Фортуна -Дж. К. Снайт

Дата выхода: 16 апреля 2024 [Электронная книга # 73402]
***
Опубликовано в апреле 1910 г.Нью-Джерси.
***
I. О МОЕМ ПУТЕШЕСТВИИ На РАВНИНУ 3

 II. О ГОСТИНИЦЕ. О ЧЕЛОВЕКЕ Из ЧУЖИХ КРАЕВ 12

 III. О ПОЕДАНИИ МЯСА 25

 IV. О ДАЛЬНЕЙШИХ ПРОХОДАХ В ГОСТИНИЦЕ 33

 V. Я СЛЫШУ О ПРИНЦЕССЕ 41

 VI. О ЧАСТНОЙ ДРАКЕ. Я ПОЛУЧАЮ ПРИБЫЛЬ ЦЕНОЙ
 РЕПУТАЦИЯ 54

 VII. ОБ ИНВАЛИДАХ, СОПРОВОЖДАЮЩИХ ЩАДЯЩИЕ РОДЫ 64

 VIII. О ВЕЛИКОМ БЕДСТВИИ 78

 IX. О НАШЕМ ПУТИ На ЮГ 92

 X. О НАШЕМ ПРИБЫТИИ К ГЕРЦОГУ МОНТЕСИНЕ И ЕГО ДОМУ
 НА ХОЛМЕ 101

 XI. О ПЕЧАЛЬНОМ ПРОИСШЕСТВИИ 116

 XII. О НЕСЧАСТЬЕ. О СЛУЧАЙНОМ ЗНАКОМСТВЕ С ПРЕКРАСНОЙ
 НЕЗНАКОМЕЦ 125

 XIII. О НАШЕМ ПОСТУПЛЕНИИ На НОВУЮ СЛУЖБУ 136

 XIV. О ВОЗВРАЩЕНИИ В ДОМ МОЕГО ОТВЕРЖЕНИЯ 144

 XV. О НЕКОТОРЫХ ЛЕДЯНЫХ ПАССАЖАХ ПЕРЕД ГЕРЦОГОМ 159

 XVI. О ПРИСКОРБНОМ НЕПРАВИЛЬНОМ ОБРАЩЕНИИ С МИЛОСТЬЮ ЕГО СВЕТЛОСТИ 171

 XVII. О НАШЕМ ПРИСУТСТВИИ НА СОВЕТЕ По ВАЖНОМУ ДЕЛУ 187

 XVIII. О ПОСЛАНИИ ГРУБОГО КАСТИЛЬСКОГО ПРИНЦА 194

 XIX. ИЗ ПОСОЛЬСТВА МАДАМ К ЕЕ ПЛЕМЯННИКУ ВО ФРАНЦИЮ 204

 XX. О НАШЕЙ ДОРОГЕ В ПАРИЖ 213

 XXI. ИЗ НАШИХ ПЕРВЫХ ПАССАЖЕЙ С КАСТИЛЬСКИМ 221

 XXII. МЫ В ТЯЖЕЛОМ ПОЛОЖЕНИИ 226

 XXIII. О КРАЙНОСТЯХ ГРАФА НУЛЛЕПАРТА 232

 XXIV. О ПУТЕШЕСТВИЯХ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА С ДЖЕНТЛЬМЕНАМИ
 КОРОЛЕВСКОЙ ГВАРДИИ 250

 XXV. О ДУЭЛИ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА С ГАЛАНТНЫМ ФРАНЦУЗОМ
 255

 XXVI. О НАШЕМ ПОЯВЛЕНИИ В ЛУВРЕ Перед КОРОЛЕМ ЛЮДОВИКОМ 263

 XXVII. О НАШЕЙ АУДИЕНЦИИ У САМОГО ХРИСТИАНСКОГО КОРОЛЯ 275

 XXVIII. О ДАЛЬНЕЙШИХ ПРОХОДАХ В ПАРИЖСКОМ ЛУВРЕ 281

 XXIX. СТРАТЕГИЯ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА 291

 ХХХ. О НАШИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ Среди КАСТИЛЬСКОГО ВОИНСТВА 301

 XXXI. Из ПОРАЗИТЕЛЬНОГО ЭПИЗОДА 307

 XXXII. О НЕСЧАСТЛИВОМ ПОЛОЖЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ 313

 XXXIII. ВЫЛАЗКА ИЗ ЗАМКА 326

 XXXIV. О ВСТРЕЧЕ МАДАМ С ХОЛОДНЫМ ПРИНЦЕМ 330

 XXXV. О ВОЗВРАЩЕНИИ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА 338

 XXXVI. О СОЛПЕЗИУСЕ МУСЕ, ГЕНЕРАЛ-КАПИТАНЕ ДЖОГАЛОНОВ 344

 XXXVII. О СУРОВОСТИ, КОТОРОЙ ПОДВЕРГСЯ ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ КОРОЛЬ 349

 XXXVIII. ПОСЛЕДНИЕ 357




СУДЬБА




СУДЬБА




ГЛАВА I

МОЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ На РАВНИНУ


КОГДА я покинул место своего рождения и долгого пребывания и отправился в путь
в ту далекую страну, где, как я думал, лежит мое счастье, солнце уже
у него было выражение лица. Он чистил каштаны; на высоких
белые стены палаты справедливости на углу площади; на
достойный священник, брызгая святой водой на ступеньках
монастырь дицентра для подавления пыли, чтобы держаться подальше
мух, а чтобы освятить дом, и особенно на только
судебный пристав, что наш город мог похвастаться, чья зарплата колебалась с
воров он захватил. У него, честного парня, в последнее время дела шли так плохо
, что он крался в своем зимнем пальто, ища тень деревьев
и домов.

Даже в то время некоторая доля философии пошла на пользу развитию моего ума
привычка, которая, я думаю, унаследована от семьи моей матери - ее
брат Николас был клерком в Саламанке и носил пурпурную мантию. Итак,
когда дело дошло до рассмотрения двух таких вопросов, как нехватка негодяев и
величественное милосердие солнца, был найден приятный аргумент. Я еще
приключения пол-лиги в мире, но если мои глаза были ложными,
я поклялся завоевать был справедлив и полон добродетели. Имея такие
мысли я чрезвычайно обрадовался. Таким образом , я на мгновение остановил свою лошадь и,
подняв глаза к небу, я был рад приветствовать утро.

Однако, как я сделал, чтобы продолжать свой путь, светящиеся щедрость
моя юность, мой взгляд был направлен на предмет жалости. Это был старый бедный
женщина сидит возле двери. Она была худой и слабой. Ее щеки были
полые, нет блеска в глазах ее, рот без единого зуба;
но лицо было такое, что я почувствовал, что не может передать ей. У моего отца была
поговорка, относящаяся к ее случаю. “Будьте добры к бедным”, - сказал первый
представитель человечества, - “и если вы не самый счастливый человек в Испании, то это
заговор Фортуны”.

Когда я приблизился этом возрасте существо я увидел у нее были глаза, которые, казалось,
просить милостыню пока не побрезгав ею; и эта война гордости и необходимость
в бедной нищенки, остановке и худой, привели меня считать, что она была
не распространенная, но были роды, возможно, и по День
знал подушки процветания. И эта фантазия тронула мое сердце
действительно, на мой взгляд, в природе нет более жалкого зрелища, чем
чистокровный араб, настолько сломленный своим ветром и обстоятельствами, что обречен
на низменные занятия. В моем кошельке было всего десять крон, но его
завязки были развязаны прежде, чем я успел подумать о своей личной нужде. Поклонившись
ей так торжественно, как будто она была дочерью маркиза - а
кто скажет, что это было не так?--Я умолял ее принять десятую часть
моего наследства.

Она получила это приглашение с теми застенчивыми глазами, которые так сильно увеличивает
ее сексе, а такая путаница преодолел нежная душа, что за минуту
прошло, прежде чем ее дрожащей рукой мог нарисовать монету из мешка я провел
перед ней.

Я отправился в путь, имея при себе не более девяти крон. Итак,
поверь мне, читатель, это нелегкое дело для двадцатилетнего юноши.
отправиться в неизвестную страну в поисках удачи верхом на
горном коне, в компании меча старинного образца,
кожаной куртки, расшитой сталью, шляпы без пера и суммы
из девяти крон, ни больше, ни меньше, за все его состояние.

Я направил нос Бабеки в южном направлении. Сначала
мой путь лежал через приятную местность с высокими холмами, на склонах которых росли
пробковые деревья. Тут и там небольшие речки побежали в и
из; сверкающие в лучах утреннего солнца; сияющие на стороне высоких
гора; кружит у подножия какого-то мрачного обрыва. Но по мере того, как проходило
утро, и по мере того, как час за часом я удалялся все дальше от своих родных
холмов, природа местности менялась. Прохладные леса и ручьи,
богатые зеленые пастбища и прекрасные высокие холмы с их гирляндами
темные леса уступили место бесплодной равнине, которой, увы! казалось,
не будет конца. Она была голой и засушливой и во многих местах усеяна
острыми камнями. Здесь не было ни дерева, ни ручья с водой; и ее поглотило такое
ужасное количество песка, что в конце концов она превратилась в пустыню
чья жизнь была бесплодна. Несколько бесплодных кустов были единственным, что
там росло; и, как я вскоре узнал, бесконечная степень нищеты.

Все это время солнце поднималось в небе, и когда примерно в час
полдень оно начало бить с обнаженного неба, чей лик был медным, на
ничем не защищенная равнина, эта дикая местность стала такой свирепой и кричащей, что
ее с трудом можно было выносить. Милю за милей я пробовал и стойко преодолевал;
но горизонт сменял горизонт, каждый такой яркий и дрожащий от
жара, что глаз боялся встретиться с ним взглядом, каждый такой голый, такой плоский, и
так как тот, что был раньше, ослепительный песок со всех сторон и бурный
огонь везде, так что перспектива приют и обитель, и так
небольшая надежда на изменение, что наконец-то я начал уклоняться от пути, который я
было определено, и даже думаю, что это должно быть с большой дороги
в вечность.

Еще до полудня во рту у меня пересохло, как в пыльной яме. От жажды
У меня пересох язык, но поблизости не было источника, который мог бы ее утолить; не было видно и
дома. Действительно, солнце стало почти таким же жестоким,
каким оно было прежде мягким, восседая на небесах подобно огненному шару, и
кажется, он получает удовольствие от своего безжалостного налета на грубый костюм
сангвинического цвета некоего Мигеля Хесуса Марии де Сарда-и-Боэгаса.
И чтобы усугубить зло в моем случае, моя персона теперь была поражена
мором мух. Эти мстительные создания кусали меня в лицо и шею
так резко, что досада на мою персону распространилась в моем сознании; после чего
она возросла до такой степени, что вызвала вокруг себя дым ненависти.
ругался, как любой городской разбойник. Волей-неволей мне пришлось
обуздать в себе этот холодный нрав, ибо он невыносим в одном
кто может похвастаться, что его сила духа, чтобы преодолеть мир, чтобы найти себя
смущенный подлым насекомых в нем.

Не в доблести человека ломаться и бежать перед лицом врага,
но солнце теперь было так сильно против меня, что я был вынужден искать убежища
от него. Действительно, необходимость как будто подталкивала меня к этому слишком рано,
потому что в мой мозг уже закрадывалась какая-то болезнь. Итак,
ближе к вечеру я увидел сквозь огненную дымку, которая дрожала
над равниной, кусочек кустарника, который обещал убежище. Я повернул голову.
лошадь отнеслась к этому скорее с готовностью, чем с уважением, хотя я уверен, что
если бы сам Цезарь в тот день восседал верхом на моем пациенте Бабеке, он
должно быть, он поступил так же, как и я, однако твердость его сердца
взывала к слабости его натуры.

Я отвел Бабеку в тень, какую только смог придумать, привязал его к кусту,
и заполз под него своими несчастными мозгами. Пока я прятался здесь,
Мне улыбнулась удача. Ты поймешь, о восхитительный читатель! что
солнце, этот ложный друг, на которого я возлагал все свои надежды, нанеся
со мной в этом ложном духе, больше не было, что поэзия в моей
вспыльчивость, с которой я начал свое путешествие. Я был охвачен сомнениями. Если за
таким светлым, таким открытым, таким понятливым лицом могла скрываться такая злоба, то где же
была искренность мира? Благодаря этому уместному размышлению мои мысли
перенеслись к бедной женщине, которая также разделила мое доверие. Возможно,
это было неразумно - отдавать десятую часть моего
наследства нищему на дороге. Тщательно обдумывая этот аспект дела,
Я достал свой кошелек и, высыпав свои небольшие средства в
рука, не без щемящей боли оттого, что одна ладонь могла вместить все это, смотрите!
вместо девяти крон я обнаружил, что у меня всего восемь.

Теперь я никогда не боялся поверить, что если человек проведет низкого мнения о
его вид, и смотрит на них в духе исподлобья, такой человек
не подходит для хорошей компании, так как он заслуживает не больше внимания, чем он
готов к отдаче. Но осознание того, что моим доверием так жестоко злоупотребили,
совершенно выбило меня из колеи. Я мог бы заплакать из-за этой мелкой уловки
и возопить на весь мир. И я бы не хотел, чтобы вы думали, что это
это была часть наживы, которая привела меня к такому выводу. Это была правдоподобность,
холодная неблагодарность, которая уколола меня, как кинжал. Я надеялся
продолжить свое паломничество с той доброй верой в своих товарищей, которую мой
благородный отец завещал мне поддерживать. Это должно было стать моим утешением и моим
лозунгом. Пока я ехал вперед, утренний зефир должен был вдыхать
он звучал у меня в ушах; ночью я должен был лежать в его безопасности под
звездами. “Человек - существо настолько превосходное, что этот несравненный мир был
создан для его владений”. Таким образом, дон Игнасио, а ему было шестьдесят лет
и семь, когда он погиб от камня. Было ли семя этого истинного
кабальеро отречься от столь зрелой мудрости из-за удара, полученного от
несчастного случая?

Несколько часов я лежал в безопасности, потому что смертельно боялся огненного шара
над моей головой. По счастливой случайности я положил в свой бумажник порцию ржаного хлеба
и кусочек сыра из козьего молока. Это
Я жевал осторожно, потому что нигде не было видно ни одного дома,
а эта необитаемая равнина, казалось, простиралась на много миль. Здесь не было
источника, у которого я мог бы утолить жажду, и в течение долгих часов я был
ужасно мучился. Мой язык и горло покрылись волдырями от жара,
который исходил от раскаленного песка. Я горько сокрушаются, что я не
хватило мудрости, чтобы ремень немного воды, чтобы мое седло.

К тому времени ярость солнца выросло несколько меньше голове
восстановленные своего хода, и у меня на моей дороге. И при этом я не испытывал никакой
горечи духа, когда уходил, ибо находил утешение в своих
размышлениях, которые примирили меня с разграблением моего наследия. Это должно было бы
потребовать большего, чем одно несчастье, чтобы разрушить мою веру в моих братьев
о горах и моих двоюродных братьях с равнин. Много утомительных миль я проделал
, прежде чем зашло солнце и немного жалости к путнику проникло
на небосвод. Мои глаза действительно болели от яркого желтого света
земля; мое тело нестерпимо болело от усталости путешествия; и
когда, наконец, солнце зашло и наступила ночь со звездами
Я с тревогой оглядывался по сторонам в поисках признаков какого-нибудь жилья.
куда я мог бы направить свое бедствие. Но там никогда не был бедным ИНН, ни
хижину свинопаса видно в этой пустыне.

Ночью нашли меня сильно сомнительно с моей дороги. Я держала голову Babieca по
как справедливо юга, как я мог рассчитывать, но в слабом свете
звезды верного курса было трудно. Не обошлось и без
опасностей, поскольку дорога была убогой. Она была усыпана
остроконечными валунами, песком, чахлой травой и была полна ям.
Куда он вел, я не знаю. Но мне было сказано, или, возможно, уже
приснилось, что многие известные города лежали передо мной похоронен в туманах
ночь. Они были отмечены в моем воображении как дома каждого
великолепное предприятие, результат любого удачного начинания; и, помимо всего прочего,
самых справедливых народов самых справедливых стран мира.

Было очень темно, но вскоре я увидел эти города, раскинувшегося перед
мне в ночь. Смотреть на них было поистине восхитительно; все прекрасные места,
утренние лучи падали на скопище дворцов, замков благородного вида
, большие, белые и величественные церкви, построенные из камня, и
отряд кораблей. Я увидел море, о котором знал только по слухам,
этот широкий путь в Индию и другие чужие страны, где слава и
богатство зависит от смелости, и его можно собирать, как желуди из-под деревьев
. Я видел волны, темный, но сияющий Azure, которые были сказаны,
ездить на тысячу галеонов, наполненном людьми "За отвагу". Я мог видеть их
друзья на берегу машут на прощание. И я не знаю, что именно
эмоции тогда захлестнули меня, потому что как только я увидел людей в
этой фантазии, я вспомнил, что у меня нет друга во всем мире, кроме
Бабека, терпеливый иноходец и бедный горный житель, каким он и был, а он
был нем, как камни на дороге. Я почувствовал, как слезы подступают к глазам.
сердце, и хотя я боролся против них, они были упрямые повстанцы не
легко подавить. Ибо я не могу выразить, с какой силой я жаждал в этот
темный час одного взгляда из глаз того, кто был жив всего неделю
назад.

Мой путь был тогда очень одиноким, я забрел далеко в далекую страну
. И очень одиноким было мое сердце; но тем, кто преодолеет это, я поверю
моя смелость не дрогнула в решимости и, следовательно,
не была холодной. Ибо на протяжении всего долгого периода своих невзгод мой
отец утверждал: “Мужество - это живой огонь в зимнюю ночь”.
Поэтому, когда поднялся вечерний ветер и охладил мое тело, я поспешил дальше,
хотя и не знал, куда иду, и не думал о возвращении. Часы пришли
и часы пошли, и я прекрасно отчаяние убежище для себя и
воля зверя; и у меня была такая истома, что это было не благодаря моей собственной
что держал вожжи. Мой живот был таким же голым, как и эта дикая местность, но все же
мое сердце не желало жаловаться. Я упрямо продвигался вперед.
пока, наконец, Бабека не начал спотыкаться на каждом шагу.

На этом мы оба пришли к единому мнению. Мы не могли идти дальше. Я был
искал дерево, ветви которого могли бы обеспечить некоторую защиту от пронизывающего ночного ветра
в такой пустыне дерево было трудно найти,
когда мне показалось, что я различил свет вдалеке. Я не могу передать тебе,
читатель, в каком порыве надежды я устремился к этому маяку. Он виднелся
над пустошью так слабо, что поначалу показался не более чем
ignis fatuus. И все же у нас не было другой надежды, кроме этой. Ободряющие слова в адрес
несчастного Бабеки и тряска поводьями убедили доброе животное
продолжать делать все, что в его силах. И вскоре эти сомнения рассеялись, ибо, как
мы пробиваемся к нашим талисманом мы обнаружили, что он исходит из своего рода
дома. В этой связи я бы закричал от радости, таким образом,
был голод, усталость и одиночество воздействовал на смеют моей
разрешается.

Найти место, откуда исходил этот свет, было нелегкой задачей. И
когда, наконец, я смог узнать, я издал крик восторга. За это был
постоялый двор; немного ИНН и ничтожные, и все-таки самый сладкий ИНН, я думаю,
которой путешественник привел его усталость.




ГЛАВА II

МНН. О ЧЕЛОВЕКЕ Из ЧУЖИХ КРАЕВ


Подойдя, наконец, к двери, я обнаружил, что эта придорожная гостиница находится в убогом
состоянии, но, по крайней мере, у нее было четыре стены, и поэтому ее можно было
назвать гостиницей. Таким, каким оно было, оно сулило еду, отдых и
человеческое общество. Заметив поблизости конюшню, я повел Бабеку к
ней. Это была жалкая лачуга, но у нее было что-то вроде четырех стен, и
поэтому ее можно было назвать конюшней.

Хотя никто не вышел из гостиницы, чтобы принять меня и многие воздуха
запустение было на все, я привела Babieca в лачуге и
умудрился найти ему место, где он может отдохнуть. После долгих
ощупью при свете звезд - другого света там не было, - который проникал сюда
через отверстия в глинобитных стенах я смог наскрести достаточно соломы
, чтобы соорудить ему постель. Также мне удалось раздобыть для него ужин из
грубых продуктов. И при этом я заметил, что это бедное заведение было занято
лошадью необычной внешности. Как я мог
узнайте, в темноте это был очень высокий, крупный костяк, красивый
зверь, гладкий и высоко ФРС. Рядом с ним, на гвозде в стене
, висело седло, такое массивное, искусное и так редко украшаемое, что
чтобы указать, что и этот предмет мебели, и животное, которое несло
его, были в такой степени выше обычного вида, что, несомненно, были
собственностью лорда. И этот вывод меня очень обрадовал; ибо я
был рад поверить, что одно из его состояний привело его сюда
это убогое место, потому что нет необходимости говорить тебе, любезный читатель,
знатный человек нуждается в ком-то подобного качества, с кем можно было бы скрасить свой досуг
.

Как я выступил, однако, с стабильным и ввести ИНН, я был
у двери стоял мрачной деревенской который оказался домовладельцем.
Его поведение выражало такое странное уныние, а на лице было написано
такое сильное смущение, что становилось ясно, что либо тяжкий
несчастье недавно постигло его или вот-вот должно было постигнуть.

“Желаю тебе доброго вечера, честный парень. Ты видел привидение?”

Унылое существо приложило палец к губам.

“Тише, сэр! тише, прошу вас!” - прошептал он хрипло.

“Нет, добрый молодец, я тихо, чтобы ни один человек-то есть, если у вас есть
труп в доме”.

“У меня в доме есть кое-что похуже трупа”, - сказал трактирщик, перекрестившись.
"Хуже, чем труп"?

“Хуже, чем труп”?

“Да, добрый джентльмен, в тысячу раз хуже! Как бы это сказать? Я
одержим дьяволом”.

Трактирщик издал жалобный стон.

“Я с трудом могу в это поверить”, - сказал я. “В наши дни его нечасто увидишь в Испании"
.

“Да, это Дьявол, совершенно верно”, - сказал трактирщик, вытирая глаза
рукавом куртки. “Я разбитый человек”.

“Как он выглядит внешний вид? Есть ли рога на голове и не
огонь исходит из его уст?”

“У него глаза”, - сказал трактирщик.

Несмотря на мое недоверие, я не мог сдержать легкой дрожи.

“ Дурной глаз, ваша милость, злой дух. И он такой огромный! Когда
он поднимается со своего табурета, его голова достает до потолка.

“Мир, честный человек”, - сказал Я решительно. “Эпоха монстров
прежние”.

“Я надеюсь!” вопил трактирщик, “ваша милость находится в неправильном полностью.
Вы не можете себе представить, что это за дьявол.

“ В Испании не было чудовищ со времен Уголовного розыска, ” сказал я.
Я положил руку на шпагу.

“Говорю вам, это дьявол”, - яростно заявил трактирщик. “Он
огромный, исполинский; и когда он остужает свою кашу, то фыркает, как
лошадь. Три недели он лежал на мне, как чума. Он
обчистил мою кладовую и клянется своей бородой, что обойдется с моими костями так же
то же самое, если я не буду использовать его как императора. Он вылил все отборное вино
красное вино из моих мехов в свой трижды проклятый. Он проигрывает своему бильбо
если человек хотя бы дважды посмотрит на него. Все мои обычаи развеяны
по ветру. _Me hace volver loco!_ Его рот упакован с варварской
выражения. И у него есть глаза”.

Несмотря на меч моего отца и природную решимость, присущую мне
моему имени и провинции, странное возбуждение хозяина заставило меня
дрожь во всем теле.

“Это глаз дьявола”, - сказал он. “Он светится красным, как уголь; он
голодный, как у стервятника, свирепый, как у волка. И затем его голос - это
похоже на землетрясение в горах. О, ваша милость, это Люцифер
собственной персоной, который пришел расчесать мне волосы!”

Я упрекнул бедного крестьянина за это легкомыслие.

“Нет, ваша милость, я говорю правду”, - сказал он несчастным голосом. “Добрый".
Бог свидетель, что это так. Я разоренный человек. Дьявол пролежал три недели
в моем доме, но я не получил ни гроша за его содержание. А
лев не мог быть таким прожорливым. Он ел постное мясо, жирное мясо, а не
не говоря уже о вкусных овощах. Он выпил вина столько, что его душа сгнила.
Десять человек вместе не смогли бы так пустить в ход свои клыки и рычать так громко, как он,
и все же, уверяю вашу милость, я не получил даже куарто.

“Это, безусловно, прискорбно”, - сказал я. “Неужели вы ничего не можете
сделать, чтобы выставить этого человека из вашего дома?”

“Ничего, ничего”, - жалобно сказал трактирщик. “ Ну, сэр, я предложил
ему всю прибыль, которую я получил в прошлом году - не меньше суммы
в десять крон, - чтобы он убрался из моей гостиницы, пока меня не постигло разорение.
Он взял мои деньги и сказал, что приложит все усилия, чтобы решить эту проблему.
субъект”.

“Был ли ваш курс мудрым?”

“Возможно, он был мудрым, ваша милость, а возможно, и нет. Ибо, когда
он сосредоточился на этом предмете, он сказал, что решил
сократить свой визит на десять дней; но поскольку он все еще лежит на мне, это
выглядит необычайно похоже на то, что честный Педро имел дело с
злодеем.”

“ Может быть, и так, - сказал я, - но добрый дон Игнасио де Сарда и
Боэгас, который неделю назад умер от камня, не хотел, чтобы кого-то судили сурово
до тех пор, пока его поведение не будет тщательно взвешено.”

“ Если дон Игнасио был так хорош, как ты говоришь, я полагаю, что у него никогда не было дьявола
лично охлаждает свою овсянку у камина ”.

“Нет, клянусь верой. Но разве вы не вызываете этого невезучего человека на откровенность
из-за его истинного характера?”

“ Видите ли, ваша милость, дело обстоит так, - смиренно сказал трактирщик.
“ Бедняга Педро однажды имел несчастье украсть лошадь.

“Вы украли лошадь, и все же вас не повесили!”

“Нет, ваша милость; они повесили моего бедного сына по ошибке. Но, возможно, если
Я избавлю свою грудь от этого несчастья, возможно, Деве Марии будет угодно, чтобы
мои страдания уменьшились ”.

“Если вы мудрый человек, вы также зажжете свечу или две. Но,
трактирщик, я войду в твою венту и поговорю с твоим гостем,
кем бы он ни был. Что касается меня, я не очень верю в черные искусства.
”

Признаюсь, что наше обсуждение этих противоестественных событий вызвало у меня
странные чувства. Но я говорил так смело, как только мог, и положил руку на
рукоять своего меча с такой решимостью, что беднягу
трактирщика охватила сильная дрожь.

“О нет, ваша милость”, он воскликнул: “я бы вам идти по вашему пути.
Он настолько запрос на насилие, что он непременно убьет вас, если вы так
сколько покажи ему глаза”.

“Может быть, и так”, - сказал я, крепче сжимая свой меч.

“О, ваша милость, ” сказал трактирщик, “ "Прошу вас обращаться с ним бережно.
Я умоляю тебя быть нежным на вашей речи. Он хотел срезать ногти
угро. Он наполняет мир беды так легко, как она-зад заполняет
дом с блохами”.

“Ты должен повиноваться мне, трактирщик”, - сказал я строго, но, надеюсь, без гнева.
поскольку душевное состояние бедняги вызвало у меня жалость.
“Вы должны помнить, что Кабальеро моей провинции боялись не только
Бог”.

Незадачливый Уайт, обнаружив, что меня не будет преувеличением сказать, повел,
со многими опасениями поселился в своем убогом доме.

Там была только одна квартира для обслуживания гостей. Она была убогой.
довольно скромная, в ней почти ничего не было, кроме вшей на стенах и
трех тускло горевших свечей. Такая лачуга годилась только для
содержания свиней, коров и цыплят; но не ее качество
в первую очередь привлекло мое внимание. Не было это и чрезвычайно необычным существом
персонаж, который сидел сбоку от огня.

Это был восхитительный запах кулинарии, который наполнял все помещение. Это
исходили из большой бурлящий котел, который висел в дымоходе. Для одного
для тех, кто путешествовал весь день, не могло быть ничего более восхитительного. При
виде и запахе этого блюда мой голод начал яростно протестовать, потому что мой последний
кусок еды был съеден в полдень.

Сидя на низком табурете так близко к кастрюле, как только мог, чтобы не обжечься о ножки.
Я обнаружил автора этих жалоб.
Его взгляд был прикован к этому восхитительному котелку. Его огромные конечности
были вытянуты поперек очага, рядом стояла чашка с редким напитком.
его табурет, и так серьезно он смотрел на мясо, пока оно переворачивалось и
в котле зашипело так, что при моем появлении он не пошевелился, а,
даже не оторвав подбородка от рук, продолжил свое занятие
с видом одобрения и ожидания.

Что касается меня, то я удостоил его долгого и серьезного взгляда. Так что
далекий вечер в моей молодости я встречался с огромным количеством возможностей и приключений
в моих путешествиях. Я общался с людьми всех мастей - с
добродетельными, порочными и с теми, кто не является ни тем, ни другим. Я
преломлял хлеб с принцами, философами, негодяями, рабами и людьми меча
- людьми всех наций и любого достатка - и все же я
считаю, ни одна не будет такой замечательный, как тот, кто сейчас держал трубой этом
несчастный Вента на трехногом табурете. Длина его конечностей была
экстраординарной; плечи были как у великана; и даже в своей
нынешней небрежной и полулежачей позе он имел необычайно зловещий
и грозный вид.

Его платье за один раз вряд ли бы помешало принцу, еще
теперь он был едва искупленных от нищего. Первоначальный цвет
его камзола, который висел лохмотьями, был оранжево-коричневым, но теперь он был
настолько грязным и рваным, что мог бы сойти за любой желаемый оттенок
назвать. Его плащ, висевший на стене, был ярко-синего цвета.
камлот был лишь немногим лучше его камзола.
Фиолетовый шелк некогда составлявшие суть его шланг, но теперь
лучше часть ее ткани, потерпев много patchings с
материал. Вдобавок к таким заметным признакам бедности, его длинные желтые сапоги для верховой езды
были разорваны на куски, в одном даже виднелся носок
шерстяного чулка; в то время как его ножны были в таком чехле, что расползались
на земле рядом с его ногой было видно обнаженное острие.

Когда я подошел ближе и смог рассмотреть его получше, он оказал мне честь
оторвать левый глаз от котелка. Он приступил к
смотрят на меня в манере самых ленивых равнодушие, и еще
величайшая наглость вообразить. Затем, не говоря ни слова, он зевнул
мне в лицо и снова переключил все свое внимание на чайник.

Такая дерзость разозлила меня. Будь я собакой, меня
не могли бы встретить с меньшей вежливостью. Моя рука снова потянулась к
рукояти моего меча, когда я поближе рассмотрел его лицо. Оно было таким же красным, как
как боррачо, сияющий с хитринкой и любовь к футболу. Но это
был глаза у него были устремлены на меня, что дал мне наибольшее беспокойство.
Бедный трактирщик был прав, когда говорил о своем глазу. Оно было грубым, как у
тигра, и оживлялось таким голодным взглядом, что могло бы принадлежать
дракону, пожелавшему узнать, что за еда стоит перед ним
.

Хотя я, может быть, сомневаетесь в том, что его станции, было ли это
то, что лорд или нищий, с его assemblance предположил, что он
вкусил от обоих этих состояний, у меня не было никаких сомнений в том, что он не был
Испанский джентльмен - ибо где вы найдете кабальеро из нашей самой
вежливой нации, который настолько испортил бы свои манеры, чтобы обращаться с незнакомцем
с такой степенью наглости? Еще там была большая собственностью
о нем, как он сидел в стуле, как будто каждая палка и стропила из
ИНН был его собственный мебелью, так что я почти чувствовал, что я был
вторгаясь в его замок. Там был, опять же, что наглость в его
выглядит как четко дает понять, что она была его привычка командовать интернет
рассмотрение от мира; и как Господь-это Господь, в каждой земле,
будет ли он случайно испанец или немец Гот, я открыл, как
застрельщик, в самой легкой манере, чтобы не провоцировать преступление, ибо уповаю
что Мигель де Хесус Мария Сарда г Boegas не слишком уважал
его предки, чтобы унизить человека, от рождения.

“Я приветствую вас от имени Бога, ваше превосходительство”, - начал я, снимая плащ.
сам я низко поклонился, как и подобает идальго моего народа.

Человек, сидевший на табурете, никак не отреагировал на то, что я обратился к нему, только
сплюнул в огонь.

“ Да будет вам угодно, сэр, тысяча извинений, - сказал я, - но я слышал
рассказ от хранителя этого места, которые не состоят с
галантность. А может я молюсь, чтобы ты в них исправления, для бедолага
находится в бедственном положении в его понимании”.

Услышав это обращение, человек, сидевший на табурете, во второй раз оторвал левый глаз от
кастрюли для варки, медленно и
насмешливо уставился на меня и сказал с грубым иностранным акцентом, который оскорбил мою
уши,

“Да, сын мой, молись мне во что бы то ни стало; или освяти меня, или крести меня, или делай
со мной все, что тебе заблагорассудится. Я состарился на службе добродетели,
но, возможно, мне следует упомянуть, что у меня не так много, как цена
горшок из легкого эля в моем мешке”.

“С вашего позволения, сэр, вы несколько заблуждаетесь”, - сказал я. “
Я жажду не ваших денег, а вашей вежливости”.

“Вежливости, сын мой. Ну, я осмелюсь сказать, что я могу устроить так, как многое из того, что
как вы требуете”.

“Мне приятно осознавать, что, сэр. Но этот трактирщик - несчастный
человек - похоже, не пробовал его.

Хозяин табурета воспринял мои возражения более благосклонно, чем
были основания ожидать. Ведь он даже стих его манеры в некоторые
внешний вид вежливость.

“Вы, кажется, судья проницательно для твоих лет, моему молодому
спутник”, - сказал он, голосом, который упал довольно мягкий. “Но если я должен
говорить правду, этот трактирщик - отъявленный негодяй; и если я буду
когда-нибудь вежлив с отъявленным негодяем, я надеюсь, что Небеса исправят меня ”.

“ Даже по такому вопросу, как этот, сэр, ” серьезно сказал я, “ могут быть разные мнения.
мнения двоякого рода. Даже если этот бедный трактирщик не так добродетелен, как
он мог бы быть, это не поможет ему на истинном пути, если он увеличит свое
состояние ”.

“ Клянусь петухом! ” воскликнул тот, кто сидел на табурете. - Ты носишь старую голову.
на твоих плечах, мой юный спутник. Ты говоришь в точку. Я могу сказать,
ты учился в колледже.”

“Сэр, вы ошибаетесь в этом, хотя я происхожу из хорошей семьи с
стороны обоих моих родителей. Мой дядя Николас - магистр в
университете Саламанки; а что касается моего отца, недавно скончавшегося, он был
одним из мудрейших людей, которые когда-либо жили ”.

“Да, я вижу это”, - сказал человек, сидевший на табурете, чей голос
стал мягче, чем когда-либо. “Это так же ясно, как моя рука”.

С некоторым любопытством и, возможно, с долей юношеского тщеславия я
искал причину для такой оценки.

“Это так же просто, как платье добродетельной женщины”, - сказал он, бросив
украдкой взгляд сверху вниз. “У меня замечательный нюх на достоинства. Ты
никогда не сможешь скрыть происхождение и состояние от такого, как я. Я
бывший клерк Оксфорда, и моя родословная такова, что скромность запрещает мне
назвать ее перед ужином.

“Оксфорд”, - сказал я, принимая этот оригинальный, варварское имя на моих губах.
с болью. “Экономя ваше присутствие, сэр, что часть нашей большой полуостров
- это что? Это звучит немного похоже на провинцию Галисия, где я знаю диалект
, а людям позволено быть немного нецивилизованными ”.

“Не слишком быстро, сын мой. Оксфордский университет-это примерно день
путешествие из центра мира”.

“Тогда, сэр, это должно быть где-то в Кастилии.”

“Почему Кастилия, сын мой?”

“Мадрид находится в провинции Кастилия, и я полагаю, что именно он
обычно считается центром мира”.

“Мой юный товарищ, я вынужден исправиться”, - сказал человек, сидевший на табурете,
со смиренным видом, который совсем не шел к его лицу.
“Когда я был молод, меня всегда учили, что центром мира является
Лондон; но я осмелюсь сказать, что с тех
дней мир немного изменился”.

“Лондон, сэр!” сказал Я; ибо и здесь произошло варварское слово, которое я никогда не
слышали раньше. “Я прошу вас, скажите мне, в какой части нашего полуострова
Лондон”.

Вместо ответа на этот вопрос, человек, сидевший на табурете, начал
как-то странно поджимать губы и тереть подбородок
указательным пальцем.

“По мою душу, - сказал он, - что это plaguy странный вопрос для решения в
Английский джентльмен!”

“Несомненно, ” сказал я, - для того, кто много путешествовал и
знает наш огромный полуостров от края до края; но, признаюсь, я
никогда не покидал своей родной провинции до сегодняшнего утра”.

“Никогда не покидал своей провинции до сегодняшнего утра!” - сказал этот странный человек.
Тихо рассмеявшись. “Возможно ли это? Если бы вы держали это при себе.
потребовалась бы большая мудрость, чтобы заподозрить это. Твой ум был
прекрасно натренирован, мой юный спутник, и твой вид настолько безупречен, что я
хотел бы увидеть его при дворе Софи.

Я был рад поклониться такой учтивости. И все же он тихо смеялся все это время.
и в его глазах было что-то скрытое, чему я не доверяла.

“Вы скажете, что я был пьян, ” сказал он, - если я заявлю вам
клянусь честью, что Лондон вообще никогда не был в Испании?”

“ Я понимаю это неправильно, сэр; но если Лондон не является частью Испании, я не понимаю
, как он может быть центром мира.

На мгновение я испугался, что этот необыкновенный человек упадет со своего табурета
настолько громким был его смех, взлетевший до потолка. Я почувствовал некоторое
замешательство, потому что, конечно, такое действие не было частью вежливости.
Однако, рассудив, что вежливый человек в первую очередь обязан
воздерживаться от того, чтобы превзойти грубого своими манерами, я собрал все
я набрался терпения и сказал, боюсь, не без высокомерия: “Сэр, вы
не из чужих краев?”

“Нет, мой юный сын Испании, я приехал в чужие края, если это
твой вопрос. Я родился и вырос в Англии; Я незаконнорожденный
сын английского короля; я прожил в Англии половину своих лет; и
когда я умру, мои кости будут лежать в Англии, ибо со времен Утира
Пендрагон, уважаемый прародитель английского монарха, не потомок
носящий мое имя не оставил своих костей гнить в чужом климате.”

“Англия, - сказал я. - Эта страна такая же незнакомая для меня, как далекий Китай”.

Напрасно я старался вспомнить, что слышал об этой отдаленной стране.
островная страна. И все же, поскольку я не мог вспомнить о ней ровным счетом ничего, мне
хотелось верить, что я вообще никогда о ней не слышал.




ГЛАВА III

О ПОЕДАНИИ МЯСА


НЕ успел я сделать это признание, как этот замечательный человек испустил вопль.
крик, наполнивший помещение, был подобен удару кувшина.

“Клянусь моей рукой, ” воскликнул он, “ что за нация! Ты когда-нибудь слышал о Луне
, сын мой?

“Конечно, сэр, я слышал о луне”.

“Да ладно, он слышал о луне. Как узнали они получают в этом
проклятый полуостров! Это должно быть одним из духовенства”.

“Да, сэр”, - сказал я строго, так как дерзость его взгляда было
трудно простить. “Я постоянно слышал о луне; и под вашим
окажите мне любезность, я хочу послушать об Англии, о которой вы упоминаете
. Где это может быть?

“Ну, начнем с того, что я никогда не мог узнать, что это было в Испании. Таким образом
У меня пристрастие к моим молитвам, что я, возможно, награда небес для своих
хорошей доброты”.

Это сильно возмутило меня.

“Это должен быть варварской земли, это Англия, если можно судить по тому, что он
пород”, - было моим ответом.

“Воистину варварские”, - сказал он. “Есть еще парикмахеры в Англии, чем
на этом полуострове есть честные люди.

“ Боюсь, вы меня неправильно поняли, сэр.

“Надеюсь, я неправильно понял тебя, сын мой; ибо если я не пойму, то это будет
почти похоже на то, что ты уроженец этой проклятой страны”.

“Матерь Иисуса!” - Это невыносимо! - воскликнул я.

Такая насмешка была выше моего терпения; и когда я задумался о том,
что тот, кто применил ее к моей стране, был уроженцем страны, в которой
цивилизации еще предстояло проделать свою работу, - теперь я вспомнил, что
эти англичане были ужасным драчливым народом, расой грабителей, которые
ради наживы продали свои мечи и захватили всю Европу - я счел
уместным выразить недовольство этому иностранцу, чье поведение
было таким грубым.

“Сеньор кабальеро, боюсь, я вынужден поправить вас"
.

Я с достоинством положил руку на шпагу.

“Все средства, молодой хоп-О-мой-большой палец”. Его суровый голос больше всего просели в
примечательно, воркуя мягкость. “Я всегда открыт для исправления, как становится
сын хорошей матери, кто регулярно получали ее”.

“Вот, сэр, и теперь” - воскликнул Я горячо, волоча свой меч из футляра.

Пока я говорил, глаза Варвара были открыты шире
и шире, пока на данный момент я показал ему свою сталь он открыл свой
рот и послал такой взрыв смеха с ветчиной, луком и
лимоны вдоль балки под крышей, как едва не спровоцировала бедных
хозяин, который все это время заботился, чтобы следить за мной, чтобы взять
оставить его уму-разуму.

“Что ж, если это не убийца великанов”, - он прижал руки к ребрам
и взревел, как бык, - “Я не королевский сын. Клянусь лордом Гарри, что за
примечательное собрание у нас здесь! Клянусь петухом, как он распускает свои
пять футов ничего! Если бы у него была только борода под подбородком, он мог бы разбить
яйцо. И смотрите, он отстаивает свою точку зрения так же стойко, как старый арлекин
держит свою волшебную палочку в шоу лорда-мэра ”.

“На страже, сэр, немедленно” - я сделал шаг по нему - “прежде чем я побежал
ты через сердце.”

Однако вместо того, чтобы прислушаться к моим намерениям, он продолжал обращаться к большинству.
неумеренный рев был направлен на крышу, и его огромное тело раскачивалось на табурете.
как корабль, терпящий бедствие.

“Ого, какая свирепость!” - взревел он. “Отвага "бури" в ударной ложе.
Клянусь моей доброй душой, я никогда не видел ничего более ужасного." - сказал он. "Отвага"бури" в ударной ложе.",
если только это не сверчок, сидящий под колючкой с растопыренными ушами, или
белка, собирающая орехи в редком июле. Но вот тебе моя рука, малышка
Джек-убийца великанов. Ты прыгай на нем, как на лакомстве; и я молю тебя
Джеки, не чисти свои перышки, как скворец, иначе у меня в мозгах начнется флюксия
, и я буду харкать кровью ”.

Огромный варвар протянул ко мне руку, как будто я был
маленькой птичкой с перьями, и он поджал губы, как будто хотел
уговорить меня сесть на его указательный палец. Он продолжал искоса поглядывать на меня,
а теперь и опять бы прогнать его лицо и сорваться в смех
невероятно.

Я постучал пальцем по моим мечом на полу в неотвратимости, одновременное изображение гнева.

“Перья!” - воскликнул он. “Клянусь моей доброй душой, они прихорашиваются и топорщатся, как
спинка гуся. Почему я хотела бы носить твои перья в своей шляпке и
есть твой жир в пироге ”.

“ Боюсь, вы не понимаете, сэр, ” сказал я, стараясь вернуть себе самообладание.
“ С кем вы говорите. Меня зовут Сарда, и Дон
Игнасио, мой прославленный отец, как по происхождению, так и по воспитанию был одним из
первый из родной провинции Астурия. Его семья служили
их страна в тысячи способов, с момента этого Руй Диаса, которого
мы называем фамильярно Дур”.

“ Это так, добрый Дон, это действительно так? Англичанин отвернулся.
его лицо исказилось. “ Тогда, если вы являетесь отпрыском такого прославленного
рода, вы должны быть почти так же благородны, как пожилой человек
бонароба полон достоинства. Добрый мастер Дон, Как-вы-там-себя называете,
Прошу вас, не смешите меня; лучшие хирурги графства Миддлсекс
предостерегли меня от притока крови к мозгу и плевания
кровь. Все самые выдающиеся умы довольно хорошего дома умерли
таким образом ”.

“Сэр англичанин, - сказал я, - я сожалею о том поведении, которое вы
проявляете; но последний представитель нашей фамилии должен следовать обычаям своих
отцов. Ваш язык неприличен; об этом следует сожалеть;
злоупотребления, к которым вы призывали мою страну, не могут остаться незамеченными ”.

“О, мой юный друг, ” сказал он, стараясь казаться серьезным, но не сумев этого сделать
. - Я убежден, что умру ужасной смертью от недержания мочи“.

Вовсю он стремился вести себя более достойно. Взяв
бесконечными усилиями ему удалось, наконец, придать своему грубому красному лицу,
раздутому чашей и покрытому пятнами от солнца, выражение
почтительности; но в тот момент, когда я обратился к нему, у него опустился подбородок, его
огромная рама начала дрожать, и раздался еще один рев, который эхом прокатился
по стропилам, как выстрел из аркебузы.

Такое поведение совершенно выбило меня из колеи. Хотя мой
жизненный опыт не был таков, чтобы научить меня, как с этим справляться
я был полон решимости, что это не должно пройти даром. У меня было
страстное желание проткнуть его тело, но этого нельзя было сделать, пока
он по-прежнему не обращал внимания на мой меч. И все же, поскольку он был невосприимчив к
тем методам вежливости, которыми гордилась моя раса, я решил
избрать более экстремальный способ. Я уже собирался нанести ему удар рукой по лицу
, чтобы он осознал опасность, в которой находится, когда, как
умный парень, трактирщик отвлек его внимание. И это за время
изменения текущих дел.

Он вытащил ветчину из кастрюли и положил его на блюдо. Не раньше
англичанин знакомства с этим мясом быть установлено против его локоть, чем
он дастал свой кинжал и упал на него, не будучи более в состоянии
содержать его наклона, чем животным, которые погибают. Волей-Неволей, Я
приходилось мириться мой меч и пребывать в терпении, пока этот варвар
подавляют аппетит. Но я не рассчитывал, что если я думал, что он будет
сделать это легко. Никогда я не видел человека, который съел так быстро, так сильно,
так широко, как это gigantical иностранец. Наконец наступила пауза в
это работает, после чего он уставился на меня смазка сияющей о его
парни.

“Ну, хорошо, Дон, - сказал он, - Ты выглядишь немного резкий себя. У вас есть
ездил сверхдолгим на вашем пустота, Или я мошенник. Вы не должны
сделай это, сын мой, тебе не следует этого делать. Всегда будь вежлив с животом,
и ты найдешь ее послушной. Пренебрегай ею, добрый Дон, и ты обнаружишь,
она - нефрит. Хозяин, не будете ли вы так любезны принести блюдо для
нашего друга перьев, или мне придется утруждать себя тем, чтобы воткнуть
острие моего кинжала в вашу грязную иберийскую кожу?

Трактирщик, который, казалось, нет никакого желания месте англичанин
на эту необходимость, был сильно проворный в своем послушании. Кроме того, он
выудил из котелка вторую ветчину, от которой англичанин отрезал кусочек
большую часть, укладываем ее на свою тарелку и передала остаток
для меня.

“Есть костный мозг-костный сосать”, - сказал он. “Это самая сладкая роскошь,
это и капелька шерри”.

Я был почти подавлен приступами голода, и ничто не было дальше
от моего намерения, чем принять любезность из этих грубых рук. Еще
ведь воздержание плохо рода добродетели в наличии
хозяйка таких деспотических держав. Прежде чем я осознала, что сделала так много,
я даже взяла восхитительное блюдо на хранение, я передавала сладкое
дымящиеся кусочки лезут мне в рот. И как умилостивление таким повелительным
существо во все времена восхитительное упражнение, у меня было мало войлока
зубы в восхитительные свинья, чем я забыл свою вражду против
Англичанин. Также я забыл о своем отвращении к способу его кормления; ибо
эти лакомые кусочки были настолько отборными, что, в конце концов, я подумал об этом
было бы лучше не судить его строго, поскольку, возможно, его методы были
менее недостойными, чем они казались. И он, честно с
второе его хам, и, призвав на пинту хереса в голос как
труба, прежде чем я прошел половину своего пути, продолжила улыбаться моим
отношениям с мозговой костью в манере, которую можно описать только как
братскую.

“Тот, кто выступает не относится к траншеекопатель является плохим стрелком”, - сказал он с
самая ободряющая улыбка. “Храброе поведение за едой так же необходимо для
крови, сборки и надстройки человека, как и благочестие,
хорошие принципы и созерцательность для души. Поэтому, съедать, мой
хорошо, немного не Spaniardo, и я молюсь, чтобы ты забыла, что я присутствую.
Если мой бедный мужество может любым удобным для него способом в сравнение с твоей, я должен быть
так же близка к совершенству, как женщина к коварству. Маленькая в облике.
ты, прекрасная мегера, но ты прекрасный чемпион и известная любительница плоти.
любительница плоти. Как бы ты отнесся, сын мой, к салату из мозгов
еврея, которого сэр Перчасс, носящий мое имя, и достойный родственник, всегда жаждал
но так редко получал? Он был человеком, если вас не затруднит, и заведомо
штраф за его питание. Я никогда не слышал о человеке, который был бы лучше перед
бараньей ножкой с каперсным соусом; и он пил канареек до того самого момента, как
они пришли снимать с него мерку для панциря. Как редко вы встречаете такого
великая природа неуважительно относится к своему ножу и своей тарелке для завтрака. Скромность в
присутствии мяса - угроза добродетели. Но для этого я должен был
быть вдвое большим человеком, чем я есть. Ха! сын мой, прояви мою старую отвагу такой же
храбрости, и я бы заложил свою родословную и стал рабом, ибо либерал
желудок недовольству не друг ”.

“И все же, добрый англичанин, ” сказал я, боюсь, с оттенком нашего северного
лукавства, - ты, кажется, неплохо справляешься”.

“Неплохо!” Он тяжело вздохнул. “Довольно хорошо - это довольно хорошо; довольно хорошо".
"Хорошо" - это ни то, ни другое. Хозяин, принеси мне сию минуту чего-нибудь перекусить
кусок сыра, величиной с пчелиное колено; и еще, хозяин,
еще чашечку этого отвратительного шерриса, или вот этой рукой я отрежу тебе
горло, поскольку я сын святой христианки”.

Чтобы подчеркнуть значимость этого резкого высказывания, англичанин нахмурился, как дьявол.
и обнажил свой меч. Это оружие, как о нем все,
был чудовищного персонажа, и он воткнул его в землю рядом с его
табурет.




ГЛАВА IV

ДАЛЬНЕЙШИХ ПЕРЕХОДАХ ПО ИНН


Услышав это, трактирщик в страхе выступил вперед, ибо почувствовал
угрозу разрушения. Когда он наполнил чашу своего
замечательный гость, я был рад понаблюдать за его любопытной природой. Рот
был такой же широкий, как чаша; и в качестве органа, который содержал вино
в правильной пропорции к ободу, это была скорее видимость
pancheon, чем чашка из-под хереса. Он был отлит из серебра, украшен великолепной
чеканкой, а все его устройство было причудливым и изобретательным. Действительно, Я
удивился, как такая бедная, как этот трактирщик должен иметь статью
столько стоит и красоту в своем владении.

После того, как англичанин был установлен рот до краев так долго
период, который он должен был подойти, чтобы, глядя на дно, он дал
обратно в чашку к трактирщику, и приказал, чтобы его заправлять. Он был
затем вручил мне, и меня пригласили выпить.

“То есть, если вы можете”, - сказал он. “Это такой отвратительный ликер
лично я едва ли смел прикоснуться к ней. Но я подозреваю, что ваш живот не
так гордилась, как и моя, тебя сильно-зубчатые проходимец. Видите ли, мы англичане
самые нежные люди”.

Я выпил объемистый глоток вина, которое было отлично, или по крайней мере
мой отлично утоляет дня предприняли. Затем англичанин сказал:
глядя на меня с одобрением:

“Ну, мой юный друг, и что ты думаешь о горшке?”

“Горшок заслуживает внимания”, - сказал я, рассматривая его редкую композицию.

“Им восхищались в Европе, и им восхищались в Азии”, - сказал
англичанин. “О том, что это заслуживает внимания, мне сообщили
половина большого мира. Например, император Максимилиан поднял
бочонок рейнского вина в знак почтения и, я не сомневаюсь, упал бы так же сильно, как
пьяный казак, если бы это было возможно для великой коронованной особы
принять эти неприличные блюда. Он предложил мне тысячу гульденов
за этот горшок; но я сказал: ‘Честное слово, Макс" - я должен сказать тебе, испанец,
среди моих знакомых нет коронованной особы, к которой я питаю более высокое уважение.
‘Честный Макс, - сказал я, - предложи своему старому сплетнику
Балтийский океан, солнце, луна и самые известные звезды на небе
и этот горшок по-прежнему будут верны моему дому.’ ‘ Почему?
итак, честный Дик? ’ спросил Император. ‘Именно в этом мудрый, мой старый хулиган
Грач, - сказал я, привозит его на стол вместе пятого ребра со
пожалуйста, сердечность, что горшок был много лет назад известным
Карл Великий моему родственнику, сэру Кэдуолладеру Пендрагону, за его поведение
на поле битвы.’ ‘В таком случае, достойный Ричард, друг
моей юности и обольститель моей зрелости", - сказал император, обнимая
меня с величайшей нежностью и наполняя мой старый кубок из мешковины золотом
доллары - в Турции все доллары золотые - ‘Я не прошу этого у вас;
пусть он останется семейной реликвией в твоем доме’. Поэтому ты сразу увидишь
, добрый испанец, что этот горшок в некотором роде исторический. И в
всех моих путешествиях я приношу его к Луке моего седла; так ли я лгать
вниз с блохами в злодейском испанский Вента тяжело в чистилище; или
буду ли я сидеть по правую руку от властителей Англии,
Германии или Франции, я могу забрать свой мешок так, как мне нравится, то есть
легко и обильно, с надлежащей свободой для рта и с
достаточно широкими полями, чтобы нос не касался
стенок.”

Каким бы любопытным я ни был с самого начала в отношении этого странного
человека, характер его разговора возбудил во мне еще большее любопытство. В
несмотря на свой замечательный внешний вид, его костюм, когда-то были
что человека из состояния, однако, к сожалению, она не была так
сейчас; в то время как его манеры, хотя и не принадлежащие великим людям моей собственной
страны, возможно, все же были приучены к уважению со стороны
мира. Поэтому я сказал с поклоном: “Добрый сэр англичанин, с вашего
почтительного снисхождения я бы осмелился спросить ваше имя”.

Такая просьба, казалось, доставила ему большое удовольствие.

“Это очень правильный вопрос, ” сказал он, - потому что так случилось, что мое имя
было благосклонно упомянуто в каждой цивилизованной стране
земного шара”.

“Да, сэр, я уверен в этом”, - сказал я, ибо по мере того, как он говорил, в нем росло достоинство.
тончайшая натура.

“ Ты спрашиваешь, как меня зовут, добрый испанец; ну, а теперь, что ты думаешь о Ричарде
Пендрагон в качестве имени?

“Поистине прекрасное имя”, - сказал я, побуждаемый к этому утверждению любовью к
вежливости, хотя я не уверен, что это не было, в конце концов, очень
варварским именем.

“ Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь; да, клянусь моей рукой, это имя! Я
видно, готы и арабы бледнеют на нее; она была поддержана
всего в храбрости, он пролежал в постели королевами. И все же носитель
этого имени достаточно мягок, клянусь моей душой; ибо это имя хорошего
и настоящий мужчина, простой рыцарь, отважный друг, учтивый враг;
скромный искатель света, увлекающийся чтением по звездам и
творениями природы. Я видел, как носитель этого самого неподражаемого имени
вытер кровь берберийского пирата со своего меча краем
своего наконечника для полива, сел и написал балладу. Я никогда не видел его
все необходимые в женской компании. Ты вполне можешь спросить мое имя, добрый испанец,
ибо, не хвастаясь, чего я терпеть не могу, где ты найдешь такое
мастерство, соединенное с такой простотой, такая целомудренная строгость с такой
постоянство в любви? Говорю тебе, испанец, если бы я не был воспитан в
смирении, если бы я не был посвящен в это моей святой матерью, даже когда
маленького козленка учат блеять, когда он пьет его молоко. Должно быть, я
был хвастуном, потому что я королевского происхождения, и кровь королей
течет под моим камзолом ”.

“Hombre de dios!” - Взволнованно воскликнул я, поскольку мои собственные мозги, казалось, были перегружены его энтузиазмом.
“У вас действительно великое имя. Я бы
люблю слушать тех царей, которых вы, кажется, такого достойного
потомок”.

“Это небольшое любопытство, мой честный юноша. Имя моего отца
не меньше, чем Эдуард Английский. Я его сын, но не наследник. Если бы
каждый мужчина поступал в соответствии со своими заслугами, у королевского отпрыска, который
говорит о вас, корона Великобритании была бы надета на левую
бровь под углом в сорок пять градусов ”.

“ По какой причине вы этого не сделали, сэр, если вы действительно сын короля
и корона принадлежит вам по праву природы?

“С моим рождением была небольшая нерегулярность, которая
во время ее возникновения я был не в том положении, чтобы ее исправлять.
С тех пор раса мошенников и формалистов заняла стену
честный Дик, и посадили на английский трон другого. Но
запомни меня, сын мой, пробьет час, когда тот, кто состарился в
любви к добродетели, улучшит свое состояние, ибо он может показать линию
королей по обе стороны своей семьи. Со стороны его матери находится один
Утир Пендрагон, и из его семени произошел Артур, который много лет
назад был суверенным лордом Британии. Это было много лет назад, говорю я, но
этот Артур был хорошим принцем, честным человеком, и его имя
до сих пор благосклонно упоминается в его родной стране”.

“ Когда, сэр, вы предполагаете совершить это покушение на трон
Англии?

При этом вопросе сэр Ричард Пендрагон напустил на себя величественный вид,
что не очень сочеталось с дырой в его ножнах и
состоянием его штанов и камзола.

“Всего хорошего”, - величественно произнес он. “Если не сегодня, то завтра".
"Будет завтра". Правда в том, что махинации нечестивых оставили меня с деньгами
несколько легкими, а также подорвали мою репутацию. Но
Я не сомневаюсь, что в одно прекрасное утро, когда поют жаворонки,
первенец святой матери, несмотря на все его несчастья и его
plaguy сухость в горле, должны высадиться в Дувре и марте в Лондон Сити на
глава двадцать тысяч христианских господ, которые поклялись возмещения
его травмы”.

“Да буду я одним из столь прекрасной компании!” - сказал я, чувствуя очарование его
страсти.

“Аминь этому, честный юноша”. Он говорил великолепно. “Дай старому честному
Дикон свою руку на его. Нет никакого сомнения в том, что я буду держать
вам обет, что такое честь вашей нации и своего персонажа.
Кстати, это кольцо я вижу на твоем пальце, честный юноша?

“ Это семейная реликвия моего дома, - сказал я. “ Его подарил мой отец
моя мать” когда он приехал свататься к ней.

Англичанин поднял брови с выражением серьезного интереса.

“Это было так, мой юный спутник? Подаренный твоим отцом твоей матери
это действительно было так? И украшенный агатами, если только мои глаза
не обманывают меня.

“Да, это агаты”.

“Вид агатов наводит меня на мысль о кольце, которое было у моей старой подруги,
Софи. Я всегда влияет на средний палец правой
руки, как и вы влияете на свою собственную, моего сына, пока он был желанный мой
святая мать по мокрой Пепельную среду”.

Все еще демонстрируя знаки живого внимания, англичанин начал
поглаживать кольцо, которое было у меня на пальце.

“Честное золотое кольцо, очень целомудренной работы. Это выглядит необычно
выбор на руке джентльмена. Разве это не немного свободно, мой
молодой товарищ?”

Говоря так, и прежде чем я мог заподозрить его намерения, сэр Ричард
Пендрагон снял кольцо с моего пальца. Он поднес его к свету и
принялся разглядывать с величайшей тщательностью.

“Я заметил, что оно сделано в Милане”, - сказал он. “ Должно быть , это пролежало много лет
в дворянской семье. Мой собственный был вылеплен в Багдад, но я бы
говорят, что это почти как выбор в качестве подарка для Софи. И, как я уже сказал, сын мой
, оно, безусловно, необычайно красиво смотрится на руке
джентльмена.

Вслед за этим сэр Ричард Пендрагон прижал тонкую полоску металла к
большому толстому среднему пальцу своей правой руки.

“Речь идет о отнюдь не так легко, как подарок Софи, - сказал он, - но
тогда, конечно, мой старый сплетен было истинной окружности, взятой в
придворному ювелиру. Я часто думаю об этом придворном ювелире, таком странном,
бойкий малыш, каким и был А. У А. была повязка на правом глазу, и я
помню, что когда он ходил, одна нога становилась короче соседней.
Но, несмотря на все это, Э знал, что такое агат, и его лицо было таким же открытым, как
погожий июньский вечер ”.

С видом шутника, перед которым невозможно было устоять, сэр Ричард
протянул мне свою чашку и призвал осушить ее. Я отпил немного
вина, но с некоторым беспокойством, потому что мне было больно от того, что
талисман моего отца был в руках незнакомца.

“ Я буду благодарен вам, сэр, если вы передадите кольцо на мое попечение.

“С превеликим удовольствием, мой сын”. Англичанин взял
свой палец и отдал его могучий рывок, но кольцо не принесло.

Он покачал головой и начал печально насвистывать.

“Ну, поскольку я добрый христианин, это проклятое кольцо прилипает к моей руке,
как больной котенок к теплому камню очага. Попробуй, сын мой, прошу тебя”.

Я также потянул за кольцо, которое так прочно сидело на его руке.
но оно не поддавалось.

“Это действительно ужасное дело”, - сказал сэр Ричард Пендрагон. “Что
делать, юный испанец?”

Он позвал трактирщика и велел ему принести миску холодной воды. В
это он окунул свой палец; и хотя он держал его в воде в течение
довольно долгого времени, кольцо и его правую руку так и не удалось заставить
расстаться.

“Что это цена, которую вы на это кольцо, мой юный спутник?”

“Кольцо бесценно-оно принадлежало моей матери, - и никогда не был в
ведение древний дом”.

“ Если это не по цене, то вопрос закрыт. Я как раз собирался
предложить вам деньги, но вижу, у вас один из тех возвышенных духов, которые могут
не допускайте вульгарных отбросов. Что ж, что ж, гордость происхождением - это хорошо, а
денег совсем немного. И все же тот, кто состарился в любви к добродетели
хотел бы как-то отблагодарить тебя. Не лучше ли нам бросить главную партию
на кости? Если я выиграю, я надену кольцо в свое законное пользование; а если я
проиграю, ты получишь хороший подарок, который подарил мне король
Баварии за помощь ему в борьбе с голландцами ”.

Я не принял это предложение, как вы можете себе представить. И все же это вызвало
у меня сильное беспокойство, когда я увидел фамильную реликвию моего отца на руке этого
иностранца. Каким образом это можно было выманить у него из рук, я был в курсе
теряюсь в догадках; а в моей неопытности в мире я не знаю, что
конечно, чтобы обнять.




ГЛАВА V

Я СЛЫШАЛ, ПРИНЦЕССЫ


Со своей стороны, сэр Ричард Пендрагон проявил удивительное спокойствие. Он
носил кольцо на пальце с таким важным видом и при этом был так
вежлив, что о том, чтобы спровоцировать ссору, не могло быть и речи. Нет
тем менее было ясно, что если я когда-нибудь было вернуть подарок моего отца он
должен быть на острие меча.

Однако на это всегда претендуют уроженцы моей провинции, которым
в области разума позволено быть первыми во всей Испании,
классный суда должно ездить до насилия. Поэтому я был не в
поскорей бы довести начатое до конца. Я решил, что смогу
вернуть себе безделушку, только обратившись к мечу; что
рано или поздно мы должны подчиниться этому арбитражу, но поскольку
ночь была еще в расцвете сил, и я чувствовал, что нет необходимости форсировать драку
до начала сезона. Таким образом, Сестринское дело моей травмы в тайне я пометил человеку
узко, как он сидел стуле, с его голодными глазами вечно обучение по
мне боком, и навсегда, взглянув вниз, с вороватым смех, в то время как его
огромные худые конечности в заплатанных разноцветных чулках, которым
погода придала различные оттенки, были вытянуты к теплу
дымохода.

Так он лежал, было трудно решить, был ли он действительно царский
сын или не более, чем свободно-разговорный авантюрист. И, несмотря на
лестные мнения, которые он высказывал о своем собственном характере, я был рад
прийти к выводу, что последний вывод был, по крайней мере, очень близок к
истине. С одной стороны, отсутствие серьезности в его повадке не
супруги очень хорошо с потомком принцев, которых всем мире
знает, что это серьезные люди. Он никогда даже не смотрел на меня без
тайного огонька веселья в его глазах; и этого я не мог объяснить,
что касается меня, то я никогда не чувствовал себя таким серьезным.

“ Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь, ” представился он без особой причины,
разве что из любви послушать собственную речь. - из всех имен
Я считаю, что быть наиболее восхитительной; ибо это имя
истинный человек, из пристрастия к созерцанию, и того, кто вырос
старые в любви к добродетели. Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь -имя - это...
мелочь, но в нем есть своя естественная музыка; Сэр Ричард Пендрагон,
рыцарь-да, он бежит с языка какую-то мелодию. Я думаю, мой юный
товарищ, ты уже налюбовался?”

“Действительно, сэр, у меня есть”, - сказал я с некоторой долей насмешки, о
которой, как говорят, жители моей провинции при случае поднаторели в
использовании. “Я считаю, что это самое замечательное имя. Разве ты не говорил так
сам?”

“Если так, то так и есть”, - сказал он, дружески похлопав меня по плечу.
за что я его не поблагодарил. “В конце концов, убийство было вынуждено
выйти наружу. Это часть мужества, чтобы избегать истины? Мой юный
товарищ, я уверен, вы не один из тех, кто уважает то, что благочестивым
мнение, которое разделяют П. Овидий Назон и другие ученые
комментаторы по этому вопросу. Действительно, очень хорошо, что имя
, которое так высоко ценится в средней Европе, появилось в этой внешней части.
Совсем недавно я боялся, чтобы это было иначе. Я встретил странствующего священника,
не месяц назад, лысый, жирный, и библейский, который заявил, что ему на ум
мое имя было недостаточным. ‘Прекрасный сэр, в честь чего это празднуется?’ был его
вопрос. ‘В честь чего это празднуется, преподобный первый?’ - был мой ответ.
‘ Ну, где ты мог прожить эти свои добродетельные годы? Это
имя печально известного любителя гороха и соломыкер. ‘Это воистину
исключительное достижение", - сказал преподобный отец в Боге. ‘Да, ваше
преподобие, - ответил я, - этот честный старик может протянуть орех через
соломинку с таким же самодовольством, с каким добрый священник может протянуть мешок
через горлышко бутылки’. ‘Это действительно замечательно", - сказал
преподобный отец и продолжил демонстрировать, что, поскольку гороховые орешки были
широкими, а соломинки - узкими, это было нелегко. ‘Да, отец мой’,
сказал я, ‘Это очень справедливое замечание. Но я уверен, что ты был бы
последним, кто поверил бы тому, в жилах кого течет королевская кровь.
дублет навел бы его на мысль о чем-нибудь тривиальном.’ ‘ Несомненно, ваша точка зрения
верна, ’ сказал преподобный скептик, ‘ но все равно я
не понимаю, как особа королевской крови могла совершить подвиг такого рода
характера. ‘Никто не скажет, что будет с королевской кровью’,
был мой последний ответ, ‘потому что в этом есть особая гениальность’.
И все же, мой юный сын Испании, я почти не сомневаюсь, что достойный
Доминиканец все еще ломает голову над этой проблемой за стенами
Матери-Церкви; и такова тонкость этих ученых с их
правила большого пальца и их логичность, в которых вы скоро убедитесь.
эта невинная шутка повредила мозги половине клерков в
Саламанке ”.

