крещении, происходил от потомков французских переселенцев в Россию, по вероисповеданию католиков. Женился на католичке польского происхождения Марии Францевне Пашковской, дочери известного военного и писателя. Троих своих сыновей крестил в Храме святого Людовика на Лубянке. Эжен Франсуа,  Адольф Осип и Эмиль Александр вместе с родителями  высочайшим Манифестом Александра Второго получили статус почетных граждан. Новое сословие имело фактически дворянские привилегии. После этого события отец объявил братьям свое решение: они должны перейти в православие, чтобы ничем не отличаться от того общества, которое приняло их к себе.
    Евгений Евгеньевич принялся разглядывать царские грамоты, красовавшиеся в солидных рамках над его рабочим столом. Одна, за подписью императора Александра Третьего, за участие семьи в обустройстве Музея изящных искусств при Московском университете. Евгений Евгеньевич вспомнил, как к ним в Пушкино неожиданно пожаловал учёный Иван Владимирович Цветаев, собиравший средства на строительство своего детища. Гость приехал в 8 вечера. Ему отворил слуга, который сообщил, что господа уже спят, так как встают в пять утра и уходят на фабрику. Тут сверху спустился средний из братьев Арманд, Адольф Евгеньевич. Чай подали в его кабинет, и Цветаев изложил свой план устроить художественно-образовательный общедоступный Музей имени императора Александра Третьего для культурного просвещения общества. Адольф Евгеньевич записал весь разговор для обсуждения с братьями. На другой день за его подписью Цветаеву была отправлена телеграмма, в которой сообщалось, что
семья Арманд жертвует на устройство сумму в 30 тысяч золотых рублей.  Адольф Евгеньевич присутствовал среди почётных гостей на церемонии торжественной закладки здания музея на Колымажном дворе 17 августа 1898 года. Торжество состоялось с участием членов императорской фамилии. На средства братьев Арманд был оборудован зал искусств Северной Европы, о чём посетителей извещала табличка.
   






   Хозяин вгляделся в свидетельство о присвоении статуса почетных граждан. Перечитал еще раз.
      Божиею милостью МЫ, Александр Вторый, император и самодержец Всероссийский, Царь польский, Великий Князь финляндский и прочая и прочая и прочая.
       Манифестом на 10-й день Апреля 1852 года установлено сословие почетных граждан , в оном предначертанных, а как верноподданный НАШ Луи Ежен (Евгений Иванов) Арманд предоставленными актами доказал право на потомственное почетное гражданство, то возводя оного Луи Ежена с женою его и сыновьями в сословие почетных граждан Всемилостивейшем Повелением пользоваться как ему, так и потомству его всеми правами и преимуществами, Манифестом сему сословию дарованными. Во свидетельство чего повелели МЫ сию грамоту Правительствующему Сенату подписать и государственную НАШЕЮ печатью укрепить.

       Взгляд хозяина остановился на дате. 10 апреля 1852 года.
   А сегодня как раз 10 апреля 1902 года. Ровно полвека прошло, как была дарована сия высочайшая милость таким как он, предпринимателям! Памятный день ! И почти сорок лет, как этой высокой чести удостоена их семья ! Что ж, надо отметить двойной праздник за ужином. Семья была многочисленной. У них с супругой, Варварой Карловной, урождённой де Монси было 12 детей, да все с супругами, и у каждой пары детишки. У брата Эмиля, живущего в другом крыле дома, тоже сыновья с дочками, у Адольфа сынишка. Когда собирается семья, то за стол садится не меньше тридцати пяти человек, не считая детишек, которым накрывают отдельно.
       Евгений Евгеньевич оставил в конторе вместо себя приказчика и покатил на экипаже в Пушкино. Проследив за тем, как прислуга накрывает столы к большому семейному ужину , вместе с супругой Варварой Карловной отправился в покои к сыну поздравлять роженицу с разрешением от бремени. Рене Луиза Жюстина, по-домашнему Рене , расслабленно улыбаясь,  прижимала к груди головенку младенца, покрытую светлым пухом. Рядом сидела старшая сестра роженицы Инесса, тоже их невестка, жена старшего сына Александра. Она собиралась стать крёстной матерью новорожденного. Никто в семье еще не знал, что всего через год Инесса перевернёт их размеренную жизнь, бросит старшего сына и выйдет замуж за младшего, Володю. Станет революционеркой, большевичкой, попадёт в тюрьму, в ссылку, и они сами – они сами, почётные потомственные граждане, помогут государственной преступнице бежать за границу. И что она вернется в Россию уже после Февральской революции 1917 года в одном вагоне вместе с вождём партии Лениным. Что они, Арманды, добровольно отдадут свои фабрики и всё движимое и недвижимое имущество народу, а сами пойдут служить советской власти. Такое в тот мирный счастливый день никому из них в страшном сне не могло присниться.   
    - Как думаете назвать сына? - спросил свекор.
; Он будет Павел. Поль. Поль — какой хорошее светлое имя. Как сам мой младенчик. - Рене счастливо засмеялась. Её шестой ребенок родился, когда ей исполнилось 28 лет.
     Ни Николай Евгеньевич , ни Рене Фёдоровна, как её называли на русский манер, не могли знать, что этот последний их ребёнок принесёт им много волнений, но останется в истории как автор песен и фильмов. Его старшие братья Андрей и Николай погибнут в войнах — один на Первой мировой, второй на гражданской. Серёжа в 20 лет умрёт от очень редкой «бронзовой болезни»- болезни печени. Борис уедет за своей избранницей, «лишенкой» из дворянского сословия в ссылку. И только Поль уверенно пойдёт по избранному им пути. За счастье народа – на гражданскую войну. При советской власти – по пути с тем же народом. Так же, как его мать, после Октября 1917 года выступавшая на сцене перед красноармейцами и обучавшая рабочих пению, так же, как отец, который пошёл а службу в В.С.Н.Х.
 - Когда я родился, у мамы ещё вся жизнь была впереди — говорил мне отец.  -Многодетная мать, она не оставила занятий музыкой и пением. В юности, ещё в Париже, она пошла по стопам своих родителей. Закончила курс в Парижской консерватории. Потом продолжила занятие вокалом в Московской консерватории у известного маэстро Умберто Мазетти.  И я вырос у неё под концертным роялем из палисандрового дерева. Иногда её пение меня усыпляло, иногда пробуждало. Я был счастлив.   
                Каким-то чудом в семейном архиве нашлась характеристика, подписанная маэстро Мазетти, датированная 1918 годом. Педагог свидетельствует, что мадам Рене Арманд закончила у него курс и проявила хорошие способности к пению.
                Мама сама обучала своего младшего сына игре на фортепиано. Поль много читал на французском и русском языках. У него проявились способности к рисованию. Мальчишкой он играл в теннис, гонял в футбол с детьми фабричных рабочих, скакал верхом и без конца влюблялся в своих многочисленных кузин. Но успеха этот кавалер у родственниц не имел.
Потом он напишет об этом периоде своей жизни, когда семья часто собиралась в Пушкино у старых Армандов.
      «Я там страдал. К чему лукавить?
      О юность, мне ль тебя восславить?
      В воспоминаниях равны
      Любовь и рваные штаны.»

      Наслушавшись разговоров мамы с её родной сестрой Инессой, которая примкнула к большевикам в 1903 году, юный Поль уговаривал своих кузин раздать драгоценности девушкам с фабрики. Они сначала смеялись. Потом пожаловались родителям. На семейном совете по этому поводу глава клана Евгений Евгеньевич выступил на стороне Поля. Он предложил каждому из поколения внуков и внучек выбрать себе на фабрике подопечного и отдавать на его нужды десятину от карманных денег. Получалась не такая уж маленькая сумма. «Деньги на булавки» составляли примерно половину зарплаты рабочего, и десять процентов были для подшефных совсем не лишними.   
    Никто не удивился, когда в 1918 году гимназист Поль Арманд пошел воевать на стороне красных. К семейному делу у будущего наследника никакой тяги не было. Он не хотел, как отец, целые дни проводить на фабрике, заботиться о модернизации производства, о получении прибыли, о развитии инфраструктуры. Им владела идея социальной справедливости. Его мать старалась не плакать, но едва сдерживала слёзы. Она опасалась дурных известий. За полгода до Февральской революции 1917 года на войне погиб их старший сын Андрей. Николя и Поль воевали по разные стороны фронта. Сын Сережа умер от болезни. Теперь с ней оставались только Боб и Мария. Боб был убежденным пацифистом.   
   В Пушкино после революции жила одна только бабушка Варвара Карловна со своей старой прислугой. В 1919 году умер глава клана Евгений Евгеньевич. Она пережила мужа на четыре года. Перед смертью вызвала из Москвы нотариуса. Всё свое имущество, в чём бы оно не выражалось и где бы ни находилось, разделила на одиннадцать частей — каждому по доле. Возможно, она надеялась, что советская власть долго не продержится, вернут фабрики, лесные угодья и дома в Москве. Кроме того, оставались деньги в заграничных банках и недвижимость в Швейцарии. Вопрос об этом наследстве несколько раз тревожил многочисленную семью. Государство было вовсе не прочь получить деньги со счетов в банках. Знаю от отца, что его вызывали по этому поводу куда-то «наверх», и он без сожаления отказался от своей части наследства в пользу государства.
    Бывшие хозяева Алёшино Николай Евгеньевич с супругой , жили в одной из квартир своего бывшего собственного дома в Москве. Рене  пошла трудиться на ниве образования. Имея свидетельство об окончании Парижской музыкальной школы и Московской консерватории, поступила на службу по специальности . Её приняли учительницей музыки и пения в Дом железнодорожника. Параллельно она занималась с артистами оперы Большого театра. Эту работу для нее устроил директор Большого театра, её друг Леонид Витальевич Собинов.  С утра до вечера в квартире на Воздвиженке звучали гаммы и разные упражнения для голоса. Сын Борис на время маминых занятий с учениками запирался в ванной комнате. Это было большое помещение, в котором помимо ванны и умывальника стоял трельяж - туалетный столик с тремя зеркалами. Борис Николаевич усаживался за этот столик, читал там специальную литературу по кинологии и писал свои статьи о тонкостях разведения охотничьих собак. Его никто не тревожил вплоть до прекращения занятий. Дочь Мария пропадала в своём ВХУТЕМАСе, где училась на художницу.  Мой дед Николай Евгеньевич в последние годы жизни (умер в 1936 году) работал как научный редактор над грандиозным проектом -подготовкой издания Большой Советской Энциклопедии.
       В Алёшино Александр Евгеньевич, муж недавно умершей Инессы Арманд организовал сельскохозяйственный кооператив. Есть фотография, на которой Александр Евгеньевич снят в сюртуке и галстуке-бабочке рядом с двумя крепкими мужиками в кожаных куртках и фуражках. Их с Инессой пятеро детей жили в квартире на Манежной, напротив Кремля.
            Мой отец был очень дружен со своими двоюродными братьями и сестрами. Важной предпосылкой такой тесной дружбы было маленькое расстояние. Не нужно было пользоваться транспортом, который ходил в ту пору очень редко и очень медленно. От Манежной до Воздвиженки для молодых было пятнадцать минут ходу. Отец заходил на Манежную к своей родне очень часто. Они были не просто одной крови, они были единомышленниками.     Революцию и потерю состояния воспринимали философски. Дед, пожимая плечами, говорил: каждому овощу свое время. Были у нас деньги, теперь деньги у всего народа.  Все родственники одобряли Советскую власть и стремились служить ей, как могли. Квартира на Манежной, хотя и отдельная, была многонаселённой. Старший из детей Александр, вернувшись с фронта, поступил в Теплотехнический институт. Женился на фронтовой подруге своей сестры Инессы (Ины) ,большевичке Галине Шапиро, вступившей в партию в 1917 году. Второй по старшинству из братьев, бывший лётчик Фёдор  женился на прелестной девушке Любе. Детей у них не было, но зато были друзья. Киевляне.  Актёр и режиссёр Арнольд Григорьевич Барский с женой.   Федя поселил их в своей большой комнате. Арнольд Григорьевич взял в качестве псевдонима своё имя. Арнольд Арнольд. Он стал легендарным артистом и режиссёром советского цирка, писал сценарии, снимался в кино. Обитатели квартиры на Манежной души в нём не чаяли. Все проблемы того времени отступали под натиском смеха и веселья, которые привносил в жизнь этой семейной коммуналки выдающий артист. После ранней смерти Феди, который дважды падал со своим самолётом на фронте и потом тяжело болел, его вдова переехала к родным. А Арнольд так и остался жить с Армандами. Варя, младшая из сестер, после внезапной смерти мамы от холеры в сентябре 1920 года поселилась в общежитии ВХУТЕМАСа и дома бывала редко. Её старшая сестра Ина, владевшая с детства тремя европейскими языками как родными, работала в исполкоме Коминтерна. С ней в комнате жила приехавшая из Харькова младшая сестра Галины Шапиро Хиена. У неё был прекрасный голос, но карьера певицы не задалась. Девушка предпочла семейную жизнь. Она вышла замуж за младшего из братьев - Андрея Арманда. Днём все обитатели были заняты, и общение проходило поздним вечером. Мой отец заходил к родственникам уже ближе к полуночи. Собирались в комнате у Арнольда, до хрипоты спорили о будущем. По существу, больше всего их интересовала судьба пролетарского искусства. Суровую действительность они игнорировали. Творческая фантазия била ключом.   Жизнь представлялась необыкновенно интересной.
      О бывшем богатстве никто из молодых не вспоминал. Отец не раз повторял, что богатство — это скучная обуза, а искусство дает возможность душе летать и восторгаться величию человека.
   В Бога никто из них не верил. Жизнь представлялась им цепью случайностей. Чем они дорожили? Родиной, творчеством и семьей.  Вся семья была занята работой, у каждого было любимое дело. Но связей друг другом старались не терять.    По воскресеньям то в одном доме, то в другом доме собирались родственники. Эта встреча называлась « четвертинкой»- намек на то, что выпивка не возбраняется, но в очень малом количестве.
   

            
      
                Первая жена и новая родня
               
                Ясный месяц по небу гуляет
                В небе звездочка светит едва
                Сердцу больно в груди, но никто не узнает
                Про любовь роковые слова.               
                Павел Арманд

   
              В углу моей комнаты стоял секретер, один из ящиков которого был закрыт на ключ. Перед смертью отец отдал этот ключ мне и сказал шепотом:
-Все письма, которые лежат в секретном ящике, надо порвать на мелкие кусочки и выбросить. Чтобы мама не видела. Договорились?
    И добавил:
   Есть поговорка: Первая жена от Бога, вторая- от людей, а третья — от дьявола. Так вот, у меня всё получилось с точностью до наоборот. От Бога третья, твоя мама.
    Я выполнила волю отца. Достала небрежно сложенные письма и стала уничтожать их, не читая. На пол выпала фотография. На ней необыкновенно красивая восточная женщина, похожая на актрису из индийских фильмов, держала на руках маленького кудрявого светловолосого мальчика. На обороте сохранилась бледная надпись. Мы с Сережей шлем привет папе. 1931 год.   
    Фотографию я сохранила и вставила в наш семейный альбом. Мы со старшим братом по отцу были дружны. Впервые я увидела Серёжу в моем раннем детстве, когда он приехал навестить нас в своей солдатской форме. Его воинская часть располагалась в часе езды от Риги. Сейчас там разместилась одна из баз НАТО. Мне запомнился веселый смех брата, и как он качал меня на коленке, и как кормил тонко нарезанными ломтиками хлеба с сахарным песком. Я называла его братик-солдатик, и меня всегда можно было уговорить съесть кашу за его здоровье. Историю знакомства нашего отца и его матери Ольга Александровна рассказала мне сама уже после смерти папы.
       - Нас с твоим отцом познакомила моя старшая сестра Пева, которая училась с Павлом на режиссёрских курсах Чайковского. А я была студенткой актёрской группы. Мы вместе ставили этюды. Ну и влюбились. Когда я сказала ему, что беременна, он твердо сказал, что мы распишемся. И что я должна сейчас же ехать с ним к его родителям знакомиться. У меня камень с души упал. И мы поехали в тот дом на Воздвиженке, где жила ваша семья. Это была очень просторная квартира, и с того вечера я там поселилась. Одна. Твои бабушка и дед были людьми старой закалки и весьма сдержанно относились к новой морали. Наше знакомство началось с концерта, который устроил твой отец. Он попросил меня, чтобы я взяла с собой сценический восточный костюм. Я переоделась в ванной и вышла в гостиную. За большим столом сидели родители, брат моего жениха, его двоюродные сестры.
  -Внимание, мамочка и папочка! И все-все-все!  Сейчас актриса Ольга Алипова исполнит для вас танец баядерки.
   Он сам сел за рояль и заиграл мелодию Имре Кальмана, напевая - «О Баядера, воплощенье мечты...»  Это оперетта в то время была необыкновенно популярна в СССР.  Рене Фёдоровна подпела сыну своим необыкновенно красивым лирическим сопрано.
  Я слушала Ольгу Александровну, и в моих глазах возникала картина.
В центре комнаты грациозно кружилась девушка, проявляя все свои данные способной танцовщицы — кроме гибкости и пластичности движений, она играла лицом как драматическая актриса. Закончив танцевать, артистка сделала глубокий поклон и улыбнулась. Ей зааплодировали. Повисла тишина. Родители вопросительно глядели на сына. Все ждали, что скажет Павел об этом необычном визите. И он произнес:
   -Мои любимые родители, я привел к вам свою жену. Прошу любить и жаловать. Завтра мы распишемся, потому что сегодня загсы уже не работали, когда я узнал от Ольги новость — весной у нас с ней родится ребёнок.
    Я вернулась в реальность. Мы сидели на московской кухне. Ольга Александровна улыбнулась мне морщинистым лицом.
   - Ты не представляешь себе, что тут началось!  Восклицания, поздравления, аплодисменты, крики «Ура!».
 Рене Фёдоровна отошла за ширму и вернулась с медальоном, изображавшим Деву Марию с младенцем.
; Наденьте, моя дорогая, пусть вас обоих с будущим ребёнком хранят небеса.
     -Вообще-то я басурманка. Татарка. Но если вам это будет приятно, то надену.
     Так в наш клан вошла большая дружная семья Алиповых.
     Жена моего брата Сережи Лена была знакома с родственниками своей свекрови. Она мне и рассказала про отца Ольги Александровны, скульптора из Евпатории Александра Алипова.   
    - Представь себе, что помог Ольгиному отцу стать скульптором не кто-нибудь, а Лев Николаевич Толстой. Наш родственник был очень хорошим печником, славился на всю Евпаторию. А в свободное время лепил бюстики известных людей. Потом отправил свои труды губернатору – в дар городу.
  Губернатор в искусстве не разбирался, но принял решение отправить Алипова учиться на скульптора в Академию Художеств. Снабдил деньгами на дорогу, на расходы и рекомендательными письмами. Алипов растерялся. Так поменять свою жизнь! А семья? Сын и четыре дочки. Младшая только что родилась.
  Его татарская родня посовещалась и решила: надо ехать. Вернуться к печкам всегда успеешь, с твоими-то золотыми руками. Семье поможем.
     Алипов готовился к отъезду в Петербург и продолжал лепить статуэтки. Изобразил великого писателя Льва Николаевича Толстого и отправил ему посылку в Ясную Поляну.
      К началу экзаменов печник из Евпатории прибыл в Петербург, остановился для экономии в дешевых меблированных комнатах неподалеку от Академии художеств. Записался на конкурс. На испытании он слепил фигуру Глинки. Его произведение тут же купил какой-то киевский меценат. А Алипову в приеме отказали. Он подумал, что не судьба, и уже решил возвращаться домой, как вдруг получил по почте из Евпатории письмо, которое ему переслали в Петербург.  Письмо было от писателя Льва Толстого. Он благодарил за статуэтку и наставлял дарителя на путь истинный. Обрадованный Алипов написал о своей неудаче на вступительных экзаменах и попросил о помощи. Дескать, учиться очень хочу на скульптора. И великий Толстой помог.
      Услышав рассказ Лены, я стала рыться в архивах и нашла! Оба письма Льва Толстого, посвященные папиному тестю Алипову, были включены в Полное собрание сочинений писателя.

  Я привожу эти письма целиком, с орфографией и комментариями издателя.
      
1906 г. Сентября 22.  Я.П.  (Ясная Поляна -прим. автора).
Получил вашу статуетку1 и не скрою от вас, что она очень плоха, но благодарю вас за нее и за то выражение доброты, к[оторо]е вы придали ей. Я с этим письмом пишу письмо Владим[иру] Васильевичу Стасову о вас. Вы найдете его каждый день в Публичной библиотеке. Сходите к нему. Он посоветует вам, что вам делать. А вы верьте ему.
Лев Толстой.
(Печатается по копировальной книге № 7, л. 113. Впервые опубликовано в «Вестнике Академии наук СССР» 1953, № 9, стр. 19.)
*Александр Егорович Алипов (1868—1929) — крестьянин, печник, скульптор-самоучка. После Октябрьской революции — профессиональный скульптор. Работы Алипова находятся в Музее В. И. Ленина, в Музее изобразительных искусств и в других местах.
Ответ Л.Н.Толстого на письмо Алипова от 19 сентября 1906 г. Опубликовано в ТС, стр. 412.
1 Судьба статуэтки Толстого работы А. Е. Алипова и местонахождение ее в настоящее время неизвестны.
264. В. В. Стасову.
1906 г. Сентября 22. Я. П.
Сейчас получил ваше письмо, милый Влад[имир] Ва[сильевич],и пишу вам 2-е, во-первых, чтобы благодарить вас за книгу, а во-вторых, чтобы попросить вас и милого Гинцбурга помочь тому трогательному человеку,письмо к[оторого] прилагаю вам. Статуетка его очень плоха, но, может быть, у него есть способности. Пусть милый Гинцбург решит, что с ним делать. Я вперед прошу простить меня и очень благодарю. Прощайте пока.
Лев Толстой.
Художественный критик Владимир Васильевич Стасов был заметным явлением в русской культуре. Хотя он занимал всего только штатную должность библиотекаря в Публичной библиотеке, к его мнению прислушивалась вся художественная интеллигенция России. Он консультировал писателей, художников, композиторов, которые дорожили его мнением.  Иван Сергеевич Тургенев и в шутку и всерьез написал о нём:
Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит… но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя. Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни оставалась победа, ты по крайней мере испытаешь удовольствие от борьбы. Спорь с человеком ума слабейшего: спорь не из желания победы, но ты можешь быть ему полезным. Спорь даже с глупцом, ни славы ни выгоды ты не добудешь… Но отчего иногда не позабавиться! Не спорь только с Владимиром Стасовым!
 Стасов, как и Лев Толстой, был избран Почетным членом Императорской Академии Наук. Безусловно, такой человек мог помочь пробиться самоучке-скульптору.  Но на несчастье Алипова, как раз в тот день, когда печник пришёл в Публичную библиотеку, посетителю сказали, что уважаемый критик захворал. Как потом оказалось, Стасов тяжело заболел. Через месяц его не стало. Но скульптор Илья Гинцбург все же посодействовал тому, что Алипова приняли в студенты. После получения диплома он вернулся в Евпаторию. В городе сохранилось множество садовых скульптур и бюстов великих людей его работы.
         Тесть моего отца Александр Алипов по отзывам родных, был добрым человеком. Все его дети — четыре дочери и сын- очень дружили между собой. Они были рады за Ольгу, которая первой из них вышла замуж и родила сына. 2 марта 1928 года на свет появился младенец, которого назвали Сергеем — в память о любимом рано умершем брате отца. Мои дед и бабушка души в нём не чаяли и хорошо относились к невестке, хотя брак сына явно не удался. Молодая женщина обладала вспыльчивым характером и не стеснялась его проявлять. По этой же причине не удалась и её артистическая карьера. Профессия предусматривает, что повелителем актёра во время работы является режиссёр. Он решает, правильно ли исполнитель роли одет и причёсан, указывает ему, где стоять, куда смотреть, какие чувства и каким способом выражать. Он командует, сколько раз повторять сцену на репетиции и во время съёмок. Ольга с её своеобразным характером терпеть не могла подчиняться чужой воле. Это в данном случае означало профессиональную непригодность. Выручила Ольгу её старшая сестра Пева, которая получила распределение на Центральную студию документальных фильмов. Она устроила Ольгу работать в архиве киноплёнок. Там восточная красавица встретила свою следующую любовь. Но это было уже после войны. Долго новый брак не продержался, и Ольга Александровна решила посвятить жизнь повзрослевшему сыну.      
      Отец всю жизнь сохранял «дипломатические отношения» с Ольгой Александровной.  С отцом они называли друг друга на вы и по имени-отчеству.     Я общалась с ней вплоть до её смерти, поскольку она воспитывала мою племянницу Машеньку, которую вся наша семья обожала. Ольга Александровна всегда с большим уважением говорила о моём отце.
          В 1931 году, расставшись с первой женой, отец уехал из Москвы работать в Ереван на студию «Арменкино». Он вспоминал это время с добрым чувством. Говорил, что помимо интересной работы там были очень тёплые, товарищеские отношения между людьми.
В «Кинословаре» в статье «Армянская кинематография» есть строки: « В Армении работали и делились своим опытом кинематографисты режиссеры И.Перестиани, М. Вернер, П.Арманд».
    С Михаилом Вернером отец сдружился еще в 1928 году. Точнее, Вернер сдружился с ним. Ему импонировал молодой режиссер с французскими корнями, носитель французского языка. Вернер закончил в Париже школу живописи и ваяния в 1908 году, и общение с моим отцом удовлетворяло его ностальгию по прошлому. Они познакомились  в «Госвоенкино» .  Закончив кинокурсы, отец получил назначение на студию, производящую фильмы для армии, на должность ассистента режиссера. В то время функции ассистента были значительно шире, чем в современном кинопроизводстве. Первой самостоятельной работой отца в кино стала «Сборная экспериментальная программа». . П . Арманд вместе с М. Вернером создали фильм «СЭП» ( Сборная экспериментальная программа»), «интересный своей попыткой сочетать  познавательность информационной  кинохроники и научно-просветительной ленты с развлекательностью художественной картины.»- это абзац из книги Л.М.Будяк, В.П. Михайлов . Адреса московского кино. 1987г. Московский рабочий.
     Фрагменты этой программы показывали в Рижском доме кино на юбилее отца. В сегодняшнем документальном кино те приёмы, которые в двадцатые годы были экспериментом, сегодня – обычная практика.   
               
                Любовь и Вера.

