(рассказ разделён на две части по просьбам читателей)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
– Да плюнь ты на эти формальности, Адам! – усмехнувшись, воскликнул Бульцебул. – Свобода – вот что главное! Причём свобода полная и всеохватная, если дело касается лично тебя.
Бульцебул, он же Змей, был невысокого роста упитанным мужичонкой, почти лысым, с рыжей курчавой бородкой, толстым мясистым носом и c вечно прищуреннными хитрыми глазками. Он был облачён в роскошную шитую золотом накидку, а на ногах у него красовались тоже золотые сандалии, обсыпанные сияющей крошкой из драгоценных камушков.
– Но командор Эл говорил мне иное, - возразил собеседнику Адам. – Он говорил что свобода должна быть ограничена рамками добра.
Адам был высоким, атлетического сложения молодым человеком, на вид приблизительно восемнадцати-девятнадцати лет. Его атласная гладкая кожа была очень смуглой, почти шоколадной, черты юного лица мужественными, а волосы тёмно-каштановыми, волнистыми и длинными. Красавец-парень был совершенно наг, но его нагота не вызывала в нём ни малейшего смущения, ибо стыда он не ведал.
И Адам и его подруга Ева жили в Раю. Рай был особым земным уголком с шикарной буйной природой и отличными от прочих мест условиями существования, устроенный на Земле прилетевшими с небес богами или Сынами Неба. Главным из них как раз и был командор Эл. Именно Эл и создал Адама и Еву по своему и прочих богов подобию, чтобы они населили эту погрязшую в пороках, отсталую и заблудшую в тупик духа планету и постарались выправить её развитие на заданный Главным Вселенским Богом путь.
– Хм! – ядовито хмыкнул Адамов собеседник. – Ну и дурак твой Эл... Да и что он может понимать в планетарных делах? Он ведь жалкий и никчёмный космический бродяга. А зато я!..
На роже у Бульцебула появилось чванливое выражение, сдобренное, правда, изрядной долей затаённой тоски и гневливого раздражения.
– Я сижу здесь, на этой, – глаза его сузились и извергли из себя порцию бешенства, однако жгучий яд злобы тут же растопился в нём, превратившись в сладкую патоку лживого притворства, – благословенной и чудесной планете, и никуда не могу... то есть не желаю отсюда улетать. Ибо я отбываю тут свой срок... э-э... царствования конечно же, а не какой-либо другой... м-м-м... с радостью и даже восторгом!
Последние слова он произнёс с чувственным надрывом в голосе и принял для этого соответствующую гордую позу. Однако фальшивое радостное возбуждение тут же сменилось у него в душе явной скукой, и он с отвращением плюнул на чудесную райскую землю.
– Вот для чего, скажи мне, живёт на свете человек? – быстро вернув себе прежний плутовской облик, спросил Змей у Адама. – Каково, так сказать, его главное вселенское предназначение?
Адам тоже усмехнулся, слегка пожал плечами и сказал уверенным тоном:
– Ну, я думаю, для того чтобы постигать добро, избегать зла и руководить миром правильно.
– Х-хе! – весело воскликнул Бульцебул и хлопнул ладонью по бугристому адамовому плечу. – Ну ты и олух, парень! Это надо же такое ляпнуть: постигать добро-о-о! избегать зла-а-а!..
Последние слова он произнёс с явной издёвкой, а затем негромко и покровительственно расхохотался, адресуя насмешку своему непонятливому оппоненту. Однако вскоре он оборвал дурацкий смех и произнёс менторским тоном, словно важный профессор на кафедре философии:
– Запомни, глупый мальчонка – человек создан для того, чтобы присвоить себе... э-э... то есть я хотел сказать освоить... м-м-м... максимальную мировую энергию. Которую он – ба-бах! – доложен затем использовать в кратчайший возможный срок...
– Взорвать весь мир что ли?! – перебил его Адам.
– Ну-у... А что?! Почему бы и нет? Полная свобода мысли и действия предполагает и свободу уничтожения чего бы то ни было. А иначе это никакая не свобода, а просто-напросто тупое рабство и унылая быдлятина, вот.