“Вы действительно готовы остроумие и тонкое приспособление, сэр,” сказал я в
вывод из этой нелепой сказки, для него было ясно, что он выглядел
для некоторых такие прокомментировать его.

“Вы должны винить в этом мою нацию. Каждый англичанин остроумен, когда он
выпьет вина; он особенно сообразителен во всем после
употребления пива. Вы тупые жулики материка может образовать нет
концепция английского юмора”.

“Как случилось, сэр, что вы оказались изгнанником из этой страны,
которая, по вашим словам, невыразимо прекрасна?”

“Это вопрос судьбы”, - ответил он.

“Это значит, что ты ищешь счастья?” сказал я, тяжело дыша
при этом волшебном слове.

“Ты пришел к истине”, - сказал он со вздохом, улыбкой и
искоса взглянул на меч, висевший у его ноги.

“Тогда почему, сэр?” - воскликнул я с рвением, которого не мог сдержать. “Мы с вами
в этом вопросе как братья. Я тоже нахожусь в поисках удачи”.

Мои слова, казалось, соответствовали юмору сэра Ричарда Пендрагона. Он
посмотрел на меня долго и с любопытством, тем косым взглядом, который мне показался
не совсем приятным, погладил бороду, как будто погрузился в глубокую
задумчивость, и сказал с самым серьезным видом, который я когда-либо слышал от него,

“Ах, вот как, сын мой, это так! Итак, вы находитесь на поиски
счастья и удачи тебе, сын мой? Что ж, она милая, правильная и отважная женщина
словом.

“Мой отец был первым, кто позволил это, - сказал я. - Она плохо обращалась с ним”.;
его правой рукой был нанесен в бою в нежном возрасте, но я никогда не
слышал, чтобы он жаловался о ней”.

“Он никогда не был надменным и отстраненным с староанглийский Дик”, - сказал
мой спутник, тяжело вздыхая: “но ты никогда не услышишь, чтобы это было правдой"
отвага оскорбляет гордый нефрит. Фортуна, - повторил он, и я увидел, как его огромные
голодные глаза загорелись, пока не засияли, как рубины. - О, что за
это имя! Она слаще в уши нам из Англии, чем это
Соловей. Что мы не отважились во имя твое, ты идеальный
одна! Вот этот Дик, этот старый рыжий хулиган, с пересохшим горлом,
его острыми ушами и глазами, из которых текут слезы, на что только он не отважился
ради тебя, ты, дорогой нелюбезник! Он отстаивал свою точку зрения в каждом
земля от Китайской стены до высоких Кавказских гор; от
благословенных островов Британии до самой далекой Аравии. Кто изгнал турка
из Вены шестифутовым шестом? Кто это был, сбивший с ног старого шевалье
коротким мечом? Кто это был, убивший султана
Мориско его собственной несравненной рукой? Кто это был и зачем?
это было, сын мой?”

В этом припадке гнева он искоса взглянул на меня,
как будто искал ответа на вопрос, на который не было необходимости отвечать
.

“Почему я держу в руках, - продолжал он, - меч, палаш, короткий
меч, шпага и щит, и, прежде всего, это изысканное изобретение
Бога, ловкая рапира из феррарской стали, с прекрасным мастерством
старый честный клинок, но на службе ли ты, милый багаж с твоими влажными
губами и горящим взором?”

“ Ах! Сэр англичанин, ” воскликнул я, чувствуя, несмотря на его грубый акцент,
музыку его натуры. - Мне нравится слышать, как вы так говорите.

“ Тридцать лет я занимаюсь этим ремеслом, добрый испанец, и скорее умру, чем
изменю его. Я разграбил сотню городов; десять состояний
я награбил. Но с мешком они пришли и с мешком же ушли.
Удивительно, что великая натура любит мешкать. Но у меня есть только
нюх, чтобы показать свою страсть. Соблюдаете ли вы его заметным оттенком, который
ночью так светящий, что это пламя, как маяк, чтобы предупредить
честный моряк? И все же мы будем мочить бороды перед Удачей, добрый испанец,
ибо мы, англичане, ухаживаем за ней, как за девушкой с ямочкой на щеке.

Закончив эту декламацию, сэр Ричард Пендрагон громовым тоном подозвал
трактирщика, велел ему принести стакан хереса для меня
и наполнить свой, который быстро пустел.

“Я буду нести расходы, паршивое”, - сказал Сэр Ричард с большим
великолепие.

“О да, ваша милость” - бедный трактирщик был бледен как полотно.
“труп" - "но у вашей милости уже есть такой счет...”

“Забей, негодяй!” Сэр Ричард страшно закатил глаза. “Да если бы
я не был таким нежным, как женщина, я бы перерезал тебе горло. Забей, ты,
собака! Значит, у вас нет истинного чувства деликатности? Теперь я хотел бы спросить тебя,
ты, недоделанный негодяй с затуманенными глазами и мягкотелыми парнями, - это
джентльмены, когда они чествуют своих любовниц в их собственном уединении.
таверна, неужели самые низкие люди могут перечить им в своих чувствах?
 Сию же минуту принеси мне два горшка с мешками, или я этой рукой
сделаю глубокую рану у тебя на шее.

Незадачливый Уайт сбежал, где его гостем был наполовину через это
речь, в которой даже в ушах был страшный, с таким ревом ярости
он был дан. Когда он вернулся с двумя чашечками, наполненный вином, сэр
Ричард посмотрел на меня и положил свой палец на сторону нос,
как будто предположить, что он поддался ни один человек в обработку
трактирщик.

К тому времени, как он выпил этот превосходный напиток, пришло разумное решение.
изменения в выражение лица англичанина. Поэзия его настроения, которые привели
ему говорить Фортуны в условиях разжечь в душе, уступил один
более подходит для общих дел.

“Пролежав в моем замке, - сказал он, - и хорошо питается
мешок, завтра я начну о моих путешествиях опять же. Под давлением я бы не стал
против молодого сквайра”.

Он одарил меня испытующим взглядом.

“ Послушайте, ” торжественно повторил он, вытягивая свои огромные ноги, - я хочу
взять молодого оруженосца.

“ В чем, сэр, заключались бы его обязанности?

“ Они были бы мягкими, добрый Дон. Предположим, что этот молодой оруженосец - если он
был человеком знатного происхождения, тем лучше - платил мне сто крон в
год, чистил по утрам мою лошадь и мило беседовал со мной в
во второй половине дня я бы взялся научить его миру”.

“Что ж, сэр, ” сказал я, - конечно, было бы более уместно, если бы ваш оруженосец
получал от вас ежегодно сто крон, которые могли бы составлять его
вознаграждение”.

“Вознаграждение!” - сказал англичанин, поглаживая бороду. “Сто
крон! Это очень причудливые идеи”.

“ Ну что вы, сэр, ” сказал я с той проницательностью, которой отличались наши
провинция известна: “разве у вашего оруженосца не было бы обязанностей, которые он должен был бы выполнять, и
разве они не были бы достойны вознаграждения?”

“Обязанности!--вознаграждение!” - сказал англичанин, поглаживая бороду
яростно. “ Неужели вы не знаете, добрый дон, что у меня вошло в привычку
получать тысячу гульденов в год за то, что я обучаю миру сыновей
знати?

“ В самом деле, сэр! может ли знание мира иметь такую большую ценность?

Англичанин зарычал на то, что он принял за мою простоту.

“Клянусь душой! ” воскликнул он. - Знание мира - это самое важное.
отчаянная наука. Я встречал многих ученых людей в своих путешествиях, но это
наука всегда побеждала их. Цезарь был образованным человеком, но у него было бы
меньше дырок на камзоле, если бы он пошел в школу раньше. Это
глубокая наука, сын мой; это глубочайшая наука из всех. Что вы
знаю обман, сын мой, ты, который никогда не покидали свои родные горы
до этого утра? Ты, с пылью твоей деревенской провинции на сапогах
что ты знаешь о тех, кто относится к тебе по-честному?
чтобы они лучше знали, куда вонзить нож?”

“Признаюсь, сэр, я мало думал об этих вещах”, - сказал я.
смиренно, поскольку мое злоключение с нищенкой все еще было у меня в голове,
и кольцо моей матери больше не находилось у ее единственного сына.

“Тогда тебе следует хорошенько подумать об этом, мой юный друг”, - сказал
Англичанин, глядя на меня своими большими красными глазами. “ Ты говоришь о богатстве,
Испанец, ты, которому еще предстоит пройти десять лиг в мире! Да ведь
это безрассудное безумие. Вы, кто даже не слышал о знаменитом
Лондонском сити и великой английской нации, можете легко влюбиться в
грабитель или будешь самым ужасным образом обманут в гражданском процессе. Да ведь ты, который
говоришь "с вашего позволения" трактирщику, можешь легко потерять свой кошелек.

“Может быть, я болен найден в знаниях, сэр, но я надеюсь, что мой меч не достоин,”
сказал я, решив, что никто не должен презирать свою доблесть, даже если моя бедная
ум должен быть глумились над.

“О, так ты теперь надеешься, что твой меч достоин этого?” Англичанин
Яростно захихикал, словно движимый тщеславием. “Хорошо, Мастер Не Борода,
что является хорошим достижением для того чтобы снести, и я подозреваю, что вы можете найти
так, в один из этих вечеров, когда нет луны”.

Тем не менее сэр Ричард Пендрагон продолжал смеяться в своей сухой
манере и снова стал поглядывать на меня искоса. Хоть убей, я не мог
понять, где был повод для такого легкомыслия.

“Мой отец научил меня обращаться с мечом”, - сказал я.

“О, так твой отец научил тебя обращаться с мечом! Что ж, судя по
длине вашей бороды, добрый дон, я склонен подозревать, что
у вашего отца был достойный ученик.

“ Надеюсь, я могу так сказать.

“О, так ты надеешься, что можешь так говорить, сын мой! Ну, теперь, я думаю, ты можешь!
прими это, добрый Дон, от того, кто состарился в любви к добродетели,
что твой отец знает столько мечом как бургомистр знает
кровопускания. Видите ли, ему отрубили правую руку в бою.
в нежном возрасте, если только он не был чертовски ловким парнем.
он лишился единственного средства стать опытным практиком.”

Англичанин рассмеялся про себя.

“У моего отца были превосходные наставления, - сказал я, - хотя, как вы говорите,
Рука Божья сократила его практику”.

“ Ну что ж, сын мой, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, принимая серьезный вид,
который, однако, не казался очень искренним, - тот, кто говорит с тобой, - один из них.
чей практика Рука Божья не ограничена. Он был опытным
с мечом и корзина в нежных младенчестве. Он играл с
всеми первыми мастерами Европы; он посвятил этому всю свою жизнь. С
он знаком со всеми истинными принципами этого неподражаемого искусства. Он получил
комплименты по поводу своего таланта и гениальности, естественных и приобретенных, от
тех, кого скромность запрещает ему называть по именам. И все эти запасы, мой достойный
Опытный Дон, примерный ансамбль и остроумие в вашем распоряжении за
смехотворную сумму в сто крон”.

“У меня нет ста крон во всем мире, сэр”, - признался я с улыбкой.
нежелание, ибо его аргументы были мастерскими.

“Черт возьми!” - прорычал он. “Именно это я и подозревал”.

Не может быть никаких сомнений изменения в его поведении, когда я сделал
эта несчастная исповедь. Это заставило его решить его грубые и грубые
особенности в той или иной форме созерцания. Наконец он сказал, сверкнув глазами
, которые были как у ласки,--

“Какая сумма у тебя в кошельке, добрый испанец?”

“У меня всего восемь крон”.

“ Восемь крон! Слушая ваш разговор, можно подумать, что вы владеете
провинцией.

“ Хороший меч, набожное сердце и заветы моего благородного отца должны
служить, сэр, а мое царство”, - сказал Я, не больно, немного на замечательной
перемена, которая произошла с ним.

“Я сам, - сказал он, - всегда были губернатор и наместник
что королевства, и если бы не любовь к канареек в юности,
что в моем ближнем лет привело к любви к шеррис, я должен иметь
назначают его также. Но есть также и существенное расхождение в
наших условиях, сын мой. Я англичанин из костей и сухожилий,
следовательно, одно из первых творений Природы; тогда как ты, добрый Дон, спасая
ваше почтенное присутствие - всего лишь жеманный и напыщенный парень, такой же толстый
мозгами как у телки, а цветом лица желтый, как у жабы
под брюхом. Ваш разум был настолько подавлен провинциальными идеями,
а ваш рост настолько иссушен солнцем, что для либеральных взглядов они
не кажись ничуть выше личинки в инжире или мухи-синеклювки в окне деревенской пивной.
”

“Господин англичанин”, - сказал я надменно, ибо я сказал ему, что у меня но
восемь крон в мире, его манера говорить вырос невыносимо,
“Я не сомневаюсь, что среди своего народа ты человек, заслуги,
но это не будет лишним, если вы поняли, что вы платите
обращается к испанскому идальго. И я должен просить позволения заверить
вас, что в его глазах представитель вашей нации лишь немногим превосходит
араба-язычника, черного как уголь. По крайней мере, я всегда
понимал своего отца, храни его Бог! сказать это”.

“Клянусь честью, - сказал англичанин, “ даже для испанца ваш
отец, должно быть, был очень плохо информирован”.

“ Сэр Ричард Пендрагон, - строго сказал я, “ я бы хотел, чтобы вы были осторожны с
тем, как вы упоминаете моего отца.

“ Молю тебя, брат, не смеши меня. Он потренировал косой
посмотри на меня. “У меня такой не в меру шустрые юмора-оно никогда не
- проклятие моей семье от матери к дочери, от отца к
сын, как величает вызвать кровь совершать всевозможные посягательства на мой
старый глава вен. Все мои предки умерли от флюксии, которая не умерла от
стали. Но я говорю тебе, испанец, ясно как божий день, что твой
отец, должно быть, был слабоумным человеком, раз произвел на свет такого бедного сына.

“Сэр Ричард Пендрагон, ” закричал я, вне себя от ярости, “ если вы
будете оскорблять моего отца, я проткну вам сердце!”

“Что ж, ” сказал он, “ неплохо говорить за восемь крон, с провинциальным
акцентом и куском ржавого железа, который больше подходит для поджаривания половины
седло из баранины, чем украсить ножны джентльмена. И если
вы сделаете это выступление хорошим, что ж, оно будет еще лучше. Ибо это
очень высокий стандарт, брат, который ты устанавливаешь, и я сильно сомневаюсь в себе.
прискорбно, что даже Преукс шевалье смог бы его поддерживать.
это ”.

Закончил он таким наглым и неожиданным взрывом смеха, что
привел меня в ярость.

“Я бы попросил вас остерегаться, сэр!” - Воскликнул я. “Вы были в два раза грубее в
при твоем росте и в три раза большей грубости я пронзаю тебе сердце, если
ты снова презираешь незапятнанное имя моего благородного отца.

“Твой отец был одноруким”, - сказал gigantical этот негодяй, глядя на
мне стабильно. “Он был туп, как испанский мул, а я
плюнул в лицо безбородому ребенку, который носит его имя”.




ГЛАВА VI

О ЧАСТНОЙ ДРАКЕ. Я ПОЛУЧАЮ ПРИБЫЛЬ ЦЕНОЙ РЕПУТАЦИИ


ПРЕЖДЕ чем я успел обнажить меч, мой противник вскочил на ноги, отшвырнул ногой
табурет, на котором он сидел, и обнажил свое собственное оружие. Я
я был настолько охвачен яростью, что не смог остаться, чтобы оценить его огромный рост.
и все же его голова, казалось, жила среди окороков на крыше.

Это был первый случай, я извлек меч мой в ссоре, но я
спрашивать нужно было не лучше. Чистая репутацию этого благородного сердца я
защищая жилками свою правую руку, с невообразимой силы. Кроме того,
Мне был двадцать один год, хорошо вырастила и вскормила одного из моих
нации. Мой клинок был древнего образца, но настоящего толедского образца
первоклассного качества, и за это время было совершено много великих подвигов в этой области
таким образом. Англичанин возвышался надо мной своим огромным ростом
но будь он в два раза выше, в моем теперешнем настроении
Я бы его не боялся. Ибо, как я был рад в это поверить, некоторые из
выносливые боевые кровью наших северных провинций была в моих жилах. Это
была моя первая дуэль; но ты не должен забывать, читатель, что мой отец
научил меня, как отстаивать свою точку зрения, как колоть, как принимать,
и, прежде всего, о том, как управлять запястьем в соответствии с передовыми рекомендациями
практика.

Мы тратили мало времени на любезности, ибо мой гнев не позволял
их. Сразу же я побежал на моего противника, толкая прямо в его
сердце. Но он получил свой меч на его собственный навык, который был по-настоящему
замечательный, и отложили это с легкостью. Все силы, которыми я владел
был позади него, но он бросил ее почти так же благодушно, как если бы он
были смахнув комара. Горечь этой неудачи и свое воздуха
презрение заставило меня весной на него, как кошка, все же, мне жаль огорчать
говорят, без его настороженность, ибо, делать то, что я хотел, я не смог приехать
рядом с ним. Он защищал каждый удар самым чудесным клинком, не
один раз пошевелив запястьем или изменив позу. После того, как это действие
продолжалось несколько минут, я был вынужден отойти, чтобы отдышаться
; на что мой противник ответил презрительным рыком, который ранил меня
больше, чем мое бессилие:--

“ Я бы хотел, сын мой, чтобы ты помог мне скоротать время этого дня.

Моей мгновенной реакцией был самый яростный удар по его голове, хотя
уместно упомянуть, что этот метод не был рекомендован в правилах
искусства, изложенных прославленным доном Игнасио. Но я с грустью вынужден
признаться, что ярость взяла надо мной верх. И все же сэр Ричард Пендрагон уклонился
этот удар был нанесен так же ловко, как он уклонился от остальных.

“Брось, брат, - сказал он, - даже для испанца это бесполезно. Это
не более чем работа ножом. Я убежден, что твой отец был мясником,
и всей своей практикой был обязан чреслам галисийской свиньи.

Такая насмешка задела меня сильнее, чем удар его меча. Кастинг
от всей свободой, я побежал на него с закрытыми глазами, потому что в этот момент я
был единомышленников, чтобы положить конец тем или иным способом.

“Хуже и хуже”, - сказал он. “ Ты держишь свой клинок, как дочь священника.
 И все же не отчаивайся, моя юная спутница; возможно, у тебя получится
лучше практика для моей левой руке”.

Пока он говорил, к моему ужасу, он изменил свое оружие из его правой рукой
его слева, и отбил меня с той же презрительной ловкостью. Внезапно
он сделал сильный выпад, и в следующее мгновение я почувствовал острие
его меча у своей груди.

“Твой отец, должно быть, на редкость невежественный человек даже для
Испанец”, - сказал он. “Я не удивляюсь, что он потерял свою правую руку на
раннего возраста. У вас как маленькая обороны, как пресловутый карманником на его
судебное разбирательство. Каждый раз, когда эти пять минут ты должен быть убит”.

Затем я закрыла глаза в конечности стыда и никогда
ожидается, что открыть их снова. Но, к моему удивлению, силы природы
продолжали действовать, и вскоре, охваченный головокружением от страха и гнева,
, я был вынужден искать причину. Казалось, что мой враг ослабил хватку
и отступил. Очевидно, он намеревался использовать меня, как кошка использует
мышь, для своего личного удовольствия. По этой причине я упал сильнее на
его, так как я знала, что моя жизнь будет лишиться, и у меня было предчувствие, что
еще более яростно он был сдан, тем меньше я знаю ужасный конец.

“ Теперь я разрежу твой камзол, сын мой, ” сказал сэр Ричард Пендрагон.
- У тебя есть любимое ребрышко, которое ты хотел бы выбрать? Как насчет пятого?

Без околичностей он начал резать мой дублет с ловкостью, что было
удивительно. Свою точку зрения мелькали тут и там по моей груди и, казалось,
на ощупь она на тысячу мест; все же, хотя старые кожаные был
постоянно прокалываются, не Хэп был нанесен по моей коже.

“Если бы только у меня было светлее и более причудливые лезвия Феррара вот,”
он сказал, что в разгар тыс. fanfaronades и brandishments, “я
я бы расстегнул каждую пуговицу на твоем камзоле так же ловко, как портной.

“ Убей меня! - Убей меня! - закричал я, бросаясь на его клинок.

Я сделал такой потрясающий взмах своим мечом, что он просвистел в воздухе
и был похож на то, чтобы отсечь ему голову. Однако вместо того, чтобы позволить ему это сделать
, он встретил это странным поворотом запястья, и оружие
было выбито из моей руки.

Когда я стояла перед ним, запыхавшаяся и растрепанная, с молодыми венами
и полными сил, казалось, меня волновало не больше, чем снежинку
то, что должно было произойти. Я мог только чувствовать, что опорочил свою
репутация отца была опорочена, и я бросил ужасное пятно на его заповедь.
Кровь застилала мне глаза и звенела в ушах, но, как ни странно,
Я не обращал внимания на клинок моего врага. То, что вертелись в моей
разум, по мнению арендодателя, что он был дьявол собственной персоной.

Нанести удар свой меч на землю, он велел мне замечание его метод
разоружение.

“Это настолько близко к совершенству, ” сказал он, - насколько это вообще возможно“
порождение несовершенства человека. Это плод добродетельной
зрелости; это венец искусственности; считайте все остальное ничем.
Ибо я говорю тебе, испанец, что это произведение искусства, как говорят в
Парис, отделяет одного из избранных Богом хороших фехтовальщиков от вульгарного стада
заправил или простонародья. И, заметьте, все это было сделано
левой рукой ”.

В ожидании с таким же хладнокровием, как я могу вызвать инсульт
который должен был лишить меня жизни, там произошло что-то странное.
В комнату вошла, незамеченная нами обоими, официантка из таверны
. И через мгновение, увидев, что приближается, это храброе маленькое существо
, не намного больше табуретки, такое же красивое и сверкающее
куин, какой я никогда не видел, встала между мной и мечом моего противника.

“Стой, проклятый чужеземец!” - повелительно крикнула она.

“Нет, держи себя, вы аккуратно чертенок”, - сказал англичанин, ловя ее
вокруг середины по правую руку, и слегка поднимая ее с десяток
шагов как будто она была мешком перьев. И все же он сделал всего лишь
плохой расчет, если думал, что сможет таким образом избавиться от этого бесстрашного
существа. По его вина стакан, наполовину из-под хереса, который был установлен в
дымоход-место в сторону хэпа, был в ее руке. Она подняла его,
и швырнула горшок со всем его содержимым в лицо великану.

“Возьми его, ты, гнусный негодяй!” - закричала она.

И вот, по странной случайности край кубка попал сэру Ричарду
Пендрагон попал в лоб. Это нанесло рану такой глубины, что его кровь была
смешана с превосходным вином. Вместе они потекли ему в глаза
и по щекам, причем так обильно, что запачкали его камзол
и закапали на пол. И смелая девушка, увидев моего врага
конфуз, за то, что алкоголь и то, что с его гор он был
на мгновение почти ослепнув, она метнулась через комнату и подобрала
мой меч. С самым отважным рвением она вложила его мне в руку.

- А теперь, юный сеньор джентльмен, быстрее, быстрее! ” закричала она. “ Набросьтесь на него и
покончите с ним!

“Увы, добрая душа, ” сказал я, “ этого не может быть. Я законная добыча
моего противника. Да пребудет с тобой Бог, доброе создание”.

Я бросил меч на землю.

“Тогда, о, молодой господин, вы очень глупы”. Слезы навернулись на глаза
честной девушки и погасили ее пламенный взгляд.

Однако это создание было настолько бесстрашно в моем деле, что она подобрала
мой меч снова, и плачет, “я сам сделаю это, сеньор,” на самом деле было
на английском языке варваров с наибольшей мыслимые valiancy.

Тем временем гигант ревел в его собственном положении в
самым неумеренным образом. Ибо, ощупав свою голову и обнаружив,
что струйка, стекавшая ему в глаза, была соединением элементов
настолько восхитительных, что он высунул язык в весьма причудливом жесте.
манерно, и втянул в рот столько, сколько смог достать.

“У меня есть свои ошибки, ” воскликнул он, раскачиваясь от смеха, “ но если распутница
пренебрежение к честному шеррису Божьему да пребудет там, среди, когда он умрет, пусть этот
рубиновый будет призван в страну вечной засухи. Jesu!
какое тело придает ему этот Пендрагон лазурный. Это вкуснее, чем токайское.
из черепа мусульманина. Когда придет время заключить меня в мою
оболочку, я достану бочку шерриса и перережу главную артерию, и я
погибну от собственного высасывания ”.

Едва он завершил эти комментарии, когда храбрая маленькая горничная
на него мой меч. Ждала не такая демонстрация со стороны
никто не намного выше, чем его нога, он нуждался всю свою ловкость ног,
что для человека его роста было действительно удивительно, спасти сталь
от его ребер. И это существо так стремилось покончить с ним, что
сила, с которой она бросилась на его огромную фигуру и все же промахнулась,
полностью вывела ее из равновесия. Издав еще один из своих могучих
рыков, английский гигант схватил ее правой рукой за загривок,
и поднял в воздух за шкирку так странно, как будто она
это была свирепая маленькая кошечка, которая налетела на него.

“Почему, ты, маленькая Злючка, - сказал он, - ты еще слишком мал, чтобы быть
трещины под мой каблук. Ты довольно дьявола, я поцелуй тебе”.

“ Я откушу тебе кончик носа, кровожадный негодяй!
- кричала маленькая девчонка, отчаянно вырываясь из его хватки.

“Нет, зачем эта вражда, красивая синичка”, - сказал великан, “видя, что я
подумываю о том, чтобы ласкать тебя за доблесть твоя?”

“ Ты хотел убить молодого джентльмена, сеньор, ты, злобный головорез
негодяй, ты!

“ Нет, клянусь своей рукой, я этого не сделаю, если ты дашь мне двадцать честных ударов,
ты, ловкий бесенок, чтобы залечить мою контузию.

“ Ты клянешься, англичанин, своей отвратительной бородой, что молодому сеньору
джентльмену не причинят вреда, если я поцелую тебя?

“ Я готов поклясться, милая потаскушка, костями всех моих предков.
на их кладбище в Корнуолле этот молодой Дон Кок-а-хуп будет похоронен.
неисправленный, несмотря на всю его дерзость и претенциозность. С восемью кронами
в кошельке и с самым непостижимым невежеством он натянул вытачку на
правый Пендрагон. Но так много дерзости останется незамеченным, заметь себе,
ценой двадцати честных восклицаний из твоих совершенных уст.
Если ты не самое совершенное создание в Испании, то я немногим лучше
чем хвастун.

“Тогда отпусти меня, англичанин”, - сказала маленькая девица так смело, как только могла.
посол: “а вы отдайте молодому джентльмену, сеньору, его шпагу”.

“ Так я и сделаю; но я хотел бы, чтобы ты заметила, прелестная синичка, что я
буду принят со всей отвагой твоей натуры. По десять с каждой стороны
от моих королевских кавалеров и один за доброту прямо посередине.

“Тогда отдай молодому джентльмену сеньору его шпагу, английский негодяй”.

Этот вопрос настолько пришелся по вкусу сэру Ричарду Пендрагону, что он
подчинился ей.

“ Прими это, юный испанец, ” сказал он с величественным видом, - и будь добр.
считай это своим первым уроком в мирских делах. Я верю
осознайте две заповеди, на которые не обращает внимания ваш благородный отец
похоже, что вас направляли. Первое - никогда не драться с лучшим фехтовальщиком своего возраста
, пока в жизни есть хоть какой-то смысл; и что касается
второго, никогда не испытывай недостатка в милости певчего. Я говорю правду,
хорошая девочка?

“Да, ты говоришь, ты большой негодяй”, - сказало маленькое создание с ее
двумя свирепыми глазами, черными, как терн. “А теперь я тебя поцелую быстро, так
что я мог сделать. Я вряд ли смогу так много жевать, как
кусочек мягкого сыра в течение месяца после этого.”

Англичанин сел на свой табурет и посадил ее к себе на колени
.

“ Начни с правой, моя прелестная, медленно, целенаправленно и с
отвагой. Я бы с таким же удовольствием заполучил твои губы, как бомбарду шерриса. Если бы
не одна Бетти Такер, лакомый кусочек в "Рыцаре в
Трактир "Армор" недалеко от города Барнет в королевстве Великобритания
Я бы нес тебя на луке своего седла всю обратную дорогу до
наша маленькая Англия, и обвенчать тебя в церкви Святого Климента Датского
, которая находится в Лондон-Сити. Ибо после увольнения я люблю доблесть, а после
к доблести я люблю свою душу. А теперь, милый миниар, я должен попробовать
твои губы мягко, учтиво, но все же с отвагой, подобающей твоему
характеру.”

Это никогда не было мое состояние на вот взгляд, более капризны, чем
этот чудовищный парень сидит в кровь все еще стекала с
подбородок, как эта маленькая черноглазая бабенка, не намного больше, чем его
кулак, с ее кожа цвета грецкого ореха, ее волосы свисали свободно, и
ее грубую одежду в пятнах и в лохмотьях, раздают ее целует первым
одна сторона его уродливый рот, а потом в другую, но как она это сделала
такие живые жесты отвращения.

“Учтиво, учтиво!” - воскликнул гигант. “Давайте не будем невежливыми".
Поспешим с этой операцией, или я начну все сначала.

“ Нет, ты не сделаешь этого; я приму это во внимание. Это пятнадцать. Еще
десять, ты, иностранный злодей, заработаешь у меня язву на передних зубах.

“Мало того, что только четырнадцать, моя милая мышка. Здесь мы имеем
пятнадцатый. Вежливо, учтиво, я не скажу тебе. Проследи за тем, чтобы
это было так долго, чтобы я мог насчитать девять.

“Здесь двадцать, ты, большой негодяй!” - закричало маленькое существо в огромном
отвращение и соскальзываю с его колен так же быстро, как ящерица.

“Да, но где тот счастливчик, тот, что посередине, с которым я
должен был дружить?”

“Этого не было в условиях, и я не отдам это тебе”.

“Не в условиях, прелестная синичка! Своей рукой я не позволю себя обвести вокруг пальца
таким образом”.

Маленькое создание юркнуло прочь, как крыса, но гигант схватил ее своими
руками прежде, чем она успела добежать до двери.

“Сейчас для счастливчик, ты сладкий hellicat, тот, что я’ й’
середине”, - воскликнул он, отбрасывая ее к нему, как будто она была в
белка.

“Отпусти меня, чужеземный пес!” - крикнула она, вызывающе фыркнув. “Иначе я
укушу тебя в щеку”.

“Сделай это, милая гадюка, потому что я люблю тебя”.

“Вот, ты, большой негодяй!”

Она оскалила на него свои крепкие зубы, сверкнув белизной, и он
с проклятием отшвырнул ее, как будто она была змеей. Она вышла
из дверей проворно, как кошка, оставив изумленного гиганта наедине с
залечивать еще одну рану, которую она ему нанесла.

“Клянусь душой” - он прижал руки к ребрам, и его лицо стало
багровым от его рева - “Я больше всего на свете хочу
жениться на этой хорошенькой докси”.




ГЛАВА VII

О НЕДОСТАТКАХ, СОПУТСТВУЮЩИХ БЛАГОРОДНОМУ РОЖДЕНИЮ


“ СЭР РИЧАРД ПЕНДРАГОН, - сказал я, когда, наконец, неумеренность его веселья позволила мне обратиться к нему.
“ Я предлагаю вам свои услуги. Этим я обязан
вашему милосердию” что сохранил себе жизнь.

“Мой юный друг, - сказал он, - прошу вас, не упоминайте о таком незначительном происшествии"
. Мне просто нужно было немного потренировать руку. У меня и в мыслях не было
убивать тебя.

“Я боюсь, сэр Ричард, - признался, что в жару я бы
убитого вы легко было, но лежало в моих силах”.

“Ну-ну”, - сказал этот замечательный человек с великодушием, за которое я
я должен был последним отдать ему должное: “в наших горячках и
вспышках насилия даже мы, сильные умом, склонны совершать то, от чего в состоянии
трезвости нам следовало бы воздерживаться. Я помню, как обсуждал этот вопрос
с наследным принцем Богемии. - Шарль, - сказал я ... когда-нибудь
отличное знакомство между нами-Чарльз, - сказал Я, - Я бы убил не человек
в частной ссоре, если он не был злодей’.- Даже если бы он
поклялся убить тебя, мой знаменитый друг? - спросил наследный принц. ‘ Нет.,
Чарльз, ’ сказал я. ‘ По-настоящему знаменитые - это по-настоящему великодушные.
‘Это прекрасное чувство, добрый кузен", - сказал наследник престола. ‘В этом
говорит великая глупость или великая натура’. Итак, мой юный спутник, какая из них
кепка подойдет первенцу святой английской леди?

“Я верю, что вы хороший человек, сэр англичанин. Я знаю, что ты великий фехтовальщик
; и кроме того, ты, кажется, превосходно разбираешься в мире
. Я предлагаю тебе свои услуги.

“Это честные слова”, - сказал он. “ Жаль, что у тебя нет ста крон.;
ты бы неплохо выглядел в качестве моего оруженосца. Ты смог бы
почистить мою лошадь так же хорошо, как и другую, и начистить мои шпоры, а взамен
Я бы посоветовал вам пользоваться шпагой, палашом и, прежде всего,
самым благородным из Божьих орудий - итальянской рапирой.

“Я хотел бы, чтобы у меня, сударь, за казалось бы, что у меня есть, но небольшая
претензии к работе этого оружия. И мнится мне, что вот
искусство, в котором человек должен стремиться к совершенству, если он хочет выиграть свой путь
в счастье во время столь опасной”.

“Ты говоришь правду, мой сын. Родословная принесет никакого продвижения к
добродетель в эти злые времена, если он не сопровождается немного проницательный
сталь и ловким запястье, чтобы подтолкнуть дома свои скромные претензии. Но я огорчу,
скажи, добрый Дон, что я никогда не встречал более разочаровывающего клинка. Неужели ты
никогда раньше не носил его во имя честности?

Я признался, что не носил.

“ Что ж, сплетница, тебе придется выдержать немало утомительных бдений, прежде чем ты сможешь овладеть
мастерством владения этим несравненным инструментом. Но, несмотря на свою нацию, как я
видят тебя молодежной частей, у меня есть разум, чтобы поставить вас в
способ зачатков. Мой юный сын Испании, твой полуостров
глуп; но, как я уже сказал, ты хорошего происхождения, и твои намерения
благородны - две жизненно важные особенности, на которых настаивала моя святая мать.
чрезвычайно мило. Ты будешь лишь немного против меня, если я научу тебя
владению мечом. Дай мне эти восемь крон, и ты будешь моим
оруженосцем.

Он протянул руку за все, что было в мире. Но это было делом
для серьезных размышлений. Каким бы бедным я ни был и униженным в своих мыслях, я все же оставался
испанским джентльменом; и каким бы искусным ни был этот англичанин в обращении с
мечом и каким бы мудрым он ни был, он все же был одним из другого
нация, и вряд ли будет удостоена такой крови, как у меня. Мое состояние
было таково, что я не мог служить тому, кто ниже меня по званию, чем
Испанский дворянин или тот, кто был, по крайней мере, принцем в своей стране;
и хотя этот англичанин вращался при дворах Европы и
Малая Азия, и кровь королей текла под его камзолом, и все же
сыну моего отца, настоящему Сарда-и-Боэгасу, было непросто
присутствовать при нем в скромном качестве.

“Почему, брат, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, “ ты оскорбляешь
великодушную натуру своим нежеланием? Разве это предложение не благородно
? Разве оно не по-королевски? Разве я не распространял великие умы о Европе
в течение тридцати лет в умеренном стремлении к знаниям, и разве я не ставлю
к вашим услугам весь запас моей вежливости за ничтожную сумму в
восемь крон? И все же, был ли я когда-либо неумерен в любви к достоинству. Мой юный
Испанец, я зачала глубокие связи для своего персонажа. Кроме того,
Мне нужен оруженосец, и между нами и дверью, восемь
корон не будет лишним”.

Так много честных речей со стороны англичанина
заставили меня серьезно задуматься. Но наконец, с правильной
представления, ибо предложение было нормально с мечником столь заметным, я чувствовал, что
Я должна отказать ему.

“Я благодарю вас от всего сердца, сэр, за такие справедливые слова, исходя как
они же от человека, обучения и гений, но я боюсь, что я должен искать мое
в покое состояние. Мое положение требует, чтобы человек, которому я
служу, был не ниже по званию, чем кто-либо из испанской знати ”.

“Черт возьми! ” воскликнул он, “ разве Пендрагон не достоин? Неужели ты
не осведомлен о том факте, что под каждым
камзолом с этим именем течет королевская кровь?

“Это не кровь короля Испании, и, следовательно, хорошая
Англичанин, хотя ты мне очень нравишься, боюсь, я не смогу сопровождать тебя.

Я думаю, что мои слова, должно быть, подействовали на этого сумасшедшего - с тех пор как я
лучше узнал мир, я понял, что все англичане
сумасшедшие - потому что он подавил свое негодование, посмотрел на меня с огромным
торжественность и подразнил свою короткую бородку на подбородке.

“ Да будет так, мой юный спутник. Ты человек благородного происхождения, и в каждой
стране под звездами чипс такого качества должен быть разрешен ему.
личинка. Кровь есть кровь, где бы она ни текла, будь то в Аравии
сидеть в мечети босиком или в Англии,
пить мальмси и есть грецкие орехи с наследником престола. Я сам
я в таком состоянии, и поэтому, добрый испанец, нет никого лучше тебя.
знаком с теми нескромными фантазиями, которые будоражат умы благородно воспитанных людей.
воспитанный”.

“ Это хорошие слова, сэр Ричард; и если бы меня звали иначе, чем
Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, я не просил бы лучшего хозяина для
моих двух рук и моей верной службы.

“Что ж, мастер Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, я никогда раньше не слышал таких
гордых речей о восьми кронах. Если бы у вас было восемь тысяч, я
полагаю, вы были бы сочинителем баллад. Но я склонен любить тебя
за это; и поэтому из нежных чувств предлагаю научить тебя
владению мечом. Сначала я хотел бы, чтобы ты отдал мне свой старый тулуп.

С подобающим смирением я отдал ему свой меч.

“ Что ж, ” сказал он, делая им ныряющие взмахи и пассы, “ это бы
утомило человека вдвое выше тебя. Для этого потребовался бы гигант Корморан, чтобы
изящно владеть им. Это хорошая вещь, но древний; он, по крайней мере
сто лет отстали от века”.

“Мой благородный отец отдал его в мои руки, как смерть закрыла его глаза”, - сказал
Я, чувствующий, что моя гордость побеждает мое смирение.

“ Полагаю, твой отец был очень храбрым человеком, и как таковой я его уважаю.
И все же я должен сказать, что интеллект составлял не более половины
его состояния.

“Он был самым мудрым человеком на свете”.

“Я не сомневаюсь, что испанец был самым мудрым. Но по-настоящему мудрые люди живут в
Англии. Это также дом из первых фехтовальщиков того времени. Вы
видите, мастер Мигель, нет истинного счастья, ни в чем не правда
ум. Вот почему мы, англичане, так повезло; мы имеем разум и
поэтому Фелисити. Теперь, Мастер Мигель, я покажу вам, как исправить
вы жалуетесь на свой меч. Запястья должны быть свободными, а руки должны
иметь хорошую игру”.

Более часа этот ученый мастер излагал азы этого оружия
он клялся своей бородой, что я его не знал. Он заявил
что каждое из наставлений моего отца, которым, должен признаться, я нашел
плохое применение, не было бы новым во времена Уголовного розыска. И
хотя у меня и было намерение оспорить это пренебрежение к мнению моего отца,,
Я не рискнул, поскольку был совершенно неспособен подкрепить заповеди
моей юности каким-либо достойным примером. Действительно, только самая высокая презумпция
отважились бы на спор с таким арка мастер благородный
оружие. Там, как представляется, не относящихся к своей природе и
поведение, которым он не знал. Он сказал, что посвятил свою жизнь этой
исследование и бесконечное практика, в сочетании с добротой своей звезды, была
дал ему адрес, который был бесподобен.

Был один трюк, который он выполнил, который я часто вспоминаю с таким удивлением
он наполнил меня. Он достал из ножен, которые он держал под глазом в
в углу у дымохода, длинный, тонкий и суживающийся итальянские рапиры, которые
он объявил, что это самое совершенное и поэтичное изобретение человека.
Не имея другого оружия, кроме этого, он встретил мой собственный меч таким образом
что, каким бы тяжелым он ни был, он казался всего лишь планкой перед ним. Действительно, я,
его владелец, был не в состоянии сделать с ним ни малейшего движения; и, к
моему изумлению, с помощью мощи своей руки и этого тонкого куска стали,
он гнал меня перед собой через всю комнату. После этого он с гордым видом закатал
рукав своего камзола и показал контур
этой огромной конечности.

- И все же, мастер Мигель, - сказал он, - не грубая сила делает тело таким сильным.
человек, то, се. Это ловкость пальцев в сочетании с
мозга ловкость”.

К тому времени мой урок был заключен пот возник из каждой
пора, и я тяжело дышала. Напротив, англичанин, который
приложил не меньше усилий, ничем особенно не пострадал,
за исключением горла, неудобства, которое, однако, в его случае
казалось, это носило постоянный характер.

“Эти упражнения, - сказал он, - я выполняю каждый день, чтобы поддерживать конечности в тонусе.
А запястья - в тонусе. Иногда, если я чувствую себя особенно
Валиант I место-яблоко или лук на голову старого быка
лягушка трактирщика, и нарежьте его на четыре четверти с моим палашом,
и наблюдать за ним землетрясение, как будто у него была лихорадка-наиболее яркий
зрение. Он вечно думает, что мой честный клинок зайдет слишком далеко
и пронзит его разум; и я считаю своим долгом
заверить его, что он правильно делает, проявляя такую заботу, ибо иногда
известно, что несчастные случаи имели место ”.

Затем он очень вежливо предложил проделать аналогичное действие с яблоком
, возложенным на мою собственную голову. Однако я вежливо отказался.
который, я надеюсь, был не меньшим, чем его собственный.

Сэр Ричард Пендрагон, обильно пригубив свой любимый напиток
из своей любимой чашки и настояв, чтобы я последовал его
примеру, сказал,--

“Мастер Мигель, в какой части земного шара вы намерены отправиться в путешествие
завтра со своими благородными восемью коронами? Они не перенесут тебя дальше чем на тысячу лиг.
Судя по всему, богатство не растет на кустах.
насколько я слышал об этом; твой желудок слишком горд, чтобы принимать услуги
с тем, у кого под камзолом течет кровь королей, так оно и есть.
кажется, что если вы не доведете свой целомудренный разум до воровства
кошельков и перерезания горл, ваше тело будет голодать ”.

“Боже упаси, сэр! У меня есть свои способы. Я припоминаю себе одно из
лучших и нравоучительнейших наставлений моего отца.

“ Надеюсь, не об искусстве владения мечом?

“ Нет, сэр, о поведении.

“ Не о мастерстве владения мечом, мастер Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас
- как мне нравится звучание этого имени! - если позволите задать вопрос?

“ Не поведением меча, сэр, поведением сердца.
Заповедь моего отца была такова: ‘Выбирая того, кому ты должен служить, лучше позволь этому быть
какой высокий лорд или джентльмен рождения, умаляется его состояние, или в
какой-то изолированной от своего поместья, ибо оно является причиной
слабы, что для доблестных’”.

Было приятно наблюдать, как сэр Ричард Пендрагон одобрительно кивнул головой.


“ Это было хорошо замечено по отношению к вашему отцу, мастер Мигель. Я рад
заметить, что он знал о человечестве немного больше, чем о военном деле
оружие. Но, клянусь вам, вам не нужно будет искать этого высокого лорда или джентльмена по рождению, уменьшившегося в своем
состоянии или каким-то образом лишенного своего законного владения, за тысячу
лиг.

“ Я очень рад, ” сказал я с жаром, “ что он так близко. Где
он может быть, добрый англичанин?

“ Он сидит перед тобой, благородный испанец, потягивая четверть стакана виски из
серебряного кубка на трехногом табурете.

“Я бы не просил лучшего хозяина, если бы в его жилах текла королевская кровь"
”истинный испанский цвет".

“ Что ж, каждый на свой вкус, ” сказал он, глядя в бокал с вином, “ но
вы, испанцы, очень безумные ребята. Кровь Утира Пендрагона, сира
Артура, короля и суверенного повелителя Британии, не по вашему разумению,
мы должны ослабить этот ваш полуостров и найти какие-нибудь
другое.”

“ Я хотел бы услужить какому-нибудь испанскому джентльмену высокого положения, и если вы можете,
напомните мне об одном из них, сэре англичанине, у которого, хотя и уменьшилось его состояние, есть
красивая и очаровательная дочь...

“ Ого! теперь у нас в деле прекрасная и очаровательная дочь!
Это еще одно из предписаний твоего отца, сын мой, или оно исходит из
твоей собственной мудрой головы?

“Слова моего отца таковы: ‘Отдай свое сердце без высокомерия,
но с яркими амбициями какой-нибудь прекрасной испанской леди, той, чья
состояние равно ее красоте, и чья фигура в мире лучше
из первых соображений, ибо такое превосходство поднимет твой
дух, мой нежный родственник, чтобы соперничать с ее духом и быть, так сказать,
полярная звезда, которая установлена над морями, чтобы указывать направление движения судьбы
. И далее, любезный родственник, я добавляю следующее: Когда твои
части тела и положение будут соответствовать ее, кровь Сарды y
Боэгас сделает тебя брачным сеньором этой гордой леди”.

Когда я передал это дальнейшее наставление моего отца, англичанин
сидел и смеялся, закрыв лицо руками.

“Да ведь это самый сумасшедший парень на свете, - сказал он как бы самому себе, - и все же я
мне нравится слышать эти его высказывания, потому что в них есть своего рода поэзия
и никто не знает, куда заведет его личинка
дальше ”.

“Я хотел бы, сэр, чтобы вы помогли мне в поисках этого аристократа, которого я ищу,
а также этой прекрасной и обворожительной леди”.

“ Что должен знать английский Дик об этих аристократах, которых ты ищешь, и об этих
прекрасных и обворожительных дамах, ты, безумный негодяй?

“ Ты так хорошо знаешь мир. Я полагаю, вы знакомы с
каждой травинкой, которая растет в нем, и вы, кажется, знакомы
с каждым уважаемым человеком, который его населяет.”

“В варле не настолько сошел с ума после того, как все”, - сказал он, с гладким воздуха.
“Вот и снова есть успокоить его, Хотя подлец всегда
улететь в такие странные идеи. Да, я немного знаком с миром
Дон Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас - это имя станет моей
судьбой! - и хотя я почти ничего хорошего не знаю об этой части
это место, которое странно называется Испания - еще одно самое нелепо звучащее название
на мой взгляд!-- Мне кажется, я слышал только об одном человеке, который подойдет вам на службу.
- Испанский дворянин? - Спросил я.

- Это он.

“ Так же полон благородства, как собака блох. Четвертован, не знаю, сколько именно.
много; и горд, как дьявол.

“ В какой степени, сэр?

“ Герцог, разумеется. Герцог Монтесина - и такой же надменный, как мой старый и
дорогой друг Софи.

“ Его состояние уменьшилось, сэр, и он лишен своего законного
состояния?

“ Да, клянусь честью. Он такой же банкрот в своем состоянии, как и в своем
уме. Не будь у него добродетельных принципов, он был бы вынужден
умереть с голоду, как воробей суровой зимой.

“ И этот добродетельный дворянин связан с врагом?

“ Да, добрый Дон. Он уже давно связан с королем Кастилии
, своим алчным племянником и злейшим врагом, который стремится присоединить к себе свою прекрасную
замок и хорошие земли над городом Толедо в его собственные владения.
И я могу сказать тебе, испанец, этот Кастильский хотели бы сделать это, если
мудрый и хитрый силы возникает отрицать его, потому что кусок старой
punctilio, кто получает ближе к восьмидесяти каждым днем, скоро будет не в состоянии
отбиться от него”.

“Неужели, ” взволнованно воскликнул я, “ Небеса призвали меня быть такой
той самой мудрой и коварной рукой? Это необычайно похоже на провидение”.

“О, мой дорогой дон Мигель!” - воскликнул англичанин, разражаясь
очередным своим могучим взрывом смеха. “Я умоляю вас сжалиться
над моими приливами. Если в один из этих дней ты не уложишь меня в постель
совершенно мертвым от апоплексического удара, в моем характере нет ни грамма королевской крови.
”

“Я серьезно удивлен, если бы мои звезды не позвонил мне, чтобы некоторые высокие
судьба. Дон Игнасио, мой отец, заявил, как он умирал, что было
так”.

“ Боюсь, что тогда, добрый Дон, это твое высокое предназначение объявит о себе
к концу дня. Ты сырой, как зеленая груша. Ты должен быть готов.
на каминной полке, чтобы ты созрел, прежде чем тебя можно будет считать сервированным столом
фрукт.

“ Ты ошибаешься во мне, добрый сэр Ричард. Я полон решимости проявить себя как можно скорее.
как и любой другой. Возможно, я не ум хитрость, но я не буду
боялись не обнажаю меч, на этот достойный, но несчастный вельможа”.

“О Иисус!” - сказал гигант-англичанин, тихо смеясь в ладони.
“Я чувствую, как этот проклятый поток поднимается в мой разум. Я прекрасно понимаю
Мастер Мигель, если мы пойдем вместе по этому поводу
ваш полуостров, я буду вынужден путешествовать с врачом.
Не побоялся обнажить свой меч! Зачем, добрый Дон, твой меч-это планка,
и он рисует ее не для волос до подбородка, и не блеять,
громко, как гривистый баран”.

“Смеются надо мной, если бы вы, сэр Ричард, но я обнажу меч мой на этот
вельможа. Судьба распорядилась она. И скажите мне, в дополнение к этим
несчастья его, пред очами Его дочь самым превысив справедливость?”

“Можно, конечно, рассчитывать на то, что у него есть дочь. Герцоги во всем мире
пользуются дурной славой добытчиков девиц”.

Я спросил англичанина о причине этого явления.

“Это исключительное свойство их крови”, - заявил он. “Она теряет свое
честолюбие и наполняет мир фартингейлами”.

“В самом деле, “ сказал я, - так ли это? Но действительно оказывается, что этот
добродетельный герцог Монтесина был создан Небом, чтобы я мог выполнить
заветы моего отца. Завтра, что бы ни случилось, я отправлюсь в путешествие в его страну.
и поскольку вы хотите, чтобы я поверил, что у него есть дочь,,
Я должен поспешить предстать перед ней.

“ Безжалостная старая карга шестидесяти лет, смею поклясться! ” воскликнул сэр Ричард.
Пендрагон. “ У нее во рту не останется ни одного зуба. Но теперь у тебя есть
мне напомнил этот герцог, молодой сэр, я думаю, что приключение
туда сам. Потому что на моей жизни, я ворона срывать с этим
Короля Иоанна Кастильского. Я виду, мне давно пора я поставил крест на результат я
ему обязан”.

“Итак, Сэр Ричард?”

“Посему, сын мой? Всего год назад он бросил последнего из
Пендрагонов в темницу; и если бы не готовое
изобретение этого достойного ума, проделавшее дыру в
будь у него гвоздь из ботинка, он бы перестал пить.
за этот год. Да, Испанец, это было самое гнусное дело, и
определенно, мне пора привести все в порядок ”.

“Если мне будет позволено поехать с вами, сэр, я буду гордиться этим днем”, - сказал я,
отвешивая низкий поклон, ибо этот странный человек, при всей его квиддичности, был одним из них
чья компания заслуживала уважения в раннем путешествии по миру.

“Так и будет, добрый дон”, - сказал он, улыбаясь мне с большой вежливостью.
“ А теперь давайте закутаемся в плащи и проберемся к
камину и уснем сном тех, кто пристрастился к
добродетели. Ты займешь один угол, а я другой; и давай помолимся.
чтобы мы спали как убитые, ибо говорю тебе, брат, это долгий и тяжелый путь.
путешествие в Толедо.”

Видеть, как он допивает последние капли из своей чудовищной чаши, которая в последнее время стала немного сгущать краски
видеть, как он закутывается в плащ
говоря о нем и иным образом соотнося его действия с его словами, я был рад
подражать ему в этих деталях. Уютно устроившись в теплом углу камина
после дневной жары северная ночь была холодной,
усталость сразу же одолела меня, и я погрузился в глубокий и восхитительный
сон.




ГЛАВА VIII

О ВЕЛИКОМ БЕДСТВИИ


У меня даже не было времени пробормотать свои молитвы, которые, учитывая то, что лежало на
до меня они никогда не были так остро нужны, пока я не погрузился в сладостное забытье.
По возвращении из этого приятного путешествия радостное чувство освежения
разлилось по моим венам, потому что мой сон был без сновидений, и в течение нескольких
утренних часов солнце освещало все вокруг.

Первое, что я заметил, был моим спутником в предыдущую ночь. Он
сидел на своей табуретке, и дует ртом на бассейне
каша.

“Хозяин, - услышал я его рев, - если ты не принесешь мне чашку сала,
чтобы охладить мое горло, на котором уже образовались волдыри от твоего проклятого
похлебка, у червей в кладовой будет свежее мясо.

Он указал на эту угрозу, воткнув свой кинжал в рыхлую землю,
которая образовывала пол.

“Ha! Spaniardo”, - сказал он, заметив, что я открыл глаза, “я
вижу-ты уже проснулся? Ты спал круглые сутки. Что
знатный подарок-это молодежь”.

“Я преподал вам доброе утро, сэр Ричард Пендрагон”, - сказал я, потирая
сон из моих глаз и медленно, напоминая о моем положении.

Едва я это сделал, как вспомнил, что восемь крон - это мое состояние.
В старом куске козьей шкуры было мое состояние. Я немедленно прижал руку к тому месту, где
Я положил его последним. Как мне описать ужасную боль, которая охватила
меня, когда я нажимал и чувствовал, что все напрасно.

Я встал и оглядел свой угол; заглянул под скамью, на
которой я лежал; осмотрел сухую землю, из которой состоял пол;
еще раз обшарил все карманы и даже пошарил среди золы от
недавно разожженного костра. Но моего кошелька не было. Я не могу сказать вам, что
отчаянная боль охватила меня, когда я обнаружил, что я был лишен всяческих
maravedi можно заказать у меня в мире.

К тому времени я пришел к выводу, что эти расследования англичанин,
который был слишком занят своим завтраком, чтобы обратить внимание на эти действия
, вышел на улицу. Я был рад обнаружить, что он
ушел; и я продолжил свои поиски в каждом уголке этого места
в тщетной надежде, что оно выпало из моих рук в тех энергичных
переходах предыдущей ночи. Но я должен был сделать так же, чтобы смотреть
в песочнице для драгоценного камня.

Я стоял, засунув руки в карманы камзола, и уныло пытался
достаточно осознать свое положение, когда вошел хозяин гостиницы. Я был
голоден, но у меня не было денег, чтобы купить завтрак. Далее,
Я не друг; я не дома, я был в такой стране как иностранного в
меня в далекие края; и едва ли я в этом затруднительном положении обратиться к
незнакомец жаждут слова доброты. И сейчас я чувствую столько нежности в
мои годы, и так толком я разглядеть, что мой опыт человечества
было недостаточно для моих потребностей, что даже когда я стоял, я чувствовал отчаяние
выкладывать надо мной в порядке, что я должен был подумать невозможно. Так
далек я был от моего valiancy вчерашнего вечера, что я чуть не пролил
слезами, прежде чем трактирщик, когда я упомянул ему о своей утрате.

Теперь здесь вы должны отметить разницу между мужчиной, у которого есть воспитание
, и мужчиной, у которого его нет. Не успел я сообщить хозяину гостиницы о своей потере
и о том, что я остался без гроша, как нищий, как этот отъявленный
трус, который прошлой ночью звал меня на помощь, выкрутился самым кривым образом
рот, который я когда-либо видел и который грубо смотрел на меня.

“Педро не понимаю этого”, - сказал он в отчаянной тон травмы,
“что вы не будете платить ему за жилье и количества вина
и хлеба ты у него вчера вечером?”

“Не _ буду _, хозяин... _ не могу_”, - сказал я несчастным голосом, не имея сейчас
хватило духу защититься от его упреков. “С прискорбием должен сказать, что у меня
во всем мире нет ни гроша. Сумма моего счета должна быть
действительна как ссуда, которую вы мне предоставили, и я не буду спать спокойно по ночам
пока вы не вернете деньги. Я полечу гонца, чтобы принести вам только
из-за таких как скоро я могу получить его”.

“Ну, что за слова?” хозяин заскулил. “Одолжи...выспаться"
ночью ... посыльный! О, клянусь Девой Марией, меня ограбили и
надули! Послушайте, вы, кто изображает из себя джентльмена, я
это из тебя. Педро был заслан на таких как ты до этого
доброе утро. И, о, Пресвятая Богородица, как он облапошил тебя, Педро, когда ты
рассказал об этом иностранном головорезе, который три недели использовал тебя подобным образом
то же самое.”

У меня загорелось ухо, читатель, от того, что я, Мигель Хесус Мария де Сарда
должен стоять у Boegas, из Сангре Азул моей родной Астурии,
до этого простого человека в свете разбойник. И все же, несмотря на
жесткие слова трактирщика, я старался держаться терпеливо
и с достоинством, поскольку мой отец всегда придерживался мнения, что Удача - это
капризная любовница, которая часто унижает своих ухажеров не столько для того, чтобы
причинить им боль, но для того, чтобы должным образом испытать их стойкость. И все же это было
не только мой дух был раздосадован в этом деле; моему телу также предстояло
быть умерщвленным. Проспав много часов и пребывая в расцвете сил
энергичной юности, я сильно проголодался.

“Ни глотка, ни крошки”, - прорычал трактирщик, когда я скромно попросил.
достаточно, чтобы мой завтрак и завтрак моей лошади были разделаны вместе с
остальным.

И вот тут храбрая маленькая служанка, которая накануне вечером
спасла мне жизнь, подошла к своему хозяину.

“Подайте молодому джентльмену его вино и кашу, - сказала она, - и,
хозяин, я сам понесу его расходы.

“ Ты, хорошая девушка! - недоверчиво спросил я, потому что она была так оборвана, что
выглядела она в худшем состоянии, чем я.

“Да, молодой человек, я могу платить”, - ответила она гордо. “Я делаю это
на практике, чтобы спасти сто maravedis моей заработной платы в год”.

“Тогда очень хорошо, Касильда”, - сказал трактирщик. “Принеси мне пятьдесят твоих
мараведи, и можешь отнести этому молодому негодяю завтрак. Но ты
маленькая дурочка, говорю я, потому что он всего лишь бродячий мошенник, который
никогда не отплатит тебе ”.

Не успел ее хозяин произнести эти слова в мой адрес, как
доброе создание, которое было действительно очень красивым, если ты мне поверишь,
читатель, величественно выпрямилась во все свои несколько дюймов и сказала
как маленькая королева,--

“Как тебе не стыдно, хозяин! Он не мошенник, а настоящий джентльмен, с
милейшим лицом и честным и добрым выражением, совсем как Виктор, наш
старый мул. Я доверил бы ему все, в моей зарплаты; и если я не
снова вижу мои деньги, я буду знать, что удача с ним дурно”.

Он задел меня за душу, чтобы услышать этот грубый и немного потрепанные
существо говорить за меня ... для меня, нищий, без друзей
во всем мире. Не было никаких оснований, разве что мебелью
с добрым сердцем, почему она должна доверять свои сбережения на один неизвестно
ее, одну из которых все прочь.

Пока я завтракал не с таким аппетитом, как ожидал,,
Я не мог не размышлять о том, сколько добра проистекает из низкого
положения, и, более того, об унизительности моего положения. Я еще не успел
покончить с этой пищей для ума, когда вошел англичанин,
и в сильном душевном смятении я спросил его, далеко ли до
Толедо.

“Сто лиг или около того”, - сказал он небрежно, как будто такое путешествие
не было большим делом.

Я почувствовал, как мое сердце упало. Мой нищенства начали угнетать меня, как чумы,
как я мог победить такого далекого места не так много, как кусок
серебра в мое пальто? А потому, многие опасения и глубокие
конфуз, я положил мое дело до него. И я спросил у него совета,
ибо, несмотря на его сумасбродный нрав, в котором была виновата его нация, он
был человеком благородного происхождения, человеком превосходной природной проницательности, и он знал
мир.

Когда я сказал ему о своем пропуске, он часто заморгал глазами, потер лоб.
подбородок и подпер челюсть рукой с видом глубокого замешательства.

“Это дьявольски сложное дело”, - сказал он очень серьезно. “ Вы бы не стали
предполагать, мастер Мигель, что эта ваша сумочка взяла себе пару
ног, вышла из кармана и отправилась в пустыню, чтобы
полюбоваться пейзажем?

“Я не понимаю, как это могло произойти”.

“ Я разделяю ваше мнение, добрый дон; поэтому я обвиняю хозяина гостиницы, который
человек, страдающий цингой, в том, что он вытащил это из вашего кармана, когда вы лежали
спящим.

“О нет, - сказал я. - несчастный человек тяжело переживает эту потерю. Я
не может оплатить мой счет, и он обвинил меня в том, что у меня вообще не было денег
.

“Неужели это так?” - спросил сэр Ричард Пендрагон. “Это звучит как глубокий
негодяй. Я убежден, что у этого проклятого трактирщика наметанный глаз.
- Я прошу вас, сэр, не обвинять беднягу.

“ Я прошу вас. Я уверен, что он бы не опустился до такого поступка.
и так с ним уже жестоко обошлись”.

“Что ж, добрый Дон, если ты уверен в его невиновности - а я сам в этом не уверен
- и у тебя действительно была такая сумма денег?”

“ О да, конечно, это было мое достояние.

“ И оно вышло из гостиницы не само по себе, и эта черноглазая девчонка
не притронулась к нему, и хотя она грубая женщина, я
поверьте, она бы этого не сделала - и в вашем кармане нет дыры - разве это возможно?
возможно ли, что в вашем кармане есть дыра, добрый Дон?

“ В моем кармане нет дырки, сэр.

“И в помещении нет ни кошки, ни собаки; и хозяин гостиницы, по
странной случайности - потому что он первый из своих детей, который... честный
мужчина, ты либо потерял свой кошелек, добрый Дон, у тебя его никогда не было, либо
когда ты спал, тебе, должно быть, приснилось богатство, и ты его проглотил
.

Хотя гравитация англичанин был настолько замечательным, это мне помогло но
мало; а когда я стал на колени, чтобы ползти по земле, чтобы
ищите мой клад, и встретил всякая скверна кстати, он тоже
начал шарить с его мечом, но не лучше
успех, чем я.

“Это дело врача, ” сказал он, - когда человек мечтает о
богатстве и в неестественном возбуждении своего ума проглатывает все свои
деньги”.

“ Я не знаю, что делать, ” сказал я несчастным голосом. “ У меня нет ни гроша, чтобы отвезти его в Толедо.
я еду в Толедо.

Англичанин снова потер подбородок; я заметил, что это было его привычкой.
когда он сильно задумывался.

“Это действительно дьявольская штука”, - сказал он. “ Видите ли, если бы у вас было
немного денег, вы могли бы стать моим оруженосцем, и я мог бы взять вас с собой
; но я не понимаю, как человек моего положения может взять оруженосца
поступить к нему на службу, если только он не получит за это вознаграждение.

“Что ж, сэр, ” сказал я, чувствуя, что теперь у меня не осталось выбора, “ я
готов поступить к вам на службу”.

“Неужели это так?” - спросил англичанин, потирая подбородок сильнее, чем когда-либо.
“Да, но видите ли, мастер Мигель, человек моего уровня не
получите оруженосца на службу из-за любви глаза”.

“ Моя кровь, сэр, имеет первостепенное значение, ” смиренно сказал я. - Кровь моего отца.
родословная хранится в архивах Симанкаса.

“Да, справедливо строптива; но родословная не вырастут яблоки, как говорят у нас в
наш обычный английский манер. Моя собственная родословная может быть приведена между
одиннадцатью и тремя часами в Геральдз-колледже в сити
Лондон; но я не получил бы от этого и чашки пива, если бы не
к нему прилагался хороший меч. Видите ли, мастер Мигель, у меня был
будь у тебя сотня крон, ты мог бы преклонить колено у моего седла
и посмотреть на мир; но поскольку ты имел несчастье
проглотить все имеющиеся у тебя серебряные монеты, тело Божье! - выражаясь
непристойное выражение - я не вижу, что с вами делать”.

“О, сэр, ” сказал я, подавленный своим отчаянием, “ я прошу вас подумать о
моем положении. Отвези меня к этому герцогу, которого ты упомянул, и половина
моего годового жалованья будет твоим.

“Жалованье! Почему, мой юный собеседник, это Дюк о так богат, как
себя. Тем не менее, это предложение, которое предает благородный нрав;
и не будучи, вероятно, получите что-то более существенное в
предъявить пропуск, я осмелюсь сказать, что это обязывает меня принять его, и доказать, что я не
чтобы быть сребролюбивыми. Но все же, мастер Мигель, мне бы хотелось
у вас было кое-что, чтобы влачить свои обвинения кстати, для
Я давно заметил, что жизнь-это очень дорого в этой части мира”.

Таким образом, я скрепил важный договор о поступлении на службу к
англичанину. Ты легко поймешь, уважаемый читатель, что в этом
вопросе выбор был не моим собственным. В самом деле, разве я не отправился в путь в
в его обществе я, возможно, вообще никогда бы не пришла к герцогу. И, по крайней мере,
хотя он был не с нашего полуострова, он был человеком знатного происхождения, с
прекрасным умением обращаться с мечом и глубоким знакомством с миром. И все же
Мне не хотелось думать, что бы вынес мой отец, если бы он
узнал о моем случае и о том, как такая кровь, как у него, стала
телохранителем иностранца по национальности.

Вскоре после того, как это дело было улажено, мы собрались в дорогу,
и я отправился в конюшню, чтобы надеть седло на Бабеку. Поскольку я приготовил
для этого англичанин окликнул меня громким и дерзким тоном
таким, который не помешал бы конюху или проходимцу,--

“ Мигель, тебе лучше надеть седло и на мою лошадь. Берегись, он
не укусит тебя; он груб, как лев, со всеми, кроме своих личных
друзей.

В тот момент, когда кровь зазвенела у меня в ушах, когда я услышал, как незнакомец произносит мое
имя при крещении с такой фамильярностью и на такую мелодию, как будто я
был слугой. На самом деле, это так разозлило меня, что я отступил, чтобы возразить
ему по этому поводу, чтобы у него сложилось неверное впечатление о нашем
отношения могут не выйти за границу. Но даже на этом этапе я смог
поразмыслить, и меня посетила мудрость. Ибо что такое мужественность, и что такое
кровь, и что такое достоинство, что их нужно отстаивать по малейшему поводу
? “Протест валеты их добродетели слишком много, низко лиц
их состояние” поговорка Дона Игнасио по. Но чтобы доказать, что мой
мысли бегут в голове другого, не успел я прийти к
стабильный и взял в руки седло Babieca, возможно с моей головой
довольно высокий и гордый рассмотрение в моей миной, чем раздался
шорох соломы, и посмотрев вверх, я увидел на моей стороне, что мало
девушка, которая уже сто раз была моей подругой.

“ Господин сеньор позволит мне это сделать? ” застенчиво спросила она. “Я вижу, что он
в том состоянии, когда никогда не следует седлать лошадей”.

Эти слова были произнесены с такой мягкой серьезностью, что это деревенское создание приобрело совершенно нежную
красоту.

“Ты очень добрая, хорошая девочка, но поскольку я собираюсь подчинить
мир своим устройствам собственными руками, я должен научиться делать эти
вещи ”.

Она опустила глаза и сказала мягко, почти музыкально: “Меня
зовут Касильда. Если бы вы могли произнести это один раз, молодой джентльмен, прежде чем
ты навсегда уйдешь в мир иной, я всегда буду помнить тебя, потому что я
никогда раньше не видел такой нежности и доброты ”.

Когда она это говорила, в ее голосе была такая странная ломкость, что у меня
упало сердце; и, глядя на нее сверху вниз, я видел, что она совсем маленькая.
фигура дрожала сквозь свои лохмотья, и что ее черные глаза были полны
слез.