                Мы любили в тяжёлые годы
                Знали мало мы радостных дней
                Наша юность прошла, пронеслась непогодою
                Как метель по просторам полей.
                (Павел Арманд)
      Когда вышла книга кумира публики актёра Александра Ширвиндта «Проходные дворы биографии», мне позвонила знакомая : Что же ты молчала о том,  что твой отец имеет отношение к семье Ширвиндта? »     Я нашла в интернете биографическую книгу всенародно любимого артиста  и стала искать там нашу фамилию . Ну и, наконец, вот он, эпизод , относящийся к Павлу Арманду.  Рассказывает жена Александра Ширвиндта Наталья Николаевна Белоусова, она же Тата.
     «  Моя мама училась во ВХУТЕМАСе. Там учился и её брат, ставший потом архитектором. Там он влюбился в очень красивую девушку,  Манечку, как мы её звали, Арманд, племянницу Инессы Арманд.  Её брат Павел Арманд был влюблён в мою маму, а поскольку любовь была безответной, даже пытался стреляться. Он был режиссёром и сценаристом, написал песню «Тучи над городом встали», которую пел Бернес. »
     Тата сильно сократила свой рассказ. Её брат Владимир Владимирович Семёнов -Прозоровский не только был влюблен в Манечку Арманд, но и женился на ней. Во Вхутемасе в начале 20-х годов образовался своеобразный семейный клан. Там же училась Варя Арманд, дочь Инессы Федоровны , и её муж, впоследствии Народный художник СССР Яков Ромас. Там же учился Вадим Арманд, двоюродный брат и Вари, и Манечки. И там же учился мой отец Павел Арманд, который действительно без памяти влюбился в Светлану Семёнову.  Все они дружили по-семейному и много времени проводили вместе.   Отец рассказал мне об этой своей любви, которая не отпускала всю его жизнь. Говорил, что это он сам, на беду, познакомил Светлану со своим другом Николаем Белоусовым. И Светлана, которая никак не отвечала отцу взаимностью, неожиданно вышла замуж за Белоусова. Родственники мне объясняли эту историю так: Светлана была сильной личностью, и ей нужен был муж, которым она могла бы руководить. Павел на роль мужа не годился. Он был благороден и скромен, но не слаб характером. Иначе ему бы никогда не стать кинорежиссёром. Как писал Анджей Вайда об этой профессии, нужно быть наполовину поэтом, а на другую половину капралом.
    Бывая в Москве, отец общался с семьей Белоусовых. У мужчин в этой семье были забавные имена. Мужа Светланы Николая среди своих называли Кока, а их сына Володю, брата Таты — Вока. Кока с Вокой однажды были у нас в гостях в Риге — два высоких красивых человека с добрыми и благородными лицами.
    Однажды отец зашел в комнату, когда я играла на рояле. Разучивала пьесу «Подснежник» из «Времён года» Чайковского. Сел в кресло, долго смотрел на меня. Потом сказал:- Ты мне напомнила Светлану. Я любил смотреть на неё, когда она музицировала.
    И я готова поклясться, что заметила в угле его глаза набежавшую слезинку.            
            Отцовская  первая взрослая любовь навсегда оставила на его душе след горечи. Он не забыл Светлану до самой смерти, хотя сотни раз влюблялся и был трижды женат. «И , клянусь, я тебя до могилы не забуду никогда».
Мне всегда хотелось понять, что же такого особенного было в этой женщине. Но, прежде чем нашла ответ, прочитала у Ширвиндта ещё кое-что, имеющее отношение к нашей семье.

       Автор вспоминает, как он вместе с другом прогуливал уроки в кино, переходя с сеанса на сеанс . Смотрели они в ту пору фильм «Танкер «Дербент». Уж не знаю, запомнилась ли школьнику песенка, которую поёт матрос своей любимой. «Ясный месяц по небу гуляет, в небе звёздочка светит едва. Сердцу больно в груди, но никто не узнает про любовь роковые слова». Песню эту специально для кинофильма по заказу режиссёра написал Павел Арманд. И ещё мне попался в книге такой анекдотец. Ширвиндт играл в каком-то спектакле роль короля гавайской гитары Джона Данкера. И вот в Ленинграде подходит к нему, как пишет Ширвиндт, низенький лысый еврей с оттопыренными ушами и благодарит красавца Ширвиндта в белом костюме и с перстнем на пальце за то, как он замечательно сыграл его, Данкера. Ох, уважаемый Александр Анатольевич, обманул вас тот человек, бесстыдно обманул. Это был никакой не Данкер.
«Ленинградец Джон Данкер , во фраке, с прямым пробором в густых волосах, играл на только что ставшей у нас известной гавайской гитаре. Ее поющий, чуть-чуть носовой звук придавал выступлению необычный, экзотический характер... «Красавец мужчина, покоритель женских сердец». Артист, появившийся со своей гавайской гитарой на советской эстраде во времена НЭПа, являл своим костюмом, внешним видом, набриолиненным пробором подчеркнутую элегантность... »  В начале шестидесятых, когда меня познакомили с Джоном Данкером, я была разочарована. К тому моменту я уже прочитала повесть Бориса Балтера «До свидания, мальчики!», где артист выведен как обольститель юных поклонниц. Но передо мной стоял совершенно другой человек.  Король гавайской гитары на самом деле носил имя Иван Николаевич Соколов, был он русопят ( устаревшее слово, но очень понятное — русский до самых пят) худощавый, с покрытой веснушками бледной кожей. Поредевшие седые волосы. Серый джемпер, коричневый в мелкую клетку пиджак.  Экзотического в нем если что и было, так это коллекция гавайских гитар на стенах в его квартире.  Откуда я это знаю?  Да знаю. Не раз потом общалась — и дома у него в Ленинграде бывала, и за нашим семейным столом мы сиживали, и в больничной палате у отца встречались. Данкер с 1955 года был женат на той самой пианистке Вере Арманд. На которой в 1933 году женился мой отец. После развода Вера Константиновна Кравцова оставила себе нашу фамилию. Когда ей было уже за семьдесят, она призналась мне, что вышла за Данкера, потому что у него никого не было из родни, а за моим отцом вечно тянулся целый хвост своих и приемных детей, и к тому же он витал в облаках, а ей приходилось думать о благосостоянии. Данкер оправдал её надежды. Пара жила на широкую ногу в своё удовольствие. Предметом их забот был разве что добрый пёс породы эрдельтерьер , которого оба обожали.
Так что низенький лысый еврей из байки Ширвиндта просто какой-то жалкий самозванец, не имеющий отношения к Джону Данкеру.
     Овдовев, Вера осталась с крупным по тем временам состоянием. Квартира в центре Ленинграда, дача в Эстонии, машина и даже яхта. Иван Николаевич Соколов умер в 1966 году в возрасте 70 лет. А через несколько лет после его смерти Вера Константиновна вышла замуж еще раз, за своего соседа, который был её моложе на 20 лет. Он навещал нас с мамой, и, к нашему изумлению, жаловался на свою жену, которая флиртует с его друзьями. Вера до самой старости оставалась очаровательной женщиной, с которой было интересно общаться.
     Имя Веры Арманд включено в Утесовскую энциклопедию. Там написано, что она концертмейстер, композитор и автор песен. В 1986 году она совершила, можно сказать, музыковедческий подвиг.
        Отец Веры , Константин Кравцов, имел прямое отношение к организации выступления Шаляпина перед моряками в Севастополе летом 1917 года. Кравцов был главным регентом Черноморского флота. Когда к отдыхавшему в Нижнем Мисхоре Шаляпину явились революционные матросы и попросили дать концерт по случаю открытия Клуба Армии и Флота , певец ответил: -Я бы рад, но у меня здесь нет ни оркестра, ни хора, которые надобны для исполнения моего нового произведения «Песня революции или Свободный гражданин.» Тогда и появился в этой истории Константин Кравцов.  Хор регентов под его управлением часто по вечерам выступал на Приморском бульваре. Исполнялась патриотическая музыка. Народ валил валом на эти концерты.  Шаляпин и Кравцов обсудили имеющиеся у них возможности. Оказалось, что можно устроить грандиозное представление под открытым небом в павильоне для концертов симфонической музыки. В распоряжении Шаляпина оказался оркестр Черноморского флота из 120 музыкантов.  Шаляпин лично прослушивал голосистых моряков на кораблях и отобрал для хора сто человек.  Две недели шли репетиции. Тем временем вокруг павильона сооружали трибуны для зрителей.  С разрешения Шаляпина 8 июля 1917 г. «Крымский вестник» печатает объявление о предстоящем 11 июля концерте в 7.30 вечера и распределении сбора: половина – Клубу армии и флота, другая половина – в пользу народных университетов и раненых инвалидов. В утреннем выпуске в день концерта напечатано: «Шаляпин участвует в этом концерте совершенно безвозмездно и весь сбор отдает на нужды матросского и солдатского клуба, инвалидам и народному университету г. Севастополя. Поэтому пусть помнят граждане, что, посещая этот концерт, они не только получают огромное эстетическое удовольствие, но кроме этого оказывают посильную помощь и поддержку тем организациям, которые не могут не встретить горячего сочувствия среди самых широких слоев населения г. Севастополя».
     Какое отношение ко всему этому действию имела вторая жена моего отца?  Девятилетняя дочь главного регента Вера Кравцова вместе с мамой бывала на репетициях исторического концерта Шаляпина и на самом представлении. В 1986 году Вера Константиновна помогла восстановить текст и музыку песни, которую написал Фёдор Иванович Шаляпин после февральского дворцового переворота 1917 года. Напела мелодию по памяти.
    У отца была благородная манера сохранять добрые отношения со всеми его возлюбленными, что, конечно, не радовало мою маму. Папа любезно приглашал их всех погостить к нам в Ригу.  Вера Константиновна и Иван Николаевич, он же Джон Данкер, узнав о тяжелом состоянии отца, приехали в Ригу и ходили навещать его в больницу. Получив извещение о смерти бывшего мужа, Вера приехала со своей эстонской дачи на похороны. На поминках она сидела рядом со мной и гладила мою руку. Потом, выпив пару рюмочек, стала рассказывать, как они с моим отцом были крепко влюблены друг друга. Это была правда. В бумагах отца я нашла его письмо к бабушке Рене, написанное по-французски. Он в это время находился на съёмках в Одессе. Папа пишет: «Любимая мамочка, скоро Вера через Москву поедет на гастроли в Одессу. Но к большому сожалению, мы с ней не встретимся, потому что переезжаем на съёмки в Бахчисарай, а оттуда в Ялту. Вера зайдет навестить тебя. Пожалуйста, когда увидишь, крепко поцелуй её от меня. Твой любящий сын Павел.»
     С Верой я потом встретилась ещё несколько раз в Ленинграде после смерти Ивана Николаевича. Надо сказать, что она была весёлой вдовой. По случаю моего приезда мы выпили с ней по рюмочке, и она принялась мне рассказывать о прошлом. От неё я почерпнула ценные сведения о жизни семьи на Воздвиженке 13.            
      Оказывается, бабушка Рене готовить совершенно не умела, за исключением той самой яичницы по-английски. Но у неё еще с дореволюционных времен жила кухарка Василиса. Бабушка Рене заказывала на завтрак либо омлет с вареньем из чёрной смородины, либо овсянку,  на обед предпочитала молочный суп с овощами и различные пудинги, а на ужин бывали котлеты с гарниром из цветной капусты в сухарях. Рядом с домом располагался арбатский рынок, куда Василиса ходила два раза в неделю со списком, который ей составлял под диктовку бабушки Рене Борис Николаевич. Напомним, что бабушка Рене не очень хорошо владела русским языком. Я расспрашивала родню, действительно ли в Москве в 30-е годы было такое роскошное питание. Они утверждают, что работающие специалисты могли себе позволить держать прислугу и покупать всё на рынке.
     Оформив брак с Верой, папа переехал в Ленинград. Его старый товарищ кинорежиссер Сергей Юткевич предложил работу на «Ленфильме». Молодые поселились в комнате, которую дали отцу, в коммунальной квартире в доме возле Пяти углов. Он был влюблен без памяти . Даже позабыл про Светлану Белоусову. Супруги часто были вынуждены расставаться. Отец уезжал в киноэкспедиции, Вера- на гастроли.      
       Вера  рассказала мне некоторые подробности о работе отца в тот совместный период их жизни. В 1936 году Сергей Юткевич пригласил его сорежиссёром на фильм «Шахтеры». Сценарий написал Алексей Каплер, которого через несколько лет арестуют за роман с юной Светланой Сталиной, без памяти влюбившейся в обаятельного и талантливого кинематографиста. Сюжет был незатейливым. Начальник шахты Чуб ( его сыграл ленинградский актер Юрий Толубеев, которого зрители моего поколения помнят в колоритной роли могильщика у Г.Козинцева в фильме «Гамлет») подыгрывает троцкистам и бандитам, затесавшимся в шахтерский коллектив. Ему противостоит коммунист , присланный в шахту по направлению обкома. Разумеется, в финале побеждают здоровые силы шахтерского коллектива. Отец согласился. Он не представлял себе, насколько тяжёлой окажется для него эта работа. Съёмки проходили в Донбассе, прямо в шахте. Вся съёмочная группа покрывалась за день угольной пылью. Съёмки были не совсем безопасными. В кадре постоянно носились вагонетки, от которых приходилась оберегать оператора с камерой.  Чем конкретно пришлось заниматься отцу? Правильный ответ -абсолютно всем. Такой человек-оркестр на съёмочной площадке. После этой работы у отца появились новые друзья — Марк Бернес и Зоя Фёдорова. У Бернеса была первая большая роль в кино – он играл шпиона. До этого актёр снимался в эпизоде в картине «Заключенные». После съёмок в Донбассе отец снова встретился с Марком Бернесом и Зоей Фёдоровой уже в Ленинграде во время работы над новым фильмом - «Человек с ружьем».
                Песня, которую все знают.
                Тучи над городом встали
                В воздухе пахнет грозой
                За далёкой за Нарвской заставой
                Парень идёт молодой.
                (Павел Арманд)   
               
               
                « Первый свой рассказ я написал в 8 лет, изложив прозой текст популярной советской  песни «Тучи над городом встали».
                Евгений Водолазкин в телевизионной программе « Мой герой», 2021 г.
               
                « Вечером мы с женой вместе смотрели эту картину. А наутро я уехал. Мы расставались надолго. Стоя у окошка вагона, я старался вспомнить слова вчерашней песенки, но под стук колёс всплывала только одна строчка: «Далека ты, путь дорога, выйди ж милая моя». Тут я к своему удивлению услышал, что в соседнем купе эту же  песню поют два мужских голоса. Я подошёл к поющим, попросил списать слова. Они протянули мне листок из блокнота, и мы запели все втроём « Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой. За далёкой за Нарвской заставой парень идёт молодой. »
                Из письма Марку Бернесу от зрителя из Красноярска.
        «Кто-нибудь, по-честному, пробовал понять, что тут происходит, в тексте этом? Тут говорится про что? Вот куда-то идет парень. Тучи (образные, понятно), ветер (тоже аллегорический), сердце бьется, голова горит. Отряды бьются «за счастье», а он что, тоже биться идет? По-видимому, да. «Ты мне счастья пожелай». Только биться он, похоже, собирается не с буржуазными угнетателями, а на любовном фронте
Что у него за путаница с милыми? Выходи, дескать, встречай и будем прощаться навсегда! А другая – кого он не знает – наоборот приходи! Пылает страстью, а к кому – черт его знает! Эту, прежнюю милую, он забудет «навсегда», а ту, новую, «никогда».
Это по-человечески как-то даже понятно, дело молодое. Жалко только эту «милую», которая, наверно, обалдела от такого прощания. Можно, конечно, допустить, что и эта, и неизвестная новая подруга тоже аллегории, но тогда тут вообще черт ногу сломит в поисках смысла. Проще считать эту песенку овеянной гормональными дуновениями, а не классовыми. Мелодия тоже прилипчивая, прелестный такой вальсок, «черные силы мятутся», умпа-па, умпа-па…
    Написал песенку некий Поль Арманд.
В 2006 году нью-йоркский Театр Линкольн-Центра ставил трилогию Тома Стоппарда «Берег Утопии»
Но в какой-то момент на сцене наступил 1837 год, и на дуэли погиб Пушкин, и горестную весть возвестили прямо средь шумного бала; и какое дело было пустому свету до национальной трагедии! Грянул вальс – ну да, «Тучи над городом встали», умпа-па, умпа-па, - и пустые светские красавицы с пустыми светскими господами все вальсировали, вальсировали! Между танцующими парами ходили официанты с подносами, на одной руке поднос, вторая, чтобы не мешала, заложена за спину. На подносах – бокалы с шампанским. Пустая светская дама кружит, танцует, дотанцовывает до официанта, хватает бокал, - хлобысь! – и снова всё кружится, кружится, умпа-па, умпа-па, за счастье народное бьются отряды рабочих бойцов.
И нью-йоркский бомонд из синих бархатных кресел смотрит на сцену, мерцает в полутьме увлажненными глазами и понимает нашу загадочную русскую душу, понимает.
Великий человек был Поль Арманд, ничего не скажешь.»
         Татьяна Толстая, пост в социальных сетях, 2015 год.

          «Мои родные зачем-то решили ответить на этот опус Татьяны Н.Толстой. Я же могу ответить только так: песня деда вообще без всякой "раскрутки" живет уже много десятилетий, ее исполняют разные артисты совершенно добровольно. Наверное, это о чем-то говорит. Второе: дед прошел Гражданскую войну - ушел на фронт в 16 лет, переходил Сиваш, и да, все из-за этой "абстрактной" цели - народного счастья. Так уж ему, наверное, виднее, как и что чувствует человек, идущий на войну. А относительно "гормональных, а не классовых, дуновений" - пускай остается на совести Татьяны Н. Толстой. Что касается последнего "припечатывания" в издевательском тоне - что, дескать, "великий человек был" - думаю, что дед о величии не мечтал, а хотел быть человеком. »   
         Марианна Арманд — Татьяне Толстой. 25 февраля 2015 года.

    Вот такие страсти разыгрались в интернете по поводу песни, которую написал отец специально для Марка Бернеса тёплой июньской ночью 1938 года в Ленинграде. Ну что сказать? Не все наши современники способны понять, каким было то время, о котором поётся в песне, в жизни страны. И какие чувства владели людьми, боровшимися за новую власть без царя и буржуазии. Много наворочено злонамеренной лжи, многое не понято, а молодежь так и вообще не в курсе, о чём речь. За какое такое народное счастье красные кровь проливали?
     Где уж тут понять молодым, если взрослый серьезный писатель не понимает, о чём в той песне поётся.
     В СССР никто такими вопросами не задавался. Песню из кинофильма «Человек в ружьем» сразу приняли и полюбили.  В судьбе Марка Бернеса эта песня сыграла очень важную роль. Актёру эта песня была необходима. Он изо всех сил старался получить роль в фильме «Человек с ружьем». Но для него в сценарии  ничего не было прописано. Надо отдать должное молодому человеку, он проявил сильную волю. Говорил с Юткевичем, говорил с драматургом Погодиным, по пьесе которого «Кремлёвские куранты» был написан сценарий, просил найти для него роль. Оба автора были, в принципе, не против, но как-то ничего не придумывалось. Бернес тем временем упорно работал над образом. Какой персонаж мог бы ему подойти? В предыдущем фильме Юткевича, в «Шахтерах» он сыграл шпиона. Но повторяться было нельзя. Иначе так всю жизнь и будешь шпионов играть, а им никакие премии не положены, и никакие звания, и вообще репутация плохая. Я точно не знаю, как актёр додумался надеть на себя тельняшку. Но предполагаю, каким был ход его мыслей. Действие в Петрограде ведь происходит, а какой Петроград без братишек в чёрных бушлатах? И вот в этой тельняшке пришёл Бернес поговорить с сорежиссёром Армандом. Отец пристально поглядел на грим и костюм. Задумался.
; А если песню вам спеть?
; Какую?
; Какая вам нравится? Ту и спойте.
    Бернес спел несколько разных песен, все из одесского фольклора. Но для этого фильма ни одна из них никак не подходила.   
-Ладно,- сказал режиссёр  огорчённому товарищу. - Дайте подумать.
    Вечер он провел дома в одиночестве за роялем. Вера была на очередных гастролях. Вспоминал годы революции, войны, себя, 16-летнего мальчишку в буденовке и шинели, свои чувства, свою влюбленность... И песня родилась как-то сама собой. Стоило ему взять в руки нотный альбом, как ноты стали выстраиваться в мелодию.  К утру песня была написана. Отец по телефону разыскал Бернеса и позвал его к себе. Обрадованный актёр разучил стихи и мелодию за какой-нибудь час. После домашней репетиции товарищи позвонили Юткевичу. Встретились с режиссёром на «Ленфильме», напели ему песню.
Как потом вспоминал Юткевич, он оказался в затруднении. Музыка к фильму была заказана Дмитрию Шостаковичу, и он уже над ней работал. Даст ли согласие композитор на введение в музыкальный образ фильма этого городского романса? И они втроем поехали к Шостаковичу.  Бернес спел песенку под аккомпанемент автора музыки и слов. Шостакович пожал руку отцу: - поздравляю вас, Павел Николаевич! Если вы позволите, я введу вашу мелодию в увертюру к фильму. После этого Юткевич переговорил с Погодиным, и в сценарии появился новый персонаж — матрос Костя, которого решили сделать братом горничной Кати. Эту роль играла Зоя Фёдорова. Роль песенки Кости Жигулева для успеха фильма невозможно переоценить. Я процитирую автора книги о Марке Бернесе киноведа Л. Рыбака:
-  «Песня с безупречной чуткостью стилизована в духе фабричного уличного фольклора. Лирическая и бедовая, о поцелуе в уста и о народном счастье, о грозном текущем моменте и об историческом переломе, с любовью до могилы и с безбрежной мечтой о будущем. Ёмкая песенка. Слились в ней судьба нового героя фильма и судьба молодого артиста Марка Бернеса. »   
     Эта песня оказала влияние и на судьбу моего отца, буквально спасла ему жизнь в годы ленинградской блокады. Её пели артисты выездных фронтовых бригад, и привозили автору скромный гонорар, который в условиях блокады имел невероятную ценность. Иногда кусок шоколада, иногда кусок хлеба. А на Новый 1942 год отца пригласил Шостакович.  Подарил ему зачерствевшую буханку чёрного хлеба, случайно найденную им в одном из кухонных шкафов. В другой раз Шостакович буквально вытащил изможденного режиссёра из нетопленого дома и привел в радиокомитет, который располагался не так далеко от Пяти углов — на Итальянской улице. Они оба должны были обратиться к ленинградцам и фронтовикам с речью о том, что нужно держаться во имя того подвига, который совершил народ во время гражданской войны. Всех одолел, вооруженный , в основном, только идеей, — и войска Антанты, и кадровую царскую армию, и бандитов разных мастей. Отца попросили переписать текст песни в соответствии с текущим моментом. Там должен был содержаться призыв бить фашистов. Отец выполнил это задание. Новый текст песни «Тучи над городом встали» был опубликован в газете «Правда». И я наткнулась на него, когда работала над одним из своих сценариев. Каждый раз, когда я внезапно слышу эту песню , мне чудится привет от отца.
     Вернусь к цитированию книги Л.Рыбака. « Художественным явлением того же порядка можно считать песенку «Крутится вертится шар голубой» из трилогии о Максиме. Но «Тучи над городом встали» - это иное явление, режиссёрская новация. Юткевич дал песне все права самостоятельной роли. Именно так. Эта песня — роль в фильме, заметное действующее лицо, крупный художественный образ». ( Л.Рыбак. Марк Бернес. Москва, «Искусство»,, 1976. с 24.)
       В 1970 году мой брат Сергей работал оператором на совместном советско-румынском фильме «Песни моря». Часть фильма снималась в Румынии. После одной из съёмок популярный румынский актёр и певец Дэн Спатару, который впервые исполнил в этом фильме ставшую любимой в нашей стране песню «От зари до зари, от темна до темна о любви говори, пой гитарная струна», повел Сергея и актрису Наталью Фатееву в один из бесчисленных кабачков Бухареста. Его узнали, руководитель оркестра подошёл к столику. Дэн сказал: «Друг, у меня гости из России, сыграй для них что-нибудь! » И оркестр грянул мелодию «Тучи над городом встали».
       Был и другой случай. Валентина Кузнецова, та самая «Валя Скотленд Ярд» получила два билета на концерт оркестра под управлением Эдди Рознера. Валя решила пригласить с собой  моего отца. В антракте они пошли за кулисы. Естественно, тётя Валя, представив своего спутника , сказала Эдди Рознеру, что перед ним автор популярной песни. Музыкант с чувством пожал отцу руку. После перерыва оркестр начал концерт отцовской мелодией. Исполнив её, Эдди Рознер объявил, что в зале находится  композитор, автор песни Павел Арманд и попросил его показаться публике. Отец страшно смутился, но тётя Валя дала ему такого тычка, что он встал. Рознер поднял оркестр в честь отца. Зал аплодировал. Валентина Владимировна рассказывала мне о этом эпизоде много раз
   . -Ты просто не представляешь себе, как это было прекрасно! Но твой отец, как всегда, когда на него обращают внимание, ужасно смутился. И не остался на ужин с Рознером, как я его не уговаривала.
               После выхода на экраны фильма «Человек с ружьем» песенка Кости -матроса получила самостоятельную жизнь. Её пел Марк Бернес, её пел Вадим Козин, её исполнил Александр Розенбаум, записал на свой диск поэт Лев Рубинштейн.
   И вот благодаря Татьяне Никитичне Толстой я узнала, что не так давно мелодию использовали американцы в своём спектакле. Жаль, что они не поставили в известность меня как правообладателя.
    Кроме этой песни отец написал ещё несколько, из которых одну тоже исполняют по сегодняшний день. Её выбрали Светлана Безродная и Владимир Васильев для своего красивого проекта «Шлягеры уходящего века». Называется она «Ясный месяц по небу гуляет». Эту песню включил в свой репертуар Олег Погудин. Несколько лирических песен отец написал в период влюблённости в мою мать. К сожалению, его нотная тетрадь, которую мой брат Виталий передал в одно из московских издательств, бесследно исчезла.
         