На харе Бульцебула проявилось в этот миг особо спесивое и самодовольное выражение, и он посмотрел на Адама так, будто глядел на него не снизу вверх, а сверху вниз.
Адам сложил на выпуклой груди мускулистые руки и некоторое время размышлял, прохаживаясь там взад и вперёд. Из-за громадного цветущего дерева в это время вышли олень и олениха. Прекрасные грациозные животные безо всякого страха подошли к Адаму, и он ласковао погладил их по цветастым холкам, после чего те лизнули ему руки и с достоинством удалились в заросли пышных кустов. Адам проводил оленей удовлетворённым взглядом, а потом глянул на Змея с сожалением и несогласно покачал головой.
– Ты хочешь сказать, – вопросл он Бульцебула, – что смысл нашей с Евой и твоей жизни находится в смерти? Мы что, живём лишь для того чтобы умереть? То есть всё по-твоему обязано превратится в ничто?.. Ну уж нет, уважаемый собеседник, то, что мы создаём своей мыслью и руками – причём создаём медленно, аккуратно и никуда не спеша, – предназначено вовсе не для уничтожения. Оно предназначено для блага! Суть горшка в том, чтобы быть целым и полезным, а не разбитым на никчёмные осколки. И суть нашего мира в точности такая же. Считай, что мир – это большой горшок, а мы люди – гончары, вселенские умелые гончары. И мы не должны тут глупо бить посуду для своей потехи, а ежели что-то и разобьём по недомыслию и разгильдяйству, то обязаны будем непременно сотворить новое, желательно ещё лучшее нежели прежде.
Их заумную мужскую беседу неожиданно прервала Ева, появившаяся внезапно из-за благоуханного розового куста. И она не шла по земле своими очаровательными ножками, а ехала на огромном черногривом льве, лениво шагавшем массивными жёлтыми лапами по мягкой густой травушке. Поравнявшись с обоими философами, Ева ловко спрыгнула со спины своего могучего друга, а лев как ни в чём ни бывало продолжал свой неспешный путь и вскоре скрылся из вида в завесе пышнолистной райской растительности.
Ева была невообразимой красавицей с густыми светлыми волосами почти до пят и с широко распахнутыми бирюзового цвета глазищами. Она тоже, как и Адам, была совершенно голой, но вела себя с таким врождённым достоинством, словно была царицей мира, облачённой в самое дорогое на свете платье.
Подойдя к собеседникам, красавица воздушно взмахнула ручкой в весёлом приветствии, мило им обоим улыбнулась и с наслаждением потянулась гибким, безукоризненно сложенным телом. Её выпуклая грудь поднялась при этом вверх, а когда Ева бросила вниз руки, то грудь тоже опустилась, тут же оформилась в притягательные округлые чашечки и слегка закачалась. По её безукоризненной чуть загорелой коже пробежали едва видимые мурашки, а красивые средней величины соски привлекательно оттопырились.
– Бр-р! – произнесла Ева вибрирующим грудным голосом. – Свежо!.. Я прекрасно выспалась. Птички вокруг пели до того чудесные песенки, словно убаюкивали меня на мягком травяном ложе.
– Ну что же ты такой серьёзный, Адам?! – обратилась она к юноше слегка капризным тоном. – Может быть пойдём искупаемся?
– Как вы замечательно выглядите, Евочка! – расплылся в умильной улыбочке Бульцебул. – Вы просто обворожительны в своём естественном наряде! Вы намного прекраснее и привлекательнее самого красивого райского цветка! Разрешите я поцелую вашу изящную ручку!
И он ухватил девушку за руку и несколько раз чмокнул её с еле скрываемым плотоядным сладострастием. Адам же взирал на него с усмешкой. В его благородной и храброй душе не водилось и тени ревности. В ней жила одна лишь любовь к его ветреной и беззаботной подруге, и ненависти и злобы могучий парень не ведал совершенно.
– О, я совсем забыл! – хлопнул он вдруг себя по лбу. – Меня ведь ждёт сам Эл! Он прилетел с неба сегодня ночью и просил, чтобы я утром навестил его. Всё, я побежал!