“Касильда”, - сказал я с острой болью, которую испытал только однажды, и это было, когда мой отец закрыл глаза.
“Маленькая Касильда, куда бы я ни пошел, будь
это может быть по всей этой великой стране Испании или даже за рубежом.
местах, и даже если я вхожу в мудрость и богатство, и я призван
сидеть с великим, пока Бог дает мне память, я никогда не буду
забудьте столько добра, как ваша. Ты друг, который спас меня
от меча; и теперь ты видишь меня без средств и в отчаянии ты
отдай мне все, что у тебя есть, и я за тебя ручаюсь ”.

“Это правдивые слова, юный джентльмен”, - сказала она с какой-то скромной радостью.
она вставила ногу в стремя Бабеки, чтобы та могла приподняться.
сама посмотрела мне в глаза. “ Ты говоришь только свои мысли, милый
джентльмен. И если бы я была гордой леди и могла выйти за тебя замуж, я бы выбрала
твое лицо перед царем, и мне будет ценить ее за все мои великие
имущество”.

После таких слов я не мог удержаться, чтобы не прижать эту милую маленькую
неряшку к своей груди и подставил свои губы нежнейшему рту, который
прошлой ночью был таким жестоким в моем служении. И когда я обнял
это скромное, но честное создание, сам мир приобрел
более светлый оттенок. Это было откровением мудрости моего отца. Грубость и
недоброжелательность не были истинным состоянием мира.

Грубый голос хозяина теперь громко звал Касильду. Но
маленькая девчонка не отходила от меня, пока не принесла немного овса для
Бабеки на завтрак, без которого в противном случае честный конь мог бы обойтись
. И даже когда она, наконец, покинула конюшню, воскликнув: “Ступайте с Богом,
сеньор, мои молитвы и мое верное сердце принадлежат вам навеки”, она побежала
снова вернулся, чтобы прошептать самым настойчивым тоном: “Будьте осторожны, сеньор,
с этим иностранцем. Я бы не стал тебе доверять ему на все. Он намного
меньше Кабальеро чем он говорит, и очень многое другое от вор”.

Мне пришлось упрекнуть маленькую квиану за этот совет, чтобы не доказать
неверный служению моему хозяину. И хотя к этому времени трактирщик
был пообещав навестить ее с дубиной, если бы она не пришла к нему
непосредственно, она побежала ко мне еще раз, прыгнул в Babieca стремени,
просто как кошка, и выхватила еще объятия, заявляя, что, несмотря на
каждый хозяин в мире, ее оставить меня должно быть одним из
доброта.

Это были почти мои последние переходы в этой гостинице, поскольку менее чем через
двадцать минут мы с моим новым хозяином уже направлялись на юг.
И все же я с прискорбием должен сообщить тебе, читатель, что, как только мы оказались в седле,
до наших ушей донеслись горькие проклятия хозяина. Ни один из нас
не отплатил ему даже песетой в обмен на наши льготы.
Но в этом вопросе я должен заявить, сэр Ричард Пендрагон должен быть однозначно
тем более предосудительного. Он прожил целых двадцать ночей под
деревом на крыше этой гостиницы, тогда как я прожил всего одну. Кроме того, в его
кошельке были необходимые средства, но я с сожалением должен констатировать, что такого намерения
в его сердце не было; тогда как у меня, как я оставляю вас предполагать,
истинное положение дел было противоположным.

Действительно, я узнал, что у англичанина были глубокие убеждения по этому поводу.
своего рода. Ибо, когда я услышал вопль трактирщика, я почувствовал, что
не в силах этого вынести, и попросил своего компаньона одолжить мне часть
суммы моего счета, чтобы, по крайней мере, мой долг был погашен. На
что он ответил, что я, по-видимому, обладаю невероятным невежеством в отношении
человеческой природы, и особенно той ее части, которая включает в себя
владельцев гостиниц. Он сказал, что предпочел бы выбросить свои деньги в море, чем
использовать их в таких целях.

“Вставать немного раньше трактирщика, “ сказал он, - это вежливо
практика и санкции неба. Я хочу, чтобы вы
знаешь, Мигель, что мои волосы были отбелены до своего сезон
рассмотрение бедняги, что эта чудовищная гонка принесла
разруха. Молодые люди, старики, девственницы, вдовы, матроны, маленькие дети
обоего пола - о! Говорю тебе, Мигель, мысль об этом вызывает во мне ужасную
болезнь. Я всегда буду вставать, с позволения Небес, немного раньше,
чем трактирщик, ибо это беззаконное племя было заклятым врагом
моей семьи на протяжении тысячи лет. Разве это не был хозяин ‘Того самого
Грач и камбала’ в еврействе, маленький лысый человечек с глазами как у воздушного змея
, который убил моего уважаемого предка, сэра Эндрю Пендрагона, в
сумма в два шиллинга и девять пенсов - подумай об этом, добрый Дон! - за
пинту пива и каталку, когда истинная цена никогда не превышала
двенадцать с половиной пенсов во время голода. И это только для того, чтобы упомянуть
один вопрос из ста подобного рода. О, поверь мне, Мигель,
мы, Пендрагоны, ужасно страдали от рук трактирщиков на протяжении всей истории.
но если нынешний носитель этого имени
если он не исправит некоторые из этих несправедливостей, назовите его не настоящим человеком,
не хорошим парнем, а мошенником, над которым светит солнце благодаря вежливости ”.

Я был рад обнаружить, что у сэра Ричарда Пендрагона были эти глубокие причины
для его действий в этом деле. Очевидно, он обдумывал это с определенной целью
и во имя своей расы, последним представителем которой он был
, был полон решимости отомстить ее наследственным
врагам.

По мере того как мы продолжали наш путь по песчаной равнине или пустыне, жара усиливалась
настолько сильная, что после полудня мы были вынуждены искать тень
с первого предложенного дерева. Под этим приятным пологом листьев
Сэр Ричард растянулся ничком во весь свой огромный рост
вытянувшись во весь рост и прикрыв лицо платком, чтобы защитить его от
мух. Вскоре он яростно захрапел. Покой не приходил ко мне
однако, моя странная ситуация постоянно прокручивалась в моей голове,
превращая мои мысли в странный вид головокружения, которое оставляло меня
неуверенный, набраться ли храбрости или поддаться отчаянию.




ГЛАВА IX

О НАШЕЙ ДОРОГЕ НА ЮГ


КОГДА мой спутник проснулся, солнце стояло немного ниже, и мы смогли
продолжить наше путешествие. Он обнаружил, что обладает веселым нравом
, живым воображением и, для представителя его нации, чем-то вроде
остроумия. Он тоже живое воображение, которое порой совсем выросла
восхитительные. И все же, будучи призванным занимать подчиненное положение в своей
компании, он позволил своему юмору принять столь грубый оттенок по отношению к моей
стране, который вряд ли мог вынести истинный ибериец. Большую часть своего времени он проводил,
понося землю Испании, проклиная все, что на ней есть,
и проводя недостойное сравнение между нашим полуостровом и
его далекая Англия, о которой, по его словам, я слышал, как о месте жительства
она была несколько более желанной, чем рай. И все же время от времени,
как раз в тот момент, когда я начинал размышлять, как я мог бы терпеть его дальше
, он рассказывал какую-нибудь странную историю о своих удивительных
деяниях во многих странах. А потом, услышав, как он рассказывает об этих приключениях
в своей лукавой манере, можно было подумать, что такой доблестный человек
никогда не ходил по земле со времен Руя Диаса.

То, что он был человеком выдающегося таланта, читалось в его облике; что он
был одним из первых фехтовальщиков того времени, у меня были доказательства; и все же я
стоило лишь полчаса терпеливо и одобрительно присутствовать при его выступлении
и регулярно кивать головой, как он был бы настолько увлечен
сверх всякой меры очарованием своих собственных идей, что спросил бы
меня убедить, что с тех пор, как он побывал в Африке, арабы и другие темнокожие люди
этой нации больше не обращались со своими молитвами к Луне, но
к тому, кто, сказал он, скромно покосившись, должен остаться без
имя.

“Тысяча извинений, сэр Ричард!” - сказал я недоверчиво, - “но
Прошу Вас рассмотреть ваше предложение. Вы не дали
практика преувеличение?”

Он подергал себя за бороду, когда обнаружил, что теплота его фантазии
наполнила меня таким недоверием.

“Ну, видишь ли, Мигель, ” сказал он, “ если уж на то пошло, то, возможно, я
в какой-то степени преувеличиваю. Но по крайней мере я не
преувеличивать и вполовину так сильно, как природа имеет гипертрофированное меня. Я двор и
полтора в ширину и два метра с четвертью высокая”.

“Я готов поверить, сэр Ричард, что емкий ум идет
с такой assemblance, как и ваша”.

“Да, но это не самое худшее, что важно. Такой частицей
"добродетели" хотят выпивать по утрам ведро "сэк оф", чтобы поддерживать здоровье. И
сэк - это такой печально известный возбудитель фантазии, что я иногда срываюсь
на поэзию и всевозможные напыщенные идеи. Так, мой сын, я бы не стал
у вас прислушаться выше половины того, что я говорю”.

Он был в этом просто мода, что мы пришли к Antirun. Звезды давно
светит в пустыне, но мы приехали без больных хап и
и чашу после вечери в самую лучшую гостиницу в месте. Но поскольку это был всего лишь один случай,
он был также и наихудшим; и, несомненно, я мог бы указать на более верное
указание на его характер, если бы описал его как последнее. Я буду
никогда не забуду оскорблений, которыми сэр Ричард Пендрагон осыпал трактирщика
, и хотя еды было вдоволь и она дымилась, а вино
было сносным, он клялся, что его здоровье пошатнулось.

“Это самый отвратительный полуострова, никаких сомнений в этом”, - сказал он
продолжил разделывать многие территории Турции.

“Вы давно в нашей восхитительной земле?” Я спросил, стремясь отвлечь
его ум от трактирщика, который был бледный, как привидение.

“Три года и сорок дней, - сказал он, - по календарю. Но
Я думаю, мне следует сказать тебе, Испанец, что прошло всего три года и
сорок дней - это слишком много”.

“Я надеюсь, что это далеко не так”.

“Да, дорогой Испанец, когда я покидал благословенный остров Англию,
где первого марта едят спаржу, я был улыбающимся и
преуспевающий человек; но теперь, из-за этого климата, моя улыбка спрятана в моей
бороде, в то время как на моем преуспевании было слишком много шпанских мух, чтобы быть
более преуспевающим делом ”.

“Несомненно, сэр, вы не путешествовали по нашим самым красивым местам?”

“Я путешествовал по вашему полуострову от Сагреша до Перпинана,
от Гранады до Астурии. И кроме меня там живут только
один человек лучше сможет высказать свое мнение о здешнем песке, его мухах,
его свиньях, его гостиницах, его прихотях и поражениях, а также о его позорно грязной
мебели ”.

“И кто же он, сэр?”

“Дьявол”.

“Почему один из его печально известных персонажей?”

“Это сделал дьявол”.

“Клянусь, это то, во что я никогда не смогу поверить”.

“Это то, что сообщает нам Священное Писание, испанец”.

“Клянусь моей верой, это не так”.

“ На этот счет не может быть никаких сомнений, сын мой. Отец Фрэнсис, который
обучался книгоизданию в самом красивом монастыре
в Мидлсексе и который читает на иврите так же хорошо, как и я сам, имеет
несколько раз уверял меня, что ‘хотя Священные Писания утверждают, что
Господь сотворил благость земли и небес за шесть дней, Испания
не упоминается’. Что заставляет меня утверждать, что поскольку ваша земля
не упоминается в священном писании, и поскольку она так сильно отличается от
благости земли и небес, как английская прямота отличается от
Испанское целомудрие, в нем, должно быть, так много тарантулов, щеголей, мух и
Испанцев - и эти последние, заметьте, никогда не произносят ни слова искреннего.
Лондонский английский в их жизни - должно быть, я говорю, что он так страдает от
такая чума - изобретение дьявола. И даже для дьявола
она была изобретена очень неудачно ”.

Именно во время нашего пребывания в этой гостинице мы избрали мудрый курс.
Солнце в полдень было настолько сильным нашим врагом в путешествии, что мы
решили продолжить наше путешествие в Толедо ночью. Таким образом, двигаясь верхом
под прохладой звезд, мы достигли значительного прогресса; и были так счастливы
мы наслаждались легкостью и быстротой этого способа передвижения, что каждый день после полудня мы
отдохнул после дневной жары и продолжал путь в темноте
.

Вряд ли у нас было приключение, достойное этого названия. Действительно,
главными из них были те, которые сэр Ричард видел в своем воображении. Для
если он так же, как наблюдал мужик сидит его задницу и улыбается
мирно, он будет держать его за руку с мечом наготове, дабы он должен доказать
грабителя в масках.

“Ибо я хотел бы, чтобы ты понял, добрый Мигель, - сказал он, “ ты
единственный житель этого драгоценного континента, перед которым я не боюсь
повернуться спиной”.

“Тогда, если вам угодно, - сказал я, - я был бы вполне доволен, если бы вы не сделали
исключения в мою пользу; ибо я убежден, что наименьший из моих
соотечественников достоин вашего доверия”.

“ Мой юный друг, ” сказал он, - из вашего разговора я понял, что
вы утверждаете, что не знакомы ни с какими землями за пределами вашего собственного проклятого песчаного
полуострова.

“Действительно, это так, сэр, и с вашего позволения я никогда не стремиться
жить в одном, что это честнее”.

“Увы! именно здесь, где ваш ум пошло вкривь и вкось. Я
убежден, что вы были только ступить на английскую землю, вы бы взяли
такой брезгливостью родного peninsularity как я взял его”.

Любовь к моей родине побудила меня вспомнить то, что рассказывал мне мой отец
об этом странном острове, о котором сэр Ричард
Пендрагон так и хвастался.

“А в Англии солнце светит слишком часто?” Я спросил.

“Его природные ресурсы настолько огромны, ” сказал англичанин,
“ что мы не хотим, чтобы солнце светило над нами дольше девяти недель
в году. Нам нравится иметь свободу посещать бесплодные земли, такие как
Испания. В Мадриде вы, тщеславные испанцы, показывали мне свои высокие шпили
и дворцы, прекрасно сверкающие в этой стихии; но, в конце концов, это не более чем
отражение небес. Солнце, как вы заметите, является частью
небесного свода, а не Испании. Теперь, в Лондоне, если над нами поднимется туман,
этот элемент является родным для нашего островного королевства; и, хотя он и скромный,
сам по себе никто не может оспорить у нас его обладание. Вот
перед вами истинная безукоризненная отвага английского характера ”.

“Что ж, сэр Ричард, ” сказал я, решив бросить вызов его раздутым представлениям о его нации в меру своих сил.
“согласно древнему
хроники, красота наших испанских дам воспевалась поэтами
с древнейших времен. И все же я никогда не слышал, чтобы англичане
были так знамениты ”.

“Ты никогда этого не узнаешь, тщеславный. Разве я не говорил тебе, что мы, англичане
это chastest людей на земле? Но это один из
эти лакомства, в которой вам людей чужой национальности
не были выведены, чтобы радовать. В Англии очаровательные красавицы настолько
ревниво относятся к репутации, что покраснели бы, если бы их имена появились за границей
по примеру поэта или любого другого проходимца в чулках и куртке. А
что касается красоты, мой юный дон, то добродетель английской девы порождает
на ее дамаских щеках целомудренный оттенок лилий, и в них отражается красота
ее души”.

Из этого нашего рассуждения, читатель, ты поймешь, что, хотя оно и верно
был на моей стороне, но из-за какого-то странного недостатка моего телосложения я не смог
обеспечить его соблюдение. Этот ловкий единомышленников иностранец всегда есть ответ, чтобы служить
его праздник, который, на его лице было так разукрашено, что он стоял
его необходимость. Но во многих своих рассуждениях он позволял себе такую
общеизвестную утонченность, что я не мог не удивляться, как тот, кто принял
добродетель за своего проводника, мог идти такими опасными путями.

Было семь часов утра пятого дня нашего путешествия
мы прибыли в Толедо. Я попрошу тех, кто не видел этого, рассказать
верю, что это прекрасный город и честь для страны
которая сделала его таким; а те, у кого есть, будут за меня ручаться, ибо я верю
не понимаю, как человеческий глаз может придерживаться двух точек зрения на этот предмет. И Я
учтите, благородное величие этого города без какой-либо привязки к моему
сердца и настроения, ибо, как вы сейчас услышите, я провел некоторые
в самые мрачные часы моей жизни за ее стенами.

Мы остановились в большой гостинице, которая располагалась между величественным древним дворцом
Мавров и церковью Сан-Хуан-де-лос-Рейес.
завтрак. И мы в нем нуждались, так как всю ночь были в напряженной скачке
. Не успели мы дойти до этой гостиницы, которая была более
значительной, чем любая из тех, в которых мы останавливались, как я почувствовал
перемену в поведении моего спутника. В нашем путешествии по
пустыню он беседовал со мной фамильярно, обошлась со мной как равный
как в соответствии с моим рождением; но не успели мы приходим в этот
ярмарка города и этого добра ИНН, чем он упал в грозную речь, как
хотя у меня были слуги, и шепнул мне, чтобы я тайно, чтобы назвать его своим Господом.

“Но, Сэр Ричард Пендрагон”, возразил я, “ваш уровень не
ордер мне в нем”.

“ Клянусь моей рукой! ” сказал он. - Ты не должен говорить со мной о степенях, негодяй.
Вы не знаете, что в Англии любой человек, который имеет королевской крови под
его дуплета называется Господь вежливости”.

На это я возражал не маленькая, но Сэр Ричард Пендрагон бы Брук
без отказа.

“Королевская кровь”, - сказал он, - “подать обращение, куда он идет. Если
Я лежу в Дрездене, меня называют "ваше превосходительство"; в Риме - "монсеньор";
то же самое в Париже; в Персии, в России, в Турции, на всем протяжении
а широта Европы и Азии - это моя заслуга”.

В конце концов я рад представить эти соображения, хотя я
признаться, это раздражало меня катастрофически не применять такое название, кто, по
его стиль, было не больше, чем рыцарь. Но мне пришлось довольствоваться
собственным размышлением сэра Ричарда Пендрагона о том, что королевская кровь
не имеет прецедента и сама по себе наделяет своим достоинством
благородство. И, конечно, будь он принцем королевской крови своей страны
, его поведение в этой гостинице не могло бы быть более примечательным.
Мне пришлось есть за другим столом; он даже зашел так далеко, что выругался в мой адрес
грубо, на иностранном жаргоне; но что меня задело, так это то, что он
был осторожен, чтобы те, кто его слышал, знали, что его слуга был
отпрыском старой и почтенной испанской семьи.

“Я думаю, хорошо, нет,” сказал он в моей частной на ухо: “ваше состояние будет
ордера на меня смотрит на тебя, как то, что французы называют конюший. Это
не будет лишним, если вы служили за свое кресло за столом, положив
белая ткань на руку и настройка различных блюд передо мной
с торжественным видом. И я хочу, чтобы ты сказала ‘Да, мой господин, - и
- нет, ваша светлость, - раздался довольно громкий голос, того что есть
не должно быть никаких сомнений. Это не будет лишним в ушах
владельцев гостиниц с большой торговлей и тому подобных людей.

После трапезы, которая при данных обстоятельствах не принесла мне такого большого
удовлетворения, как я надеялся, мы направились к замку герцога, расположенному в пяти
добрых лигах отсюда. Наш путь лежал через величественный мост Алькантара,
арки которого перекинуты через Тахо. С гордым сердцем я похвалил эту ярмарку
это привлекло внимание моего спутника; и хотя он погладил бороду
и признал, что для Испании это неплохо, он заявил, что это не может сравниться
с тем, что скромно называлось Флит-Дитч, которое было в
Лондон.

Когда мы пересекали этот мост, мы могли ясно видеть на большом расстоянии
белый замок герцога, величественный и одинокий, стоящий на одном из
тех коричневых и неровных холмов, которые опоясывают город. И
вид этого величественного сооружения, гордо возвышающегося на своем мысу, окутанного
молодыми лучами солнца, наполнил радостью все мое сердце; ибо контур
большой дом, который был передо мной, соответствовал моим устремлениям и
придавал должное подобие моим мечтам.




ГЛАВА X

О НАШЕМ ПРИЕЗДЕ К ГЕРЦОГУ МОНТЕСИНЕ И Его ДОМУ НА ХОЛМЕ.


“О, смотрите, сэр англичанин!” - Воскликнул я в нескромности своей души. “ Разве
вы не видите те высокие белые стены, которые венчают вон тот обрыв? Посмотрите на
утренние лучи на каждом шпиле и башенке. Разве они не улыбаются
и не манят? Посмотрите на этих солдат в сверкающих корсетах, марширующих
по внешнему откосу. Разве ты не видишь, как блестят их алебарды и
золотой блеск на их фуражках? Разве они не радуют ваше сердце, сэр?
Англичанин, эти символы славы и победы?”

Действительно, все величие власти и большим сердцем гений
война и грандиозном предприятии прошли перед моими глазами в то утро в
весна. До сих пор моя жизнь протекала среди гор на севере,
где за двадцать один год самым смелым, что представилось в ее жизни, были
монастыри, сами по себе величественные и суровые, но зовущие без
труба до крови; и время от времени какой-нибудь перепачканный и оборванный солдат,
искалеченный и подавленный, возвращается в родные края. Но теперь, когда мой
душа наполнилась образами военного бизнеса, которые никогда не
восторг ярый характер, прицел в восторге в моих жилах, как музыка;
и как я стоял на мосту Алькантара, с моим сердцем в курсе
странной тоской желаний, я радовался так сильно в жизни, что Бог
дали мне, что смотрит далеко до тех холмов, на которых был установлен этот
замок, мне показалось, я увидел его лицо сияло от далеких гор
и еще более далеким небесам.

“ Сэр Ричард Пендрагон, ” сказал я в экстазе от созерцания
будущего и его запасов, - познакомьтесь с той удивительной леди, которая является дочерью
герцог; ибо я здесь, чтобы добиваться ее мужества, постоянства и возвышенных помыслов
. Ты понимаешь меня?

“Я понимаю, что вы нищий”, - сказал англичанин со смехом и
короткое ворчание.

“Мой кошелек банкрот, - сказал я, - но там кровь в моем сердце и
мечом по ноге; и, добрый сэр Ричард Пендрагон, если бы вы могли взглянуть
за моей работе, вам хочу сказать, у меня не было нищеты, не знаю что”.

“Ну что ж, ” сказал он, “ если бы у вас было во всем мире хотя бы три песеты,
чего у вас нет, я бы поставил эту сумму против вас, что если вы
вы могли бы заручиться вниманием герцога - и даже для этого вам придется
ступать осторожно, как молодой песец, крадущийся вдоль живой изгороди октябрьским утром
- он либо оттаскает тебя за уши, либо перережет горло
стоит тебе упомянуть его дочь. Почему, если у него есть миниатюрная красавица
с округлым подбородком и изящной лодыжкой, у нее нет поклонников, негодяй? Неужели
здесь нет уважаемых принцев, аристократов и иностранцев с
кровью королей под камзолами, которые могли бы добиться этого куска ребра
Адама? Разве они не пришли бы в этот замок с трубой в рога и
развевающимися знаменами, с отрядами солдат, одетых в их ливреи?
Подумай о доблести их выступлений, добрый слуга; о сокровищах
в их сундуках; о широте их владений. И тогда мастер Дон
Как-он-себя-называет - деревенский юноша, чьи башмаки потрепаны
деревенский сапожник, совсем нищий, без пособия в кошельке, необработанный
Ходж или деревенщина, как мы говорим на нашем прямом английском наречии, с парой
шлангов, слишком маленьких в голенище, и в пальто, уже прошитом сталью.
его меридиан - этот безумец выходит вперед и разговаривает с герцогом
его дочерью! Если я не умру от течения, может я забыть вкус
сгорел мешок!”

Теперь, хотя я был объектом насмешек со стороны англичанина, он был настолько беден, к
мнение всех лиц, с одним исключением, что я не платил
ему внимать, быть может, мне стоило бы сделать. Еще я признаюсь,
что выше мы поднимались по крутой дороге, которая вилась в
ворота замка, тем больше была моя голова занята тем, что его
слова внесли в него; ибо он знал, что лихо мира,
и там может быть истина в том, что он сказал, Поскольку, в конце концов, я только
Моя родословная, хорошо, как это было, и храброе сердце, чтобы рекомендовать меня в
сервис герцога.

Когда мы въехали в тень этих стен, которые теперь были отвесными и
массивными над нашими головами, сэр Ричард Пендрагон наклонился ко мне и
сказал,--

“Мигель, прислушайся к совету пожилого солдадо. Вернусь в Толедо,
продай свою лошадь, которая стара, как луна, купи себе апельсин.
корзина, займи позицию в самом тенистом углу Пласа дель Торос,
и довольствуйтесь скромной рентой. Затем вы можете оплатить верный друг
вот адреса вам сто крон, что его из-за запуска
тебя из родной стихии в этой широкой и великолепный мир.
Солнце - это хорошо, как и звезды, как и реки и
горы, как и вон тот дворец Мориско, как и этот замок
это лежит перед нами; и когда вы зачнете детей, вы сможете
сказать, что вы смотрели на все эти вещи в своей юности. Но я молю
сын мой, не зацикливайся на них здесь. Возвращайся к более скромной прогулке,
добрый Дон; ибо, если ты пройдешь через эти белые ворота, обрамленные
ухмыляющимися драконами, сделанными из пемзы, этот жизнерадостный и юный
дух может потерпеть такое поражение, которое искалечит его на годы. В
послушай, мой юный спутник, ты ничего не значишь в этом мире. А теперь иди своей дорогой
, как хороший мальчик, и продай старый мешок с костями, потертый ветром, с подковами и
обмазанный грязью, который носит тебя ”.

“Хорошо сэр Ричард Пендрагон,” я сказал решительно: “у меня нет страха моего
прием перед герцогом. Мой меч не так много, но он должен его
для его использования”.

“Много!” - сказал англичанин. “Много - это слишком громкое слово для обозначения ничего. Возьми
корзинку с апельсинами, сын мой; и я прошу тебя, не появляйся в присутствии
его светлости, пока у тебя не отрастет борода. Он чудаковатый старик,
и еще так высокомерен, что он может отрезать тебе уши, если ты причинил ему
смеяться чрезмерно”.

“Молиться нет никаких сомнений, сэр Ричард. Я быстро добьюсь аудиенции
у этого вельможи и прослежу, чтобы он не смеялся надо мной слишком сильно
”.

Будучи в полной боевой готовности, я энергично постучал рукоятью своего
меча по массивным воротам.

Когда англичанин увидел, что на мои неоднократные удары не обращают внимания, он
коротко и сухо рассмеялся, что вызвало у меня чувство дискомфорта.

“С вашего позволения, мудрый вы человек, - сказал он, - и продвигающий мою бедную
мнение с той сдержанностью, которая является его достоинством, я полагаю, что заметил цепочку
и висячий замок на этих воротах ”.

Я был вынужден признаться, что озадачен, когда мой взгляд упал на эти
аксессуары.

“ Я думаю, сын мой, ” сказал сэр Ричард, “ хотя, по правде говоря, это
не более чем моя прихоть или идея, что тебя могли бы назвать
ждать шесть дней ответа на ваш вызов, поскольку в силу сложившейся ситуации
Я бы предположил, что это ворота, которые открываются раз в неделю; в
Среду, чтобы кухарки могли выйти и постирать белье
внизу, в Тежу. И я бы со всем уважением настоятельно призвал, хотя это
и снова это не более чем прихоть или представление, что парадный вход находится
по этой дорожке на полферлонга левее; по крайней мере, если это не так,
он сменил свое место с тех пор, как я был здесь в июне прошлого года.

Меня вывела из себя мысль о том, что я не воспользовался своим наблюдением более осмотрительно.
поскольку, как только я получил эту информацию, которую
Англичанин передал мне это в насмешливой манере, я смог заметить
что за воротами внутренний дворик был пуст, вместо толпящихся солдат
и активности. Поэтому мы повернули наших лошадей по тропинке, которую он проложил
сделал предложение и вскоре остановил их перед воротами, гораздо более красивыми. И
не успел я задать свой меч, чем он упал обратно, прежде чем моя рука
и очень серьезный персонаж стоял со шляпой перед моим
узда-обуздать и вопросительно мое благоволенье.

То, что он был уважаемым человеком, было достаточно ясно. Вид у него был
чрезвычайно достойный, и все, что я говорил, он вежливо выслушивал;
но когда я попросил аудиенции у герцога, он направил меня к одному из них.
чрезвычайно тучный человек, который вразвалку подошел к нам, пока мы беседовали
вместе. Этот джентльмен, хотя и обладал чрезвычайно тяжелой и медлительной речью,
оказался таким же вежливым и дал мне понять, что он не кто иной, как дон Луис, камердинер герцога.
личность. Но когда я заговорил
об аудиенции, он очень низко поклонился и все же посмотрел на меня с какой-то
печалью, потому что сказал,--

“Сэр, вы жаждете невозможного. Дамба была вчера, и должна пройти неделя
, прежде чем вас допустят к следующей.

“Сэр, - сказал я, “ я прибыл из Астурии не по какому-либо другому делу".
поручение.

Дон Луис покачал головой и выразил сожаление по поводу того, что это ничем не могло помочь
дело. И все это время англичанин смеялся таким
так, что я боялся, что он должен поле прямо с коня.

“Я бы вас поверить, Дон Луис”, - сказал я, с настойчивостью,
была увеличена на поведение англичанина, “что я один Мигель
Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, имя, предшествовавшее, если угодно, вторжению мавров
, и к нему относились так же благосклонно, как к любому другому в северных
провинциях.”

И все же, несмотря на серьезность, с которой я упомянул об этом,
дородный и важный дон Луис стоял немой как камень, не столько
как подергивание его губ или ослабление взгляда в чем-то конкретном. Действительно,
судя по тому, как он окутывал меня своим сонным
взглядом, стиль моей одежды и ее состояние были более
насущным вопросом, чем моя профессия и происхождение.

“На следующей неделе, сэр”, - это было все, что он соизволил ответить, и указал на ворота
ожидая своего окончательного ответа. Чувствуя, что я бессилен против этого
отказ, который был все же очень произвольным, во мне зашевелилось негодование.

“Дон Луис, - твердо сказал я, - я не могу покинуть пределы этого замка”.
до тех пор, пока у меня не будет аудиенции у его хозяина. Я специально приехал сюда
из Астурии, чтобы поговорить с ним, и могу заверить вас, что это не в моих привычках
позволять чему-либо вставать между моими мыслями и заявленными им
намерениями ”.

И все же, несмотря на настойчивость моего тона, это оставило дона Луиса совершенно
бесстрастным. Действительно, вскоре он взялся показать мне другую сторону этого дела
. Он подозвал двух или трех солдат, которые маршировали
взад и вперед по внутреннему дворику, и вкратце приказал им проводить
меня к воротам. И я думаю, что меня должны были отвести туда в этом
по постыдной моде, в этот момент сэр Ричард Пендрагон, который
все это время был поглощен весельем, обратился к дородному
джентльмену-билетеру.

“ Дон Луис, ” сказал он, - я бы хотел, чтобы вы не обращали внимания на этого бедного безумца.
это мой оруженосец. Видите ли, дон Луис, этот неумеренный, буйный
мой оруженосец однажды путешествовал в моей свите по Астурии, и в
тех горах он увидел девушку из рода, к которой его своенравный
фэнси обернулась. И этот вопрос сводил с ума любую мелочь, которой он наслаждался;
потому что он поцеловал ее на тех высотах под Луной, и с тех пор
в тот вечер он был болтуном. Теперь его беседа состоит
из родословных, дев, астурийцев и самогона весьма прискорбного свойства
. Это печально, дон Луис, но, на мой взгляд, в этом есть и своего рода
поэзия.

Теперь сэр Ричард Пендрагон притворная эта чудовищная сказка с таким
простота взгляд, и произнес его с таким правильным голосом, что не
Луис был тронут доверчивостью и сказал: “Какая причуда! Но в самом деле, сэр,
это не удивляет меня, ибо я мог различить его адрес, что он
приснился червяк в мозгу”.

“ Вера, да, ” сказал сэр Ричард с торжественностью, которой я подивился,
“ и это заставляет его бедный разум прибегать к таким странным уловкам, в которые вы
никогда бы не поверили. Почему, если он сидит дома в замке, он ни
играет mumchance весь день у двери, маслянистой или придумывает какие-то нелепые
мелодия на девственницу, что делает все повара-горничные проливали слезы, или,
незнакомец кроме этого, Дон Луис, он будет просиживать часами, играя львиный зев
костью птицы. И когда я говорю ему: ‘Почему, Мигель,
эта необычность должна быть твоим главным занятием?" - спрашивает он, глядя на меня.
полные слез, - почему, ваше превосходительство, если я использовал свои пальцы, он хотел быть уверенным
чтобы сжечь руки. Вы когда-нибудь слышали честный христианин, испанец говорить
так, Дон Луис?”

“ Клянусь честью, сеньор, я этого не делал, ” сказал дон Луис, проявляя некоторые признаки
нетерпения. “ Могу ли я побеспокоить вас, сеньор, до такой степени, чтобы спросить о вашем
деле?

“ Чтобы увидеть вашего хозяина, герцога, на аудиенции.

“ Тогда, сэр, мой ответ должен, при всем уважении, относиться к вам так же, как
к вашему извращенному и несчастному оруженосцу.

“Я боюсь, дон Луис”, - сказал мой странный спутник, бросив на меня взгляд.
дерзости, которая стала ему удивительно хорошо, “ваш ум настолько
в сопровождении мешок с маслом, который вы не брали меня в этом деле.
Я видел вашего господина на один раз”.

“В следующий вторник, сэр,” сказал Джентльмен-Ашеров. “До то
аудитория речи”.

“Я сразу увидите ваш мастер”, - сказал англичанин. “ Сделай это.
иди прямо сейчас и сообщи ему, что у ворот гонец, который
прибыл с нарочным от короля и требует аудиенции.

“Король!” - воскликнул Дон Луис, в то время как я задержал дыхание на такой кусок
наглость.

“ Король, ” сурово сказал сэр Ричард Пендрагон. “ Король, мой повелитель,
который держит герцога Монтесину и всех его приспешников в своих объятиях
. Идите прямо сейчас и скажите ему об этом, дон Луис.

После этого заявления управляющий принес смиренные извинения, позвал
конюхов, чтобы они забрали наших лошадей, с
величайшей поспешностью проводил нас в прихожую и вышел сам, чтобы разобраться с этим делом
к своему хозяину. Как только я остался наедине со своим спутником в прекрасной
квартире, в которую мы вошли, я начал сильно дрожать и сказал этому
возмутительному иностранцу,--

“ Это действительно отличный маринад, сэр англичанин! Мы, несомненно, будем
брошены в темницу или, возможно, лишимся голов. Ни один принц Испании
не простит тебя, если ты не сдержишь своих слов”.

“Ты безумный негодяй, - сказал англичанин. - Ты безумен, как девятый "Моррис Мен".
”моррис Мен".

“ Вы сошли с ума, сэр, в этом тяжком и ужасном деле.

“Ах, мой юный товарищ”, - сказал англичанин: “какой ты зря, товарищ
искусство ходить в поисках принцессы счастье без знания
мира. Настало время дать тебе лозунг, сын мой; твой
превосходный отец, похоже, не упомянул об этом. Научись говорить
громким голосом. Ни одно предприятие не потерпит неудачу из-за пренебрежения этим девизом,
и вместо вульгарной смерти на виселице, которая является естественным местом назначения
каждого нюхача, который ходит, ничтожно пережевывая свои слова,
ты умрешь истинно христианской смертью на поле битвы или
в своей постели с твоей любимой сводней, утешающей твои подушки горячими и
горькими слезами ”.

Прежде чем я смог извлечь из этого совета хоть какой-то запас мужества, с которым
чтобы встретить тяжелое испытание, которое теперь предстояло нам обоим, дон Луис вернулся
с информацией о том, что герцог, его хозяин, был милостиво рад
принять нас на аудиенции.

Так вот, было ли это жало не стоит удивляться тому, что я уже
пострадали в тот злополучный день, или о том, что я стал как
фирменный сумасшедшего язык клеветы, или было ли это странным
манера нашего подъезда, я не могу сказать, но то, что я знаю это-я почувствовал
потом ползут на лоб, когда я пробился в присутствии этом
августа вельможа. Я следовал по пятам Дон Луис и мой самый
единственное компаньон. Мы прошли несколько просторных и великолепно
квартиры, которые были одеты в огромное богатство. Никогда еще я не видел столько
великолепие раньше. Само присутствие такого великолепия, казалось,
повергло меня в ужас, ибо, несмотря на мое происхождение и честь моего отца, в моем
деревенском костюме, покрытом пылью, и старых ботинках я чувствовал себя
будь лишь немногим лучше деревенского парня в таком окружении
.

И все же англичанин, хотя его одежда по своему несоответствию была
едва ли выше моей собственной, и хотя его предлог был столь отвратительно фальшивым
то, что это было сделано только для того, чтобы подвергнуть его жизнь опасности, было просто
ему было так же легко в этом опасном месте, как если бы он был за границей
на равнине. Не снимая шляпы и не выказывая ни малейшего беспокойства
о достоинстве дворца, он шепнул непристойную шутку на ухо
Дону Луису и заговорил с ним о погоде.

Когда, наконец, нас проводили к герцогу, я попытался
собраться с духом, ибо чувствовал, что великий момент в моей жизни наступил
. Стараясь выглядеть достойно, я высоко держал голову
и держался в самой воинственной манере, на какую только был способен, и сквозь
пелену, застилавшую мои глаза, я старался быть достойным своих поисков
и благородная леди, которой я пришел служить. Ты поймешь, любезный
читатель, что все зависело от того, какое хорошее впечатление я должен был произвести
на знатного человека, который собирался меня принять. И все же я был
вынужден подумать, что я, должно быть, отдал бы больше должное своему рождению и
воспитанию, которые были всеми верительными грамотами, которые я мог предложить, если бы меня не сопровождали
так неудачно. Я уверен, что никто не мог бы проникнуться более глубоким пониманием
невыгодности такого общения. Легкомысленное
поведение сэра Ричарда Пендрагона, должно быть, сильно подорвало благодать
о моем поведении, поскольку такой способ въезда, который он принял перед важной персоной
, должно быть, был полностью во вред всем, кто следовал за ним в
его свите. Действительно, этот необыкновенный человек напевал мелодию, когда он
в шляпе, с важным видом, как обычный хулиган, вошел в присутствие
его светлости герцога Монтесины.

Личная комната, в которой сидел герцог, была меньше остальных.
через которые мы проходили. Она была тяжело задрапирована великолепными гобеленами.
вместо тростника на полу лежал богатый ковер.
Арабский ковер. Первое, что я увидел, была благородная роспись
Пресвятая Дева. Герцог сидел в позолоченном кресле, стоявшем на возвышении.
возле окна, через которое струились лучи яркого солнца. Он
был занят трапезой из легкого вина и овсяного пирога и был один
если не считать карлика, который косился на нас из-за кресла своего хозяина.

Герцог был стариком с седой бородой, хрупким и невеликим собой.
он был аскетом, но, как я осмеливаюсь думать, с несколько
сварливым выражением лица. Он встал при нашем появлении и поклонился в такой величественной
манере, что сразу стало ясно, что это розовое и зеркальное
об испанском джентльмене; о том, чей ум был серьезен и возвышен, и чья
личность была украшена прекрасными качествами. Кусок старой punctilio он был,
по мнению моего собеседника, но, когда он покинул свое кресло и сделал несколько
шаги по направлению к нам, чтобы даровать нам благодать прием, его
форма, казалось, был неразрывно связан с шелками и серебром все его дни, такие
была та легкость, с которой он носил их; он, казалось, двигалась к музыке; а
когда он довел себя до дела, оказалось, к моему бред,
рябит в глазах, как это было столько очарования, что его легкие слово стало
прокламация, а его хмурый взгляд - палача. Сэр Ричард Пендрагон,
однако, был далек от такого благоговения перед ним. Оно наполняло меня тревогой
чтобы увидеть этого человека иностранного гражданства проход с герцогом для всех
мир, как если бы он был из равного состоянии.

“Я верю, я найду милость Вашей Светлости в довольно хорошим здоровьем”, - сказал
английский гигант, и он освободил меня много, чтобы заметить, что у него было
хорошие манеры, чтобы снять его капот, и лук не шлепала, когда
он обратился к герцогу в этом моде.

“ Благодарю вас, сэр, я нахожусь в добром здравии, ” холодно ответил герцог
и просто. “Ты несешь в себе сообщение от моего племянника Кастилия, я
понял?”

“Я рад, что ваше превосходительство понимает это, ” сказал англичанин, “ ибо
чтоб мне сгореть, если я понимаю!”

“Ты соблаговолишь ли объяснить этот вопрос?” - спросил герцог, и она повернула
я упала в обморок в моем духе, чтобы увидеть вдруг свет гнева, пламя на его
глаза.

“Если я упомянул своего племянника Кастилии, возможно, я никогда не пью мешок из
снова обстреливать”, - сказал англичанин.

“ Девчонки, ” сказал герцог, поворачиваясь к карлику, который ухмылялся, как
шаканапес у него за спиной, - идите к дону Луису и приведите его сюда
немедленно.

По вспыльчивости герцога было ясно, что он человек желчный.
Его слова прозвучали резко.

Дон Луис подошел немедленно. В выражении его лица чувствовалась тревога.

“Этого человека”, - сказал Герцог “сообщает нам, что он не несет
сообщение от нашего племянника Кастильской”.

“ По вашей милости, ваше превосходительство, ” сказал англичанин, “ ваш ум
хотя и наделен добродетелью и является украшением вашего века и страны,
по-видимому, привел вас в некоторого рода замешательство. Английский Ричард,
честный человек, никогда не говорил Кастилии своего племянника, он бы с презрением говорить
от такого мерзкого проходимца, а он упоминал лорд Вашей Светлости
и хозяин.

“Милорд”, - сказал толстый дон Луис, говоря с самой тяжелой
внушительностью, - “мои слова будут такими. Этот джентльмен сообщил мне
у ворот, что он доставил послание от короля, и на
этом основании потребовал аудиенции в довольно безапелляционной манере.”

“Так я и сделал, брат, так я и сделал”, - сказал англичанин. “Ты проклят!"
Испанцы такие тупицы, что я вынужден говорить категорично, если я вообще говорю.
”

“Более того, милорд, ” сказал дон Луис, с безмерным презрением игнорируя это скандальное вмешательство.
“Он объявил себя
посланник того великого Короля, который в этот момент как бы держал вашу милость
милость вашей светлости в своей ладони. Итак, это было совершенно ясно
для меня, ваша светлость, что есть только один король, чья мощь подобна
такой природе, и это король Кастилии, племянник вашей светлости. Таким образом,
я думаю, что по милости вашей светлости я был оправдан ”.

“Будь я проклят!” - сказал герцог, обращаясь к моему спутнику с величайшей раздражительностью.
“если я обнаружу, что вы извратили свою речь в этом
особенный, или что ты думаешь сделать игрушку из такого, как я, сирра, я
попытается показать вам, как далеко вы заблудились, заставив вас сломаться
на колесе.”

Когда разгневанный герцог произнес эти последние ужасные слова, он повысил свой
голос до такого акцента, что они показались мне по-настоящему устрашающими
. Тут же я впал в сильную дрожь из-за англичанина
; но он, стойкий человек, ни на йоту не ослабил своей легкой
улыбки. Как он смотрел на threatful герцог его красные глаза, казалось,
полный тайной и причудливый юмор.

“Нет, клянусь душой, - сказал он, - это не вежливость, по крайней мере, в том смысле, что мы
Англия понимает это качество. Колесо? Где бы я ни путешествовал по
этой нечестивой земле Испании, приход, в который я приезжаю, - это приход цинги.
Колесо? Герцог или погонщик ослов, это не имеет значения, все они
запятнаны невежливостью. Колесо? Что ж, герцог, мое послание гласит: "Наберись
храбрости", и Тот, кто посылает его тебе, - тот великий Царь Небес,
который держит тебя в Своей ладони. Сделайте паузу и подумайте об этом
Герцог.

Герцог подчинился ему в этом вопросе, потому что, несомненно, он сделал паузу и
много думал об этом. И хотя он сделал это с большой серьезностью,
колеса встали перед глазами, и я чувствую, как мои кости ломаются на
это. Было когда-нибудь такую наглость с начала мира!




ГЛАВА XI

В ВЕЛИКИЙ ХАП


Хоть и старый маленький человечек, сухой, как гороховый и раздражительным в своем
манеры, герцог был очень впечатляющим в его взгляде. Он встал
прямой, как дерево, и продолжал смотреть на англичанина серьезным
взглядом, словно размышляя о суровой форме своего наказания.
Но вдруг, и довольно странно, и как ни странно, острый вид
треск и лай вышел из него; а рядом, небось, хихикать
от веселья, которое человек с таким достоинством мог позволить себе излучать.

“Ha! ха! - хихикнул он. “ Сам передозировался! добрый человек, это твоя плутоватая шутка
. Но смелая, ты не находишь, но смелая? Все же плутоватая шутка.”

Столь велико было мое беспокойство по поводу чрезвычайной деликатности вопроса, что
поначалу слова герцога, казалось, не имели значения. Мой разум не мог
обратиться к их значению, я мог только поражаться тому, что такой великий человек
повторяет свои фразы.

“И почему, сэр, ” спросил герцог, - я должен быть таким особенно добрым?“
"храбрым" в это время года? В последнее время мое положение не изменилось к лучшему,
насколько я могу судить. Тогда почему я должен быть таким жизнерадостным?

“Потому что, ” был ответ этого дерзкого иностранца, “ Ричард
Пендрагон, рыцарь Англии, герой ста сражений на полях сражений, здесь, чтобы
предложить вам свои услуги. Эти два с четвертью ярда на полтора
мускулы и отвага оставили чудовищное количество
королевской крови, которая течет под его камзолом на полях сражений
Европы. Сколько прелестных ромашек напоили свой дамас лазурью
кровь Пендрагона! Этот благородный рыцарь, о котором идет речь, тоже хорош собой
хорошо сражается, герцог, ибо тебе предстоит обыскать три континента, чтобы
сразитесь с этим скромным хвастуном во владении мечом, палашом, шпагой и щитом,
мечом и мишенью, и прежде всего, особенно в частной
драка с этим несравненным оружием - итальянской рапирой из феррарской стали.
И заметьте также, герцог, в его обращении с милым клинком есть гений.
Толедский клинок. Что касается ума этого несравненного персонажа, то он сияет
так же ярко, как его сталь, ибо вы заметите, что его лоб поднимается
перпендикулярно в манере истинного Пендрагона, и поэтому он ребенок
о стратагеме.”

Вы предположите , что я наблюдал за прохождением герцога и за этим
исключительный сэр Ричард Пендрагон с глубочайшей заботой. Есть
никогда не было такого причудливо разные пары: маленький старичок,
князь, один из первых джентльменов его возраста, так же назначил на его
платье, так повезло в его лице, так усыпить в его выражение лица, все его
querulousness, который в одном из менее рассмотрения может понести
другое название; англичанин чудовищное в его рост, валового и
неправильной формы и лицо, его одежды латали и образует в
самым причудливым композиция. Но помимо всего этого, они были так противоположны в
обращение; герцог, всегда величественный, несмотря на свою сварливость, с
в высшей степени музыкальной вежливостью в своей речи, каждое слово которой было простым,
ясный и вежливый, идеал джентльмена; в то время как у этого англичанина,
когда это не было бахвальством и хулиганством со многими неприглядными иностранцами
акценты в нем переходили в тщеславие и живописность всякого рода, и
не выдавали почтения ни к кому, кроме того, кому все поклонялись.

И все же мир - нелепое место, как выразился дон Игнасио, и
не совместимое ни с одним из известных нам законов. Поэтому этот гранд
что с капризами безумного англичанина, и вертел хвостом
глаза его, который еще, казалось, слишком много достоинства, чтобы смеяться
на прямой причиной так банально, а для меня, господин своих собственных
расы и нации, кто знал внимание, что принадлежало ему, и
был достаточно осторожен, чтобы сделать это, он был таким же холодным и неотзывчивым, так как одним из
стены своего замка.

Вскоре сэр Ричард Пендрагон так восхитил старого джентльмена одним
или двумя удивительно хитрыми приемами фехтования и ловкости рук, такими как
вращение меча в воздухе и попадание обнаженного острия в руку.
ладонью и отщелкнул пуговицы с куртки карлика, что герцог
захлопал в ладоши от удовольствия с ликованием ребенка, хотя он
был одним из самых серьезных правителей Испании и от всего сердца восклицал,--

“ Браво, браво, сэр! Теперь ступай в кладовую, а потом делай это сам.
возвращайся и покажи нам снова.

При упоминании честного слова “маслянистый” сэр Ричард Пендрагон
повернулся на каблуках без задержки, и пробрался туда с поспешностью
что на мой взгляд плохо стал одним из его степени, хотя я уже начал
сомнение в своей родной стране звание он носил так в высшей степени
почетное, так как это в наших.

“Очень капризные товарищи”, - сказал Герцог Дон Луис, как англичанин
пошли. “ Он будет развлекать нас утром и вечером тоже.
 Клянусь тебе, Луис, это хороший парень.

“ Славный малый, милорд, как ваша светлость соблаговолили заметить, ” важно сказал
Дон Луис. “ И, должен заметить, у него репутация храброго
и хитрого человека. Он доставил много хлопот кастильскому племяннику вашей светлости
год назад со своей смелой и отважной бандой авантюристов.
Согласно сообщениям, у него имя умелого капитана, который так же
изобретательный в своем уме и воинственный в своих качествах.

“Это хорошо, Луис”, - сказал герцог. “Я доволен этим. Позаботься о том, чтобы
у него было тридцать крон в месяц, и передай ему в распоряжение
нашу лошадь”.

Слушать этого великодушного и простодушного дворянина, исполненного
похвал человека, который, каковы бы ни были его заслуги, еще не был знаком с
истинная внутренняя грация сердца, мужество разлилось по моим венам, и
надежда нашептывала мне многое, что мне было очень приятно слышать. И все же, когда я
осмелился обратиться к герцогу, как я и предполагал, в весьма подобающей манере,
он немедленно вернул себе ту официальную серьезность, которая была на нем раньше.
когда я впервые предстал перед ним.

“Ваша светлость, - начал я, - меня зовут Мигель Хесус Мария де
Сарда-и-Боэгас, и в жилах его течет кровь того, кто сражался с Альбаном
II. против мавров в Лохе, в Лусене и на сотне полей. Я,
Я хотел бы, чтобы ваша светлость поверили, что из первых семей нашего
Астуриас; и слух, в какой нелегкой ситуации ваша светлость в
юг, я не дорожил от родной горы, чтобы представить на ваш
светлость мой меч и обслуживание”.

“ Дон Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, - сказал герцог, “ благодарю вас.
за них.

“ И, милорд, я бы просил вашего милостивого позволения
служить вашей дочери, если дочь обладает вашей милостью, а молва -
не солгал, ибо это записано среди заповедей моего покойного отца, Дона
Игнасио, чтобы я служил ей, если ей можно служить, так же верно
как я горжусь тем, что служу ее отцу.

Был ли когда-нибудь человек, настолько проклятый своим злым языком! Не раньше
если бы я обронил слова о своей дочери, чем живой фиолетовый столкнулся
его лицо, и что лицо, которое было так любезно вдруг выросла
так высокомерно, что я был полон сомнений.

“ Вы принц испанского сангре азул, дон Мигель Хесус Мария
де Сарда-и”Боэгас, “ сказал он, - что хотите служить моей дочери?

“Не князь, мой лорд,” сказал я с гордым смирением“, но нет
choicer крови, чем у нас в Астурии”.

“Тогда, сэр, поскольку вы не принц и упомянули мою
дочь, наша беседа подошла к концу”.

“Милорд, когда я говорил о дочери вашей светлости, я говорил в
смирение. В чем я имел несчастье оскорбить милость
вашей светлости?”

“ Природа виновата, сеньор, что не сделала вас принцем, ” сказал герцог.
герцог с неожиданной желчностью. “ Желаю вам доброго дня, дон Мигель.

Он низко поклонился, и дородный Дон Луис открыл дверь.

Я очутился в прихожей, не помню
мой приход туда. Действительно, я был до такой степени смущен гневом
герцога, что сначала не понял, где нахожусь и что делаю.
Я стоял, растерянный. Я удивлялся герцогу, я удивлялся самому себе,
но больше всего я удивлялся миру и его течениям. Я не мог
поверить, что мужчина может быть так оскорблен столь неприличным упоминанием о его дочери.
дочь. Я мог лить слезы в этот отпор, и плачевное
дело, в котором я стоял, но мудрость моего отца украл мое сердце
как бальзам, и я вспомнил, что невзгоды-это один из Божьих стратагем
для того чтобы испытать нрав крайней мере, из своих рабов.

Когда я с поникшими перьями направлялся к воротам замка,,
Я встретил более удачливого сэра Ричарда Пендрагона, который улыбался своим
сокровенным мыслям и посасывал комок с бороды.

“Привет, добрый спрингалдский юноша, ” сказал он, - я вижу, ты встретил свое падение“
. Но, мой юный сын Испании, я молю, чтобы ты запомнил
что человек с провинциальным образом не следует поговорить с герцогом о его
дочь. Продаем апельсины и принять свою судьбу, ибо я боюсь, что сделать это
в противном случае вы никогда не будете. Но, мой юный товарищ, я прошу тебя, не
уж слишком некстати. Тебе предстоит получить много ударов по канделябру
пока ты идешь по миру. И позволь мне сказать тебе, Мигель, я склонен
к нежности в случаях серьезной, настойчивой и решительной глупости.
Итак, Мигель, я испытываю к тебе нежность. Прощай, мой юный
компаньон, а вот кошелек с восемью коронами и старый
реликвия, ибо я рассудил, что ты не должна страдать
путевку в жизнь”.

Эти слова были сказаны не в дурном тоне, и я был благодарен этому
Варвара говорить с ними; но я думаю, что я мог бы благодарен
была собака, так же, как смотрел на меня тогда. И к моему великому
удивление здесь был мой старый лайка и наследие моего отца и мой
кольцо матери вернись ко мне. Но радовался, как я, чтобы получить их снова,
Я счел разумным, чтобы никакие вопросы не касались этой темы.

Я велел слуге привести Бабеку, и когда он привел его ко мне,
он посмотрел на меня косо, потому что я не обвинил его в содеянном. Я
выехал из ворот, когда солнце сияло в синеве с яростным
великолепием, и направил свой не слишком удачный курс к городу
Толедо. В этих широтах было гораздо дальше на юг, чем все, что я
был раньше, я нашел солнце было еще больше против меня, чем на
этот злополучный день у меня начали от моего дома. Таким образом, в великом унынии
духом и телом я вернулся через мост Алькантара и в
отчаянии бросил последний взгляд на этот благородный и обманчивый
дом, величественно возвышающийся на мысе, за желтыми просторами
из полей. Вряд ли это могло быть более приятным для глаз, чем раньше.
но теперь, из-за того, что моя судьба повернулась в другую сторону, и я встретил
отказ, а этот прекрасный замок находился вне моего поля зрения, это
казалось, пока я смотрела, он впитал в себя тысячу свежих оттенков от
солнца и стал таким великолепным и желанным, что насмехался надо мной каждой из своих
веселых башенок и шпилек.

Охваченный горечью своих размышлений, я остановил своего коня, когда
он осторожно спускался по крутой извилистой тропинке и, повернувшись
, выпрямился в седле, чтобы взглянуть в лицо этому надменному дворцу, который
презирал меня. Подняв правую руку, воскликнул Я, “гордый замок, макет
меня, если вам угодно, но час будет рассвет, когда ты честь Мигеля
Иисус Мария де Сарда г Boegas!”

Несомненно, эти слова были напрасны, но в моем сердце было что-то такое, что
казалось, оправдывало их; и имели ли они право быть
произнесенными, станет ясно в процессе этой истории.

Войдя в город и дойдя до часовни Завершения Богослужения,
Я обнаружил тенистую площадку под ее стенами. Привязав Бабеку к перилам.,
Я сел, чтобы поразмыслить о ходе своих дел. Было ясно, что
Мне предстояло многому научиться, прежде чем я смогу безопасно выйти в мир.
Сэр Ричард Пендрагон, каким бы варварским иностранцем он ни был, уже научил меня
тому, что мы должны научиться разбираться в человеческом характере и его
многообразных сложностях, прежде чем улыбка Фортуны сможет вознаградить тех, кто
жаждать их. Но, по крайней мере, думал я, ища утешения в своей
неизменная мудрость отца, это замещающий мир, в котором наше
материальное состояние - ничто, и из всех вещей только честный ум является
добродетельным.

До такой степени я консоль мое сердце с этой мыслью, что для
раз я был поставлен в духе философии. Я даже пришел к выводу, что
моя бедность была достойным поступком, символом чистоты, ибо не была ли она
доказательством того, что мои ухищрения не носили недостойного характера? Но, увы!
слишком скоро моя изобретательность взяла верх над силой духа: ибо эти мысли напомнили мне
, что восемь сребреников - мое достояние; что я
был чужаком в чужой стране; что я неискушен в войне и
знаниях; что я голоден; что мой плащ истончился; что к
сон на голой земле должен был вызвать ломоту в костях; в общем,
то, что я был без гроша в кармане, без друзей и был на грани срыва
чтобы предотвратить разрыв души и тела на части. Однако, подняв глаза,,
Я увидел спокойное, доброе лицо любезного Бабьеки; и тогда я был
захвачен новым источником.




ГЛАВА XII

О НЕВЗГОДАХ. О СЛУЧАЙНОМ ЗНАКОМСТВЕ. О ПРЕКРАСНОМ НЕЗНАКОМЦЕ


Отнять у себя друга - значит совершить преступление против сердца; и
где мужчина, который может себе это позволить? Сердечные муки,
поверьте мне, менее терпимы, чем желудочные; ибо я
стонал от уколов обоих в это время моих невзгод. А
хлеба динариев будет воспользоваться против одного, а в другом случае
человек должен пережить его воспоминание, и забудьте о тысяче дел
доброта исцелить нарушение оставила зияющую в его благодарности.

Вот почему я так долго смотрела на нежную Бабеку, не делая ни малейшего
решение. Расставаться с ним было необходимо, чтобы жизнь нам обоим, как я
можем предоставить проживание и питание для Ни; но сколько я смотрел в
его спокойные глаза, и посмотрел на свою стройность, и гладила его дружелюбный
нос, я как бесплодная способов как мне удачи или хорошего
перспективы.

Это действительно был ключ, чтобы продать этот честный существо, и я пусть
часть дня ехать, где я мог бы уговорить себя терпеть. Затем,
взяв Бабеку под уздцы, я повел его через город, чтобы заработать денег
используя его качества. Придя на рыночную площадь, я спросил продавца воды
чтобы направить меня к торговцу лошадьми. Он так и сделал - к некоему Каче, которого
он настоятельно рекомендовал как человека безупречного в торговле.

Я нашел сеньор Cacheco в углу базарной площади, посадили
такая завидная расстояние в тени, что я видел в прозорливости его
символ одновременно; ибо говорю вам, читатель, что любой человек, который может сделать
свои притязания на место, так защищенном от рынка потливость
Орды отнюдь не посмотрел на слегка. Его стадо состояло
из трех или четырех пони низшего сорта и осла, у которого была
чесотка.

Этот достойный был в значительной степени в его простоте под пони живот,
ситуация, которая дала ему какую-то защиту от мух. Его лицо было
которую вряд ли пригласили уверенность в собственной правоте, не
как так хороша, как та ссылка, что я получил; кроме того, он прищурился
villainously, и не посмотрел бы на тебя прямо из середины
глаза, но косился из-за углов. Он медленно поднялся, зевнул,
протянул конечности, обратился ко мне с сидлинг походка, и спросил, Могу ли я
пожелал, чтобы совершить покупку.

“Наоборот, я эту лошадь продать.”

“Это лошадь”, - сказал он. “Я бы никогда не догадались, что я
наверняка, сейчас. Он издает такой шум, когда переводит дыхание, что я
предположил, что он родственник семьи уиндмилл.

Я оценил Каче за эту наглость и сказал ему, что он лжет.

“Он звучит как труба, ты, негодяй, и я брошу вызов дьяволу, чтобы
доказать, что Бабека не такой”.

“Отведите его к дьяволу, тогда,” сказал парень грубо“, и посмотреть, если он
купите его. Кроме того, он имеет Карби Хок”.

Я признал, что это так, но рассказал о его родословной.

“Родословная!” - воскликнул грубияна. “Мое дело-в лошадей, а не в
родословные. Я человек Фортуны, то, что я должен купить родословную? Я
дам тебе пять крон”.

“Пять крон, негодяй! Да ведь он много лет был в моей семье!”

“Семейная реликвия, я вижу”, - сказал торговец лошадьми. “Старый Мутачо, торговец антиквариатом"
в антикварном магазине, вон там, через рынок. Вы найдете его крепким
спящим, как черепаха, прислонив голову к набедренной повязке
Уголовного розыска ”.

В разгар этой перепалки я услышал смешок. Чувствуя
горячая и расщепленную уже с аргументом, в котором я показал
никаких преимуществ, я оглянулся, чтобы посмотреть, от кого она может исходить. Я был
удивлен, обнаружив, что устраиваю спектакль для того, кто
казалось, не делал секрета из того факта, что ему это нравится.

“Вас это забавляет, сэр?” - Сказал я, обращаясь к этому человеку строго, потому что я
чувствовал, что нахожусь на грани гнева.

“Очень”, - сказал он на досуге мягким голосом.

“Могу я спросить, сэр, чем именно я имею счастье развлечь вас?”

“Мой дорогой друг, ” сказал этот человек более непринужденно, чем когда-либо, “ это
мне потребовалось бы много времени, чтобы объяснить вам это, а жара стоит невыносимая.
но если вы окажете мне честь отправиться ко мне домой, я
может быть, удастся объяснить все это за бутылкой вина. И позвольте
Я молю вас привести замечательного Бабеку, ибо я уверен, что после дружбы
с его хозяином я буду ценить его больше всего на свете
”.

В данных обстоятельствах такое обращение было крайне необычным, но
вежливость, с которой оно сопровождалось, была настолько изысканной, а вид и
манера держаться человека, который его использовал, были настолько восхитительными, что я сразу понял
однажды ко мне обратился человек знатного происхождения. Сняв шляпу,
украшенную длинным белым пером, он поклонился до земли; и
хотя я надеялся, что мое поведение ничем не отличается от его собственного, я мог
не могу удержаться от ощущения, какую честь оказала ему его истинно испанская вежливость
.

“Вы Кастилия, сэр, я уверен?”

“Ах, нет”, - сказал он, мягким, шепелявым акцентом: “я не могу ничего утверждать
один из ваших очаровательных нации”.

“ Тогда, сэр, могу я спросить, к кому я имею честь обращаться?

“ Действительно. I am Monsieur le Comte de Nullepart, Marquis de Outre le Mer,
Sieur des Champs Elys;es. А вы, сэр... а вы?

“Я некто Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, имя, которому еще предстоит
заявить о себе, господин граф, в этой части нашего полуострова, но которое уже
пользовался большим уважением в нашей северной провинции Астурия на протяжении многих
сотен лет. ”

“Мы choicely встретились, Дон Мигель, и если вы будете делать мне сигнал
честь сопровождать меня на ужин, я буду самым счастливым человеком в
мира”.

По приглашению такую любезность вы легко предположить, хорошее
читатель, это не было для меня отказаться. Для его музыкальной речи,
утонченная манера держаться, изысканность его одежды, мрачной и
целомудренной, но в то же время красивой и хорошо сидящей, - все это свидетельствовало о его достоинствах.
Его лицо выглядело меланхоличным, но время от времени нежная и милая улыбка
озаряла его и полностью меняла, словно по волшебству поэзии.

Спутник, которого я нашел таким странным и провиденциальным образом
и слышать не хотел о моем расставании с Бабекой, хотя в течение пяти минут
после нашего знакомства я, должно быть, открыл ему свою горькую бедность,
ибо он был из тех, перед кем самая гордая душа раскрывает свои тайны.
В его лице было какое-то очарование, и я не постыдился
сказать ему, что я был в целом мире один, и что фортуна
отвернулась от меня.

“Ах, Фортуна, Фортуна!” - сказал он. “Это Гордая принцесса, за которой мы ухаживаем
всю нашу жизнь и которая убивает нас меланхолией, потому что она не хочет иметь
никого из нас. Встречали ли вы когда-нибудь кого-нибудь, мой дорогой дон Мигель, кому она
бы улыбнулась?

“Нет, господин граф, ” сказал я, “ мне еще предстоит испытать это счастье. Она
не улыбнется мне отец, и он не улыбнулся мне.”

“Гордый нефрит-это химера”, - сказал граф Nullepart. “Мы стремимся к
ее всю нашу жизнь, и когда, наконец, мы встречаемся с ней и мы
прижимаем ее к своей груди - о чудо! ее нет, и мы обнаруживаем, что обнимаем
воздух. Но давай, дорогой мой Дон Мигель, мы едим в наш трактир, и
оставить философию, пока после ужина”.

Я не знаю, читатель, какое провидение свело меня и графа
Нуллепара вместе, но когда я привел Бабеку в эту гостиницу в
по его воле он взял меня под руку и стал моим братом.
Нежная меланхолия его улыбки, музыка его речи убаюкали
мой разум не только превосходством его положения, но и
благородство его интеллекта. Как ни странно, его курс был направлен на
ту фонду, в которой я завтракал всомнительная компания
Сэр Ричард Пендрагон рано утром в тот день. Возможно, однако, это было не так уж и примечательно
, потому что гостиница “Три пера” была самой
большой и красивой гостиницей во всем городе.

Он был с очень разных чувств, что я сидел за столом в компании
это истинный джентльмен, с теми, с которой я ждал на хорошее
удовольствие от того, чья родовитость зависело от его имени. Угощение, которым
мы наслаждались, было приготовлено с изысканностью; хозяин гостиницы обслуживал нас лично
с почтением, которое коренилось в желании угодить моему
спутник, вино первого сорта и было выбрано верно; и
дискурс, которая лилась из уст графа Nullepart был
самой очаровательной из всех, что тот, кто знает мир и единомышленников
чтобы забыть его.

“Вне души нет приключений”, - сказал он, поигрывая своими белыми, тонкими и заостренными руками.
кубок с вином. “Что это за
бедный пять умов наших, в сравнении с бесконечным чувства
внутренняя природа? Мы стискиваем зубы, но ничего не чувствуем; мы открываем глаза,
но ничего не видим; мы навостряем уши, но ничего не слышим; мы возбуждаем наши
ноздри, но запаха духов нет; мы колем себя кинжалом, но
мы ничего не чувствуем. То же самое и с принцессой Фортуной
, о которой мы говорим: мы ищем ее вечно, но так и не находим. Принцессы нет
, друг мой, принцессы нет.

“Я думаю, господин граф, - сказал Я, - дело спорное. Мой отец ходил
в поисках ее, пока не нашел ее, и я не нашел ее сам;
но когда-нибудь я это сделаю ... Я твердо решил.

“ И когда вы это сделаете, дорогой дон Мигель, вы прижмете ее к своей груди.
и она растает в воздухе.

После нашего ужина (который, на мой вкус, был превосходнейшим
) граф Нулпар достал из кармана флажолет и
заиграл мелодию. Песня была очень изящной, негромкой и меланхоличной, и
будучи его собственным сочинением, была исполнена с истинной деликатностью любителя
.

Часы гонялись одна за другой, вдали, за счет Nullepart было
полный разум и говорит о многих вещах. Когда наступило затишье в
нашу беседу он вновь поднимет этот флажолет и импровизировать
другие мелодии. Или он позвонит в кости и бросить главная
развлечения ради, потому что у меня не было ничего лучшего, чем Бабека, на что можно было бы поставить, и
с нашей северной осторожностью я не желал рисковать всем в одиночку
бросок.

Я не знаю, в какой час вечера, но это должно быть тяжело
к полуночи, когда наше любопытство, которое до сих пор полностью
контактов друг с другом, не отвлек приход гостей. Мой
компаньон импровизировал на своем инструменте, когда у двери послышалось что-то вроде
какой-то шум, и, к нашему удивлению, в гостиницу вошла дама без сопровождения
и громким голосом позвала слуг.
ясный голос.