               
                ПАОЛЯ   БАВИВАСТАРЕ   

                Эту аббревиатуру мы с папой сочинили вместе. Она включила имена всех, кто жил на даче в Авоты, одном из курортных местечек Рижского взморья,  теплым летом 1960 года. ПАОЛЯ — это имена родителей, соединенные в одно. Павел и Оля. БАВИВАСТАРЕ — это Бабушка, мой брат Виталик, его жена Валя, брат Стасик и я.
    Станции Авоты, деревянное здание которой стояло на перегоне между Булдури и Дзинтари, уже давно нет и в помине. Я даже затрудняюсь определить то место, где она когда-то была. Помню только, что от дачи я ходила туда лесной тропинкой не больше десяти минут. И за это время со мной всегда случались приключения. Вот иду я и слышу гул самолета над своей головой. Я боюсь самолета — а вдруг оттуда полетят бомбы? Взрослые все время вспоминают войну и бомбёжки. И говорят, что война снова может начаться. Откуда мне знать, может, она уже началась? Но самолет исчезает вдали, и я с облечением вздыхаю. Вдруг -раз!- прямо из- под моей ноги в кожаном сандалии выскальзывает маленькая прелестная серебристая змейка. На мгновение мы обе замираем. Она изящно поднимает маленькую головку с раздвоенным крохотным язычком. Я уже готова закричать от страха, но змейка стремительно исчезает в зарослях черничника. А вот настоящее ужасное несчастье! Когда я перехожу через рельсы, вижу прямо перед собой окровавленную тушку голубя. Сердце сжимается от боли, так мне жалко эту погибшую птицу. Я не смогу забыть это зрелище долгие годы. И вот, наконец, передо мной станция. Киоск, распространяющий вокруг восхитительные запахи свежей выпечки. Слоеный язычок, посыпанный сахарным песком, стоил 10 копеек. Я покупала 7 штук и осторожно несла пакет домой, к чайному столу, за которым ближе к вечеру собиралось все семейство. Мама привозила с работы глазированные сырки в шоколаде. В стеклянных вазочках на высоких ножках заманчиво поблёскивало черносмородинное желе и малиновое варенье. Бабушка вносила на веранду стопку пышных оладий в глубокой тарелке. Мы с папой хором произносили речитатив : Сегодня воскресенье, отдых от работ. Нам дадут варенья, заболит живот.
      Эту присказку папа знал с детства, а его детство прошло до революции. В незапамятные времена. Когда он рассказывал о прошлом, я никак не могла представить себе, каким оно было на самом деле. Например, папа говорил, что у них была псарня, где жили охотничьи собаки. Но только увидев фотографию, на которой были запечатлены папины дяди и тёти с ружьями и множеством собак, я поняла, сколько же их было на самом деле. В тот вечер мы как раз изучали папин фотоархив. Это было предложение мамы. Мой брат Виталик привёл с собой яркую черноглазую брюнетку по имени Валя и тут же с места в карьер ошарашил нас новостью: -Знакомьтесь, это моя жена.
    Мама потеряла дар речи. А потом притащила альбом с фотографиями. Чтобы   познакомить свою молодую невестку с нашей семьей. Увидев фотографии со съёмок фильма «Человек с ружьем» , где отец стоит в компании Ленина и Сталина, Валя открыла рот от изумления.
  - Вы в Кремле были? Прямо с ними так и разговаривали?
  Отец рассмеялся.
 - Теоретически мог. Но не был.  Это актёры. Роль Ленина сыграл Максим Штраух, Сталина – Михаил Геловани. А вот Марк Бернес в роли матроса Кости Жигулёва. Видишь, на гармони играет, мою песню поёт.
     Валя с восхищением смотрела на папу. Она никогда не видела людей, которые вот так запросто на ты с артистами. Валин отец погиб на фронте, мама работала дворничихой, брат слесарем на заводе. Виталик и Валя познакомились здесь же на взморье всего два месяца назад. И уже два месяца были женаты. Это известие привело маму в состояние плохо скрываемого расстройства. Папа же философски заметил, что нельзя отрицать такого феномена, как любовь с первого взгляда. Я была в восторге от выбора своего брата. Ему, естественно, случалось приводить к нам в дом девушек. Одна работала в зоопарке, и однажды принесла  маленького львенка, который прожил у нас почти месяц, пока не достиг размера нашей немецкой овчарки. Тогда его вернули обратно, в клетку молодняка. Другая девушка  была студенткой Академии Художеств, третья училась на пианистку в консерватории.  Все они были очень приличные и милые создания. Но, по моему мнению,  ни одна из них не шла с Валей ни в какое сравнение. Наша новая родственница благоухала французскими духами, была одета как на показе мод и вообще выглядела очень шикарно. Оказалось, что она работает в сувенирном киоске гостиницы «Интурист» и учится в техникуме на товароведа. Больше мы ничего не узнали. Валя сидела молча, но зато Виталик  в красках рассказал историю их знакомства и стремительной ( скоропалительной — уточнила мама) женитьбы. Всё было достаточно банально. Две подружки из Москвы приехали в Ригу в отпуск по профсоюзной путевке. На пляже познакомились с двумя друзьями-рижанами. Весело провели день. Вечером оказались в гостях у девушек. Виталик с характерным для него темпераментом предложил Вале руку и сердце. Она рассмеялась — это как же? Мы послезавтра уедем, а в загсе нужно ждать очереди месяц.
    -Только не мне, - сказал самоуверенный и легкомысленный мой брат. - Завтра мы распишемся.
   -Вот завтра и приходи, - твёрдо сказала девушка и выставила ухажера за дверь.
-Я не я буду,- сказал Виталик другу, -если завтра мы не распишемся.
-Ты что, дурак? - опешил друг.-Зачем жениться так рано? Да ещё на девушке, которую ты совсем не знаешь?
-Она мне понравилась. Не похожа на наших приличных и скучных девушек. Они не красятся, не флиртуют, не умеют так забавно ругаться и пить коньяк не закусывая. К тому же она красавица. С родинкой на щеке. На щечке родинка, полумесяцем бровь...запел Виталик, подражая популярному в то время узбекскому певцу Рашиду Бейбутову.   
-Спорим, Виталя, что завтра вы не распишетесь? Ты протрезвеешь и передумаешь. Да и в загсе ты договориться не сможешь.
-На что спорим?
-На ящик коньяка.
-Готовь ящик. Как раз на свадьбу.
  Мама с непроницаемым выражением лица выслушала рассказ о том, как Виталик в загсе показал заведующей фотографию, на которой он сидел рядом с огромным львом и знаменитой дрессировщицей Маргаритой Назаровой вместе со съемочной группой. Наплёл, что едет в киноэкспедицию, и нужно срочно оформить брак, чтобы их будущий ребенок имел законного отца.
     Их расписали. Молодожены провели вместе полдня, после чего брат проводил свою новоиспеченную супругу на московский поезд. И вот молодая  жена приехала в Ригу с известием, что ожидается пополнение семейства.
     Мама ничего не сказала, только подняла брови. Она была ошарашена. Любимый сын скрыл от неё важнейший поступок в своей жизни, влияющий на всё его будущее. А отец с улыбкой предложил:- Ну что ж, давайте отпразднуем свадьбу!
     Мама с бабушкой вытащили из кладовки все припасы ( холодильника у нас не было) и накрыли стол чем бог послал. Друг Виталика явился с одной бутылкой коньяка вместо обещанного ящика. Стасик приехал на мотоикле вместе со своим тренером по мотоспорту, молчаливым застенчивым латышом. Гость весь вечер сокрушался, что ничего не знал о свадьбе и не принёс подарок. К праздничному застолью присоединился ученик отца, будущий знаменитый режиссер Алоиз Бренч, автор сериала «Долгая дорога в дюнах». Он время от времени навещал нас на взморье.      
              За столом бабуля, как обычно, принялась рассказывать о Сибири, по которой тосковала в маленькой чистой европейской Риге. Она описывала долгие трудовые женские посиделки по лепке пельменей. За один вечер лепили вручную тысячу штук. Еще лепили и жарили шанежки , сибирские пирожки с припёком. Бабушка повторяла застольную шутку : -Кушай, кушай, кума десяту шанежку!» На семейных праздниках бабушка любила выпить маленькую рюмку черносмородинной наливки. Если папа просил её спеть, бабушка не отказывалась, и заводила сильным грудным голосом;
; « Мой костёр в тумане светит, искры гаснут на лету, ночью нас никто не встретит, мы простимся на мосту.»
   Алоиз подпел ей своим красивым баритоном. До того, как прийти работать в кино, он служил артистом миманса в театре оперы и балета. Мы веселились, но не так, как обычно принято на свадьбах. Никто не кричал «Горько!», только в начале отец произнес напутственное слово и пожелал молодым счастья. Когда он был в приподнятом настроении, то всем вокруг тоже становилось весело. Так, смеясь и шутя, мы и отметили свадьбу маминого первенца, которого она любила больше всех своих детей. Но по лицу мамы я поняла, что она не считает решение вопроса окончательным. Когда молодые отправились в гостиницу, где остановилась наша новая родственница, она сказала отцу, что попытается отговорить девушку от намерения стать матерью.
; Вот этого, Ольга, ты как раз и не сделаешь, - твердо сказал отец. - Убийства в нашей семье я не допущу. Подумай и возрадуйся. Это будет наш с тобой первый внук.
      Когда папа через три с половиной года умер, в его палате рядом со мной была Валя. Она пыталась растирать его холодеющие руки и ноги, укутывать умирающего одеялом. Своего сына они с Виталиком назвали Серёжей — в честь нашего старшего брата по отцу. Папа всегда просил нас не называть друг друга сводными, единокровными и единоутробными. Мы все родные, внушал он детям. И все должны помогать друг другу в жизни.
      Когда старший брат Сережа женился, привёз к нам на дачу новобрачную. Его жена Леночка Степанова происходила по матери из старинного шведского рода Холмквистов. Она работала вместе с братом на «Мосфильме».
        Очутившись впервые у нас в гостях в Риге,  Леночка тоже была удостоена чести просмотреть семейный альбом. Она-то и задала моей маме тот вопрос, который всегда интересовал меня.
         - А почему Павел Николаевич так долго работал вторым режиссёром? Это же должность организатора съёмочного процесса, а у него были такие выдающиеся художественные способности.
     - Сначала я тоже так думала. Что должность второстепенная. Пока не работала в художественном кино. Что такое второй режиссер ? Это член съёмочной группы, сочетающий в себе разные качества. С одной стороны, педантичность, склонность к порядку в делах. С другой стороны — дар импровизации. Умение быстро принимать и также быстро менять решения в зависимости от ситуации. А чего стоит необходимость примирять разные типы творческих людей! Поссорившись на съёмочной площадке, такие персоны способны даже сорвать съёмку! А это форс-мажор. Павел Николаевич  был и лидером, и психотерапевтом в одном лице. Хорошего второго режиссера ценят самые именитые постановщики. Их востребованность так велика, что им трудно выйти за рамки своей карьеры. Вторые довольно редко становятся первыми. Чтобы самостоятельно поставить свой первый художественный фильм, отцу пришлось уехать с «Мосфильма» на работу в Ригу.  »
               
               
                Воссоединение               
                Не рифму, а чувство нежданное
                В стихи не вместить — размер тесен.
                Неужели ты, мечта долгожданная
                Пришла на зов моих песен?   
                ( Павел Арманд )               
      

       Любимый Павлуша!
               
   Что-то нет от тебя вестей. Я  схожу с ума, если он у меня есть.  Ради Бога, напиши мне, как твое самочувствие, как здоровье и жизнь.  Нет сил сидеть и ждать, когда придёт долгожданное письмо.
Умоляю, напиши что-нибудь.
07.04.1953.

Из воспоминаний Мамы.
   Когда муж позвонил и сообщил, что переезжает с вещами, я от радости только что не запрыгала на одной ножке. Наконец-то! А то который год никакой определённости. Ренешка уже подросла, а отца знает, в основном, по портрету, который висит у неё над кроватью. Она недавно сказала, что это, наверное, Бог. Потому что у бабушки в изголовье икона Спаса. А у неё -отцовский портрет.
 Уже шесть лет прошло с тех пор, как он сделал мне предложение выйти за него. А развод получил только полгода назад. Вера что-то всё крутила. Детей у них не было, она сама его оставила, и он не предвидел никаких осложнений. А вышло всё не так. Ладно, всё осталось позади. Как счастливы были мальчики, когда он их усыновил. Они сразу же стали называть его папой. На студии заведующая отделом кадров Зуева, очень противная тётка, спросила его: -Это правда, что вы хотите усыновить Ольгиных детей?  А он ей ответил: - Не стоит так говорить — Ольгины дети. Теперь это мои дети. »
     Какое счастье, что врач уговорила меня оставить жизнь моей ненаглядной доченьке!»
    Узнав, что мама хотела избавиться от беременности, я поняла, почему первым запомнившимся мне ощущением был страх. В это трудно поверить, но с тех пор, как я себя помню, в раннем детстве, я прямо физически ощущала за своей спиной бездну небытия. Меня охватывала тоска, хотя в семье всегда царила весёлая творческая атмосфера. Возможно, где-то на подкорке остался тот разговор мамы с врачом, когда решалось, буду я жить или не буду.
       Мама говорила мне, что узнав о  переезде мужа на работу в Ригу, она пошла в церковь Александра Невского  на углу улиц Ленина и Лачплеша  и поставила свечку Богородице.
    -    Прошу тебя, Пресвятая Богородица, спаси нас! Я столько натерпелась от жизни! Позволь мне немного побыть счастливой.  Я верю, что теперь всё будет очень хорошо. Жаль только, что мы не будем носить обручальные кольца. Муж сказал, что мы не можем повенчаться, потому что он коммунист.  Прости нас , спаси и сохрани  Помоги мне, Матерь Божья!
;
;    Из воспоминаний Отца.
         На «Мосфильме» перед отъездом встретил актёра Владлена Давыдова. Сказал ему, что еду в Ригу работать. Владлен сделал большие глаза: они же там националисты, обстановка неприятная, трудно вам будет. Я успокоил его. Как-никак, мне уже довелось работать на Рижской киностудии. Отношения сложились неплохие. Так что, счастливо оставаться в Москве!
       На другой день после приезда я приступил к работе. Из литературного сценария по мотивам рассказов классика латвийской литературы Рудольфа Блауманиса нужно было сделать сценарий режиссёрский. Предстояло подобрать на роли актёров , выбрать для съёмок  наиболее красивые места в окрестностях Риги, познакомиться с оператором и художником. Со сценаристами мы уже работали вместе, и неплохо понимали друг друга.
       Ольга заявила, что дочка будет всюду ездить с нами. Никаких детских садов. Никаких бабушек и нянь. В прошлом году моя тёща потеряла ребёнка на пляже в Лиелупе, и дочка нашлась только через несколько часов. В детском саду на соседней станции Булдури. Оказывается, она брела вдоль моря в поисках бабушки, пока не прибилась к детям с воспитательницей. Воспитательница оказалась неравнодушным человеком. Она взяла нашу дочку в группу, её накормили кашей и положили спать, предварительно сообщив в милицию о потеряшке. Ольга, узнав о происшествии, уехала с работы и примчалась на взморье. Конечно, первое, что она сделала — отправилась в милицию. Там дали адрес детского сада. Сонную Ренешку в детсадовской ночной рубашке предъявили взволнованной родне. Увидев своих, она радостно воскликнула: -Вот и мама нашлась!      
       Как хорошо, что она зародилась в Ленинграде. Это даже символично. В Ленинграде я был счастлив. В Ленинграде я был на грани смерти. В Ленинграде я дал начало новой жизни — твоей жизни, дочка.
;


                Ленинградское братство.      

                Вечер спустился над тихой Невой
                Где же ты , товарищ, друг дорогой?
                Годы проходят, плетут свою нить.
                Юность мою мне не забыть.
 Сколько я себя помню, наши семьи были очень дружны. Павел Арманд и Иосиф Львович Гиндин познакомились на «Ленфильме» в конце 30-х годов, вместе бедствовали в блокаду, продолжали работать на одних и тех же картинах после войны.
      Летом 1961 года Любовь Ивановна Гиндина с сыном Сергеем и дочерью Таней приехала погостить к нам в Ригу. Отец в это время снимал фильм «Тринадцатый вагон или Чертова дюжина» . Сережа Гиндин,  молодой инженер, попросил отца снять его в кино. И отец согласился. Он придумал для Сережи роль в эпизоде,  где партнером его оказался не кто-нибудь, а сам Марк Бернес. В этом эпизоде у одной пассажирки поезда «Рига-Москва», жены моряка начинаются роды. По громкой связи ищут врача. И к пассажиру, роль которого играет Бернес, подходит робкий молодой человек, который представляется студентом медицинского института.
 -Молодой человек, -мягко говорит ему свою реплику Бернес, - проходите мимо. Вот когда закончите институт, тогда и придёте.
      На 60-летие отца, которое торжественно отмечали в Рижском Доме кино в Старой Риге, Иосиф Львович специально приехал из Ленинграда с поздравительным адресом от «Ленфильма». На мотив песни «Тучи над городом встали» он пропел несколько куплетов.
          Тучи над городом встали
          Клавишей пел перебор
          Съёмки за Нарвской заставой
          Помнят друзья до сих пор.
          Развели пути-дорожки
          По различным городам
          Здесь живём мы сейчас понемножку,
          Здесь живем мы, а ты -там.
          Старых ленфильмовцев банда
         Лучших товарищей нет
         Сердцем желает Арманду
         Творческих новых побед.
    Наших родителей судьба разбросала по разным городам, по разным киностудиям большой страны. А нас, их детей, судьба разбросала по миру. Я в Москве, мой брат Станислав в Риге, а Сережа и Таня  живут в Германии, он- в Берлина, она в Баден-Бадене. С Таней мы видимся каждый год, то у неё, то у меня, то в третьих городах, то в третьих странах.         
    С Сережей Гиндиным  общаемся по скайпу. Я спрашиваю :
— Сережа, а ты помнишь блокаду? Отвечает: - как ни странно, помню.
-Помню, как сначала спускались в подвал , прячась от бомбежек, а потом перестали. Помню, как мама куда-то ушла, а я захотел на горшок, и дядя Павел мне помог сесть. В это время началась воздушная тревога. Он сказал — делай свои дела, малыш, ну их в баню.
Снаряд упал в наш двор и попал точно в канализационный люк. И там взорвался. Мы потом с мальчишками бегали и собирали осколки. В февраля сорок второго мне исполнилось три года. Блокада блокадой, а дома меня заставляли учить стихи. «Евгения Онегина». И я подходил во дворе к взрослым и говорил: -Хотите, я вам почитаю «Евгения Онегина»? А вы мне за это дайте корочку хлеба. Меня так и прозвали -Сережа Корочкин. Это фантастика, как нам удалось выжить.
     Я вспоминаю, как отец мне рассказывал о новогоднем чуде. В начале 1942 года к ним в квартиру забрел живший по соседству Дмитрий Шостакович с буханкой чёрного затвердевшего и заплесневевшего хлеба. Он случайно нашел эту драгоценную буханку, когда у него завалились ноты за письменный стол. Это было настоящее новогоднее пиршество. Праздники случались, когда жена папы тётя Вера приезжала с фронтовых гастролей. Она дарила то полплитки шоколада, то полбанки сгущенки. Тётя Вера чувствовала себя виноватой. Она влюбилась в короля гавайской гитары Джона Данкера и собиралась после войны развестись с папой. Собственно, получив этот удар, отец и пополз из последних сил к своим ленфильмовским друзьям. Но переживания его из-за ухода любимой жены были тоже какими-то смазанными. Из-за полного равнодушия, охватившего его в начале сорок второго года.
Когда я уже заканчивала работу над этой книгой, мои друзья Энвер и Михаил Мансыревы прислали мемуары своего отца, ленинградца Ибрагима Мансырева, с семьей которого мой отец был дружен с конца тридцатых годов. Эта дружба передалась и нашему поколению. Я глубоко уважала и чтила Ибрагима Гусейновича и его жену Раису Степановну, гостеприимством которых пользовалась уже после смерти отца. В своих воспоминаниях с говорящим названием «Без лишних слов» , Ибрагим Мансырев пишет:
     « Начало голода. Захожу к Павлу Николаевичу Арманду (кинорежиссер, автор слов и музыки песни «Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой…»). Лежит.
- Пришло время умирать …
- Эх, ты! Иди на улицу, не лежи!
А сам подумал, что и впрямь время подходит …
 Февраль сорок второго года.. Павел Николаевич приходит ко мне с каким-то мужчиной. Теперь лежу я. Павел Николаевич говорит ему:
- Дай ему кусок хлеба.
Мужчина – отец бывшей домработницы Арманда.
Она – продавец хлеба.»
      Отец мог умереть, как тысячи ленинградцев, но спасала судьба. Дважды выручал Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Один раз подарил чёрствую буханку, а в другой раз поднял отца с дивана, и заставил идти с ним вместе на радио. Нужно было осовременить песню «Тучи над городом встали», переделать текст в соответствии с текущим моментом. Отец получил гонорар в виде половины дневной пайки хлеба. Работа его взбодрила. Он даже начал снова писать стихи. Уже после его смерти блокадная тетрадь куда-то делась. Но одно из стихотворений я помню наизусть.

   Залегла земля песчаная
   В перелесках близ болот
   Дымка стелется туманная
   От нагретых солнцем вод
  Ветер в камышах не бесится
   Не играет на волне
  Белый серп дневного месяца
  Отражается на дне
  Тишина ...И даль бескрайняя
  Тает в дымке облаков
  Не шумите, волны Ладоги
   Над телами моряков

     На улице Малой Посадской в квартире Гиндиных в это время разыгрывалась одна из тех трагедий, которые в блокадном Ленинграде были обыденными случаями из жизни. Жена дяди Миши, старшего брата хозяина дома, в припадке безумия отняла у тёти Любы и Сережи их паек, который они получали за воевавшего на фронте отца. - Вы всё равно умрете,- сказала она,- а хоть я выживу.
Тётя Люба в обнимку с маленьким сыном улеглась на сундук в прихожей -умирать. Они заснули. И, может быть, уже не проснулись бы. Но снова случилось чудо. Иосифа Львовича на фронте контузило, и его привезли в госпиталь на окраине Ленинграда. Вечером он спрятал под одеждой миску с кашей, и после отбоя сбежал к своим. Если бы это обнаружилось, он мог пойти под трибунал. Но он дошел и принёс кашу. И заставил брата немедленно идти в военкомат, где тот служил, чтобы эвакуировать всю семью  по Дороге жизни. Это было очень трудно. Впоследствии выяснилось, что в списках эвакуированных в Алма-Ату в начале войны значились и Гиндины, и Павел Арманд. И в Ленинграде их уже не должно быть. Поэтому дяде Мише пришлось немало потрудиться, чтобы снова вставить их в списки очередников. Сергей Иосифович Гиндин толком не помнит, как они переправлялись через Ладогу. Но ему кажется, что это было весной.
Люди моего поколения в своем большинстве имеют смутное представление о Дороге Жизни. Оно сформировано под влиянием художественных фильмов, в которых колонны грузовиков пересекают по льду Ладожское озеро в ночное время с тускло горящими фарами. Некоторые из них проваливаются под лед, и люди на ходу выпрыгивают, чтобы спасти себе жизнь. На самом же деле Дорога Жизни действовала круглогодично.
  Отец вспоминал блокаду по поводу и без повода. Я думаю, что рассказывая мне страшные подробности , он сам себе не верил, что перенёс все это и остался жив. Вот представляешь, говорил он, я иду по улице.  Самолёты с крестами летят прямо над моей головой, зловеще гудят, сбрасывают бомбы. Я вижу, как впереди рушится дом — прямо как декорация . Стены падают с ужасным грохотом, но я ничего не слышу. Заложило уши, и все действие  происходит как в немом кино. Мне чудится, что дом падает замедленно. В кино этот прием называется — рапид. Я смутно понимаю, что стал как-то искаженно воспринимать действительность.  Мой организм под давлением постоянного холода и голода покрылся какой-то невидимой броней равнодушия ко всему. Я вижу, как прямо передо мной падает человек. Он лежит глядя в небо широко открытыми глазами мертвеца. Я знаю, что не могу его поднять, не могу ему помочь. У меня одна задача. Я должен принести воду с Невы. Я бреду, расплескивая драгоценные капли. До войны мы гуляли от дома до Невы, и этот путь занимал примерно полчаса. А в тот день я шел очень долго. Уже начало темнеть. Я вошел в подъезд дома, открыл тяжелую дверь парадной . Нужно было подняться на пятый этаж. Я мог сесть и отдохнуть, но тогда я бы не встал. И я карабкался вверх по лестнице со своим ведром, из которого вода продолжала расплескиваться на пол. Драгоценная вода. Я плакал от досады и бессилия, и слёзы замерзали у меня на лице. Когда передо мной оказалась дверь квартиры, я упал. Я лежал поперек площадки и не мог встать. Сверхъестественным усилием я подтянулся, и мои пальцы достали до косяка двери. Я начал царапаться, скрестись, как мышь. И меня услышали. Потому что скрестись мог только человек. Всё живое в Ленинграде к февралю сорок второго года уже было съедено. И мне открыла дверь Люба, жена моего товарища Иосифа Гиндина. Она, по-существу,  тогда спасла мне жизнь.   
       Я слушаю отца, и страшная картина встаёт перед глазами, заслоняя цветущий  сад, голубое небо и заросший диким виноградом маленький домик, в котором мама с бабушкой уже накрывают на стол.
               
     После смерти отца эту историю мне доскажет Любовь Ивановна Гиндина.  Первую нашу встречу я помню очень отчётливо. Мы с папой приехали в Павловск, где его друг режиссёр Гиндин работал на съёмках фильма оперы «Евгений Онегин» вторым режиссером. Папа сдал меня его жене тёте Любе, которая гуляла неподалеку от съёмочной площадки с дочерью Таней. Таню, само собой, назвали в честь пушкинской Татьяны. Со всех сторон лились мелодии из оперы Чайковского. Девушки из массовки беззвучно пели , собирая ягоды , мимо них в небесно-голубом платье с высокой талией грациозно пробегала брюнетка с длинной тёмной косой.
    -Это Арочка Шангелая, актриса из Грузии. Она играет роль Татьяны. А поёт за неё Галина Вишневская, - объясняет мне тётя Люба, заметно грассируя. -Сейчас будут снимать эпизод объяснения с Онегиным в саду. Его играет такой красавец-брюнет с ямочкой на подбородке — Вадим Медведев В него тут все влюблены, включая меня и Таню. Тётя Люба тихонько смеётся.
Таня возмущенно вскрикивает и с ходу начинает рыдать: -Мама, зачем ты рассказываешь! Я смущенно улыбаюсь. Я тоже влюблена в актёра, который снимался у папы. Он такой красивый! Латыш Валдис Зандбергс. И я ревновала, когда он на съёмках обнимал свою партнёршу Вию Артмане. Я рассказываю о своей любви Таньке, её слезы высыхают, мы понимающе взглядываем друг на друга и берёмся за руки. Нам восемь лет. С этой минуты мы друзья на всю жизнь.
-Пойдем гулять, съёмка продлится еще часа два,_- предлагает тетя Люба. - А потом пообедаем.
 И мы втроем бродим по окрестностям, часто останавливаясь, чтобы передохнуть.
-У моей мамы больное сердце после блокады, шепчет мне новая подруга. - У моего папы тоже, - признаюсь я. - Он даже по лестнице подняться не может без остановки.
- Ну ещё бы, говорит тётя Люба.- Это после войны.  Когда подрастёте, я вам всё расскажу.
Прошло семь лет. Мне пятнадцать, и папа уже полтора года как умер. Меня пригласили к Таньке в Ленинград на каникулы. Семья жила в доме через дорогу от «Ленфильма» на улице Малой Посадской. Дом строился специально для сотрудников киностудии. В один из вечеров тётя Люба распахивает дверь на лестничную клетку.
 -Смотри, здесь на этом месте он лежал, твой отец. Пальто все мокрое от воды, которое выплёскивалось из ведра, валенки тоже. Он лежал и плакал. Оттого, что не донес воду. Он хотел прийти к нам не с пустыми руками. В этой квартире мы жили целой компанией.  Брат моего Оси Миша с женой Катей. Я с Сережей. И твой отец. Пытались выжить.