И молодой атлет сорвался с места, точно ветер, и стремительно умчался вдаль, сверкая босыми пятками.
Весьма скоро он уже был на месте. Звездолёт Эла приземлился у подножия круглой горы. Это был дисковидный аппарат серебристого цвета, который висел в воздухе на небольшой высоте. Из открытого люка вниз спускался трап, сделанный из лёгкого полупрозрачного материала. Командор Эл, огромного роста пожилой представительный мужчина с окладистой завитой бородой и чёрными кудрями пониже плеч, был облачён в переливающийся золотисто-жёлтый комбинезон. В мощной деснице он держал изящный красный посох, при помощи которого творил разные непонятные дя Адама чудеса. По внешнему виду повелитель Сынов Неба казался совершенно спокойным, но в его проницательных карих очах проскакивали еле заметные искорки лёгкого недовольства.
Слегка запыхавшийся Адам, подбежав к командору, широко ему улыбнулся и приложив руку к сердцу поклонился ему низко и уважительно. Он действительно и непритворно уважал этого мудрого величавого бога и даже его любил, хотя и меньше чем Еву. Эл тоже широко улыбнулся и тепло кивнул в ответ на приветствие юноши. После чего нахмурил брови, и его стальной взор сделался твёрдым и почти суровым.
– О мой мальчик! – раскатистым густым басом вопросил он. – Зачем ты общаешься с этим лишенцем Бульцебулом? Я же тебя предупреждал – он преступник, и ничему хорошему ты у него не научишься.
Адам усмехнулся и развёл руками. Он казался подростком по сравнению с гигантом-звездолётчиком, и его голова не доходила тому и до плеча.
– Бульцебул забавен, – попытался он оправдаться. – И как мне кажется вполне себе безобиден. Ведь истина познания добра, которой я владею, намного сильнее познания зла, которым похваляется Бульцебул. Я полагаю, что он для меня не опасен.
Командор Эл ответил не сразу. Он сложил богатырские ручищи на своей широкой груди и неторопливо побарабанил толстыми могучими пальцами себе по бицепсам. Его чёрные густые брови сдвинулись вместе, образуя две чёткие ровные дуги, а выпуклый лоб покрылся морщинами раздумья.
– Да, в тебе, Адам, я почти уверен, – произнёс он после небольшой паузы, – ты силён и телом и разумом, но Ева... Она, видишь ли, слишком простодушна и доверчива. Этот хитрющий Змей может попытаться воздействовать на тебя через неё. Лучше гони его прочь. Ишь, повадился сюда таскаться что ни день, коварная бестия... Это мой тебе, сынок, добрый совет.
Адам снисходительно пожал плечами.
– Хорошо, отец, – согласился он с командором, – я его обязательно прогоню. Вот вернусь назад к Еве и непременно дам пинка этому старикашке. Думаю, такое небольшое насилие над личностью для меня будет вполне простительным. Пусть катится к себе на свою изуверскую природу. Развёл тут, понимаешь, планетарную грызню! Мне не терпится уже приступить к преображению местной самопожирающейся жизни!
И они с Элом немного прогулялись по дорожке, заинтересованно и живо обсуждая адамово задание по переустройству здешних жизненных программ. Эл был очень доволен своим способным учеником. Адам казался ему идеальным будущим земным командором. Такой как он отнюдь не побоится противодействия нынешнего злого планетного хозяина, он не отступит, не сдастся и не предаст. Да, Адам был настоящим человеком, воплощением цельного духа, челом вечности в самостной временности, а не презренным космическим чёртом, перешедшим из-за своей больной гордыни черту мирового зла и обречённым за это на неумолимую всестороннюю деградацию.
– Но помни, сынок, – ухватив парня за плечо могучей дланью, произнёс напоследок звездолётчик, – если ты даже случайно познаешь вкус зла, мы вычеркнем тебя из своих рядов и оставим на этой планете как опасного космического прокажённого. Зло крайне прилипчиво и заразно и, внедрившись в сознание, незаметно и неуклонно подчиняет себе его и начинает им властно управлять. А исцелиться от этого страшного порока сможешь лишь ты сам, только вот захочешь ли – вопрос... Ведь мы будем почти бессильны тебе помочь, потому что ты сделаешься глух к нашим благим внушениям. Ты размножишься на огромное количество мелких гордых «я», и начнёшь воевать сам с собою не зная мира и покоя. Помни об этом, мой мальчик! Стремись к свету, а не к тьме! Держись не предательского ума, а верного разума! Бди!