То, как она вошла, заставило графа Нулпара положить
свой флажолет на стол и воззриться на прекрасную незваную гостью с
любопытством, равным тому, которое она пробудила во мне. Она действительно была красивой,
поскольку мы могли разглядеть достаточно ее лица, чтобы оно сказало нам так много. Она была
молода и хрупка, едва ли старше ребенка, и одета
в грубое серое платье для верховой езды, покрытое пылью. Но она
самые гордые и бесстрашные лица; и когда хозяин квартиры вышел вперед в
ответ на ее зов, несмотря на ее простая и почти деревенский наряд,
она обратилась к нему с такой дерзостью, что могла бы сойти за королеву.


“Парень, ” сказала она, - у моей лошади подковы. Уложи его в постель и дай
немного овса и хорошей соломы, а ты проследи, чтобы позвали кузнеца
в пять утра. В шесть я отправляюсь в путь.

Хозяин поклонился с должным смирением, и заявил, что он хотел
участие ее команд.

“Это хорошо”, - сказала она. “И принеси мне чего-нибудь поесть, потому что я еще
не нарушал свой пост с тех пор, как за час до полудня”.

Когда хозяин выполнил эти распоряжения, она опустилась на
сэттл в состоянии крайней усталости бросила хлыст
раздраженно стянула перчатки для верховой езды и швырнула их на пол
.

Тем временем граф Нулпарт наполнил свой кубок из
последней из многочисленных бутылок вина, которыми мы воспользовались,
и теперь он с удивительным видом пронес его через комнату.

“Мадам”, - сказал он, протягивая мензурку с неописуемой грацией,
“если я могу служить вам, вы сделаете меня счастливым”.

“Спасибо, друг”, - сказала она, принимая бокал, и потягивая
вино без каких-либо колебаний вообще.

“С вашего позволения, мадам”, - сказал граф Nullepart, “я
ступай и проследи, чтобы твою лошадь достойно местная и имеет
ужин овса”.

“Сделай так, мой друг, и я благодарю вас за вашу работу.”

Женщина говорила с милой наглостью тех, кто привык
можно подавать к столу.

Пока граф Нулпарт отсутствовал по этому поводу из вежливости, я был
рад напрячь мозги, чтобы выяснить, кем могла быть эта прекрасная незнакомка.
То, что молодая леди приехала в Толедо в полночь без сопровождения,
должно быть, было неслыханным делом. И снова ее качество
не был в любым удобным для него способом, объявленным в ее пыльных и мятых привычке; но в своей
несмотря на то, что ее воздух, ее подшипник, очаровательной красотой ее лица,
сделал ее самой очаровательной фигурой, на кого он когда-либо был мой хап
чтобы установить мои глаза. Встреча с двумя такими людьми в один день, как
граф Нулпарт и эта леди, была явным доказательством того, что фортуна была
не так уж и не совсем благосклонна, как казалось.

Когда граф Нулпарт вернулся, что произошло очень скоро, он взялся
за то, чтобы побудить хозяина гостиницы заняться приготовлением ужина для леди; и
он умолял ее согласиться на долю нашего стола, который был самый
удобно расположен в номер.

Леди принимала все услуги, которые оказывал ей граф, с
самой очаровательной и непринужденной покладистостью в мире, и когда она подошла и
села с нами, я с трепетом восторга заметил, что, как ни прекрасен
она смотрела издалека, а когда подошла поближе, то показалась еще более
очаровательной. Каждая черточка на юном лице была вылеплена самым изысканным образом.
 Когда служанка принесла ужин, ее взгляд
упал на флажолет, лежавший на столе. Она отдала его мне и
сказала,--

“ Сыграй мелодию. Это развлечет меня, пока я ем.

Мне пришлось возразить, боюсь, довольно робко, что я не умею обращаться с
этим инструментом; после чего она повелительно подняла глаза на графа
Нуллепарта и сказала,--

“ Ты играешь мелодию, чтобы развлечь меня, пока я ем.

Граф немедленно разыграл одно из самых отборных своих
представлений, и делал это так редко, с такой элегантностью и мастерством, что
казалось, это божественно; и все же я полагаю, что его очень позабавило, что
милая маленькая мадам, ради которой его красивое лицо побагровело, и
по чьей команде вены вздулись у него на шее, не обратил ни малейшего внимания
на его усилия, но с жадностью набросился на хлеб и мясо, которые
его положили перед ней, и он потягивал вино с совершенным безразличием.

С того далекого вечера в трактире, когда я встретил леди, которая
считается несравненной красотой, перед совершением себя
отзыв на тему ее прелести, мои мысли вернулись к этому
восхитительные существа. И мне еще предстоит увидеть ту, которая могла бы сравниться
с этим совершенством юной женственности. Не имело значения, во что
куда бы ни вел ее голод, ничто не могло уменьшить сурового очарования
лица, которое немного смягчалось бессознательным
кокетством взгляда.

Когда она поела и выпила вина, она властно махнула рукой
графу Нулпарту, чтобы он прекратил свои усилия; и хотя это было
нам стало ясно, что она не обратила внимания на его выступление, и она сказала
спокойно: “Друг, я благодарю тебя. Вы очень хорошо играть”.

У графа Nullepart не был одним из величайших разведения, я
уверен, что он должен был поглощен смех.

Затем маленькая леди повернулась ко мне и сказала с таким видом, будто повиноваться - дело каждого.
“Приведите мне, пожалуйста, трактирщика”.

Я подчинился приказу с рвением; и когда хозяин вошел в ее
присутствие, она приказала лучший спальный-камера в гостинице должны быть установлены в
готовность для ее использования, поскольку это была ее добрая воля, а приятно
несколько часов покоя.

Хозяин был обязан, с некоторыми агитации, чтобы сообщить ей, что, так
далек от того, чтобы разместить лучшую квартиру в ее распоряжении, он
даже не худший, а один и вовсе были в оккупации.

“Потом лег свежий ферменной конструкции из соломы, и я буду спать с моей лошадью,”
сказала она властно.




ГЛАВА XIII

В НАШЕМ ПОДЪЕЗДЕ НА НОВУЮ УСЛУГУ


ПРОТИВ этого распоряжения граф Нулпарт выдвинул возражение. Он сделал
даме предложение о своих собственных апартаментах; и это она приняла с
более мягким видом, чем любой другой, который она использовала ранее. Пока домовладелица
ходила приводить в порядок эту комнату, она повернулась к моему спутнику,
сказав с легкой запинкой, которая ей очень шла,--

“Сэр, вы мой хороший друг”.

“ Ваш покорный слуга, мадам, если только вашему высочеству будет угодно, - сказал тот.
Граф Нуллепарт, с его веселым видом и мягкой шепелявой речью
который, должно быть, пленил сердце любой дамы в мире.

“Вы выводите меня из моего состояния, сэр”, - сказала она. “Вы говорите обо мне выше моего уровня".
"я ученый”.

“Женюсь, не так ли?” - спросил граф Нулпарт со смехом и пожатием плеч.
“тогда ваше высочество назовет свое истинное имя и
титул, ибо я всего лишь говорю о тебе так, как ты кажешься, что, я уверен, не может быть
больше, чем ты есть на самом деле. ”

“Да, сэр, вы отзываетесь о моем титуле, но я вижу, что это ошибка
вежливого ума. Но я не могу объявить миру о своей степени, сэр,
я также не могу опубликовать свое имя, так что, возможно, было бы лучше, если бы вы
обращались ко мне ”мадам".

“Хорошо, мадам”, - сказал граф Nullepart, “я верю, что вы в
нуждается в верных слуг, ибо вы путешествуете в одиночку, так и в опасных местах.”

“Женщина, сэр, всегда нуждается в настоящих слугах”, - сказало это очаровательное
создание, которое было едва ли больше ребенка, глядя на графа
Нулепарта большими бесчувственными глазами.

“Вы либо вращались в этом мире, мадам, ” сказал он, - либо вы родились со знанием дела“
"или это может быть правдивее, чем вы думаете; ибо, как
вы скажете, каждая женщина нуждается в верных слуг. Я делаю вам официальное
Проффер, мадам, мой меч, мой доброй воли, и моей преданности.”

Без дальнейших церемоний граф Нулпарт поднялся из-за стола и,
обнажив свой прекрасный испанский клинок, опустился перед ней на одно колено. С
простым достоинством принцессы она протянула руку, и граф Нулпарт с очаровательной
покорностью поднес ее к губам.

“Это милостивое провидение”, - сказала она, и на ее щеках заиграл румянец.
“Никогда еще женщина так остро не нуждалась в хороших слугах”.

Как только эти слова были произнесены, я тоже поднялся и, вдохновленный
следуя примеру графа, я обнажил шпагу и тоже предложил свои услуги. Она
приняла их с прекрасной грацией и хладнокровием.

“Боюсь, друзья мои, ” сказала она, “ вам предстоит тяжелая работа. Я
сталкиваюсь со всеми трудностями, и мне предстоит выполнить огромную работу.

“ Ваши слуги будут счастливее, мадам, - сказал я. - В них не будет
нужды в трудный час.

Внезапно она поднялась с поистине царственной гордостью и посмотрела на графа
Нулпарта и на меня серьезными, вопрошающими взглядами.

“Вы водили армии, сэр?” - спросила она моего спутника.

“О, нет, мадам, ” ответил он с лукавой улыбкой, “ кроме как в моей собственной душе”.

“А вы, сэр, командовали армиями?” она спросила меня.

“Нет, мадам, - сказал Я, - я еще не сделали этого; но есть и те, из моих
имя, кто пал в бою, а когда повод, я могу стоять
правда, чтобы мое наследство!”

“И ты не знаешь, поля, - сказала она, - ни от практика
война?”

“Нет, мадам, но я отказался от родной горы, которые я могу получить
это знание”.

“ Это хорошо, сэр, потому что на вашей новой службе вы увидите, как наносятся жестокие удары.
- И я надеюсь нанести их, мадам. - Он кивнул.

“ И я надеюсь нанести их.

“ Да, сэр, ” сказала она с важностью государственного министра, “ у вас
воинственный вид; я не сомневаюсь в отваге вашего характера.

Трактирщик пришел теперь, чтобы сообщить ей, что спать-зал
комплект готов для ее использования.

“Прежде чем пожелать вам спокойной ночи, друзья мои, ” сказала она своим гордым,
чистым голосом, “ я бы хотела, чтобы вы, сэр, сыграли мне еще одну из ваших мелодий
на сладостном инструменте, названия которого я не могу вспомнить.

На это повеление граф Нулпарт согласилась с исключительной любезностью
, хотя в предыдущем случае она едва ли снизошла до
послушайте, как он играет. Однако на этот раз она слушала музыку с
раскрасневшимися щеками и приоткрытыми губами, что свидетельствовало о том, что в душе она все еще была чем-то вроде
ребенка, хотя в делах была женщиной.

“Я благодарю вас, друзья,” она и сказала; “Ты действительно сладкий
musicianer. Это будет частью вашего служения, чтобы играть со мной каждый
вечером, прежде чем я выйду на пенсию”.

Я не знаю, была ли это услуга, которую мы ей оказали, или
задумчивые ноты музыки растопили ее, но теперь она, казалось,
превратитесь из влиятельной дамы в романтическую горничную.

“Вы будете сопровождать меня, друзья мои, несмотря на кровопролитие и тьму”, - сказала она
. “И когда бы ни возвысился мой голос и где бы он ни был услышан,
вы будете повиноваться его зову?”

“Мы поклялись в этом, мадам”, - сказал граф Нулпарт.

“Я вижу мрачные дни; Я боюсь, что старый дом беден и обветшал и находится на грани разрушения.
шатается. Но благое провидение посылает ему на помощь таких друзей.
Я буду вспоминать о них в своих молитвах. В
Шесть утра мы отправляемся в путь. Теперь я желаю вам спокойной ночи, друзья мои
; но пока я хотел бы, чтобы вы спали осторожно, ибо в любой момент
час я могу узнать, если вы находитесь в хорошей бдительности”.

Я не могу сказать, что чары мы смотрели это справедливым и властным
вещь, подняться по лестнице ИНН в свою комнату.

“Это сладкое quean”, - сказал граф Nullepart, призывая к новым
бутылка вина.

“И отважный, поверьте мне”, - сказал И. “Интересно, какова может быть ее степень?”

“завтрашний день, - сказал граф Нулпарт, - разоблачит эту прекрасную женщину“
неизвестность.

“Как здорово это, - сказал я, - что она должна кататься без присмотра за
стране и в эти не по сезону часов.”

“Завтра мы все это поймем”, - сказал граф Нулпарт.
“Тогда мы узнаем, к какому высокому предназначению мы призваны”.

“Я обманут, - сказал я, - если нам не предстоит великая работа. Клянусь
честное слово, как она прекрасна!

“Да, ” сказал граф, бросив на нее один из своих печальных взглядов, - она
действительно Гордая принцесса. Поэтому я ожидаю, что завтра не будет рассвета
для нас. Мы будем засыпать за наше вино, ты и я, мой дорогой дон
Мигель, и проснулся, чтобы найти, что есть конец нашей мечты. Мы будем
найти птица улетела”.

“Ей придется вылететь в окно, потом, господин граф.”

“Да, несомненно, она предпочтет сделать это. Ибо там никогда не был птицей
такая красивая, такая грациозная, так тронутая нежными оттенками романтики
что душа мужчины смогла удержать ее перед собой для созерцания. Это
какая-то принцесса из арабской сказки. Мы обнаружим, дорогой друг,
что в ней нет плоти и крови. Она пришла к нам из
воздуха, и завтра на рассвете мы обнаружим, что она снова превратилась в эту
стихию ”.

“ Тем временем мы наберемся храбрости, господин граф, и будем мечтать о ней.
она...

“Во всем своем лилейно-белом изяществе, которое никогда не было таким пыльным и
грубо одетым”.

Граф Нулпарт снова достал свою музыку и сыграл
финальная мелодия; та, которая по серьезной сладости, фантазии и утонченности
страсти была более чем равна всем остальным. Затем мы осушили наши
чашки и вскоре погрузились в сон, положив головы на стол, за
которым мы сидели.

Я полагаю, мы оба грезили о том видении, которое сделало
поэзией наши идеи, и я полагаю, что это гордое и красивое лицо, которое
было еще таким ярким от молодости и таким серьезным от своего кокетства, может даже
проявилось сквозь туман разума, ибо в какой-то час
к двум часам летней темноты мы вскочили на ноги
под этот властный голос в наших ушах.

“Ко мне, друзья мои, ко мне!” - вот крик, который мы услышали.

Мы вместе вскочили с дивана и побежали к лестнице.

“Ко мне, друзья мои, ко мне!” - мы снова услышали крик. Он был ясным и
раскатистым, но при этом это был голос ребенка.

Сбившись в кучу по темной лестнице, ибо рассвет еще не подал никаких признаков жизни
, мы обнаружили стоящую во главе их, стойкую, как копье, маленькую
принцессу, которой мы поклялись служить. Над головой она держала свечу.

“Благодарю вас, друзья, я нахожу вас бдительными”, - сказала она голосом, который она
могла бы использовать на двух честных гончих, которые пришлись ей по душе
своей верностью. Она дала нам погладить кончики своих тонких пальцев,
а затем вернулась в свою комнату со спокойным презрением, которое наполнило нас
своего рода страстью.

Остаток ночи ее двое слуг больше не спали.
верные слуги вернулись к своему столу и коротали время.
до рассвета бросали кости и восхищались ее красотой.

С первыми лучами солнца мы вышли на улицы
спящего города, прогуливаясь рука об руку и обсуждая приключения, которые
вполне вероятно, что это случится с нами. Граф Нулпарт был мужчиной около
тридцати лет от роду, и он так глубоко разбирался в обычаях этого мира, что
он рассматривал это странное дело скорее как развлечение, чем как
поистине знаменательное событие.

“ Я люблю вас не меньше, дон Мигель, - сказал он, - оттого, что вы
очарованы этой прекрасной незнакомкой. Но вы не должны обижаться, если я буду
следить за вашим увлечением на почтительном расстоянии. Она действительно очаровательна
и обладает бесконечным капризом, и мы действительно должны быть благодарны за
ее смелость, куда бы она ни привела. Это может позволить нам забыть о
мир на время; и прежде всего, мой дорогой дон Мигель, разве это не является
целью зрелой философии?”

Меня удивило, что мой товарищ должен позволять себе такие причудливые
безразличие по этому предмету; но, в конце концов, я переехала в
размышления, что было не так удивительно, ни, как он оказался
из ее родни.

Дорога привела нас прямо на рыночную площадь, после чего граф
Нулепар настоял на том, чтобы пройти в то самое место, где мы
впервые познакомились.

“ Это был неравный бой, мой дорогой дон Мигель, вы вели его с
торговец лошадьми, ” сказал он, смеясь. “Я никогда не получал большего удовольствия
от всего, чем способ, которым ваши собственные тонкий и нежный
ум стремится преодолеть шустрые из них с трудом признакам
нищеброд”.

“Я верю, ” сказал я, “ что вчерашний день стал поворотным пунктом в моей жизни.
Утром со мной случилось несчастье; днем я обрел
дорогого друга; а вечером я обратил свой взор на возлюбленную, которая
станет полярной звездой моей судьбы”.

Произнеся это пророчество, я продекламировал своему спутнику благородные слова
о том, что дон Игнасио коснулся этого вопроса. Он одобрительно улыбнулся им.
и заверил меня, что мой отец, должно быть, был великим джентльменом. Затем мы
вернулись в гостиницу, чтобы не заставлять ждать нашу замечательную
леди. И все же, когда мы направились к нему, граф Нулпарт в своей
причудливой манере поклялся, что мы найдем ее улетевшей.




ГЛАВА XIV

О ВОЗВРАЩЕНИИ В ДОМ МОЕГО ОТВЕРЖЕНИЯ


Тем не менее, число Nullepart ошибался в этом. Для на
возвращаемся к трем перья, мы нашли ее, прихлебывая кашу с
величайшая изюминка, с двумя слугами, которые прислуживали ей. Мы успели вовремя.
чтобы услышать, как она высоко оценила домовладельца, потому что ее диван был жестким;
а еще слышать, как она задает бесчисленные вопросы этому честному парню о том,
подкована ли ее лошадь? что это был за кузнец, который ее подковывал?
могла ли подкова успокоить лошадь? и было ли это рассчитано
так, чтобы не причинить вреда?

“Это не значит, что лошадь моя, парень, ты понимаешь это?” - сказала
маленькая леди, которая выглядела свежей, как цветущий персик, и которая, казалось, была
полна практических дел в своей маленькой головке.

“О да, ваша светлость, я вполне понимаю это”, - сказал трактирщик.
с видом глубочайшего разума.

“Я подозреваю, что вы украли его, мадам, у Матери-настоятельницы”, - сказал
Граф Нулпарт, с вкрадчивым видом продолжая разговор.

“Зачем вы подозреваете, сэр?” - спросила она, сверкнув на счет
мгновенный взгляд ястреба.

“У меня два глаза, мадам, ” сказал он, улыбаясь, - кое-что в уме, и
у меня пять мозгов, хотя я их не уважаю и сожалею об их недостатках".
используйте - но при этом заострены так же остро, как пять кинжалов. Я уверен, что ты украл
свою лошадь у Матери-Настоятельницы.

“Как же так, сэр? И почему так? И что ты имеешь в виду?” сказала дама,
бросая свои вопросы на него с презрением, и постукивая ногой по
землю с обидой.

“Я думал о вас всю ночь, ” сказал граф де
Нулепарт, - и позволил себе заключить, что вы сбежали
из вашего монастыря на лошади матери-настоятельницы, которая доставляет
возьми домой яйца и масло с рынка.

“Хорошо, сэр, и если я сбегу”, - надменно сказала леди, “Я бы не хотела, чтобы вы упоминали об этом в этом общественном месте.
У меня есть много причин для того, чтобы...". - "Я не хочу, чтобы вы говорили об этом в этом общественном месте. У меня есть много причин для
бегство, и первое из них - это опасность для моего отца.

“Могу я спросить вас, мадам”, - сказал граф Nullepart, с улыбкой
притаившиеся в уголках рта, “будет ли он смягчить твоего отца
опасность, которой я не сомневаюсь, это здорово, что ты сбежал от своей
монастырь на коне мать-настоятельница?”

“О, сэр, действительно, так и будет”, - сказала она. “Всю свою жизнь мой отец, его
светлость, был всего лишь ребенком в управлении государством; и, будучи, как
он полагает, недостаточно способным неправильно проводить свою собственную политику, он должен
потребности в вопросах большой важности и деликатности требуют помощи старого специалиста.
толстяк, чтобы еще больше их поссорить.

“И так, мадам”, - сказал граф Nullepart серьезно: “вы должны
убегать на лошади матери-настоятельницы-единственный конь, кстати, я
верю, что она обладает, которая сама по себе является немного хромает из spavin-в
чтобы ты мог нести свою бесконечную мудрость и свой зрелый опыт
к советам ваших августа родителя мужского пола, милость Его Сиятельства, к
Герцог Где-это-там?

“ По какой причине, сэр, вы считаете, что мой отец имеет такую степень?

“ Я сужу об этом, мадам, исходя из поведения его дочери. Я позвонил вам.
ваше высочество на авантюре, и вы меня поправили. Но если только эти пять моих умов
, острота которых навеки позорит меня, не вышли из употребления
, в твоих жилах течет не меньше герцогской крови, хотя
‘высочество’ - не в характере вашего титула.

“Вы проницательны, сэр, ” сказала леди, “ и у вас тонкий ум.
Вы разоблачили меня, сэр, вы сорвали с меня плащ; и хотя я
не благодарю вас за это, в конце концов, я не очень горюю. Мой отец -
герцог Монтесина, живущий в пяти лье отсюда, и он в
плачевном положении.

Ты можешь представить, читатель, с каким беспокойством я выслушал эти слова.
Фортуна действительно приберегла для меня драгоценный трюк. Я должен был отправиться в путешествие
обратно в дом, где меня отвергли, в свите того, на чью
службу я возлагал все свои надежды. Охваченный самым сильным конфликтом
чувств, который я когда-либо испытывал, я не мог удержаться от того, чтобы рассказать о своем болезненном
приключении предыдущего дня. Мне ни в коем случае не ясно, что подобный поступок
приличествовал джентльмену - так обнажиться перед дочерью
высокопоставленного вельможи, которая из-за нее обошлась с ним неучтиво. Но
когда я поведал о своих несчастьях этой властной леди, мне показалось, что я совершенно потерял контроль над собой, будучи неспособным управлять своим злополучным языком.
...........
..........

Однако, последствия такой неосмотрительности в коем случае не
несчастная. Эта благородная леди прислушалась к моим словам; и когда я сказал
ей о своем увольнении только потому, что надеялся услужить ей, такое
пламя потемнело на ее щеках, глаза так ярко вспыхнули, а губы вытянулись
такая дрожащая от гнева, она протянула мне руку таким
жалким и в то же время таким величественным жестом, что я почувствовал, что трепещу от радости.

“О, этот старик!” - воскликнула она. “О, этот старик, он станет моей смертью!
Но я вижу в этом руку того толстяка. Если этот толстяк пойдет пешком
неосторожно, я прикажу бросить его в темницу вместе с его телом и
всем остальным ”.

Такого решительного гнева, какой овладел ею при этом изложении моей истории, я
никогда не видел. В тот момент я не мог не вспомнить слова ее отца.
он предоставил для этого настоящий повод. И случилось так, что
трактирщик, который все еще стоял рядом и оказывал ей услуги,
сам был толстяком с приличным брюшком. Поэтому она причинила ему
поставлять номер нарушителя, кем бы он ни был, и он был
несомненно, Дон Луис, джентльмен-привратник герцога, ибо в истинной манере
женственность, которая заполнена графа Nullepart с радостью, она обратилась
вся ее нелюбовь к грубости в этот несчастный парень.

“Ненавижу толстяков”, - сказала она, безжалостно глядя на дородного домовладельца.
“Меня всегда наполняют отвращением такие огромные тела. Если я когда-нибудь приду
государственной власти, я буду каждый толстяк сломал на колеса;
и когда я принять настоятельство отца моего провинции, как я имею в виду
для этого сегодня же днем я немедленно издам указ, согласно которому
каждый толстяк в пределах моих владений получит сотню ударов палкой
”.

Бедный трактирщик, который для своего племени был честным парнем,
начал ужасно дрожать и вспотел, как лошадь.

“Ежегодно”, - сказала она с таким свирепым видом, что я удивился, как
такое красивое лицо может соответствовать этому, “ "сто ударов”.

“Бедняги!” - сказал граф Нулпарт. “Бедные толстяки, неужели они не будут
кричать!”

“Такого плача в Испании не услышат еще много лет. Я буду
распорядись, чтобы палки были обклеены острыми кусочками проволоки.
Убирайся с моих глаз, глупый, толстый, неповоротливый парень, иначе ты
будешь первым, кто получит по заслугам ”.

Хозяйке гостиницы не понадобилось повторных увещеваний, чтобы удалиться, поскольку после этих слов
ее светлость приказала графу Нулпарту принести ей
хлыст для верховой езды из угла комнаты. Когда граф Нулепарт
с чрезвычайно серьезным лицом достал это орудие, оно выглядело
настолько грозным, что оправдывало бегство домовладельца. Еще как
так изящно вылепленный смог бы владеть такой огромной
оружие было за пределами понимания как граф Nullepart и
сам.

Мгновенный приступ гнева леди прошел, и она повернулась к графу
Нуллепарту, который все еще сохранял предельную серьезность, и сказала
гордым голосом, в котором еще не было и следа недавнего недовольства: “Я
склонен думать, сэр, что у вас мудрый и тонкий ум. Я позабочусь о том, чтобы
вас допустили к моим консультациям. Как вас зовут, сэр, и
ваша ученая степень?

Граф Нулпарт сообщил ей свои титулы со своим мелодичным
акцентом.

“Я не недовольна, сэр, - сказала она, - тем, что вы человек знатного происхождения. Но
Я уже вынес решение по вашему адресу. Теперь, друзья мои, как только
вы нарушите свой пост, мы отправимся в путь. Пять жарких и пыльных лиг
лежат перед нами по склону крутой горы. Мы не должны медлить, иначе
солнце не станет нашим другом.”

Мы не рискнули вызвать ее неодобрение, которое, безусловно, как мы уже
только что получили доказательство, могло носить самый властный характер, задержавшись
над утренним вином и мясом. Что касается меня, то я съел свой завтрак в
состоянии сильного возбуждения. Я ничего не мог поделать, кроме как думать о тонком
трюк, который фортуны поставил на меня. Я был вне себя от радости, почувствовал, что в
ход Провидения я был допускается, чтобы доказать мою качества. Всем моим
мечтам, моим амбициям, широким перспективам, открывшимся моему взору благодаря
мудрости и пророческому предвидению моего отца, внезапно открылось обширное поле, на котором
могли появиться золотые плоды.

Было между шестью и семью часами летнего утра, когда
лошадь нашей юной хозяйки вывели из стойла. Это оказался
неуклюжий старый белый жеребец, хромой, как корова, и почти такой же слепой
как камень. Прежде чем леди позволит усадить себя в седло, она должна
осмотреть свой новый башмак, который, к счастью для кузнеца, кем бы он
ни был, был надет достаточно искусно, чтобы получить разрешение
ее доброжелательность и удовольствие.

К тому времени это древнее четвероногое были провожаемы в ИНН
двор, и полностью оправдал звание “пресловутого молока и сливочного масла
перевозчик,” применительно к нему на счет Nullepart, я решил,
что может быть очередь помогает нашей хозяйки в
седло. Я придумал, что должен был нагнуться к ней и протянуть руку.
рука с величайшей готовностью, да, я даже получил до сих пор, как обхватить ее
загрузиться в мою ладонь, когда, внезапно движения, граф взял Nullepart
ее середина, без дальнейших отступлений, и опустил ее кнутом,
на спине своего скакуна с сочувствием, как будто она была
пучок перьев.

Я думаю, мы оба были гордыми людьми, когда выезжали со двора гостиницы в таком
обществе. И все же, если уж говорить правду, я был недоволен собой
за то, что мне не хватало смелости графа. И все же манера, с которой он
вырвал ее из моих рук, была очень близка к насилию. И до сих пор
была ли она из-за того, что проверяла его на дерзость, что она, казалось, с
некоторым упрямством, как я предполагал, не считала это чем-то ему во вред.
По всему городу она отвечала на то, что я был вынужден расценить как
грубую назойливость, благосклонностью всего своего разговора.

“ Правильно ли я понимаю, мадам, ” сказал граф Нулпарт, “ что ваш отец,
его светлость, владеет всем этим прекрасным городом?

“ Нет, сэр, ” раздраженно ответила леди. “ он находится под властью
Архиепископа Толедского, хитрого и назойливого священника. Если бы мой отец имел
лучше бережливость, так что его казна была богаче подкладка, и
резкое его враги не были бы быть у его ворот, я хотел бы призвать
его вырвать этот город из ненавистной церковник и поставить старый
мошенник с мечом”.

Когда она говорила эти слова в ее тонкая четкая речь, она смела с первого взгляда
столько великолепия за скученности остроконечными крышами, деревьями и
базаров, и высокие шпили церквей, как это ясно показал, что
что сладко восхитительные формы затаил дух, который был смелый и
воинственны. Ее высказывание также не было легким. Она говорила не для
несколько минут, потому что ее слова повергли ее в задумчивость.

“Когда-нибудь, ” сказала она наконец, “ я приведу армию в
этот город; когда-нибудь этот прекрасный город будет моим. Видишь ли, мой
друг, я стою рядом со своим отцом; я наследница всех его владений. И
Уверяю тебя, друг мой, что когда графиня Сильвия получит свое
наследство, и в ее распоряжении окажутся хорошие солдаты и сокровища, она
проедет на молочно-белом скакуне во главе более чем тысячи воинов
прекрасные воины, каждый из которых облачен в стальные доспехи, такие же яркие, как и
как зеркало, с длинным белым пером на шляпе и девизом
ее дома, написанным алой краской на белой батистовой ткани на его
груди. И она разграбит этот прекрасный город и позаботится о том, чтобы все евреи,
еретики и мориско были преданы мечу. И этот сопящий старик
священник, этот архиепископ, который в настоящее время удерживает город вопреки ей,
она пригвоздит за уши вон к тем воротам - разве ты не видишь этого, мой
друг, выглядываешь из-за пробковых деревьев вон там, у фонтана, в котором
играет вода?”

“Клянусь душой”, - сказал граф Нулпарт, придерживая своего коня, чтобы
придайте больше значения его серьезности: “Я никогда не слышал речи, столь полной
государственной мудрости. Интересно, я говорю на языке будущей королевы Кастилии? Могу ли я
говорить на языке будущей королевы всей Испании?

“Мои мысли не связаны с таким громким титулом, сэр; я говорю, но
желаю, чтобы мой отец защищал свое право, а я - свое”.

“ И все же вы усмирили бы архиепископа, благороднейшая графиня, ” сказал
Граф Нулпарт, тихо рассмеявшись.

“Это не потому, что я алчен, сэр, а потому, что у меня есть свои идеи.
Для священника самонадеянно владеть городом. Пусть он придерживается
сжигать еретиков и получать доход от Священного Синода, а не владеть
поместьем в виде гонорара в ущерб тем, кто выше его ”.

“Хорошо, мадам”, - сказал граф Nullepart, начала трясти его
седло “более передовых взглядов я никогда не слышал, выдвинутое леди
восемнадцать. Если дамы будущих эпох будут сделаны из такой же твердой глины, как
ваша, я предвижу, что на земном шаре не будет ни религий, ни династий, ни
империй. Я предвижу, что недалек тот день,
когда все представители моего несчастного пола будут преданы мечу, и
магистральный шланг перестанет быть залогом доблестной простоты ”.

Граф Нулпарт, который, несмотря на весь свой меланхоличный и печальный вид, был
большим любителем посмеяться, продолжал украдкой посмеиваться над
этими речами нашей прекрасной спутницы. И она, душа родная, была далека от
наблюдая за ним, будучи погружен слишком глубоко в ее собственные конструкции; Кроме того,
такого воздуха, как она носила делали бы это для нее невозможно
верить, что любой человек может быть взволнован, чтобы смех ее
разговор.

Вы, наверное, полагаете, что я почувствовал себя немного не в своей тарелке из - за того, что не
получаю долю внимания леди; но как бы сильно я ни расстраивался
из-за своей неспособности внушить это, фортуна вскоре сыграла мне на руку.
Количество Nullepart, уже установлен в качестве фаворита, либо
не ценят или не захотели учесть, что возвышение
на который он взошел несли свои обязанности. Ибо, когда мы
петляли по крутым тропинкам, ведущим к замку, мы прошли под
тенью скалы мимо рослой деревенской девушки со смеющимся
лицо, яркие глаза и щеки, а на груди - букет цветов. Когда мы пришли
граф Нулпарт долго и
особенно пристально смотрел на эту красивую девушку и даже позволил себе выразить открытое одобрение
ее красоте. С этого момента наша прекрасная спутница больше не обращала на него внимания
. Она немедленно повернулась ко мне, опираясь на левую руку, и
продолжила беседу в самой серьезной и достойной манере.

Всю оставшуюся дорогу этот лукавый и властный голос звучал у меня в ушах.
Несколько раз его обладательница указывала хлыстом на ярмарку.
вид, открывавшийся с этого крутого холма. Я никогда не забуду.
эта картина с кукурузными полями, дубами, пасущимся скотом
на горных склонах, залитых яростным белым солнцем.
Реки текли сияющие и искрящиеся на Тежу, что хорошо
широкие ленты поясом с бриллиантами, который бежал, чтобы спрятаться в ярмарке
город ниже.

“Однажды все это будет под моей властью, насколько хватит глаз”,
сказала графиня Сильвия, “и тот прекрасный город, что лежит внизу, будет
столицей моих владений”.

Когда мы подъехали к воротам замка, я вспомнил о своем
предыдущем несчастье. Мое сердце забилось сильнее, когда сцена вернулась на
я. Я видел, как меня отвергли во второй раз или, возможно, бросили в
темницу. И все же лишь на мгновение я позволил себе
принять эти страхи. Ибо я размышлял о том, что эта слабость не была частью
доблести, и что рядом со мной была та, кто, несмотря на свою молодость, была
красивой и бесстрашной защитницей. В глазах которых я был
обязались служить то, что поставить шатания для румян.

При первом же ударе, который я нанес по воротам, они распахнулись, как и прежде; однако при
нашем входе, несмотря на присутствие леди Сильвии, то же самое
формальности должны были быть соблюдены, как и в предыдущем случае. Она была
незнакома солдатам у ворот, и нам пришлось с ее стороны ожидать
с величайшим нетерпением прибытия капитана стражи.

Он принял ее светлость с глубоким почтением, что лишь подлило
масла в огонь ее неудовольствия. Она мгновенно повернулась к нему
и закричала, указывая на тех, кто отказался позволить ей продолжить:
“Усыпите этих солдат. Пусть они получат по бастинадо
каждому.

“Но, с позволения вашей светлости, - сказал капитан стражи, “ они
они были на службе у его светлости всего год; и никогда
не имея чести видеть вашу светлость, они не знали вас.

“Если вы рискуете передать словами со мной, сэр,” сказала графиня
Сильвия: “ты должен идти в подземелье себя. Моя жизнь, это ж я
я вернулся домой! Даже вы, солдатские псы, забыли о своем долге; но, клянусь
моей доброй душой, я исправлю это ”.

С высокомерием королевы она пренебрегла услугами графа
Нуллепарта, но позволила мне снять ее с седла. Сбор до
ее грубой серой одежде, она приказала рабски и смущенный, капитан
охранник, надутый и властный парень с парой усов, которые
были способны вселить ужас в самое смелое сердце, и которые могли бы
полностью скрыть свою любовницу в просторных складках своего
габердин, проводи ее к отцу.

Ни у кого не спрашивая разрешения и не соблюдая никаких формальностей, мы все трое
прошли прямо в ту квартиру, с которой у меня был такой горький опыт
. Я должен признаться, к своему стыду, что, когда я снова вошел в
это и увидел все те объекты, которые были запечатлены в моем сознании так
неизгладимо, я почувствовал серьезное беспокойство.

Как и накануне, герцог сидел на своем высоком стуле, а
карлик сидел у него за спиной. При появлении дочери он поднялся с
резким возгласом удивления. Он вышел вперед, чтобы поприветствовать ее, и она
встретила его мягко, остудив весь свой гнев, и приняла его объятия с
всеми признаками удовольствия.

“Но это в высшей степени странно”, - сказал герцог, когда выразил эти
знаки своей привязанности. “Что ты здесь делаешь, моя восхитительная? Как
ты путешествовала? Каким образом вас сопровождали?

“Мой господин, ” ответила она, “ я здесь по делам вашего королевства. У меня есть
путешествовал на старой лошади, которую я взял у Матери-Настоятельницы; и меня
часть путешествия сопровождали мои пять остроумцев, а другую
часть - эти два честных джентльмена, которых я сейчас представляю вашему вниманию.
милость его светлости.

“Ну и ну!” - сказал герцог, приняв наши поклоны с
неодобрением, которое ему с трудом удавалось скрыть. “Это очень дурной и неприветливый вопрос"
.

Меня это насторожило, чтобы увидеть его лицо светится красным и услышать жесткой форме в
что он говорил эти слова. Он же положил его дочь ни в чем не страх.

“Да, ваша светлость”, - спокойно ответила она. “Достигнув возраста
восемнадцать лет, и вы хорошо знали, что нужен мудрый и зрелый ум.
чтобы руководить вашими делами, которыми руководит старый толстяк, начальник вашей светлости.
советник, я так долго был втянут в это дело, что счел, что пришло время,
поскольку мне исполнилось восемнадцать лет, я говорю, что пора поступить на службу к вашей светлости
.

Я думаю, что многие мужчины редко могут быть засыпаны гравием так сильно, как это было
герцог при этих словах. Но он мог открыть рот и задыхаться.

“ Но ... но... но... ” запинаясь, воскликнул он. - Ты покидаешь свой монастырь
без разрешения, ты одна отправляешься в опасные места, ты принимаешь
с незнакомыми людьми вдоль дороги, и ты посмел ... ты посмел, мадам, чтобы принести
их мне сюда! На мою руку, мадам, это невыносимо. Вы должны пойти
обратно в монастырь сразу же, и вы должны быть сбитыми.”

Я думаю, никогда еще не было такого пристального взгляда, как тот, которым
Графиня Сильвия встретила раздраженный гнев своей родительницы.

“Это пустые слова, милорд”, - смело заявила она. “Я не отваживалась на авантюру
проделать пятидневное путешествие на старой лошади с самым нелепым шагом, чтобы слышать
подобные речи. Много слухов дошло до меня в моем монастыре
к чему это привело в мире. Я даже слышал о замысле
печально известного короля Иоанна изгнать вас из этого замка, которым вы и
ваши, милорд, владели по праву главного на протяжении четырехсот лет.
Ответьте мне, милорд, разве это не так? не король ли Иоанн Кастильский
собирается захватить ваше поместье?

“Не говорите со мной, мадам”, - сказал герцог. “ Ты немедленно вернешься в свой
монастырь. А что касается этих драгоценных негодяев, которых ты
подобрал в какой-то печально известной вене, они проведут остаток своих
жизней в тюрьме.

Разгневанный герцог, устремив на него взгляд самого отчаянного презрения
мы с графом Нуллепартом послали карлика за доном Луисом, как и в прошлый раз.
как и в прошлый раз.

“Боже мой, мадам, ” сказал он, - я думаю, вы, должно быть, сошли с ума!”

Когда этот медленный, строгий и очень важное Дон Луис, который был еще
так опоясано высокомерия и достоинства, появившиеся в результате
естественно, это было достаточно ясно, что он был не толстяк
воспоминание из которых переехали в маленькую графиню в столь глубокий
отвращение. Когда он вошел, со стоном и хрипом, судорожно сжав ее
руки и посмотрел на него с самым презрительным наглость, хотя
она не произнесла ни слова.

“ Вот в чем дело, Луис, вот в чем дело! ” воскликнул герцог.
разразившись рыданиями. “ Пометь вон там немного яда; ты пометил ее? Беги
прочь, Луис; беги из ее монастыря. Прикажите немедленно отвести ее назад
и она должна быть хорошенько выпорота.

“Вашей светлости будет оказано повиновение”, - сурово сказал дон Луис.

“И еще, Луис”, - сказал старый вельможа, который, видимо, был
стимулируется присутствием его верный джентльмен-Ашеров“, эти два
отъявленные бездельники, которых он выбрал из ряда хедж-таверна
сопровождать ее, и которые, как ты видишь, имели наглость приставать к нам.
в нашей собственной квартире, ты проследишь, Луис, чтобы они оставались в
одинокая темница на всю оставшуюся жизнь. Или я спрашиваю
тебя, Луис - я ценю твой совет по этому поводу - не было бы
правильнее, если бы их сразу повесили за такое злодеяние?

Я не знаю, каковы были чувства графа Nullepart, но у меня
признаться, любезный читатель, что для себя я редко был брошен в
большую озабоченность. Исходя из того , в каком свете герцог предпочел рассматривать это
дело в том, что наш поступок, когда мы отважились приставать к нему в его собственной квартире по адресу
злостного прогульщика под таким голым предлогом, действительно имел
привкус безрассудства и самонадеянности. И дон Луис был вынужден придерживаться того же
мнения о нашем поведении, что и его хозяин, ибо, собравшись с мыслями с
удивительной торжественностью, он ответил: “Я полагаю, милорд, вы сделаете
хорошо бы их повесить”.




ГЛАВА XV

О НЕКОТОРЫХ ЛЕДЯНЫХ ПАССАЖАХ ПЕРЕД ГЕРЦОГОМ


“ДОН ЛУИС, ” сказала наша юная хозяйка с суровостью, которая
была удивительно достойной, - вы поступите правильно, если будете хранить молчание. Вы
теперь вы уволены с того высокого поста, который вы так недостойно занимали
я не знаю, сколько лет. Ваш размер вознаграждения уменьшается
на одну половину и даже тогда, Дон Луис, стоимость будет выше
услуги. С этого момента я сам, дон Луис, занимаю комнату
первого советника его светлости, ибо я должен сообщить вам
что ему нравится решать вопросы величайшей важности, и для этого
потребуется смелое сердце, твердая воля и зрелое суждение, чтобы направлять его
дела. ”

Если герцог был застигнут врасплох появлением своей дочери, то его
поведение не могло сравниться с поведением его советника, когда на него напали
эти спокойные слова, произнесенные так впечатляюще.

“Боже правый! - воскликнул герцог. “ Это слова, мадам, это
слова. Я прожил семьдесят лет и три запугать моим
наличие на ребро, из своей собственной плоти! Клянусь честью, я прикажу вас выпороть
, мадам, я прикажу вас выпороть. Уведите ее, Луис, или я
приду в такую ярость, что скажу что-нибудь ужасное.

“Милорд, ” сказала графиня Сильвия, - разве я такая уж кухарка, какой должна быть
упомянутый таким образом? Я шел пять дней на старую лошадь,
под палящим солнцем, чтобы служить милости вашей светлости, что я
надо говорить грубо, по милости вашей светлости?”

“Ба и пух!” - сказал герцог. “Убирайтесь прочь, злобные увальни. Убирайтесь, да!
слышите меня, непослушный! С глаз долой, говорю! Как на эти правила
злодеев, которых ты сопровождал такой натянутой струной должно быть
нарисованные об их глотки, как должны заставить их бросить свои каблуки
в воздухе”.

Графиню Сильвию, однако, не испугала холерическая ярость его отца.
Милость светлости. Ибо у нее был свой собственный праведный гнев, который она должна была выплеснуть на него.
это сопровождалось топаньем ее ноги и чрезмерными
крупными бурными слезами.

“Вне моего присутствия, Спитфайр!” - сказал Герцог.

- Мой лорд, - сказала маленькая графиня, “я оставляю наличие
сиятельства команды "сохранить" не мое”.

“Ты бросаешь мне вызов, грубиян?” - сказал герцог. “Будь здоров! Я
пойду на крайность. Луис, убери ее, изгони вон,
Луис. Передозировка, моя добрая душа! неужели я должен быть обезображен в моем собственном присутствии ребром
из моей собственной плоти?”

Эта накрахмаленная и достойного вельможи давно бросили его торжественное
миной на ветер. Он ходил взад и вперед по своей квартире, стуча зубами.
Прищелкивая пальцами и чуть не плача от гнева.

“Ты слышишь меня, Луис? Убери ее, я говорю, убери ее! Или
хочешь, чтобы я сделал это, Луис, своей собственной почтительной рукой?
отцовство?”

Дон Луис подошел к маленькому графиня достаточно осмотрительно, как если бы он
не были в восторге от его задач. Гордая мадам выпрямилась в
аспект из самых великолепных ожесточенные величия.

“Не прикасайся ко мне, толстяк”, - сказала она. “Не клади даже
коснулся пальцем моего платья, или, как я человек, ты должен качели, наливных и
все, от самой верхней башне этого замка. С этого дня я
здесь хозяин и хозяйка тоже”.

Смущенный толстяк остановился в нерешительности и посмотрел на герцога
с отчаянием.

“Луис, Луис, ” сказал его хозяин, “ почему ты не возьмешь ее за
плечи и не выведешь из комнаты? Или ты хочешь, чтобы я сделал это,
Луис, силой моего собственного отцовства?”

Было ясно, хотя дон Луис и не делал подобного признания, что он бы
предпочел, чтобы его августейший господин выгнал графиню
из комнаты силой своего собственного отцовства. Но Леди Сильвия
озадаченный родитель проявил желание приближаться к ней; и, как перегара
он, по-видимому, ничего в его природе, чтобы заставить
исполнения своих полномочий. Оказавшись в неминуемой опасности
поражения, поскольку дон Луис все еще медлил и не желал этого, ему пришлось
прибегнуть, как и следовало ожидать от слабого духом человека, к
те преступники, которые были не в таком хорошем положении, чтобы противостоять его гневу.

“Луис, ” сказал он, - я бы хотел, чтобы ты вызвал охрану и арестовал этих
два головореза, которых мадам подобрала в таверне "Хедж"; и сделайте это.
проследите, чтобы их повесили через четверть часа.

Джентльмен-Ашеров быть намного лучше в состоянии выполнить этот приказ, чем
бывший друг, поспешил сделать это.

“Друзья мои, ” сказала наша хозяйка, которая в своем гневе, неповиновении и
своей буйной натуре никогда еще не выглядела так очаровательно“, - поднимитесь на возвышение
за столик у окна. Обнажайте свои мечи и используйте их хорошо
если на вас будут давить. Но, поскольку я человек, они не посмеют тронуть
вас. Ибо отметьте это, и, милость вашей светлости, отметьте ли вы это тоже, если
если один из этих негодяев хотя бы пальцем прикоснется к камзолу моих друзей
, я убью его своим собственным кинжалом.

Чтобы подкрепить свою речь, она повернулась к карлику и сказала голосом, полным
величайшей храбрости: “Дай мне свой кинжал, сиррах”.

Вместо того, чтобы повиноваться, гном с бессмысленной усмешкой посмотрел на
герцога, ожидая указания. Прежде чем он успел отвести взгляд, графиня
ударила его по щеке рукоятью хлыста для верховой езды, который она все еще
держала в руке.

“Дай мне свой кинжал, сэр,” - повторила она голосом, который был полон
страсть.

Карлик, жалкий, уродливый горбун, повиновался ей с хмурым видом и
хныканьем. В тот же миг раздался размеренный лязг оружия.
Граф Нулпарт и я, повинуясь естественному инстинкту
который руководил нашими умами, а не мудрости нашей госпожи
которая все же приказала нам сделать это, обнажили мечи и взобрались на помост.

Почти в тот момент, когда мы достигли этого возвышения, в комнату вошел дон Луис с
примерно полудюжиной солдат, у которых тоже были обнажены мечи и которые носили
стальные панцири. При этом зрелище на мои глаза опустилась какая-то дымка.
Однако, такое возвышение пришел по мою кровь, как никогда оживлен
его; и я схватил свое оружие, как будто это было на уровне талии
госпожи и ждали наосень с радостью.

“За столом, поближе к стене”, - сказал граф Нулпарт
мягким шепчущим голосом, который, однако, был совершенно спокоен. “Дальше".
немного левее, чтобы мы могли играть лучше. Прямо им в лица. Мы
ничего не добьемся от этих проклятых нагрудников.

Граф Нуллепарт тоже, если я не ошибаюсь, попал в мое
положение. Я слышала нотки радости в его голосе. Казалось бы
что здесь был его момент. Он тоже, казалось, держать его за лезвие, как
любовник.

В качестве пролога к драке, как только солдаты вошли в комнату
и приступили к выполнению инструкций герцога, графиня
Сильвия поднялась на помост и в следующее мгновение оказалась стоящей на самом столе
с хлыстом в одной руке и кинжалом в другой.
другая, и по хорошему мечу по обе стороны от нее.

С этого необычного возвышения она с дерзким вызовом взирала на
силы, которые были выстроены против нас.

- Солдаты гвардии, - сказала она, как будто обращалась к постороннему человеку.
армии, “голыми мечи свой страх и риск. Милость Его Светлости нет
больше не ваш командир. Он уже старик и сварливым; старика так
сжался в своем разуме, что я тем самым свергнуть его. Себя как хозяйка
его власть не назначать себе регентство. С этого момента я
объявляю себя не меньше твоего хозяина, чем свою любовницу. Здесь я занимаю
свою позицию; здесь я утверждаю свою власть; и эти добродетельные джентльмены
которые остаются на моей стороне - ваши достопочтенные капитаны. Вложите свои мечи в ножны
поэтому снимите шляпы и, как честные люди, отдайте дань уважения вашей сеньоре
.

Так вот, я так и не смог узнать, была ли произнесена эта замечательная речь
и ты должен поверить мне, читатель, когда я уверяю тебя, что она была не
менее замечательной по своему способу, чем по форме, - в угоду его
солдаты грейс или для солдат самого его светлости. По крайней мере, это не прошло бесследно
для обоих. Охранник посмотрел на герцога как раз в таких
мода, как Дон Луис и карлик сделали; и он, как старый хрыч
что в глубине души он был, начал ныть и угрожают и ругают почем зря на
эту благородную неустрашимость, а ведь сам стоять в нерешительности.

“ Раны от ОРВИ! Я не хочу убивать маленькую тигровую кошку, ” захныкал он.
“ Забери у нее кинжал. Ты, сиррах, забери у нее кинжал, но я
молю тебя, не причиняй ей вреда.

Бородатый воин, которого герцог призвал выполнить этот приказ,
казалось, ни в коем случае не стремился совершить столь деликатный поступок.

“Отойди подальше, ничтожный негодяй!” - сказала маленькая графиня. “Если вы так
тронешь меня за рукав, - я тебя зарежу”.

В хорошем успокоить надлежащего усмотрению было необходимо. Возвышение на
Ее Светлость стояла и ее идеальный valiancy вынес это работа для
смелый мужчина, раз подошел к ней. Опять же, нужно было рассмотреть ее кинжал,
а также пару острых лезвий по бокам от ее священной персоны, по одному с каждой стороны.

Легко поверить, что такой ситуации не без юмора.
Но на трех главных действующих лиц в этой пьесе, которые стояли плечом к
плечо на папин, это была действительно серьезной.

“Сэр, сэр!” - воскликнул герцог. “Ты, с бородой под подбородком,
долой ее, я говорю! Забери у нее кинжал, или я должен стоять в
присутствии нарушителя субординации?

Солдат осторожно приблизился, подгоняемый гневом герцога, и
подошел к нашему помосту, широко открыв рот, как загнанный медведь.

“Неужели никто не обратит на меня внимания, Луис?” - воскликнул герцог. “Дошло ли дело до этого?
должен ли я вести свой бизнес, руководствуясь собственной доблестью? Должен
Я, смертельно пораженный немощью моих семидесяти трех лет, забираю
этот лисий кинжал этой древней рукой?”

“Вы находитесь в преклонных годах, милорд”, - сказала его дочь, “вы не
говоря по-дурацки. Отправляйся в постель, как мудрый старик; пиявка
выпустит из тебя кровь; а этот толстый парень, который раздулся, как гусь, на
Михайлов День, прочтет тебе псалом ”.

“Передозировка, грязь!” - воскликнул ее родитель, захлебываясь до состояния
бессвязности. “Никто не потянет ее вниз? Я спрашиваю вас, никто не потянет
ее вниз? Неужели никто не подчинится мне? Я должен сделать это лично? ОРВ единороги!
я должен поправить ее своим собственным негодованием?”

Вместо продвижения вперед, однако, делать свое дело, герцог был
содержание ныть и жаловаться, как старая собака, которая выдает желаемое за действительное, чтобы укусить,
пока не в состоянии. И было очень любопытно наблюдать за этим проигравшим грандом.
сначала посмотрел на дона Луиса, свою правую руку, а затем на солдат его
охраны. Но те не проявили ни малейшего желания помочь ему в его пасе. Нет
у них было желание применить насилие к своей юной госпоже, у которой было так много
гораздо больше отваги, чем у их престарелого хозяина.

“Луис”, - крикнул герцог, - "ты приведешь этого иностранца, этого Сирра
Ричард Красный Дракон. Он тот человек, который будет служить нам. От передозировки я сам! он будет иметь
не бойтесь три пенса стоит наряде, с небольшим количеством сталь
чтобы дать ему нахальство. СОД мое доброе сердце! он не будет бояться шалунья и
бессмысленное, что так грубо, как и любой выскочка. Скажи ему, чтобы он захватил с собой свою палку
Луис; я прикажу публично выпороть ее за это.
Передай привет моей доброй душе! Луис, я никогда раньше не испытывал такой страсти.

Дон Луис с большой готовностью отправился выполнять свое новое поручение.

“Вы слабы, как жеваная соломинка, милорд”, - сказал маленький наглец
мадам. “Уложи тебя в постель, как подобает доброму старику, и я пришлю тебе
священника со свежим, молодым голосом, и он споет тебе гимн. У вас
отваги не больше, чем у старой дойной коровы, милорд. Вы так же слабы,
как мошка под ивой в дождливый ноябрь. Хорошо, что я вернулся домой.
Я верю, что ваша светлость передаст этот дом в распоряжение
Кастилец, когда впервые положил руку на твою решетку.

Трудно знать, что ответить герцогу бы предложил такой
натиск на старости лет, сделанные кем-то из своих родных. Но прежде чем
он успел вставить это в рамку, в чем бы оно ни заключалось, тот огромный мужчина...
Англичанин вошел в комнату с обнаженным мечом и пыхтел, как
тигр.

“Если я по делам из хорошей стали”, - сказал он, приходя в со
суэггер, который заполнил всю квартиру: “я надеюсь, что есть правильное
храбрости в его ненавистником, я нахожусь в настроении, чтобы сократить и тяги,
чтобы рубить и калечить”.

“ Сэр Ричард Красный Дракон, ” сказал герцог с величайшим достоинством.
“ Я бы хотел, чтобы вы убрали вон ту гордую громаду со стола и
Я бы хотел, чтобы вы строго наказали ее; и более того, я бы хотел, чтобы
вы схватили тех двух злоумышленников, которыми она окружена, и я бы хотел, чтобы
вы повесили их в течение четверти часа ”.

Сэр Ричард Пендрагон сделал один или два яростных выпада своим мечом
прежде чем привести этот приказ в исполнение. Затем он бросил взгляд, который
вращался поистине ужасным образом, туда, где мы держали наши
земля. Но вместо того, чтобы предпринять ужасную атаку, которую мы ожидали, как нам показалось
, он открыл рот от изумления. Затем он перевел взгляд
на герцога, который был воплощением спокойной гордости и достоинства, а затем
снова перевел взгляд на не менее спокойную и гордую графиню.

“Передозировка моей жизни! - Сэр Красный Дракон, - сказал герцог, “ я намерен быть суровым.
Я применю суровость. Повалите ее, не щадите. Но я...
я бы хотел, чтобы ты проследил, добрый кузен, чтобы она не зарезала тебя.

Тем временем английский великан все еще не сводил глаз со старого герцога.
к юной графине, от юной графини к старому герцогу.
Наконец он бросил свой меч на землю, прижал свои огромные руки к
ребрам и разразился таким раскатом смеха, что он прокатился по всему
высокому потолку, как голос великана Фьерабраса.

“Божья могила!” - зарычал он. “Если бы я не плюнул кровью я никогда не нужно
хирургия! Если в самый отчаянный прилив крови не преодолеть мои бедные мозги я
я не человек. Если я не погибну от перенапряжения ума, я - собака! Клянусь
священной обезьяной Берберийской, я буду смеяться, пока не пролью крупные слезы!”

“Да здравствуют ниг и ног!” - воскликнул герцог, возвращаясь к своим ворчливым манерам.
“Сэр Красный Дракон, неужели ты отвергнешь меня? Неужели ты не выполнишь мою просьбу?
Должен ли я, старый и родительский человек, одернуть волчицу и исправить ее
рукой моего собственного негодования? Боже правый! нет
мужественность в Испании?”

В то время как герцог продолжал кипятиться и брызгать слюной в этой недостойной манере,
великий английский гигант, и ты должен поверить мне, читатель, когда я рассказываю
тебе он казался таким же огромным, как герои и великаны-людоеды в старых романах
продолжал давить на ребра, и, даже когда он сам
предсказано, что он прольет настоящие слезы смеха. Но вскоре выражение лица
графини Сильвии, казалось, успокоило этого большого грубого человека. Ибо,
когда она величественно взирала со своего возвышения, какой бы маленькой
она ни была и хрупкой, она действительно была фигурой, способной тронуть сердце
доблестного воина.

“От моей руки”, - сказал англичанин, ослабления его веселье в настоящий
восхищение. “Если это не кусок истинный характер я изгой. Да что ты,
прелестное создание, у тебя щечки красные, как гвоздика.

“Ах, негодяй!” - воскликнула маленькая графиня Сильвия, обнажая свои
стилет: “Я хочу, чтобы ты берегся меня. Я убью тебя, если ты приблизишься”.

“Послушай ее, послушай ее!” - закричал герцог. “ Разве я не говорил, что
она была "спитфайр"? Разве я не говорил, что она была гордой и злобной халкс?

“Подойди к себе”, - сказал английский варвар, “ "О, ты прекрасна!
ты - роза, цветок! В твоих глазах свет, как в
июньском бутоне. Я собираюсь расхваливать тебя за твою красоту.

“ Неужели в мире нет ни одного мужчины? ” воскликнул герцог. - Неужели ни один мужчина не сможет
одолеть ее?

Вместо того чтобы прислушаться к словам герцога, сэр Ричард Пендрагон сделал
маленькой графине Сильвии низкий поклон.

“Это самая прекрасная роза в бутоне, которую я видел в эту луну”, - сказал он,
положив руку на свой камзол. “Этой рукой ты получаешь мою любовь,
прелестная синичка, и твой хлыст, и твой кинжал, они тоже получили их”.

При этих словах суровая и внезапная радость вспыхнула в глазах
Графини Сильвии.

Английский гигант, который даже с низкой массой возвышался над ней,
стол и все, теперь предстала перед ней. Не обращая внимания ни на
герцога, ни на солдат, ни на дона Луиса, он не сводил глаз с ее лица, как
будто очарованный его красотой, в то время как все, казалось, были так сильно поражены
дерзость его поведения в том, что он стоял без оружия на расстоянии удара
от ее кинжала, и все же обращался к ней в таких выражениях, что
никто не сдвинулся ни на шаг и не осмелился прервать их общение.

“Сэр Красный Дракон, ” сказала графиня Сильвия, - я не знаю, кто ты,
или откуда ты пришел, или в чем твоя добродетель, или в чем твой вред;
но по моим двум глазам я сужу, что ты настоящий мужчина и доблестный воин.
И вот я стою здесь, хозяйка этого замка и всей его обстановки.
и я готова привести в исполнение свое решение силой закона.
меч, если возникнет необходимость, ибо я с прискорбием сообщаю вам, что мой отец, его светлость
, внезапно впал в такой маразм в свои годы, что я
я призвана быть его нянькой так же, как и его дочерью; поэтому, Сирра
Красный Дракон, кем бы ты ни был, я бы хотел, чтобы ты подчинился моим приказам. И
вот они. Выпускайте этих отродий в их стальных панцирях, выпускайте их.
я говорю, выходите в прихожую; а потом вы возьмете этого толстяка
вон тот, толстый, как свинья, и круглый, как бочка, а ты...
запри его в железную клетку и корми шелухой, пока не получишь
наш дальнейший совет по этому поводу”.

“Клянусь лордом Гарри!” - воскликнул сэр Ричард Пендрагон, сияя от радости.
“Это самая прекрасная громкая речь, какую я когда-либо слышал. Клянусь этой рукой! это
Карл Великий в юбке и мешанине!”

Действительно, едва Графиня Сильвия разговаривала с этого тенора, чем у этого
gigantical иностранец, который был так велик в своей доблестью, как он был в его
обхват вдруг упал на парня, который был рядом с ним, который, чтобы быть
конечно, был довольно тщедушный человек по оружию, поднял его за ухо и
конечности, как если бы он был ферменной конструкции кормовой базы и вынесли его из
номер телесно. После чего другие воины, которые, подобно рядовым,
прежде чем они смогут действовать, у них должен быть лидер, которого сейчас нет, ибо герцог
был бессилен перед этим новым оскорблением его власти, а дон Луис был
слишком толстый в уме и раздутый низменной жизнью, чтобы казаться лучше, чем
сайфер - не знал, оказывать сопротивление или подчиниться. И поскольку
всегда было легче избрать второй курс, чем первый, и поскольку
их выбор в этом вопросе был невелик, когда сэр Ричард Пендрагон
вернулся и, взяв свой меч, плашмя погнал их прочь
они были перед ним из комнаты, как стадо свиней на улице.




ГЛАВА XVI

О ПРИСКОРБНОМ НЕПРАВИЛЬНОМ ОБРАЩЕНИИ С МИЛОСТЬЮ ЕГО СВЕТЛОСТИ


Теперь вы находитесь на замечание, любезный читатель, что это прекрасное создание,
кому три простых придворных фортуны собирались подавать с
их вера, в дополнение к природе поистине благородный valiancy, а
знание дела, что является весьма уместным, и остроумием, что было
замечательно, ведь для такого нежного в ее годы.

Как только английский гигант начал гнать перед собой воинов герцога
, как овец, она приказала графу Нулепарту и мне
покинуть помост. Нам посоветовали занять новую позицию между
дверь, дон Луис и герцог. И когда англичанин вернулся с
насмешливой улыбкой на губах, но несколько затрудненно дыша из-за
физической нагрузки, графиня Сильвия тихо обратилась к своим трем слугам
:

“ Далее по тексту, друзья мои. Пусть дверь за нами будет заперта, чтобы
они не могли вырваться; и поскольку другого выхода нет, они будут играть с
своими большими пальцами в течение часа, пока мы готовим им стратегию ”.

В погоне за этой мудростью мы вчетвером проскользнули в
прихожую, в то время как глупый старый герцог, который казался совершенно
потерпеть неудачу под давлением этих дел, все еще использовал так много
ворчливости по отношению к своему верному джентльмену-билетеру, что он не заметил
последнее изобретение своей дочери. Таким образом, он ничего не узнал ни о нашем
побеге, ни о проекте, который вскоре должен был начаться для его
уничтожения.

В вестибюле находились шестеро солдат, с которыми так неправильно обошелся
один целеустремленный мускулистый мужчина. Они стояли группой, рассматривая нас
неразумными козлиными глазами. Ее светлость повернулась к ним и сказала
презрительно: “Вы что, пойдете и вызовете кузнецов из оружейной, вы
жалкие негодяи. Немедленно пришлите их сюда с их инструментами ”.

Затем она приказала графу Нуллепарту, сэру Ричарду Пендрагону и
мне встать с обнаженными мечами перед дверью, ведущей в апартаменты герцога
, чтобы ни он, ни его советник не потеряли сознание до
она была запечатана.

“К чему, мадам, эти предосторожности?” - спросил граф Нулпарт.

“Я намерен вытянуть каждый клык, что этот старый медведь имеет в
его ребята,” сказала графиня Сильвия.

“Как же так, А почему так, мадам? Ты предлагаешь замуровать своего старого отца в стену,
милостью его светлости и забить его до смерти добрым доном Панчем, его
надежным толстяком?

“Вам следовало бы проявить мудрость, сэр; вы задаете много вопросов”, - сказала мадам
повелительно. “Но, возможно, было бы не лишним, если бы я раскрыл свой замысел перед
моими добрыми последователями”.

“Это хорошо сказано, ты, сладкий бутон розового сада”, - сказал сэр
Ричард Пендрагон. “Пусть нас услышит ли дорогой маленький опрос твоя
правильный товарищ для бодрости духа твоего”.

“Терпеть тебя до двери, а затем, друзья, и это мой дизайн. В то время как
его светлость томится и потеет в долгу с этим толстяком
молодец, и блеют, как старый мул за свою свободу, мне придется каждый
один из его трехсот воинов ответа в реестр. Я издам
прокламацию, из которой они узнают, что в лице их
госпожи у них появился новый хозяин; и каждый должен принести клятву своей
верности на новой службе. И я прикажу мастеру-оружейнику и
мастеру-казначею сделать то же самое, ибо я должен сказать вам, друзья мои,
что отныне этот касу нас должен быть только один генералиссимус”.

“Выходите замуж, и аминь!” - сказал граф Нулпарт, низко кланяясь ей.

“От моей руки!” - сказал английский гигант, подражая графу Нулпару.
в этом вопросе с таким же изяществом, как его рост и его нация
мог бы устроить “, - Гарри Английский снова вдыхает эту мелочь.
Моя милая, прелестная леди, рядом с вами настоящий Пендрагон,
под камзолом которого течет кровь королей. И если твое выступление,
идеальная королева роз, которой ты являешься, будет хоть в какой-то мере соответствовать твоему характеру
, в одно из этих солнечных утра они коронуют тебя Королевой роз
все Испанцы”.

“Нет, мой добрый сэр Красный Дракон, ” сказало это прекрасное создание с
природным достоинством, которое ничто не могло превзойти, - я не прошу ничего большего, чем имею на то
право; Я не жажду власти сверх своей собственной. Но что я буду держать, Бог
мне помогает! Нет бы прийти непримиримый враг у ворот; но когда
он едет вверх по склону, и ветер на трубе, он должен найти меня в рамках”.

“Если нет мудрости и хорошая политика за щеку
Дамаск” - воскликнул англичанин: “я micher и вор в ночи”.

“ Мадам, ” сказал я, испытывая тот же энтузиазм, “ Мигель Хесус Мария де
Сарда-и-Боэгас не доставит вам недостатка в ваших делах. У них есть
сильная рука, которая направляет их, в чем они, по-видимому, нуждаются, но клянусь
честью моего отца, дона Игнасио, и с милостивого разрешения
ваша светлость, я не откажусь от вашей службы, пока в моих жилах течет кровь.
”

Едва я заговорил, как сэр Ричард Пендрагон заревел, как телка.


“Опять это имя!” - закричал он. “Перед смертью я чувствую прилив сил! Хирург,
или я погибну!

“ Дон Мигель, ” сказала графиня Сильвия с величайшей простотой,
не обращая никакого внимания на этот невежливый возглас англичанина
варвар, “Мне нужна твоя хорошая служба, и я дорожу ею”.

После этих слов, произнесенных как подобает принцессе, я упала на колено и
отсалютовала руке этой доблестной и благородной леди.

“Если я не слеп, как тритон, то это мой бывший оруженосец, который сбежал
от меня”, - сказал сэр Ричард Пендрагон. “Как ты снова оказался в этом приходе?"
"юный негодяй?" Но поскольку я добрый христианин, я рад
видеть тебя. Мой юный товарищ, прошу тебя, положи на это мою руку”.

Хотя я подарила ему улыбку вежливости, я не присоединиться к его
запрос. Для меня было живо воспоминание о его руке.

Прибытие кузнецов положило конец нашим речам. Как только они
начали заклеивать дверь шурупами и гвоздями, герцог и Дон
Луис, замурованные внутри, двинулись попробовать. Обнаружив, что при всей своей
тряске и грохоте они не могут выбраться, они подняли самый
отчаянный шум.

“У них глотки устанут немного раньше, чем у этого честного леса”, - сурово сказала
наша хозяйка.

Затем она приказала кузнецам прекратить стучать, пока она обращается к его светлости
от имени его светлости и его толстого спутника.