      Мне очень жаль, что я подробно не расспросила Любовь Ивановну, почему они не эвакуировались из Ленинграда в начале войны. Сразу же после нападения на СССР гитлеровских войск в Ленинграде было принято решение вывезти киностудию «Ленфильм» со всеми служащими и частью оборудования в Алма -Ату. Создание кинофильмов должно было продолжаться. Это считалось одной из важнейших идеологических задач. И мой отец, и семья режиссёра Гиндина значились в списках на эвакуацию.
-Я толком даже и не помню, почему твой отец не эвакуировался с «Ленфильмом» в Алма-Ату, - задумчиво говорит тётя Люба. -  Кажется, он не хотел оставлять жену . Вера  была пианисткой, от Ленинградской филармонии выезжала с фронтовыми бригадами артистов. А она буквально той же зимой влюбилась в «короля гавайской гитары» Джона Данкера. Официально они с Павлом не развелись, но она переехала к своему возлюбленному. И тогда он пришёл — то есть, приполз к нам. С ведром воды в качестве подарка. И некоторое время жил с нами.
-А вы почему не уехали?
 Ну а мы с Серёжей не поехали, потому что мужа забрали в армию. И я не хотела, чтобы он остался совершенно один. Чтобы дома никого не было. Я решила не уезжать из Ленинграда. Мы же не могли себе представить, что город окажется в блокаде. Только, знаешь...- Любовь Ивановна смотрит на меня выразительным взглядом своих ярко-голубых глаз, - даже если бы я все знала наперёд , я всё равно бы не оставила Осю. Ну погибли бы вместе.
Я слышала от Тани историю любви родителей. Попросила её рассказать, когда мы спустя лет пятьдесят после того разговора  рядышком сидели на центральной площади Баден-Бадена и ждали автобуса. Автобус по нашему маршруту ходил раз в час, и времени на воспоминания  у нас было предостаточно. Рассказ подруги я запомнила слово в слово.
Когда её родители впервые встретились, дядя Ося был начинающим литератором из провинции. Эти юнцы всюду сопровождали Сергея Есенина, который был их кумиром. Один из его приятелей по литературному кружку влюбился в юную балерину Любочку Вавилову. У неё было лицо ангелочка, с густыми золотыми волосами, наивным взглядом лучащихся голубых глаз и чуть приподнятыми уголками пухлых губ. Друг не решался познакомиться, и попросил Осю  Гиндина взять эту миссию на себя. Ну, жизненный опыт показывает, что делать такие опрометчивые шаги никогда не следует. Выполняя поручение, молодой человек влюбился. Чувство оказалось взаимным. Притяжение было так велико, что они немедленно вместе уехали на гастроли с театром, в котором служила Любочка. С влюбленным другом пришлось объясниться, и он признал, что сам во всем виноват. Молодые люди расписались . Они прожили вместе всю свою жизнь. Брак был на удивление гармоничным. Любовь Ивановна оставила балет по причине слабого сердца и желания больше времени проводить с мужем. Супруги произвели на свет сына и дочь. Их разлучила  смерть Любови Ивановны от сердечного приступа в возрасте 69 лет.  Иосиф Львович всю жизнь работал на «Ленфильме» режиссёром. После кончины жены он как-то резко постарел. В последний раз я его видела за полгода до смерти. Ему исполнилось 79 лет, это был седой как лунь и очень дряхлый старик.
 Сыну дяди Оси и тёти Любы Сереже Гиндину, Сергею Иосифовичу, сейчас тоже уже под восемьдесят. Это моложавый крепкий человек, который обожает жену , детей и внуков , следит за своим здоровьем, купается в проруби  и путешествует. Налицо прогресс.

          Последнее лето.
     Тем летом 1964 года я прожила три недели, благодаря которым раз и навсегда поняла, что такое диалектика и противоречия жизни. С одной стороны, я была счастлива, потому что мы с папой целые дни проводили вдвоём. С другой стороны, я была ужасно несчастлива, потому что он прямо говорил о своей скорой смерти, и о том, как мне после этого жить дальше.
- Я воевал на гражданской войне, ушел на фронт из последнего класса гимназии. Конечно, на стороне красных, на чьей же еще?  Это мои братья  Андрэ и Николя , они уже приняли присягу,  и у них просто не было выбора. Они оба погибли.  Я счастлив, что мы не стреляли друг в друга. Были на разных фронтах. Мне кажется, что однажды я застрелил человека. Но точно не уверен. В ту ночь мы поскакали в разведку. И нас была не сотня разведчиков, как в песне поётся «Сотня юных бойцов из буденновских войск на разведку в поля поскакала». Нас было всего пятеро. Мы ночевали в одной деревне, и туда вошли наши противники. На ту избу, где мы устроились, указал мельник. Нам удалось уйти, но враги преследовали нас, стреляли вслед. Я обернулся и на скаку и тоже выстрелил. По-моему, один из них  упал. Но тогда было военное время. Я не переживал ничуть. Хотя, например, в охоте я ни разу не участвовал. Однажды слышал, как кричит подстреленный заяц. Как ребенок. Больше никогда охотничьего ружья в руки не брал.
-  Я дважды в кино обращался к теме войны. Фильм на Рижской киностудии сделал о латышских стрелках. И вот сейчас, на «Беларусьфильме», в картине про первых советских дипломатов. Там наш герой, комиссар Безлыков, которого так хорошо сыграл Сергей Яковлев, он фактически мою судьбу и мой путь повторяет.
-Папа, а зачем ты пошел на гражданскую войну?
-Аркадия Гайдара почитай. Он очень хорошо все описал.
  И многие мои друзья воевали. Актёр Эраст Гарин.  Режиссер Борис Барнет.      
-Ты знаешь, - говорил папа , -я не боюсь смерти. В моей жизни было всё, что положено испытать мужчине. Я любил, от меня родились дети, я построил дом, написал книгу, посадил деревья, сделал неплохие фильмы.  Я прошел три войны — гражданскую, финскую и Великую Отечественную. Воспоминания о тех трудных и святых для меня годах не дают мне покоя . Иногда это состояние воплощается в песни.  В своем воображении я создал паренька, простого паренька, который в 1939 году оказался на не совсем понятной ему войне с финнами. Он о финнах и не думал вовсе, он хотел жить, любить, дарить цветы девушке. Песня получилась простенькая, но такая задушевная, что иногда я сам её напеваю. Я её никому не показывал. Только дома исполнял, помнишь?
            « Жил в деревне Каменке, вел комбайны по полю, на Карельском фронте воевал... »
       Мама, которая принесла нам ягодный кисель, подхватывает мелодию своим негромким, но красивым голосом:
;   «Ах, страна бескрайняя, ты полна невестами, только я искал тебя одну. С длинными ресницами, с косами да с песнями, ты такой мне снилась всю войну».   
-Пашенька, - говорит мама, - а ту, которую ты в блокаде написал, напомни мне её...
-То были стихи.  Ладога. Поищи в моем письменном столе нотную тетрадь в такой замшевой обложке цвета апельсина. Там все мои стихи и песни о войне. Последнее стихотворение я уже в больнице написал после инфаркта.
                Над рекой широкою встаёт густой туман
                Зори летней ночью коротки
                Спит в лесу зелёная муравушка-трава
                Шепчутся тревожно тростники.

                Бился он с противником о самого конца
                Не пускал на берег никого
                Раненного насмерть захватили храбреца
                Семеро фашистов — одного.

                Нет на нашей Родине ни одной семьи
                Чтоб не чтила в памяти своей
                Имена любимые защитников страны
                Образы погибших сыновей.
               
    И музыку сочинил, только вот не записал. Мелодия такая, ты потом запиши в нотной тетради, дочь. – Отец напевает мелодию, и я её записываю.
   Мама опускается у ног папы на траву, гладит его руку. Помолчав, запевает:         Солнце клонилось к закату
К вечеру лес опустел.
Встретил тебя у реки я когда-то
Но имя твое я узнать не посмел.
Кто ты? Отзовись!
Где ты? Покажись!
Вечер свой наряд голубой
Стелет над рекой.
   И правда, уже вечереет. Небо над озером меняет краски. Эта природная палитра никогда не повторяется. Закат всегда разный. Я бегу в комнату за альбомами и цветными карандашами. Это традиция — сейчас мы будем зарисовывать сегодняшний закат. К нам присоединяется моя двоюродная сестра Света, мамина племянница. Она приходит с этюдником. Света приехала к нам из Ташкента поступать в Академию художеств. Родители отослали её из дома от неподходящего, по их мнению, жениха. Рига отстоит от Ташкента на расстоянии четырех с лишним тысяч километров. Как показала практика, для любви — это ничто. Её любимый приехал в Ригу, и они тайком поженились.
       Света невероятно обаятельная голубоглазая блондинка с высоким лбом и светлой улыбкой. Она знает множество стихов.
       Папа говорит: - Света, а вот стишок специально для тебя. О любви.
       Птичка пела очень здорово.
        Квик-квик-квик, пришла весна.
        У откормленного борова
        В сердце дрогнула струна.
        И сражён любовной драмою
        Смог он только произнесть:
        Хорошо бы эту самую
        Птичку взять бы да и съесть.

     Мы с папой смеемся, Света невесело улыбается. Её сердце полно любви к далёкому возлюбленному, и она не понимает, как можно шутить на эту тему.
Папа просит её почитать что-нибудь. Света на секунду задумывается. И читает, как стихи, текст песни «Тучи над городом встали».   Я смотрю на отца. Он заметно устал, его руки чуть подрагивают. Пора в дом. То есть, дом ещё не построен, на участке уже три года стоит огромный фундамент. Папе разрешили строить дом по специальному проекту, который сделал для него наш сосед по даче, известный латвийский архитектор Эвальд Янович Кишэ.  Пока что мы живем во времянке. На кухне топится плита, возле неё колдует бабушка, мамина мама. Мы все усаживаемся за стол, бабушка ставит перед папой чашку крепкого мясного бульона — согрейтесь, Павел Николаевич. Папа благодарно целует маленькую морщинистую руку с тонким обручальным кольцом на левой руке. Света просит — расскажите, как вам удалось написать такую песню, которую все знают? Даже у нас в Ташкенте, когда у родителей собирались гости, они и то её пели.
; «Тучи над городом встали» - это даже не совсем песня, это образ бойца в фильме «Человек с ружьем» - отвечает папа.
    Папа торопится рассказать мне как можно больше о прошлом, о людях, которые для него дороги. Он гордится своим первенцем, Сергеем Павловичем Армандом. Я тоже люблю Серёжу. С ним всегда бывает интересно разговаривать. Он работает оператором на «Мосфильме»  и рассказывает всякие любопытные истории о съёмках. Мне очень нравится его жена Лена. Она тоже с «Мосфильма», только работает в скучном планово-экономическом отделе.
      Они втроём с трехлетней дочерью Машей приезжают навестить нас тем последним летом отца за месяц до его смерти. На похороны Сережа и папин приёмный сын Ульф  примчатся из Москвы на мотоцикле. Сережа старше меня на 22 года, но нашей дружбе эта разница в возрасте ничуть не мешает. Перед возвращением в Москву мы разговариваем в нашей гостиной втроем: мама, он и я.
    Сережа говорит, что мне лучше переехать жить к ним в Москву. У них большая трёхкомнатная квартира в районе Серебряного бора, я смогу после школы поступить во ВГИК, у них такие прочные дружеские связи со многими влиятельными режиссёрами, что здесь проблем не предвидится. Мама, конечно, и слышать о таком варианте не хочет.  Москва-разлучница, там сыновья, так еще и дочь у неё хочет отнять.  Нет, нет и нет.
      Я уеду жить в Москву только через тринадцать лет, и там Сережа с Леной станут моими близкими друзьями. После смерти старшего брата его жена Лена, обладающая цепкой памятью, расскажет мне очень много важного об истории нашей семьи.   
            
                Брат Серёжа или Двое на шарике.
   
