(К 100-летию поэта)
Долгое время водил детей в школу, где он недолгое (как и везде) время преподавал. Работал в газете, где ему тоже когда-то пришлось репортерствовать. Накануне каждого Дня Победы вычитывал в редакции материалы, что мы готовили к его очередному дню рождения, как знаменитому, но временному земляку.
Сидел на высоком правом Окском берегу, где в одном из деревенских домиков любили принимать местных писателей, к которым в былую пору причисляли не только его, но даже Константина Георгиевича Паустовского,что сотворил недалеко отсель в компании кипучего хозяина дома, местного прозаика Кобликова, бессмертные "Тарусские страницы".
Был вынужден постоянно слушать его "Виноградную косточку...", что крутил за стеной немой сосед. Из книг дома имел сначала единственную - "Свидание с Бонапартом", которую однажды пришлось подложить под шкаф, чтоб тот не шатался. Потом дочка подарила те самые "Тарусские страницы". Но даже не из-за него, а - на память об отлетевшей оттепели.
Стихи знал, но не заучивал. Например, "Ах, война, что ж ты подлая сделала!" Песни слушал, но не пел. Скажем, "Ваше благородие, госпожа удача..." Фильмы помнил, но не пересматривал. Например, с его "...и, значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!" Не пересматривал и, наверное, уже не буду...
Вспоминается заседание областного парламента не помню какого года. Голосовали вопрос о присвоении ему звания Почетного гражданина области. Охватило чувство стыда, когда посчитал голоса "против". Их было больше, чем "за". Да, пусть не Державин, но всё -таки поэт. Причем - известный. Да и - частично местный. Ставший потом большим. К тому же - воевал...
После войны и университета в Грузии он начинал учителем литературы в Шамордино, куда из литературы и от своей семьи убегал Толстой - для встречи со своей монашествующей сестрой Марией. Он же здесь вблизи уже порушенной обители воссоединился с младшим братом Виктором. Чтобы потом, правда, навсегда с ним разойтись. Но - не в быструю, как вышло у Льва Николаевича, смерть, а - в бесконечный, как впоследствии выяснилось, братский раздор.
Однажды к нам редакцию пришел улыбчивый человек и отрекомендовался Маратом Гизатулиным - его страстным поклонником. Принес материал о малоизвестном младшем брате поэта, вычеркнувшем старшего из жизни навсегда. В музее же старшего, что в Переделкине, наш редакционный гость в ту пору усердно подвизался. И даже удостоился упоминания о себе в сочинении другого известного барда - Митяева. А потом написал содержательную книгу, в которой раскрыл много интересного из жизни автора "Госпожи удачи..." Книгу я купил, но читать почему-то не захотел, а отослал знакомым.
Мемориальных досок в его честь в нашем городе хватает. И даже есть музей в одной из школ, где он в отличие от иных мест дольше всего задержался на работе. Но я в нём тоже не был. Наверное потому что очень уж много вокруг людей, зачислившихся в его друзья. И написавших на эту тему книги. Или - оформивших о его заслугах стенды. Или - опубликовавших статьи. Или - хотя бы сфотографировавшихся на ежегодных Пушкинских праздниках с ним на память.
Всё, думаю: а не купить ли, наконец, томик стихов с чем-то вроде "Ах, Арбат, мой Арбат..." или "Я всё равно надо на той, на той единственной Гражданской..." Полистать и найти ему место на книжкой полке рядом с мудрым Вяземским, например, или моим любимым Слуцким, а может быть даже - с полифоничным Бродским. Но - сомневаюсь: не рано ли ещё? А может быть наоборот - время ушло, опоздал?..