“Милорд, ” воскликнула она своей сильной и ясной молодой речью, “ успокойтесь
ваша старая глупость всего на одну минуту. Я всего лишь намереваюсь
запереть вашу светлость милость на два часа, пока у меня есть
освобождение от вашей власти. Я бы хотел, чтобы ты поиграл в
мамчанс с твоим верным толстяком, пока я соберу твои триста
латников и приведу их к присяге на службу мне. Если милость вашей светлости
не будет так болтать, и вы попросите того толстяка, чье тело
такое большое, как мешок, который выглядит так неприлично, как любая свинья
это затирка в конуре, если вы попросите его не так сильно скандалить,
вы сможете приятно провести время дня без этого
возбуждения, которое так вредно для ума.”

“Вы говорите как врач, мадам”, - сказал граф Nullepart. “Ваш
слова как, как будто вы провели диплом колледжа
Хирурги”.

“Да, она говорит проницательно”, - сказал сэр Ричард Пендрагон, тряся бородой.
в искреннем восхищении этим прекрасным и искусным созданием. “Она
достойна быть советником королевства; на днях она выступит с
трона перед своим уважаемым парламентом. Мой дорогой и близкий друг,
Вдовствующая императрица и королева-Мать австрийской нации никогда не говорила
лучше, чем она; никогда не говорила лучше, используя язык
и формулировки; никогда не говорила с более тонким проникновением в суть
или более возвышенное и мудрое поведение. Я говорю с тобой честно, милая леди
и графиня, и у того, кто обращается к тебе, под камзолом течет кровь королей
не забывай об этом. Мой меч, если бы ты был но
Английский народ, я прошу руки твоей свадьбы, ты прекрасный чит,
и Бетти Такер, хорошая девка, который может обрабатывать кружка, а также
другая в пабе "Знак рыцаря в доспехах", рядом с городом
Барнет, в королевстве Великобритания, должна повеситься в своей
сорочке или задушить себя подвязками ”.

Многое из того, что последовало за нашим разговором у двери в апартаменты
герцога, потонуло в непрекращающихся избиениях и потасовках в
панель тех, кто находился за ней. Но дерево было верным, и уже
кузнецы больше все испортить. Когда они закончили их
задач, и Графиня Сильвия была уверена, что Грейс его светлости
а его толстая спутница никак не могла выйти, она отпустила кузнецов
и послала за капитаном стражи.

“Кабальеро, ” обратилась она к этому достойному человеку, - я бы хотела, чтобы вы немедленно собрали
наши триста латников. Постройте их в
боевую линию в большом дворе, и пусть они появятся в полном снаряжении
. Ибо я собираюсь говорить с ними, и дают клятву друг
сын матери для верности на мече”.

“Она говорит как королева!” - воскликнул английский гигант, с ревом
восторг. “Бетти Такер, если твое ухо не горит от ревности, как
ты drawest, что горшок маленький але за что низкий Джек пудинг с
кольцо в его ушко, Ты не настоящая женщина. Ты мало знаешь, держу пари,
о Нагруднике и Такере - слабая шутка, но моего собственного изобретения - ты
мало знаешь о неминуемой опасности нашего оглашения, о котором просили пять раз.
годы наступают в Чистый четверг в церкви Святого Климента в Лондон-Сити.”

“ Сэр Красный Дракон, ” сказала графиня Сильвия с суровостью, которая
устрашила английского варвара, - прекрати свою болтовню. Ты большой мужчина.
но ты слишком много болтаешь. Проводи меня к мастеру - оружейнику и
помоги облачить меня в корсет и стальной колпак; и если ты не будешь использовать
тот же объем выражений, что и в отношении дюймов, ты выберешь меня
хороший честный клинок, который я смогу держать в руке ”.

“ Черт возьми, ” воскликнул сэр Ричард Пендрагон, - она говорит так же ехидно, как
Бетти, когда выпьет коньяку.

Английский гигант, который мог бы иметь маленький Графиня Сильвия
в рукав своей телогрейкой, сопровождал ее на вооружение с
распространение еще вдобавок что-то упавшим воздуха.

Когда они миновали дом , граф Нулепарт сел на скамейку .
сэттл с перекошенным от смеха лицом достал свой инструмент
и попытался сымпровизировать мелодию. Трижды он пытался это сделать, и
трижды у него ничего не получалось.

“Я смеюсь в своей могиле”, - сказал он. “Вот почему я такой худой
и хрупкий, мой дорогой дон Мигель. Всю свою жизнь я был проклят
страстью к смеху, и это пробирает меня до костей. О, моя добрая душа! у
вам не услышать милость Его Светлости избиения его громкий татуировки на молодых
панель?”

“ Вы все еще верите, дорогой граф Нуллепарт, что наш обожаемый друг
поднимется в воздух?

“ Да, друг мой, поскольку она нас хоть сколько-нибудь касается. Этот английский великан
увезет ее.

“ Никогда, господин граф, поскольку я кабальеро. Он варвар, нецивилизованный человек
Гот, грубиян. Кроме того, разве она уже не наказала его за
дерзость в речах?”

“Она женщина, уважаемый Дон Мигель, и мне замечание, она будет делать что-то
капризная. Ты и я, моя дорогая, мужчины первой тонны, как они говорят в
Париж, но этот варварский гигант, этот дерзкий английский хвастун, уже стал
зеницей этого прекрасного светлого ока. Запомните меня, дорогой дон Мигель,
он герой. Она просила тебя выбрать украшение для ее головы в оружейной палате
и меч для ее руки; она просила меня? Не так, мой дорогой
друг. Она задает этот гигантский остров Гот, этот крикливый хвастун. И есть
у вас есть всего женщина. Ее ум ничего не напоминает так
много, как игра в кости. Никто не осмелится предсказать, что выпадет в результате
это: двойная шестерка при первом броске, при втором - двойная единица.”

Граф Нулпар едва успел закончить этот пролог к своей "философии"
, когда "маленькая мадам", его диссертация, вернулась гордой походкой,
одет в стальной крышкой, которая была настолько велика, что он установлен низко на глаза,
в corslet той же комплекции, что упал на колени, в то время как
в ее маленькой руке был кусок тонким мастерством Toledo, который еще
нельзя было назвать слишком тонкий для леди. Как она могла шататься
вместе все под этими амуниции был предметом удивления. И все же
она не только сделала это, но и сумела придать своей походке
естественное достоинство. Рядом с ней шел сэр Ричард Пендрагон, ростом почти семь футов.
не имело значения, в то время как вершина роста маленькой графини Сильвии
шлем, казалось, едва возвышался над его ногой. И все же, как и в соответствии с
предсказанием графа Нуллепарта, они уже казались могущественными.
близкие и приятные друг другу.

“Друзья мои, ” сказала леди Сильвия, “ я должным образом назначила Сирраха
Ричарда Красного Дракона на высокий пост командира моей кавалерии,
капитан-генералиссимуса моих трехсот латников и капитана
моему охраннику за вознаграждение в две тысячи мараведи в месяц, включая
его провизию.

“ Три тысячи, мадам и миледи, с вашего милостивого разрешения, - сказал англичанин.
- Три тысячи.

- Разве я сказал “три", сэр Красный Дракон? Дорогой, моя добрая душа! моя память
слаба. Что ж, сэр Красный Дракон, пусть будет три.

“Выплачивается авансом, досточтимые мадам и светлость”.

“Да будет так, сэр Красный Дракон. Ваше первое вознаграждение будет выплачено вам.
как только главный казначей передаст мне ключи от
сундуков его светлости.

“И я прошу разрешения вашей светлости предложить, чтобы это блюдо было
включено в условия, касающиеся угощения”.

“Блюдо будет включено, сэр”.

“Безгранично и без ограничений, мадам, я верю и буду
доставят, если я один раз постучу в дверь кладовой.

“ Да, действительно, добрый сэр Красный Дракон, это вполне понятно.

Гигант обнажил зубы в широкой улыбке юмора и самодовольно причмокнул
губами.

“ Неужели в вашем доме, мадам, нет почетного поста для самого ничтожного из ваших слуг?
” спросил граф Нулпарт со своим самым мягким акцентом.

“Вы будете хранителем счетов, сэр, а также я назначу вас
главным казначеем”.

“Я благодарю вас, мадам, и предлагаю свои услуги”, - сказал граф Нулпарт.
"Я сам хочу стать распорядителем казначейства, брат", - сказал сэр.

“Я хочу быть хозяином казначейства”.
Ричард Пендрагон, навостривший уши. “ Ты будешь капитаном
гвардии, брат, а я возьму на себя управление
монетным двором.

“Вы бы трафик в вашем кабинете, сэр Красного Дракона?” - спросил его
строго хозяйка. “ Я намереваюсь отстранить тебя от должности
мастера моего коня и уменьшить твое вознаграждение на тысячу мараведи.

Угроза эта гравитация имела мгновенный эффект на англичанина, который
упала тишина, и поглаживая бороду, но видно было, выше
все вещи, он стремился, чтобы держать ключи мяты.

Теперь наша госпожа повела нас в большой двор замка,
где должны были собраться триста латников. Как она
умудрился дойти на десять шагов в ее аксессуаров я не знаю, Для, в
дополнение к стали, с которой ее небольшое лицо было обремененные, ее
долгая езда юбки волочился за ней по пятам.

Однако, прежде чем она выйдет во двор, ей нужно будет отправить сэра
Ричард Пендрагон - за молочно-белого скакуна, если такой скакун вообще найдется
в конюшнях его светлости; или за неимением четвероногого
такого целомудренного оттенка хозяин лошади должен был раздобыть как можно ближе
к тому состоянию, которое он смог обнаружить.

“Государственная мудрость, дорогая леди, государственная мудрость!” - сказал граф Нулпарт с
лукавой улыбкой. “Я вижу, ты полон решимости представить своим
воинам облик богини сражений”.

Сэр Ричард Пендрагон, не сумевший найти жеребца молочно-белого окраса
, был вынужден привести жеребца сомнительной пятнистой масти к
строгой своей госпоже. Она направила взгляд на него в
большинство мгновенное неодобрение.

“Нет достойнее, чем то, сэр Красного Дракона?” - спросила она
надменно.

“ Никаких, добрая графиня, светлость и мадам.

“Зачем, сэр, зачем?” - требовательно спросила она, угрожающе постукивая мечом по своему
сапогу. “ Вы хозяин нашей лошади, не так ли?
и вы не держите для нас молочно-белого жеребца? Как так, сэр?
Хозяин лошади, почему и почему?

“ С благосклонности вашей светлости, ” смиренно сказал великан, “ ваш любезный
Дик, старый честный малый, пробыл в своем кабинете не более
двадцати минут.

“Отвечай на мой вопрос, сэр”, - бушевала его госпожа. “Почему нет
молочно-белого скакуна для меня?”

Сэр Ричард Пендрагон яростно дернул себя за бороду и приказал
искоса взгляните на графа Нулпарта, который стоял очень прямо и
смотрел перед собой торжественно, как сова холодным вечером.

“У меня есть величайшее намерение, сэр Красный Дракон, заметь меня, - сказала
графиня Сильвия, - отправиться пешком, чтобы привести к присяге мои триста
латников. Я заявляю, что больше всего на свете хочу продолжить путь пешком. Это
не молочно-белый скакун, которого вы мне привели; он цвета грязи.
Я один из низкого состояния, сэр Красного Дракона, что я должен ремонта
познакомься с моим честным подданным, на коне, что цвет грязи?”

“При хороших пользу вашей светлости”, - сказал великан скромно, “это
вопрос должен быть устранены. Я буду закупать зерна для вас,
станут белыми, как свежевыпавший снег. Но вы не можете просить, любезный
леди и мадам, как говорим мы, англичане; поэтому ваш добрый Дик, старый
честный малый и любитель шерриса, должен сначала выпить по
сокровищница вашей светлости. То, что, как утверждает этот старый честный человек
по долгу службы, в том, что не было бы необходимости, если бы он имел право владеть
ключами от сокровищницы вашей светлости, что и является его истинной заслугой и его
нежным воспитанием.

“Мир, сэр Красного Дракона”, - сказала его хозяйка. “Мы будем присутствовать в
совет через некоторое время”.

Из-за веса ее снаряжения было необходимо поднять
Графиню Сильвию в седло, и между
тремя ее преданными сторонниками едва не произошла драка, прежде чем это удалось устроить. Граф
Нуллепарт был самым ловким, английский варвар обладал
наибольшей властью, а я сам, если позволите себе так выразиться, обладал наибольшим
упорством. И все же, в конце концов, я полагаю, каждый из нас мог бы претендовать на участие
в этой вежливой операции. Предмет этого внимания, хотя
в каком-то смысле подверглась неправильному обращению, но сохранила превосходное достоинство и самообладание
несмотря на все это; и до сих пор она не посетила эту процедуру с
упрек в том, что это, по-видимому, не вызвало у нее ни малейшего неудовольствия.

В огромном внутреннем дворике замка было восхитительным зрелищем увидеть
триста герцогских латников, выстроившихся гуськом.
Яркое солнце сверкало на их оружии и нагрудниках, и
когда графиня Сильвия въехала в их гущу, почти скрытая
броня, за исключением кончика подбородка, кончика носа, осколка
с дамаской на щеках и двумя ясными и властными глазами, которые смотрели из-под
своего стального колпака с блеском меча, который она держала в
руке, они исторгли крик из своих честных глоток. Ибо они
видели достаточно, чтобы понять, что красота и гениальность царили в этом гордом
лице. Она заняла свое место среди них рядом с графом Нулепартом,
Сэр Ричард Пендрагон и дон Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас
рядом с ней с обнаженными мечами. Такого сверкающего и благородного взгляда, каким она
обвела каждый ряд, я никогда раньше не встречал у этих вооруженных людей.

“Сэр Красный Дракон, ” сказала она, - сними с меня головной убор, чтобы я могла
говорить на них лучше”.

Когда английский гигант снял стальной колпак с ее ушей, и эти
воины, по большей части наемники, увидели столько красоты и
презрения, они подняли еще один крик в ее честь, ибо на самом деле никогда не было
это была более превосходная вещь.

“Вассалы и добродетельные носители моего меча, ” сказала она своей ясной и
раскатистой речью, - с этого дня я ваш капитан. Я проведу вас.
Воистину, через все трудные места. Когда кулевринный механ загудит,
каливер лает, и добрые толедские клинки сверкают и лязгают друг о друга, ты
найдешь меня на моем молочно-белом скакуне в авангарде битвы,
отстаивающим свои права своим могуществом. Предстоит большая
работа, ибо наш кузен Джон, грубый кастильский принц, просит нас
передать этот прекрасный замок в его алчные руки. Но я говорю вам,
мои честные подданные, так не будет. У меня хорошие слуги; они будут
наносить меткие удары; и если грубый кастилец войдет в этот замок, если
войти ему придется, он войдет в цепях, как пленник, или не войдет.
будь палкой, камнем или дышащей душой, чтобы приветствовать его ”.

В этот момент английский гигант, стоявший рядом с ней, поднял свою
шляпу, украшенную большим пером, на острие шпаги и
закричал голосом, заглушившим все: “Это слова, это быть
слова! Это королевские слова! Придержите язык, друзья и негодяи! Пусть
величество маленькой королевы знает, что вы прислушиваетесь ”.

Своим громким голосом этот безумец руководил их криками.

“Благодарю вас, сэр Красный дракон”, - говорит его хозяйка, “и, честное
подданные, я говорю вам выйти замуж и аминь. Что вы будете делать истинного служения я
увидеть блеск твоих глаз, но я бы тебе клянусь в своей верности в
старые образом при этом хороший меч. Ибо я хотел бы, чтобы вы знали
что мой отец, его светлость, впал в странный маразм а
двенадцать месяцев назад; у него такое расстройство рассудка, что он больше не может
дольше скакать по его владениям. Его старые глаза, которые должны быть у орла
смотреть с гордостью на солнце, теперь легко и поливающий суть одно на небольшой праздник.
В его уме нет добродетели; в его сердце нет постоянства, чтобы
придать ему смелости перед противником. Этот грубый кастильский принц, этот
нечестивый царь, хотел бы переопределить его так же легко, как он хотел равнина
горчица. Вы меня, мои подданные, милостью его светлости сейчас
рисунок на твои слезы. Он жалкий старик, болтун о пустяках,
его ум - тщеславие. Поэтому, мои подданные, он и его верный толстяк,
чей ребра нашпигованы, как масло, а кто так медленно в уме, как
улитка, буду говорить вы, не более того. С этого дня я ваш герцог и капитан,
ваш сеньор и сеньоритка. Я поведу вас против кастильского воинства
, и если мы не победим, мы падем вместе с нашими мечами в
наших руках ”.

“Еще, еще, братья, дайте волю чувствам!” - воскликнул английский гигант,
размахивая шляпой с плюмажем на острие шпаги и сопровождая
солдат радостными возгласами.

“ Сэр Красный Дракон, ” сказала его госпожа, когда их крики стихли,
“ Я хочу, чтобы ты заставил всех этих добрых честных людей оскверниться перед нами,
чтобы они могли поклясться на нашем мече.

“Не будет ли приличнее, ваше величество, ” сказал английский гигант,
с опасным огоньком восхищения в глазах, - если вы сначала познакомите
их с их новым капитаном-генералиссимусом, капитаном
охранник и шталмейстер, чей вознаграждения составят не
незначительную сумму в четыре тысячи maravedis месяц?”

“Вы говорите правду, сэр Красного Дракона”, - сказала графиня Сильвия; “я
делать так”.

Снова их уважительности посещали ее, пока она рекомендуется сэр
Ричард Пендрагон привлек их внимание еще одной ясной и звонкой речью.

“Достойный рыцарь, настоящий воин...”

“... И кровь королей на его камзоле, если это будет угодно вашему величеству.
Я прошу вас, из уважения к добродетели, сообщить им об этом ”.

Графиня Сильвия снизошла до того, чтобы сообщить об этом своим вассалам.
факт, наряду со многими другими, которые английский гигант вставил
в свою речь, к некоторому ее раздражению, о вопросах, касающихся
его многочисленных и удивительных деяний на море и суше, великолепия
его таланты и происхождение, а также различные вещи подобного характера,
он смог, наконец, заставить себя выполнить ее просьбу. И ты должен
поверь мне, читатель, это было одно из самых смелых зрелищ в мире -
видеть, как эти свирепые латники, закованные в сверкающую сталь, дефилируют перед
возьмите коня своей госпожи и поклянитесь в преданности на добром мече
который она так стойко держала в своей руке.




ГЛАВА XVII

О НАШЕМ ПРИСУТСТВИИ НА СОВЕТЕ По ВАЖНОМУ ДЕЛУ


КОГДА, наконец, это галантное мероприятие подошло к концу, и слуги мадам
были должным образом приведены к присяге и распущены по доброй воле,
и даже энтузиазм с их стороны и некоторое величие с ее стороны.
она и три ее старших офицера - хотя для одного из них, по имени Дон
Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, до настоящего времени не было найдено ни заработка, ни работы
отремонтирован от палящего солнца до
прохлада покоев в замке, где можно выпить вина и других напитков
освежающие напитки.

“ИТ-прошу вас, мадам, это не помешало”, - сказал граф
Nullepart, “если в качестве мастер казны я рискнула
предлагаю милость Его Светлости и его верный толстяк быть эксгумированные
от их нынешней ситуации, которая, сохраняя присутствие вашего
миледи, не может быть без порока”.

“ Хорошо сказано, друг, ” сказала графиня Сильвия. “ Паж. Где
этот наш паж? Что, у нас что, нет пажа? Иди сюда, паж! Паж,
ступай к мастеру-оружейнику и прикажи ему, поскольку он уважает свое место,
немедленно прислать своих кузнецов, чтобы они вскрыли дверь кабинета его светлости.
грейс.

“ И его верного толстяка, - добавил граф Нулпарт.

“ И его верного толстяка, “ добавила наша хозяйка, - хотя этот толстяк
глуп, как тарелка с маслом.

“Касаясь моего вознаграждения”, - сказал сэр Ричард Пендрагон, поедая мясо
почти так же грубо, как он делал это в гостинице. “Касаясь моего вознаграждения,
графиня, мадам и светлость, мне пришло в голову, что было бы
в соответствии с моими заслугами, если бы в дополнение к другим почестям я получила
еще один признак того, что вы распоряжаетесь сокровищницей вашей светлости.

“ Успокойся, сэр Красный Дракон, ” строго сказала его госпожа. “ и ты
постарайтесь съесть своего жареного поросенка, как подобает джентльмену-христианину. Постарайтесь,
сэр, подражать учтивой деликатности, с которой он кормит
достопочтенного графа Нулпарта. Но мир, говорю я, ибо я хотел бы привлечь
офицеров моего дома к великому делу. Этот замок в
опасности. Я действительно боюсь, что грубый кастилец и все его люди скоро будут здесь.
Постучите в ворота. Хотите, чтобы я вырыл ямы и расставил силки, сэр
Красный Дракон, ты наш военный человек? У нас всего триста человек
латников, а наш злодейский кузен исчисляет свое войско числом в
тысячу.

“Клянусь моей рукой, - сказал англичанин, - это котелок с рыбой”.

У него снова вошло в привычку поглаживать подбородок, и было
примечательно заметить, как некая вольность, которую раньше можно было
заметить в его поведении, внезапно исчезла. “ Я рад
заметить, мадам, ” сказал он со своей новой серьезностью, которая, казалось,
сотворила в нем чудо, - что здесь предстоит проделать прекрасную работу.

“Будет исполнено, сэр Красный Дракон”, - сказала графиня Сильвия. “Если мы
потратим каждую каплю нашей крови и крови каждого сеньора, который дал клятву
к нашим услугам, кастилец сюда не войдет; попомните мое слово,
сэр!

“Мы должны решать сами”, - сказал англичанин, “предоставление этом
гарнизон с оружием и боеприпасами, мешки с сахаром, для меня эта боль
считаю, что мы должны стоять в осаде. Мадам, мы должны заглянуть к нам
обеспечение без промедления, если мы хотим бросить перчатку вниз.”

“Будет сделано, сэр; это Кастильский будет приветствовать. Как
долго, подумайте сами, сэр, сможем мы удерживать это место с нашими тремя
сотнями латников?

“ Два года, мадам, при достаточном количестве военного снаряжения. Но это еще предстоит
получить.”

“Завтра,” сказала графиня Сильвия, которая, считая, что она знала
нет больше мира, чем ее монастырь, ее научил, показал многие
талант дел “оленьи поедем в разведение с наших
отдаленных фермах; и оружием и всякого рода боеприпас должен быть приобретен
пока наша казна сможет их предоставить”.

“Этот замок выглядит как естественная крепость”, - сказал
Граф Нуллепарт, - “хотя я мало что знаю о войне”.

“Триста человек могли бы дать достойный бой, - сказал я, “ если бы у них было
хотя бы наполовину решимости их госпожи”.

“Это верно, ” сказал англичанин. “ Я думаю, мы сможем удержать
ворота против короля”.

“Что касается меня”, - сказал граф Нулпарт своим победным голосом,
“Я бы предложил, чтобы вначале мы надели шелковую мантию поверх
наших доспехов. Мы ничего не добьемся, пытаясь сразиться с таким
противником. Не следует ли нам, подумайте вы, мадам, сначала посмотреть, что можно сделать
с помощью мягкости нашего обращения?

“ Хорошо сказано, господин граф, ” сказала она. “ Пусть услышит ласковые слова
. Но заметьте, если когда-нибудь представится случай, он должен будет
также узнать, что у нас есть меч.

“Valiancy в действии, тонкость в дискурсе”, - сказал граф
Nullepart. “Царства мог задать choicer мудрости, мадам. Я пью за
тебя как гордую, но справедливую и хорошую принцессу”.

Сладость Граф образом Nullepart это затрудняет
расскажет ли он провозгласил тост за Леди в ее красоте или королевой в ее
государственности. Прежде чем сэр Ричард Пендрагон и я, которые смотрели на его
поступок недоброжелательно, смогли решить, оправдано ли такое поведение
в столь серьезный для мадам момент, несмотря на ее достоинство
я не счел нужным упрекнуть его за это, и тут наступило тяжелое
прерывание наши советы и гармонию нашей доске.

Грейс-его светлости со своим верным толстяка за ним по пятам, вышел
на нас.

“ Передозируюсь, ” заныл он, потрясая кулаком. “ Если я не посажу ее за это в темницу.
Я не гожусь в чулки. Эх! вот ты перед нами,
маленькая змея, окруженная своими заговорщиками. Луис-Луис, где ты?
ты, Луис? Иди, приведи стражника. Эти три негодяя будут расколоты на
колесовании, а затем они будут повешены на воротах; а сама госпожа
пробудет в темнице сто дней”.

“Милорд, ” спокойно сказала его дочь, “ не вмешивайтесь в
дело государства.

“ Дело государства! ” воскликнул герцог. “ Я хотел бы, чтобы вы знали,
мадам, что я занимаюсь делами государства. Передозирую себя! если бы я был моим
меч здесь я хотел проливать кровь”.

В насилии его гнев герцога стал таким слабым и бессвязно
что наконец он упал и плакал, как ребенок. И пока он был так занят
вытирая глаза рукавом своего богатого шелкового камзола,
Дон Луис имел несчастье появиться в сопровождении двенадцати солдат гвардии.

“ Сэр Красный Дракон, ” сказала графиня Сильвия, поворачиваясь к англичанам
гигант с самыми маститыми наглость“, как вы цените команда моя
хорошие подданные, я хочу, чтобы ты проследи, чтобы они принять этого толстяка,
кто же так по скотски в его внешности, что я не решился отдать ему
имя, и ты его помещают в куртке пролив. И ты следишь за тем, чтобы
у него не было ни мешковины, ни сахара, ни жира, ни масла, ни
поросенка, ни мяса любого вида, ни немецкого фарша, ни каких-либо других продуктов из
съестное, что угодно, что может в какой-либо степени воспламенить его тело ”.

“Я повинуюсь вашему приказу, мадам и светлость. Я преклоняю колени у ваших ног”, - сказал
английский гигант, совершающий могучий взлет. В следующее мгновение
несчастный Дон Луис был выведен вперед, яростно протестуя, в то время как
старый герцог, при виде этого тяжкого оскорбления, нанесенного его дворянину-билетеру,
в один момент он начал скрежетать зубами, а в следующий - лить слезы.

“Где моя власть?” он закричал. “Неужели я лишен власти за
моей собственной дверью? О, это печально, это печально! У меня есть дочь
волчица, и она наполнила печалью мои преклонные годы.
Неужели в Испании нет мужественности! Неужели никто не защитит родителей от
махинации волчицы? Сделать мою хорошую жизнь и мой Клемент природе ходить
за ничто? Неужели нет никакого уважения к пожилым людям, которые ослепли на
глаза, у которых заплетается походка, которые поражены лихорадкой и потерей
аппетита? Нет добродетели во всей этой злой и
нелюбезный мире? Ох мне, горе! Я мог плакать, пока моя бедная душа
утонул в потоке слез”.

“ Если ваша светлость не будет реветь, как старый бык под
луной, ” безжалостно заявила маленькая графиня, - я отдам вам ногу от
ортолана. Это важные вопросы, которые мы обязались рассмотреть, и если
ваша светлость благодати, которая швабры и косит, как старый серый медведь, что
имеет зубами рвать ее на ужин, вторгается на нашу обсуждение
не по сезону, мы должны сделать лучше играть в mumchance или укусить наши
превью. Отойдите в угол и съешьте птицу, а это собрание оставьте для того, чтобы
помешать махинациям грубого кастильца”.

“Эй, ди!” - сказал герцог, “тогда дай мне крыло! Это прекрасная старость.
возраст, когда с тобой так плохо обращаются. Неужели во всем мире нет добродетели!
Да, это я! Я самый обиженный родитель в Испании. Тогда поддержи меня.,
гордые громадины, дайте мне крыло; и, клянусь моим добрым сердцем, я никогда больше не буду
родителем ”.

Его светлость вскоре успокоился с тушкой
ортолана, уселся на табурет в углу квартиры и
начал яростно пожирать ее. Но вряд ли бы совет возобновил свою
обсуждения, когда сэр Ричард Пендрагон вернулся носить маску
высокий авторитет, и сообщил любовнице, что посланник был на
ворота подшипник картеля из Кастильской.

“Признаете ли вы его, сэр Красного Дракона”, - сказала она. “Пусть он будет привлечен к
наше присутствие. Мы будем держать речь с ним”.

Когда английский великан отправился выполнять это поручение, граф Нулпарт наклонился
через совет директоров и прошептал что-то на ухо графине
Сильвия, “учтиво, вежливо, то, как Ваша Светлость. Мадам
изволите помнить, что многие глубокая рана моя убавить по справедливой
выражение?”

“Мир, друг,” сказала графиня Сильвия с царственный вид. “Мой
слова-как я хочу их. Я говорю это Кастильской в какой мне выбрать;
и я хочу, чтобы он знал, что, если я буду говорить с ним мягко, он все равно почувствует
мой кинжал. У меня триста отважных людей, и меня не волнует, что
грубый кастилец был королем русов”.

Конечно, с первого взгляда так мигает, и отношение такого презрения никогда
воссияла смертное существо, как и те, что усиливается этот благородный поступок,
как она сидела, как убежденный как стрела перед советом, в ожидании
доставка картеля из самых мощных принца в Испании.




ГЛАВА XVIII

О ПОСЛАНИИ ГРУБОГО КАСТИЛЬСКОГО ПРИНЦА


КОГДА посол вошел в комнату, герцог поднялся со своего стула,
и, аккуратно и вежливо стерев жир с пальцев
правой руки, властным жестом протянул руку картелю.
манера поведения.

“ Сеньор посол, ” сказал он с тем неподражаемым видом, который требуется от
вельможи с не знаю сколькими доходами, - я так понимаю,
вы прибыли от нашего племянника из Кастилии. Я прислушаюсь к этому, к его указанию,
внимательно ”.

Получив пергамент, густо запечатанный воском, он удалил
жир с пальцев левой руки и с терпеливым
достоинством приступил к изучению вызова.

Тем временем графиня Сильвия, сидевшая за доской посреди
своего совета, была в ярости.

“Посмотрите на этого старика!” - воскликнула она. “Посмотри на его большие пальцы! Почему он
использовать их на послании Кастильца? Смотрите, сэр Красный Дракон, он
читает его вверх ногами!”

“Тишина там, во главе стола”, - сказал герцог с
величием человека, обладающего непререкаемым авторитетом в течение
шестьдесят лет, и все же он тщетно пытался ознакомиться с документом
так, как указала его дочь. “Прочтите ли вы это нам, добрый
полномочный представитель. Я говорю, замолчите! Если вы не закроете свою ловушку,
вы, громилы, я прикажу высечь вас со всей строгостью. Молчать, я говорю еще раз!
Передозировки ниг и ног! был ли когда-нибудь пожилой человек и родитель, окруженный такой
невежливостью! ”

В то время как посол, смуглый мужчина в пыльном костюме для верховой езды из кордовской кожи
, в сопровождении свиты из трех человек, таких же запыленных, как и он сам,
продолжив зачитывать герцогу вслух условия картеля, его светлость
снова принялся за ортолан. К тому времени, как
гонец добрался до той части, в которой кастилец просил своего дядю
сдать свой замок близ города Толедо и велел ему удалиться
вернувшись в свое небольшое поместье в провинции Леон, старик начал
лепетать и хныкать, и, наконец, расплакался.

“ Посмотрите на него! посмотрите на него! ” воскликнула графиня Сильвия. “ Если ваш
ваша светлость вытерли бы ваши старые красные глаза рукавом и съели
вашу птицу, как подобает христианину, и перестали бы реветь, как лошадь на ходу.
поднявшись на холм, я и мои добрые советники могли бы дать достойный ответ на вопрос
кастильца.”

“Тоды сам!” сопели милость Его Светлости “раньше, чем я буду
родитель снова я перережу себе горло”.

Гордым голосом леди Сильвия приказала кастильскому посланнику подойти
к высокому столу и представить ей картель. Она приняла это письмо
со всеми признаками отвращения; и, действительно, пальцы его светлости
изящество лишило его того прекрасного вида, которым он, возможно, обладал раньше
. Но когда она прочитала этот документ, ее настроение изменилось на
пылающий гнев, поскольку манера письма кастильца была
действительно из тех, что могут встревожить возвышенный дух.

“Слишком долго, мой добрый дядя Рольдан, ты удерживал свои владения’ -
маленькая графиня читала отдельные отрывки вслух с невыразимым презрением.
“Твое положение над великим городом толедо, первым в нашем
королевстве, невыносимо. Ты хороший и честный принц, добрый
мой дядя Ролдан, но все твое достойное поместье принадлежит твоей светлости
из Альдоледы, где ты проживешь свою прекрасную старость. Твоя благородная горная крепость
необходима для нашего замысла, ибо наше королевство должно
быть настолько сильным, чтобы мы не боялись врагов. Мы хотели бы, чтобы вы передали нам эту
крепость вместе с двумя сотнями латников в течение
двадцати дней; и этими подарками мы обязуемся не причинять вреда
ваша светлость и добрый мой дядя Ролдан в вашем достойном поместье Альдоледа,
в этом прекрасном месте ваша почтенная старость не будет лишена безопасности ”.

Поистине, я думаю, что никогда еще не было такого властного гнева, как у
графиня Сильвия так же медленно, как и она, расшифровала содержание этого письма.
произношение с помощью меня и графа Нуллепарта. Она
разорвала послание посередине и швырнула его на землю.

“ Посланник, ” сказала она, - убирайся, раз тебе дорога твоя шея, и сделай это сам.
сообщи нашему кузену Кастилю, что я отвергаю его, как отвергла бы бешеного волка.

“Тихо, тихо”, - прошептал Граф Nullepart к любовнице. “Я
прошу вас, мадам, не забывайте свои мудрости в этом посягательство на свои
амбиции”.

“Мир, сэр!” - сказала графиня Сильвия. “Если посланник ли не
снять я его сажали на кол”.

Посланник короля низко поклонился.

“Мадам, ” сказал он, - согласно вашей милости, мое дело к его светлости
герцогу Монтесине”.

“Нет князя Montesina; благодать Его Светлости был свергнут в
двенадцать часов дня. Сам хозяин и хозяйка здесь”.

“ Она говорит правду, господин посланник, ” сказал сэр Ричард Пендрагон. “Если
милостивая графиня хотя бы нахмурится с сегодняшнего утра, каждая палка и
камень на этой дорожке придут в самую сильную дрожь”.

“Мое дело-это его светлость герцог Montesina”, - сказал полпред
стойко.

“ Разве я не говорила тебе, что его светлость низложен? ” спросила графиня.
Сильвия. “ Он слаб умом, как морская капуста.

“ И я осмелюсь, господин посланник, ” сказал я с оттенком нашей знаменитой
северной проницательности, - предположить, что король, ваш повелитель, осведомлен об
этом бедствии.

“Это не имеет отношения к делу, сэр”, - сказал посланник, отметая это
неудобное предложение в сторону. “У меня дело к вашему хозяину
герцогу, и я был бы рад выполнить его”.

“ Нет никакого герцога, разве я не говорила тебе, глупышка! - воскликнула графиня.
Сильвия. “ Разве я не говорила, что он низложен?

“Низложен!” - воскликнул его светлость, услышав слова своей
дочери и поняв их, ибо, хотя его рассудок был невменяем,
они были восприимчивы к сильным проблескам разума. “Низложен! Кто это говорит
? Кто смеет утверждать, что герцога нет? Я бы хотел, чтобы вы знали,
Господин посол, и чтобы весь мир также знал об этом, что есть
герцог, и он герцог вим и валианс. Низложен! Передозирую себя! это
слова злобного халк. Поскольку я родитель, господин посол,,
У меня самая неблагодарная дочь в Испании ”.

“Посланник, ” сказала графиня Сильвия, - прошу вас, не обращайте внимания на этого старика“
. Он неумерен в своих движениях, как лягушка в сырой полдень.
У него слабый ум, в голове у него туман, он болтает глупости”.

“Луис! - воскликнул герцог. - Где мой добрый Луис? Где ты, Луис?
Позовите охранника, хорошая сплетня, и так как я являюсь родителем, этого недостойны
туши должны пойти в дом исправления”.

“Не обращайте на него внимания, посланник”, - сказала Ее Светлость. “Этот старик
умом блуждает, как летучая мышь при дневном свете. Говорите с ним честно, но
не обращайте на него внимания. Он болтун ”.

“ Иди ко мне, Луис, иди ко мне! ” закричал герцог, размахивая тушей.
ортолан. “ Почему ты не идешь ко мне, добрый толстяк? Хочешь ли ты
увидеть, как на меня нападет язык нефрита? Низложен, говорит она! Я лепечу
глупо! Приди ко мне, Луис, как добрый христианин, и я
прикажу ее выпороть”.

Со времен создания мира не могло быть более причудливого зрелища
, чем отвлекающий маневр короля Кастилии
посол, сам человек с осанкой и благородством, стоящий в
посреди своей изумленной свиты, переводя взгляд с одного на другого из
те, кто обращался к нему. Однако вскоре до него дошло по
возмутительным речам бедного старого герцога и отсутствующему взгляду его
, что вся его политика, в чем бы она ни заключалась, была похожа
быть подавленным властной волей, взявшей в свои руки бразды правления
. Поэтому, спустя некоторое время, он принял единственно мудрый
и возможный курс, который заключался в том, чтобы признать маленькую графиню в качестве
главной в этом деле. И, несмотря на все, что мы, ее советники,
могли бы сделать, чтобы немного сдержать ее речь, поскольку кастилиец
имя самого гордого принца на земле - она
отказалась смягчать свои слова и настояла, чтобы посланник передал
их своему хозяину.

“ И еще, дон Хосе де Фермосилья, - сказала она, - я хотела бы, чтобы вы приказали
Кастиле, нашему кузену, собрать всех своих хозяев и привести их сюда, и
они не будут лишены приема. Они получат хорошую игру в
меч и пику, алебарду и мушкет, и все мыслимые механизмы
воинственности. Разве мы грязь, дон Хосе де Фермосилья, разве мы грязь, говорю я.
я и его светлость (я обладаю всей его милостью
светлость, незадолго до полудня этого дня) - мы что, грязь, сэр, что
этот кастилец говорит с нами невежливо? Клянусь честью, дон Хосе, это
грубый принц; но поскольку в нашей правой руке есть нерв ... Вы заметили меня,
сэр?-- настанет день, когда его дерзость не останется незамеченной”.

“О государственная мудрость! О государственная мудрость!” - тихо сказал граф Нулпарт
и мягко улыбнулся.

При этих словах Леди Сильвия, которая была произнесена с каждым
Марка презрением, носителем картель выпрямился с гордым
выражение лица, и сказал с большой высокомерия со своей стороны,--

“Мадам, поскольку вы молоды и являетесь женщиной, я бы смиренно предложил, хотя
предлагать это не входит в мою компетенцию, чтобы вы взвешивали свои слова
снова в масштабе, прежде чем вы опубликуете их королевскому величеству. Это
будет жалкое дело, если в превратностей его характером затравленные
владычество его светлости и сравняли его замки на землю.
Ибо я хочу, чтобы вы знали, мадам, что нет князя во всех
Христианский мир для кого такие слова бы еще сгодился. Он настолько мгновенный
по своей натуре, что в более короткие сроки, чем эти, он предал бы мечу весь
этот гарнизон ”.

“Мы рады, что он это сделал, дон Хосе”, - бесстрашно сказала наша хозяйка.
несмотря на то, что граф Нулпарт теребил за
рукав ее халата, “если он сможет”.

“ Он не лишен способностей, мадам, если уж говорить правду
, ” сказал дон Хосе. “Он может предстать перед вашими воротами через две недели"
с пятью тысячами человек, с артиллерией и машинами новейшей мощности
.

“Ему будут рады, сэр”.

“ У вас, мадам, - презрительно сказал дон Хосе, - три сотни солдат.
Насколько мне известно, у вас на службе. Кто слышал такие гордые слова, мадам,
при такой недостаточности?

“Harkee, дон Хосе”, - сказал маленький грозно графиня, “я бы не стал
вы даете слишком свободное выражение своей частной идеи, ибо там
подземелья под этим замком на день провели свое место”.

“Поэтому я считаю, мадам,” сказал дон Хосе. “Но я стою в свете одного
кто встанет между женщиной и ее наклона. И все же я хотел бы попросить вас
поверить, мадам, что в этом вопросе я ваш искренний доброжелатель.

“Никто из нас в этом сомневаюсь, сэр”, - сказал граф Nullepart в его
милый акцент, и, глядя на посланника с его очаровательной
меланхолия. “И если, сэр, вы будете внимать молодежи мадам, а не ее
кстати, ты будешь ее верным слугой. Если вы будете так добры
сообщить королю, вашему повелителю, что его картель был принят с
всем вниманием и благородной вежливостью; что его светлость герцог
Монтесина уделит ему все возможное внимание в течение
двадцатидневное междуцарствие, которое его Величество назначил с такой щедростью
и что любое решение, к которому может прийти его светлость, должно быть
передано королю, вашему повелителю, другой рукой, все в пределах этого
касл всегда будет твоим со всем смирением”.

“Да, вы правы, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, который
почти принял облик кардинала. “ Это зрелая мудрость и
вежливая зрелость”.

“ Вы хорошо говорите, сеньор, ” сказал дон Хосе де Фермосилья, низко кланяясь.
“ И я передаю это послание королю, моему повелителю.

“Может быть, было бы неплохо, господин граф, - сказал я, - если бы вы изложили свои добрые
слова письменно. Не лучше ли было позвать писца?”

“Поистине, ” сказал посол, “ это было бы действительно хорошо”.

Графиня Сильвия, однако, была страшно разгневана, но эти трое
советники, смиренно стремились служить в ней приняли участие ее темперамент с
наибольшее терпение. И все же, несмотря на все их ухищрения, они не смогли
полностью преуспеть, потому что, как только писец вошел в комнату
, она приказала ему покинуть ее под страхом смерти.

В таких обстоятельствах нашим естественным союзником был герцог. Но настолько сильно
его светлость был подавлен жарой и неистовствами
этого дня, что, взяв свой ортопедический матрас, должным образом уснул
на своем стуле посреди переговоров. Поэтому он остался
для нас, своих советников, чтобы смягчить оскорбление, которое было бы быть
поставить на наши хозяйки по-кастильски. И все же, в конце концов, мы не смогли ничего сделать
лучше, чем довериться человечности и благоразумию дона Хосе де
Фермосилья и изобразить отношение мадам с подобающей снисходительностью.
Ибо снова и снова она заявляла о своей решимости высмеять своего
наглого кузена. И вскоре дело дошло до того, что
только в высшей степени дипломатичное поведение сэра Ричарда Пендрагона помогло
изобразить полную глухоту, когда она повелительным тоном обратилась к нему с просьбой
вызвать охранника, чтобы посланник и граф Nullepart себя
поместить в подземелье за посмеянье ее, что сделал это возможным
в заключение данного вопроса на всех.

В конце концов дон Хосе взял его ухода с обещанием графа
Nullepart, сэр Ричард Пендрагон, и себе, что он будет представлять
этому вопросу к царю своего учителя в духе кротости. Несмотря на
этого, я думаю, никто из нас не преставился столько веры в свои заверения,
которые, в лице высокомерие мадам, были даны ни в коем случае
от души. Действительно, когда он уходил, взгляд его был вороватым и
он был мрачен, и в его облике не было ни доброты, ни дружбы. Что касается
нашей госпожи, то, конечно, никогда в нем не было столько королевской наглости, как тогда, когда
посол собрался удалиться.

“ Мы не прощаемся с вами, дон Хосе де Фермосилья, ” сказала она. “ Мы не делаем
вам и вашему хозяину комплиментов. Вы навлекли на себя наше глубочайшее
неудовольствие.

Дон Хосе де Фермосилья чопорно поклонился и вышел со своей свитой
через дверь.

“Позовите его еще раз!” - крикнула графиня Сильвия тем, кто был там.
присутствующим.

Дон Хосе вернулся, но от его мрачного вида не осталось и следа.

“Я бы происходить в обратном направлении, из нашего наличия, дон Хосе де
Fermosilla”, - сказала госпожа внаглую. “ И не могли бы вы сообщить нашему кузену, что
нам не доставляет удовольствия то, что мы должны содержать школу хороших манер для
его эмиссаров.

Дон Хосе де Fermosilla изъяли в нужном порядке, кусает его
губы с досадой.




ГЛАВА XIX

ПОСОЛЬСТВА МАДАМ, ЧТОБЫ ЕЕ ПЛЕМЯННИК ФРАНЦИЯ


КОГДА аудиенция закончилась таким неудачным образом, мадам...
трое советников еще долго сидели вместе в тревожном общении.

“Насколько я понимаю характер человека”, - сказал граф Нулпарт
мрачно: “и особенно характер принцев, могущественный"
Кастильец будет у наших ворот через двадцать дней”.

“Да ускорит Бог его путешествие, господин граф”, - сказала мадам, умышленная причина
наших дурных предчувствий. “Чем скорее Кастилия войдет в наши ворота, тем скорее
он познает нашу сталь”.

“У нас всего триста латников, мадам”, - сказал граф де
Нулпарт.

“Их будет тридцать тысяч”, - сказала наша госпожа.

Трое советников мадам обменялись взглядами друг с другом. Они
поговорили в сторонке.

“Самый могущественный принц Испании, а у нас всего триста
вооруженные люди, с помощью которых можно отказать ему, ” сказал граф Нулпарт.

Сэр Ричард Пендрагон потеребил свою короткую бородку на подбородке.

“Я думаю, - сказал он, - что все они, может быть, и хорошие люди, и мы трое как один
легион, но пожилой сольдадо, который доказал свою правоту сотне
филдсу в Европе и Малой Азии нравится, по крайней мере, такое же количество подбородков
под таким же количеством носов, как у его противника.”

“Ты боишься, сэр Красный Дракон?” - спросила графиня Сильвия,
с презрением глядя на своего любимого офицера.

“ Нисколько не боюсь, добрая ваша светлость, ” сказал английский великан, “ нисколько
вообще боязливый, но пристрастившийся к процессу мышления, как и все остальные.
глубокие умы моего народа. могучий воин снова подразнил свою короткую
бородку на подбородке.

“Нам нужна армия, ” сказал я, - и все же триста солдат - это весь
наш гарнизон”.

“И это прекрасное поместье, - сказал англичанин, - и Ричард
Пендрагону, рыцарю, предстоит ощипать ворону вместе с кастильцем ”.

Эта речь заставила леди Сильвию обратить ястребиный взгляд на
англичанина.

“ Мой добрый сэр Красный Дракон, ” сказала она, “ по тому же самому поводу я склонна
помнить, что у нашего племянника Франции тоже есть ворона, которую можно ощипать с помощью
Кастильский”.

При этих словах граф Нулпар поднялся из-за стола совета с
некоторым волнением.

“Ваш племянник Франс, мадам”, - сказал он. “Ваш племянник Франции”.

Мадам просматривал рассчитывать лица Nullepart с удивлением
дознание.

“Господин граф, - сказала она, - я упомянул, что мой племянник Франции. А у вас
знакомый из Франции, наш достойный племянник?”

“Да, мадам”, - сказал граф Нулпарт с некоторым смущением.
“то есть, я имею в виду, нет... То есть, я имею в виду...”

“Что вы имеете в виду, господин граф?” спросила мадам с
раздражением.

“Это не имеет никакого вещества, мадам”, - сказал граф Nullepart.

Количество Nullepart возобновил его место в состав совета с
предположение хладнокровия.

Сэр Ричард Пендрагон подхватил нить беседы.

“Клянусь моей рукой, ” сказал он, “ это очень похоже на провидение, если использовать
любимую фразу Фердинанда Девятого, друга моей юности и
наследственного правителя Руси. Если, мадам, ваш племянник Франция--и
жаждете прощения, моя дорогая душа, Ричард Пендрагон, честный
парень, так и не догадался, что, как и он сам, милостью Вашей Светлости было
все эти высокопоставленные родственники - если, мадам, как вы говорите, ваш племянник
Франция - как приятно, конечно, слышать это название, слетающее с языка
того, у кого под камзолом течет кровь королей! - на самом деле, мадам, в
при сложившихся обстоятельствах не могу ли я сказать "ваш племянник Франс"? - если, мадам, как я уже сказал
, у "вашего племянника Франции" есть чем поживиться с кастильцем, не так ли
это то самое время, когда нужно начинать выдергивать перья?

“Я не стану тебе противоречить, сэр Красный Дракон”, - сказала графиня.
Сильвия держалась с очаровательным презрением, и я не знаю, как
многие поколения государственности в ее взгляде.

Английский гигант вызвал совета стонать с ударом от своего великого
силы.

“От моей руки! - сказал он, - ваш ум хорошо, мадам. Вы молоды
и вы женщина, и вы живете в Испании, но у вас хороший ум. Это так.
Я полагаю, что даже в Испании кровь королей придает особое
благородство. Ричард Пендрагон, рыцарь Великобритании, Уэльса
Границы и острова Мэнкс, согласен с вами. Час
пробил; твой племянник Франс должен ощипать свою ворону вместе с кастильцем ”.

“Сэр Ричард Пендрагон”, - сказал граф Nullepart, “ваши разговорные
это выбор, но что делать, если по странной случайности хорошие Франция не имеет
слышали времени?”

Мадам повелительным взглядом заставила графа Нулпара замолчать.

“Мы отправим посольство”, - сказала она. “Сегодня же мы отправим
посольство в Париж”.

Это высокое решение мадам было немедленно одобрительно воспринято
ее советниками. Сэр Ричард Пендрагон известный как цветок
мудрость; счет Nullepart дал ему опытный и зрелый
санкция тот, кто перенес много в мире, а я, в
годы и заслуги не были равны этим джентльменам, но дали им право на
признание крови столь же почетным, как и любое другое, какое можно найти в Испании.

Немедленно был вызван писец, чтобы изложить в письменной форме предложение
графини Сильвии своему племяннику Франсу. Сначала заверила своего племянника в
своей личной привязанности к нему и большой заинтересованности в процветании
его дел (предложение графа Нулпарта, который, казалось,
хорошо разбираясь в этих документах), она перешла на язык
дипломатии, в которой граф продолжал обнаруживать немалые способности, к
просить немедленной помощи у четырех тысяч латников, чтобы она
могла защитить свое наследие от общего врага.

Когда этот документ был составлен надлежащим образом в Фолио, и граф
Nullepart читать вслух в его красивый голос тех условиях, которые были
choicely выражена, и мадам, с видом человека, который провел империи
в ладони ее маленькую правую руку, приложил ее подпись
с большим трудом, после дважды консультирование писарь, как
мода орфографических ее крестильное имя, чтобы оно могло согласия
с практикой, - самый образованный и лучший нашли умы
возраст - “Потому что, ” как она сказала, - если мы используем букву "i", когда буква "y" считается
более модной, наш племянник может подумать, что мы более простоваты здесь, в
Монтезина, чем они в Париже” - после того, как это было сделано
и большая герцогская печать была приложена, между
ее министрами возник спор о том, кому должна принадлежать честь передать это ее величеству.
пункт назначения.

Сама мадам была склонна поручить это дело графу
Нулепарту, поскольку изящество его внешности и обаяние его
обращения и его знание ведения высокой дипломатии казалось
выделить его для миссии такого рода. Однако, как только наша
хозяйка проявила желание дать эту санкцию графу
Нуллепарту, сэр Ричард Пендрагон обиделся.

“ Добрая графиня и миледи, ” сказал он, “ клянусь телом Господним! Я бы не стал
вы считаете Ричард Пендрагон коварства и не хватает в его devoirs
к тому, кто заслуживает почтения. Но разве вы могли забыть, мадам, что
кровь королей течет под камзолом этого благородного и
учтивого рыцаря, этого воспитанного и вежливого на язык символа
Английское рыцарство, которое вращается в придворных кругах с момента своего рождения?

“ Твои заслуги всегда перед нами, сэр Красный Дракон, - сказала графиня
Сильвия, которая все еще позволяла английскому гиганту пользоваться большим расположением.
“Ваши притязания благородны, но у достопочтенного графа Нуллепарта есть
естественные достоинства”.

Сэр Ричард Пендрагон развернулся вниз, его губы и со взглядом ребенка, который
это вздор.

“ С вашего позволения, благородная графиня, ” сказал он, “ Ричард Пендрагон претендует на
превосходство в этом важном деле по праву кровного родства. Его царственная натура
, прямая линия Утира, не может этого вынести, этот Горе-провидец
Nullepart, который оказался честный и хороший человек, должен принять
приоритет его при дворе Франции”.

Услышав эту речь англичанина, граф Нулпарт был тронут:
улыбка была настолько едва заметной, что он был вынужден прикрыть лицо
рукой, как бы желая утаить смысл сказанного.

“Ни за что на свете, сэр Ричард”, - сказал он, и его глаза наполнились
смехом. - “Нет, ни за что на свете я не стал бы превосходить
вас при французском дворе”.

Пока он говорил, его охватило внезапное и неудержимое веселье.

“Почему вы позволяете себе, господин граф, такую неумеренность?” спросила мадам
любопытно.

“Суд Франции такая редкость скучное место, мадам”, - сказал
Количество Nullepart, с радости до сих пор в его глазах.

“ Вы забыли, господин граф, ” надменно сказала мадам, “ что Франция - наш
племянник?

“ Я этого не забываю, мадам, ” сказал граф Нулпарт. “ Я только
еще больше удивляюсь, что у такой тети такой племянник.

Снова граф Nullepart стал смеяться без удержу, и это было
равнины нрав своей госпожи, что она, должно быть, упрекал его
поведение если бы она не была полностью разоружена его слова.

Именно здесь, как и подобает высокородному кабальеро моей страны, я
выдвинул свои собственные требования к этой службе, какими бы скромными они ни казались
. В конце концов, два моих достойных помощника, какими бы ни были их честь и
их заслуги, были не более чем иностранцами, а этим занималась
Испания.

“ По вашей милости, мадам, - сказал я, “ я родственник Сардасов.
Боэга, которые хвастаются еще со времен Альбана II. что они
служили принцу Испании. По праву естественного родства я заявляю, что должен
служить вашей светлости ”.

“Ты, брат”, - сказал английский гигант, разразившись оглушительным ревом,
“ ты утверждаешь, что служишь ее светлости! Что ж, брат, лучше всего ты послужишь
милости ее светлости, если будешь держать ее поднос, когда она ест свой
ланч.

Мадам, однако, склонила учтивое ухо.

“ И далее, благородная графиня, ” сказал я, ободренный ее
уважением, - это посольство похоже на посольство опасности. Дорога во Францию
опасна, и большая ее часть находится во владениях врага ”.

“Почему, ты, безумный иберийский негодяй, - закричал англичанин, - ты отрицаешь
адрес настоящего Пендрагона, чтобы избежать опасностей на пути?”

“Добрый сэр Ричард Пендрагон, ” ответил я, “ я не ставлю под сомнение вашу
адрес. Это потому, что он настолько велик, что я бы не стал подвергать его риску
дорожных происшествий. Мадам никогда не нуждалась в таком замечательном обслуживании;
ты ее самый выдающийся слуга; поэтому я бы смиренно предположил, что
ты продолжаешь заседать с ней на совете и разрабатывать надлежащий план
войны, в то время как тот, кто менее сообразителен и властолюбив.
принимает все опасности дороги”.

Сэр Ричард Пендрагон был доволен слова так ласкают его
самооценка.

“Это, - сказал он, - это хорошо говорящий по испанец; и как я истинный
мужчина и мужчина пристрастился к высокой политике, я благодарю вас, Дон Мигель, за
ты хорошо сказал. Но это посольство в хорошем Франции Роман
момент. Это касается одного из первых принцев своего времени; и поскольку он является
одним из немногих, живущих в настоящее время в Европе и Азии, кто обладает
состарившийся в любви к добродетели, он не встретил того истинного ума и честности.
отвага утверждает, что ведет эти переговоры по праву кровного родства ”.

Я не знаю, как долго мы заседали в совете, каждый выдвигал свои многочисленные требования
служить нашей госпоже именно в этом; и она, добрая душа и
очень женственная, не придававшая гармонии нашему правлению. Вполне доволен ей
что ее все трое должны показывать такую прыть, чтобы удостовериться, что их
заслуга; и хотя ее миной заявила, что она охотно рассматриваем каждый
чтобы быть достойным, но какая из нее секс будет довольствоваться одним, когда три
претендовать на то, чтобы делать ее работу?

И вот, когда мы устали от наших споров, и тот знаменательный
день пошел на убыль, мы уладили наше соперничество единственно естественным и
возможным способом. Поскольку ни один из нас не уступил бы его требованиям, и поскольку каждый из нас
был одинаково достоин по своему собственному мнению и одинаково правомочен в этом
что касается нашей госпожи, то граф Нулпарт предложил нам троим
вместе преодолеть все опасности дороги в той
приятной манере, перед которой никто не знал, как устоять. И, наконец, неохотно,
переглянувшись друг с другом, мы дали свое согласие; после чего
мадам, без всякого сопротивления, с величайшим достоинством дала свое.
достоинство.

Даже когда мы вели переговоры по этому вопросу, оставалось
еще одно обстоятельство, стоявшее между нами и хармони. Кому был доверен фолиант
? Однако в этом сэр Ричард Пендрагон проявил
мера произвола, о которой можно было только сожалеть. Он взял с доски совета документ
с подписью и печатью, сказав, что
“по праву кровного родства” он претендует на прерогативу представления
это для доброй Франции; и что “если либо Маунсир, либо маленький Дон
Как-там-он-себя-называл, усомнился в этом праве, пусть будет достаточно любезен
чтобы снять эти каперские удостоверения с камзола, на котором была кровь
королей ”.




ГЛАВА XX

О НАШЕЙ ДОРОГЕ В ПАРИЖ


Едва солнце начало выползать из-за белой занавески, как
на следующий день три министра мадам отправились в путь.
посольство. Дорога до Парижа составляла более ста лье. Первая
часть пути пролегала через самое сердце Кастилии; большая его часть была
трудной и сопряженной с опасностями для путешественника, и особенно для
тех, кто пользуется такой услугой, как наша. И все же в это прекрасное утро
середины лета, когда мы выезжали из замка по крутой извилистой
дороге, эти ревнивые слуги благородной госпожи не подумали о
возможных опасностях.

Когда мы отправились в путь, нашей главной заботой было как можно скорее прибыть к королю Людовику в
Париж и как можно скорее вернуться обратно
возможно, в компании вооруженного хозяина, что конструкции из
Кастильский могут быть сорваны. С высоким мужеством, мадам и терпимо
адреса на часть ее гарнизона, ее стойкость может быть использовано против
враг до нашего возвращения. И все же мы чувствовали, что каждый час дорог.
и терять было нечего.

Итак, судите о нашем беспокойстве, когда по прибытии в Толедо сэр Ричард
Пендрагон остановил свою лошадь в той фонде, которую мы так хорошо узнали.
Он заявил, что “кастилец он или не кастилец, но он должен прервать свой пост”.
и запастись провизией, чтобы продержаться весь день. “Ибо”
как он заявил, “Испания была самой проклятой страной, и если бы вы не были
воспитаны для того, чтобы питаться песком и коричневой пылью, вы были бы похожи на недоедание во время длительной экскурсии".
питание во время длительной экскурсии.

Англичанин не поддался нашим мольбам поторопить его.
кампания за столом в гостинице. “Брюхо - гордый нефрит, “ сказал он, - и
склонен сносить оскорбления по пустякам. Именно из-за несдержанности
поспешности во время еды один из выдающихся среди моих предков был склонен
отказываться от жареного поросенка, этого самого восхитительного блюда, в
в возрасте тридцати одного года.

Сэр Ричард Пендрагон, наконец, как он выразился, “уговоривший
грубияна джейда проявить вежливость”, взобрался на свой высокий
лошадь, которая торжественно стояла и жевала кукурузу перед дверью трактира. Но как только
он это сделал, возникла ссора с хозяином гостиницы, ибо, следуя
своей обычной практике, англичанин не выказал ни малейшего желания платить по своему
счету. Однако, когда мы уходили, граф Нуллепарт бросил монету
изумленному и недовольному хозяину.

Тем не менее, едва мы прошли расстояние в одну улицу, как
Сэр Ричард Пендрагон снова спешился. На одном из базаров, которых
в этом городе предостаточно, он купил красивый плащ, отороченный мехом, который
оттенял изодранную одежду, в которую он был одет, до румянца. Его шляпка также
получила новое белое перо в качестве украшения. “Это было неприлично, ” сказал он
, - чтобы кто-то из его рода предстал перед доброй Францией, как
парень на поле молодых бобов, иначе Франция, которая была хорошим парнем,
следовало бы считать его одним из представителей испанской знати.

После этих бессвязных слов я почувствовал, как моя рука потянулась к рукояти меча.
И хотя наша ситуация была чрезвычайной, и моя неспособность
справиться с мастерством англичанина в обращении с этим оружием была общеизвестна, мы
скрестили бы клинки на людной улице, если бы не спокойствие.
в долгу перед достойным поведением достопочтенного графа Нуллепарта.
Его извинения за этого грубого иностранца были такими деликатными, что я проглотил
свою ярость, в какой только мог; и до такой степени, что подсчет
Сводит на нет его любезность, что он даже заставил англичанина сказать
что его упоминание об испанской знати “было всего лишь его юмором, который,
как и в случае с его нацией, была склонна втягивать его во все виды
фантазий; хотя иностранные народы, которые жили в темных местах и терлись
, но редко сталкивались с просвещенными умами, никогда не могли пристраститься к
это английская шутка. Возьми торжественное жулики, вы иностранец, не” он
заключение. “Я не зря вас требуют столько святой воды и так много
масс душам вашим”.

Когда мы проходили через рыночную площадь, там были выставлены куры и индюшки
на продажу на открытых базарах. К удивлению тех, кто продавал
эти товары, сэр Ричард Пендрагон поднял несколько из них на
седла на острие своего меча, говоря: “что, по его мнению,
хотя, несомненно, это был его английский прихотливость, их вкус, если
слегка обжаренный над морем-угли костра, не в неблагоприятную с
лучший испанский песка и испанского жирные мухи”.

Граф Нулепарт и я, также придерживаясь этого мнения, наш
спутник оставил нам задачу успокоить тех, кто таким образом был
похищен их товар. Тем не менее, даже к нам он обратился с упреком.
“Вы даете этим бедным душам хорошие серебряные деньги?” - спросил он.
“ Осмелюсь сказать, что это континентальный обычай, но он знаменует важную
разница между народами земли. Мы, быстрые островитяне,
более категоричны. Вы, жители Континента, просите ‘с вашего позволения’ и живете
силой кошелька; мы, англичане, по всему миру требуем своего
где найдем ”.

В этом, по крайней мере, я думаю, сэр Ричард Пендрагон, должно быть, просто
признательность своих соотечественников. Для всех лиг мы ехали с
его на наши посольства это было не раз в нашей хап, чтобы найти его
силы в его мешке.

Когда мы вышли из Толедо и довольно близко подошли к узким
извилистым тропам, пересекавшим огромную пустыню, раскинувшуюся
перед нами, сэр Ричард Пендрагон стал проявлять большой интерес к
разбойники. Его глаза были постоянно оглядываясь в поисках самого горизонта. Ни куста,
ни рок, ни одно дерево не избежал его темные подозрения; его рука была на
рукоятью меча по сто раз в день. На каждом повороте дороги
он ожидал увидеть грабителя; и действительно, поскольку день проходил без
каких-либо столкновений, его, казалось, огорчало, что грабители
были такфу. Но если бы мы наткнулись на каких-нибудь случайных путников, то, судя по
поспешности, с которой они убирались с нашего пути, я бы сказал, что это
мнение не было общим.

“Клянусь душой”, - сказал сэр Ричард Пендрагон, когда трое честных седобородых
купцов на красивых ослах умчались вверх по крутой горной тропе,
“эти испанцы - самые бедные духом люди на земле.
земля. Если бы я не была хорошей матерью, и у нее не было хорошего сына,
Я мог бы разгрузили эту рыбу кровей мещанство так легко, как я пью
шеррис”.

После чего сэр Ричард Пендрагон глубоко вздохнул.

В первый день нашего путешествия мы прошли много миль, хотя и отдохнули
в полдень в маленькой деревушке от палящего солнца. Возможно,
дело было в том, что мы вступили в наше приключение не слишком благожелательно,
и что юмор англичанина вызвал лишь странный
дружеское общение - несмотря на щедрую скидку на качества
королевской крови - для того, кто мог похвастаться sangre azul истинного идальго;
и все же мудрость и вежливость гуманного и всегда восхитительного графа
Нуллепарта удержали нас всех троих на дороге и привели в состояние
о терпимости друг к другу в придорожной вене в конце долгого дня
.

В этом деревенском местечке мы наслаждались хорошим ужином и мирной ночью
отдыхом. Мы ходили долго, что день, и редко я встречала
честный вкус спать еще вкуснее. Но к этому времени мы уже были на территории короля
Кастилии, и на следующее утро, когда мы тронулись в путь,
бдительность англичанина возросла вдвое. Граф Нулепарт и
мне было достаточно легко, чтобы никто не догадался о нашей миссии. Это не так.
Сэр Ричард Пендрагон. Он заявил, что его опыт в Кастилии был таким
что у стен есть уши, слепые видят, а мертвецы рассказывают небылицы.

Действительно, по живой озабоченности, которую выказывал сэр Ричард, было ясно, что его прежние встречи с королем Кастилии не были приятными
..........
......... В чем именно они заключались, мы не могли узнать от того, кто их перенес
но то, что они были тяжелыми и значительными, у нас было
авторитет его поведения.

На второй день, когда мы выехали на дорогу в Мадрид, мы увидели высоко на отдаленных холмах
один из самых благородных замков этого печально известного короля.
При виде этого, когда заходящее солнце коснулось глубины
его деревья были усыпаны золотом, сэр Ричард Пендрагон натянул поводья, снял
шляпу и сплюнул на землю; и затем, в том, что, должно быть, было
на самом округлом лондонском английском, поскольку это звучало очень грубо и варварски,
он проклял короля Кастилии, он проклял свою мать и свою женщину
родственники, даже его кормилице и самым дальним родственникам.

“Первый трюк за тобой, испанский Джон”, - сказал он. “Я допускаю это; я признаю
это; мое раннее воспитание было слишком мягким, чтобы справиться с низким обманом. Но
послушай, Джон Спаниард, следующая взятка достанется другому игроку или моей.
милостивый государь не был королем Англии”.

“ Насколько я понимаю, достойнейший сэр Ричард Пендрагон, ” произнес граф
Нуллепарт мелодичным голосом, - ваши прежние отношения с королем
Иоанн Кастильский был тяжелый характер?”

“Да, хорошо mounseer”, - сказал Сэр Ричард Пендрагон, выдавая его Толл Хорс
такой удар по ребрам, как удивлены, что чрезвычайный четвероногое;
“ ты можешь понять это. Если мой здравый рассудок не блуждает в дурных снах,,
Со мной поступили неправильно, маунсир, со мной поступили неправильно. И позволь мне
сказать тебе, добрый бродяга, с английским Диком никогда не обращались неправильно
ранее, за исключением одного случая добродетели, который был на
коленях святой леди, которая сейчас находится на небесах ”.

А мы продолжаем путь в сторону столицы владений короля, а
глубокое безмолвие обогнал англичанин. Его мрачный и унылый взгляд
был ощутимым плодом прежней горечи; и когда мы вошли в
Мадрид с наступлением темноты, многочисленные солдаты, мимо которых мы проходили на улицах
одетый в кастильскую ливрею, казалось, воспламенил его юмор. Действительно,
войдя в первую венту, мы оказались у городских ворот,
и когда мы с комфортом размещали наших лошадей на ночь, он
был тронут, сказав, что “если его настроение не улучшилось после ужина, то он был
намеревался выйти на улицы и перерезать несколько глоток, поскольку вид
такого количества негодяев в сапогах, подкручивающих усы, был столь же болезненным, как
для него так же, как присутствие святой воды было для Автора Обмана”.

Конюшня этой венты была отделена от большой кухни постоялого двора
коротким арочным проходом. Перейдя его, мы обнаружили, к
нашему большому удовольствию, что очаг был полностью в нашем распоряжении, так как
в трактире больше никого не было. Над огнем был подвешен
котел, и к нему мы отнеслись благосклонно. После того, как мы достойно поужинали
, мы приготовились к столь желанному отдыху; но
было написано, что в эту ночь нам не суждено уснуть.