       В Староконюшенном переулке негде было припарковаться, но мне повезло. Отъехал мрачный чёрный «Мерседес»-кубик и я юркнула на его место впритык к сугробу. Лена просительно взглянула на меня:
- Пойдём вместе. Я без тебя чувствую себя неуверенно. Ещё ляпну что-нибудь.
-Не надо. Думаю, на них больше подействует твой печальный вид, если ты придёшь одна.
    Я смотрю ей вслед. Вот она осторожно пробирается через тропинку в сугробах к тротуару, подходит к массивной солидной двери особняка с флагом, на котором изображён кленовый лист. Канадское посольство. Очереди нет, она заранее записана на приём.  Невысокая, седая, с выражением достоинства на гладком лице. Почему -то на её тонкой сухой коже не образовались морщинки. А может быть, они такие мелкие и тонкие, что совсем не портят её белую кожу. Она от природы светло-русая, с тонкими чертами лица. Когда слегка подкрасит губы, как сейчас — просто красавица, несмотря на свои шестьдесят пять. Лена — жена моего старшего брата Серёжи. То есть, вдова. Вчера было сорок дней.
        Они познакомились на картине « Коммунист» в 1957 году. Режиссёр Юлий Райзман проводил съёмки летней натуры  в Переяславле-Залесском. Мой брат Сергей Арманд  работал на картине  ассистентом обоих операторов-постановщиков, Александра Шеленкова и его жены Иоланды Чен-ю-лан Эта бездетная супружеская пара дорожила дружбой со своим учеником, который помогал им во всех житейских вопросах.  Они были привязаны к этому надежному безотказному молодому профессионалу, видели в нём свою смену.   Сергея на «Мосфильме» любили.
     На должность помощника директора картины назначили  выпускницу экономического факультета ВГИКа. Лена Степанова попала в кино совершенно случайно. Золотая медалистка, она собиралась поступить в МВТУ имени Баумана. У этого вуза была прекрасная репутация. Но весной, за месяц до выпускных экзаменов в школе, её мама , отдыхая в санатории, познакомилась с преподавательницей ВГИКа. Услышав, что дочка её соседки по комнате, имея золотую медаль, собирается поступать в технический вуз, женщина отговорила маму от этой затеи.
   -Девочке, круглой отличнице связывать свое будущее с инженерией — это так неинтересно! Пусть подаёт документы к нам во ВГИК. У нас есть экономический факультет. Готовим специалистов высшего управленческого звена для кинопроизводства. Закончит с красным дипломом, получит распределение на «Мосфильм» или в крайнем случае на студию имени Горького. И будет ездить на съёмки, общаться с заслуженными деятелями искусств и народными артистами. Женни Альбертовна, прислушайтесь к моему совету. Сами потом спасибо скажете.
    Женни Альбертовна прислушалась. Девушке идея очень понравилась. Все получилось точно так, как ей говорила случайная знакомая по санаторию. Лена закончила ВГИК с красным дипломом и получила распределение на «Мосфильм».   
      Новенькой поручили заполнять отчётность по расходам каждого съёмочного дня. Дойдя до графы «Расход плёнки», она отправилась в гостиницу, где жила верхушка съёмочной группы. Остальная часть сотрудников была размещена в домишках частного сектора. Девушка постучала в дверь номера на втором этаже, и довольно долго ждала, пока ключ  поворачивался в замке. Когда ей открыли, Лена увидела две взлохмаченные головы – одну черноволосую, другую светло-русую . Заспанные лица обоих мужчин имели одинаковое выражение : «Какого чёрта нас разбудили?»   Брюнета она знала в лицо. Это был исполнитель главной роли Евгений Урбанский.  Ей нужен был второй.
  На неё с досадой смотрел светловолосый красавец с голым торсом в «семейных» трусах.  Лена, взглянув ему прямо в глаза, твёрдо попросила надеть штаны, поскольку разговор между ними будет сугубо деловой.  Шёл  1957-й год. Отношения полов в СССР были целомудренными.  Красавец взглянул в светлые девичьи глаза и скрылся за дверью. Ей пришлось подождать. Он вышел в холл с влажными после умывания волосами, в летних брюках и рубашке в клетку. Девушка ростом не доставала до его плеча. Они уселись в кресла в холле возле окна. Крошка, как он мысленно окрестил новенькую, вытащила из маленького портфеля бланки и стала задавать вопросы. Это была рутинная процедура для ассистента оператора, но в этот раз она почему-то показалась Сергею смешной, и он стал подтрунивать над девушкой. Она оказалась крепким орешком. В ответ на все его шутки спокойно и настойчиво повторяла свои вопросы.
   Тем же вечером они снова встретились. Съёмочная группа отправились встречать закат на Плещеево озеро. Серёжа подошел к Лене и спросил: не возражаете, если я при вас сниму брюки?   Не возражаю, - степенно сказала Лена и расстегнула пуговки на платье, под которым уже был купальник.  Они пошли в воду вместе . Серёжа не удержался и схватил девушку, делая вид, что пытается её утопить. Но не тут-то было. Она оказалась отличной пловчихой. Выскользнула, как рыбка, из его рук, поплыла под водой и вынырнула далеко от берега. Потом на пляже играли в волейбол. Лена с её маленьким ростом ловко отбивала все мячи, и была признана ценным командным игроком.
  Кто сейчас помнит, что такое ГТО? В СССР с 1931 по 1991 год существовала программа физкультурной подготовки , которая охватывала население в возрасте от 10 до 60 лет. Лена имела значок ГТО за отличные результаты.
      Восхищённый Урбанский начал в шутку ухаживать за Леной, но Серёжа поговорил с ним по-мужски. Шутки прекратились.
     Серёжа и сам был красив, как актёр. В нём причудливо перемешались разные крови . Французская от отца, от матери татарская и греческая. Гречанкой была его прабабка. Мать Сергея Ольга Алипова была настоящей восточной красавицей , с раскосыми глазами и высокими скулами. Стройная, изящная, она и в свои 80 лет могла надеть сшитое собственными руками длинное платье, и сплясать какой-нибудь танец в восточном стиле.  Серёжа был высок и худощав,  мастью и  чертами лица  он пошел в  русоволосого отца. Но отец красивым не был, а Серёжа – был. Особенно его красила улыбка. Эта широкая улыбка и пленила помдиректора Степанову.
     Лена имела к этой обычной русской фамилии весьма формальное отношение. Николай Степанов был первым мужем её Мамы.  Женни Альбертовна Степанова родилась в 1899 году в Махачкале в семье шведа Альберта Холмквиста  и  немки Эйлин Андерсон.  Эта супружеская пара произвела на свет 12 детей. В Россию они приехали из Швеции , соблазнившись высокими заработками, которую предлагала компания Нобеля.  Глава семьи Альберт Холмквист служил  в товариществе «Бранобель» капитаном нефтеналивного судна. В семье говорили на двух языках — немецком и русском. После революции Альберт Холмквист  пошел на службу к Советской власти. Капитана каботажного плавания перевели в Питер, где Альберт Иванович – так его звали на русский манер- работал в торговом порту.
         Женни Холмквист и Николай Степанов познакомились в начале 1917 года  во время учебы в консерватории и сразу влюбились друг в друга. Но о браке не думали. Они были слишком молоды. К тому же, Женни  была лютеранкой,  Николай – православным. Это создавало некоторые препятствия. После Октябрьской революции все барьеры рухнули. Наскоро записавшись как муж и жена  в тетрадке местного загса, молодожёны вместе  вступили в партию большевиков. Началась гражданская война.  Бывшие студенты консерватории, пианистка и скрипач пошли добровольцами на фронт. Чем они могли быть полезны революции?  Женни и Николая направили на работу в агитпоезд. Точно в таком же агитпоезде в это же время служил красноармейцем будущее светило кинематографа Сергей Эйзенштейн.  Агитационные поезда колесили по железным российским дорогам, подолгу стояли на полустанках, их обстреливали банды. Женни заболела тифом и едва не умерла. Но все кончилось благополучно. Молодые  были оптимистами, любили друг друга и верили в счастливое будущее для всех людей, которое принесет миру революция. Верили вопреки окружавшей их жестокой реальности.  В гражданскую войну семеро из двенадцати братьев и сестер Женни погибли. Чтобы морально поддержать старых Холмквистов, супруги Степановы после войны обосновались рядом с ними в Петрограде.  8 сентября 1923 года у них родилась дочь. В это время Николай учился в Артиллерийской академии РККА. Девочку назвали в честь «богини войны» -Артиллерия, сокращённо Арта. Когда дочери исполнилось десять лет,  комиссар Степанов умер от  туберкулёза лёгких. Через год его вдова вышла замуж во второй раз и родила еще одну дочь -Лену.
     Трудно понять, как получилось, что бывшая пианистка Женни Альбертовна Степанова была назначена начальником издательства в Центральном Институте авиационного моторостроения. Возможно, сыграла свою роль её общая образованность. Как никак, она закончила гимназию. Ещё она была членом ВКП(б) с 1917 года. Таких людей ценили. Начальник издательства на одной из партийных конференций познакомилась с высоким симпатичным инженером-испытателем  из электротехнического института Леонидом Сергеевичем Клепиковым. В конце декабря 1934-го года на свет появилась их дочь Елена. После его смерти вдова и дочь оставались жить в доме высшего комсостава как семья командира. Новый муж  Женни Альбертовны поселился в служебной квартире , прямо скажем, незаконно. Чтобы избежать неприятностей, новорождённой дочери дали фамилию Степанова. Но отчество записали по имени настоящего отца - Леонидовна. Это поразительно, что в течение семи лет ни комендант дома, ни дворник, ни соседи не сообщили куда следует, что в доме живёт посторонний гражданин. Как будто новый муж Степановой носил шапку-невидимку.
      Лене было шесть с половиной лет, когда началась война. Девочку отправили на лето в детский сад под Москвой. Она отчётливо помнит, как туда приехал отец — на своём мотоцикле, в кожанке , в шлеме. Обнял, расцеловал. Сказал, чтобы Лена обязательно хорошо училась в школе и слушалась маму — мама умная, и прекрасно знает, что и кому нужно делать. Так на своём мотоцикле он и умчался на войну. Леонид Сергеевич Клепиков пропал без вести в боях под Вязьмой той же осенью.  Вскоре за Леной приехала мама. Она отвезла дочку в  город Липецк.  Здесь они расстались. Женни Альбертовна со старшей дочерью уехали в эвакуацию за Урал. Лену приютила Елизавета Мартыновна, мать покойного Николая Степанова. Не родная бабушка. Степановы  жили в собственном доме. Во время НЭПа у семьи  была  своя   булочная-кондитерская.  Бабушка была добрая, она сразу полюбила Лену. И девочка ответила ей тем же. Елизавета Мартыновна страдала от тяжелой болезни. У неё были распухшие ноги с выпиравшими венами. Периодически они покрывались яркими красными пятнами, у бабушки повышалась температура, и она лежала в бреду. Объяснила девочке, что у неё рожистое воспаление ноги. Лена инфекции ничуть не боялась, помогала бабушке мыться и мазать пораженные конечности. Как-то поздней осенней ночью девочка услышала грохот в сенях. Она стала звать бабушку, но та не откликалась. Тогда Лена вылезла из постели и побежала в сени. Бабушка неподвижно лежала на полу. В её лице появилось выражение какой-то мрачной торжественности.
      Лена при свете луны пробиралась через тёмный двор к соседям. Кустарники цепляли её за одежду, раздавались какие-то шорохи. Девочке было страшно.  У соседей было заперто, на неё начал истошно лаять проснувшийся цепной пёс. На этот шум вышел заспанный сосед дядя Витя. Проснулась и его жена, тётя Настя. Взрослые выслушали Лену, быстро оделись и пошли с ней. Постояли над бабушкой, повздыхали, потом соседка сказала: -Леночка, бабушка твоя действительно приказала нам всем долго жить. Пойдём, переночуешь у нас, а утром мы сделаем всё, что нужно, чтобы её похоронить.   
     После смерти бабушки малышка стала жить одна. Научилась топить печку, ходила на городскую колонку за водой. Лена не голодала. Соседи взяли к себе мешок ржаной муки, стоявший в сенях.  Каждый день девочка получала  от них свежие вкусные лепёшки. Вместе с  другими детьми она  бегала на  разрушенный  сахарный завод за патокой. К весне мука закончилась. Соседи научили Лену употреблять в пищу лопухи, которыми зарос весь сад. Так же теперь питались и их собственные дети. Мыли корни, чистили и грызли. Корни казались приятными на вкус. Листья лопухов, лебеды  и крапивы отваривали в подсоленной воде — это называлось «весенние щи».   Как известно,  Липецк не бомбили, и он не был взят немцами. Но самолёты летали низко и трассирующими пулями расстреливали население, стоявшее в очередях за хлебом и водой. Однажды Лена даже рассмотрела лицо лётчика в шлеме.  Во время одного из обстрелов погиб сосед, муж тёти Насти. Он был тяжело болен, признан негодным к службе в армии, и соседка всё радовалась, что муж остался при ней. А теперь она целыми днями рыдала, и ей было не до детей. Тем более, не до соседской девочки. Лена жила, не различая времени. В доме от бабушки оставались какие-то припасы. Соленые огурцы в бочонке. Сушеные грибы на нитке. Когда очень хотелось есть, девочка пила воду. Прошла  весна, наступило лето. В лесу появилась земляника — вкуснейший подножный корм. Наконец, жарким июльским днём на пороге показалась мама. Она была как всегда спокойной, надежной и знала, что делать. Собрала нехитрые пожитки дочери, и они отправились в Москву через линию фронта. Женни Альбертовна тащила в чемодане несколько бутылок с водкой, которые раздобыла невесть где и как. Это водка служила им пропуском.  Они не знали отказа от водителей полуторок в просьбе взять их на борт. Лена до сих пор отчётливо помнит, как они ехали по дороге через поле, когда над ними послышался рокот моторов . Это были самолёты противника. Бывалый водитель разогнался и успел спрятать машину под разросшимися кустами. Их не заметили, пролетели мимо. Тот ангел, который хранил Лену, позволил им целыми и невредимыми добраться до Москвы.  Страхи, перенесенный в детстве, постепенно забылись. Девочка росла спокойным, стойким, рассудительным человеком. Любила учиться в школе. Любила заниматься спортом. У неё всегда было много подруг-одноклассниц. Лена не любила смотреться в зеркало — она казалась себе некрасивой. Но не сокрушалась по этому поводу.  Она была оптимисткой и верила в свою счастливую звезду.  После войны жизнь всегда казалась ей прекрасной.  Отношения с Сережей развивались неспешно. Всё свободное время они теперь проводили вместе. Встречались и на работе. Серёжа вдруг поймал себя на том, что старается пройти в операторский цех, лабораторию и монтажные по длинным коридорам «Мосфильма» таким путём, чтобы обязательно миновать дверь с табличкой «Планово-экономический отдел», за которой скрывалась Лена. Каждый день в одно и то же время  они как бы случайно сталкивались в так называемом «творческом буфете». Здоровались и садились за разные столики. И это всё. А потом Серёжа уехал в командировку на целый месяц — снимали натуру в Крыму. Вернувшись, сразу пошёл к Лене с сумкой душистых крымских яблок. В отделе никого не было, и он поставил сумку на её рабочий стол. Прошёл день, другой, пролетела рабочая неделя. Лены не было видно. Серёжа обиделся — могла бы и поблагодарить за гостинец! Ну и ладно!  Но  не вытерпел и зашёл в её отдел.  Ему сказали, что Степанова уже месяц как лежит в больнице.   
   В тот же день он её разыскал. Она вышла в вестибюль в сером больничном халате и тапочках. Смутилась, увидев Серёжу. Он пошутил : Надень, пожалуйста, платье, у нас с тобой будет серьёзный разговор.
; У меня нет платья. Одежду забрали на хранение.
; Ну тогда давай серьезно говорить без платья.
И он впервые её поцеловал.
 Девушка рассказала ,что  борется с туберкулёзом.  И сейчас врачи настаивают на операции – говорят, что нужно удалять лёгкое. Но согласия не даёт её мама, Женни Альбертовна. Она верит, что в 25 лет организм может справиться с болезнью сам.
   Серёжа пошёл в ординаторскую разыскивать лечащего врача. Вернулся с решительным выражением лица.
- Пойдешь со мной.
-Куда?
- Знакомиться с моими родителями.
-Что? Прямо так ? В халате?
   Серёжа решительно взял девушку за руку и повёл за собой.
    Они вышли через проходную. Редкая удача – у ворот больницы стояло такси с включённым зелёным огоньком. Лена немного подождала, пока Серёжа позвонил куда-то из телефона-автомата. Он говорил с отцом, который как раз приехал в Москву на съёмки. Попросил срочно подъехать на встречу с ним в коммуналку, где он жил с матерью.
   Это, наверное, было очень глупо, но в него вселилась уверенность, что если сейчас он женится на Лене, то спасёт её от болезни.
   Знакомство Лены с его родителями прошло натянуто. Отец и мать почти не разговаривали между собой. Тем не менее, знакомясь с девушкой сына, отец дружелюбно улыбнулся. Будущая свекровь спросила с места в карьер:
          - Где собираетесь жить?
  Это был очень больной вопрос для Сережиной мамы. Ольга Александровна приехала в Москву из Евпатории. Пока училась, снимала с подругой комнату. Потом жила вместе с сыном в квартире родителей её мужа на Арбате. Но когда дом разбомбили, вся семья осталась без крыши над головой. Её муж к тому времени уже давно с ней развёлся и жил в другом городе. Они с сыном долгое время ютились по каморкам, которые Ольге Александровне предоставляли то как дворнику, то как истопнику. Последняя их комнатка была настолько мала, что Серёже приходилось спать в ванной, где он лежал скрючившись, поскольку не мог вытянуться во весь рост. Поэтому сын старался всё время ездить в долгие киноэкспедиции.  Просторную комнату в коммуналке Ольга Александровна получила совсем недавно.   
   Лена ответила — я думаю, мои мама и сестра не будут возражать, если Серёжа поселится с нами. У нас три комнаты, на всех хватит.
     Неожиданно для Лены Сергей проявил характер.
 -Леночка, мы поселимся здесь. Понимаешь, я не смогу у вас жить. Я мужчина. Это ты должна жить за мужем. Но мы скоро что-нибудь придумаем с квартирой. Будем снимать комнату.
  Халат, ночную рубашку со штемпелем и уродливые тапки вернули в больницу на следующий день. Лена дала подписку, что добровольно отказывается от лечения. Профессор был недоволен. Звонил Женни Альбертовне, но она твёрдо сказала — на операцию не согласны.
    Женни Холмквист с детства была приучена к тому, что жизнь — это не удовольствия и розы, а труд и долг. Поэтому радовалось всему, что могло радовать. Обрадовалась она и сообщению Лены о том, что дочь выходит замуж. В последние годы ей редко выпадали хорошие известия.
    В очередной раз горе пришло в их дом в день смерти Сталина, 5 марта 1953 года. Но к вождю оно отношения не имело.  Утром в комнату вошла её старшая дочь Арта с кипящим чайником и тихо стала бормотать: - Что ты не встаешь? Что лежишь? А вот если я тебя сейчас полью из чайничка, наверное, сразу вскочишь? Говорят же — вскочил, как ошпаренный.
 И она слегка наклонила носик чайника.
   Женни Альбертовна вскрикнула. На этот звук из кухни вошла Лена. Сначала она ничего не поняла, но увидела странный взгляд сестры, которая, усмехаясь, держала над матерью большой чайник с кипятком.  Инстинктивно она взяла успокоительный тон, и приближаясь к сестре, глядя в глаза, стала ласково, но твёрдо повторять:
    -Артуша, дай мне чайник. Тебе тяжело держать. Ты можешь обжечься. Поставь его сюда, на стол. Вот так, милая, хорошо. Пойдём со мной, я покажу , какую кофточку расшила для тебя к празднику.
        Раньше Лена не знала за собой гипнотических способностей, но на сестру подействовал её спокойный голос. Теперь она слушалась беспрекословно.
     Помешательство Арты не было неожиданностью. После возвращения из Германии, где молодая женщина работала переводчицей на подготовке документов для Нюрнбергского процесса,  близкие заметили за ней резкую смену настроений, которой раньше не бывало. То нервозность, то, наоборот, апатия. Боязнь людей, подозрительность. Внезапное возвращение домой без мужа-военного, с которым в любви и согласии прожила пять лет. Арта объяснила, что была вынуждена развестись, поскольку супруг несколько раз пытался её отравить. Маме и сестре это утверждение показалось диким, но тогда они ничего не заподозрили. А теперь поняли — Арта сошла с ума. В той длительной командировке она испытывала громадные перегрузки — и физические, и моральные. Содержание документов, с которыми приходилось работать в ходе процесса, участие в допросах нацистских преступников, синхронный перевод в течение многих часов - всё это давило на психику. Когда Арту отправили в эту сложнейшую командировку как лучшую студентку курса, ей было всего 22 года. В связи с отъездом она досрочно сдала государственные экзамены и получила свой красный диплом. И вот теперь случилось такое ужасное несчастье.
    Врачи решили, что больная должна находиться под присмотром в специальном лечебном заведении. Она могла быть опасна для окружающих. Мать и сестра навещали её, иногда на несколько часов забирали из больницы.  Арта всегда была тихой и спокойной — действовали лекарства. Она казалась разумной, просила привозить ей газеты и книги на немецком языке, всегда была в курсе событий. Но глаза её выдавали. Подозрительный напряженный взгляд человека, загнанного в ловушку.
       Когда Лена узнала, что будет ребёнок, врачи предупредили: беременность может её убить. Неизбежно обострение процесса в лёгком.
Но молодые супруги решили никого не слушать. Женни Альбертовна поддержала дочь. Мечтала увидеть внука. Она болела разными болезнями, которые у многих бывают в 60 лет, но не могла знать, что жить ей остаётся совсем недолго. Лена приезжала к маме несколько раз в неделю. Этот период запомнился ей как сезон бесконечных пиявок, которые медсёстры ставили Женни Альбертовне. Лечебных пиявок привозили с озера Севан. Они не только высасывали у больного лишнюю кровь, но и впускали со слюной природное лекарство.
     После рождения внучки Маши больная прожила всего полтора года.
    Когда Женни Альбертовна умерла, врачи посоветовали скрыть это от психически больной дочери. Но Арта чутьём распознала, что Лена умалчивает о чём-то важном. И попросила сестру взять её на выходные домой.  Лена согласилась. Она понимала, что рано или поздно Арта всё узнает.
         В большой комнате стоял портрет мамы с чёрной лентой. Арта осталась совершенно спокойной. Ровным голосом произнесла: -Значит, теперь квартира ваша? Но я могу сохранить за собой комнату?
    -Артушка, все будет, как было при маме. Я так же буду приезжать к тебе, и мы с Серёжей будем брать тебя домой.
    Но обе сестры ошибались. Как при маме уже не могло быть. Семью выселили из ведомственного дома, который отдали под общежитие института с забавным названием ИВЯКА.  Институт военных языков Красной Армии.  Тогда наш с Серёжей отец позвонил генералу Николаю Сергеевичу Осликовскому, с которым был знаком со времён гражданской войны. Они снова встретились, когда отец предложил Александрову пригласить военным консультантом на фильм « Встреча на Эльбе» его старого знакомого Осликовского. Генерал-лейтенант Николай Сергеевич Осликовский лично участвовал в тех событиях, и был очень полезен для съёмочной группы как консультант, который знал все тонкости и детали. ( Кстати сказать, сейчас редкий режиссёр возьмёт на картину такого консультанта .Надеемся только на интернет. Отсюда так много развесистой клюквы. ) Папа попросил Осликовского помочь сыну с квартирой.   
     Как раз в это время стройбат закончил дом военного ведомства на улице генерала Карбышева недалеко от Серебряного бора. Сережа с Леной отдали свою очередь на квартиру в строящемся мосфильмовском доме, ведомства военных и кинематографистов как-то согласовали обмен очередями между собой. Семье брата дали трехкомнатную квартиру в кирпичной хрущёвке на последнем этаже. Две смежные комнаты и одна отдельная. Отдельная называлась комнатой Арты. Она бывала дома редко, всего пару раз в год, когда Лена забирала её из больницы на выходные. И я не раз, приезжая в Москву, поселялась в этой уютной маленькой комнате, где было много книг. Я любила бывать у родных.
    Супруги, как бы ни были заняты на работе, устраивали себе полноценные выходные. Зимой катались в Серебряном бору на лыжах, летом купались и загорали на местных пляжах. И принимали гостей. У них бывала вся многочисленная родня с обеих сторон.  Казалось, что всегда приветливая и улыбающаяся Лена не знает усталости.
  После появления на свет младенца случилось чудо. Очередное обследование показало, что никакого затемнения в лёгком больше нет.  Лена полностью выздоровела. Она даже стала сдавать кровь. Получила звание «Почётный донор СССР».  Её жизнь неслась по кругу: студия -дом-дочь- сестра.
      Сергей Павлович Арманд имел на «Мосфильме» репутацию крепкого профессионала. У него был прекрасный художественный вкус, способности к рисованию. Это помогало выстраивать кадр по композиции и свету. Он был очень трудолюбив и вынослив. А это очень важное качество для кинооператора. Он не сделал карьеру постановщика, но как оператор на съёмочной площадке был всегда востребован. Его включили в группу «выездных» для работы на совместных с иностранными киностудиями постановок. Поэтому он часто бывал в заграничных командировках. В Венгрии, Германии, Румынии, Египте, на Кубе.  Работал на фильмах Эльдара Рязанова, Эмиля Лотяну, Марка Захарова. На легендарной «Иронии судьбы», на «Служебном романе», на фильмах «Анна Павлова» и «Тот самый Мюнхаузен». И ещё на десятках других картин. Во время подготовительного периода «Войны и мира» участвовал в кинопробах, в съемках батальной сцены битвы при Аустерлице и псовой охоты Ростовых в имении у дядюшки. Кстати, для постановки сцены псовой охоты Сергей Бондарчук по совету моего брата пригласил в качестве консультанта нашего дядю Бориса Николаевича Арманда, который был одним из ведущих специалистов-кинологов того времени.   
       И вот брата не стало. Третий по счёту инфаркт. Закачивался 1998 год. В это время их дочь Мария находилась в длительной командировке в Канаде. На похороны она прилететь не смогла. И пригласила мать навестить её в Канаде.
         Я ждала Лену в машине возле канадского консульства, а она всё не шла. Наконец, появилась с двумя маленькими, как райские яблочки, красными пятнами на щеках. Я ещё никогда не видела Лену взволнованной.
-Не дали визу. Говорят, вы там непременно останетесь, и пополните ряды нелегалов. Вот если бы вы ехали на ПМЖ, тогда другое дело. А зачем мне их ПМЖ? Я, Слава Богу, гражданка России. Меня вот в Швецию родня уговаривала ехать на ПМЖ, я и то не поехала, хотя Швеция близко, и у меня корни. А Канада...Я просто дочку хотела навестить. Но если честно, даже рада, что отказали. Туда лететь очень долго, а я не люблю самолёты. Хотя весь Советский Союз мы в своё время и объездили, и облетали.
     Она оживилась, и по дороге принялась рассказывать мне о своей работе, и о людях, с которыми ей приходилась общаться. Елену Леонидовну Степанову в возрасте тридцати лет назначили начальником отдела Труда и Зарплаты киностудии «Мосфильм». В чём заключалась работа, видно из названия отдела. Лена оставалась на своём месте вплоть до выхода на пенсию. В отличие от Сережи, на «Мосфильме» её не любили. Люди, вероятно, думали, что величина их заработков зависит от воли начальника ОТиЗ. Но это, конечно, было не так. На каждый случай существовала инструкция. Тем не менее, почти все именитые режиссёры, актёры и композиторы, которым полагались постановочные, хоть раз в жизни, да приходили в её кабинет с вопросом, почему сумма гонорара получилась меньше ожидаемой. Она терпеливо объяснялась с каждым, показывала бумаги, утешала. Стояла на страже государственных интересов.
      Сама была безукоризненно честной, поэтому в новое время не могла поверить в существование аферистов. Её разумный взгляд на мир куда-то испарился. Позвонили ей якобы от имени директора банка, где она держала полученные от дочери деньги на чёрный день, и предложили заработать фантастическую для пенсионерки сумму в полтора миллиона рублей. Но для этого нужно перевести на счёт директора банка налог. Как раз ту сумму, которая хранится в банке. И она поверила. И долго не могла осознать, что её нагло обманули жулики.
     Умерла мгновенно от тромба. В пансионате, в присутствии сестры-хозяйки, в это время убиравшей с её столика после обеда.  Лена пережила Серёжу на 19 лет. Они похоронены в одной могиле .
      
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.

                Истории Стасика.
               
               
                Знаете, когда это было? Давным- давно,  в первой половине прошлого века, еще до моего рождения. Шёл 1948-й год.
        Провожая Стасика в школу, мама строго сказала: еще раз получишь двойку — домой не приходи!  Как назло, училка влепила даже не двойку, а кол, и не за то, что Стасик не знал домашнего задания, а потому ,что весь урок географии  провел за увлекательным занятием: привязывал впереди сидящую девчонку её же лентами в косах к спинке парты. Девочка прекрасно знала, что Стасик в неё влюблён. Она чувствовала, что он трогает её банты, но из принципа не желала обращать внимания на эту возню.  Когда учительница вызвала её к доске, привязанная к парте девчонка дёрнулась и взвыла от возмущения. Класс смеялся, а это было обидно. Учительница немедленно поставила нарушителю дисциплины единицу за поведение и вызвала маму в школу.  Это был уже третий подобный случай. В первый раз он приколол юбку девочки кнопками к сиденью, во второй раз облил её чернилами, - по чистой случайности, но это расценили как хулиганство, и мама платила за химчистку. И вот теперь опять — не утерпел, так захотелось выразить свои чувства.
¬¬¬¬¬¬¬     Влюблённый второклассник уныло побрёл домой. Они жили рядом со школой, в здании за углом. Дойдя до подъезда, он вспомнил мамино напутствие и остановился. Домой идти было никак нельзя. Мимо, подкидывая носком башмака камешек, двигался его одноклассник Колька. Стасик пошёл за ним. Узнав, что Стасику некуда податься, Колька предложил: - Айда к нам .
     Колька жил в двух кварталах от школы , в деревянном доме за забором.  Во дворе стояла пустая собачья будка, а её обитатель весело носился вокруг дома. За псом присматривал какой-то дядя.  Колька буркнул :подожди здесь ! - И ушёл.
    Дядя докурил папиросу и пристегнул к ошейнику собаки цепь. Стасик внимательно рассматривал незнакомца. У него была задача — найти им с братом Витасиком нового папу.  Мама сказала, что их отец погиб на фронте. Раз этот человек смотрит за собакой, он точно добрый, подумал Стасик. Но пока он собирался с духом заговорить с чужим дядей, тот, насвистывая весёлый мотив, ушел в дом.   
       Стасик остался вдвоём с собакой. Несмотря на грозный вид, барбос оказался ласковым зверем. Время шло, Колька всё не выходил, а Стасик замёрз. Хотелось есть. Он подумал, что бабушка, наверное, уже поставила на стол суповую миску с борщом и пироги с картошкой. Но сейчас пойти домой было бы чистым безумием — порка обеспечена. Стасик не забыл того случая, когда они вдвоём с Витасиком разобрали весь радиоприёмник по винтикам и деталям, а собрать не смогли. Мама пообещала выпороть обоих, а досталось одному только Стасику, который первым подвернулся ей под руку. Она его очень больно побила, а потом сказала, что у неё устала рука, поэтому Витасика стукнула только один раз.   
    Пошёл дождь. Колька всё не появлялся. Тогда Стасик полез вместе с барбосом в собачью будку, и сам не заметил, как уснул. Он проснулся от собачьего лая. Светало.  Стасик очень хотел есть. Пришлось идти домой, сдаваться на расправу. Он медленно брёл по улице, волоча портфель, потом долго переминался с ноги на ногу возле подъезда, надеясь, что мама уйдёт на работу, и, наконец поднялся на четвёртый этаж пешком. Лифта он боялся после того, как там убили их соседа, доброго дядю Аркадия, с которого сняли пальто, меховую шапку и отняли портфель с деньгами.               
   Из-под их двери тянуло невыразимо прекрасным запахом жареной картошки с луком. Стасик приложил ухо к замочной скважине и услышал, как мама громко говорит соседке: Дорогой мой сыночек, я бы всё на свете отдала, чтобы он сейчас вошёл в дверь! Мой любимый Стасичка!    Обрадованный Стасик дотянулся до звонка и нажал на кнопку. Мама открыла дверь и схватила его за шиворот: -Ах ты, маленький негодник! Ну и получишь ты от меня!  Мы с бабушкой глаз не сомкнули, в милицию заявили, тебя уже везде ищут. Где ты был?!
И от всей души влепила сыну подзатыльник.
  Стасик был возмущён: - Мама, как тебе не стыдно обманывать? Я сам слышал, что ты бы всё на свете отдала, чтобы я только вернулся! И я тебе поверил!
- Говори, почему не пришёл домой после школы?
-Ты же сама сказала — получишь двойку, домой не приходи! А я схлопотал единицу!
-Вот тебе за единицу!- шлепок был не очень сильным. -А теперь иди ешь и бегом в школу, моё маленькое глупое сокровище.   
-С тех пор я всегда все точно объясняю детям. Чтобы не выглядеть в их глазах обманщиком,  - закончил свой рассказ хозяин дома Станислав Павлович. Гости одобрительно загудели. Младшая дочь спросила : - Папочка, а это ты маму в школе доставал?
Лена засмеялась : -Глупенькая, я же тогда ещё не родилась!
 Со стены на Стасика смотрели портреты отца и матери. Ласковый мамин взгляд словно говорил: - Ну что ты, сынок! Разве я обманывала? Просто ты меня не понимал!
     Станислав Арманд, приёмный сын Павла Николаевича, был источником постоянных тревог для семьи, начиная со своих 17 лет, когда он всерьез занялся мотоциклетным спортом. Однажды в день соревнований в нашу входную дверь раздался звонок. Мама открыла , и увидела тренера с одним сапогом в руке. Тренер заметно волновался и подыскивал русские слова.
    - Ваш Стасикс…он…- тренер замялся.
Мама побледнела. – Что с сыном! Да скажите же, наконец!
  - Он… в госпитале.
 С трудом мама уяснила, что во время соревнований Стасика попросили заменить другого участника, который должен был ехать в мотоциклетной коляске. Юноша не имел такого опыта, но согласился. На повороте он наклонился не в ту сторону и на большой скорости вылетел на трассу. Как потом рассказывал брат, он видел себя как бы сверху, лежащего на неестественно ярко-зелёной траве, к нему подбежали люди, и один из них сказал по-латышски «Гатавс». Готов. Погиб.
 А потом к нему вернулось сознание вместе с болью. Брат отделался ушибом ноги и сотрясением мозга.
 Как-то летом на даче я проснулась от страшного сновидения. Мне приснилось, что Стасик попал в автомобильную аварию и погиб. К вечеру его жена сообщила, что он действительно попал в аварию под Ростовом-на-Дону, но жив и, к счастью, отделался ушибами.
Мы всегда были дружны между собой. Я гордилась братом, чемпионом Латвии по мотоспорту, старшим тренером сборной СССП по ралли, каскадёром и постановщиком трюков в фильме Алоиза Бренча «Ралли». Режиссёр даже поручил моему брату сыграть одну из ролей в фильме. Когда «Ралли» показывают по российскому телевидению, я каждый раз смотрю этот фильм, и меня каждый раз забавляет, что мой брат говорит чужим голосом какого-то актёра.

               

                Бархатный сезон.   
               

              Когда нам двадцать, то любая следующая круглая дата кажется катастрофой. Ах, уже тридцать! Ах, уже сорок ! Ой, даже думать об этом не хочется — полтинник!
     Так и я чувствовала себя перед каждым прибавлением нолика в возрасте. 29 — ну все, жизнь кончена, и она не удалась. 39 — жизнь удалась, но ведь она уже перевалила за середину! 49 — нет, нет, пожалуйста, не будем ничего этого отмечать, не надо! Мне всегда будет сорок пять, и не годом больше! А между тем нас не спрашивают. Где-то как-то кто-то отмеряет летоисчисление каждого из нас. И с каждым новым витком во времени рождается новое существо. Самое сомнительное утверждение, которое я когда-либо слышала — что человек не меняется. Какой он был в детстве- таким будет и в старости. Ну, не знаю, те, кто отстаивает такую точку зрения, возможно и не менялись с самого рождения до зрелости. Могу судить только о себе. А я эволюционировала во всех смыслах. И в физическом, и в духовном. Пожалуй, только душа осталась прежней. Той, какой была, когда я впервые себя осознала, как личность. Очень хорошо помню эту минуту. Мне было пять лет. Мы все сидели в большой комнате, вся семья — бабушка, мама, папа, братья и я. Было весело, все над чем-то смеялись. А меня вдруг охватил леденящий ужас. Сердце сжалось. И кто-то невидимый дал мне знание про небытие. Я не слышала никакого голоса, просто вдруг поняла. Что вот она, совсем рядом, та тёмная бездна, из которой я пришла в эту светлую комнату, к этим тёплым людям. И в неё снова легко можно упасть. И так в страхе, в осознании грядущих потерь близких прошло моё детство. Я росла очень замкнутым ребёнком. В детский сад меня не водили. Сколько себя помню в детстве, я всегда была возле бабули. Сейчас я понимаю, что детская душа ребёнка подвергалась тяжёлым испытаниям. Жизнь жестока к детям. Вдруг ты увидела на мостовой раздавленного голубя. И это видение преследует тебя очень долго, причиняя физическую боль. Что это болит, спрашиваю я бабулю. Она отвечает — душа, но не объясняет, что это такое. Или папа знакомит меня с пушкинскими стихами. Читает с выражением «Анчара». И этот анчар преследует меня потом годами, наполняя ужасом. Или «Утопленника». Начало смешное — Прибежали в избу дети, второпях зовут отца — Тятя, тятя... А дальше начинается кошмар. Настоящий кошмар.  Или про Козетту из «Отверженных»  Гюго ,которую злая тётка Тенардье отправляет ночью в лес за водой. Или ужасно жалостная книга Гектора Мало «Без семьи», которую мне дают читать в восемь лет, и я обливаюсь слезами над страданиями мальчика и животных. Как пережить смерть маленькой обезьянки?
    Или балет. Любимый балет. Я уже сама занимаюсь в подготовительном хореографическом кружке в Доме работников искусств, и нас даже выпускают на настоящую сцену настоящего Театра оперы и балета в настоящем спектакле «Щелкунчик». Десять самых мелких девочек, среди которых я, репетируют под руководством нашего педагога, главного балетмейстера Елены Тангиевой-Берзниеце. Для нас шьют костюмы муравьев, коричневые комбинезончики и шапочки с качающимися над головой усиками. И коричневые балетные тапочки, самые настоящие, с пуантами. Уже сейчас я осознала, что в этом же спектакле среди учеников хореографического училища танцевал маленький Миша Барышников. Балет, балет, балет, мой Бог!  И меня ведут на спектакль Золушка». Всё хорошо, я в восторге. И тут – новое жизненное потрясение. Балет «Жизель».
     Во втором действии я вся дрожу от страха и тоски, когда из могил с крестами поднимаются виллисы с огоньками свечей.
    Дальше- еще хуже. В Москве меня ведут в кукольный театр Образцова, и там на моих глазах страшный удав Каа убивает мартышек! Эта ужасная картина долго стоит в моих глазах, и я то и дело принимаюсь рыдать, пугая маму и бабушку.
      Я уверена, что мою психику прилично потрепали в детстве подобными впечатлениями.
 Стоит мне начать что-то рассказывать, как возбуждение стремительно нарастает, голос перехватывает, и я могу запросто расплакаться на пустом месте. Особенно, если история, которую я рассказываю, кажется мне сентиментальной. Вспоминаю, как мой первый наставник в журналистике, незабываемый Борис Григорьевич Гейман, благороднейший из благородных , говорил мне, двадцатилетней. -Рене, сидя у себя за стеклянной перегородкой и слыша ваш голос, я не всегда могу определить, смеетесь вы или плачете!
           Всё это прошло годам к сорока пяти. Когда жизнь надавала мне таких страшных тумаков, что  видимо, в моих мозгах что-то подвинулось и встало на место. Я вдруг, неожиданно для самой себя превратилась в спокойную, хладнокровную, рассудительную особу. И ко мне потянулись.
    С тех пор каждое новое десятилетие дарило мне улучшение не то, чтобы самой жизни, но моего отношения к ней. Случались события, которые удивительным образом обнуляли мой возраст. Я его теряла совершенно, начисто, и вдруг начинала жизнь с новой страницы. Игнорируя беды, болезни, неприятности, изменения в отношениях с близкими. Так случилось и теперь, уже на восьмом десятке. Наступил бархатный сезон.  Наслаждение каждым прожитым днём.
  События, качественно менявшие жизнь к лучшему, сами находили меня. Моя задача состояла в том, чтобы распознать наступление нового. И не упустить момент, когда необходимо решительно действовать.
    Следующим переломным годом после смерти отца в моей жизни стал 1977-ой.
       Первое и самое трагичное событие произошло в феврале. Смерть от нераспознанного приступа аппендицита сынишки, которому было всего два с половиной года. На девятый день, когда за столом в память об умершем собираются самые близкие, мой муж был вынужден передоверить свои обязанности главного редактора газеты своему заместителю Евгению Троицкому. Это был крепкий профессионал и человек с нормальными мозгами. Поэтому ему и в голову не пришло, что кто-то может усмотреть двусмысленность и даже злой умысел в расположении материалов на первой странице газеты «Советская молодежь». Фото генсека, встречающего главу Чехословакии, прибывшего с визитом в СССР, было отделено жирной линейкой, а внизу чуть сбоку поставили анонс материала четвертой страницы под названием «Два башмака на одну ногу». Нужно было иметь извращенное сознание партократов, чтобы придраться к вёрстке !  Наверху решили, что эти газетчики совсем зарвались и позволяют себе политические намёки. На другой день моего мужа сняли с работы. Это был второй удар по нашей семье в согласии с законом парных несчастий. Но мы перенесли его достаточно легко на фоне сильного страдания из-за смерти ребёнка. Мы посовещались и решили уехать из Латвии хоть к чёрту на рога. Муж собрался и вечерним поездом отправился в Москву в ЦК комсомола, поговорить о возможности назначения его на такую же должность в другой республике. Может, в Казахской ССР, где он родился, может в Южно-Сахалинске, где была вакансия главного редактора газеты и предлагалась двухкомнатная квартира с видом на океан.
       Через месяц после смерти сынишки умерла моя бабуля, которая меня растила с рождения . Тем утром я забежала к ней поздороваться. Она была , на мой взгляд, вполне здоровой, только грустной. Очень переживала смерть своего маленького правнука. А в обед мне позвонили и сказали, что к бабушке приехала «Скорая», и она скончалась прямо во время введения ей препарата, понижающего давление. Бабушке исполнилось 89 лет, она ничем особенно не болела. А просто мгновенно умерла. Бабушку любила не только вся наша большая семья, но и друзья. За ее гробом шли пятьдесят человек. Для нас всех эта смерть стала огромным горем, несмотря на возраст усопшей. Я лила слезы и часто ездила на дорогие могилы. Муж был в Москве. Однажды он позвонил мне и спросил, поеду ли я с ним в Южно-Сахалинск. Я ответила, что поеду. На следующий день объявила у себя в редакции, что муж получил назначение на Дальний Восток. И что через месяц мы переезжаем. Наш замечательный журналист Володя Гиршфельд уставился на меня своими красивыми чёрными глазами: - Ты так шутишь? Все в Риге уже знают, что его назначили заместителем редактора в «Советский спорт».
 Я, в свою очередь, уставилась на Володю: - Может быть, это ты так шутишь?
     Оказалось, надо мной пошутил мой муж. Нам выпал счастливый билет. Москва. В то время в столицу СССР нельзя было взять и переехать просто так, по собственному желанию. В нашем случае был только один вариант-  вызов на работу. И мой муж его получил. Помог товарищ, работавший в то время в Олимпийском комитете СССР.  Это был латышский спортсмен Гунар Пейде, к которому я до сих пор испытываю чувство благодарности за поддержку. До Олимпиады оставалось три года, и ему удалось убедить руководителей, что неплохо было бы укрепить главную спортивную газету страны опытным партийным кадром. Тем более, что такой кадр есть. Назначение было подписано буквально через неделю. Мы поменяли жилплощадь в Риге напротив церкви святой Гертруды на коммуналку в Москве с видом на Кремль. Это событие лишний раз показало мне, что нельзя отчаиваться даже в самом горьком горе. И тогда тебе протянут соломинку с небес.
     В ноябре 1977 года я переехала в Москву. Здесь предки моего отца, выходцы из Франции, поселились в 1799 году. Я любила Москву, бывая там с раннего детства.
               