И они тут расстались. Командор сел в свой звездолёт и вскоре скрылся в голубизне небес, а Адам решил неспешно пройтись по своим райским владениям и повторить сложнейшие, хотя по виду и простые, формулы вселенского добра.
А в это время Бульцебул с Евой сидели у тихой речки на мягкой лужаечке и с удовольствием грелись на ласковом райском солнышке. Голосистые местные птички до того медоточиво распевали в кустах свои звонкие песенки, что их заслушался даже Змей, сильно гордившийся собственнными сладкоголосыми певунами... Нет, конечно его пташки тоже щебетали на славу, но куда им было в своих руладах дойти до мастерства пичуг райских. Змеевы создания лишь обозначали красивым пением свою владетельную территорию, а здешние пели просто так, из чувства переполнявшего их вселенского счастья.
Ева прилегла на шелковистую мягчайшую травушку и закрыла свои прекрасные лазоревые глаза. У неё были длинные загнутые кверху ресницы, а изящный носик отличался необыкновенной пропорциональностью и казался вылепленным великим вселенским ваятелем. Роскошная грудь дивной красавицы слегка расплылась под своей тяжестью, и когда Ева ёрзала по травке, пытаясь улечься поудобнее, они маняще и расслабленно покачивались. Плоский загорелый животик юной прелестницы плавно переходил в крутые, идеальной формы широкие бёдра, а её стройные ноги были крепкими, безукоризненно сложеннными и весьма развитыми. Сразу было видать что Ева была не только удивительно красивой, но и очень сильной девушкой. И это было действительно так. Адамова подруга бегала вровень с оленями, а плавла и ныряла как рыба.
Солнце поднялось уже довольно высоко. Его царственные лучи щедро освещали окрестности и дарили всем на свете простую спокойную радость бытия. Чистейший, наполненный необыкновенными ароматами воздух казалось звенел, давая возможность чарующим звукам природы уноситься куда-то вдаль и свободно проникать друг сквозь друга. Концерт ликующей райской жизни был поистине волшебным и необыкновенно восхитительным.
Бульцебул же, облокотившись о локоть рядышком с Евой, буквально пожирал её глазами сквозь тонко прищуренные веки. Даже простое лицезрение её женского совершенства вызывало в его страстной душе невыразимо пленительное удовольствие. Но лежать и бесцельно пялиться на разлёгшуюся перед ним красавицу ему видимо показалось мало. Он судорожно сглотнул густую слюну, слегка дрожащей от нетерпения рукой коснулся её живота и нежно, едва-едва прикасаясь ладонью к тёплой гладкой коже, кругообразно его погладил.
Ева улыбнулась не отрывая глаз. Ей несомненно было приятно. Она хорошо знала эту особенность всех живых существ: им очень нравилось когда их гладили. Она и сама постоянно гладила и ласкала местных зверей, и те её за это просто боготворили. Они и с Адамом частенько ублажали друг друга невинными радостными ласками: они гладили один другого, часто массировали и иногда по-дружески целовались. Руки у её могучего сотоварища были большими и сильными, а у Бульцебула они оказались маленькими, потными и очень мягкими.
Ева открыла глаза и глянула вверх. Прямо над нею высоко в ветвях шикарного по красоте дерева висел один-единственный, красный как закат солнца плод. Даже будучи на значительном от земли удалении, он источал из себя восхитительный и сильный запах, который давно уловил изощрённый евин нюх. Ей вдруг во что бы то ни стало захотелось этот плод попробовать... И Адам, и Ева обычно не нуждались в пище и питье – они впитывали божественнную силу из недр окружающего эфира, а также от лучей животворящего солнца, ну а воду получали из тумана и водного пара – но иногда не отказывали себе в удовольствии полакомиться райскими плодами. Тем более что местные растения рождали из себя обворожительно вкусные и полезные плоды именно с целью угощения ими всех желающих.