Скудные бы мы распоряжались сами о дымохода-место для
сон для которого мы любили, когда первый из отрывков, которые были
наступить на нас наткнулся. Несколько солдат в ливреях короля
вошли в кухню гостиницы, требуя вина и съестных припасов. Эти
мужчины, в своих высоких сапогах и длинных плащах и большие шляпы, и с их
долго moustachios, были чрезвычайно грозным, чтобы смотреть на него; и граф
из Nullepart и сам, сознавая, как мы были странного настроения
наш спутник, не раньше видел этих парней, чем мы сожалели, что их
вторжение чрезвычайно.

У сэра Ричарда Пендрагона, как и подобает старому участнику боевых действий, были закрыты глаза
он уже погрузился в дремоту и начал громко храпеть, когда он
откинулся, вытянув свои огромные ноги к очагу, когда эти
солдаты вошли так не по сезону. Когда они с важным видом подошли к
котелок, громко ругая хозяина за то, что еда не готова, один из них
имел несчастье споткнуться о далеко вытянутые конечности англичанина
. Измеряя свой рост, он выругался ужасным ругательством на грубом испанском.

Англичанин застонал и сонно открыла глаза, и видя
солдат на четвереньках, он сказал хозяину гостиницы, который был
о, Чтобы добавить мясо в кастрюлю, “хозяин, вы не должны допустить медведей
и верблюдов, и животные с четырьмя ногами среди знати.
Знати это не нравится”.

Дерзкий тон англичанина был услышан товарищами павшего.
один, которого было восемь или девять. Они смотрели на него так, словно
не могли поверить своим ушам, а затем их руки
метнулись к рукоятям мечей. К этому моменту, однако, упавший уже поднялся на ноги.
Он дернул себя за усы и в ярости закатил глаза. ...........
...........

“Клянусь жизнью дьявола! ” закричал он. - Ты, чужеземный пес, я вырежу тебе
печень!”

И с этими словами он размашисто обнажил свой меч.




ГЛАВА XXI

О НАШИХ ПЕРВЫХ ПАССАЖАХ С КАСТИЛЬЦЕМ


ЗНАЯ отношение нашего товарища ко всему этому цвету лица, мы
меньшего от него не ожидал, чем то, что он немедленно вскочит на ноги
и набросится на этого хулигана. Но, к нашему удивлению, он оставался так же, как он
была, не шевеля рукой, но Умерь свое выступление в какой-то странной
мягкость, которая, как мне казалось, кто знал его доблести, оказать ему
более грозным.

“Ты слышишь, баварский пес?” - прокричал ему в ухо разъяренный солдат.
размахивая мечом. “Я говорю, что отрублю тебе голову!”

Англичанин слегка зевнул, а затем сказал тоном такого
смирения, что это вызвало удивление: “Могу я попросить ваше превосходительство
выделите Инглишу Дикону небольшое пространство для его молитв? Его было приятно
мать, у нее хороший сын, и ее последний заряд, чтобы ее первенец был,
- Ричард, когда небо требует от тебя, пусть жизнь непорочная быть вашим
паспорт Святой табурет’.”

Солдаты, казалось, были склонны принять эту причудливую мягкость за
малодушие.

“Жизнь дьявола”, - сказал солдат, мужеством которых, как представляется, воск
перед тем, как англичанин снисходительности: “у тебя есть минутка
для своих молитвах, вы красного цвета, пиво-промывочные snuffler!”

“Больше ничего?” - спросил английский гигант. “Подумайте об этом, ваше превосходительство...
минута - это маленький промежуток времени. У нас не будет времени на священника. И потом,
нужно послать за Войском.

“Ни мгновения больше, клянусь жизнью дьявола!” - закричал разъяренный солдат.

“Увы!” - сказал сэр Ричард Пендрагон. “Я бы предпочел духовенство,
но, полагаю, этому не суждено сбыться. И все же это будет печальная встреча на небесах,
тем не менее, с моей святой матерью”.

Солдат бросил тень на мать сэра Ричарда Пендрагон
что ни один человек из моего народа, нашел бы возможность эстакада. Вместо
однако прислушаться к ней, английского гиганта под названием хозяину,
“Хозяин, я бы попросил вас принести мне чашечку шерриса, чтобы я
мог достойно умереть”.

Однако, прежде чем домовладелец смог выполнить этот приказ,
или кастильский браво получил возможность привести в исполнение свой собственный замысел
, дело приняло новый оборот. В этот момент другой
солдат, которого moustachios были яростнее и шлейф которого был больше, чем
те, ни его товарищи, а кто, чтобы судить по почтением,
платили ему, оказался их капитан, вошел в гостиницу. Выругавшись
, он прошел сквозь разъяренную группу, и в манере одного
тот, кто готовился сожрать нас, приблизился к нам троим, мирно сидевшим
у очага.

“Что это?” - закричал он. “Кто эти, которые осмеливаются носить плащи и
сидеть у огня в присутствии солдат короля?”

“Это баварские драчуны, милостивый дон Николас”, - сказал седобородый человек
среди солдат.

“Баварские драчуны, не так ли?” - спросил дон Николас. “Клянусь Пресвятой Богородицей, они
будут отведены в королевскую темницу. Набросьтесь на них, схватите их и уведите
их прочь!”

По этой команде солдаты сделали вид, что хотят наложить на нас руки.;
и как граф Nullepart показалось мало склонен отрицать их, и
Сэр Ричард Пендрагон вырос настолько сонным, что он может
вряд ли бодрствовать, я взял на себя смелость заявить, наши истинные качества.

Как стал испанский дворянин, я поднялся со своего места и предложил его
Дон Николас. Также я незамаскированные себе, как я сказал, “Вы заблуждаетесь в этом, наиболее
досточтимый. Я идальго Испании, граф Нулпарт является членом французской знати
и сэр Ричард Пендрагон, хотя фрукт
о варварском народе говорят как об одном из его главных украшений”.

“Так и есть, добрый Дон”, - сказал гигант-англичанин, открывая глаза.
когда я упомянул его имя, он погрузился в сон. “В Лондоне обо мне хорошо думают”.

Но здесь это было то, что наши проходы приняли такой оборот, что стало неожиданным
и сожаление. Ибо как только дон Николас услышал имя
Сэра Ричарда Пендрагона и узнал варварское звучание его
голоса, он отступил на шаг и радостно воскликнул: “Тело Иисусово!
это капитан английских воров, который ограбил церковь Сан-
Мария и который сбежал из тюрьмы его Величества в ночь перед своей
казнью”.

“Конечно, это он!” - воскликнул седобородый солдат. “Это тот самый печально известный
иностранный разбойник”.

Сэр Ричард Пендрагон потер сон из его глаз, и в них
там вступил в своего рода угрожающее юмора.

“Ограбить церковь!” - сказал он, с той мягкости, что и было удивительно.
“Английский Ричард ограбить церковь! Почему, вы, бедные, добрые души, меня разводят
в монастыре; у меня родственник епископа; а брат мой
святая мать”.

“Да, это английский разбойник”, - сказал дон Николас мрачно. “Взгляд
ему будет очень приятно короля. Он возложил на свою голову
тысячу корон”.

“Этот парень вполне может захотеть отрезать его”, - сказал сэр Ричард Пендрагон.
“Но ограбить церковь - я со своей честностью! О, эти бедные испанцы! Я
боюсь, что их умы так же безалаберны, как у бедных голландцев.

Однако теперь наше положение, несомненно, было серьезным. Шансы были десять против
трое. Я не могу ответить за графа Нуллепарта, но, судя по
его виду, его чувства в этом пассе, должно быть, были похожи на мои собственные.
Каковы бы ни были преступления нашего товарища, по крайней мере, на данный момент
наша судьба принадлежала ему. Король Кастилии был нашим общим врагом. Мы
мы должны защищать доброго слугу нашей госпожи, даже если это будет стоить нам жизни.

Однако он, столкнувшись с такой серьезной опасностью, все еще, казалось, не обращал внимания
на чрезвычайность своего положения.

“Ограбьте церковь!” - сказал он своим мягким голосом, который был таким зловещим. “Я,
с кровью королей под моим плащом; я, истинный сын принца
с истинным происхождением - я грабю доброе духовенство! Ах вы, бедняги,
вы, должно быть, пили шеррис.

“Кончай, краснолицый плут!” - сказал дон Николас. “Приведи
шнур, один из вас, что мы можем связать ему руки”.

“ Веревку, добрый, честный испанец! ” сказал гигант-англичанин. “ Зачем?
пуповина, когда кроткий англичанин Дикон не перехитрил бы маленькую девочку
на руках у доброй кормилицы?

Несмотря на невинные протесты сэра Ричарда Пендрагона, один из
солдат достал длинный прочный шнур и под руководством Дона
Николас с некоторой опаской приготовился связать руки англичанина
гигант.

“ Нет, выходи вперед, добрый солдат, ” сказал сэр Ричард Пендрагон,
вытянув вперед запястья и скрестив их одно над другим. “ А если это
это твой юмор, обмотай грубую веревку вокруг бедного Дика. Выйди вперед, я
умоляю тебя; у меня нет защиты, кроме моей добродетели ”.

На это приглашение, которое было дано с вежливостью, которую я, в
крайней мере, никогда раньше не слышала, на губах этой грозной
иностранец, солдат шагнул вперед со своей удавкой. И это было необходимо
заметить, что это был не кто иной, как тот хвастун, который несколько минут назад
пообещал отрубить голову англичанину.

“Это хорошая честная веревка”, - сказал сэр Ричард Пендрагон, когда на него уже собирались надеть эту веревку.
“А ты, честный испанец, кажешься
сыном хорошей матери”.

А затем в мгновение ока, во вспышке невероятной быстротой, с той же
гладкий и вежливый улыбкой на губах, английский гигант сорвал
кинжал, из-под складок своей мантии, и ударил
несчастный солдат в самое сердце.




ГЛАВА XXII

МЫ В ТЯЖЕЛОМ ПОЛОЖЕНИИ


Я НЕ МОГУ сказать, что произошло дальше. Я знаю только, что мы трое
вскочили на ноги, борясь за свои жизни.

Я никогда раньше не видел, как в ссоре проливается кровь; но сейчас у меня не было времени
размышлять об этом ужасном действии. Резкий и жестокий шум
сталь звенела в наших ушах; горячее дыхание наших врагов касалось наших щек;
и ужасные крики, корчащиеся фигуры и дьявольские лица были повсюду вокруг нас.

Как только человек со шнуром оказался растянутым на полу, первое,
что я по-настоящему осознал, было то, что сам дон Николас был
внизу. Он упал почти в тот же миг и той же силы, и он
лей horridly в сговор, с кровью, окрашивая его в смертного
тоска.

Англичанин теперь уже стоял на ногах, спиной к стене, и его
бесплатно. Все солдаты в ВЕНТА, и они были не менее
восемь человек, разъяренных внезапным убийством их капитана и
своего товарища, набросились на него, как стая волков.

Однако у англичанина был замечательный клинок. Он отразил
их первую атаку так умело, что они отступили перед ним. Только самые
превосходные адрес мог бы его спасти, но это было по его приказу. Еще
не успели они были отбиты, чем они бросались на него снова. Они
начали жестоко давить на него, но в момент его нужды вмешался граф
Нулепарт. Выбив один из их мечей ударом
своим собственным клинком он отвел противника в сторону и блестяще нанес ему удар.

Я последовал примеру графа Нуллепарта, нанеся удар второму парню.
И хотя мое мастерство не шло ни в какое сравнение с мастерством двух моих товарищей, моя
атака становилась тем более яростной, что могла восполнить недостаток науки.
По крайней мере, я знаю, что едва ли нанял человека, которого выбрал сам -
парня, который подкрался вперед, чтобы затащить англичанина под себя, пока тот
расправившись с остальными, я почувствовал, как добрый клинок моего отца прошел прямо
сквозь его тело, и он со стоном опустился на колени.

Едва я успел выхватить оружие, как услышал голос сэра Ричарда.
В моих ушах прозвучал голос Пендрагона.

“Вперед, добрый Дон! Проберись к лошадям и выведи их на улицу".
на улицу.

Не дожидаясь, чтобы посмотреть, что случилось дальше с моими друзьями-потому что я знал,
их адреса и единственная надежда на спасение их жизней лей
в получении лошадей сразу-я умудрилась заставить свой путь через
пресс-наших врагов, которые платили мне мало внимания. Пробежав через
открытый проход к конюшне, где стояли наши животные, я приступил к
седлать их в величайшей спешке. И это не уменьшилось от того, что
зная, что арендодатель должен был выбежать на улицу и был
реветь вожделением. Очень скоро мы должны были полгорода на нас.

В тридцати ярдах от меня, на кухне гостиницы, звенела сталь
звон становился все громче и громче, и казалось, что я никогда не смогу
чтобы надеть седла и уздечки на трех лошадей. Но наконец они
были обставлены, и я по очереди вывел их через узкий дверной проем
на улицу.

Едва я это сделал, как столкнулся на пороге
таверны с несколькими горожанами и солдатами, которых вызвали крики трактирщика
.

“Грабитель находится внутри” я имел присутствие духа, чтобы ахнули, затаив дыхание.

Затем они устремились в гостиницу без оглядки на три
лошадей.

Как раз в тот момент, когда я собирался последовать за ними по пятам, чтобы посмотреть, какую помощь я могу
оказать своим друзьям, английский гигант с трудом выбрался из
вонючего помещения. Его грудь вздымалась, меч был сломан, а с
лица стекали капли крови и пота. Его большие красные глаза были такими же
светящимися, как у тигра.

“Граф Нулепар!” Я закричал. “Где граф Нулепар?”

Прежде чем англичанин смог ответить на мой вопрос, проворная фигура
наш товарищ тоже выбрался из помещения, которое теперь напоминало беспорядок.
Он тоже был весь в крови, и его лицо было бледным, как у трупа. ..........
.........

Нам потребовалось мгновение, чтобы вскочить в седла. И все же, какими бы быстрыми мы ни были
, мы едва ли были достаточно сообразительны. Военнослужащие и граждане уже были
столпившихся вокруг нас; их вытянутые руки стремятся втянуть нас
вниз; и был в самых опасных шум и крик, возникающих на улицах
города.

“Во имя Пресвятой Девы, не дай им сбежать!” - раздался крик.
Все вокруг нас.

На данный момент, к счастью для нас, никто из этой толпы не был в седле. Поместив
наши лошади в теснине, и мы прокладываем себе путь, по-прежнему нанося яростные удары.
получая их; и наконец, освободившись, мы тронулись в путь
стремглав вниз по улице и через узкий переулок
город. Под покровом темноты это начало казаться, что мы имели
разумной надежды на побег.

Наши резвые лошади, немного оправившиеся от дневной усталости,
начали опережать наших преследователей; однако опасность для нас все еще была очень реальной,
поскольку в лабиринте дорог и закоулков мы, вероятно, были
пойманный в ловушку.

По счастливой случайности сэр Ричард Пендрагон и граф Нуллепарт
мы были знакомы с Мадридом и смогли указать верный курс к
южным воротам города. Однако, как только мы оказались перед ней,
имея преследователей далеко в тылу, нам пришлось столкнуться с новой
опасностью. Ворота были заперты на ночь.

Настойчивость наших криков и громкие выкрики “Именем
Короля!” заставили привратника выйти из своей хижины. В одной руке он держал фонарь
, а в другой - ключ, пристегнутый к поясу. Это был пожилой человек
, очень ворчливый и, по-видимому, очень сонный.

“Кто вы такие, что выезжаете в такой час?” спросил он. “Где ваши
паспорта, подписанные городским констеблем?

“Это здесь, отец”, - сказал сэр Ричард Пендрагон, слегка наклонившись
вперед с седла и оглушив старика
рукоятью своего меча.

Прыгая вниз со своего коня, сэр Ричард вырвал ключ у портье
пояс. В следующее мгновение он был отброшен назад к воротам, и наши лошади
были через. И все же, какой бы короткой ни была эта задержка, ее было почти слишком много.
Едва мы пересекли границу города, как поднялся шум и клич.
нас окружили.

Англичанина, однако, нисколько не смутила необходимость
поспешность. С тем самообладанием и высоким инстинктом действия, которые
незадолго до этого спасли ему жизнь, он потянул за собой калитку,
и повернул ключ почти перед самыми носами наших преследователей.

Пока одни из них выкрикивали ругательства и выкрикивали ругательства и давали советы
потерявшему сознание носильщику, а другие атаковали прочный железный барьер,
мы въехали в темноту со скоростью, которая была рассчитана не слишком сильно, чтобы
огорчите наших и без того усталых лошадей.

Когда мы внесли лиги и крики наших врагов уже не было в
наши уши, мое волнение, которое, признаюсь, было очень здорово, поутихло
достаточно, чтобы я мог вспомнить, что мои друзья пострадали
в гостинице. На мой запрос они ответили, что они
никогда не чувствовали себя счастливее ни в какой ситуации; и, кроме того, я получил их
благодарность за роль, которую я сыграл.

“Мой юный товарищ”, - сказал англичанин: “я сделаю тебя своей службы.
Ваше поведение было настолько достойным в час испытания, что я сожалею, что я
злоупотреблять вашей нации. Я никогда не прошу, чтобы юный спрингальд лучше владел своим мечом
а что касается твоих пяти умов, то они принадлежат хорошему мальчику. Вы
доставили мне большое удовольствие, добрый Дон; и я допускаю, что ваша мать была
превосходный человек. И то же самое относится к твоему отцу.

Выступление это лестно цивилизованности, на котором я был счастлив чувствовать себя мой
пустыни, подарил мне такое наслаждение, что на время я забыл, что тот, кто
сделано это было, несомненно, отчаянный и кровожадный характер. Тем не менее, в
служа кому я был под залог верности, на меня было совершено
в интересах этого смелого и беспощадного иностранца; помимо мероприятий
на ночь дала мне вкус к жизни солдата, который
разводят высокой интоксикации в моих жилах. И эффект от этого восхитительного
безумие было в единственном числе. В этот час я, казалось, мало заботит
праведность моя причина или целостности моей компании. Душа моя
обладал знаниями, что я убил живое существо в
открытые ссоры; а теперь, езда летом тьма, она спросила, не более
чем возможность убить другого.

Граф Нулпарт также сделал мне очень вежливый комплимент в своей
очаровательной манере. Но пока мы ехали в темноте колено к колену, на нашего восхитительного друга снизошло
странное молчание. Тропа становилась неровной
и ненадежной, так что нас подбрасывало в седлах; и веселый
мудрость и смех наших товарища, который сделал так много для осветления
наши пути больше не было слышно. Не знай я, что этот нежный
создатель гармонии наркоман сам так много тишины.

И затем, совершенно внезапно, без знака, слова или восклицания,
Граф Нулепар упал со своей лошади.




ГЛАВА XXIII

О КРАЙНЕМ ПОЛОЖЕНИИ ГРАФА Нулепара.


Он был с глубочайшей тревогой, ибо мы оба полюбили наши
товарищ, что сэр Ричард Пендрагон и я спешился и поднял
на распростертое тело в своих руках. В густой темноте ночи,
что усугублялось тенями от нависающих деревьев
сначала мы не могли понять, что стало причиной этого
бедствия.

Наши опасения, что граф Нулепар мертв, рассеялись
немедленно. Было слышно, как он дышит. Проведя над ним руками,
однако мы обнаружили, что его камзол пропитан кровью. Тем не менее, в течение
некоторого времени мы не могли обнаружить место того, что, очевидно, было
серьезной травмой. Действительно, так продолжалось до тех пор, пока мы не привели в чувство нашего потерявшего сознание
товарища, промыв ему виски какой-то стоячей водой, которую мы нашли в
колея посреди дороги, по которой мы смогли узнать ее местоположение
и протяженность. Именно благодаря этому провидению наш невезучий друг
сам смог сообщить нам об этом.

“Ничего страшного”, - сказал он. “Это не больше, чем царапина. Я молю тебя,
оставьте меня, друзья мои, в своих устройствах, потому что на душе у вас не
свободное время. Сейчас в установленный компания, конечно, на наших пятках”.

“ Маунсир, ” сказал англичанин с деликатностью, на которую я
не ожидал, что он способен, - меня не волнует, даже если вся Испания будет
и установленный на Буцефала процедить. Вы полагаете, что тот, кто
неужели Кровь королей под его дублет оставит вас на растерзание волкам.
Где болит, хорошо Mounseer? Мы позаботимся об этом, если это доставит вам удовольствие
”.

Несмотря на мужество нашего друга, который утверждал, что его рана была
пустяковой, а времени было много, мы сохраняли решимость найти
его рану. Тогда он допустил, что он был на несколько дюймов стали в
его ребра. “Но это ничего, друзья мои, сущий пустяк, уверяю вас"
” сказал он, пошатываясь, направляясь к своей лошади.

Тем не менее, нам было ясно, что, если граф Нулепар хочет
продолжить свое путешествие, необходимо найти средства, чтобы остановить кровотечение из
его раны. К несчастью, у нас не было хирургических принадлежностей; и
рана была такой глубокой, что наши повязанные вместе платки
не справлялись с потоком крови.

В этом пассе англичанин совершил странную вещь. Это послужило
еще одним доказательством того гениального изобретательства, которое превыше всего
отличало этого странного человека. Без лишних слов он продолжил
раздеваться. Сняв рубашку, он оказался полностью обнаженным до
несмотря на то, что он был ниже пояса, он разорвал это одеяние на ленты и сплел куски
плотно вокруг тела графа Нуллепарта. И настолько действенной была эта
продуманная операция, что раненый со смехом поклялся, что
Англичанин остановил не только кровотечение, но и сам источник жизни
.

Едва ли была проведена эта искусная операция, и до того, как сэр
Ричард Пендрагон мог бы вновь вложить свою шкуру в этот камзол, который имел обыкновение носить с собой
кровь королей, когда наши уши были атакованы
звуками вооруженных людей, быстро приближающихся в темноте.

“Осиное гнездо Джона Кастильского приближается к нашим ушам”, - мрачно сказал
Англичанин.

Однако сейчас было не время для речей. Подняв графа Нулепара
в седло, мы ни на мгновение не задержались, а увели наших лошадей с дороги
. По обе стороны от дороги вырисовывались отвесные склоны
крутой горы. Казалось почти невозможным пересечь его; и
мы прошли лишь небольшое расстояние по этому трудному подъему, когда мы
остановились, чтобы прислушаться к нашим врагам, которые с шумом прошли мимо нас
на дороге внизу. Судя по звону мечей и уздечек ,
судя по стуку копыт по камням, они образовали значительную группу
верховых. И я думаю, что если бы они не ехали так беспечно, то
должно быть, заметили бы нас, так близко мы были от них.

Когда они прошли, мы продолжили подъем на гору. И все же это
приключение было сопряжено с большой опасностью. Дороги, по которой можно было идти, не было;
повсюду были разбросаны деревья и грубые валуны; и чем выше мы
поднимались, тем более неизбежным становилось то, что нам придется перешагнуть через какой-нибудь крутой
обрыв, который скрывался во тьме. Сэр Ричард Пендрагон
пользовался ножнами так же, как слепой пользуется своим посохом
. Он испробовал каждый ярд земли, прежде чем ступили его ноги
ибо, как он сказал, “он не желал попасть на Кухню дьявола,
чтобы не встретить Злого Врага человека, который непременно поставит в тупик добрую душу".
Католик”.

Англичанин был избавлен от этого бедствия благодаря проявленному
большому мастерству, и мы, наконец, добрались до большого леса. Мы были очень благодарны за
это обещание защиты, но его территория выглядела такой черной, что сэр
Ричард Пендрагон сказал, что его нисколько не удивит, если злой
в нем обитал огр, или падший маг, или даже волшебник или саламандра.
Несмотря на эти дурные предчувствия, которые он назвал естественным плодом
мозга, вскормленного в юности римскими авторами,
мы чувствовали себя в полной безопасности от обнаружения среди густых деревьев
и темная ночь тоже накроет нас. Мы отвели наших усталых лошадей
в лес и привязали их. Затем, отыскав сухое и защищенное
место, мы разложили нашу усталость на зеленой земле и завернулись в наши
плащи.

На протяжении всех этих долгих, но сладостных часов полной темноты мои двое
товарищи продолжали спать - граф Нуллепарт чутко и
урывками, сэр Ричард Пендрагон с упорством легендарных
жителей Эфеса. И так как я лежал на что я охотно
рассмотреть моего первого боя, с этого ароматного возмещения не
дальше от глаза, я намеревался resummon образ
ночь дикий бизнес, и с этим природным инстинктом слабости
для моих ближних--в привычку философии, который я могу только приписать к моему
мама ... я начал размышлять о характере тех, кто лежал на моей
стороны.

Думаю, я могу сказать, что эти размышления не были неприятными. Мои спутники
были странными, разнообразными и чужеземными людьми; и один из них, безусловно, был
варваром по сравнению с джентльменами нашего полуострова,
которым в вопросах высокой вежливости позволено быть первыми в мире.
мир. Еще я обнаружил, что я уже начал отдыхать к ним в
настроения либеральной общения, нет, даже любви. Опасностей у нас
уже вместе, и, возможно, мысль о тех, которые были
впереди, который заставил мое сердце биться, когда я лежал на голой земле,
заставил меня забыть свою нацию и свою идиосинкразию, и лелеять
чувство по отношению к ним, которого благосклонный читатель, вряд ли думаю
последовательно тот, кто хвастался, Сангре Азул Испании.

При первых признаках рассвета сэр Ричард Пендрагон проснулся, поднялся со своего ложа
и отряхнулся, как собака. Затем он объявил, что мы должны немедленно отправляться в путь
, поскольку наша близость к
главному городу короля Кастилии была в высшей степени опасной. Мы проявили нежную заботу.
разбудили бедного графа Нулпара, который все еще беспокойно дремал.
В сером утреннем свете его лицо казалось пепельно-бледным, но он заверил нас
, что в состоянии сесть в седло.

Так это было или нет, и его внешность выдавала его, но граф
Нулпарт был храбрым человеком, и он пренебрег нашей помощью в том, чтобы сесть на его
лошадь. Но никогда еще путь не был таким трудным и болезненным, как тот, который мы выбрали
в тот день. Мы не смел спускаться с горы к дороге, чтобы мы не
что с нашими врагами, но были вынуждены двигаться украдкой по
практически непреодолимыми страны, как компании разбойников, прячущихся от
законным мужчин.

В память о наших родах, которая была такова, что во многих случаях
нам пришлось спешиться и вести лошадей вместе местах, где они не могли
взять в одиночку, нам нужно много резолюции в поддержку боли наши
путешествия. Я не знаю, каковы были страдания нашего пораженного товарища,
однако с его уст не сорвалось ни слова жалобы. Что касается сэра Ричарда
Пендрагон, его поведение стало поведением храброго человека и
грозного лидера.

Лицо опасности превратило его из наглого ничтожества, который был
склонен оскорблять благородную страну, в человека, который от природы любил
лидер, и который осознавал все несчастья, с которыми мы сталкивались.
Хотел бы, чтобы нам показали. Его предвидение было действительно очень велико. Несомненно
это было плодом долгих знакомство с трудным делом
война. И хотя он, казалось, был рожден в любви к опасности,
и признался, что “у него была страсть резать горло”, он
также высочайшего уважения к собственной персоне, и в дальнейшем он имел
верный слуга по отношению к поручению он обнял.

Солнце стояло высоко в полдень, когда наши странствия привели нас в деревушку в
в котором мы смогли найти еду и отдохнуть. Он был расположен в отдаленной
части, где наши враги вряд ли могли нас побеспокоить. Именно здесь
графу Нуллепарту перевязали рану и искусно перевязали, а
Сэр Ричард Пендрагон раздобыл рубашку, которая была ему слишком мала. В
этом месте мы два часа пролежали в укрытии от сильной дневной жары
.

Когда ближе к вечеру мы возобновили наш путь, немного освежив разум
и тело, мы узнали это лучше и восприняли с большей уверенностью.
Удача сопутствовала нам, мы благополучно добрались до места вскоре после того, как наступила ночь.
пали в придорожной гостинице. Здесь нам было оказано грубое, но желанное гостеприимство.
и так мы пролежали в ожидании помощи до рассвета.

На следующий день граф Nullepart выросла чудесно лучше.
Действительно, так благоприятных было его состояние, которое он отпраздновал на
флажолета, как мы остановились в тени в полдень. До сих пор, в
случае замечательной бдительности, в которой проявил себя сэр Ричард Пендрагон
превосходящей любого человека, которого я когда-либо встречал, и в дальнейшем виде
по воле судьбы, мы были избавлены даже от следа наших
врагов; и хотя наш путь был сложным и наш прогресс шел медленно,
мы начали делать разумный набег на страну короля
Кастилия.

На следующую ночь нашего приключения мы лежали в большом дремучем лесу. Мы разожгли
костер из хвороста и приготовили индейку, которую сэр Ричард привез
со двора фермы. Это было превосходное блюдо, ибо из всех соусов для утоления голода
самый вкусный; и все же я должен признаться тебе, читатель, что сначала я был против него
, решив не есть то, что
не был получен законным образом. Но мои угрызения совести не были доказательством
против ужасно обострившегося аппетита, который также усиливался благодаря
правдоподобию англичанина.

“Ах ты, бедняга, - сказал он, - мы ничего не получаем в этом мире, кроме как путем принуждения.
принуждение. Фермер принуждает хорошую индейку; тот, кто добродетелен
принуждает хорошего фермера; а затем приходит голод, чтобы принудить того, кто
добродетелен. И я спрашиваю тебя, мой юный сын Испании, кто это,
подумай, кто усиливает эту настоящую страсть голода. Почему?
конечно, именно небесные тела усиливают страсть голода. И
кто же это усиливает небесные тела? Зачем, бедная душа, быть
уверен, что именно Он управляет всем миром ”.

Я вынужден был признать, что это была превосходная философия, и граф де
Нулепар также восхищался ею; и поскольку мой желудок был чрезвычайно пуст, и
моя решимость ослабла из-за этой пресловутой хитрости, которую вы увидите
полагаю, у такого натурфилософа, как я, был большой вес, поэтому я
с удовольствием отведал индейки. И я не могу вспомнить, когда ел
ничего более широкий выбор.

Это был мой хап с тех далеких дней моей юности, чтобы сидеть с мужчинами
из всех сортов, во многих странах, во многих разновидностях обстоятельство;
но не более двух участвовать в их разнообразии, чем эти с
кому жребий мой был отдан на данном предприятии. Граф Нулпарт был
таким веселым и грациозным в обращении, таким удачливым во внешности, таким
жизнерадостным - если использовать иностранную идиому, которую я подхватил в своих путешествиях; в то время как
Сэр Ричард Пендрагон был всем, что его товарищ не был, с юмором
так жутко, что было трудно понять, как получить его, одного кож
варварских идей и свободной морали, согласно постулатам а
Кабальеро из Испании. И все же за пределами всего сущего, и во всем, что его
заслуга этого англичанина заключалась в том, что он обладал своеобразным гением. Он был
прирожденным лидером. Для каждого рода действий, он обнаружил себя
будьте мудры, как он был грозен; а полное знание, так как он был из
прозорливость; как мало в Рут, как он смело затея.

И снова я должен признаться тебе, читатель, что, будучи сыном испанского дворянина
, в моей натуре было презирать такого, как он; и все же я должен
заявляю вам, поскольку я дорожу честным именем, что всякий раз, когда этот
зловещий иностранец делал мне комплимент, что он делал время от времени, я
для всего мира был подобен собаке, получившей кость.

Я никогда не был в состоянии к ответственности за такое поведение. Нет
сомнения о родословной моего отца, и любая Астурийский будет сообщить вам, что
семья моей матери выходит придраться. Пока что во всех наших последующих
отрывки с этой грозной островов, которые в некоторых отношениях было мало
лучше, чем одним из нечестивых, а там очень хорошая причина, чтобы знать,
какой бы путь он ни шел Граф Nullepart и я были счастливы
посещать его.

После ужина, когда мы лежали под деревьями в лесу, я беседовал на эту тему с
достойным графом Нуллепартом. Сэр Ричард Пендрагон
он уже заснул. Он хвастался, что может распоряжаться этим.
утешение в любой момент дня и ночи.

“Это сила разума, мой дорогой дон Мигель”, - сказал граф де
Нулепарт. “Этот изобретательный и хитрый авантюрист обладает силой разума,
которой мог бы позавидовать бог”.

“Но, достопочтенный граф Нулпарт, ” запротестовал я, “ его манеры
не джентльменские; он оскорбляет благородную страну; он порочит древнее имя; он
отнимает жизнь без угрызений совести и самой опытной рукой. Он почитает
не истину, и он слишком хорошо знаком со Премудрым Творцом.
А потому, господин граф, если его намерения таковы, как вы говорите, разве он не выходит
за границу с соблюдением приличий?”

“Мой дорогой дон Мигель, ” сказал граф Нулпарт, “ это из-за
его природной силы. Благопристойно ли разгуливает ветер? Он может быть
мягким и обходительным, но чаще грубым и жестоким. Но каким бы ни был
его юмор, все мы, будь то испанский идальго или французский мошенник, должны подчиняться
его прихотям. То же самое и с этого англичанина. Он не знает ни одного закона сохранения
его естественное могущество; и вы и я, дорогой мой, не в силах сделать
других не уважать его.”

На этот счет Nullepart выхватил свой плащ о нем и поехали
спать. Я ни в малейшей степени не был удовлетворен почвой, по которой я шел
, но, будучи слишком усталым, чтобы дальше совещаться со своими мыслями, я был
рад сделать то же самое.

В ходе долгого недельного путешествия мы покинули владения
короля Кастилии, и опасности в пути значительно уменьшились
. С тех пор мы снова вышли на общественные дороги и были рады
действительно, дополнительному комфорту и безопасности.

Теперь мне было позволено более ясно наблюдать красоты природы,
для всех провинциях, через которые мы прошли, были странно
меня. И это я сделал более конкретно, я думаю, так у многих
размышления я был вынужден на сладкие качеств холмы
и долины, реки и луга, по которым мы прошли, сэр Ричард
Пендрагон взял на себя, чтобы высмеять постоянно то, что он назвал
“мой peninsularity”; и хоть признались“, что на месте происшествия не был лишним,
учитывая, что он был установлен в сухом климате, это сравнение очень плохо
с честным лесные пастбища в районе Уоппинг, который был
недалеко от Лондон-Сити”.

Когда мы приблизились к той самой благородной цепи гор, которая в этих
краях называется Пиренеями, и чье серьезное великолепие, которое
превосходило все, что мой разум когда-либо представлял о наших самых замечательных
страна, расстилавшаяся перед моим взором, я повернулся к своему иностранному спутнику
с чувством триумфа, которое я не мог сдержать.

“ Я позволю вашей стране стать справедливым местом, достопочтенный сэр Ричард
” Пендрагон, - сказал я, - но если это можно сравнить с этими высокими
горами, то, должно быть, с самим небом, которое является домом доброго Бога.

“Ах ты, бедная безумная душа! ” сказал он презрительно. “ Ты говоришь об этом
как о горах ... О горах, ты, нежный гусь? Да ведь они говорили бы о них
как о навозных кучах, если бы они были недалеко от Лондона ”.

Это наглое презрение к моей стране - ибо как еще истинный сын
Иберии мог расценить такие слова?--вызвал во мне такой гнев против англичанина
, что я некоторое время отказывался разговаривать с ним. Как только он
узнал причину моего молчания, его речь стала еще более
развязной. “Конечно, Пиренеи!” - воскликнул он. “Горы, боже мой! Неужели
эта бедная безумная душа думает, что я родился в Дублине?”

Вслед за этим я отвел свою лошадь на пятьдесят шагов назад, поскольку был
полон решимости не оставаться в компании того, кто ранил
мою страну. Именно тогда его поведение изменилось. Он сделал достаточно
красивый извинения в Испании, вдобавок сопровождается такой причудливый
приятность, что я охотно прощаю его, Хотя взыскивая
условие что бы то ни стало высшей заслугой его родной Англии,
который я не мог ни на секунду принять, он бы уменьшение ее в
моем присутствии.

При этих словах сэр Ричард Пендрагон наклонился вперед и прошептал на ухо :
ухо внеочередного четвероногих он был охватывающая, ибо он имел
привычка постоянно говорить на этом странном звере. “Это трудно
условия, правда, хорошие Melanto, для тебя и меня, что есть такие
мнения наших собственных? Но это не молодой безумный парень, он
нет, Melanto? И все же, с позволения Небес, мы с тобой всегда будем
уважать прихоти безумия ”.

Среди прочего, по мере моего возвышения ума, я задавался вопросом
много раз, почему это необычное четвероногое - лошадь, которую я не буду называть
это - должно носить такое замечательное имя. Казалось, оно было высотой с
индивидуальная непереносимость одарить четвероногого зверя, название которого можно только
были знакомы ученым. И вот, чтобы удовлетворить мое любопытство и
изменить печальный тон нашей беседы, я сказал: “А потому, добрый и
милосердный сэр Ричард Пендрагон, называете ли вы своего четвероногого четвероногим
по имени Меланто? Разве название не странное для лохматого животного
с длинным хвостом?”

“Что ж, мой юный друг, если тебе так уж хочется знать причину, ” сказал
Англичанин, “ именем Меланто он обязан своей увлеченности
вещами разума”.

“Это имя одного из ученых?” Я спросил с сомнением, потому что я
должен был признаться самому себе, что это было совершенно темно.

“Melanto”, - сказал Сэр Ричард Пендрагон“, так звали ученого
Монгольский который основал религиозный орден. Сначала он был морским капитаном, а в последние годы жизни стал
астрологом, чтобы иметь возможность совещаться с
звездами в их движении и творениях природы.”

“Я не знал об этих фактах”, - смиренно признался я, поскольку сэр Ричард, казалось,
подразумевал, что просвещенный ум должен быть знаком с этими вещами,
“ но, несомненно, в Саламанке с ними хорошо знакомы.

“ Несомненно, это так, добрый дон, ” серьезно сказал сэр Ричард Пендрагон.

В этот момент граф Нулпарт так затрясся от смеха, что
Я испугался, как бы он не свалился с лошади. По каким предлогом он предавался
его я не знаю; но так как он был сильно пристрастился к радости, которая, казалось,
без каких-либо истинную причину называть его далее, я охотно приписываем
его французское гражданство, которое, как весь мир знает, слишком мало
связи для света разума.

Возможно, мы были около двадцати дней на нашем пути, когда мы пришли
во Францию. Когда мы подошли, что любопытно страна, которая ни в коем случае не
похоже на Испанию, я спросил своих спутников, чем эта страна особенно отличается
от своего превосходящего соседа.

“Разница заключается в жителях, добрый дон”, - сказал он.
Ричард Пендрагон сообщил мне. “Они гримасничают, как обезьяны, и у них
пристрастие к поеданию лягушек”.

“Но, Сэр Ричард Пендрагон, - сказал я, - досточтимый Граф
Nullepart представляет этот народ, и на свою жизнь я ни разу не видел его
кривляться как обезьяна, и я за него отвечу, что его манеры за столом
настолько нежный, что он будет воздерживаться от практики поедания лягушек”.

“ Мой дорогой дон Мигель, ” сказал граф Нулпар, улыбаясь, “ под каким
предлогом вы связываете такого незначительного человека, как я, с этой
достойной нации французами?

“Конечно, господин граф, ваше имя является вашей гарантией”, - возразил я. “По крайней мере,
Я всегда так понимал”.

“В этом вы, несомненно, правы, мой дорогой дон Мигель”,
сказал граф Нулпарт, “по крайней мере, так бывает, когда я путешествую по Испании.
Но теперь, когда мы пересекли французскую границу, я радуюсь лучшему ”.

Я с некоторым удивлением поинтересовался его дальнейшим титулом.

“На удивительной земле Франции, ” сказал граф Нулпар, “ я путешествую под именем
Сеньор Фулано или мистер, Как вам будет угодно”.

“Я протестую, господин граф, я вообще ничего не понимаю в этом вопросе”.

“Я прошу вас не пытаться делать этого, моя дорогая”, - сказал граф Нулпарт.
“Просто я выбираю иметь это, чтобы стать свободнорожденным гражданином
мира”.

Я мог бы вам без дальнейшего просветления из числа Nullepart,
и не успели мы пересекли границу Франции, чем мои мистификации был
увеличить. В гостинице в первом же городе, в который мы приехали, о котором я забыл
наименование, количество Nullepart клятвенно заверил, что мы должны говорить
для него на все случаи жизни, по особой случайности он полностью
завалиться на использование французского языка. И, далее, он заверил нас,
что это серьезное бедствие имело беспрецедентные последствия:
в высшей степени стимулировало рост волос у него на подбородке. Действительно,
этот рост был настолько замечательным, что уже в наш первый день во Франции
у него появилась довольно большая борода.

Вместо веселого, жизнерадостного и красивого графа Нулпара,
уважаемого представителя французской знати, с которым мы познакомились
наш путь из Толедо, у нас на компаньоном на французской земле
один сеньор Fulanoбыл, уравновешенный, трезвый, и бородатый гражданин, который утверждал,
родственной бургомистр городка Эльдорадо, место
чего я никогда не слышал этого имени.

“Я протестую, господин граф, - сказал я, - такого места, как Эльдорадо, нет ни на одном участке нашего полуострова”.
”Вдоль и поперек".

Это вызвало бурю веселья у графа Нуллепарта и сэра Ричарда Пендрагона
, и я слышал, как последний заявил, что даже его
нелепый конь Меланто яростно ржал.

“ Дело в том, добрый мастер Фулано, - сказал англичанин, “ что эти
у молодых испанцев так мало фантазии, как у связанной птицы.
Лично я объясняю их тяжеловесность сухостью местного климата
и грубоватым качеством их вин ”.

“Что это корень вопроса, несомненно”, - сказал граф
Nullepart в самых отвратительных и загородном испанский которых вы могли бы подумать
джентльмены, будьте осторожны, чтобы не использовать.

Как бы то ни было, с того момента, как мы въехали во Францию, и в течение
всего времени нашего пребывания в этой убыточной стране граф
Нуллепарта, или сеньора Фулано, как он хотел, чтобы мы называли его, не было
Совсем не по-французски. Всякий раз, когда у него появлялась возможность заговорить, он использовал испанский.
самый деревенский и варварский.

Как бы мне ни не нравилась Франция, мне не нравились люди, их
кухня, их манера говорить и их чрезвычайно иностранные манеры
еще больше. Поскольку я мало разбирался в их языке, а граф
Нуллепарт столь таинственным образом отложил в сторону то, на что мог претендовать,
нам приходилось во многом полагаться на знания сэра Ричарда Пендрагона и
умение справляться с наименьшими из наших потребностей. И отдавая должное дьяволу
, как выражаются мои соотечественники, следует сказать, что благополучие
из трех путешественников в чужой стране не могло быть в
достойнее руки.

Сэр Ричард Пендрагона использования французского языка, в чем я сомневаюсь, не
вежливые уши, должно быть, было так же неприлично, как его использовать Кастильской, был
так сильна, и глаза у него так свободно покатился, имя Бога и его
Злейшим врагом так постоянно на его губы, и рука его так
редко рукоятку своего меча, что французские трактирщики соперничали с
друг с другом, исполняя его заветы, почти, прежде чем он был поставлен на
неудобства, связанные с ними. Я не могу вспомнить - хотя на
несколько раз он сообщал мне о количестве - скольких временных королей
Сэр Ричард Пендрагон заявлял о своем родстве и знакомстве с ними,
но, по крайней мере, он перенял их манеры настолько мудро, что знал, как быть
подчинился. Я видел, как многие трактирщики бледнели при его словах
при слове “Сапристи"! И некоторые из них были так удивлены, обнаружив, что
были живы к тому времени, когда он покинул их дома, что забыли
спросить у него счет, или, возможно, они просто боялись это сделать.
По крайней мере, я знаю, что в нескольких случаях они, должно быть, остались неоплаченными
если бы сеньор Фулано не бросил им серебряный доллар.

У меня не сложилось благоприятного впечатления об этой стране, Франции. Я полагаю, что это
приятная страна; по крайней мере, я встречал тех, кто позволяет ей быть такой.;
но глаз верного Пиренейского казалось, не имеют цвета, вежливость,
и оригинальность. Кроме того, как только мы вышли на первое место из
Испании, название которой, как я уже сказал, я забыл, пошел
дождь; и все время, пока мы были в этой несчастной стране, которая
прошло не менее тридцати дней, и это продолжалось. Я
не знаю, питаются ли жители страны лягушками, как
сказал о них сэр Ричард Пендрагон, но если он говорил правду, то это было
несомненно, повинуясь промыслу благого Бога, ибо их
любимым блюдом было то, что они постоянно плавали в прудах, которые
находились посреди их дорог.

Я полагаю, что это было примерно на тридцать шестой день нашего долгого и трудного путешествия
мы прибыли в Париж. Когда мы добрались до
столицы племянника мадам, знаменитого короля Людовика, наступила ночь. Шел дождь
весь тот день, и за день до этого, и дождь все еще шел, и
мы были покрыты грязью по самые щеки. Наши плащи были
промокшие насквозь, и с них стекала вода. Далее мы
были голодны, измучены и в отчаянно дурном расположении духа; но вместо того, чтобы
зайти в первую попавшуюся гостиницу в черте города,
Сэр Ричард Пендрагон хотел бы, чтобы мы отправились в гостиницу
С уважением, недалеко от того, что называется Сорбонной, которую сэр Ричард
произносил как “Кости-пилы” и говорил, что это то же самое, что в Лондоне называется
колледж хирургов.

Этот отель "Компас д'Ор" - мне неинтересно узнавать, что
название будет означать на чистом кастильском, но вам, возможно, скажут
"в Саламанке" - это, по словам сэра Ричарда Пендрагона, лучшая гостиница
в Париже. Действительно, это была черта я заметил в нем, что бы ни
как голоден или устал или не в духе, он может быть, когда он пришел к
город или города, где было более одного ИНН, из которых можно выбрать,
а в некоторых местах, через которые мы прошли сохранила немало, он бы
выберите тот, который имеет лучшую еду, лучшее вино, лучший угол
в котором в поддых, и лучшей камере, в которой спать. Это было необходимо, он
сказал "крови королей", что его стол и постель должны быть королевскими.

Таким образом, когда мы пришли этой проливной дождливой ночью в гостиницу
Собравшись с духом и позаботившись о том, чтобы за нашими честными лошадьми был надлежащий уход
конюхи этой великолепной гостиницы, мы вошли в большую и
удобную комнату. И не успели мы появиться в нем, как
Манера обращения сэра Ричарда Пендрагона вызвала некоторое удивление у собравшихся.
Компания, которую мы там застали.




ГЛАВА XXIV

ПРОХОДОВ СЭР РИЧАРД ПЕНДРАГОН С ГОСПОДА ЦАРЯ
Охранник


Большой зал был наполовину заполнен знатной компанией. Многие из
собравшихся там людей были одеты в красивые и импозантные ливреи; другие
были одеты в не менее красивые и импозантные мирные одежды. Эти джентльмены
играли в карты и бросали кости, и все они
были людьми с надменным видом. Как только мы оказались в их гуще,
владелец таверны - я могу видеть его в этот момент, невысокий
кругленький парень с большим животом - выступил вперед, наполовину нервничая, наполовину
невежливо, крича, что мы должны немедленно удалиться, так как квартира была
зарезервировано для джентльменов и друзей джентльменов из королевской гвардии
.

“ Ого! ” воскликнул сэр Ричард Пендрагон голосом, звучащим, как труба.
“ эти честные участники переговоров не станут косо смотреть на наследственного
повелитель руси, его придворный камергер и второй министр.
Заверь их, добрый Пивной бочонок, с нашими наилучшими пожеланиями, что они
сочтут нас приятными молодцами, когда мы высушим наши камзолы; но
в настоящее время мы замерзли, устали и чертовски голодны ”.

Я не знаю, была ли манера этого обращения, суть которой заключалась
сообщенный мне по моей собственной просьбе графом Нуллепартом, был
оскорблением гордых чувств джентльменов королевской гвардии,
но все до единого обратили на нас взгляды, полные величайшего изумления и
жесткая экономия.

Сэр Ричард Пендрагон, однако, не обратил на них ни малейшего внимания.
Заметив свободный стул у маленького столика, он бросился на него
и приказал хозяину таверны голосом, которым он
привык обращаться к людям такого положения, принести нам вина и
провизии.

“Но, сэр, - сказал трактирщик, - я в долгу перед моим почтенным другом
нулевая часть для всего, что следует дальше: “вы и ваши друзья
не можете оставаться в этой квартире. Как я уже сообщил вам, это
только для джентльменов и друзей джентльменов из
Королевской гвардии.

“Ну, ты, французская обезьяна”, - сказал гигант-англичанин, испуганно закатывая глаза.
“ты можешь выбирать сама. Или ты повинуешься мне сию же минуту
, или, поскольку я джентльмен-христианин, я отрежу тебе уши”.

Выругался так, что у трактирщика покраснели щеки, и нахмурился
со свирепостью, которая никогда не переставала пугать всех этих людей, сэр
Ричард Пендрагон взмахом обнажил свой меч, сделал великолепный
пас в воздухе и воткнул его в деревянный пол в шаге от себя.

Думаю, я никогда не видел большего изумления на человеческом лице, чем
это действие вызвало у всех, кто был его свидетелем. Сначала зрители
, казалось, не хотели верить своим глазам. То, что какой-либо человек должен был
войти в их присутствие и таким образом проявить себя, было тем, чего они не могли
понять. А потом, когда они поняли, что англичанин ценит
их присутствие не больше, чем хозяина гостиницы, на их лицах появилось что-то вроде
жалостливого презрения.

Тем не менее, прошло немного времени, прежде чем они обратились к сэру Ричарду
Пендрагон. Переговариваясь вполголоса, они, казалось, рассчитывали на
благосклонность одного из них. Затем они позвали хозяина гостиницы, который
стоял, ожидая их приказаний, и дал ему определенные инструкции.

Получив их, хозяин гостиницы подошел к сэру Ричарду
Пендрагон, но с большой долей настороженности, и сказал: “Месье, я получил
от джентльменов королевской гвардии указание сообщить вам, что,
кем бы вы ни были, ваше поведение невыносимо. Но поскольку вы и ваш
спутники явно из другой нации, они не хотят увещевать
вас. И все же я должен сообщить тебе, что если ты немедленно не уберешь свой
меч и не покинешь эти апартаменты, ты вынудишь их посетить
тебя в соответствии с твоими заслугами ”.

Теперь, хотя владелец гостиницы, имея и право, и мощь
рядом с собой, говорил с хорошо продуманной вежливостью, которая редка
в его классе, и слова, которые его проинструктировали использовать, были
те, что отличались замечательной умеренностью, что в данных обстоятельствах делало честь
его покровителям, они не были приняты сэром Ричардом Пендрагоном в
дух снисхождения.

“Ты что, французский пес, осмеливаешься перехитрить Пендрагона?” он зарычал.
“За пинту шерриса я бы свернул тебе шею”.

Говоря так, англичанин взял кубок, наполовину наполненный вином, который
был рядом с ним, и опрокинул его в голову трактирщику.

Однако, несмотря на это новое оскорбление, нанесенное их послу,
джентльмены из королевской гвардии не проявили склонности торопиться со своими
мерами. Они снова заговорили между собой; затем появился худой, высокий
мужчина с чрезвычайно меланхоличным лицом, которое, однако, не было похоже на лицо короля.
ливрея, но одетая в платье, трезвого богатство, медленно поднялся с
стол, за которым он играл в карты. В его движениях было что-то от
величия, и когда он с холодным видом приблизился к графу Нулпару
и ко мне, его выражение лица было достойно кардинала.

“Я хотел бы поговорить с вами, друзья мои”, - сказал он глубоким и музыкальным
голосом, но тон был таким, каким он разговаривал бы со своими лакеями.

Граф Нулпарт торжественно покачал головой, как будто не понял ни слова.
и сказал на грубом испанском: “Я не владею вашим языком,
Se;or Soldado.”

Я должен был сделать аналогичное признание, но, как я надеюсь, более чистым языком.

“Добрый день”, - сказал этот выдающийся французский джентльмен, говоря на
очень сносном испанском, который посрамил графа Нулпарта и
неплохо по сравнению с моим собственным: “Очень хорошо, друзья мои, пару слов
для ваших ушей. Ваше поведение достойно высочайшего порицания, но
джентльмены из королевской гвардии не привыкли поднимать руку
против канарейки. Тем не менее, они просят вас быть осторожнее.

Таким образом, высказавшись с такой степенью наглого презрения, что мало кто мог
сравнялись с этим французом, и я уверен, что среди своей нации он
должно быть, занял положение великого лорда, повернувшись к нам спиной с
с высокой степенью презрения он продолжал относиться к сэру Ричарду Пендрагону.
Английский гигант встретил его с сонным безразличием. Вслед за этим
Француз опустил взгляд, изобразив веселое презрение, и поднял с пола меч сэра
Ричарда Пендрагона.

Осмотрев это оружие с тщательностью, в которой было лишь наполовину любопытство
он пожал плечами на иностранный манер, а затем
протянул его англичанину за рукоять, сказав: “Убери свое оружие".
маслорез, месье л'Эписье, и когда вы вернетесь на свой
полуостров, подайте дополнительную милостыню Пресвятой Деве, чтобы найти себя.
с такой же целой кожей, с какой вы ушли.

Решается таким образом, нечетное изменить упал на
Англичанин. Как и в романе в гостинице в Мадриде, такое злое
мягкость настигли его. Он тут же понизил голос до скромного
и смиренного акцента, который был совершенно не похож на его прежнюю неумеренность.

“Я благодарю тебя, добрый француз, за мой бедный тук. Это древняя рука,
Я бы сказал, семейная реликвия, но когда-то в один прекрасный день она имела ранг
меч. По крайней мере, в этом качестве он был подарен пожилому предку
Эдуардом Черным принцем, который в свое время неплохо поработал среди
французов. И сейчас, как вы говорите, хотя это старая вещь, она по-прежнему
служит для того, чтобы отрезать масло”.

Вслед за этим, в присутствии всего зала, который полностью приостановил свои
дела, сэр Ричард Пендрагон спокойно приложил плоскую часть
меча к одной стороне щеки француза, а затем к
другой.




ГЛАВА XXV

О ДУЭЛИ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА С ДОБЛЕСТНЫМ ФРАНЦУЗОМ


ЛЮБОЕ волнение, которое могло возникнуть, было остановлено действиями француза
. С мрачной и холодной улыбкой на губах он повернулся к своим друзьям
и поднял тонкую белую руку, усыпанную драгоценностями,
и почти умоляющим тоном попросил их проявить спокойствие.

Затем с самыми вежливыми извинениями перед всеми, кто приостановил свою игру,
и заметив, что плэгусу крайне не повезло, что он вынужден приостановить свою,
когда карты улыбнулись ему впервые за долгое время
в это время года он приказал домовладельцу сдвинуть всю мебель в комнате
поближе к стене.

Пока это делалось, граф Нулпар подошел к
Англичанину и тайно обратился к нему.

“Этот парень, “ сказал он, - первый фехтовальщик Франции. Он
герой сто duellos, и он-непобедим.”

“Это он так, моя дорогая?” - сказал английский гиганта в его скромный голос, который
казалось, симулировать сигнал тревоги. “Как, должно быть, приятно бедной душе быть
непобедимой”.

Сэр Ричард Пендрагон повернулся ко мне и сказал с вежливостью, которую я
от него редко слышал: “Пожалуйста, добрый дон Мигель, окажите услугу старому честному человеку".
Дикон, сходив вон в ту конюшню и раздобыв эту маленькую
Рапира Феррары стали, которые вы найдете привязали к седлу
заслуженный Melanto, кто сейчас ест свой ужин овса как
добрый христианин коне”.

Повинуясь этой просьбе, я отправился на конюшню, чтобы раздобыть
рапиру из феррарской стали. Вернувшись с ней в комнату, я
обнаружил, что в центре было расчищено приличное место. Обе стороны дуэли
Стояли там без дублетов.
Зрители, которых было больше десятка, сидели на скамьях, которые
были расставлены вплотную к стене.

Было любопытно наблюдать за взглядами, в которых смешались презрение, жалость и
насмешка этих людей, когда я подошел к англичанину и протянул
ему итальянскую рапиру. Некоторые из них не смогли сдержать своего
веселья. Они громко рассмеялись, как будто мой поступок был верхом
нелепости.

Прежде чем я взял стул, что было предложено мне, эти противники
пересекли свои мечи. Если я проживу сто лет, я буду
никогда не забуду бой, что за этим последовало. При первом же потрясении сталь
против Стали было ясно, что каждый признается в других передовиков
фехтовальщик эпохи.

Это знание не вызвало ни ярости, ни какого-либо возбуждения. Оно
сделало их более спокойными, осторожными и утонченными, чем они были бы в противном случае
. И присутствующие джентльмены, каждый из которых, как сообщил мне граф
Нулепарт, был мастером фехтования, вскоре начали понимать
что один из их равных совершенно неожиданно появился среди них.

Это стало ясно им не сразу. Сначала
они смотрели на состязание с улыбками, которые были просто насмешливыми и
недоверчивыми. Естественно, казалось крайней самонадеянностью, что такой
сотрудник, чье поведение и внешний вид были настолько варварскими, стоит рискнуть
встать с изящными и тонкими итальянский оружие накануне Первой
мечники того времени. Но как только их настоящие клинки встретились,
компания начала многозначительно переглядываться друг с другом, и
очень скоро они поняли, что перед ними стоит не новичок
.

С самого начала это была прекрасная игра. Из-за его роста было
необходимо, чтобы англичанин потерял что-то от элегантности
в сравнении со своим неподражаемым противником, но удар и
контрудар, они были идеально подобраны.

Зрители поначалу склонялись к мнению, что месье дю
Бартас, ибо так звали их чемпиона, лучший во всех
Франция не демонстрировала всего своего искусства; но когда вскоре
они увидели, как легко отклоняются его самые ловкие штрихи,
они начали колебаться.

Это был долгий duello, но это была одна из которых каждая фаза была
запоминающимся. Эти два чудесных состоявшиеся мужчины начали плести
заклинание на свою аудиторию; и так как их действия быстрее росли и
более тонкие оттенки их игры заявили о себе, зрители начали
наклоняться вперед со своих мест, и к громкой и звенящей музыке
the steel примешались крики “браво” и всевозможные аплодисменты.

По мере продолжения боя волнение становилось все сильнее.
Зрители, казалось, не дышали. Впервые в его карьере
их непобедимый чемпион оказался в опасности. Независимо от хитрости
и несравненного мастерства его устройств, стало казаться, что
если не произойдет непредвиденного, чтобы спасти его, он подвергнет свою жизнь опасности
.

Именно тогда гул голосов и гул аплодисментов усилились
стихли, и вскоре веселые выкрики, насмешливые улыбки, сарказм
их комментариев сменились мертвой тишиной. Круг
зрителей придвинулся еще ближе к сражающимся, но теперь не было произнесено ни слова
; и на лицах многих было смешанное удивление и
ужас, которые они не пытались скрыть. Для лица
первый фехтовальщик во Франции нарастала ярость. Потом выползли
на его лбу. Гордый и мужественный человек, хотя он был, он начал чувствовать себя
сам в тисках власть за пределами его собственного.

С поразительным мастерством англичанин парировал удар за ударом, которые
сами по себе были прекрасными цветами таланта его противника, каждого из которых
должно было быть достаточно, чтобы в его жизни стало на одного гениальнее меньше.
жизнь, я подслушал, как сбитый с толку джентльмен из королевской гвардии сказал своему компаньону
“Этот парень, должно быть, дьявол!”

Внезапно раздался звон обнаженной стали
о землю. Знаменитый француз, герой сотни
дуэлей, стоял без оружия перед своим противником.

Это был момент, который я никогда не забуду. Сочувствие графа
Нулепарт и я , конечно , были задействованы на стороне сэра
Ричард Пендрагон; но поскольку этот благородный и властный французский джентльмен
стоял с высоко поднятой головой и презрительным выражением на губах, чтобы понести
наказание за свою неудачу, я думаю, вместе со всеми остальными
мы с графом были свидетелями этой великолепной встречи.
если бы мы могли это сделать, то очень хотели бы предотвратить ее.

И все же месье дю Бартас не ждал пощады. Он был известен как человек, который
не давал пощады и не ожидал ее получить. Следовательно, никто
не ждал пощады для него. Англичанин одержал победу в честном бою .
бороться; было совершенно справедливо, что он наслаждался ее плодами. Такое
ожидание, однако, просто показывает, насколько несовершенна наука разума
и как просто делать меньше даже больше, чем справедливость
по отношению к нашим друзьям. Ибо никто не мог предвидеть, меньше всего граф
из Nullepart и себе, что сэр Ричард Пендрагон, один из грубой и
нецивилизованные нации, наклоняются, чтобы подобрать выпавший меч и, с
лук, что бы стать наиболее опытных придворных, возврат
он его победил искусителя.

Именно тогда молчание джентльменов королевской гвардии
сменилось выражениями удовольствия. Они столпились вокруг победителя,
пожимали ему руку, обращались к нему с самыми лестными словами; и ничто
не могло удовлетворить этих французов, которыми потчевали их великие
великодушие и высочайшее мастерство, за исключением того, что англичанин, а также его
спутники должны оставаться с ними, пить их вино и пользоваться
их гостеприимством.

Действительно, остаток вечера был самым восхитительным, какой только мог быть
провести любой путешественник. К нам относились с
большинство уважении к тем, кто не привык
упражнения на свет предлогом. Но вскоре стало ясно, что они
приезжайте в отношении своих гостей, как таинственный.

Французы, как признают все путешественники, - люди расторопные; и
пока они пировали и льстили нам, этим джентльменам было ясно
что мы не такие, какими кажемся. Со всей возможной вежливостью,
поскольку даже англичанин мог отбросить свои резкие манеры, когда это было уместно
его юмор, мы отказались разглашать хоть слово о нашем посольстве, удовлетворившись
мы просто поинтересовались, находится ли король в Париже. Он был
наше счастье, узнав, что он был.

Как вечер прошел, мы ощущали себя объектами
особым наблюдением. Наши новые друзья выросла самое любопытное то, что касается нас.
После ужина они попросили нас сыграть в карты. Мои двое
компаньоны приняли это приглашение; но я воздержался от него, потому что
Я был все еще очень беден, и, возможно, не менее убедительно, потому что мое
северное происхождение побуждает к осторожности.

Не успел сэр Ричард Пендрагон и граф Nullepart начали
играть, чем интерес этих господ действительно оживилась. Это было
вызвано не столько поведением победителя г-на дю Бартаса,
а скорее поведением графа Нулпара, который, несмотря на долгое
борода и деревенский испанский, выдавали его истинное положение вещей неожиданным образом
тем, кто сам был высокородным.

Во-первых, они наблюдали его белые и стройные руки, как они лежали на
совет. И снова были замечены изящество его черт, естественная
вежливость его жестов; и снова они не могли не заметить
тонкого и очаровательного акцента, который скрывался за ними.
ниже его напускного деревенского акцента. Так получилось, что
вскоре они пришли еще раз посовещаться между собой, и тогда один
из этих джентльменов сказал с глубочайшим уважением к так называемому
Сеньор Фулано, “Клянусь жизнью, монсеньор, разве это не...”

Прежде чем этот джентльмен успел закончить свое замечание, граф Нулпарт
ответил ему своей очаровательной естественной речью на французском языке:
“Моя добрая Клери, вы редко бываете благоразумны по вечерам; и мне сказали
полностью из-за этого вашего несчастья вы все еще остаетесь
без продвижения. Весь мир знает, что в Париже сегодня
необходимо научиться мало и меньше говорить”.

Не успели джентльмены королевской гвардии оправиться от
изумления, которое поначалу, казалось, ошеломило их, как они начали
кричать от смеха. По какой причине они так должны рассматривать этот вопрос я
не могу объяснить; но с этого момента более формальный воздуха доносит до
сборка. Что-то от церемонии заявило о себе, и манеры
всех присутствующих стали заметно менее непринужденными. Все это может в меру
были из-за того, что эти господа выдвинул замечательную и
в некоторых случаях весьма смехотворные усилия, чтобы вести свои рассуждения в
Кастильской.

Однако в одном конкретном случае наш странный спутник счел нужным упрекнуть
их. Они настаивали на присвоении ему титула “монсеньор”,
так что вскоре он был тронут и воскликнул: “Я молю вас помнить, мои
добрые друзья, что я ни больше, ни меньше, как почтенный
Сеньор Фулано, достопочтенный родственник достопочтенного бургомистра
достопочтенного города Эльдорадо. Кроме этого, я не претендую ни на какой титул. И когда
завтра сеньор Фулано появится среди вас в Лувре, что стало необходимым благодаря
заговору со стороны фортуны, я прошу вас
не для того, чтобы сбивать честного человека с его истинного пути ”.

Смех и удивление встретили эту речь; и все же в ней чувствовалось своего рода уважение.
заплатили, и в течение оставшегося вечера они были осторожны, чтобы
прислушаться к этой просьбе.

Эти джентльмены засиделись за игрой далеко за полночь. Спектакль
был высокого; червонца были многочисленными, будучи сложены на столе, а
свободно обменены. Также они выпили огромное количество очень
отличный вид красного вина. Каким бы ни было личное состояние игроков
о них я не могу говорить, среди них был по крайней мере один.
кто поднялся из-за доски значительно богаче в вещах этого мира.
чем когда он садился за нее. Я имею в виду сэра Ричарда Пендрагона. Оба
граф Нулпарт и я были рады заметить, что всякий раз, когда
подходила очередь англичанина брать в руки кости, совершенно так же, как
очень часто ему выпадала исключительная удача разыграть двойную шестерку
.




ГЛАВА XXVI

О НАШЕМ ПОЯВЛЕНИИ В ЛУВРЕ Перед КОРОЛЕМ ЛЮДОВИКОМ


В полдень следующего дня мы отправились в посольство к королю Франции.
Однако, прежде чем сделать это, по просьбе сэра Ричарда Пендрагона
мы отправились в лавку меховщика на маленькой узкой улочке позади
церковь называется Нотр-Дам, о которой нам сообщил граф Нулпар
был первым в городе. Здесь мы приобрели три балдрика
необыкновенной яркости, отделанные горностаем.

К нашему удивлению, сэр Ричард Пендрагон выделил необходимую сумму на
это великолепие, поскольку его выигрыш прошлой ночью был
значительным. Кроме того, как он заявил, это было заслугой нашей госпожи, “что
чрезвычайный полномочный представитель ее величества молодой королевы должен был
появиться в Париже как человек со статусом, и что свита, с которой
его сопровождавшие должны были появиться в том же обличье, потому что у них было
мирские мысли при французском дворе, и было бы проще вести
государственные дела, если бы они пошли на условиях знакомство с текущей
режим работы”.

Граф Нуллепарт со смехом согласился с этим мудрым высказыванием. И
когда наш предводитель пришел надеть перевязь, веселье достигло предела.
Сэр Ричард Пендрагон был рад дополнить его парой новых
туфли с большими серебряными пряжками и красивым кружевным воротником.

Признаюсь, что в этом я одобрил поведение англичанина. И я
думаю, мы оба почувствовали, что смех графа Нуллепарта был несколько нездоровым
осуждаемый и неуместный. Потому что в таком городе, как Париж, который при
свете дня не лишен приятности, и среди такого народа, как французы,
которым путешественники позволяют приобщиться к цивилизованному искусству, мы сочли
что определенное богатство среди людей знатного происхождения было не только целесообразным, но и
необходимым.

Поэтому я надел свою новую перевязь, отороченную горностаем, а также свои новые
туфли с серебряными пряжками и мой прекрасный кружевной воротник, который тоже был
подарен нам. И позвольте мне сказать вам, читатель, что никогда в жизни
я чувствовал себя более достойно одет, немного простовато
о великолепии. Даже тогда я чувствовал, что не иду ни в какое сравнение с руководителем
нашего посольства, который, как он сказал, “чтобы устранить любые сохраняющиеся следы
провинции”, добавил к своему личному убранству несколько драгоценностей
которые ему позволила заполучить удача предыдущей ночи;
и, далее, в качестве венца ко всему прочему, своего рода кокарда с драгоценными камнями, которую
носят властители восточных стран.

Получить поля для отображения нашего великолепия, которого я
верю, что три из нас были гордо и справедливо сознавая, мы исходили
медленно, рука об руку, по центру улиц Парижа; и
почти о каждом втором человеке, который проходил мимо нас, сэр Ричард Пендрагон
надменным голосом осведомился о дороге ко дворцу короля
Франции.