                Мада,  дядя Боб  и вся семья.
   
     В декабре 1955 года мы с бабушкой приехали к папе в Москву по случаю премьеры фильма «Весенние заморозки». Он поселил нас на Манежной улице 9, в той самой исторической квартире, которую Совнарком выделил его тёте Инессе Арманд в 1920 году. Квартира была многонаселённой.
      Было очень холодно, но мы с бабушкой все равно  гуляли в Александровском саду у Кремлёвской стены. Выходя из дома на Манежной улице, я всегда тянула бабушку за руку, чтобы как можно скорее уйти подальше от балкона. Мне казалось, что он может обвалиться. Конечно, я и понятия не имела о том, что на этот самый балкон выходила сестра Ленина Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, а может быть, и сам дедушка Ленин. Его я видела в Мавзолее. Меня провели между двух стеклянных витрин, где лежали два страшных мертвеца с желтыми лицами. Который лысый -тот Ленин, а с усами — Сталин, прошептала мне бабушка. Зачем пятилетнего ребёнка таскали смотреть на покойников за стеклом, мне непонятно до сих пор. Но эта картина врезалась в память навсегда. Дома в Москве казались мне невероятно большими, а улицы — нескончаемо длинными. Хотя, по уверениям бабушки, она доходила со мной только до улицы Горького. Теперь я понимаю, что это всё же было очень большое расстояние, потому что следующим моим ярким воспоминанием остался аквариум с рыбами и раками в Елисеевском магазине. Бабушку водили туда на экскурсию папины родственники. Мне не очень нравилось в Москве. Особенно когда бабушка куда-то уехала, и я осталась на попечении папы, а папа, в свою очередь, сдал меня Митиной няне. Митя был родственник почти моего возраста или чуть младше. Няня всё время занималась им, а я слонялась по длинному коридору. Отчётливо помню, как няня дала мне кусок чёрного хлеба, намазанного томатной пастой. Это был совершенно новый вкус. Я съела бутерброд, хотя в то время заставить меня сесть за стол было для бабушки большой проблемой. Еще я помню, как папа мучился, пытаясь заплести мне косы. Увидев результат, его родственницы рассмеялись. Папа рассердился и сказал им что-то вроде — вместо того, чтобы помочь, вы еще потешаетесь надо мной. Много позже я узнала, что папина родня сомневалась в его отцовстве. Ему было сорок восемь, когда я появилась на свет, а в то время это считалось для мужчины серьезным возрастом. К тому же, отец пережил блокаду. Видим, что-то такое носилось в воздухе, и я чувствовала себя на Манежной неуютно. Но именно там меня ожидал очень приятный сюрприз.
    Бабушка вернулась после своей отлучки и повела меня в Александровский сад. Был вечер, горели фонари, и мы гуляли допоздна. А когда вернулись, застали отца, сидящего на постели при полном параде — в рубашке, пиджаке и галстуке. Рядом с ним возилось какое-то рыжее существо. Мне показалось, что это обезьянка. И только потом я поняла, что передо мной щенок. Совсем маленький, остро пахнущий и такой прелестный, что я завизжала от радости, когда папа сказал, что теперь это наша собака. Папе подарили щенка на банкете по случаю премьеры фильма «Весенние заморозки» в коробке из-под торта, завязанной красивой ленточкой. Когда папа взял торт, вдруг в коробке что-то завозилось, и по ней расплылось мокрое пятно.
      Собачка оказалась очень породистой. Английский королевский пойнтер от именитых производителей. Это нам объяснил, прочитав внимательно щенячью карточку, зашедший в гости на Манежную дядя Боб, папин старший брат. Его специальностью была кинология, и он зарабатывал на жизнь тем, что был судьей на выставках охотничьих собак. Как я узнала уже на старости лет, у дяди Боба была безупречная репутация. Одна из его бывших коллег, встретившись 2019 году на какой-то съёмке с моей дочерью Марианной, спросила о родстве с Борисом Николаевичем Армандом. Получив утвердительный ответ, она рассказала Марианне, что мы можем гордиться таким родственником. На моей памяти, сказала она, не было более честного и квалифицированного судьи, чем Борис Николаевич Арманд. Для меня не удивительно, что он выбрал профессию кинолога. В псарне у их деда было 200 собак лучших охотничьих пород.         
     Папин брат был не от мира сего. То разговаривал сам с собой, то подолгу молчал, уставившись куда-то вдаль. Его контузило во время войны. Дядя Боб знал несколько европейских языков, но очень редко это демонстрировал. Глядя на этого молчаливого человека, на лысине которого уродливо торчала большая липома, пиджак всегда был помят, а брюки пузырились на коленях, было невозможно представить, что вся его жизнь прошла под знаком большой любви. Он встретился со своей избранницей еще до революции в доме у деда в Пушкино. Двоюродный брат Бориса Николаевича и моего папы Евгений Арманд был женат на московской красавице Надежде Мартышкиной из известного дворянского рода. В доме Армандов бывала и её сестра Елена, тоже красавица. Юный дядя Боб влюбился в Елену Ивановну с первого взгляда, но она уже была обвенчана с офицером, который в момент их встречи сражался на фронте первой мировой войны. Он погиб в Галиции.  Я впервые увидела дядину подругу уже в старости, но остатки былой красоты нельзя было не заметить. Елена Мартышкина имела очень красивую осанку, красивый голос и могла бы блистать в обществе, если бы на её молодость не пришлась революция. Подробностей истории я, к сожалению, не знаю, но доподлинно известно, что ей не разрешали жить в больших городах, и она поселилась за 101-м километром в легендарных Петушках. После войны, уже потеряв мать, мою бабушку Рене, которую он обожал и служил ей опорой  дядя Боб уехал в Петушки. Они с Еленой Ивановной официально не расписывались, пока не вернулись в Москву после двадцатого съезда. Дяде Бобу дали две маленькие смежные комнатки в коммуналке на улице Большой Спасской и только тогда они узаконили отношения.
   - Надо непременно зарегистрировать вашу суку в клубе охотничьих пород, - сказал дядя Боб, возвращая папе щенячью карточку.
- Кто будет с ней охотиться? - с недоумением спросила бабушка. - Ведь Павел Николаевич принципиальный противник убийства животных.
Дядя Боб растерянно смотрел на нас своими разноцветными глазами. Один глаз у него был голубым, второй- коричневым.
; Поль, ты же знаешь, что, если охотничью собаку не возить на таску, она становится истеричной. Если ты по-прежнему не охотишься, возьмите себе собаку-компаньона. Комнатную. А эту я пристрою через наш клуб в хорошие руки.
           Дело кончилось тем, что мы втроём со щенком в корзине отправились
на поезде в Ригу. На вокзале нас встретила машина с киностудии, а дома папу уже ждали сценарист Юлий Ванагс, оператор Вадим Масс, папин ассистент Рута Велдре. Когда мы появились, гости сидели за круглым обеденным столом и ели молочную овсяную кашу из глубоких тарелок. Это был мамин ритуал — кто приходил к папе домой работать, тот подвергался кормёжке овсяной кашей. Я испытывала к ней глубокое отвращение. К губам вечно приставала шелуха, мне не нравился вкус, и я не принимала бабушкин аргумент, что эту кашу нужно непременно съесть, потому что её любят лошадки. Гости отметили появление щенка очень сдержанно. В Латвии вообще не было принято открыто выражать свои эмоции. Детям не разрешалось громко плакать и громко смеяться. Взрослые нарушали это табу только подвыпив, поэтому легко можно было определить, трезв человек или нет.  Исключение составляли актрисы. Они выражали эмоции бурно, как на сцене. Одна из них, черноволосая красавица Зигрида Стунгуре , встретившись с нами на улице, поприветствовала щенка восторженным возгласом. Но когда папа сказал ей, что назвал щенка Мадара, Зигрида сделала большие глаза: Как это так? Именем моей героини? По-моему, это обидно. - Хорошо, быстро согласился папа. -  Пусть будет Мада. Это напоминает голландские имена.
  Когда мы рассказали об этом маме, ее реакция была весьма скептической.
- Поздравляю, - сказала мама. - Французская фамилия, голландское имя, английский королевский пойнтер ...В Сибирь захотелось?
  - В Сибирь? Я сплю и вижу Сибирь, там так прекрасно — мечтательно откликнулась бабушка. - Когда нас туда сослали из Варшавы, я была просто потрясена этими просторами. Енисей до сих пор снится. А люди там какие интересные!  Мы жили в одном доме с революционером Иваном Бабушкиным. Он мне втолковывал про Маркса и партию.
-А у меня в Сибири умерла дочка, Рахиль,- наша соседка мадам Говша смахнула со щеки слезу. - Ей было 18 лет. Она перед смертью сказала: «Мама, моя машинка останавливается». Соседка зашла, чтобы угостить нас принесённой из синагоги мацой. Бабушка обняла Наталью Борисовну, и они обе горестно вздохнули. Соседка жила в большой комнате рядом с уборной вместе со своим взрослым сыном Михелем. Михель был очень застенчив и легко вступал в разговоры только с моим братом Стасиком, которого уважал как чемпиона республики по мотоспорту. При виде щенка всегда печальное лицо Михеля озарилось улыбкой. Он с детства мечтал о собаке. В Сибири у хозяев был сторожевой пёс по имени Барс, который облизывал маленького ссыльного шершавым языком. Сосед взял Маду на руки, и тут же снова опустил на пол, сконфуженно пряча под газетой след на одежде от её прикосновения. Бабушка принялась сыпать на рубашку Михеля соль, а его мама что-то забормотала о кошерности.
   Наконец, мы выкатились из гостиной , оставив папу и его творческую  группу  готовиться к съёмкам фильма «За лебединой стаей облаков».  В киностудии, которая ютилась в разных концах города, не было подходящих помещений, где можно было бы провести совещание, и таким местом папа предложил сделать нашу гостиную. Мы жили в самом центре города в бывшем доходном доме. То есть, раньше он сдавался в аренду жильцам. В квартире было 5 комнат, и ещё одна маленькая , под названием «девичья» располагалась за кухней. В этой семиметровой  «девичьей» с комфортом расположился  мой брат Стасик, который умудрился совместить у себя спальню, гостиную и мастерскую со множеством инструментов. Стасик в детстве неизвестно каким образом самостоятельно научился чинить все механизмы — от миниатюрных часовых до автомобильных. Туда-то и заковыляла малышка. Пометив комнату лужицей, она устроила скулёж — не смогла сама забраться на Стасиков диван.  Мама прибежала из аптеки с большой резиновой соской ( теперь о таких никто и понятия не имеет), проделала в ней отверстие и покормила нового члена семьи жидкой кашей. Ночью я услышала жалобное хныканье у своей кровати. Не зажигая света, протянула вниз руку, и в мою ладонь уткнулся влажный нос. Я взяла щенка в постель. Но Мада и не думала спать. Она возилась, кряхтела, беспокоилась и в конце концов стала на меня рычать. Я выпустила её из комнаты и плотно закрыла дверь.
     Четыре наши большие комнаты представляли из себя анфиладу.  В каждой комнате была ещё дверь в коридор. На ключ двери сроду не запирались, но заходя друг к другу, было принято тихонько постучать или поскрестись. В самой дальней комнате жили мы с бабушкой. В смежной комнате с эркером стоял рояль, и там вечно ночевали гости. Гостиная служила спальней для родителей и одновременно столовой. В дальней комнате жили Виталик и папин приёмный сын Ульф Бергстрем. Щенок будил нас всех своей возней и хныканьем. И все же мы обожали собачку. Но вскоре выяснилось, что эта кроха в результате перенесенной чумки страдает эпилепсией. Во время  приступов она внезапно  заваливалась на бок, начинала биться в конвульсиях, и из её рта шла пена. Дядя Боб сказал, что собаку из гуманных соображений следует усыпить. Но мама взялась лечить Маду. Помню, как кипятился в стальной коробочке здоровенный шприц, как мама набирала лекарство. Мада, хотя ее еще никто не подзывал, наблюдая за действиями мамы ,подходила к ней и  поворачивалась тем самым местом, куда делают инъекции. Не знаю, какая польза была от уколов, потому что приступы повторялись на протяжении всех четырнадцати лет собачьей жизни. Тем не менее, Мада умудрялась получать на выставках золотые медали за экстерьер, то есть за свои внешние данные, и после этого приносить породистое потомство. На её щенков записывались через клуб. Мада дважды кусала детей. Первый раз она тяпнула меня. Укус пришёлся в ладонь, и мне сделали сорок уколов от бешенства в живот. Как мне объяснили возмутительный поступок собаки взрослые, она была раздражена после целого дня пребывания на выставке. Второй жертвой стал мой трёхлетний племянник Сережа, который слишком близко подошёл к щенкам Мады. Она тяпнула его за пятку, но не прокусила кожу. Наверное, просто решила отвадить от своего выводка. Увидев это, мама Сережи ударила Маду палкой. Папа философски заметил, что обе проявили свой материнский инстинкт.
    Дело было на даче, где в летние выходные собиралась вся наша большая семья.
      К тому времени, как я себя начала осознавать, круг семьи состоял из мамы, папы, четверых братьев, бабушки, маминой родной сестры Жени, её детей Виктории и Артура. Ещё к нам приезжал в гости родной младший брат маминого первого мужа, погибшего на войне кинооператора Матвея Ковната. Дядя Миша был художником. Мне запомнилось, что он, смеясь, подбрасывал меня вверх и обещал покатать на голубом лимузине. Когда мама исхитрилась поменять две комнаты в коммуналке на улице Стабу на четыре в  коммуналке на улице Лачплеша, к нам стала приезжать многочисленная родня. А уж когда родители обзавелись участком на Белом озере всего в нескольких километрах от Риги по Таллинскому шоссе, снимки на память с нашими гостями стали напоминать коллективные фото, которые делали в санаториях.
    Какое это далёкое прошлое!
    Папа с мамой давно покоятся на Первом Лесном кладбище в Риге.
Каждый раз, приезжая в Ригу, я тут же начинаю плакать. Потому что в этом городе раньше жила такая большая семья, а теперь остались только Стасик и его жена Лена, потому что их дочери ищут своё счастье в других странах.