– Что это за дерево, Бульцебул? – заинтересованно спросила Ева у Змея. – Я была бы не прочь отведать вон то висящее над нами яблочко.
Бульцебул скосил глаза вверх и некоторое время пялился на красный шарик райского плода. И он уже было хотел ответить Еве правду, как вдруг... Как вдруг в его голове возник точно вспышка молнии хитроумный план тончайшего обмана, сулящий крайне ошеломительные для Эла и чрезвычайно выгодные для него, Змея, перспективы.
– О, моя дорога Ева – это поистине замечательное дерево! – мастерски изобразив на роже душевный восторг, воскликнул хитрый соблазнитель. – Это великое древо... э-э-э... познания добра и зла! А его плод является самым вкуснющим и приятным плодом во всём мире... Правда я его никогда не пробовал, но так утверждают ваши звездолётчики, сотворившие этот восхитительный уголок. Наверное, врут... Да-да, они постоянно и нагло всем врут, гадом буду!
– Сорви мне его! – требовательным тоном приказала Ева своему болтливому собеседнику. – Я хочу убедиться в этом немедленно. Да-да! Полезай-ка за ним сейчас же!
Яблоко висело метрах в двенадцати над землёю. Оно находилось среди переплетения тонких веточек и так просто туда было не добраться. Бульцебул чуток призадумался и вновь уставился на юную капризулю. В его сузившихся снова глазках вспыхнул хищный злорадный огонь.
– О нет-нет, моя лапочка! – усмехнувшись воскликнул он. – Лазать по тоненьким веткам с моей комплекцией весьма и весьма затруднительно. Того и гляди не райское яблочко, а моя жирная тушка грохнется с верхотуры к твоим милым ножкам... Хэ! Впрочем... я так и быть сорву его для тебя при одном условии.
– Это каком интересно? – на лице Евы тоже появилась усмешка.
– М-м-м... При условии... как бы это тебе сказать чтобы ты поняла? При условии, что ты...
– Что я?..
– Что ты, милая Евочка, мне пылко отдашься.
– Как это отдаться?! – Ева даже приподнялась на локте от удивления. – Что ты под этим словом подразумеваешь? Я что, должна взять себя на руки и передать тебе? Чушь какая-то, право слово...
– Ну-у... – вытянув губы трубочкой, промямлил Бульцебул. Как тебе сказать-то... Так сразу и не объяснишь... Видишь ли, отдаваться по-женски мужчине – это самое приятное занятие на свете. Очень жаль что ты пока ещё этого не познала. Тебя жаль, такую невинную и простодушную дурочку.
И его аж всего передёрнуло от нахлынувшего на него прилива возбуждения. Похотливые глазки старого греховодника быстро забегали по сторонам, словно выискивая там спрятавшегося Адама, а зрачки его глаз расширились до предела. По его невзрачному отталкивающему телу пробежала едва сдерживаемая нервная дрожь, а на лысом широком лбу проступила воссиявшая на солнце мелкая испарина.
Ева хмыкнула и вновь прилегла на лужайку, а Бульцебул снова стал умело и нежно ласкать девушку, спускаясь руками по её животу всё ниже и ниже, до чёткой линии светлых волосиков у неё в паху, а затем не спеша перешёл на евины бёдра и принялся поглаживать уже их, от округлых загорелых коленок снизу вверх по направлению к лону.
Его обволакивающие сознание манипуляции очевидно не пропали даром: Ева замолчала, медленно прикрыла глаза и блаженно заулыбалась. Её грудь приподнялась, поясница слегка прогнулась, а дыхание сделалось глубоким и хорошо слышимым. На животе и бёдрах разомлевшей от ласк красавицы появилась целая россыпь мелких пупырышек, а соски слегка напряглись и зримо оттопырились. Словно приглашая шустрого старикашку к продолжению интимных ласк, Ева засмеялась особым глуповатым смехом и раздвинула пошире ноги.