Я полагаю, все дело было в нашем высоком и воинственном виде в сочетании с нашим
великолепным одеянием - я могу сказать, что сэр Ричард Пендрагон выбрал
алый - под цвет наших балдриков, чтобы они могли элегантно контрастировать
с ярко-желтым его собственным - это вскоре начало привлекать
внимание парижан. Вскоре появилось множество таких любопытных личностей
они следовали по нашему следу. К тому времени, как мы прошли по длине
две улицы, за нами по пятам собралась толпа; и это
обстоятельство, по-видимому, доставило сэру Ричарду Пендрагону немалое
удовольствие.

“Эти добрые души видят, что мы на пути к королю Леви”, - сказал он.
“Я совершенно уверен, что они принимают меня за императора Максимилиана,
хотя в этом вопросе я на пять дюймов лучше своего старого приятеля
перпендикулярности и по меньшей мере шесть в отношении окружности.
Тем не менее, нельзя ожидать, что они будут проинформированы об этом. И, пожалуйста, хорошо
Дон Мигель Хесус Мария де Сарда-и-Боэгас, вы заметили, как все взгляды
устремлены на мою персидскую кокарду? Не сомневаюсь, что при дворе это смотрится очень смело.
ливрея; и я нисколько не удивлюсь, если король Леви, который
славный малый, примет ее при французском дворе.

Как только английский великан закончил свою речь, маленькая старушка
подошла к нему сзади и нетерпеливо схватила его за плащ.

“Добрый мастер Тамблер, - сказала она, - если ты встанешь на голову, я дам тебе
крупу; а если ты проглотишь свою шпагу, то получишь
монету в новеньком франке”.

Сэр Ричард Пендрагон сорвал свой плащ от яростно от старого
существо и пошел дальше со своей головой в воздухе, как будто не
слышал, как она. Однако в следующий момент невоспитанный мальчишка
запустил в персидского кокарду куском грязи.

К тому времени мы подошли к воротам Лувра, сообщает пресс-было так
здорово, что стало трудно действовать в нем. Действительно, согласно
подсчетам Нуллепарта, а он, похоже, получал большое
удовольствие от их оценки, это не могло быть меньше тысячи
человек.

К удивлению нашего лидера, когда мы подошли к воротам дворца
, солдаты королевской гвардии, охранявшие королевский вход,
отказались пропустить нас. И когда сэр Ричард Пендрагон безапелляционно пригрозил
отрезать уши их капитану, перспектива нашего
получения допуска, казалось, не улучшилась. По какой-то причине, которую я
не могу объяснить, отношение гвардии короля, по-видимому, в значительной степени
пожалуйста толпа, которая давит вокруг нас.

Сэр Ричард Пендрагон был Фаин для производства картеля своей госпожи
должным образом запечатано и надписано: “Нашему племяннику Людовику при Его Дворе в Париже,
руками Наших Добрых Слуг”. Однако даже этот документ остался безрезультатным
хотя бы по той причине, как заверил нас граф Нулпарт,
что капитан королевской гвардии не смог даже расшифровать
надпись.

В следующую минуту на улице чуть ли не начался бунт.
Английский гигант, казалось, почувствовав раздающиеся вокруг него насмешливые возгласы,
повернулся ко все увеличивающейся толпе и, заметив невысокого парня, который
был рядом с ним в тот момент, когда скорчил оскорбительную гримасу, он больше ничего не сделал
сделать, но поднял его на руки и швырнул, как мешок с мукой
на головы людей.

После этого мимо нас полетели грязь и камни. И метательный снаряд
попал сэру Ричарду Пендрагону в щеку, он выхватил свой меч и
принялся яростно размахивать им плашмя.

Теперь наше положение было очень опасным. Три человека, какими бы ни были их доблести
, были бессильны защитить себя от давления такого масштаба
. Я склонен думать, что наша судьба была бы плачевной, если бы
не находчивость графа Нуллепарта, устроившего наше освобождение.
Пока толпа яростно бушевала вокруг нас и камни летели в нашу сторону
, наш спутник тихо сказал несколько слов
капитану королевской гвардии, и на этот раз он использовал французский
язык. Эффект был подобен волшебству. Капитан немедленно снял свою
шляпу с пером и, низко поклонившись, провел нас через ворота в
окрестности дворца, предоставив своей компании разбираться, какого рода это
устроил им разнос с толпой, которая к этому времени была отнюдь не в добром расположении духа.

Оказавшись в стенах дворца, граф Нулепарт отпустил
королевский офицер со словами благодарности; а затем, под руководством графа
мы вошли в чрезвычайно просторную прихожую, которая была
заполнена самой прекрасной компанией, какую я когда-либо видел. Есть
жрецы высших учебных и достоинство, носить их soutanes; есть
были солдаты в ярких куртках и сияющих доспехах, были без затей
и мрачный покрытием министров; были веселые и красивый придворных
в очень модный и блестящий наряд; и за все остальное, что было в
номер прекрасных дам.

Эта прекрасная компания очень громко разговаривала и очень весело смеялась над
в тот раз, когда мы вошли в комнату. Но поскольку наше появление было публичным,
в основном из-за того, как сэр Ричард Пендрагон звякнул своими
шпорами по мраморному полу и громким голосом, которым он разговаривал
после графа Нуллепарта внимание всех присутствующих было
немедленно обращено на нас. Сейчас я не знаю, было ли это вызвано
великолепием нашей одежды или гордостью нашей осанки, но оживленные
разговоры и веселое веселье стихли самым внезапным образом. Каждый человек
в комнате, казалось, повернулся, чтобы посмотреть на нас с удивлением, которое презирало
переодевание; а затем тишину нарушило хихиканье одной из прекрасных дам.
Окружавшие их придворные кавалеры не замедлили последовать их примеру.

.......
.........

Глава нашего посольства, однако, нисколько не был смущен
этим публичным хамством. Сэр Ричард Пендрагон погладил подбородок с
презрением, которое, казалось, еще больше позабавило этих придворных; а затем,
повернувшись на досуге к богато одетому кавалеру, стоявшему ближе всех
обращаясь к нему, он сказал голосом, подобным грому: “Привет, ты, сиррах, ты с
лицом, как у обезьяны, идешь ли ты к королю, своему господину, и делаешь ли ты
сообщите ему, что из Испании прибыло посольство по делу
деликатного свойства.

Юный придворный положил украшенные драгоценными камнями пальцы на рукоять своего
меча. Его неуместное веселье сейчас был изменен на вид свирепый
гнев.

“Ты услышь меня, хорошая нахал?” - сказал английский гигант своим величественным
наглым голосом, который перекрыл все и эхом отразился от высокого
потолка, на котором были изображены Венера и Купидон.

“ Боже мой! ” воскликнул придворный, побагровев от гнева. - Я хочу
проткнуть тебя насквозь, канареечный варвар!

“Ум, ты сказал, Хорошо, нахал?” сказал англичанин, с
грохот смеха. “Почему, тысячи таких бедных псов не мог собрать
ум среди вас”.

Сейчас все лица в зале были собраны вокруг нас. Могила
среди них были поражены; молодежь, и особенно те, которые были
женского пола, тряслись от смеха; а остальные - во всех степенях гнева,
недоверия, возбуждения и желания развлечься. И все же этот юный кавалер был так сильно
разгневан, что, я искренне верю, несмотря на место и
компанию, он был бы склонен к акту открытого
насилие, чтобы отомстить за нанесенное ему оскорбление, если бы там не было
выступил из толпы тот, кто нес на себе все признаки достоинства и
высокого уважения.

“ Прошу прощения, господин посол, ” сказал он с вежливостью, которая
была очень серьезной, “ но если вы желаете получить у него аудиенцию
ваше величество король, не будете ли вы так любезны пройти со мной в другую комнату.
”

“Я к вашим услугам, mounseer”, - сказал англичанин. “Я пойду с
вы охотно. Тому, в ком течет кровь королей,
его камзол доставит огромное удовольствие сбежать из этой конуры в
его двоюродный брат Франция держит своих щенков”.

Говоря таким образом, наш вождь бросил взгляд вокруг себя большое
бесстыдство, который служил еще, к удивлению тех, кто был
настоящее время. Затем он последовал за этим высокопоставленным придворным в другую комнату
. Граф Нулпарт и я сопровождали его.

Здесь мы оказались одни, что, учитывая сэра Ричарда
Я не могу не думать, что нынешнее настроение Пендрагона было удачным обстоятельством
. Камергер удалился, чтобы сообщить о нашем деле
своему царственному хозяину. Не успел он это сделать, как граф из
Нуллепарт разразился взрывом неугасимого смеха.

Сэр Ричард Пендрагон рассматривал поведение графа Нуллепарта с
глубоким презрением. Далее, он тайно заверил меня, что “нация человека
не могла спрятаться, когда его нога ступала на родную землю. Mounseer
Нуллепарт был достаточно хорошим парнем, но в его национальности нельзя было ошибиться.
национальность.”

В той мере, в какой англичанин сожалел о легкомыслии графа Нуллепарта, я
был согласен с ним. И все же, что касается меня, то в моих жилах течет сангре азуль
Испании, которая склонна настаивать на том, что учтивая осанка - это
за все возможное, для того, кто будет общаться с великими
на земле, я не мог не сожалеть о том, как наш лидер
вторгся во дворец из самых христианского князя.

Пока мы оставались в ожидании аудиенции у короля Франции, я
начал ужасно опасаться, как бы глава нашего посольства не выдал себя перед Государем.
его манеры. Стены комнаты были увешаны
зеркалами; и пока сэр Ричард Пендрагон стоял перед каждым из них по
очереди, прихорашиваясь, как птица с ярким оперением, теперь с его
капот на голову, чтобы судить о внешности своей персидский cockado,
теперь с его, чтобы увидеть, как он выглядел без нее, я вырос какой-то
забота о оскорблением нашего выдающегося лидера было бы поставить на
Отец своего народа.

Шесть раз сэр Ричард Пендрагон надевал шляпу перед зеркалами,
и шесть раз снимал ее снова. Затем он глубоко вздохнул и сказал:
“Прошу тебя, добрый Мигель, в какой степени ты считаешь Испанию
цивилизованной нацией?”

“Хорошо сэр Ричард Пендрагон, - сказал Я, - конечно, ваш вопрос не
ответ. Со времен Сида, как весь мир знает, Испания
была самой цивилизованной страной на земле”.

“Я прекрасно понимаю это, добрый дон”, - сказал сэр Ричард Пендрагон.
“Но, принижая значение вашего родного полуострова, что в своем
должном месте и в свое время похвально, я хотел бы спросить вас, могу ли я в моем
качестве чрезвычайного представителя при испанской принцессе, я
я могла бы предстать перед королем Франции в своей шляпке, потому что я
нахожу, что эта персидская кокарда очень уместно оттеняет мое лицо,
величественное, модное, но не щегольское ”.

“Добрый сэр Ричард Пендрагон, ” ответил я, “ я полагаю, что тот, кто
имеет Сангре Азул Испании в его жилах может быть разрешено отвечать
ваш вопрос в судебном порядке. Ничто не может быть менее достойным представителя
испанской знати, чем то, что в своей шляпе он должен предстать перед
христианским монархом ”.

Это мнение заставило сэра Ричарда вытянуться.

“Это мог бы сделать посол Османской империи”, - сказал он.
“а турки - религиозные люди. Представители Марокко могли бы
сделать это также, а мавры - очень древний народ. И, конечно, в
Тегеране это модно. И если этот Луи, этот француз, поедающий лягушек
сотрудник, были старые шахты сплетни Максимилиан, которого царство-в четыре раза
размер Францией, что могло бы быть сделано так же легко, как вы можете
насчитал девять”.

“Добрый сэр Ричард Пендрагон, ” сказал я серьезно, - этот поступок, который вы
замышляете, лег бы пятном на добрую славу Испании, которой мы так завидовали все эти
многие годы”.

Теперь я думаю, что мое поведение, должно быть, убедило сэра Ричарда Пендрагона в том, что
мое мнение было справедливым, если бы не граф Нуллепарт, который изложил
помимо своего удовольствия прислушиваться к нашему разговору, он высказал мнение о
его собственное. И это мнение, как я с прискорбием сообщаю уважаемому читателю, было
далеко от того, которое высказал я сам.

“ Добрый сэр Ричард Пендрагон, ” произнес граф Нулпарт со своим самым
тонким и мелодичным акцентом, “ мне кажется, что эти параллели
вы достаточно образованны, чтобы привести доводы из Константинополя, Танжер,
Тегеран и другие центры света чрезвычайно заинтересованы в этом
посольство. Если уровень цивилизации в таких местах - и, как вы говорите,
в этих странах религия не является чем-то неизвестным - позволит дипломатическое
тело, чтобы предстать в шляпке а-ля Перси перед коронованным христианским принцем,
мне кажется, вы привели самую ясную причину, по которой вы
должны соответствовать их обычаям. ”

“Ты хорошо говоришь, маунсир, ты хорошо говоришь”, - сказал сэр Ричард Пендрагон
с самодовольным видом.

“Мои добрые друзья, - сказал я, - я сожалею о том, что это не мои взгляды”
. Позвольте мне заверить вас, что задуманный вами поступок был бы далек от
достоинства Испании”.

Граф Нулепарт, заметив, что я упражняюсь в этом вопросе
, был достаточно любезен, чтобы сделать оговорку.

“Быть может, сэр Ричард, - сказал он, - осталась одна формальность мы
следует наблюдать, если бы мы войти в наличии Величество капотника меню
Перси. Я думаю, что ради достоинства Франции мы обязаны следовать
обычаям мусульманских стран. Если мы носим шляпы, мне кажется,
мы должны снять обувь ”.

На это предложение сэр Ричард Пендрагон, казалось, не согласился. В
Граф Нулпарт с большой вежливостью воззвал к моему суждению. Теперь
Я, хотя и крайне неохотно появляются в шляпу, прежде чем многие
Христианского государя, все же чувствовалось, что если такой курс необходимо,
предложение графа Нуллепарта исходило из квартала, где селекцией
восхищались. Он был настолько знаком с нравами дворов, и настолько
твердо придерживался мнения, что снятие нашей обуви
было необходимо, если глава нашего посольства был полон решимости носить
его шляпа, что я дал свое согласие на это предложение. Но он не был
пока у нас были дальнейшие споры на эту тему, которую сэр Ричард
Пендрагон, по-прежнему отказываясь снять капот, наконец, согласился
сними его ботинки.

“ Возможно, ” сказал он, неохотно снимая их, “ это даст
Франция получила лучшее представление о нашем происхождении ”.

Однако, когда он сбросил их и подошел осмотреть их
пряжки, он пришел в замешательство. Он приобрел их
прямо в то утро, и очень красивый и внушительный они выглядели.

“Клянусь моей доброй душой, - сказал он, - мне не совсем ясно, что серебряные пряжки
смотрятся во дворцах Запада не лучше, чем персидские кокарды
”.

“Это всего лишь вопрос вкуса, мой дорогой сэр Ричард”, - сказал граф де
Нулпарт, улыбаясь.

Однако граф уже последовал примеру своего лидера, сделав
надел шляпу и снял ботинки. Я тоже счел это
необходимым сделать то же самое.

Поэтому, когда серьезный французский вельможа вскоре вернулся, чтобы сказать
что самый христианский король желает видеть нас на аудиенции, он нашел нас
сидящими в несколько примечательном положении.




ГЛАВА XXVII

О НАШЕЙ АУДИЕНЦИИ У САМОГО ХРИСТИАНСКОГО КОРОЛЯ


Я ДУМАЮ, что маркиз де Контревиль-Ланси - это, как мы впоследствии
ученый - так звали этого джентльмена - испытал некоторое удивление
когда он увидел, как мы настроены на аудиенцию у
Короля, его повелителя. И все же, если он и был удивлен, то, я думаю, хорошим читателем,
в этом случае немного таких в высшей степени естественное чувство это
быть помилован, он был слишком глубокую и серьезную дворянин для отображения
это излишне. И все же я уверен, что он воспринял наше появление не без неудовольствия
и я полагаю, что это принесло такое же облегчение его чувствам
как и моим собственным, когда сэр Ричард Пендрагон поднялся,
воскликнул: “Этот французский мрамор ужасно холоден для ног. Клянусь моей доброй
душой! это своего рода бедствие - купить пару туфель, отделанных обманом
серебром, а потом расхаживать босиком перед королевским величеством ”.

“Все же, сэр Ричард”, - сказал граф Nullepart, “это
известно, что этикет при французском дворе очень красиво.”

Вследствие новых сомнений сэра Ричарда Пендрагона, маркиз де
Контревиль-Ланси был привлечен к нашим консультациям. И я чувствую себя обязанным
заявить, что упоминание об этом достойном аристократе оказалось в высшей степени
удачным. Он убедил сэра Ричарда Пендрагона не только надеть его
ботинки, но и снять шляпу. Ибо он заявил, что любое другое действие
поставило бы под серьезную угрозу наше посольство.

Эта причуда, таким образом, благополучно улаженная, была устранена.
в совершенно цивилизованном виде в присутствии первого принца эпохи
. Я не могу передать тебе, читатель, каковы были мои чувства, когда
впервые в моей жизни и в тот период, когда я едва достиг
достигнув совершеннолетия, я оказался в нескольких шагах от столь величественной особы
.

Впервые оказавшись в присутствии короля Людовика, я мало что мог разглядеть.
перед моими глазами поднялась странная дымка. Когда впоследствии я
рассказал об этом явлении ученому графу Нуллепарту, он
сказал, что все, кто входил в присутствие его величества, страдали таким недугом.
Это был своего рода выдох, он сказал, что воплотил свою божественность. В
время, однако, я был не в курсе этого интересного факта в природных
философия. Я знал только, что в квартире не было ничего такого, что я
мог бы разглядеть хоть сколько-нибудь ясно, но, понимая каким-то инстинктом
, что двое моих спутников низко кланяются, я последовал их примеру.

Когда же наконец я смогу увидеть короля более подробно он разговаривал с
Сэр Ричард Пендрагон. Замечательного человека, который пришел, чтобы привести наши
посольство было благообразия вести себя максимально вежливо
вежливость, на которую я и не подозревал, что он способен. После
скромно поприветствовав рукой монарха, он заплатил королю Людовику весьма
лестно адреса и опускаясь на одно колено-акт куртуазный поклон
это было так хорошо, что это было плодом долгих
практика-представил Король картель нашей хозяйки.

В то время как один из его министров зачитывал условия соглашения вслух
Королю, который, конечно, был слишком важной персоной, чтобы прочитать это самому,
Я смог собраться с мыслями в достаточной степени, чтобы отметить самого христианского
принц. И, уважаемый читатель, вы, несомненно, поставите под сомнение
правдивость моих двух глаз, когда я утверждаю, что французский король Людовик был
маленький, сморщенный, рябой человечек с лицом, ставшим олицетворением
его нации, которое мало чем отличалось от лягушачьего. Волосы у него были рыжего
цвета; у правого глаза был заметный перекос; веки были искривлены
и сморщены самым странным образом; его незначительная фигура и
в частности, его тщедушные руки постоянно подергивались; его голос был
неприятным; и я не мог решить, соответствует ли цвету его глаз
был коричневый или серый или темно-зеленый-Граф Nullepart склоняюсь к
последнее мнение, сэр Ричард Пендрагон бывшим-и все же, любезный читатель,
Я торжественно заверяю вас, что, несмотря на все эти недостатки,
Французский суверен был принцем до мозга костей.

В комнате присутствовали трое или четверо королевских министров,
с буйволами на шеях и короткими заостренными бородками. Когда они
сообщения читаем-мадам, король был озадачен не знаете, кто его
корреспондент может быть. Оказалось, что он не имел ни малейшего
воспоминание о его тете. И, как я понял, несколько необычно, что
правитель Франции проявил большую заботу об этих отношениях, чем
о требовании, которое мы пришли предъявить к его дружбе.

По приказу короля в комнату была внесена огромная генеалогическая таблица
. Будучи разложенной на столе, она вызвала величайшее
любопытство. Все до единого тщательно изучили его, король Людовик - с
еще более проницательным вниманием, чем остальные. И вскоре он смог
убедить себя, что в Испании живет его тетя, о которой он
никогда не видел и не слышал.

Король, должным образом установив их родство, приступил к засыпанию сэра
Ричарда Пендрагона несколькими уместными вопросами, на которые англичанин
ответил с серьезностью настоящего посла.

“ Гордая и царственная леди, ваше величество, ” сказал сэр Ричард.
Пендрагон, “ королева до мозга костей. Он верный и проницательный консультантов,
хорошо, Ваше Величество, среди них такие известные Господа, и тот, кто должен
быть безымянным”.

Король пожелал, чтобы граф Нулпарт и я были
представлены ему. Сэр Ричард Пендрагон принял на себя эту должность. С
воздух великолепие, что ничто может сравниться он читал наши титулы
и наша заслуга, и мы обнаружили, что не хватает в
персонажа, которого он дал нам, что мы должны были амбициозными людьми. Казалось, что
благороднейший маркиз Фулано был самым опытным министром
в Испании; в то время как я был крупным сеньором и, несмотря на мой нежный возраст,
далеко не последним из ее капитанов.

“И я могу заверить вас, сир,” - сказал чрезвычайный посланник, “самый
отличное Королевского Величества имеет постоянной армии не меньше сорока
тысячи воинов”.

Это откровение мощь нашей хозяйки не было без его
влияние на царя и его министров. Сначала они, казалось, вытягивались
только вялый интерес к нашему бизнесу, но манера, в которой сэр
Ричард Пендрагон проводится он начал стимулировать их внимание.

Действительно, это, должно быть, очень хладнокровный государственных деятелей не для получения
проценты от предоставления сэр Ричард Пендрагон дела. Принимая
генеалогической диаграммы, как некая карта Испании, одним пальцем он
указано оплотом короля Кастилии, на пятьдесят лиг
расстояние от Толедо, а с другой прослеживается его широкой Доминион
на которую наши хозяйки уже маршируют с сорока тысяч
мужчины-на-оружие. Он заявил, что план графини Сильвии состоял в том, чтобы
выманить короля Кастилии из его крепости, напав на его незащищенные земли и
опустошив их; а затем, пока кастилец был
полностью занятая защитой своих, она предложила, чтобы армия ее
королевского племянника подошла с тыла - совершенно неожиданно, поскольку
характер этой нынешней миссии никому не был известен - войти в незащищенную
цитадель бывшего врага короля Людовика, и захватить ее для Франции.

С такой убежденностью и энтузиазмом сэр Ричард Пендрагон излагал
план войны, который был полностью его собственным изобретением, королю Людовику,
который сначала не очень внимательно выслушал предложение, которое было
вне сферы своей политики он начал одобрительно кивать головой.
И, наконец, королем Франции был перенесен провести анимированные общаться с
его министры.

После того, как они были сказаны вместе какое-то время, один из этих господ
внимание направлено сэр Ричард Пендрагон на тот факт, что, хотя
десять тысяч - это было количество солдат, о котором он просил, согласно
согласно содержанию петиции мадам, их было не более четырех
тысяч. Затем сэр Ричард Пендрагон вырабатывается большое пары
в роговых очках, с поправкой них серьезно, и после тщательного
пергамент, очень аккуратно, хотя есть основания полагать, что
посол госпожа смогла прочитать маленькую испанского языка,
он высказал мысль, что четыре тысячи несомненный
ошибка нотариус, а если ... и он говорил искренне в это
частности, что автором предложения был сам.

Получив это заверение, король и его министры снова посовещались.;
и вскоре аудиенция была прервана его Величеством, сказавшим, что
это дело имеет такой важный характер, что он желает иметь двадцать четыре часа в течение
, чтобы собраться на совет со своими советниками. Затем король попрощался
с нами, но с вежливой просьбой, чтобы посланцы его уважаемой
тети, которая, по словам сэра Ричарда Пендрагона, была ученой и набожной
дама зрелых лет - должна быть поселена во дворце на время их пребывания
в Париже, и далее, чтобы они согласились поужинать с ним в тот же вечер.
он.




ГЛАВА XXVIII

О ДАЛЬНЕЙШИХ ПРОХОДАХ В ПАРИЖСКОМ ЛУВРЕ


Когда мадам трех посланников пришли, чтобы найти себя в частном
квартиры, которые были даны им королем Франции, я
нет слов, чтобы выразить мое восхищение сэра Ричарда Пендрагона
наглость. Когда я вспомнил, что графиня Сильвия была едва ли старше
ребенка с нищенской свитой из трехсот латников,
который был бы совершенно неспособен удержать замок Монтесина
против кастильского войска; и когда рядом с этой мрачной правдой я излагаю
потрясающую историю, с помощью которой сэр Ричард Пендрагон обманул одного из
первый принц своего времени, я не знал, не было ли это священным долгом
испанского кабальеро отправиться к королю Людовику и признаться в этом
факт.

Весь остаток того дня эта проблема мучительно мучила меня. В этих
обстоятельствах моим естественным проводником был граф Нулпарт, который был
главой постарше и мудрее; и тем, кто, судя по его разговору, был
не новичок в вещах, которые касаются высшей природы человека. Но
когда я сказал ему, что мое недоумение, его единственный ответ был вырваться
в смех.

Наконец, в моей заботой, я говорил это вопрос к его автору. Он, с
придворный, по-прежнему серьезный, выслушал меня очень терпеливо и дал
ответ с большой торжественностью.

“Самый благородный маркиз, - сказал он, - вы должны простить личное мнение
хорошего человека, а главным украшением ярким возраст; но я не думаю,
вы должны использовать эти вопросы, маркиз, у вас лучше знакомство
с судов. Поверьте, маркиз, это не правило, в таких подземных
мест, чтобы наблюдать, что slavishness трезвых истин, которые сразу
предает разум провинции. Я спрашиваю вас, благородный маркиз, какую фигуру
мы бы изобразили перед королевским величеством, если бы мы просто
ознакомили его с трезвой и здравой стороной дела? Вы
допустим, первый князь его возрасте бы посланников, поданных мадам
в его дворца, она, которая так недавно была побитая и уложить в постель
ее старая кормилица? Как вы думаете, он пригласил бы своих министров присутствовать при нем
на тайном совете? Как вы думаете, следовало ли нам этим вечером
пригласить нас на прием? Это не так, благородный маркиз. Дошла она
к уху Его Величества, что, возможно, из-аккуратный
докси была измерена тремя сотнями всадников и старый boarhound,
меньше чем через час нас должны были отправить собирать вещи из города.
И, самый благородный маркиз, позвольте мне perpend: тот, кто имеет кровь
короли под его дублет был бы последним, чтобы провести этот добродетельный принц
для оскорбления, для английского Дикон и его подруга Софи, в
эти обстоятельства сделали то же самое”.

“Но, добрый сэр Ричард Пендрагон, ” сказал я, “ мой прославленный отец
заверил меня, что истина всегда остается истиной; что трезвая правда есть трезвая
истина в равной степени в королевском дворце, на рынках середняков или
в зловонных лачугах бедняков ”.

“ Если таково было мнение вашего отца, благородный маркиз, ” сказал
Англичанин, - то замечательно, что он смог преподнести вам в подарок
даже десять крон на свои похороны. Где вы с ним могли жить, благородный
маркиз, не осознавая, что у правды больше, чем одно обличье?
Для вульгарного истина имеет один аспект, для ученого она имеет сотню
аспектов. То, что такой частный человек, как вы, мог бы счесть
армией, настоящий властелин мог бы высмеять как недостойное его внимания.
Позвольте мне, благородный маркиз, сказать вам пару слов на ухо. Не делай этого, я молю
ты когда-нибудь упоминал о трехстах латниках при короле Франции ”.

Однако в течение оставшейся части того дня этот вопрос продолжал занимать меня.
много думал. И это несмотря на режим сэр Ричард
рассуждения, которых мне не хватало тонкости ума захватить. Пока я не
хотите на запчасти, я думаю. Философия была актуальна в семье моей матери
по крайней мере, сто лет, и, как я уже говорил в
этой истории, ее брат Николас был клерком в Саламанке и носил
пурпурную мантию. В глубочайшем замешательстве я снова повернулся к графу
о Нуллепарте, которого, я уверен, природа предназначила быть моим проводником. Но
когда я заговорил с ним на эту тему во второй раз, он сел
на скамью, положил обе руки на колени и расхохотался так
неумеренно, что слезы покатились у него по щекам.

Как бы то ни было, нас поселили во дворце короля, и
в тот вечер мы присутствовали на большом представлении. Там были дамы царственного вида
и прекрасные; галантные и благородные джентльмены, прославившиеся на войне и в
изящных искусствах; также слышался шум громкой музыки.

В моем положении маркиза я не знал, как отказаться от этого звания
не показывая себя ущербным в селекции-и достопочтенный посланник в
принцесса, я сидел за столом короля Франции. На
силы были дамы в кровь-королевская. Если я позволю себе быть совершенно откровенным в этом вопросе
а если я не буду таким, моя история не будет иметь никакой ценности,
все же я надеюсь, что такая откровенность не покажется невежливостью по отношению к
королевский двор - ни одна из этих дам не была в расцвете юности,
и при этом она не была поразительно красива. Из-за их остроумия, возможно, я
могу быть освобожден от выступления; поскольку они не знали испанского, а я не
По-французски, наша беседа была не такой блестящей, как у некоторых за столом.

Напротив меня сидел граф Нуллепарт, или, как его теперь называли,
маркиз Фулано, весьма необычный титул для испанского идальго.
Его обстоятельства, по-видимому, были идентичны моим собственным. Он также
был окружен двумя принцессами королевской крови, у одной из которых не было ни одного зуба
- Да хранит меня Небо за эту откровенность! - и выглядел едва ли на день хуже
больше девяноста; в то время как у другого был неудачный порок развития
плеч и пара глаз, которые блестели, как у ястреба-тетеревятника.
Поскольку граф Нулпарт настаивал на том, чтобы говорить на деревенском испанском с
гортанным голосом, который был совершенно чужд его естественному, и поскольку эти
королевские дамы ограничивались своим родным языком, граф
Половой акт Нуллепарта, должно быть, занимал место рядом с моим собственным. И все же, если бы
жизнерадостное веселье на его лице было истинным показателем его чувств по поводу
этого предмета, его разочарование не могло бы задеть его слишком глубоко.

В течение того вечера ходили слухи, что маркиз
Фулано был не кем иным, как ближайшим родственником - некоторые говорили, что вторым
сын короля Франции. Действительно, смех, который вызывали его появление
и поведение, и все же высокое уважение, которое им оказывали
со всех сторон, было таким, какое никогда не могло быть распространено на
особенности частного лица. С того часа, до этого ни сэр
Ричард Пендрагон, ни мне самому никогда не удавалось победить такой удивительный
поступления от количества Nullepart. Но поскольку он никогда не считал нужным
в любом случае отрицать это, и поскольку поведение всех при французском дворе
было таким, каким я его описал, есть все основания предполагать
что истинная степень нашего товарища заключалась в этой возвышенной натуре.

Сэр Ричард Пендрагон также был в очень необычном случае. Поверишь ли ты
мне, читатель, когда я сообщу тебе, что этот хвастун, этот жестоко обращающийся с
истиной, этот грабитель церквей, этот неотесанный варвар имел
Король Франции по левую руку от него, а королева по правую? И
этот красноречивый авантюрист был так мало смущен высоким
положением, в котором он оказался, что с самого начала
трапезы он беседовал с королем и прекрасно сохранил королевское достоинство.
проценты до тех пор, пока они не были заключены.

Что именно сэр Ричард Пендрагон нашел, что сказать Отцу
своего Народа, я не знаю. Но если его беседа была вдохновлена
тем же неуважением к трезвым истинам, которое отличало его ранее
в тот день, я не сомневаюсь, что королевское величество многое узнал о том, что
мудрейшему из его министров и в голову не приходило, что он должен знать.

Большая часть речи этого безумного англичанина состояла из фантазий
и комических историй. К тому времени он выпил изрядное количество
вина, которое для менее употребительного характера должно было быть источником
неудобства, он сохранил добрый король Луи в состоянии постоянной
смех. То же самое было с его королевским супругом. Действительно, к сожалению для
, граф Нулепарт впоследствии выдвинул обвинение против
Сэру Ричарду Пендрагону, что он был единственным из его знакомых
при французском дворе, кто был способен вызвать румянец скромности на
щеках королевы-матери.

Несмотря на это, сэр Ричард Пендрагон имел большой успех в тот памятный вечер.
и я думаю, что ему позавидовал не один человек.
амбициозный придворный, который провел свою жизнь, льстя принцам.
Конечно, ни один человек не мог бы быть в ситуации, когда он восхищался бы собой больше,
и, конечно же, ни один человек не мог бы быть лучше подготовлен природой для того, чтобы
выполнять самому себе эту функцию.

Благодаря тому, как фортуна улыбнулась в тот вечер нашему предводителю
, он ожидал решения короля с величайшим самодовольством.
Он заверил графа Нуллепара, “что внутренним светом разума
он уже видел себя во главе этих десяти тысяч галлов”. И
далее, однажды увидев себя на месте великого капитана, посредством
дополнительного процесса воображения, который, я полагаю, является любопытным
качество, в котором его соотечественники высоко одарены, он видел в себе
будущего короля Испании.

После его успеха на борту короля, сэр Ричард вторгся на мою
спать-камеру в ту ночь во дворце, и потчевал меня, пока
рассвет светлое будущее, которое нам предстояло. Как только король
Франции отдал под его командование более десяти тысяч человек, он показал, каким
образом он, Ричард Пендрагон, рыцарь Англии, в жилах которого течет кровь
короли под его камзолом сокрушат гордого кастильца благодаря силе
глубокой стратегии и силе понимания.

Примерно в тот час, когда золотой дневной свет начал проникать сквозь
ставни наших королевских апартаментов, английский гигант приказал увенчать себя
архиепископом Севильи; он привел к алтарю
Графиня Сильвия, которая, по его словам, после должного рассмотрения достоинств
Бетти Такер, его опытной соотечественницы, в некотором смысле была
более подходящей на роль королевского супруга, если бы его призвали в испанскую
монархия; и более того, он отвел большое место в своем доме
графу Нулпару и мне, будучи достаточно любезен, чтобы заявить
что нам можно доверить достойно занять это место.

Однако позже, утром, когда мы направились к аудитории-камеры
чтобы принять решение короля, эти радужные видения не появляются
так ярко. Ибо мы наткнулись на еще один аспект великого короля Людовика.
Хотя и не отказался бы одолжить десять тысяч человек своей испанской тетке
на условиях, которые будут упомянуты позже, потому что, похоже, мы пришли
в то время, когда его кузены Наваррские и Бургундские вели себя
разумно, но было условие, которое требовалось соблюдать; и это было ключевым моментом
в переговорах. Сумма в сто тысяч крон золотом должна
быть подана в Короля, сундук с сокровищами, где один военнослужащий из Франции
нашел свой путь через Пиренеи.

Такое условие не было предусмотрено сэр Ричард Пендрагона
дипломатия. Удар, нанесенный ему, был болезненным; однако он умело скрывал
свое огорчение и со всей мыслимой хитростью стремился
купить помощь Франции на более выгодных условиях. Однако, несмотря на
уловки сэра Ричарда Пендрагона, его лесть и розовые тона, в
которых он рисовал будущее, король Людовик оставался непреклонным. Фактически,
в этом вопросе первый принц своего времени обнаружил одну сторону своего
персонаж, к которому можно было быть готовым только с кислым характером. Как впоследствии заявил сэр
Ричард Пендрагон, “он торговался, как фламандец”.
Он отказался уменьшить ни на пенни вознаграждение за предложенную услугу
своей тете-испанке. И не только этот, но и в отношении таких дел
как лидерство, вести войска в поле, и деление
добычу он вынес это понятно, что мы были, к сожалению, из нашей
расплата.

Сэр Ричард Пендрагон провел два часа на совете с королем Людовиком и
его советниками. Затем он попрощался с ними в не слишком дружелюбном настроении. IT
было совершенно ясно, что наше посольство было полностью провалено. Еще один
изобретательности англичанина мог придумать никакого средства преодоления
высокие требования этого скупого князя.

Сразу, как мы покинули дворец. Он тогда был нашим главным желанием набора
изрядное число лиг между нами и этот несчастный город Париж.
В течение двадцати четырех часов, я думаю, я никогда не видел человека в
таком высокомерии, настолько не в духе по отношению ко всему миру, кроме самого себя, каким
был наш грозный лидер. Его видения были настолько оптимистичны , что он
он почти почувствовал на своем лбу ободок испанской короны.
Увы его мечтам! Теперь он ругал короля Людовика за “слабокровного
Французский пес, который больше подходил на роль бакалейщика, поставщика свиного сала и
чеснока, чем настоящий принц, чье жалованье должно было составлять половину
о справедливом владении - он был бы согласен уступить негодяю
половину королевства - если бы тот не вел себя как фламандец.”

Как мы повернули наших лошадей в сторону испанской границы, редко я
слышали такие горькие проклятия. Тем не менее, даже делая борьбы за сэра Ричарда
будучи сангвиником по натуре, я удивлялся, что такой мудрый человек, как этот англичанин,
строил такие грандиозные надежды на таком слабом фундаменте. Поскольку
Я был вынужден заметить графу Нулпару: “Как мы могли предположить
, что такой человек, как король Франции, согласится на легкую сделку? И как
мог такой образованный человек, как сэр Ричард Пендрагон, так жестоко обманывать
самого себя по этому поводу?

На это граф Нулпар ответил: “Мой дорогой друг, высокий поэтический темперамент
постоянно оскорбляет своего обладателя. Этот замечательный
Англичанин едет на трех континентах, заказ его идеи не
свет разума, но при свете фантазия. Он не принимает во внимание те
препятствия, которые пешеходной сознание не может преодолеть. И хотя это
правда, что иногда он разбивает о них свои мозги, не получая лучшей
награды, чем разбитая макушка, все же он идет по миру, нападая
их с крылатыми пятками своего воображения, так что, по моей вере,
он склонен вообще преодолевать эти барьеры. И я представляю себе, мой
уважаемый, что вы и я, кто его смиренным последователям, которые, двигаясь вслед
с ним на почтительном расстоянии, но поклялись служить его прихотям, будем
немало обольщены - мы, любители человеческого сердца, - тем, что
понаблюдайте, в какое русло его фантазия сейчас заведет его”.

В это число Nullepart правильно говорит. Мы ждали дальше
подвиги наших замечательных лидеров с наибольшим любопытством.




ГЛАВА XXIX.

СТРАТЕГИИ СЭР РИЧАРД ПЕНДРАГОНА


Только когда мы покинули территорию Франции,
Англичанин смог избавиться от своего негодования против короля Людовика,
“рябой фламандский бакалейщик”, как он его окрестил. Тогда это было так
каким-то таинственным образом его сангвинический темперамент снова пришел ему на помощь.
Я не помню, кто подошел один англичанин и в этом сила
вера, которая делает человека в его собственных глазах не менее
коллегиального природы.

В блеске своих новых проектов он начал забывать о своем крестике в игре
fortune. Что именно это было, нам еще предстояло выяснить; однако, когда мы
вернулись в мою прекрасную родную страну, стало ясно, что умом сэра
Ричарда Пендрагона двигали какие-то новые амбиции. Несколько раз
он остановил свою лошадь , чтобы с гордостью осмотреть ее
далекие холмы. И, сделав это, он заставлял их отзываться эхом
своим громким заливистым смехом.

“О Дикон, Дикон!” - взревел он. “Ты, кто из потомства того Утира
это был отец Артура, и это был немецкий кузен Великана Корморана
который объедался христианскими детьми в своей корнуолльской твердыне, какой у тебя
неизменно подвижный юмор, ты, рубиново-румяный, с твоим
худощавым видом и твоей высокой честностью!”

Затем, сказав это, он бил себя кулаком по бедру таким образом,
чтобы спровоцировать своего любопытного зверя Меланто на яростную попытку
сбросить его.

Для графа Нулпарта и меня поведение этого сумасшедшего
Англичанина становилось все более загадочным. Каждую ночь он заявлял нам
“ничто так не напрягает жилы в голове, как крест фортуны”. И тогда
очень серьезно он спрашивал: “будет ли poltroonery французского
Поултер заяц был в любым удобным для него способом пугает наша вера в качество
королевская кровь, потому что не следует забывать о том, что она несет
сын хорошей матери, которые ходили скромно перед народами”.

Что касается меня, то я из северных провинций, где больше всего
путешествуя по любому району Испании, я должен признаться, что моя вера в
Сэра Ричарда Пендрагона сильно пошатнулась в результате нашего
путешествия в Париж. Все-таки это не входит в мои намерения это
тот, кто почел, что персонаж так сильно.

Поэтому я по-прежнему исповедует свою верность, но, боюсь, в
теплой манере. Граф Нуллепарт, однако, заверил нашего лидера,
со всей видимой серьезностью, что его вера в свою стратегию была
непоколебимой. Действительно, он обязался принять любую дополнительную
курсы он мог придумать.

Теперь, уважаемый читатель, как вам предстоит узнать, решимость графа Нуллепарта
подверглась серьезному испытанию. И я, который не выражал такого доверия к
нашему единственному командиру, также подвергся суровому испытанию.

Новый замысел сэра Ричарда Пендрагона был раскрыт не сразу
нам. Фактически, можно сказать, что он не был раскрыт до тех пор, пока не был
создан на самом деле и изумительным образом.

Во-первых, несмотря на изменения в поведении англичанина, я
должен сознаться, что я был очень печальный, когда мы вернулись в
Испания. Это правда, что сэр Ричард снова был таким же гордым, жизнерадостным и
воинственным, как если бы он ехал во главе десяти тысяч королевских воинов.
Воины Людовика, но я ни на мгновение не мог забыть, что он
ушел без сопровождения. Я прекрасно осознавал нашу неудачу, тем более что
особенно графиня Сильвия так остро нуждалась в
помощи, которую мы не могли оказать. Также я опасался приема, который нам оказали
хотели бы встретиться в обреченном замке Монтесина.

Когда я поделился этими опасениями с графом Нулепартом, он выразил
убежденность в том, что все будет хорошо. Действительно, он заявил, что его
вера в нашего несравненного лидера непоколебима. Я почувствовал, что он
насмехается надо мной. Поэтому я был рад упомянуть сэра Ричарда Пендрагон в
горький проход, в котором мы стояли, а он, в самые странные моды
возможно, остановил лошадь посреди холмистой местности, и
ревела пока казалось, что вся земля дрожала с
болты Юпитера.

“Почему, бедная душа, ” воскликнул он, “ неужели ты думаешь, что мы, отправившиеся
во Францию за армией, вернемся к величеству молодой королевы с
ничем в руках?”

“ Добрый сэр Ричард Пендрагон, ” сказал я, - по совести говоря, это действительно так.
дело обстоит именно так.

“Что это за болезнь, сын мой, ” сказал англичанин, “ что ты
допускаешь такую мысль? Разве ты не знаешь, спрингалд Юнит, что
ни один человек из моей нации никогда не возвращается из чужой страны ни с чем
в руках?”

“Хорошо сэр Ричард Пендрагон”, я возразил, “я боюсь, что мне откажут в этом
экземпляр, чтобы оценить, в каких конкретно наши руки заняты”.

“Несомненно, ваши собственные - пустая, тщеславная молодежь Спрингалда, потому что, как и у всех
вашей нации, ваш разум бесплоден”.

От такого разговора было мало толку.
Если когда-нибудь трое слуг возвращались к своей госпоже с пустыми руками,
несомненно, мы были теми тремя. И когда я подумал о кастильце, который
без сомнения, уже осаждал ее замок со своим огромным войском, и
Я вспомнил ее несгибаемый дух, который еще не более трех
сотни подданных, чтобы его выдержать, очень мои мечты были отравлены, как я лежал
спит, и я бы плакал, что у нас иметь таких бесплодных службы.

В моей неспособности примирить речи и поведение сэра Ричарда Пендрагона
учитывая неоспоримые факты дела, я был вынужден считать его
невменяемым, не в некоторых деталях, а во всем. Я был тронут, полагая, что
что его поражение от французского монарха полностью свергло
разум, который никогда не мог быть в полной безопасности.

Когда мы приблизились к границам Кастилии и расспросили
владельцев гостиниц и тех, кто жил в торговых городах, наши уши были атакованы
войнами и слухами о них. И вскоре нам стало ясно, когда
мы со всей скоростью поскакали в сторону Монтесины, что то, что было
предсказанное сбылось. Король Кастилии, сказал общественный голос
, выступил с большим войском, уже лежал перед
стенами непокорного герцога Монтесины и поклялся на костях
из Cid, что он не отступит, пока они не будут стерты с лица земли
, и он заберет все владения герцога в свое собственное
владение.

Граф Нулпарт, который теперь, когда он снова оказался на испанской
территории, отпустил бороду и вернулся к своим очаровательным манерам,
казалось, был только обрадован этими новостями. Он был доволен,
он сказал, чтобы следовать по стопам своих друзей, и ему должно быть любопытно
узнать, к чему приведет его их стратегия. Сэр Ричард
Пендрагон, также услышав новости, был приятно удивлен. А
улыбка удовлетворения облетела его лицо, и он выразил
надежду на то, что несчастье не слишком скоро прислуживать мадам и ее
защитники. Я, однако, ничего не имел от этого отчуждения. Клянусь жизнью, я
ничего не было видно в этих весть сохранить тьмы и бедствий. В
мой взгляд провал нашего посольства был полный провал наших надежд.
Триста латников были бы бессильны справиться с огромной армией,
даже если бы ими командовал этот английский гигант.

Действительно, в тот сезон я был более чем когда-либо убежден, что
Англичанин не в себе. Однако, когда я высказал это мнение графу
Нуллепарскому, он только от души рассмеялся. И если я решился адрес
любой протест сэра Ричарда Пендрагон он хотел высмеять меня в
такие условия, что я обязан был молчать.

Как только мы вошли в Кастилию, вражеское королевство, то, что я
был вынужден считать расстройством сэра Ричарда, стало более ощутимым
форма. В маленьком деревенском местечке, в трех днях пути от Франции,
он настоял, чтобы мы переоделись крестьянами и
передали наших лошадей на попечение владельца местной венты.

К моему удивлению, он сам подал пример, которому мы должны были подражать.
Сняв свой великолепный камзол канареечного цвета и все остальное
нижнее белье, которое он приобрел в Париже, вплоть до кокарды на его
в шляпе он был полностью одет в крестьянскую одежду, так что,
принимая во внимание его массивность и высокий рост, я сомневаюсь, что “
святая леди, его мать”, узнала бы его.

Каким образом он придумал такую маскировку и откуда она у него появилась
мы не смогли узнать. В некоторых местах она была сильно прижата
к коже; в других она была разорвана; и, кроме того, он
подыскал похожую одежду для графа Нуллепарта и для меня.

Возможно, это было хорошо, что на моей части у меня не было намерения
представить этот unseemliness, потому что я мог только что
важно, как чумка мозга. И все же, когда, к моему великому удивлению, я
увидел почтенного графа Нуллепарта, облаченного в этот вульгарный наряд,
при виде его красивого лица и стройных конечностей, выглядывающих из грубой
одежды клоуна, я был вынужден поступиться своим достоинством, поскольку, какими бы ни были
причуды моих спутников, моя молодость делала меня не более чем
кадет на службе, которую я обнял. Все же, ничто не могло
превысил брезгливость, с которой я снял свою красивую одежду из Парижа,
которые были так превосходно правильная фигура джентльмена, и
обменять их на грубое и самое плохо сидящем костюме, в котором он
никогда не была моей много вкладывать моей персоне.

Мне так же не хотелось расставаться с Бабекой, моим честным конем. Я
упомянул моим друзьям, какое огорчение причинил бы мне такой поступок,
после чего выяснилось, что сэр Ричард Пендрагон разделяет эти чувства в отношении
своего необычного зверя Меланто и графа Нуллепарта
принимал участие в них также в знак уважения к своему приятелю , которого звали
Monsieur. Поэтому в адрес этих двух странных людей, которые
конечно, в данном конкретном по-видимому, не так капризна, как они
были в других, хранитель Вента уговорили подержать их в
он устойчив в то время, когда мы должны послать за ними снова.

Несомненно, было бы уместно заявить, что хозяин "венты"
вряд ли был свободен в выборе лошадей. Сэр Ричард Пендрагон
пригрозил ему такими жестокими карами, если три животных
в течение следующих шести месяцев что-то пойдет не так, хотя бы один гвоздь из
их обувь или небольшой волосок из их хвостов, что щеки бедняги
побледнели от ужаса.

Только когда мы стали посвященными в дальнейшие причуды мозга
Англичанина, мы отправились в путь. Ибо ранним утром
когда мы собирались отправиться в путь, повозка, используемая для перевозки воды
было видно, что он стоит у дверей гостиницы. С его боков свисали шкуры, и
его тянули четыре крепких мула. Нет воды, содержащиеся в корзину
но вместо него были три длинные палки, такие как влияет на
путешествие по стране людей. Сэр Ричард дал каждому из нас по одному такому посоху
сам взял по одному и, отправив мулов в путь,
вывел их из города в направлении Толедо.

На все мои вопросы, Что можно использовать там может быть пустым
водовозной и четыре крепких мулов, я получил самый неудовлетворительный
ответы. Количество Nullepart по-прежнему исповедовал себя полностью
в руках своего командира. И он торжественно заверил меня, что его
опыт общения с сэром Ричардом Пендрагоном научил его, что какими бы ни были
действия этого необычного человека, они были плодом редкого
интеллект и вызывали большое восхищение у тех, кто испытывал благоговение
к вещам разума.

Как вы понимаете, любезный читатель, на эту лесть сэр Ричард
Пендрагон - пробирающийся сквозь пыль и трясину со своим длинным шестом
в истинно крестьянской манере, в огромной шляпе с опущенными полями и медных
в ушах у него были кольца, так что он еще больше, чем когда-либо, походил на разбойника.
и, постоянно увещевая своих четырех мулов варварскими ругательствами, он дал
согласие, которое было самым готовым и любезным. Он воспользовался случаем, чтобы заплатить
количество Nullepart комплимент своей на его
философия и его старомодное уважение к высоким интеллектом, “в
что он был больной наблюдать в эти дни, не всегда получить с
springald молодежи”. И вежливая серьезность, с которой этот англичанин
варвар заверил графа Нулпарта, что любит его за его
либеральные взгляды, привела меня в ярость.

Может ли что-либо быть более неприлично, чем то, что мы три человека
рождения и высокие разведения-в таком описании сэр Ричард Пендрагон
входит вежливость--необходимо стремиться автомобильных дорог Испании
в компании Вода-повозке, запряженной четырьмя мулами и ношение
грубый наряд видно из Галиции. И все же, по мере того, как мы продвигались по
малолюдным загородным местам со скоростью одна лига в час,
из такого способа передвижения можно было извлечь по крайней мере некоторые преимущества.
прогресс. Нам не нужно было следить за грабителями, поскольку они были
вряд ли это побеспокоило бы троих крестьян, которые сами имели вид бандитов
. Нам также не нужно было опасаться столкновения с армией
Кастилии, потому что никто не смог бы разглядеть, что трое выдающихся
слуг врага короля скрывались в таком жалком обличье. Опять же,
в невзрачной и деревенской фигуре
водоноса также нельзя было заподозрить опытного грабителя церквей.

Хотя такой иммунитет, казалось высокая цена, чтобы заплатить, по ее наказание
до сих пор остались многие и тяжкие, он в настоящее время стали появляться, что
в нем таился какой-то замысел. Ибо в течение недели
мучительного путешествия, когда мы медленно переезжали с места на место, я
казалось, разглядел, что наш лидер не настолько расстроен, как я опасался
.

Но, чтобы все мои поиски той, которая лежала в его сознании, он бы
только ответь мне забавно издевательства, которое он, казалось, сильно прельщала.
И все же, надо отдать должное дьяволу, по мере того, как мы приближались к Толедо, он
не выказывал недостатка в той солдатской бдительности, которая всегда отличала
его, когда он отправлялся в дорогу. Он был очень точен и в то же время очень хитер , как
на запросы, которые он сделал относительно расположения сил в Кастилии
.

Приближаясь к месту действия
кампании короля Иоанна, мы действовали очень осторожно; и таким образом сумели собрать некоторую информацию о том, что происходило
на подходе. Все, кто видел знаменитый замок Montesina не нужно
могу сказать, что это, пожалуй, в самый непобедимый ситуации любой
крепость в Испании, он стоит на высокой и неприступной скале.
Хотя безжалостному врагу графини Сильвии было хорошо известно, что
в то время у нее было не более трехсот вооруженных людей, с которыми
защищать его, и что герцог, ее отец, был преклонных лет,
он все же счел разумнее добиться своей воли тем, что на языке войны
это называется осадой, а не завоеванием крепости открытым штурмом
на острие меча. Кастилец был хитрым принцем и
алчным.

Сэру Ричарду Пендрагону доставило немалое удовлетворение узнать, что
Король Иоанн, вместо того чтобы усилить гарнизон, удовлетворился тем, что осадил
замок Монтесина; и чтобы заставить его сдаться голодом, ему пришлось
расположиться перед его стенами. И все же это не более чем справедливо по отношению к королю .
упомяните, что перед тем, как отправиться этим курсом, он уже предпринял одну атаку
на скалу и был отбит с потерей сотни человек.

Это мы узнали, как однажды ночью мы Распрягайте наших курьеров по посады менее
чем в дне пути от города Толедо. Едва сэр Ричард Пендрагон
получил эту информацию, как стукнул посохом по тележке с водой
и поклялся, что небеса улыбаются нашему предприятию. Действительно, он
заявил, что победа уже в наших руках. Для
меня было тщетно искать толкование этого мрачного высказывания; и все же к этому времени я был
преисполненный решимости принять все, к чему призывал этот грозный персонаж,
которого я стал считать либо одним из самых необузданных заячьих мозгов
века, либо одним из его выдающихся умственных способностей.




ГЛАВА XXX

О НАШИХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ Среди КАСТИЛЬСКОГО ВОИНСТВА


Я счел уместным в последующем повествовании показать
мои собственные чувства именно такими, какими они одолевали меня в то время, а не
какими они изменились в результате странных событий, которые произошли. В
в конце были даны мне, чтобы узнать, что сэр Ричард Пендрагон, до сих пор
от зайца-мозг, был очень глубокий и искусный интриган. Но
поскольку его замыслы были выше моего понимания в тот период,
о котором я сейчас рассказываю, я счел правильным не предвосхищать этого.
последняя дань уважения, которую необходимо будет отдать его характеру в
назначенное время и сезон.

Отправившись в то утро из посады, по приказу сэра Ричарда
мы наполнили повозку и бурдюки водой и повернули головы
наших мулов в направлении армии короля Кастилии. Мне принесли
в эти положения, потому что зайдя так далеко и уже
подчинялись во многих вещах, я чувствовал, что нет другого пути, должны быть приняты;
и все же я ожидал скорее с ощущением, что нахожусь во сне.
проявления этой новой экстравагантности. Что это была за фантазия, которая
овладела нашим товарищем? Какое новое душевное расстройство овладело им?

Когда ближе к вечеру мы вошли в расположение кастильской армии, в моем сердце вспыхнуло желание
яростно поносить графа Нуллепарта. До меня дошло
, что он позволил англичанину предать наше посольство.
Из-за того, что я так мало доверял сэру Ричарду Пендрагону, мне показалось, что здесь
был его явный замысел. И все же минутное размышление показало, что если
Англичанин приехал, чтобы предать миссию, которая так прискорбно провалилась
это не принесло бы ему никакой пользы. Он, несомненно, должен был расстаться с жизнью; и
более того, средства, которые он использовал для совершения своего предательства,
вряд ли сопровождались бы такой степенью маскарада.

Когда я услышал оклик: “Кто идет туда?” - от королевских солдат.
Я почувствовал внезапный холодок в своем сердце. И все же это было не более чем мимолетным проявлением
трусости, плодом столь поразительных обстоятельств, ибо наш
лидер не замедлил показать себя верным своему доверию, а также
бесконечно хитрым.

“Друг”, - ответил он смело и быстро. Он заговорил на
деревенском испанском языке северных провинций; а затем на том же самом
диалекте, на котором его иностранный акцент был наиболее искусно замаскирован, он
сказал что он пришел принести воды для армии всемилостивейшего
и суверенного принца.

“Ну тогда, милорд, и Рыцарь, Ты в тысячу раз добро пожаловать”, - сказал
Сентинел в тех условиях повышенной вежливости, в которой мы, испанцы,
даже в более скромных сферах жизни, превосходят людей всех прочих
Объединенных Наций.

Именно тогда я понял, что наш лидер рассудил мудро,
и что он очень глубоко продумал свой план. Под видом продавцов воды
мы могли рассчитывать на радушный прием армии на поле боя, которая
перенесла тяжкие испытания долгого дня.

Сэр Ричард Пендрагон напоил часового водой из
миски, которую несли в задней части повозки, а затем после
дальнейших любезностей с обеих сторон и нескольких вопросов от нашего хитреца
получив распоряжение королевского воинства, мы двинулись в темноту
.

Мы сделали несколько лиг в разгар королевской армии, поддержание
каждый вызов стражей подобным образом. И наконец, когда
усталость, наконец, одолела нас, мы воспользовались гостеприимством нескольких
солдат, которые сидели вокруг походного костра, которые в обмен на нашу сладкую и
прохладную воду дали нам свою еду.

Из них мы многое узнали. Нам сообщили, что сдача
замка Монтесина, как ожидается, займет три недели.
Он был victualled за этот период; и король Иоанн в своей нежностью
для его войска не рискну еще одно нападение на крутых лицо
скалы. Они признались, что бывший атаки были соблюдены
резолюцию они не ожидали; и по слухам, в
смелость защитников были вдохновлены молодая женщина, которая
отношение к практике колдовства.

Однако, судя по их словам, эти солдаты были расположены рассматривать
акция с легкомыслием. Они поклялись была задача праздника, и была
Уверенность короля его. Они могли только удивляться, что у такого пожилого и
беззащитного человека, как герцог Монтесина, хватило наглости
оказать им сопротивление. И не имея врага, которого можно было бы бояться, кроме этого слабого создания.
замурованные на высокой скале за каменными стенами, они теперь позволили
себе отказаться от большей части тех военных предосторожностей, которые
делает необходимыми война.

В какой-то мере именно благодаря этой небрежности сэр Ричард Пендрагон смог
осуществить свою замечательную стратегию. Это было настолько дерзко, что
даже сейчас, когда я вспоминаю это, по прошествии лет, мне кажется, что это
суть романтической сказки. Несомненно, это было порождено необузданным умом;
и все же, клянусь жизнью, это было сделано с такой трезвой отвагой и
предусмотрительностью, каждая деталь была проработана с таким мастерством, что каждый случай был
защищенный таким зрелым суждением и таким гибким остроумием, что этот безумный
заговор, казалось, почти оправдал себя в чистом свете разума.

Вскоре после рассвета мы, трое крестьян, с нашей тележкой для воды покинули
эти дружественные места; и по крайней мере один из нас не мог предвидеть
удивительные вещи, которые должны были произойти, прежде чем он снова вытянет свои конечности в покое.
конечности в покое. В течение всего дня мы свободно перемещались в рядах
кастильского войска, общаясь с солдатами на дружеской основе,
предлагая им воду в обмен на проворного куарто и подтрунивая
над ними с грубыми шутками.

Затем, когда небо снова потемнело, мы оказались в пределах видимости
павильона, который был установлен для использования его величеством королем. Это
был красивый и внушительный шатер, образованный из полосатой ткани синего и
красный, переплетающихся с гербом Кастилии и под его тремя львами.
Вокруг него была образована ограда из веревок, натянутых на шесты;
перед входом стояли трое часовых с обнаженными мечами.

Некоторое время мы стояли, наблюдая за королевскими порядками. Толпа из
военачальников и придворных постоянно входила в королевский шатер и выходила из него
. Затем мы отправились с нашей повозкой в заросли, которые были
поблизости, покормили честных мулов и продолжили есть сыр, приготовленный
из козьего молока, которым мы запаслись сами.

Примерно через час после захода солнца взошла луна; и это обстоятельство
доставило удовлетворение нашему лидеру.

“Джон Кастильский, - сказал он, - у тебя есть старый счет, который причитается тебе
рукой англичанина Дикона, который недолго останется неотомщенным”.

Сказав это, английский великан извлек из
карманов своей куртки толстый кусок веревки, к которому он добавил короткий кусок железа,
ткань и огромный мешок, сплетенный из пеньки, который был привязан к хвосту
повозки с водой. И клятвы в тур Лондон-английски, он махнул рукой
эти статьи в лицо доброй леди Луна.

Это было близко к полуночи, когда мы вели с водой корзину из чащи.
Мы проехали на нем примерно четверть лиги по той узкой тропинке, которая
круто вьется вверх, к высотам Монтесины, а значит, и к
основанию стен герцогского замка. Привязав мулов к дереву в
уединенном месте, мы осторожно вернулись по своим следам при свете
луны, пока перед нами снова не появились очертания королевского павильона
.

Ни один звук не нарушал ночной тишины, ибо король Кастилии
не любил гуляк. Несомненно, его величество уже лег в постель и
погрузился в дремоту. У двери его палатки мы смогли разглядеть
обнаженные мечи стражей, смотрящих на лунный свет, когда они поднимаются на стражу
.

Когда мы вышли из-под прикрытия деревьев на открытую поляну, на
которой был разбит павильон, сэр Ричард Пендрагон, предприняв
меры предосторожности, чтобы завязать мешок вокруг пояса, опустился на четвереньки и
начал ползти, как огромная змея, по траве к королевскому жилищу
. И поскольку граф Нуллепарт немедленно опустился на колени,
он тоже встал на четвереньки и пополз за нашим предводителем, чтобы
не остаться в стороне от охоты, какой бы ни была наша добыча,
В этих подробностях я был рад последовать их примеру.

Не сломав ни одной веточки, мы поползли на четвереньках
к задней части королевского шатра. И мы так искусно прокладывали себе путь,
что никто не заметил нас, когда мы наконец вошли в его тень и
действительно легли, прислонившись плечами к брезентовым стенам. И трое
часовых стояли, ничего не подозревая, в лунном свете, менее чем в пятидесяти шагах от
нас, но скрытые корпусом павильона.

Едва мы улеглись так, англичанин выхватил свой кинжал и
начал прорезать в палатке большую дыру. И не успел я заметить
поскольку это было его занятием, меня охватило своего рода изумление, ибо
наконец-то я осознал глубину, смелость и изощренность
его изобретения.




ГЛАВА XXXI

ОБ ОДНОМ ПОРАЗИТЕЛЬНОМ ЭПИЗОДЕ


Едва сэр Ричард Пендрагон сделал отверстие, которое было достаточно большим, чтобы
разместить его масса, когда мы услышали шаги часового
пришел, чтобы увидеть, что все было хорошо. Тихим голосом, так что
он может не буди Царь, мы слышали, как он поет о своей любви, кто,
он, казалось, был цветок Андалусии. Но как только он подошел к нам,
со сверкнувшим в лунном свете мечом он споткнулся о сэра Ричарда
Вытянутая нога Пендрагона замерла на земле.
Прежде чем он успел вскрикнуть, сэр Ричард Пендрагон вонзил нож
ему в сердце.

“Мертвые не разговаривают”, - прошептал он мягким голосом. Он вытер
пятна от своего кинжала о габардин убитого им человека и
спрятал его в куртку.

В следующее мгновение он исчез. На манер огромной рептилии
он прополз через проделанную им дыру внутрь
королевского шатра. В последовавшее за этим томительное время ожидания
в его отсутствие мы с графом Нулпартом лежали в траве
прислушиваясь к биению наших сердец и время от времени обмениваясь фразами
шепотом, чтобы заверить друг друга, что нам это не приснилось.

Рядом с нами лежал мертвый солдат. В любой момент его товарищи были скорее
быть здесь и искать его. Если бы они пришли, я опасаюсь, как бы не были
только один путь; хотя я думаю, что и граф
Nullepart и сам, будучи мирным путем, учитывая, дышал молитвой, что мы
должна быть избавлена от случая, чтобы войти на него.

Казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле могло быть немногим больше пяти
прошло несколько минут, прежде чем это ожидание закончилось; и затем, без звука
или борьбы изнутри палатки, через отверстие протолкнули огромный мешок, наполненный тяжелым
веществом.

Вид мешка вызвал у меня неописуемый трепет. Что-то
холодное и острое пробежало по моим венам, и я чуть не вскрикнул. Следующее,
о чем я узнал, было улыбающееся и зловещее лицо
Англичанина, когда он пролезал через дыру. Учитывая его габариты, было
удивительно, что он мог так бесшумно протискиваться через такое маленькое
пространство. И в тот же момент мы услышали, как второй часовой оборачивается
павильон.

Я едва мог сказать, что произошло, все произошло так быстро и так ужасно.
В тупом замешательстве я наблюдал, как сэр Ричард Пендрагон пролезает в дыру
а затем, когда приближающийся часовой увидел мешок
и у трупа своего павшего товарища он издал крик. Но при этом
он заговорил в последний раз. С невероятной быстротой и ловкостью
несчастный был убит.

“Теперь есть этот третий бедняга”, - сказал англичанин приглушенным голосом
. “ Останьтесь здесь, добрые друзья, ради честного Дикона, пока этот
сын доброй матери избавляет бедного солдата от нужды.

Взяв кинжал в зубы, он начал ползать на его круглый живот
в углу павильона. Пока он выполнял это поручение, которое,
каким бы безжалостным по своему характеру оно ни было, было все же в высшей степени политичным по своему намерению
, и граф Нулпарт, и я получили удовлетворение
судя по некоторым признакам анимации, которые исходили из внутренней части сумки
.

“МОН Дье!” - сказал граф Nullepart, тихо смеясь: “это
не хорошо, любезный, что ты и я жалел, что гнусное преступление
цареубийства, который все лучшие авторы согласны ли так воняют.
в частности, в ноздри Небесное?”

“Это очень хорошо, самый добродетельный Граф Nullepart”, - сказал я, извлечение
глубокий вздох облегчения. И все же мне не дано было, читатель, приукрасить
это торжественное событие какой-либо глубокой философией. Жемчужины
мудрости нужно искать во внутренней природе; и в этот момент,
несмотря на то, что это было прекрасно с судьбой, не было времени, чтобы
ищите их, ибо едва я успел заговорить, как появился сэр Ричард Пендрагон, стоящий
на своих двух ногах, горделивый, как индюк, и с кинжалом в руке
в его правой руке он появился из-за угла павильона великого
Кастильский принц.

В его благоволению взмахнул оружием над головой и улыбнулся
на счет Nullepart и себя таким образом из тягчайших
доброжелательность.

“Встаньте теперь на цыпочки, мои дорогие и добрые братья”, - сказал он.
“Не ходите больше на животах. Пожалуйста, не ходи больше подобно
ползущей змее, которая является символом обмана и окольных путей. Мои
дорогие и добрые братья, я бы хотел, чтобы вы шли на своих плоских ногах
под нашей целомудренной леди Луной. Ибо эта третья бедная душа избавлена
от своей нужды. ’А вспотел, когда "а почувствовал удар, но по его глазам я понял, что
прочти, что его кончина была достойной ”.

Без лишних слов наш грозный и безжалостный капитан положил свой кинжал
за пазуху и взвалил огромный мешок на свои могучие плечи.
Невероятно быстрыми шагами, учитывая ношу, которую он нес, он
вскоре оказался в укрытии зарослей. Граф Нулпарт и я
последовали за ним, затаив дыхание, в некотором изумлении, и очень скоро
мы подошли к мулам, которые были привязаны недалеко от
извилистая дорога в Монтесину.

Это приводило в замешательство чувства людей знатного происхождения , таких как
Количество Nullepart и себе, что сумка и ее содержимое оказались вышвырнутыми
в пустой воды-тележки с несколько больше насилия, чем
обстоятельства требуют. Но я не могу поверить, что в этот момент
был в нашей провинции в знак протеста. Действительно, граф де
Нулепарт, который в некоторых отношениях был склонен ставить меня в тупик так же, как и
сэр Ричард Пендрагон, пока не выразил своего неудовольствия, что поначалу
он не смог продолжить свой путь вслед за повозкой с водой
из-за гримас смеха, в которые его повергли.

“Вставай, маленький Neddies”, - сказал английский гигант, придавая туфлям без задников
бес в ребро прямо с его ладони, которая началась их в толчок и
гремят по дороге. Затем, подбежав к ним, он положил одну руку
на сумку и смиренным голосом обратился к ее владельцу.