          Рижская киностудия.
       Сколько помню себя, столько помню жаркие пыльные павильоны, звук хлопушки, команду «Мотор!» Или многочасовые съёмки на натуре. Палящее солнце, жалящие насекомые, мне бы поиграть где-нибудь , а нужно смирно сидеть возле художницы по гриму с её волшебным чемоданчиком, и ни в коем случае никого не беспокоить никакими просьбами. Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег... а твоя задача — не мешаться у взрослых под ногами, когда идёт съёмка. Это было сущее наказание для ребенка целыми днями смотреть, как под руководством папы репетируют актёры, как потом снимается дубль за дублем. И всё равно, как всем девочкам, мне хотелось стать актрисой.
      Когда умер папа, я перешла в восьмой класс. Это были очень трудные годы для нашей семьи. Прошлое, которое держалось на личности отца, рухнуло. Я понятия не имела, какой путь выберу, но было ясно, что технарём мне не быть. Я совершенно не воспринимала математику.  Очень расхолаживала мама, которая считала, что для девочки самое главное — найти хорошего мужа, а там всё само собой образуется. Самым любимым моим занятием в те годы было чтение. Кто-то из современников придумал фразу «Читать было интереснее, чем жить».  Я много раз наталкивалась на неё в разных источниках в постсоветские годы. Мне кажется, что для меня чтение как раз и было жизнью.  И я всё свободное время читала. Брат Сергей говорил, что нужно готовиться к поступлению во ВГИК на сценарный факультет. Но абитуриентам требовался трудовой стаж, и я пошла работать на Рижскую киностудию. В отделе кадров меня направили ученицей монтажницы под крыло начальницы монтажного цеха Раисы Ж. Это был не случайный выбор кадровиков. Все помнили, что эта сотрудница по гроб жизни обязана Павлу Николаевичу Арманду спасением от позорного увольнения с киностудии. Раиса (её отчество я забыла) встретила меня очень приветливо. Показала журнал на столике у входа в её кабинет, где она расписывала задание для каждой сотрудницы на день. Перед началом смены нужно было ознакомиться с заданием в этом журнале, поставить время и расписаться. Смены делились на утренние и вечерние.  С восьми утра до четырёх дня. И с четырех до десяти вечера. Как несовершеннолетняя, я должна была работать по семь часов в день. Работа считалась вредной, поэтому выдавали талоны на бесплатное молоко — литр в день. Начальница предложила после обязательного инструктажа по технике безопасности в тот же день приступить к обучению у опытной монтажницы Дзидры Крумини. Раиса сама проводила меня в комнату, где мне предстояло трудиться. Здание киностудии было сдано в эксплуатацию за четыре года до моего поступления на работу. В энциклопедии пишут, что на тот момент это была самая крупная и самая современная киностудия во всей Европе. Та монтажная, куда меня привела начальница, выглядела празднично благодаря цветам, которые Дзидра Круминя в изобилии развела на подоконнике. Сама хозяйка в этот день на работу не вышла. Как оказалось, у этой молодой женщины, жены оператора кинохроники Ралфа Круминьша, двое маленьких детей, поэтому она часто берет больничный лист по уходу за малышами. Весь свой первый день и последующую рабочую неделю я приставала к начальнице с просьбой дать мне какое-нибудь задание, раз уж моя наставница отсутствует. Раиса решила проблему с легкостью. Поручила мне мотать утиль. В каждой комнате рядом со звукомонтажным столом стояла глубокая и широкая  корзина из ткани, державшейся на алюминиевом каркасе. В эту корзину монтажницы сбрасывали срезки плёнки. Надо было доставать их оттуда и наматывать на бобину. Бобины с утилью складывались в круглые металлические коробки и отправлялись на размагничивание. Мотая утиль, я приглядывалась к работе монтажниц с режиссёрами. Со стороны это выглядело просто замечательно. Хотелось скорее оказаться в такой же роли. Монтажницы в белых халатах с серьезными лицами вместе с режиссёрами вглядывались в маленький экранчик. По команде режиссёра монтажница останавливала бегущую плёнку. Щёлкали ножницы в её руках, опасной бритвой она зачищала место склейки, открывала пузырёк с остро пахнущим клеем, и кисточкой проводила по краю пленки. Потом пленка по месту склейки закладывалась в маленький специальный ручной пресс, раздавался щелчок — и нужно было подождать пару минут, пока клей схватится. Режиссеры сдерживали нетерпение, потому что в случае, если пленка склеится плохо, неизбежно при просмотре произойдёт её разрыв, и придется клеить заново. Скупой платит дважды! После монтажа изображения подкладывался звук. Фонограмма представляла из себя плёнку коричневого цвета, на которой специальным белым карандашом монтажница отмечала начало и конец голоса. Потом этот отмеченный кусок плёнки склеивался со следующим. Фонограмма- это не только речь, это и паузы, и разные звуки, и музыка. В монтаже нужно добиваться синхронности звука и изображения . Это была довольно сложная работа, требующая определенного навыка. Профессионализм монтажницы определялся той скоростью, с которой она выполняла указания режиссёра. Надо ли говорить, что ,постоянно мотая утиль, этим мастерством овладеть было невозможно.
     Когда Дзидра вышла с больничного, я поняла, что учить меня профессии она не собирается.  В ответ на мою просьбу показать основы работы, она сообщила, что пока ей некогда, за время отсутствия накопилось много обязанностей, но я могу полить цветы и принести из фильмотеки заказанные коробки с пленкой. И, конечно, Дзидра поручила мне в течение смены мотать утиль. А через несколько дней она снова взяла больничный. Я пошла к Раисе с просьбой сменить мне наставницу. Она подумала и отправила меня к довольно милой, но очень флегматичной девушке по имени Лиене Балиня. Лиене то ли из принципа, то ли от незнания очень плохо говорила по-русски. Но нет худа без добра, и после месяца работы с ней мой латышский язык стал заметно сильнее. А с обучением дело продвигалось плохо. Лиене сама не так давно работала монтажницей и делала всё очень медленно. Но склеивать плёнку она меня всё же научила.
     Спустя пару недель такой тоскливой работы я увидела мое задание на день — монтировать документальный фильм с самой Ириной Васильевной Масс. Я хорошо знала тётю Иру и её мужа, родоначальника династии оператора Вадима Масса. В семье воспитывалось трое сыновей, которые все стали кинооператорами.  Вадим Семёнович работал с папой на фильме «За лебединой стаей облаков».  Они с тётей Ирой бывали у нас дома. И я с большой радостью, облачившись в белый халат, приготовив ножницы, клей, пресс и коробки с плёнкой , села у стола в ожидании Ирины Васильевны. Она пришла, метнула на меня подозрительный взгляд и принялась резко отдавать команды. Я растерялась. Резала, клеила, но делала всё довольно медленно ввиду своей неопытности. Через час терпение Ирины Васильевны лопнуло. Она встала из-за стола и эмоционально высказала мне всё, что обо мне думает. Что я позорю фамилию отца, и лучше мне уйти с киностудии, чем быть такой неумехой спустя целый месяц обучения. За это время, кричала она, можно медведя научить танцевать в «Лебедином озере»!
И дала совет. Если хочешь поступить на сценарный во ВГИК -иди и оформляйся в какую-нибудь геологическую партию, куда-нибудь на Дальний Восток. А то, понимаешь, выросла у папы под крылом, и думаешь, что его авторитет будет на тебя работать. Не будет. Умер твой папа.
    И, выходя из монтажной, не забыла громко хлопнуть дверью.
  Я не могла не сознавать, что режиссер права. Что она имеет право рассчитывать на профессионализм монтажницы, которую к ней прикрепили. И еще я поняла, что начальница меня расчётливо и сознательно подставила. Прекрасно зная, что по её собственной воле я действительно за это месяц хорошо научилась только мотать утиль, она прикрепила меня к режиссеру, известную таким крутым нравом, что ее побаивался даже собственный муж, заслуженный и авторитетный человек.  Теперь ведь что последует? Ирина Васильевна выскажет свое фэ Раисе , а Раиса после этого будет назначать меня только на подсобные работы, мотивируя тем, что со мной не хотят работать режиссёры.  Удивительно, что в свои семнадцать лет я так точно разгадала механизм интриги.  Оставалась загадкой, зачем ей это было нужно? Она призналась в этом только спустя полвека. Решила облегчить душу перед концом жизни. А тогда я не понимала, что происходит.  И тут я сделала новое открытие - про себя. Что я умею держать удар. И что просто так меня скушать у начальницы не получится.  Постепенно я сдружилась со Светой Тимохиной и Ирой Поселёновой. Ира занимала отдельную комнату, куда сдавались материалы после съёмок для их проверки и последующего распределения по монтажным. Мы встречались у Иры перед обедом, чтобы вместе пойти в столовую. Тогда я узнала, что на самом деле представляет из себя наша начальница.               
     Подчинённые ее терпеть не могли и между собой называли «мадам», а наш монтажный цех называли «монтажный дом». На ее репутации навсегда осталось клеймо от некрасивой истории, случившейся с ней в молодости, когда она работала на киностудии редактором. Женщину чуть было не уволили за аморальное поведение, поскольку какой-то подонок из её близких друзей распространил фотографии интимного характера. И она в течение всей своей последующей работы на киностудии всячески эту репутацию поддерживала. Тогда я этого не понимала, но спустя полвека на одном банкете Раиса призналась Свете Пилипсон (урожденной Тимохиной), что всеми силами пыталась избавиться от молодых привлекательных девушек. Потому что до одури ревновала одного режиссера, в которого была влюблена. Режиссер был малого роста, но большого ума. И очень любил красивых женщин, которые отвечали ему взаимностью. Однажды он похвалил внешность  .Светланы, и этого было достаточно, чтобы взъелась на нас,  молоденьких дур, у которых в козырях только и есть, что возраст. И она интриговала, не давала выучиться, не давала работать с сильными режиссерами. В истории со мной она своего добилась. Я ушла с киностудии, причём ушла со скандалом, хотя и по собственному желанию. Наша «мадам», после того, как я огрызнулась в ответ на её придирки, пожаловалась на меня директору студии по фамилии Лепешко, который был страшно далёк и от кинопроизводства, и тем более, от истории латышского кино. После беседы с ним начальница посоветовала мне уйти по собственному желанию,  иначе меня уволят по статье. Я не стала с ней спорить. Передо мной была вся жизнь, и не стоило тратить её на стычки с интриганткой.   
     И все же на киностудии случались интересные события, появлялись новые знакомства и нарабатывался какой-никакой, а собственный жизненный опыт .
     У нас сложилась неплохая компания. Я сочинила на основе этого материала рассказ «Монашка на хуторе», часть которого можно привести фактически как документ.
        « Светик в жизни выглядела довольно бледно — русые волосы, светлые брови и ресницы. Такой масти в наших местах было пруд пруди. Но Светик была красива той необычной красотой, которая проявляется только на фотоснимках и на экране. Противненькое слово — киногеничность. На киностудии у неё был целый шлейф поклонников.  Она, широко улыбаясь, снисходила до того, чтобы выслушивать комплименты. Светик работала монтажницей художественных фильмов. В нашу компанию входила ещё художница мультипликационного кино Бригита Круминя по прозвищу Бонифаций.  Для меня прозвище Матильда придумал будущий знаменитый режиссёр документального кино , а в то время ассистент оператора и студент ВГИКа. Он взял его из фильма-оперы «Иоланта», который поставил режиссёр Владимир Гориккер. По коридору монтажного цеха целыми днями разносился голос певца, исполняющего арию «Кто может сравниться с Матильдой моей...» После первой фразы раздавался резкий щелчок с завыванием, которое получалось, когда фонограмма на скорости отматывается назад. Это повторялось десятки раз и порядком раздражало. Ассистент оператора зашёл по какому-то делу и неожиданно предложил нам сняться у него в дипломном фильме по мотивам рассказов Достоевского. Снимались мы в свой выходной день. Нас честь по чести переодели в костюмы девятнадцатого века, сделали причёски по старинной моде и загримировали. Съемка длилась полдня и изрядно нас вымотала. Но с тех пор мы все трое — Светик, Бригита и я, были востребованы как актрисы  на маленькие роли в курсовых и дипломных работах будущих кинорежиссеров и операторов. Не гнушались и участием в массовках. Бригиту можно увидеть в фильме «Театр».
    За съёмочный день платили три рубля, и на эти деньги можно было шикарно поужинать с бутылкой вина. Мы облюбовали бар в Старом городе , в солидной гостинице «Рига». Этот бар все называли почему-то шкафом. «Встретимся в шкафу» заменяло нам «Увидимся позже». В конце рабочего дня мы снимали свои белые халаты, которые носили все сотрудники, работающие с киноплёнкой. Расставаться не хотелось, и мы всей компанией отправлялись в « шкаф».  Там летала между столиками официантка с причёской как у Мирей Матье, которую посетители подзывали словом «Малыш». Она действительно была маленькой, стройной, с крепкими ногами. Возможно, бывшая гимнастка. Ей было лет тридцать, и нам она казалась старухой. Самым популярным напитком у местной молодежи был «буравчик» - водка с лимонадом. Гораздо позже мы узнали, что по оригинальному рецепту в буравчике смешивают водку и апельсиновый сок. Но апельсинового сока тогда у нас и в помине не было. Мы со Светиком заказывали шоколадный ликёр со сливками под названием «Золотой кадиллак». Бригитта предпочитала коньяк. Из «шкафа» мы перемещались в малый зал ресторана. По вечерам там пела черноглазая и черноволосая смуглянка Нора. Она была необыкновенно красива в своих сверкающих концертных платьях , и нам хотелось походить на неё. Когда Нора уехала на историческую родину, на эстраде прописался тощий тапёр. Он был великолепен. А вот новая певица нас разочаровала. Ни голоса, ни красоты, ни сверкающих нарядов. И мы стали осваивать другие увеселительные заведения по соседству.  Наша компания насчитывала не меньше двадцати человек . Все дружили между собой — режиссёры, операторы, звуковики, гримёры, администраторы, актёры, композиторы, художники.. Но вскоре я выпала из компании. Поступила в институт на вечернее отделение, и трижды в неделю после работы ездила на лекции».
     Когда я уволилась с Рижской киностудии, то мне казалось, что связи с этим учреждением для меня навсегда прерваны. Началась новая интересная жизнь в журналистике, любовь, семья , новые друзья. Но прошли долгие годы, и прошлое вернулось.
    Бывая в Риге, я неожиданно подружилась с кинорежиссёром документального кино Лаймой Жургиной. В мою бытность монтажницей Лайма уже была начинающим режиссёром, получившим образование во ВГИКе. Помню молодую женщину в джинсовом костюме с волосами, забранными в хвостик, вечно куда-то спешащую с коробками плёнки или сосредоточенно вглядывающуюся в маленький экран монтажного стола в поисках нужного плана. Девушки рассказывали, что Лайма вышла замуж за болгарина, у неё растёт сын, несколько лет она прожила с мужем на его родине, а потом вернулась в Ригу. Когда я впервые увидела Жургину, она работала режиссёром на грандиозном проекте Рижской киностудии – документальном фильме «235 миллионов лиц», посвященном 50-летию Великого Октября. Четыре съёмочных группы снимали в течение года документальные сюжеты о многообразной жизни огромной страны – от официальных мероприятий с участием Брежнева до рождения нового гражданина, от процессов строительства новых комбинатов до свадьбы в провинции. Когда мы с Лаймой встретились спустя примерно сорок лет,  она мне рассказала о незабываемой для неё съёмке в Вологде, где ощутила обаяние русского Севера, так не похожего ни на её родную Латвию, ни на столицу СССР, ни на Болгарию. Мы впервые говорили с Лаймой. До этого в коридорах киностудии даже и не здоровались. Поводом для знакомства стало   110-летие со дня рождения моего отца. От Союза кинематографистов организацией  занималась Лайма, которая в то время была одним из секретарей. Во времена нашей молодости я видела перед собой строгое замкнутое лицо серьезной девушки, погружённой в свои мысли. Теперь передо мной была открытая, дружелюбная, внимательная ко мне женщина, которая проявила трогательную заботу о том, чтобы вечер памяти моего отца в кинотеатре «Сплендид Палас» получился неформальным. Помимо бумажной работы, связанной с финансированием, Лайма вела себя как хозяйка дома. Расставила цветы в вазах, принесла и зажгла свечи. Прямо перед началом вечера оказалось, что мы с ней оделись одинаково – в черные наряды с красными шарфами. Лайма переоделась в повседневную одежду, что, конечно, в её планы никак не входило.
     «Двигателем» процесса был Янис Стрейч, который лично приглашал ветеранов, работавших с моим отцом, прийти на мероприятие. И они пришли. Пришел даже кинорежиссёр Роланд Калныньш, прервав свою вахту у постели смертельно больной жены, что меня очень тронуло. Стрейч артистично провел вечер, преодолевая сильную боль в тазобедренном суставе. К тому времени он ждал своей квоты на операцию уже пять лет.  С того времени , бывая в Риге, я встречаюсь, если удается, с этими двумя мастерами латвийского кино. Встречи с Лаймой продолжились и в Москве, когда в 2019 году Жургина приехала на празднование 100-летия ВГИКа. До юбилейного вечера мы успели показать на площадке московского Музея предпринимателей и меценатов на Донской улице её новый фильм с весьма необычным названием «Коза взбиралась в небеса или как мы жили за железным занавесом». В зале собрались друзья – ученые, писатели, журналисты, историки, аспиранты. В России уже давно не видели новых работ латвийских кинематографистов, тем более, документальных фильмов. А в прошлом Рижская киностудия славилась своим документальным кино. Имена документалистов Герца Франка и Юриса Подниекса, который прославился своим фильмом «Легко ли быть молодым?» знали не только кинокритики, но и грандиозная по своим масштабам советская зрительская аудитория. Лайма Жургина поставила задачу рассказать, как изменилось за последние тридцать лет мировоззрение молодых латвийских деятелей искусств,  критиков советской власти, собиравшихся в  одном из маленьких кафе Старой Риги , чтобы откровенно говорить о жизни за железным занавесом. Зритель не только услышал мнения героев, большинство которых так или иначе вспоминали добрым словом прошлое, но и увидел их картины, услышал музыку. После просмотра многие говорили, что фильм значительно обогатил их знания о современной латвийской культуре. После отъезда Лаймы из Москвы удалось устроить еще два просмотра её фильмов, посвященных династии Скулме. Эта семья прославилась своими скульпторами и художниками.  Оба раза фильмы переводил с латышского языка актёр Андрис Лиелайс, которого многие знают как гостя политических ток-шоу. На сей раз он выступил в роли просветителя, которая ему очень шла. По его приглашению эти вечера посетили гости из латвийского и литовского землячеств. Я увидела перспективу создания киноклуба, где мы могли бы смотреть и обсуждать фильмы многих национальных киностудий и учиться понимать  друг друга.
     С Андрисом мы познакомились на дне рождения Лаймы в Доме кино. Этот праздник для своей рижской подруги устроила обожаемая зрителями актриса Валентина Теличкина, поистине народная артистка и очень хороший человек. Они с Лаймой учились во ВГИКе в одни годы, вместе жили в общежитии, и остались дружны на всю жизнь.
    Я много раз в течение десятилетий бывала в ресторане Дома кино, и всегда жизнь там била ключом. Но в тот вечер заведение открыли специально по просьбе Теличкиной, чтобы отметить день рождения гостьи из Риги . Помещение тонуло в полумраке, пламя свечей выхватывало из темноты яркие пятна цветов, отражалось в столовом серебре , освещало розовые ломти лосося и яркие бусинки красной икры на продолговатом блюде рыбного ассорти, украшенного розочками из желтоватого сливочного масла и лепестками петрушки. Мясное ассорти, тарталетки с сырным салатом, маленькие слоеные пирожки с разной начинкой, яркий разноцветный салат из овощей.  Алкогольный набор на сей раз отличался от обычного за счёт керамической тёмно-коричневой бутылки рижского чёрного бальзама.   
      Я села за торец стола рядом с Теличкиной, чтобы оказаться подальше от Лиелайса. Мне глубоко чужды его взгляды, и я не хотела, чтобы за столом возник политический спор, который мог омрачить, а то и сорвать вечеринку. Поначалу мои опасения не подтвердились. Когда Лайма познакомила друг с другом всех гостей, Андрис эмоционально воскликнул:
 - Так вы дочь нашего великого Арманда? «Весенние заморозки» - латышская классика! Какая там атмосфера!
   Конечно, этим высказыванием он меня тут же расположил к себе. И я решила не думать о том, что как только ему дают слово в политических ток-шоу, моя рука сама тянется к пульту переключения программ. Лиелайс в переводе с латышского означает большой. Большой Андрис. Оказалось, что впервые он снялся в кино в возрасте тринадцати лет у известного латышского кинорежиссёра Ады Неретниеце в детском фильме «Республика Вороньей улицы», сыграв главную роль. Это определило дальнейшую судьбу юного исполнителя. В 1980 году он поступил во ВГИК на курс Евгения Матвеева. У этого студента были все необходимые для успешной актёрской карьеры. Выигрышная внешность, красивый голос, обаяние. В его биографии есть одна главная роль в фильме « Воспитание жестокости у женщин и собак», где он играет вместе с Еленой Яковлевой. И еще сорок три малозначительных роли в кино. Все профессиональные качества, нужные актёру, даже сложившись вместе, в сумме не дали главного – таланта.
      За нашим праздничным столом актёр выступил в роли приятного для всех ведущего, спев в качестве приветствия для именинницы традиционную застольную латышскую песню. Вечеринка приобрела явный латышский колорит.  И Валентина Теличкина, и всё наше семейство, приглашённое на торжество, настроились на уважительный лад, оставив за скобками политическую напряжённость, которая с каждым годом усиливается между нашими странами. Мы не скупились на искренние комплименты в адрес прекрасной Латвии и её представителей за праздничным столом. Валентина Ивановна вспоминала латышских актёров и режиссёров, с которыми ей доводилось встречаться, воспроизводила смешные сценки из вгиковского прошлого, связанные с особенностями произношения некоторых слов прибалтами. Отвечая на вопрос в билете по научному коммунизму о каком-то из ленинских трудов красавица-актриса из Прибалтики смущала экзаменаторов неправильным ударением в глаголе написать. Актриса так талантливо пародировала и прибалтийскую студентку, и реакцию педагогов, что невозможно было удержаться от смеха. Настроение у всех было прекрасным, тем более, что бальзам с водкой под хорошую закуску сделали своё дело, но всё изменилось, как только после традиционного тоста за родителе я попросила Лайму рассказать, из какой семьи она происходит. Это редкий случай, чтобы девушку приняли на режиссёрский факультет ВГИКа сразу после школы и без направления от республики на квоту. Нужно было иметь «мохнатую лапу», и мне было интересно, откуда она у Лаймы. Никто не мог ожидать, что мой вопрос вытащит на свет тяжёлую тему, опрокинувшую весёлую застольную беседу в историю и политику. Я приведу рассказ Лаймы, потому что он имеет самое прямое отношение к кино и к творчеству моего отца.
    - Мои родители расстались ровно через год после моего дня рождения. Мама напекла пирогов, и родители посидели вместе за столом в последний раз. Они любили друг друга и ни за что бы не расстались. Но жизнь отца была под угрозой, и семья приняла решение, что ему нужно добираться морем в Швецию. В одиночку он имел шанс спастись, вместе с нами – нет. Уже десять дней шла наступательная операция Красной Армии на территории прибалтийских республик. Советские войска могли взять Ригу со дня на день.
       Отцу Лаймы, владельцу книжного бизнеса, приход русских не сулил ничего хорошего. Его родной брат Александр Гринс ,известный военный журналист и писатель, в  1940 году встретивший советскую власть с надеждой на лучшую жизнь для Латвии,  в июне 1941 года  был арестован, вывезен в Астрахань, и в декабре, в рождественский сочельник, расстрелян. У отца Лаймы были все основания ожидать таких же действий в отношении себя.
  - Я его знаю только по фотографиям, - сдержанно говорила именинница. - Несколько раз какими-то окольными путями он передавал нам весточки, но больше мы не встречались. Меня воспитывала мама. Она была скульптором, сильной женщиной, очень волевой. Наверное, что-то передалось мне. Мы скрывали в анкетах наличие близкого родственника на Западе. Мама считалась вдовой, а я – безотцовщиной.
     За столом наступило молчание. Думаю, ни Теличкина, ни другие гости просто не знали, что сказать, кроме формального «Мне жаль.» Я глубоко сочувствую людям, семьи которых попали под колесо истории, но не могу найти нужных слов. Я против призывов каяться, потому что ни я, и никто другой из моей семьи не имел отношения к сталинским преступлениям.
    Пауза затянулась. Молчание прервал  Андрис Лиелайс. Он сказал, что в Риге очень ждут премьеры фильма по мотивам автобиографического романа  Александра Гринса о латышских стрелках. Писатель после школы добровольцем ушел в российскую императорскую армию. Юношу отправили в одно из московских военных училищ, а затем на фронт Первой мировой. После создания батальона латышских стрелков молодой прапорщик добился перевода в национальную воинскую часть. В  июле 1917 года боец был тяжело ранен и эвакуирован в Петроград. Когда перед ним, как перед другими его товарищами встал вопрос о выборе между  Красной и Латвийской армией, Гринс сначала пошел на службу к большевикам, но потом выбрал национальную армию Латвийского государства.   
    Через два месяца после этой вечеринке, находясь в Риге, я посмотрела этот фильм. В фойе кинотеатра «Сплендид Палас», к моему большому удивлению, рядом с афишами нового фильма висели старые – « Рассказ латышского стрелка», постановка Павла Арманда. Мне пояснили, что фильм моего отца тоже имеет прямое отношение к роману Александра Гринса. Писатель  Юлий Ванагс во время работы над сценарием фильма переводил фрагменты книги моему отцу с латышского языка. Авторов вдохновляли темы и образы , созданные Гринсом.
     Новый фильм мне понравился. Отличный сценарий, постановка с использованием всех современных технологий кинопроизводства, прекрасная актёрская игра, великолепная музыка. Но не обошлось и без ложки дегтя. Фильм  шёл в кинотеатрах Риги на государственном латышском языке с английскими субтитрами. Прокатчики проигнорировали интересы сорока процентов населения, говорящего и думающего на русском языке.
  Мне очень хотелось средствами народной дипломатии попытаться восстановить диалог между бывшими соотечественниками. Я предложила регулярно устраивать просмотры и обсуждение латвийских фильмов на площадке Музея предпринимателей. Помешал пресловутый вирус, поменявший всю жизнь стран и народов. По этой же причине не осуществилась идея регулярно проводить просветительские вечера в Рижской киностудии, которую мы обсуждали с её руководством.

                Тонкий лёд и крепкая основа.
       Я не знаю, как другие рижане, не относящиеся к титульной нации, но я с детства остро ощущала враждебность, незримо присутствовавшую в атмосфере .  Рассказывая об этом, я попытаюсь пройти по тонкому льду и не провалиться под него. Но вовсе умолчать – значит, погрешить против правды, а, приступая к этой книге, я поклялась не допускать искажений прошлого.
     Еще в дошкольном возрасте я узнала, что такое неприязнь. Первый случай произошёл, когда родители отправили меня в детский санаторий на Рижское взморье. Мне было шесть лет, в детский сад меня никогда не водили, и для меня это был первый опыт долгого общения с посторонними людьми. Строгая тётя в белом халате привела меня в комнату, где было еще три  латышские девочки старше меня , показала на кровать и велела ложиться спать. Когда она вышла, старшая из девочек , указав на меня пальцем, сказала: - Посмотрите на её длинный нос. Она-еврейка.
   - Ты -еврейка, - повторила соседка по комнате. В её голосе слышалось осуждение. – Мы с тобой не будем водиться.
  Я не поняла, что она имеет в виду.   
  Когда родители приехали на другой день меня проведать, я рассказала им, как меня встретили соседки по комнате.  Папа о чём -то переговорил с заведующей, и меня забрали домой.
     В другой раз соседские девочки Айя и Вия завели меня в тёмный сырой подвал деревянного дома на соседней улице, а сами убежали. Они не закрывали дверь, но в темноте я долго не могла её найти. Мне было очень страшно. Пахло сыростью, гнилью, слышались какие-то шорохи. Наконец, я нащупала дверную ручку, и к моей огромной радости, она повернулась, впустив в подвал лучик света. Я выбралась и побежала домой. Не стала рассказывать ничего родителям, боясь, что меня перестанут выпускать на улицу одну. Но с этими девочками больше вместе не играла. Завидев меня, они шушукали, смеялись, и показывали на меня пальцами. Не буду перечислять случаи, которые приводили меня в ступор позже, уже в школьные годы. Я многого не понимала, никто нам не рассказывал об исторических причинах национальной розни.
    На киностудии работал многонациональный коллектив, который складывался, начиная с 1946 года. Но корни уходят еще дальше в историю. Ведушим режиссёром монтажа на Рижской киностудии была Мария Дмитриевна Чардынина, вдова легендарного режиссёра немого кино Петра Ивановича Чардынина. Разница в возрасте между супругами составляла 43 года. Когда Мария Дмитриевна появилась на свет в дворянском имении возле города Пошехонье Ярославской губернии, её будущий муж уже поставил 200 фильмов. Сохранились из них всего 34. Один из них дал жизнь расхожему выражению, которое в ходу до сих пор: «Молчи, грусть, молчи!»  В фильмах Чардынина снимались все кинозвёзды русского немого кино – Вера Холодная, Иван Мозжухин, Витольд Полонский, Осип Рунич, Вера Каралли.
      В 1920 году Пётр Чардынин эмигрировал в Латвию. В Риге он вместе с актёром и режиссёром Вилисом Сеглиньшем организовал акционерное общество «Латвью филма». При своем творческом объединении предприниматели открыли курсы киноактёров. Чардынин прожил в Риге три года, после чего переехал в Одессу. Шестнадцатилетняя Мария Дмитриевна, несмотря на  подпорченную дворянским происхождением анкету ,с большим трудом устроилась помощницей администратора в «Первую комсомольскую кинофабрику «Украинфильма» (так называлась в начале 30-х годов будущая Одесская киностудия. ) И там встретилась с корифеем кинематографа. Петр Иванович был свободен от уз брака после развода с актрисой Маргаритой Барской, которую он неосмотрительно научил основам режиссёрского мастерства, после чего она начала самостоятельный путь в искусстве уже без него в Москве.
   Юная Мария Дмитриевна стала последней женой режиссёра Чардынина.  Я была знакома с Марией Дмитриевной с самого детства, мои братья дружили с её сыном Лёшей, носившим фамилию своей матери по мужу.  Видимо, она воспитала в Алексее чувство преклонения перед великим режиссёром, потому что он всюду возил с собой портрет Петра Ивановича, который стоял на тумбочке во вгиковском общежитии у будущего оператора.
      Прежние сотрудники Рижской киностудии до сих пор уверены, что Алексей Николаевич Чардынин – сын легендарного Петра Чардынина. Но это совершенно невозможно, поскольку режиссёр умер в Одессе в 1934 году, а Лёша родился только в 1940 где-то в российской глубинке. Его местом рождения указана РСФСР.
    Мария Дмитриевна мало распространялась о своей личной жизни. Она стремительно ходила по коридорам монтажного цеха, не останавливаясь для пустой болтовни. Её помощницей была молодая монтажница Майя И. Их отношения приобрели столь доверительный характер, что Майя пригласила наставницу на день рождения на свою дачу в Пумпури. Там Мария Дмитриевна встретилась с отцом Майи, который рассказывал о своем боевом пути во время гражданской войны. Бывший красный латышский стрелок с оружием в руках устанавливал советскую власть в Пошехонье Ярославской губернии, откуда родом была Мария Дмитриевна. А она с детства помнила расправы с дворянским сословием, которые происходили на её глазах.  Естественно, общение между этими двумя сотрудницами немедленно прекратилось. То есть, даже в середине 1960-х годов в обществе эхо гражданской войны еще то и дело давало о себе знать. Что уж говорить об отголосках второй мировой.
    Я не раз замечала, что, проходя друг мимо друга по длинным студийным коридорам, демонстративно не здороваются два кинооператора – Вадим Масс и Лаймонс Гайгалс. И однажды мне рассказали о причине такой взаимной неприязни. Лаймонс Гайгалс родился в Риге в 1922 году. В его биографии указано, что в 1936 году , в возрасте четырнадцати лет он работал в частном киноателье, а в 1940 году – на киностудии завода ВЭФ. Известно, что в 1943 году Гайгалс уехал в Берлин учиться в школу кинооператоров, после окончания которой отправился на фронт снимать военные действия. Их пути с советским фронтовым кинооператором Вадимом Массом сошлись во время боёв за Ригу в сентябре 1944 года. Вадим Семёнович заметил в расположении противника цейссовскую оптику и отправился к командиру части с предложением захватить в плен вражеского оператора вместе с его камерой. Но операцию не провели-было не до этого. После взятия советскими войсками Риги 24 сентября Масс отправился с армией дальше, и снимал бои за освобождение европейских городов вплоть до Берлина. Что касается Лаймонса Гайгалса, то его зачислили в штат киностудии хроникальных фильмов, работавшей в Риге. Где он мирно прослужил кинооператором до апреля 1948 года , когда его арестовали. Оператор был приговорен к десяти годам лишения свободы за службу в департаменте пропаганды вермахта и этапирован в Норильск.
     Вадим Масс приехал на Рижскую киностудию в 1947 году, сначала работал как документалист, а в 1957 году был назначен оператором-постановщиком фильма «За лебединой стаей облаков», который ставил мой отец. Примерно в это время с Крайнего Севера возвратился отбывший срок наказания Гайгалс, и его приняли на работу оператором Рижской киностудии в цех кинохроники. Можно только представить, какие чувства испытывали эти два человека.