И Бульцебул не выдержал. Судорожно и неловко он стал срывать с себя длинную накидку, а когда справился наконец с этим делом, то тут же просунул колено между евиных раскинутых бёдер, быстро встал над нею на четвереньки, и принялся страстно, громко причмокивая лобызать её выгнувшуюся грудь, одновременно вторым коленом стараясь раздвинуть ей ноги ещё шире.
Внезапно Ева широко раскрыла глаза и сначала ехидно, а затем гневно глянула на плешивого любострадателя.
– Ты что это тут задумал, старый бабуин?! – с явным возмущением крикнула она. – А ну-ка живо слазь с меня, лысая обезьяна!
Но воспалённое от безумного вожделения сознание Бульцебула не воспринимало уже никаких слов. Он шлёпнулся на девушку подобно жирной большой жабе, крепко обхватил руками её округлые плечи и попытался силой овладеть ею.
Однако не тут-то было! Неожиданно для насильника молодая стройная забавница оказалась слишком уж сильной и неприступной. Ева молниеносно согнула руки в локтях и упёршись ладонями в торс Змея, рывком вознесла его над собою вверх. Затем она согнула правую ногу, не мешкая подвела её толстяку под живот и тут же выпрямила её как некую мощную катапульту. Старикашка мгновенно взлетел на воздух, мешковато по ходу полёта перевернулся и грузно шмякнулся на спину словно огромный неповоротливый жук.
Ева во мгновение ока подскочила на ноги, упёрла руки себе в бока и громким голосом мстительно заорала:
– Вот тебе, коварный гадище! Я вовсе не твоё яблочко, мерзавец! Вот прямо сейчас же расскажу о твоих проделках Адаму. Он тебя сильно поколотит, не сомневайся! Э-э!
И она показала копошившемуся невдалеке неудачливому любовничку кончик розового языка. Казалось она сама была полна болезненного змеиного яда. Однако узрев Бульцебула в столь жалком и неприглядном положении, Ева непроизвольно и громко рассмеялась. Тот и в самом деле выглядел в этот миг предельно комично. Он был похож на безобразное неуклюжее членистоногое, причём оба составляющих этого слова оказались у него тонкими, слабыми, бледными и кривыми. Кожа Бульцебула под одеждой по-видимому никогда не видела солнца. Мало того что она была белесой как словно у поганки, так её ещё густо покрывли какие-то прыщики, выросты хилых папиллом и болезненно-красноватые неприглядные высыпания. Складки жира на пузе вырожденца колыхались подобно студню, а грудь, руки, плечи и ноги были покрыты чёрными завитками волос, ну совершенно обезьяньих по своему виду. Выражение лица неудачника было в этот момент непередаваемым: на нём играли злобные гримаски ярости вперемешку с выражением растерянности и даже страха. И пока он, схвативши в руки свою накидку, неловко и нескоро, словно новобранец в казарме, её на себя напяливал, Ева торжествующим тоном победительницы втаранивала ему в мозг следующую важную информацию:
– Это что ты только что пытался со мной сделать, а?! Ты пытался со мною совокупиться, не правда ли?! Забыл строжайший запрет командора Эла на этот счёт?! Как ты смел даже подумать об этом, негодник! У тебя же порченнные родовиты, и ты не имеешь права на потомство и на всё что с этим процессом связано. Разве ты об этом позабыл? Отвечай сей же час, а то я живо побегу за Адамом. Ну!
Но коварный, хотя и поверженный Змей, был тем ещё перцем. Он поразительно быстро восстановил своё расстроенное неудачей самообладание и изобразил на харе самое горчайшее раскаяние, на которое только был способен.
– Горе мне! О горе мне, несчастному пленнику этой забытой богом планетки! – возопил он надрывным голосом и принялся для пущего эффекта хлестать себя по щёкам ладонями. – Как вы прекрасны, божественное создание! Как вы восхитительно хороши и привлекательны, Дочь Неба Ева! Я совершенно сошёл с ума, будучи околдован и обворожен вашим изумительным женским совершенством! О, прости меня, несравненная! Прости! Я просто одурел от твоей молодой дивной красы!
И он рухнул перед девушкой на колени, воздев к ней руки словно к некоему могущественному и обожаемому идолу.
