На подоконнике дачного домика сидели два крохотных существа: похожая на стрекозу маленькая цветочная фея с носиком в виде длинного тонкого хоботка и бочкообразный пузан-коротыш с лицом грустного бегемотика.
Окна в сад были открыты. Тёплый воздух, тихонько струившийся внутрь, обдувал руки и ноги неподвижно лежавшей худенькой девочки лет семи – голубоглазой, с красивыми соломенными волосами. Её недавно привезли в деревню. В городе Таня беспрестанно хворала и никак не могла поправиться. Лечащий врач, навещая её, только тяжко вздыхал и наконец настоял на своём:
- Ребёнка надо вывезти прочь из города! Из удушливой летней жары. Здесь она не сумеет окрепнуть! Пыль и зной убивают её!
Родители взяли отпуск и уехали на дачу. В деревне Тане стало значительно лучше. Однако несносная хворь отступать не желала – вцепившись когтями в тщедушное вялое тело, морила и грызла его.
Мама с папой устроили Таню в уютной боковой комнате. Прямо под окнами был разбит безбрежный душистый цветник. Ароматы розовых флоксов и жимолости наполняли жилище. Флоксы благоухали вечером, жимолость – целый день напролёт. Но Таня запахов не ощущала: нос её был измучен упрямой и гадкой болезнью.
- Так жалко! – вздыхала цветочная фея. - Так жалко бедняжку!
Грустное лицо крепыша-бегемотика, на время покинувшего одну из ухоженных клумб, вытянулось ещё больше.
- Очень-очень жалко! – причитал он, всплёскивая пухлыми ладошками, и расправлял слюдяные подкрылья. – Так жалко! Давай же поможем! Давай же излечим её!
- Что ты! Что ты! – хоботок феи озадаченно ходил из стороны в сторону.
Пузан зажужжал, словно шмель, - рассердился:
- Лети! Искусай её щёки и нос!
Фея встревожилась ещё больше:
- А вдруг, испугавшись, она ненароком прихлопнет меня?! – «стрекозка» страдальчески посмотрела на тонкие хрупкие крылья, повела ими вверх, потом вниз, снова вверх.
- Я её отвлеку!
Крепыш, загудев, неуклюже взлетел и, приблизившись к Тане, стал кружиться над ней.
Он наделал так много шума, что больная девочка ничего не заметила. Несколько быстрых уколов изящного полупрозрачного существа, бесшумно подкравшегося к ней и ловко погрузившего целительный нос-хоботок под бледную кожу ребёнка, были, как пух, невесомо-легки. Любой бы комар позавидовал фее! Тем более хищный слепень!
Через полчаса впрыснутая феей слюна попала в кровоток и начала действовать. Девочка сладко заснула. Тотчас же маленький ажурный мотылёк – слепок бесхитростной детской души - выпорхнул из её полуоткрытого рта. Помедлив чуть-чуть, он доверчиво подлетел к фее и её толстопузому другу.
- Привет! – сказала цветочная фея. – Теперь ты наша подруга.
Таня долго спала - провалившись в блаженную дрёму, тихонько сопела во сне; проснувшись, едва узнавала подаренный ей ослепительный мир. Небо было весёлым - немыслимо ярким. Из окна пряный ветер свободы дышал ей в лицо - манил прочь из дома. Занемелые ноги не стояли на месте – подгоняли её, торопясь побродить по траве.
Девочка не стала мешкать - немедленно прошлёпала босыми ступнями на кухню и произвела настоящий фурор, громко и требовательно заявив:
- Мама! Папа! Гулять хочу!
И тут же поставила окончательную жирную точку:
- И есть!
Она была абсолютно здорова.
*Агапэ (др.-греч.) – мягкая, жертвенная, снисходящая к ближнему любовь.