    Ансис Крейцберг, непрофессиональный актёр, который снимался у моего отца в «Чёртовой дюжине», был всеобщим любимцем в нашей семье. И только после того, как Латвия вышлф из СССР, я узнала, что он  вырос в Сибири. 14 июня 1941 года  ночной звонок в дверь перевернул всю жизнь семьи. Пришли русские из НКВД, велели взять с собой тёплые и вывели из дома на улицу. Они не знали, куда едут. Отец Ансиса работал администратором в Первой городской больнице, мама училась в медицинском институте. В 90-е годы Ансису показали донос, написанный на его отца одним из сотрудников больницы. А тогда никто не мог объяснить ребёнку, почему его вытащили из тёплой постели, отвезли на вокзал, погрузили в теплушку без всяких удобств, и отправили в Сибирь. По дороге увели отца, который протестовал против антисанитарных условий в поезде. Как потом стало известно, его расстреляли. А маленький Ансис с мамой провел в Сибири пять лет. Потом они вернулись в Ригу, но скоро их снова отправили назад. Трагедия второй депортации. Взрослея, Ансис постепенно полюбил Сибирь. Очень понравились люди – открытые, мужественные, стойкие. Он учился в институте, играл в местной баскетбольной команде, и был не прочь остаться в Томске навсегда, но мама тянулась домой, в Латвию, надеялась, что муж жив, и рано или поздно они найдут друг друга. Увы. Она умерла, так и не дождавшись счастливого часа встречи с любимым.         
          Из такого горького жизненного опыта, из таких флюидов ткалась атмосфера настороженности и тайной неприязни, которая так или иначе влияла на людей. В монтажном цехе, где мне выпало на долю провести два года после школы, остро ощущалось  негласное противостояние между «понаехавшими» и коренными жителями. И более того. Моя студийная подружка Света Тимохина была коренной жительницей Латвии, поскольку ее семья издавна владела землями под Резекне, латышский язык она знала как родной – и всё же местные девушки, хотя её называли ласково на латышский манер  «Светынь», но в свою компанию не звали. Более того, когда в Светынь влюбился известный оператор Генрих Пилипсон, и стало известно об их скорой свадьбе, его отговаривали :- Генрих, зачем ты опять женишься на русской? В тебе же течет немецкая кровь, посмотри, сколько вокруг подходящих по происхождению красивых девушек!
      Из песни слова не выкинешь – половина из тех, с кем я работала в монтажном цехе, родились в период с 1942 по 1944 год, имели немецкие отчества – Куртовна, Фрицевна, Гуговна, и всячески сохраняли дистанцию с теми, кто приехал работать в Латвию в послевоенный период.  В процентном отношении наши «фольксдойче» не составляли большинства, поскольку коллектив был многонациональным, но холодком на работе веяло.
      Что не мешало нам дружить с будущими режиссёрами Юрисом Подниексом и Андрисом Розенбергсом. Оператор Давис Симанис приезжал к нам на Балтэзерс кататься на водных лыжах, и потом мы подолгу обедали в саду вместе со всей нашей большой семьей. Нас то и дело приглашал посмотреть свои работы корифей мультипликации Арнолдс Буровс. Мы часто проводили свободное время  с  художницей Бригитой Круминей.    О чем мы говорили друг с другом? Во всяком  случае, не о политике. Хотя определённые политические взгляды у всех были.
   Я считала и тогда и сейчас естественным чувством любовь к моей стране. Возможно, я не понимала, что это нас таким образом  «одурманивала пропагандистская машина». Мне казалось прекрасным, что СССР  объединяет совсем разные народы. По улицам нашего прибалтийского города бродили узбеки в тюбетейках, приезжавшие на холодное море отдохнуть в санаториях от среднеазиатской жары, а заодно и купить узбекские ковры, которые почему-то шли к нам по разнарядке, хотя и не пользовались здесь спросом. Летом в Юрмале на пляже встречалась разноязыкая и разноплемённая толпа, которая совершенно мирно уживалась в профсоюзных здравницах.
   Честно говоря, по молодости или по своей политической неразвитости, я не слушала ночами «Голос Америки»  и Радио Свобода  и совершенно не понимала, как и до сих пор не понимаю, что мы якобы  жили в «империи зла».
     Мы строили планы на будущее. У нас как-то не практиковались диссидентские по содержанию «кухонные посиделки», о которых я узнала только из газет во время перестройки. Разумеется, мы, девушки, говорили о своей настоящей и будущей семейной жизни. Еще мы обсуждали письма из-за границы от родственников тех знакомых, у кого эти родственники были. Где все-таки лучше живут люди- здесь или там?
         Работа работой, а кофе- пауза всегда была по расписанию ровно в полдень. На первом этаже возле павильонов располагался буфет и несколько столиков. За стойкой царила буфетчица Галя с ярко-рыжей шевелюрой и римским профилем, за что её прозвали Жанной дАрк.  Очередь к ней всегда была длинной и двигалась очень медленно, но в это время обычно спешить было некуда. Тот день ничем бы не отличался от других, если бы не подарил нам одно памятное знакомство.  Когда мы, наконец, достоялись до права заказа, я звонко произнесла: Жанна, нам три черных больших чашки кофе и три по сто.
-Однако! - прозвучал за нами приятный мужской голос. Я оглянулась, но никого не заметила.
-А что именно вы предпочитаете в этот час? - снова прозвучал тот же голос. Я опять оглянулась, но на этот раз посмотрела не поверх голов, а вниз. Прямо за мной стоял в костюме монаха и в гриме Ролан Быков. Указывая на батарею бутылок на полке буфета, он повторил вопрос. - Вы что пьете, девочки? Бальзам, коньяк, ликер? Я оплачу ваш заказ.
      Буфетчица буркнула: - Они пьют сливки 20- процентной жирности. - И поставила на прилавок поднос с тремя чашками и тремя сливочниками из белого фаянса с позолоченной полоской по краю носика.
      Очередь засмеялась. Мы уселись за столик, и вслед за нами подошёл Ролан Антонович со своей чашкой кофе, крошечными канапе с ветчиной и сыром на блюдце и поллитровым графинчиком, наполненным на четверть темной пахучей жидкостью.
– Можно к вам, юные леди?
        Конечно же, мы с радостью приняли актёра в свою компанию. Это знакомство никого ни к чему не обязывало, а просто позволяло приятно провести перерыв в работе. Ролан Быков снимался на Рижской киностудии в эстонском фильме «Последняя реликвия». Аренда павильонов для съёмок другими союзными киностудиями в то время была обычной практикой.  В тот год Ролан Быков стал необычайно популярен благодаря своему фильму «Айболит-66» , в котором сам сыграл роль Бармалея. Публика усматривала в текстах очень много намёков на абсурдность, с которой люди сталкивались в жизни. Например, помощь бедным обезьянам в Африке — это ли не намёк на помощь Советского Союза африканским государствам с целью привлечь их в  политические  союзники?  Или песенка « Нормальные герои всегда идут в обход» ? Или обещание Бармалея всех сделать такими счастливыми, что пусть они только попробуют не подчиниться?
     Я смотрела этот фильм трижды, о чём не замедлила сказать автору. Он был доволен. По его словам, картину не хотели выпускать в прокат, но счастливый случай позволил избежать её размещения на полке на долгие годы. Быков оживился и рассказал, что у него есть замысел сделать фильм под названием «Бармалей-69», где страшный и злой разбойник Бармалей будет бороться с добрым доктором Айболитом его же оружием- откроет ветеринарную клинику в Африке.
– И кого же ты там будешь лечить? - спрашивает Айболит.
– Всех! - отвечает Бармалей. - Всех, кого поймаю!
    К сожалению, такой фильм сделать Быкову не удалось. В следующий раз я встретилась с ним через...через сто лет.  В Москве. По случаю 65-летия Ролана Антоновича мне поручили записать с ним интервью . Я напомнила ему Ригу, нашу встречу . Его рассказ про Бармалея. Он рассмеялся: -Не помню!  Но это и правда смешно - три юные леди, которые заказывают утром в буфете три по сто. Сливок!
    Я поздравила его с юбилеем, он произнёс в ответ: Стукнуло мне шестьдесят годин. Только привык- шестьдесят один!  А потом как понеслось!   
     В то время, когда мы разговаривали, уже не существовало больше ни Рижской киностудии в ее прежнем статусе, ни самой нашей страны. Появились новые возможности. А раз открывается новая дверь, то где-то в это время закрывается другая дверь. Это Виктор Гюго сформулировал.
Я всегда предпочитала цитировать эту фразу наоборот. Если перед вами закрыли какую-то дверь, то знайте, что в это время в другом месте для вас открылась другая. Так было у меня, когда я уволилась с Рижской киностудии. Примерно за год до этого события комсорг киностудии, которого я терпеть не могла, хотя он всегда набивался в друзья ко мне и к моему брату, поручил мне оказать шефскую помощь творческой группы Рижского КВН, команды института Гражданского воздушного флота (ГВФ).  Ребятам нужно было смонтировать ролик к очередной игре в Москве.
- Ты комсомолка? Комсомолка! Выполняй комсомольское поручение. В свободное от основной работы время. Они приедут к четырем. Аппаратную я для вас заказал.
      Мы провозились с этим роликом два дня.  Расставаясь с ребятами, я понятия не имела, что благодаря им моя жизнь изменится к лучшему. Во-первых, они включили меня в творческую группу. Несколько раз я приезжала к ним в институт на разминки мозга — так они называли свои тренировки в производстве шуток. Действительно, таким образом в итоге рождались удачные экспромты. На первой же встрече я увидела мою подругу по несчастью Велту Калнберзинь, с которой нас вместе в детстве мучили занятиями музыкой и английским языком. Велта сопровождала своего жениха, студента МАИ, будущего сатирика  Мишу Задорнова. Во время той встречи я призналась Велте, что в детстве просто терпеть её не могла, поскольку моя мама постоянно ставила Велту мне в пример.
-Да что ты говоришь! - воскликнула Велта.- А ведь у меня к тебе было то же самое чувство, поскольку моя мама ставила мне в пример тебя!   
   Меня включили в группу болельщиков, которые летали с командой КВН в Москву на игры. Как раз в том году Рижская команда стала победительницей сезона. В этих поездках было много новых впечатлений. Начать с того, что и команду и болельщиков поселили в профилактории для лётчиков в аэропорту «Внуково». Нашими соседями были экипажи самолётов. Немного удивила крайняя скудость ассортимента в столовой. На завтрак не предлагалось ничего, кроме пшенной каши с кубиком сливочного масла и жидкого остывшего чая в гранёном стакане. Зато днем после тракта ( так называется на телевидении репетиция)  мы всей гурьбой отправились в ресторан «Славянский базар» . Я сидела за одним столиком с певицей Аэлитой, которая первой исполнила песню «Ноктюрн» ( Ночью в узких улочках Риги), и с её сестрой..
      «Славянский базар» казался нам самым шикарным рестораном из тех, в которых нам доводилось бывать до сих пор. Во-первых, он имел свою богатую историю . Ресторан открылся в 1872 году при одноименной гостинице на Никольской улице и работал до 1917 года. Там любила бывать творческая интеллигенция. В одном из кабинетов Станиславский и Немирович-Данченко договорились открыть Московский Художественный театр. С тех пор труппа временами ужинала в «Славянском базаре» вместе со щедрыми покровителями. Здесь в разные годы бывали Чайковский и Шаляпин, Чехов и Бальмонт.  После революции в помещения развлекательного комплекса вселились разные советские учреждения. Второе рождение ресторана состоялось в 1966 году. Всего за два года до нашего посещения. Нас поразил шикарный интерьер. Ничего подобного мы до сих пор не видели. Особенно хорош был фонтан . Названия блюд в меню звучали как музыка: курник старорусский. Похлёбка по-суворовски с осетриной, картофелем и свежими грибами, суп фруктовый с бисквитами. Жаркое в горшочках по-боярски.
     Мы хотели попробовать как можно больше яств, поэтому заказали всем разные вторые  блюда, которые делили на четверых. Исключение составил курник, который, как пояснил официант, представлял из себя небольшой пирог с рыбой, грибами и рисом. Счет получился внушительный, но мы не пожалели денег, потому что впечатление от ресторана было очень сильным.  С тех пор мне больше не довелось там побывать. В 1993 году в здании случился пожар, и ресторан «Славянский базар» прекратил свое существование. В конце 90-х там оставался небольшой зальчик под этим названием, куда однажды я была приглашена на серебряную свадьбу друзей. Но это новое заведение было самой заурядной общепитовской точкой, где ничто не напоминало о прежнем роскошном историческом ресторане.   
     Сама игра , прямую трансляцию которой вели из телетеатра на площади Журавлёва 1, потребовала от всех нас много нервов. Мне в составе команды болельщиков даже довелось принять участие в каком-то небольшом конкурсе. Как впоследствии выяснилось, камера показала мою физиономию на всю страну, и полетели письма от знакомых и незнакомых. Девушке в белой водолазке с хвостом. Естественно, речь о причёске.  Вся корреспонденция, адресованная команде КВН, попадала в редакцию газеты «Инженер Аэрофлота». Редактор, литературный сотрудник и общественный редакционный совет читали письма выборочно, поскольку ими были под завязку набиты бумажные крафтовые мешки, стоявшие в маленькой комнатке редакции. Я, конечно, не предполагала, что когда-нибудь эти письма придётся просматривать и мне. Ровно в тот день, когда я написала заявление об увольнении с Рижской киностудии, мне позвонил  журналист Сережа Рахлин.
- Слушай, старушка, я тут собрался жениться на москвичке, перебираюсь в столицу.  Не хочешь занять моё место литературного сотрудника в газете «Инженер Аэрофлота» ? Пишешь ты хорошо, шеф тебя с удовольствием примет на работу.
     И я ушла из Рижской киностудии с гордо поднятой головой. Какое счастье, что в мою судьбу больше не будет вмешиваться «мадам» Раиса ,и мне не придётся тратить свои молодые силы на перемотку отработанной плёнки.
    Так в 19 лет я вступила на свой профессиональный путь литератора. Тот, кто смотрит свысока на журналистов многотиражных газет, просто не представляет себе, как быстро и эффективно происходит обучение основам журналистского труда в условиях, где каждый сотрудник выполняет абсолютно все виды работ, связанные с подготовкой и выходом номера газеты в свет. . Те навыки ремесла, которые были приобретены в многотиражках «Инженер Аэрофлота» и «Вэфовец», помогали творчеству, не отвлекая мысли на рутинные процедуры.
     Как далеко еще было до начала моей телевизионной карьеры!

                Эпилог.

       Моя жизнь бросает меня по бурным волнам.  Развелась, снова вышла замуж, после смерти мужа одна растила дочь. Работала в центральных московских газетах, журналах, на радио и телевидении.
Перечисление тех известных на всю страну людей, у которых я брала интервью, заняло бы много места. Возможно, когда-нибудь я подробнее напишу о беседах с космонавтом Германом Титовым, писателем Аркадием Вайнером, великим цирковым артистом Юрием Никулиным, о политиках и врачах, об ученых и общественных деятелях. Для кого? Не знаю, наверное, в первую очередь, для себя. Когда пишешь воспоминания, прошлое оживает, и я становлюсь снова то молодой девушкой, то женщиной в расцвете лет. Переживаю те же чувства, вспоминая дорогих людей. В Риге бываю часто. И каждый раз чувствую радость, как бывает, когда общаешься с любимым старым родственником. В Риге мне дорог каждый из прежних знакомых. Бываю я и в стенах Рижской киностудии. Теперь там идёт другая жизнь. Ветры перемен вынесли из самой большой киностудии во всей Европе создателей фильмов. Кто уехал, кого уже нет, а некоторые образовали свои маленькие частные телекомпании. Евросоюз даёт деньги на производство фильмов молодёжи, которая родилась уже после распада СССР в независимой Латвии. Эти молодые люди любят снимать картины об ужасной советской оккупации.  О латвийской истории кино они не знают и не хотят знать ничего.      
   Я думаю о том, почему классика латвийского кино -фильм «Весенние заморозки» не был включён в Латвийский культурный канон – список наиболее выдающихся произведений искусства и культурных ценностей Латвии. И напрашивается только один ответ. Вы знаете, мой читатель, какой он.   
    Я даже не мечтаю о том, чтобы в коридорах Рижской киностудии появились среди множества других постеры тех четырёх фильмов, которые Павел Арманд снял за годы работы в Латвии. Чтобы появилась мемориальная доска. Семья даже не может добиться, чтобы на Первом Лесном кладбище, где он похоронен, его имя числилось среди тех великих людей, могилы которых отмечены на схеме у входа.
      Я сделала , что могла – написала книгу о кинорежиссёре Павле Арманде, главе нашего клана, завещавшего своим детям любить искусство и служить народу.   
         
           Постскриптум. Спустя два года после публикации текста этой книги в интернете мне на адрес сайта Проза.ру пришло письмо от режиссёра документального кино, народного артиста РФ, преподавателя ВГИКа Виктора Петровича Лисаковича. Виктор Петрович просил меня позвонить ему. Я знала это имя со времён юности, его часто произносили у нас в доме. «Витя Лисакович снял потрясающий фильм «Катюша» - говорила мама. – А ведь я помню, как он после десятого класса пришёл работать на киностудию. Набираться опыта для поступления во ВГИК. На фильме «Весенние заморозки», куда юношу взяли помощником режиссёра, у него была ответственная миссия – он отвечал за венский стул, который нужно было подавать твоему отцу всякий раз, когда он уставал и должен был присесть на несколько минут, чтобы отдышаться. Мечта Виктора Лисаковича стать кинорежиссёром сбылась. Он закончил ВГИК, снял много документальных фильмов, в том числе, удостоенных призов и наград на международных кинофестивалях в Каннах, Лейпциге, премий "Золотой орёл", "Золотой кентавр", Государственной премии СССР за цикл фильмов "Программа мира в действии".
 . Его фильмография включает в себя такие ленты, как "Здравствуй,Нетте", "Хемингуэй живёт в Гаване", " Вспоминая Чкалова", "В.И.Ленин. Страницы жизни", "Анастасия"...130 работ, среди которых не было "проходных".
 
     Мы встретились спустя 70 лет после начала съёмок фильма «Весенние заморозки». Пользуясь своим высоким авторитетом, Виктор Петрович организовал в Доме кино мемориальный вечер, посвящённый памяти Павла Арманда.
        Это был первый и единственный случай, когда моего отца чествовали в Москве. Кинематографисты, посмотрев фильм , развели руками. Сейчас уже не осталось таких мастеров художественного кино, - констатировал один из них . – К сожалению. Но есть надежда. Пусть студенты смотрят и учатся. 
     Пусть. Если фильм «Весенние заморозки» будет включен в учебный план.    
 
   
                Указатель имён.
Александров Григорий Васильевич , советский сценарист, кинорежиссёр и педагог- с. 13,32, 59, 87
Алипов Александр Георгиевич, скульптор, протеже Льва Толстого.
Арманд Вера Константиновна, концертмейстер, композитор -с.29,30. 152, 153, 154, 157, 167, 170.
Арнольд Арнольд (Барский ), актёр, сценарист, режиссёр советского цирка-с.145
Артмане Вия , латвийская и советская актриса театра и кино, Народная артистка СССР-с.95, 96, 97,98, 110, 111.
Бернес Марк Наумович, советский киноактер и исполнитель эстрадных песен, Народный артист РСФСР -с.45, 46, 86, 87,88.89,99, 100,104, 155, 157,158,166.
Блауманис Рудольф, латышский драматург и прозаик -с.14, 32.90,92,93
Бренч Алоиз, советский и латвийский кинорежиссёр и сценарист, Народный артист Латв.ССР -с.109, 162, 187
Буровс Арнолдс, советский и латвийский кинорежиссёр, сценограф, художник-мультипликатор. Народный артист Латв. ССР-с.203
Быков Ролан Антонович, советский и российский актёр, режиссёр, Народный артист СССР.
Быстрицкая Элина Авраамовна, советская российская актриса театра и кино, Народная артистка СССР -с.8, 10.
Бэлза Святослав Игоревич, телеведущий, музыкальный критик.
Ванагс  Юлий , советский латвийский драматург, поэт, сценарист. Заслуженный деятель культуры Латвийской ССР-с.90,92, 192.
Вейденбаум Эдуард, латвийский поэт, автор стихов революционного содержания.
Вернер Михаил Евгеньевич, советский кинорежиссёр, художник и сценарист.
Вертинская Лидия Владимировна, советская актриса, художник, жена А. Вертинского – с. 118
Владимирова Валентина Харлампиевна, советская актриса театра и кино, Засл. Артистка РСФСР.- с. 103
Водолазкин Евгений Германович, русский писатель и литературовед -с.155
Всеволожский Игорь Евгеньевич, советский писатель-маринист-с.87.
Вульф Виталий Яковлевич , советский и российский  телеведущий, искусствовед, публицист- с.10
Гайгалс Лаймонс, латвийский и советский оператор-документалист, режиссёр неигрового кино.
Гарин Эраст Павлович, актёр, режиссёр театра и кино, Народный артист СССР.- с.31, 172
Голубева Антонина Георгиевна- советская писательница, актриса, драматург.
Губарев Владимир Степанович, писатель, Легенда российской журналистики.- с.85.
Давыдов Владлен Семёнович, советский российский актёр театра и кино, Народный артист РСФСР -с.32.
Данкер Джон, эстрадный музыкант-виртуоз,  «король гавайской гитары».- с.29, 152, 153, 154, 167, 170
Димитерс Артур,  латвийский советский актёр театра и кино -с.26, 27, 96, 97, 118
Димитерс Юрис, советский и латвийский художник, сценограф и плакатист.-с.97
Ельцин Борис Николаевич, первый президент России-с.70, 71, 74, 76
Ельцина Наина Иосифовна, супруга первого президента России Б.Н.Ельцина- с.41.
Жириновский Владимир Вольфович, российский политик, председатель Либерально -Демократической партии России, депутат Государственной Думы -с.53
Задорнов Михаил, советский и российский писатель-сатирик.
Зельдин Владимир Михайлович, советский и российский актёр театра и кино, Народный артист СССР -с.11
Иванов Александр Гаврилович, советский кинорежиссёр, Народный артист СССР -с.13, 27, 28, 130
Иванов Вячеслав Всеволодович, советский и российский лингвист, профессор Калифорнийского университета.
Ивановс Янис, советский латвийский композитор-с. 107
Кавсадзе Кахи, советский и грузинский актёр театра и кино,-с. 100, 101
Калныньш Роландс, советский и латвийский кинорежиссёр, кавалер Ордена Трёх звёзд-с.13, 95.98, 111
Капица Сергей Петрович, советский и российский физик, телеведущий, популяризатор науки- с.
Караченцов Николай Петрович, советский российский актёр театра и кино, Народный артист РСФСР.,
Клинтон Билл, 42-й президент США-с.41
Клинтон Хиллари, первая леди Америки в годы президентства Билла Клинтона,  американский политик – с.41.
Корш-Саблин Владимир Владимирович, советский белорусский актёр кино, режиссёр, Народный артист СССР- с.115, 116, 129.
Кулешов Лев Владимирович, советский режиссер,, теоретик кино, педагог.- с. 36, 139
Лацис Вилис Тенисович, латвийский советский писатель, государственный деятель – с.27, 29.
Лейманис Леонид, латвийский советский режиссер, Народный артист ЛССР -с. 13 ,14, 24, 25, 111,  128, 130, 132 , 134.
Лице Сильвия, латвийский кинокритик -с.90
Лоренц Виктор Клавс, советский латвийский актёр и сценарист -с.12,13
Лосев Алексей Федорович, советский философ, видный деятель культуры-с.112.
Лужина Лариса Анатольевна, советская российская актриса театра и кино, Народная артистка РСФСР -с.131, 202
Лужков Юрий Михайлович, российский предприниматель, политик, мэр Москвы(1992-2010)-с.56, 69,70,79.
Луйк Терье, советская эстонская непрофессиональная киноактриса, режиссёр детской редакции Центрального телевидения -с.101
Лучко Клара Степановна, советская и российская актриса, Народная артистка СССР-с.8
Масс Вадим Семёнович, советский кинооператор и режиссёр кино, Заслуженный деятель искусств Латв. ССР -с.197
Масс Ирина Васильевна, советский кинодокументалист, Засл. Деятель искусств Латв.ССР -197
Орлова Любовь Петровна, советская актриса театра и кино, Народная артистка СССР – с.12, 33, 87
Осликовский Николай Сергеевич, генерал Красной Армии, военный консультант фильмов -с. 182
Островская Генриетта Тимофеевна, советская актриса театра и кино -с.11
Паулс Раймонд, советский латвийский композитор, Народный артист СССР  -с.37
Паустовский Константин Георгиевич, русский советский писатель и драматург. -с.87 , 195.
Пахмутова Александра Николаевна, советский российский композитор, Народная артистка СССР -с.50, 51.
Пельтцер Татьяна Ивановна, советская актриса театра и кино. Народная артистка СССР -с .46,.87 ,88.
Плятт Ростислав Янович, советский актёр театра и кино, Народный артист СССР-с.34
Подниекс Юрис, советский латвийский документалист -с.203
Ромас Яков Дорофеевич, советский российский живописец, сценограф, Народный художник СССР – с. 151
Розенбергс Андрис, советский и латвийский режиссёр документального и игрового кино -с.203
Рознер Эдди, джазовый музыкант, некоторое время работавший в СССР. -с.159
Роом Абрам Матвеевич, советский кинорежиссёр и сценарист, Народный артист РСФСР -с.13,34
Симанис Давис , советский и латвийский оператор-постановщик-с.203
Скулме Джемма , советская латвийская художница, Народный художник Латв. ССР- с. 26,97
Смильгис Эдуард, советский латвийский актёр, театральный режиссёр, Народный артист СССР -с.25, 26
Солженицын Александр Исаевич советский российский писатель, общественный деятель-с.45
Стаде Ян, Гунарс, Майя, Серафима – семья латвийских музыкантов -с. 111, 112.
Стасов Владимир Васильевич, русский музыкальный и художественный критик, общественный деятель -с.148
Столпер  Александр Борисович, советский кинорежиссёр, Народный артист СССР -с.126, 127.
Стрейчс Янис, советский и латвийский актёр, кинорежиссёр, киносценарист ,художник, почётный член Академии наук Латвии -с.13, 90
 Стунгуре Зигрида , советская и латвийская актриса театра и кино. Народная артистка Латв.ССР -с.8
Таль Михаил Нехемьевич , советский латвийский шахматист, восьмой чемпион мира по шахматам- с.109.
Телегина Валентина Петровна , советская актриса театра и кино, Народная артистка РСФСР-с.103.
Теличкина Валентина Ивановна, киноактриса, художница, народная артистка РФ – с. 202, 203, 204.
Тиссэ Эдуард Казимирович, советский кинооператор, Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР -с.28, 130,131, 134, 135, 139
Траволта Джон, американский танцор, певец, киноактёр, продюсер-с.65
Траволта Сэм, американский актёр и продюсер, брат Джона.- с.65
Урбанский Евгений Яковлевич, советский актёр театра и кино-с.176
Фабрициус Ян Фрицевич, латвийский революционер, командир и комиссар Красной Армии во время гражданской войны – с.97, 98
Файт Андрей Андреевич, советский актёр театра и кино-с.32, 118
Филиппов Сергей Николаевич, советский комедийный актёр театра и кино, Народный артист - с. 46, 87.
Хитяева Людмила Ивановна, советская и российская актриса, Народная артистка РСФСР.-с. 117,  130.
Церетели Зураб Константинович, советский, российский и грузинский художник-монументалист, скульптор, Народный художник СССР и России – с. 56, 57
Чардынин Пётр, российский и советский актёр, сценарист, кинорежиссёр немого кино -с.201.
Чарли Чаплин -с.59
Шаляпин Федор Иванович, русский певец, бас -153, 207
Шильдкнехт Виктор Петрович, латвийский живописец, художник-постановщик Рижской киностудии -с.37,38.
Ширвиндт Александр Анатольевич, советский российский актёр и режиссёр, писатель. Народный артист РСФСР -с.151, 152,
Шостакович Дмитрий Дмитриевич, советский композитор, пианист, Народный артист СССР.-87,88,89, 157
Эйзенштейн Сергей Михайлович, советский кинорежиссёр, теоретик кино -с.36,37, 98
Юткевич Сергей Иосифович, советский режиссёр театра и кино, Народный артист СССР-с.13,34,36, 87, 154, 157