– Прости же меня, благословенная дщерь совершенства! – стараясь преодолеть евино упрямство, с неослабевающим пылом продолжал Бульцебул – Я готов целовать песок возле твоих обольстительных ножек! И прошу тебя, мягкосердная – ничего не говори о моём диком проступке благородному Адаму! Я целиком и полностью осознаю свою прискорбную вину, и я больше так не буду! Скажи, что я должен совершить ради тебя, чтобы ты меня наконец-то простила? Говори же скорее – я готов на всё!
Ева была прекрасна. Ева была умна. Ева была задорна. Но она не была мстительной девушкой. Преисполненная гордости за себя, что она так легко справилась с нахальным хозяином Земли, она немного подулась для проформы, затем снисходительно просителю улыбнулась и... решила его простить, а Адаму ничего не сообщать о змеевых любовных шашнях. Мало ли чего с кем не бывает, рассудительно подумала она, главное ведь было то что всё закончилось хорошо, а этот Бульцебул очень забавен, и будет глупо и далее изображать из себя оскорблённую невинность, и обиженно словно дурочка надувать тут губки.
– Ладно, так и быть, – приняв особо гордую позу, с царственной милостью в голосе сказала она. – Я тебя прощу, Бульцебулишка, если... если...
И она покрутила вокруг головкой словно выискивая глазами что-то важное, а затем вспомнила, запрокинула голову вверх и указала пальчиком на висящее в выси райское яблоко.
– Если ты сорвёшь для меня этот чудестный плод. Вот! – и для пущей убедительности приказания она даже топнула о землю босой ножкой.
– Всё что только ни пожелаешь, моя дорогая! – мгновенно отреагировал Змей, после чего ударился оземь и действительно к величайшему изумлению Евы превратился в длинную, абсолютно чёрную тонкую змею с немигающими гипнотическими глазами и широкоскулой пугающей головой.
Змея зашипела, то ли от радости, то ли от своего змеиного естества, а затем быстро подползла к дереву и принялась ловко по нему взбираться, вжимаясь лентовидным телом в шербинки древесной коры. Через минуту Бульцебул-змея был уже почти на вершине, он не спеша подполз к висящему перед ним яблоку, облизал его раздвоенным языком и... незаметно для Евы укусил его, выпустив в яблочную мякоть порцию своего жгучего яда. Однако совершив это чёрное дело, Змей не стал срывать яблоко, а сделав вид что он потерял равновесие, сорвался с ветки, полетел извиваясь вниз и шлёпнулся оземь прямо у евиных стройных ножек. Он вновь зашипел, как-будто бы от сильной боли и огорчения, сызнова превратился в старика, закряхтел, застонал, словно он переломал себе все косточки и принялся виновато оправдываться:
– Какая жалость что я не смог выполнить ваше приказание, Евочка! Ох как я расстроен, как огорчён собственной вопиющей неловкостью! Подай же мне скорее руку, о дочь Солнца и звёзд – мне кажется, я отбил себе все свои внутренности. Ой! Ой-ёй-ёй!
И он до того натурально изобразил на своей гнусной роже невыносимое страдание, что Ева ему поверила. Она быстро наклонилась, схватила якобы ушибленного вруна за руку и помогла ему подняться на ноги, что тот впрочем сделал до того медленно и осторожно, что казалось будто он и в самом деле находится на пороге издыхания.
– Ты меня извини, Ева, но я лучше пойду, – гримасничая сказал старый паяц. – Отлежусь пожалуй денёк-другой... Не беспокойся обо мне, всё будет в порядке, я и не такие падения переживал, ага.
Он наотрез отказался чтобы Ева его провожала, кое-как дошкандыбал до ближайших кусточков, затем юркнул в них и скрылся из вида. А Ева пожала плечами с выражением сожаления на лице, легкомысленно оглянулась по сторонам, вспомнила про несбитое яблоко и принялась подыскивать подходящий камень, чтобы его сбить уже лично. Вскоре она такой камень отыскала, подошла к дереву, приметилась как следует и швырнула его ввысь, метя в красный яркий бок райского плода.
Окончание: http://proza.ru/2018/04/28/488