“Я надеюсь, что ваше милостивое Величество едет приятно и с комфортом”, - сказал он
.

Теперь, когда у нас была эта странная тяжесть в наши руки там не было никакого непосредственного
необходимость секретности. Мы добились хорошего прогресса с водой-тележка. Этот
неуклюжий автомобиль кряхтел и трясся по изрытой глубокими колеями дороге под
свет луны; и сэр Ричард Пендрагон, бежавший рядом с ним.
весело, в приподнятом настроении, насвистывал задорные частушки и пел.
непристойные крестьянские песни на безразличном кастильском. Проходя мимо
часового или лагерного костра, мы обменивались дружескими приветствиями и спрашивали
который час ночи. Раз или два, правда, нам пришлось выслушать
проклятия за то, что потревожили покой какого-то усталого солдата. На них мы
отвечали подобающей шуткой.

Луна все еще была нашим другом, когда мы приблизились к могучей скале
, на которой возвышался гордый замок Монтесина. Вот и все, что
наш лидер счел необходимыми другие курсы. Мы все еще были в пределах
позиций короля Кастилии, поскольку они простирались до основания скалы
; также нижняя часть крутой извилистой дороги, которая вела к замку
, находилась во владении его войск.

Так вот, один из мудрости нашего вождя не нужно было объяснять, что
водовозной не будет позволено приступить к гарнизону, который был
голодали не сдадутся. Поэтому, как только нахмуренные лица
рок начал маячить на нашем пути, была новая и очень серьезная проблема
подарил своей стратегии. Но оказалось, что даже в этом вопросе он
у него уже хватило ума принять это во внимание.

За пол-лиги до того, как мы достигли въезда на узкую извилистую
дорогу, ведущую прямо к воротам замка, на которой нам, должно быть,
был брошен вызов, сэр Ричард Пендрагон повернул головы
мулов в сторону лугов. Хотя они были окружены королевскими солдатами
, казалось, что с ними обращались очень небрежно.

У подножия скал протекал широкий и глубокий ручей. Когда мы пришли,
со своей наценкой сэр Ричард Распрягайте четырех мулов и превратил их
свободная. Они забрели далеко во всех направлениях. Затем он снял мешок
из водовоза и с нашей помощью приступил к разрушению этого неуклюжего
и примитивного транспортного средства. Было достаточно легко снять кузов с
колес и разломать его на куски. Их бросали фрагмент за фрагментом
в ручей, так что очень скоро все это изобретение было полностью
исчезло из поля зрения человека.

Мы несли мешок и его странную ношу вдоль берега ручья,
пока не подошли к густым зарослям ольхи, которые
росли у кромки воды. Стараясь, чтобы за нами не наблюдали, мы
перенесли нашу ношу в это укрытие; и тогда грозный
Англичанин, оставив нас в безопасности охранять наши
сокровища и приказав нам не показываться на глаза до его
возвращения, направился к замку. Он надеялся, что при помощи
Провидения он сможет найти свой путь к этому, продолжая упражняться в
тех изощренных искусствах, в которых никто не превосходил его.




ГЛАВА XXXII

О НЕСЧАСТЛИВОМ ПОЛОЖЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ


Граф Нулпарт и я, оставленные таким образом в нашем укрытии и
на попечении весьма ценной добычи, были склонны надеяться, что очень
благочестиво, чтобы наши враги не напали на нас в отсутствие
наш лидер.

Когда мы опустились, чтобы осмотреть сумку, наши гуманные чувства были отчасти удовлетворены,
заметив, что в ее верхней части были прорезаны три отверстия, чтобы
обеспечить доступ воздуха. Казалось, что даже в малом деле
Сэр Ричард Пендрагон мог использовать свой изобретательный ум с определенной целью.

Мы недолго рассматривали сумку, прежде чем у нас возникло естественное
любопытство осмотреть ее содержимое и, как я готов поверить,
гуманное желание, насколько позволят обстоятельства, облегчить их
об их страданиях. Поэтому мы были вынуждены открыть его верхнюю часть и
выставьте на дневной свет то, что лежит внутри. И, уважаемый читатель, мы сделали это
с величайшим трепетом; ибо было трудно
сказать, в каком случае содержимое должно было раскрыться само собой.

Чтобы королевской особе было удобнее находиться внутри, мы прислонили
мешок к ольхе; а затем, с большим беспокойством, выставили его
голову на обозрение. Наш первый взгляд короля был гораздо
растрепанные массы. Более пристальный осмотр показал, королевский лоб, чтобы иметь
одна или две небольшие ушибы; раздетым волосы безвольно болтаются все
о нем; и тканью, перевязанную шнур был воткнут в королевской
рот.

Граф Нуллепарт перерезал шнурок своим кинжалом и снял его
ткань, после чего на багровом лице открылась пара глаз
который также имел несколько контуженный и опухший вид, и молодой
принц был изображен в самом расцвете своей мужественности.

Сначала он чуть не поперхнулась, так как его положения были явно один
большой строгостью, и его рот и язык были очень болит. После
момент какой-то маленький конфуз на стороне обеих сторон,
Король Кастилии был настолько любезен, что обратился к нам. Он сделал это с очевидным трудом.
но хорошо продуманным тоном человека, который использует мало слов.
и те по существу.

“Я не знаю, ” сказал король Кастилии, “ кому я обязан за
это внимание, но прошу вас поверить, что я благодарен за него”.

Я полагаю, что знаменитый и могущественный принц никогда бы не заговорил в таком тяжелом положении.
тем не менее, его слова были произнесены с простой вежливостью.
это, казалось, полностью скрывало обстоятельства дела. И
не успел граф Нуллепарт услышать царственный тон
Кастильский, чем первый, он поклонился до земли, с изяществом один
кто переместился в суды, а потом, совершенно неожиданно, его пристрастие к
смех одолел его. Прижав тонкие руки к ребрам, он начал
извиваться самым неумеренным образом.

Король Иоанн Кастильский, однако, из пределов разграбления
продолжал выдерживать взгляды графа Нулепарта и меня самого
с простым и серьезным достоинством, которое не могло поколебать никакое легкомыслие;
и в самом деле так по-королевски в своем подшипник был королевский пассажиров, обвитый по рукам
и ноги, как он и лежал в комок ольхи, что я был рад
снять шляпу и низко поклониться ему, лишь бы доказать, что по крайней мере
а Идальго из северных провинций была здравая его состояния.

Его Величество получил мое почтение с улыбкой чрезвычайно любезно.
Затем он попросил чашку воды, чтобы смочить губы.

- Ваше Величество, - я заверил его: “я буду почитать ее величайшей чести моей
наличие у Фелисити закупки тебе что-нибудь попить”.

И все же, как бы я ни был счастлив оказать эту услугу, выполнить ее было нелегко
потому что для королевского стола никогда не было посуды для питья.
удобство. Я был вынужден пожалеть, что у нас больше не было повозки с водой
и шкур, которыми она была набита; но в то время, когда мы их выбрасывали,
мы не предусмотрели такой непредвиденный случай. Тем Не Менее, Я
пошла к ручью и окунул мою шляпу в нем, и смог вернуться с
достаточное количество воды, чтобы предложить царскому величеству. И я думаю, я никогда не
увидела принца, который был так пить. И все же, несомненно, его рот и язык
были в тяжелом состоянии.

Король, подкрепившись таким образом, поблагодарил меня очень серьезно и
сказал совсем не резко или неприятно: “Я не вижу, чтобы иностранец
грабитель, этот гигантский и грозный английский вор. И все же не раз
ночью я слышал его голос. Где он? Я бы сделал ему
комплимент за удачный исход его хитрости”.

Хотя король улыбнулся чуть криво, как он сказал это, он по-прежнему
сохранились серьезные достоинства его видом.

Прежде чем я успел извиниться за отсутствие сэра Ричарда Пендрагона,
я был уверен, что, несмотря на свою квиддичность, англичанин
гигант, на камзоле которого течет кровь королей, пожелал бы
что мне оставалось делать, сквозь мягкий и сладкий утренний воздух донесся могучий
суматоха. Послышались крики, звуки рогов и труб, а
затем раздался громкий лай кулеврины.

“Похоже на то, ваше величество”, - сказал граф Нулпарт со своей
неподражаемой улыбкой, которая исходила от человека, одетого в
какой-то крестьянин, казалось, сильно удивил короля: “то, что ваши достойные
и верные последователи только что обнаружили, что в королевском шатре есть дыра
”.

“ Похоже на то, друг мой, - невозмутимо ответил король, “ и они
немного запоздали со своим открытием. И все же я не уверен, что должен
вините их. У меня есть обычай позволять себе долгие восемь часов для
отдыха ”.

Мы сожалели, что у нас не было еды, чтобы предложить нашему
прославленному пленнику. Однако, мы устанавливаем царственным особам в качестве
гораздо легкостью, как мы только могли придумать, и это соображение он был не
неблагодарные.

Все долгие часы до полудня мы должны сохранить живой
бдительность. Вся кастильская армия была в движении на многие мили вокруг,
разыскивая того, кто лежал без сознания в мешке в ольховой роще.
Из нашего укрытия мы могли наблюдать за небольшими отрядами королевской свиты.
солдаты ходили туда-сюда по лугам. Иногда они
подходили совсем близко к нам; и вскоре группа из них спустилась вниз
с веревками, чтобы тащить русло ручья.

И вот тогда, с самыми вежливыми извинениями в мире, мы были вынуждены
взять ткань и шнур и смиренно просить короля
разрешить нам исполнить наши обязанности. Но в то же время мы заверили его
со всеми знаками высокого уважения, что нашей главной заботой будет
причинить ему как можно меньше вреда, насколько это было бы связано с нашим печальным долгом.

Однако, когда мы попытались подвергнуть короля еще большему унижению, его
спокойная стойкость, казалось, почти улетучилась. Обратив свой гордый взор на
нас, он сказал голосом, тронувшим меня до глубины души: “Друзья мои, если вы
вонзите кинжал в мое сердце, ваши имена будут упомянуты на
небесах”.

Граф Нулепарт и я посовещались.

“Клянусь душой, ” сказал граф Нулепарт, “ я думаю, что королевскую плоть
следует немного уважать”.

“Я тоже такого мнения”, - сказал я; и тут моя астурийская осмотрительность
толкнула меня в локоть. “И все же, достопочтенный, мы попали в тяжелое положение.
затруднительное положение. Живой король стоит больше, чем мертвый; и если мы оставим
его рот открытым, одно-единственное слово может погубить нас.”

“Как скажешь, мой дорогой дон Мигель”, - сказал граф Nullepart, “а
одно слово может нас губят; но, клянусь честью, если такой скромный, как я
может выступать на высоком теме, я считаю, что это должен быть настоящий князь, и
Я, например, не боюсь принять слово истинного принца.

При этих словах кровь моих предков заструилась в моих жилах.

“Господин граф, - сказал я, “ я тоже не боюсь. Вы должны предложить честное слово перед
королевским величеством ”.

“Честь-это твое, дорогой мой Дон Мигель”.

“Я себе поддаваться годам и заслугам, большинство
досточтимый Граф Nullepart”.

Но, несмотря на его протесты, граф Нулепарт настоял на своем
с улыбкой наградив Мигеля Хесуса Марию де
Сарда-и-Боэгас о предоставлении условно-досрочного освобождения его величеству королю Кастилии.

“Это любезно, пожалуйста, Ваше Величество, - сказал я, - этот тяжкий
удерживающее устройство должно быть пощадил, если бы вы соизволили дать свой царский
слово, что ни речь, ни поступком вы показываете ваше любезное и
царским присутствием твои верные подданные, если они тарифу туда-в
квест Ваше Величество.”

Король, не задумываясь, отдавать свою благодарность нам за нашу
положительное рассмотрение и надлежащим образом залоге своего государя слово.

Теперь я знаю, что есть такие, кто говорит: “Не полагайся на принцев”.;
но с этого времени и впредь это всегда было источником искреннего удовлетворения.
мы с графом Нулепартом сочли за благо отвергнуть
это изречение. Ибо, как вы узнаете, голые слово царя было
будут судить в самой суровой форме; и оно всегда должно быть
написанные в его честь, что, в плен и вступил в силу, поскольку он был, ни
словом, ни поступком он сделал насилие над его завет.

Это случилось около полудня, когда мы с постоянной тревогой наблюдали за
количеством и близостью наших врагов, которые все приближались и
приближались к нам, и мы заметили их отряд, направлявшийся к нашему
тайник. Ускользнуть от их внимания было невозможно, так как заросли
ольхи были слишком редкими, чтобы полностью прикрыть нас; и если бы мы вышли
на открытые луга, нас бы сразу заметили. Поэтому в этом
опасном пасе мы могли свободно прибегнуть к нашим пяти способностям.

Сначала мы спустились к ручью и нарвали несколько охапок
длинного тростника, который там рос. Вернувшись оттуда в наше укрытие, мы
перевернули мешок так, что его царственная ноша оказалась у него на животе,
со смиренными и глубокими извинениями за необходимость и, усевшись
мы уселись на нашего прославленного пленника - стараясь не причинять ему особых трудностей
насколько это было возможно - и принялись деловито плести тростник, как будто
мы были парой крестьян, чьим ремеслом было плетение корзин.

Когда солдаты подошли поближе, все увидели, что мы усердно трудимся,
в то время как сумка, на которую нас посадили, была очень хорошо замаскирована. И
когда мы наблюдали за ними, движется к нам по прямой линии, так
что дальше секретности не было и речи, Граф Nullepart
возвысил голос свой в веселые переливы, дабы она должна появиться, что у нас было
желание отлынивать от них.

Его песня, казалось, напугала их, потому что, когда они подошли, а их было
около дюжины, их капитан грубо спросил нас, какого черта мы здесь делаем
.

“Мы занимаемся своим ремеслом, милостивое превосходительство”, - сказал граф де
Нулпарт.

“Что, черт возьми, это за ремесло?” - спросил капитан солдат.

“Наше ремесло - плетение корзин, милостивое превосходительство”, - сказал
Граф Нулпарт.

“ Тогда будем надеяться, что вы плетете корзины лучше, чем занимаетесь музыкой, вы,
крикливые негодяи, - сказал капитан. - И что, черт возьми, у вас там в
узелке?

Не успел капитан солдат сделал этот запрос, чем, к
нашу глубокую тревогу, он отдал сумку prod с точки меч;
но обитатель ее, на которых мы сидели, будучи в очень
успокоить царя, держали себя очень близко.

“ Ах, сумка, ваше превосходительство! ” воскликнул граф Нулпарт, притворяясь удивленным.
невероятная беспечность. “В мешке травы прямо из Эспарто".
для плетения корзинок.”

“Ого!” - сказал капитан, смеясь над тем, что он считал простодушием
Графа Нуллепарта. “В сумке полно трав, не так ли?"
из Эспарто, не так ли? Я предполагаю, что это не случайно” и
капитан подмигнул своему десант, “содержать лице короля
Величество?”

“ Особа его королевского величества! ” воскликнул граф Нулпарт,
широко раскрыв глаза. “ О нет, милостивое превосходительство! в нем содержатся
травы прямо из Эспарто. Возможно, ваше превосходительство хотели бы
видели их?

Граф Нулпарт так искусно изобразил недоумение, что
солдаты начали от души смеяться над тем, что они приняли за его простодушие.
Как бы удостоверяя их в истинности своего заявления он сделал предлогом
пытаться открыть не с того конца мешка.

“ Ты, тупоголовый клоун, - сказал капитан, “ мы поверим тебе на слово.
в твоем драгоценном мешке не королевское величество.

“А почему здесь должно находиться королевское величество, ваше превосходительство?” - спросил
Граф Нулпарт на очень сносном провинциальном испанском.

“Разве вы не слышали, ” сказал капитан, - что его благословенное величество
был убит ночью, и трое его охранников тоже; что
королевское тело украдено, и что мы прочесываем всю
местность, чтобы найти его?”

“ Святые угодники на небесах! ” воскликнул граф Нулпарт, покрепче усаживаясь
на саквояж, в то время как его царственный обитатель воздерживался
тщательно избегая малейшего движения.

“Почему же тогда, брат Хуан, ” сказал я графу Нуллепарту, “ несомненно,
именно для этого и нужны все эти звуки труб и рогов и избиение
барабаны и странная мелодия, которую мы слышали все утро.
был обеспокоен. Милостивый король убит! Его тело украдено! Хорошо
Дева Мария, в какой век нужно жить!

“Боже, спаси нас всех!” - сказал граф Нулпарт. “ Милостивый король
убит в темные часы ночи! Разве я не говорил тебе,
брат Педро, что что-то должно было произойти? Ибо я не заметил
небо вчера вечером был кроваво-красный? И был я не так боялись за
виду, что я перекрестился три раза?”

“Что ж, в любом случае”, - презрительно сказал капитан солдат,
“мудрость вас, болванов, нам не очень поможет. Я никогда не видел
пара еще более глупых габи возле сумасшедшего дома в Сарагосе.

“О ваше превосходительство, ” сказал граф Нулпарт, очень искусно имитируя акцент
слез, “ прошу вас, не говорите этого! Наша добродетельная
мать безмерно гордилась нами в нашем младенчестве. Мы выросли вместе,
и поступили очень благородно. Но, как ты думаешь, это была вылазка из
герцогского замка, в результате которой было убито королевское величество?

“Вполне вероятно, псих”, - сказал капитан. “ Хотя, если уж на то пошло,
некоторые говорят, что это был дьявол. Что касается меня, то я с трудом могу в это поверить
.

“Кто еще может совершить такое деяние?” сказал граф Нулпарт
приглушенным голосом.

“Да, кто еще, брат Хуан?” - сказал я, торжественно снимая шляпу.

Дайверы из солдат короля, видя нашу глубокую озабоченность, появились
чтобы прийти к такому же виду. Некоторые из них последовали нашему примеру.

“ Ну, раз уж мы заговорили о Дьяволе, ” смущенно сказал капитан. “ его
несомненно, видели прошлой ночью многие в этом районе.

“Пресвятая Дева Мария! ” воскликнул граф Нулпарт. “ Как бы закричал бедный Хуан
, если бы увидел его рога!”

“Да, брат Хуан, и бедный Педро тоже”, - сказал я; и в глубине души
мы притворялись, и я почувствовал, что бледнею.

“Некоторые говорят, что у него не было рогов”, - сказал капитан.

“Тогда это не мог быть дьявол, ваше превосходительство”, - сказал граф де
Нулепарт. “Весь мир знает дьявола по его рогам и хвосту”.

“Говорят, он пришел в наш лагерь под видом продавца воды”, - сказал
капитан. “И они говорят, что голос его был так ужасен, что это может быть
слышен на расстоянии двух лье. Ростом он был около трех
ярдов; лицо у него было такое красное, что на нем можно было погреть руки, а
сам он не видел, чтобы вскипятить чайник, удерживая его рядом с носом”.

“О, Езус!” - сказал граф Nullepart. “У Хуан с ним познакомился, он должен иметь
погиб”.

“Нетрудно понять, краснота заходящего солнца”, - сказал И.

“Это правда”, - сказал капитан солдат, вздыхая
сильно. “ Теперь, когда вы упомянули об этом, солнце было определенно красным. Как печально
то, что придворные короля не обратили внимания на такое предзнаменование! Правильный
добродетельный герцог Манарес - мудрый и почтенный министр; по крайней мере, он
должен был знать, что к чему. Клянусь моей душой, мы, кастильцы, должны были
никогда не прощу его! Но приходите, олухи.” Капитан, который из-за
накала собственного воображения теперь обильно вспотел, повернулся к своим
людям, большинство из которых стояли с непокрытыми головами. “ Все эти разговоры в городе.
мир не найдет труп нашего благородного государя. Давайте
поможем им преодолеть ручей. Но я, например, не думаю, что мы там что-нибудь найдем
, потому что любой ребенок скажет вам, что дьявол не станет
иметь ничего общего с холодной водой, если сможет этого избежать ”.

Без дальнейших переговоров капитан и его солдаты освободили нас от
их нежеланное присутствие. Они отправились присоединиться к компании, находившейся неподалеку
в стороне, которая тащила большие крюки по руслу ручья.

В связи с этим мы обратились в мешок и положила королевской пассажиров в качестве
значительно облегчить человек, как мы только могли придумать. Мы заплатили это истинный принц всех
дань, которую мы были способны, на что-нибудь могло быть больше
Регал, чем его преданность своим простым словом чести? Но его Величество
смог ответить на нашу скромную, но искреннюю лесть только покачиванием
головы и мрачной улыбкой.

“О, вы глупцы, вы глупцы, вы глупцы!” - воскликнул король. “Вы когда-нибудь
у монарха есть такой набор олухов, которые служат ему с самого начала
мира?

Действительно, король, казалось, был по-настоящему огорчен. Меньше, однако, из-за его
собственных унижений, которые он мог бы так легко прекратить, если бы не так
заботился о своей чести, а потому, что его последователи были такими неумелыми.

Пока мы продолжали находиться в нашем укрытии, нам постоянно угрожали
дальнейшими визитами многочисленных отрядов солдат, которые рыскали
вокруг. К счастью, они не подошли к нам. По мере приближения дня
Граф Нуллепарт заявил, что проголодался, и это было чувство
этим я поделился. Боюсь, что наш пленник, должно быть, тоже страдал от этого.
но от нашего положения не было лекарства. Добывать пищу было
невозможно, не подвергая себя опасности, на которую мы не должны были отваживаться
.

В течение дня король, с комфортом которого
справились, насколько это позволял случай, и которого
щедро напоили водой, за что он, казалось, был благодарен, уснул, и так
забыл о своих страданиях. Вслед за этим граф Нулепар и я были рады
спросить друг друга, что случилось с нашим лидером. И далее, что должно
быть итогом наших внеочередной проход.

Поистине, вход сэр Ричард Пендрагона в замок будет
чревато все трудности и с самой серьезной опасности. Сначала нужно было пересечь этот
широкий и глубокий ров, рядом с которым мы лежали, и
единственный мост, перекинутый через него, удерживался войсками Кастилии.
Несомненно, этот смелый человек скорее бросился бы в воду, чем подставился бы под удар
своих врагов, которые крайне не хотели бы никого пропускать
в замок, какими бы хитрыми ни были его предлоги.

Исходя из предположения , что сэр Ричард Пендрагон был способен переплыть
фосс, его следующим курсом было бы карабкаться по крутым скалам, пока он не доберется
до подножия этих высоких и непреодолимых стен, которые представляли собой такой
суровый барьер для сил Кастилии. Каким образом он бы
преодолеть это мы можем только предполагать. Для того, чтобы подъемный мост был
опущен, ему необходимо было бы заявить о себе
тем, кто находится в замке, не привлекая внимания
осаждающих. Поистине, проблема была острой. И все же английский гигант был настолько смел,
хитер и изобретателен, что никакие опасности его не пугали.
это, вероятно, устрашило бы его. Однако, пока мы ожидали событий, в возможность которых мы едва ли
осмеливались верить, мы были воодушевлены знанием
об исключительном и властном гении. Потерпел ли он, наконец, поражение?
На этот вопрос у нас не хватило смелости предсказать ответ.




ГЛАВА XXXIII

ВЫЛАЗКА ИЗ ЗАМКА


А вечером пришли на эти спекуляции выросла более серьезной. Он не был
приятно думать о ночевке на открытом лугу. И мы были
очень голоден. Там же находился и наш пленник, чтобы рассмотреть. Ослабьте его узы , поскольку
мы могли бы оказать ему все внимание, которое было в наших силах
но он все еще находился в тяжелом положении.

К закату, когда мы были еще раздумываете, в какую мы могли бы
выдержав тягот, на которые мы были бы подвергаться, яростный крик
было слышно, исходя из сторону замка. Далеко-далеко на
лугах внезапно раздался бой барабанов и
призыв к оружию. Мы вышли из нашего укрытия и, выйдя в
открытое поле, смогли разглядеть, что подъемный мост замка был
опущен и что отряд конных солдат из гарнизона был
совершаем набег.

Смысл этого был для нас настолько очевиден, что мы могли бы подбросить шляпы
в воздух от радости. Было ясно, что английский гигант нашел свой
путь в этих четырех стенах, и теперь смелым набегом собирался привести
нас и нашу добычу также в них.

Даже когда мы стояли в "пристальном взгляде", нам казалось, что мы можем различить вдали сквозь
вечерний туман украшенные перьями шляпы защитников мадам.
Рядом с нами разрозненные отряды королевских солдат, не связанные между собой
по двое и по трое, в беспорядке бежали к нижнему
мост. Это была только небрежно держал за руки Кастилии, и теперь
это нападение должно было быть поставлено на ней, это было мало вероятно
отталкиваться. Нашим врагам, потерявшим своего короля, казалось, не хватало
дисциплины и руководства; и мы не сомневались, что смелый и
умелый сэр Ричард Пендрагон, раздутый великими достижениями, когда он
был самым хитрым и опытным воином, который одержал бы верх в своем замысле
.

Таким оказался случай. Нам пришлось не долго соблюдать эту проблему. В
надвигающаяся тьма не окутает нас, когда луга стали
содрогаться под могучим грохотом копыт; и сэр Ричард Пендрагон,
восседающий на великолепном боевом коне, лучшем в конюшне нашей
госпожа в сопровождении отряда всадников, ехавших в замечательном порядке.
сомкнутый строй, направился прямо к нашей небольшой ольховой рощице.

“Пендрагон! Пендрагон!” - раздался громкий лающий голос нашего
грозного капитана. Его обнаженный меч в поисках занятия рубил высокую
траву, когда он проезжал через нее.

“Где же вы, добрые души?” он плакал, как он натянул поводья перед
место, в котором мы проводили царя.

Ему не нужно было звать снова, потому что мы с графом Нуллепартом вышли.
сразу же, неся наш королевский приз, который, по той причине, что это был
одетый только в ночную рубашку, он все еще был прикрыт сумкой. Для нашего пользования привели двух ведомых
лошадей, и сэр Ричард Пендрагон велел посадить
пленницу на переднюю часть своего седла. Начальник части
дизайн и выполнена, вся компания ускакала обратно
к мосту, который уже не был проведен герб Кастилии. Наши
Враги были отбиты с некоторыми потерями в результате этой внезапной и совершенно
неожиданной вылазки.

Как только мы пересекли этот мост и снова оказались в безопасности,
когда верхняя тропа, ведущая к подъемному мосту, лежала перед нами свободной
от всех наших врагов, наш грозный предводитель объявил, что не
его удовлетворила бы только поимка короля. Он королевский пленник
передано от своего седла, что графа Nullepart; и
затем он велел нам обоим взять в плен, за стенами замка
в безопасности, в то время как он, после двух сотен всадников бы
перейдите для нанесения дальнейшего удара на развалили армию в
равнина ниже.

Граф Нулпарт и я не хотели соглашаться на это предложение.
Поскольку наша кровь была взбудоражена этим боевым мастерством, мы также могли бы
пожелать продолжить это предприятие. Но это бизнес
солдата подчиняться своему командиру, и Сэр Ричард Пендрагон пришел
стоять перед нами в этом отношении. Кроме того, было необходимо, чтобы
за королевской пленницей присматривали ответственные лица.

Поэтому, к сожалению, мы продолжили путь по верхней тропе с нашим
большим призом. И сэр Ричард Пендрагон, спускающийся с холма, мы могли бы
слышать его мобилизации с голосом и с трубой двести
всадники, которые собрались на мосту, чтобы ждать его
команды. И последнее, что мы услышали о нем, когда сворачивали на
тропу, было его могучим голосом предостережение этим солдатам по поводу
их дисциплины. Своей собственной правой рукой он угрожал зарубить
каждого маменькиного сынка, который осмеливался пренебречь своим долгом ради частного грабежа.

“Клянусь душой, ” сказал граф Нулпарт, тихо смеясь, - я верю, что
этот сумасшедший англичанин - первый капитан нашего времени”.




ГЛАВА XXXIV

О ВСТРЕЧЕ МАДАМ С ХОЛОДНЫМ ПРИНЦЕМ


С немалым облегчением и в то же время с любопытством мы пересекли
подъемный мост и вошли на территорию замка. К этому времени уже стемнело
, но свет звезд отбрасывал мягкий отблеск на мрачные стены
и нетерпеливые группы солдат, которые ожидали нас. Было ясно,
что о нашем подвиге стало известно в замке, ибо не успели мы
переступить порог со своей королевской ношей, как громкие крики триумфа
вырвались из сотен глоток.

Первым, кто поприветствовал нас, был дон Луис, отвратительный толстяк. Его сопровождало
несколько человек с фонарями. При их свете
мы смогли заметить, что, хотя достоинство дона Луиса теперь было
настолько велико, что казалось, будто он один был автором этого
удачного паса, его масса все же ощутимо уменьшилась из-за суровости, с которой он был сделан.
недавно выдержал.

Нам было нелегко удержаться от открытого смеха над тем, как вел себя этот
толстяк, особенно когда мы вспомнили о тех
унижениях, которым он подвергался совсем недавно.

“ Благородной графине будет угодно, ” сказал он, “ дать аудиенцию
милостивому королю после того, как он немного подкрепится и
иначе ослабили королевский личности тех неудобствах, которые
недавно окружал ее”.

Мы пересекли внешний двор и спешились перед дверями
замок. Мы с графом Нуллепартом сняли короля с седла.
Однако, как только мы это сделали, мы обнаружили, что
королевский узник так сильно страдал во время своего заключения, что к настоящему времени он был
без чувств.

После этого мы отнесли несчастного принца в комнату, которая была
приготовлена для его приема. В ней были разложены мясо и вино, а также
горящие дрова и зажженные свечи. Своими собственными руками мы растерли
конечности короля, и это дало нам определенное беспокойство найти, так близко было
его облигации были вытянуты, что в местах кожа была сломана.

После того, как королю дали мощное сердечное снадобье, облачили
его наготу в меховой халат и тапочки и уложили его на
подушки рядом с теплом, к нему вскоре вернулась часть
его истинного разума. После этого мы одели его в самую изысканную шелковую одежду,
которая пришлась ему впору, и это было в основном из гардероба герцога
.

Затем король отведал еды и вина, которых у него никогда не могло быть
был в такой острой нужде. Прошло более двадцати часов с тех пор, как
Граф Нулепарт и я поели, но прежде чем удовлетворить нашу потребность
мы смогли оказать себе честь исполнением королевских желаний
.

На эти средства в крови был восстановлен в лице короля и
анимация на глазах, и было ясно видно, что слух не
опровергается этот амбициозный принц. Черты его лица были орлиными,
с благородным огнем во взгляде и гордым презрением. И, несмотря на
недавние огорчения и нынешнюю неудачу, это, должно быть, раздражало его
для души, он держал себя в высшей степени точно в соответствии с его
родословная. С искренней учтивостью высокородного он поблагодарил графа
Нуллепарта и меня за наши услуги; и с несколько унылым
улыбаясь, он был достаточно любезен, чтобы сказать, что если бы ему было известно, что его
престарелый дядя Ролдан смог собрать вокруг себя такие умелые умы, он
провел бы свою предвыборную кампанию с меньшей степенью легкомыслия.

Затем король спросил английского разбойника. Он спросил, не являемся ли мы
соотечественниками и хорошими друзьями этого грозного авантюриста. И
когда мы ответили королю, что, хотя мы и далеки от того, чтобы быть
соотечественниками грозного сэра Ричарда Пендрагона, все же являемся его хорошими
слугами во всем, что ему заблагорассудится нам приказать, король рассмеялся.

“СОД крови!” сказал Король, “что английский вор является самым
выполнена злодея в Испании. Я удивляюсь, что он не перерезал мне горло, пока
он был занят своей работой; и все же, несомненно, этот негодяй поступает мудро, наживая на крючок
живую рыбу ”.

“На ваше любезное и оставить прощения, сир,” - сказал граф
Nullepart, в своей очаровательной манере, “несомненно, он был охотно верю
что мешок, полный живых членов королевской семьи, имеет большее значение, когда дело доходит до
условий договора, чем мешок, полный мертвых костей ”.

“Да, сэр, - сказал король с мрачным взглядом, - это, несомненно, был его аргумент"
.

После ужина король отдохнул час; и за это время
граф Нулпарт и я смогли снять с себя крестьянскую одежду
и утолить наш голод. Затем пришел дон Луис, чтобы сообщить нам, что его
светлость и графиня Сильвия примут королевского
пленника.

Конечности короля все еще так болели и были скованы, что он мог
не ходить без большой помощи. Таким образом, он вошел в
аудитория-камеры опирается на счет Nullepart и себя.

Мы нашли нашу хозяйку сидящей, как подобает королеве, на
помосте в конце зала. Рядом с ней, но на значительно более низком
месте, находился его светлость грейс, который крепко спал, положив перед собой доску для игры в триктрак
. Он участвует в игре с карликом, который был
теперь mumping и косить от угла, ибо он не смел показать себя
куда Леди Сильвия.

В своих путешествиях по всем частям света я много на что насмотрелся
женская красота. Мой взор был пленен красотами многих стран, но все же
никогда, я думаю, он не видел фигуры, сравнимой с благородной
огонь и царственное великолепие, которые сейчас приветствовали нас.

“Я даю тебе, ни привета, Джон Кастилии”, сказала она, у нее ясный
речи, что был настолько громким и звонким. “Я делаю вам никакого обслуживания, позорный
двоюродный брат. Я бы не осквернял свои губы твоим именем, ты, кровавый и
алчный негодяй, если бы они давно не привыкли называть собак и
лошадей. Но мы хотели бы, чтобы ты преклонил колени и попросил прощения, вероломный каитифф.,
чья кровь дымится черным дымом в твоем сердце, как у злого дьявола. Ибо
в наши намерения входит, ничтожный негодяй, сначала отрезать тебе уши, как
мы бы сделали с ушами мошенника и карманника; а затем мы придумаем, как
как еще поступить с тем, кто хочет ограбить своих бедных родственников?”

Это потрясающее выступление, которое было доставлено с наглым презрением, что
не мог быть превзойден, король Кастилии ответил
жест большинства царственным презрением. И я думаю, что маленькая графиня Сильвия,
почувствовав всю силу этого мрачного и бесстрашного взгляда, была в некотором
мера, взятая на паузу. Она не ожидала, что враг, отдавший в ее руки пленницу
, осмелится таким образом перехитрить полный поток
ее ярости.

Проходит минута молчания, в котором у каждого из этих существ обменять
их царственные жесты. Встреча их презрительным взглядом был похож
что из пары лезвий. Как будто каждый должен подавлять в
другие в шоке от их спора.

“Я намерен попросить прощения, мадам,” сказал Король спокойно.
“Я молодой человек, но я узнал достаточно, чтобы просить прощения у кого-либо. Я
не боятся смерти”.

“Ты не боишься смерти, подлый вор и убийца, каким бы ты ни был!” - сказала
графиня Сильвия, в то время как ее глаза плевались в него. “Почему ты должен бояться
смерти, ты, неподготовленный раб, когда смерть придет к тебе как самое мягкое
милосердие небес?”

“ Какое бы унижение вам ни вздумалось нанести этому телу, мадам, - холодно сказал король.
- это будет меньше, чем его заслуга в том, что оно
позволило себе попасть в такие руки.

При этих словах и поведении, которым они сопровождались,
Графиня Сильвия вся затрепетала от страсти; и если бы король был
рядом с ней, и меч был готов к ее руке, я думаю, что он был
пощадил то, что ему было уготовано, ибо там и тогда он, должно быть,
испустил дух.

Вам не нужно объяснять, благосклонный читатель, что хотя эти отрывки
с одной стороны, Граф Nullepart и я сохранил настрой
серьезных приличия. И все же, могли ли мы забыть, что актерами в этой
пьесе были двое самых значительных людей своего времени, и что
их интервью было похоже на чрезвычайно трагический сюжет, я думаю, мы
должно быть, он немного поддался веселью. Ибо могло ли что-нибудь быть более
бессмысленнее, чем обращения, которые они обращали друг к другу, когда жизнь
каждого, можно сказать, зависела от милосердия другого.

Графине Сильвии стоило только произнести слово, чтобы лишить жизни
короля; в то время как с его стороны, был ли он жив или
погибший, он был настолько уверен в том, что ее замок попадет в руки его солдат
поскольку он был самым могущественным принцем, а его ресурсы были
очень велики, что было также ясно, что ее жизнь также была в его руках
власть.

Так вот, графу Нуллепарту эта сторона дела была совершенно ясна.
И в самый разгар их жестокой вражды, он стремился сделать его
к любовнице. После поиска возможных злоупотреблений язык
женщина не были выполнены по наиболее откровенное презрение-не
очень княжеских подшипник на стороне, но возвышенность
их ярость, казалось, сделать это так, они были доведены до такого состояния
вот и бесятся завязаны очень ртами, так что они охотно поведения
их войны с их глаз. Затем, после того, как они были таким образом
опережающими друг друга в течение, я не знаю, какого долгого периода, что Граф
из Нулепара, очень смелый, дал первую из своих рекомендаций
мадам. В своей тончайшей манере он раскрыл ей ситуацию, в которой она находилась
.

“ Мир вам, господин граф, ” презрительно бросила она. “ Ты честный, хороший человек.
и ты хорошо служил милости его светлости, но ты
должен знать, что я не могу изменить своего решения. Кровожадный человек
принц погибнет как преступник. Он претерпит все суровые меры, какие только могут быть
придуманы оскорбленным мягким умом и натурой дочери. Это
не зря этот нецивилизованный лесной волк пришел в
овчарню.”

“Я прошу вас, мадам, ” сказал граф Нулпарт, “ соблаговолить
позвольте мне напомнить вам, что, если жизнь его королевского величества будет
в противном случае его великое воинство сравняет замок твоего отца с землей.
И лично я не сомневаюсь, что если хоть волос упадет с головы этого принца
, то ты и все остальное его содержимое будете преданы
мечу.

“Вы говорите правду, сэр граф”, - сказала мадам. “Но я сама сровняю с землей
этот замок, и все мы, кто в нем, умрем
от наших мечей”.

Со своей редкой речью граф Нулпарт долго продолжал настаивать на
более гуманный аспект вопроса, но сердце его хозяйки не было
чтобы быть перемещены. Напрасно он применил все те силы мудрого
колдовства, в использовании которых ему не было равных. Его мольбы
не имели более счастливого результата, чем то, что графиня Сильвия согласилась
отложить свои меры в отношении королевской особы Кастилии до
возвращения ее грозного капитана, сэра Ричарда Пендрагона, английского
варвар-разбойник, более безжалостного врага, чем этот незадачливый принц, у него не было.
и злейший враг.

“Я действительно нахожусь между стервятником и коршуном”, - сказал король с улыбкой.
кривая улыбка, пока мы уводили его от этой несчастной публики
. “Мой любезный, нежный и голубеподобный кузен желает
отрезать мне уши и предлагает убивать меня дюйм за дюймом. Мне будет
поэтому любопытно узнать о мерах, предложенных моим
другом Англией. Он, несомненно, постановит, что я приготовлен в
котле ”.

Мы отвели царственного пленника в покои, где он ужинал.
В этом удобном месте мы положили его, чтобы он мог пережить возвращение
не меньшего из его врагов. Однако при этом мы рискнули
ослушаться явной воли нашей госпожи. Когда мы уходили от нее,
она строго-настрого приказала нам, чтобы “мерзкое порождение тьмы было брошено"
среди крыс в самую глубокую и скользкую из темниц под землей.

Король крепко спал после ночных переутомлений, но в ту ночь покоя не было ни у кого в замке.
в ту ночь никто в замке не спал. Умы всех, от
что мадам сама к подлым Поваренок, были заполнены
одну тему. Что случилось, сэр Ричард Пендрагон?

Подвиги английского гиганта уже дали ему имя и
личность-то сверхъестественного литой. Но это было не просто
вид общины; это была общая наша любовница и очень
прозорливый Граф Nullepart. Под руководством такого лидера мы
знали, что в темноте нас ждут великие удачи. И настолько живыми и
глубокими были наши размышления об их природе, что возбуждение и
тревога царили в течение всех долгих ночных часов.




ГЛАВА XXXV

ВОЗВРАЩЕНИЕ СЭРА РИЧАРДА ПЕНДРАГОНА


Наступил рассвет, но сэр Ричард Пендрагон не пришел. Затем я сделал
предложение нашей хозяйке, которая провела ночь как настоящая
капитан прогуливается по ее зубчатым стенам. Оно заключалось в том, что мне должно быть позволено
совершить вылазку на равнину с сотней человек, оставшихся в наших руках
, чтобы я мог поискать наших хороших друзей, и если они
мы нуждались в помощи, чтобы донести это до них.

Мадам согласилась с этим предложением. Граф Нулпар, однако, был
категорически против этого. Он заявил, что это было бы верхом невежливости
вывести из замка всю его оборону. Это было напрасно
я указал на то, что, насколько хватало глаз, никого из наших врагов
не было видно. Похоже, что кастильское войско отступило в
ночь. И все же, к моему большому огорчению, графу
Нулепарту было предоставлено одержать верх в его споре. Это был, несомненно, из-за
вес его лет, что мадам считает нужным отозвать свое разрешение.

Однако проходили часы, и еще сэр Ричард Пендрагон не пришел.
Тогда-то на нас и начал обрушиваться какой-то ужас. И все же,
когда наши большие надежды начали понемногу угасать, и повсюду можно было видеть встревоженные лица,
графиня Сильвия упорно отказывалась верить,
что несчастье настигло ее руки.

Никогда еще поведение не могло быть более непоколебимым, чем у нее на лице
о постоянно растущем смятении. В течение всего полуденного зноя
граф Нулпарт и я оставались с ней на зубчатой стене,
рассматривая прекрасную и широко раскинувшуюся внизу равнину. Перед нами было раскатано много полных лиг
. Вот пунктирные острия шпилей и
сгруппированные дома имперского города Толедо; вот сверкающая
серебряная лента Тежу, извивающаяся между холмами и
лугами. И все же, как мы ни напрягали зрение, нигде не было видно ни следа
кастильского войска, ни грозного сэра Ричарда Пендрагона и
его конного отряда.

Перед лицом этой тайны мы не знали, чему верить. Великая армия
исчезла у нас на глазах. Белые палатки, числом в сотни,
которые были разбросаны по широкой равнине, все еще освещались ярким светом
безжалостного солнца, но за весь этот день вокруг них не было видно ни одного солдата
. Такое замечательное обстоятельство побудило даже отважные умы
приписать все произошедшее проявлению темных сил.
Ибо некоторые были слишком готовы поверить, что ими владели
Англичанин. Действительно, многие вспоминали, что он не раз
было слышно, чтобы признаться себе, как о мастере.

Ночью снова упал, и все же сэр Ричард Пендрагон не пришел. И как
далеко, как самый дальний горизонт никаких признаков вооруженного хозяина не было видно.
В тот вечер графиня Сильвия отказалась от еды и вызвала
капеллана его светлости, святого отца цистерцианцев.
Она провела ночь на коленях в часовне.

Когда наступило утро, она снова вышел на зубчатую стену, чтобы возобновить
ее часы. Хотя ее щеки были WAN и ее внешности были печальны, они
ничего не потеряли их благородный пыл. Казалось , что предчувствие
обрушился на нее. И тогда, в самой глубокой степени своего горя,
она резко призвала к себе графа Нуллепарта и приказала ему немедленно уйти
и отрезать уши порождению тьмы.

Напрасно Граф Nullepart призвал свою любовницу
смягчиться. И все же я должен сказать тебе, уважаемый читатель, что в ее нынешнем настроении он
не осмелился слишком сильно принуждать ее, чтобы и сам не был острижен. Итак, обнаружив
, что его нежелание лишь разожгло ее пыл, у него не было другого
выхода, кроме как пойти и повиноваться.

Король Кастилии действительно был злейшим врагом, и у него было имя
безжалостный принц. Поэтому в ходе войны он был вправе
малое внимание, пока досточтимый Граф Nullepart, как на вспышке
достаточно отправился по приказу своей хозяйки, но был
человек вежливости и философского просвещения, который был только
возможно один из передовых умов эпохи. Таким образом, приняв
совет со мной по этому вопросу, достопочтенный граф Нулпарт
прибегнул к уловке, которая, однако, должна была поставить его собственные
уши, если не его жизнь, в опасности. Вместо того, чтобы подчиниться этому суровому
рукоположения, он пошел и скрыл себя к тому времени, когда госпожа должна
уже забыла, как ее решить.

Насколько это целесообразно служил Граф Nullepart вскоре
показано на рисунке. В полдень, когда мадам все еще наблюдала за происходящим с зубчатой стены, отказываясь
от всякой еды и не позволяя никому приближаться к ней, она снова вызвала графа
Нуллепарта. Поскольку его нигде не было видно, она приказала привести меня к себе
и с большой суровостью приказала мне “немедленно пойти и отрубить
голову кровожадному принцу”.

Теперь, хотя опасность этого поступка была так велика, я был полон решимости
следовать тому курсу, который я предписал графу Нуллепарту. Но
внезапно графиня Сильвия издала пронзительный крик, и тогда было видно,
она уже перестала считаться со своим недавним приказом.

Зовет меня обратно к ней, она просила меня присматривать за зубчатой стеной,
и скажи ей, что я видел. И то, что я должен был сообщить ей, что
установила компания ехала по равнине.

Больше часа мы стояли, уставившись друг на друга, пытаясь разглядеть, кто бы это мог быть
. Однако так медленно и, как казалось, так устало двигалась к нам
кавалькада, что в конце этого периода она показалась
едва ли можно было попасть в лигу чемпионов. И все же, пока мы стояли, не сводя глаз с вечности,
прикованные к яркому солнечному свету, и с я не знаю, какими дикими
предположениями в наших головах, я думаю, что никогда не видел нашу благородную госпожу с
такая поразительная красота в ее облике.

Никто не осмеливался заговорить с ней, пока шли запоздалые минуты. При взгляде на
самую верхнюю часть боевой рубки, на ее маленькую и стройную фигуру
фигура женщины напряглась, как стрела на тетиве, так что казалось, что она уравновешена
находясь на полпути между зеленой равниной и голубым небом, весь пыл
ее души, казалось, слился в ее взгляде. Это было так, как будто она гордилась
сердце overmounted в стремление к победе.

Именно из уст своей госпожи, и Агентство ее двух
думал-wing;d глаза, что радостную новость провозгласила себя.

“ Это он, - тихо сказала она, “ это он из Англии. Это Сирра Ред.
Дракон, милый великан, отважный чужеземец!

Произнося эти слова, наша хозяйка положила свою маленькую белую ручку на
мой рукав, который был рядом с ней, и это было похоже на руку маленького ребенка
, который годится только для того, чтобы брать игрушку. И все же, когда я почувствовал горячее пламя
страсти, которое горело в нем, и его нежную дрожь, которая была подобна
осенью иву, горячая кровь юности налезала на меня, и я
посмел-и все же, читатель, я должен объявить вам, что я не посмел ... я бы
заплатили полторы ход природы, чтобы обнять этот царственный форма в мою
груди.

Я был выведен из транса моего желания глубоким вздохом. В нем слышалась
мелодичная, но наполовину веселая горечь. Не оборачиваясь, я знал, что
это исходило от графа Нулепарта. И все же, такова была его деликатность
что это побудило меня поднять глаза и встретиться с ним взглядом. И как они пришли
вместе, мы обнаружили внутри пристальный взгляд друг другу высокие стремления
наши души сто раз отражались.

“Ах, мой дорогой друг,” он прошепелявил в нежные и очаровательные мелодии
его речь, которая еще не могла до сих пор смятение моей души: “вы
забыл принцесса, она, которому мы служим, не видите, она кого мы застежка
пока не сохранят?”

“Я проклинаю этого английского разбойника!” Я прошипел ему в уши. “Я спрашиваю вас, сэр.
Граф, почему дьявол не требует своего?”

“ Чтобы лучше досаждать честному обществу, мой дорогой друг, ” сказал
Граф Нулпарт с мягким смешком. “И все же, со своей стороны, этот гигантский
и чудовищный Maximus Homo - распутный, счастливый и беспечный сын
земля, которая вечно пренебрегает ласками, которые дарит ему наша принцесса Фортуна
. Для нее он принц, который насмехается над ней с отважной
дерзостью своей расточительной натуры ”.

И, словно для того, чтобы показать, что достопочтенный граф Нуллепарт действительно
выразил свою философию, в этот момент высоким страстным криком, подобным этому
о душе, пребывающей в долголетии, было провозглашено в наших ушах. И мы увидели кристалл
слезу в каждом глазу нашей госпожи, в каждом из тех глаз,
которые привыкли гордо смотреть на солнце.




ГЛАВА XXXVI

О СОЛПЕЗИУСЕ МУСЕ, ГЕНЕРАЛ-КАПИТАНЕ ДЖОГАЛОНОВ


МАДАМ собралась на совет, чтобы принять сэра Ричарда Пендрагона, своего доблестного
капитана. Послеполуденное небо ворвалось в западные окна
большого зала во всем великолепии малинового и золотого. Оно облекало в откровенное
благородство небес облик нашей госпожи, восседающей в своих драгоценностях
и в парадных одеждах на возвышении, рядом с ней никого не было, кроме
его светлость, который сладко спал. Когда двери оказались вышвырнутыми
ее глаза сверкали, как красиво Тежу, когда ее прекрасное лицо
все, улыбаясь ямочками в княжеской солнце, и ее гордые губы
были широко раскрыты, как при зачарованной речи сердечной поэзии.
Прозвучали фанфары и трубы; и затем сэр Ричард Пендрагон,
ведущий девять пленных дворян, некоторые с седыми волосами, своими руками
связанные и с уздечками на шеях, предстали перед своей госпожой
.

“Я приветствую тебя, сэр Красный Дракон”, - сказала графиня Сильвия.
речь была ясной и совершенно простой. “Ты настоящий капитан. Ты
хорошо поработал”.

Королевским жестом она протянула свою прекрасную руку.

“Целую ваши ноги, мадам и светлость”, - сказал английский гигант.,
он снял шляпу, и это был жест принца.

Когда он опустился перед ней на колени и коснулся маленькой ручки, которая была вся белая, как лилия
деликатно своей огромной лапой, запачканной путешествиями и
неумело владея мечом, я двумя глазами искал место, куда
вонзить кинжал между его могучих плеч. И все же я был вынужден
отбросить эту мысль как несовместимую с сангре азул моей нации.

Ибо английский гигант преуспел. Как великий и грозный
капитан - и некоторые там должны были поверить, что этот продукт
варварская земля была первой на его веку - он улучил момент, когда
кастильское воинство охватила паника. Когда они были как овцы
без пастыря, из-за их веры в то, что Князь Тьмы
похитил отца стада, он напал на них
под покровом ночи. Он безжалостно расправился с ними, убив
многих, разграбив их сокровищницы, надругавшись над их оружием, преследуя их
на равнинах на протяжении многих лиг и рассеяв гордую армию на все четыре стороны Света.
божий ветер.

Все это англичанин проделал под покровом ночи, в
например, не более двухсот хорошо вооруженных людей. Так же как и они.
страх перед таинственной потерей своего короля подействовал на солдат.
армия Кастилии так быстро разбежалась во всех направлениях.
перед нападением сэра Ричарда Пендрагона. Ибо они были рады
полагают, что Князь Тьмы вернулся, чтобы претендовать на них, а также
как и их повелитель.

В самом акте преследования англичанин допустило его мастерски
мастерство в полной мере. Он выделил те из наших противников это будет
прибыль, его лучше уничтожить. Он зарубил всех королевских капитанов
и министры, на которых он мог напасть, превосходя их на много лиг, но при этом
пощадив девять передовых, чтобы их присутствие в плену
могло доставить удовольствие нашей госпоже и продвинуть условия мира.

В этом сэр Ричард Пендрагон тоже был хорош. Присутствие
этих девяти благородных кастильцев с поводьями на шеях придавало
достоверности замечательной истории, которую он собирался рассказать. Когда его великий
подвиг раскрылся во всей полноте, оказалось, что могущество
Кастилии было сломлено. И когда мадам поняла так много, и дальше,
что ее великий капитан не только избавил ее от голода и
меча, но и вернулся с огромной добычей, она сказала
с гордостью, но и мягко, что ее добрый Сиррах Красный Дракон мог бы
приказывай ей что угодно.

И вот, в огне этого властного, но в то же время целомудренного и прекрасного взгляда
Граф Нулпар и я прочитали приглашение, которого жаждали наши вены
. И все же я думаю, что графу Нуллепарту следует признать
что он обладал даром пророчества. Поскольку Графиня Сильвия снова
протянула свои тонкие пальцы, которые были сами по себе лилейно-белым изяществом,
Английский варвар-разбойник, прижимая их к своим бородатым отбивным в своей
окровавленный скрежет, заставивший саму крышу отозваться эхом от его смеха.

“ Клянусь душой моей доброй матери! ” взревел он. - Если бы это был не тот старый честный
Дикон не осмелился жениться на представительнице английского дворянства, милая мадам.
миледи, у вас мог бы быть самый лучший муж в Испании.

И снова глаза графини Сильвии засияли, как у прекрасной леди.
Тахо.

- Что это за слова, сэр Красный Дракон? - спросила она с гордым видом.
мгновение. “Ты отвергаешь благородное достоинство женского сердца?
Так ли это, сэр Красный Дракон, что ты презираешь королевскую благодарность в виде
сотни спусков?”

“То, что я ни презрения, ни отвергать их, мадам”, - сказал английский
гигант, выступая как бы его душа не была империей, но с капризным
юмор в его большие красные глаза. “Но этот старый хулиган Джек должен ответить за свое"
rede, как говорим мы, англичане. Он никогда не сможет жениться, добрая мадам и светлость,
хотя под его камзолом течет кровь королей. Он должен признать
свою вину. Он - порождение фантазии; он родился в мягкой и
сладкое время года под яркой луной. Он от семени Мерлина;
сок Артура в его костях; и хотя у него была хорошая мать, и
он внебрачный сын Генриха Плантагенета, все же с момента своего рождения
зловещий изгиб искривил его милую душу. Следовательно, он не может жениться ни на одной женщине
дорогая маленькая испанская бабочка, позволь мне прошептать это в твои
прелестные ушки, этот добрый Дикон, честный парень, не кто иной, как
настоящий Солпезиус Мус, капитан-генерал Джогалонов.

Сказав так нашей хозяйке на этом странном безумном наречии, англичане
гигант, ни с того ни с сего, как будто его душа была обширным владением, наклонил
к ней свое ухмыляющееся лицо и звонко поцеловал ее в губы в
присутствии всей компании. Не успела она вытерпеть эту дерзкую
ласку, как быстро отдернула лицо, как будто его ужалил
пчелиный яд. Ее щека была подобна алому цветку, а глаза
наполнились страстными слезами.

“О, великан, ” сказало это восхитительное создание, как будто у нее тоже была обширная власть в душе.
“Я хотел бы обладать всей тобой, всей твоей
большие способности и твоя фантазия с широкими крыльями, иначе я бы вообще тебя не взял.
”

“Увы, увы!” - сказал англичанин с капризным вздохом. “Этот бедный
Дикон, честный старина, должен быть не кем иным, как настоящим
Солпезиус Мус, капитан-генерал Джогалонов!”

И в моих ушах зазвучал мягкий чарующий смех достопочтенного
Графа Нуллепарта.




ГЛАВА XXXVII

ОТ ТЯГОТ, КОТОРЫЕ НЕСЕТ ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ КОРОЛЬ


Гордый слезы были в глазах своей госпожи, когда она посмотрела
все о ней быстро с особенностями ястреб. В мелодии
она воскликнула: “Произведи на свет порождение тьмы. Теперь мы устроим его
судьбу”.

Когда граф Nullepart и сам сделал, чтобы исполнить это повеление, как
вы поверите, дорогой читатель, у нас серьезную обеспокоенность, дабы мадам должна
наблюдать наличие уши пленницы. И таков был ее нынешний настрой
, что, я думаю, мы правильно сделали, что опасались наказания
, которое может настигнуть нас. Сильно сомневаясь, мы вывели кастильца
из-за стола и привели его в комнату.

Король Кастилии предстал перед своими победоносными противниками
со спокойной и благородной улыбкой. Но как только его взгляд упал на
седобородых дворян с поводьями на шеях, его глаза
опустились, и великая мука, казалось, затуманила их.

Безжалостный взгляд мадам был прикован к ее врагу.

“Ты видишь их, кровожадный?” - спросила она. “Этим старым медведям
следует вырвать клыки из их голов, чтобы они больше не кусались
”.

Затем, как настоящая суверенная принцесса, она повернулась к сэру Ричарду
Пендрагон, которому она была обязана всеми успехами своего оружия.

“Спроси нас, сэр Красный Дракон. Спроси нас, каким образом мы будем изгонять
эти несколько сгустков скотства, которые загромождают землю”.

“Клянусь Пресвятой Богородицей!” - воскликнул английский гигант, медленно потирая ладонь одной руки.
“если это не мои честные сплетни, Джон
Кастилец, я бедный безумец! Английский Ричард передает приветствие
тебе, Джон Кастилец, приветствие твоему превосходительнейшему королевскому величеству”.

После этих слов сэр Ричард Пендрагон был готов треснуться головой о землю
в своем смиренном поклоне.

Хотя король Кастилии, казалось, был полностью сломлен постигшей его бедой
, услышав голос сэра Ричарда Пендрагона, он
посмотрел и получил свое издевательство с жестким взглядом.

“Иностранный грабитель”, - сказал он просто, “вы принесли себя как истинный
капитан. Я сделаю тебя своей службы. И поскольку моя жизнь и жизни
моих достопочтенных друзей зависят от вашей хитрости, я надеюсь, что они
могут принести вам пользу ”.

Эти слова, произнесенные только королем, вызвали своего рода
причудливую жалость на насмешливом лице английского варвара.

“Ты помнишь, Джон Кастильский?” - спросил он с той мягкостью,
которую, как мы знали, граф Нулпарт имел обыкновение сопровождать в своих самых
свирепые замыслы“, в то летнее утро, двенадцать месяцев назад, когда
ты завалил одного из нежных и доброжелательных воспитанников, сына хорошей матери,
в самую глубокую темницу вашего испанского дворца, и приковал его цепью за
ногу, с вонючей соломой вместо подушки и с тощими крысами и большими
жуками в качестве единственного знакомого общества?

“Да, иностранные разбойник, я помню, это мое горе”, - сказал Король
Кастилия холодно. “И если бы я разбил тебя о колесо и бросил твой
труп собакам за день до моего расчета, я бы сейчас не
скорбел о том, что не сделал этого”.

“Джон Кастильский, ” сказал англичанин, “ вы говорите мудро о
моем собственном несчастном знаменитом предке. Его звали сэр
Прокрастинация из-за злосчастной привычки его ума, заключающейся в том, что он
постоянно откладывал на завтра то, что должен был сделать сегодня
день; привычка, которая естественным путем выработалась у невезучего существа
в такой степени, что в последний день своей жизни он не смог умереть
до тех пор, пока его друзья не похоронили его. Может ли быть так, Джон Кастильян, что
вы сами являетесь жертвой подобной озабоченности? Насколько я понимаю из
мадам милостивый сиятельству, что твой окоп он выкопал три последних
дней на кухне помойки”.

“Нет, нет, сэр Красного Дракона, что это не так”, - сказала госпожа безжалостно.
“Отродье тьмы не имеет права на погребение. Мы повесим его на
развилке на внешнем барбакане, чтобы отравить ворон, стервятников и
нечистых птиц в воздухе”.

“ Тысяча извинений, миледи, ” сказал сэр Ричард Пендрагон. “ Похоже, что
Я стал жертвой дезинформации.

“Повелеваешь ли ты нам, сэр Красный Дракон, чтобы кровожадный принц
немедленно приступил к умиранию. Но мы хотели бы, чтобы он принял не меньше
меньше двадцати одного дня до завершения, ибо мы хотели бы, чтобы
он осушил до дна чашу, которую он приготовил для других ”.

Тем не менее он был здесь, что сэр Ричард Пендрагон начал гладить его
борода. Он был зол, и причудливые, но более всего он имел виду
по делам. Поэтому он был рад поговорить в сторонке с графом
Нулепартом и со мной.

“Клянусь честью, ” сказал он, - это было бы счастливым избавлением плохого человека“
если бы Джона Кастильяна повесили на воротах с пикой в шее.
Но я прискорбно сомневаюсь в мудрости этой политики. Мы всего лишь
триста латников, а Кастилия - обширное государство. Если мы лишим жизни
этого принца, королева-мать соберет новые силы
и снова подойдет к воротам. И честный Дикон рад заметить, что
у старой суки-волчицы найдутся зубы длиннее, чем у щенка ”.

То, что это был голос мудрости, мы и не думали отрицать. Поэтому
нам надлежало распространять свет государственного управления перед нашей госпожой.
И все же, как вы легко поверите, такая задача была нелегкой. Тем не менее,
это должно быть достигнуто, хотя тот, кто отвратил бы женщину от
ее месть может быть сказано, чтобы взять свою жизнь в его руки.

Сэр Ричард Пендрагон, однако, был последним человеком в мире блэнч
перед лицом опасности. И вот, с самой скромной вежливостью, которая
делала зловещий смех в его глазах еще более грозным, он
обратился к графине Сильвии.

“Мадам, ” сказал он, - снилось ли старому честному Дикону по ночам, когда он
слышал, как благородство вашей светлости заявляет, что он может
приказать ей все, что угодно?”

Румяные щеки нашей госпожи снова расцвели, как у гвоздики
; ее глаза снова наполнились гордым блеском.

“Ты не ослышался, сэр Красный Дракон”, - тихо сказала она. “Это мое
желание, чтобы ты приказывал мне что угодно”.

“ Тогда старый честный Дикон, славный малый, целует твои маленькие ножки и
делает тебе ножку, несравненная роза юга, и просит сохранить жизнь
Джона Кастильского.

Грудь нашей госпожи бунтующе вздымалась. Слезы унижения
Каприз подступил к ее глазам. С презрением и горечью она бросила взгляд
на короля, который стоял, печально беседуя со своими министрами.
Затем она повернулась к своему великому военачальнику.

“Сирра Красный Дракон”, - произнесла она с акцентом, который был заглушен яростью
слезы: “ты забираешь жизнь порождения тьмы. Используй ее, как хочешь
по своему усмотрению, сиррах. Это ты дал ее мне; это справедливо, что ты должен
получить ее обратно. Я не спрашиваю, под каким предлогом вы бы удержали
это; но... но, сэр, ” и все ее тело странно затрепетало, - я
спроси... я действительно спрашиваю, сэр, это все, на что вы способны?

Но не успела она произнесла эти последние слова не повезло, и, как бы,
обнажил ее гордая грудь, чем она отвела ее красивые щеки
как алая роза, и вдруг дикую ярость от ее собственного
слабость, что та, за кем короли должны тщетно ухаживать, пришла сама ухаживать,
она прикрыла глаза.

“ Нет, клянусь душой доброй матери, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, “ это
лишь малая часть того, о чем попросил бы вас ее добрый сын. Получив
жизнеописание Джона Кастильского, он просил бы вашего разрешения, мадам, чтобы
каким-либо образом наказать его, ибо вам не нужно говорить, что его
преступления многочисленны и отвратительны.”

“Как ты и сказал, сэр Красный Дракон, его преступления многочисленны и отвратительны”,
сказала графиня Сильвия. “Я действительно хочу, чтобы ты наказал его. Я бы хотел, чтобы
вы наказали его со всей возможной строгостью”.

Говоря это, она смотрела на несчастного принца с силой
негодования, которое он, верный своему положению, встретил со спокойствием
безразличием.

“ Вся возможная строгость, ” мягко сказал сэр Ричард Пендрагон, “ действительно является
лучшей частью замысла вашего старого честного слуги. И в связи с этим
с целью, мадам, я бы попросил снова доставить к вам Джона Кастильяна, чтобы
вы могли наложить на него это ужасное окоченение.

“Это хорошо, сэр Красный Дракон”, - сказала его госпожа. “В этом ты
мудр. Мы будем знать, в каком виде навестить порождение тьмы и
кровожадного принца”.

“И все же, мадам,” сказал Сэр Ричард Пендрагон, “благодатью своего
светлость не оставил старому доброму Дикон выдвинуть оружия
ваш тяжесть?”

“Прошу вас, сделайте это, сэр Красный Дракон”, - сказала мадам с вежливой
снисходительностью. “Но, возможно, вы не забудете оценить эффективность на
нежной коже горячих остроконечных ногтей? А также о твердых кусках
камня на чувствительных костях конечностей?”

“ Нет, сударыня, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, “ сын хорошей матери не забывает
действенности этих честных вещей; однако, по милости вашего
миледи, если он намерен высказать свое зрелое наблюдение, этот
престарелый искатель добродетели осмелился бы порекомендовать еще более
ужасную строгость, строгость еще более благотворную.”

“Все это означает, сэр Красного Дракона, я бы вам
рекомендую это”.

Как Графиня Сильвия говорит, что она исправлена еще одна беспощадный взгляд на
несчастный принц.

“То, что тот, кто стар, мадам”, - сказал английского гиганта в его
мягкий голос, “и тот, кто привык все годы его нащупать
за свет истины охотно рекомендуют милости Своей
светлость, является самым чрезмерную строгость, известных человечеству; высокий
строгость в котором содержится все меньше тягот в себе; а строгость
что несчастную мужественность, будь то князь или крестьянин, не
в связи с тем же отвращением, как на море, уголь пожара рассматривается
а гиб кошка с подпаленный хвост. Варварские и чрезмерную строгость к
что ваш старый честный слуга относится, мадам, это то, что profanely
называются священными узами брака. Англичанин Дикон смиренно заявляет, мадам, что вы
должны принять Джона Кастильского в узах брака и, таким образом, навестить
королевского негодяя в соответствии с его заслугами ”.

После утверждения этого проекта, который был возможен только
чтобы одним из превосходящая смелостью сэр Ричард Пендрагон, Граф
Nullepart и сам был живой страх, что мадам хотела отвезти ее
poinard в сердце ее-самонадеянный капитан. Ибо, когда он
произнес эти слова, ее тонкие пальцы задрожали на украшенной драгоценными камнями рукояти
ее кинжала, и она воскликнула с пылающими глазами,--

“Выходи замуж за порождение тьмы, сирра! Выходите замуж за кровожадного принца!

- Даже так, мадам, - сказал английский гигант, отступая на шаг от нее.
бьющая рука. “Под вашим великодушным покровительством, это и есть суровость, которую
смиренно предлагает тот, кто состарился в любви к добродетели”.

А англичанин говорит, замену производил поведение
Графиня Сильвия. Как настоящая женщина или маленький ребенок, или, возможно, как
они оба (ибо достопочтенный граф Нулепарт уверяет меня, что они
это одно и то же), она заглянула в глаза своему капитану. И
манера этого действия, которая была проявлением скрытой скромности, казалось,
подразумевала, что она едва осмеливалась взглянуть, чтобы не обнаружить то, что
она боялась увидеть.

“ Выходи замуж за порождение тьмы! - тихо выдохнула она. - Я... я, Сирра Рыжая.
Дракон... Я выхожу замуж за холодного принца!

Она продолжала повторять эти слова тихим голосом. И все же время от времени
она поднимала взгляд к красным и голодным глазам своего великого
капитана, которые были полны мрачной и причудливой фантазии. И за
достопочтенного графа Нуллепарта и за меня, который цеплялся за каждую фазу
того, что приближалось, как нам обоим казалось, в странной тоске
из наших сердец, что жизненная сила маленькой графини Сильвии убывала
даже когда она смотрела на нее.




ГЛАВА XXXVIII

ПОСЛЕДНИЙ


Не ЗНАЮ, сколько времени прошло, прежде чем глаза нашей госпожи отвратились
от того юмористического выражения, с которым ее великий капитан встретил все собрание
. Боюсь, что для нее это, должно быть, была целая вечность. И все же, наконец,
ее взгляд, который теперь был несчастным, совсем затуманился, и, подобно птице с гордыми крыльями
с порванным оперением, она упала на землю.

В то же мгновение эта восхитительная форма была сильно потрясена. И тогда
наша хозяйка подняла голову, и глаза ее сияли совсем не так, как у Тежу
, а щеки были пепельно-белыми, а не розово-карминовыми, как у
прекрасного цветка, она сказала с самой прекрасной нежностью,--

“ Если тебе будет угодно, сэр Красный Дракон, я... я выйду замуж за холодного принца.

Не позволяя своему несчастью распространиться на того, кому было объявлено об этом
решении, она подозвала к себе царственного пленника с
невыразимым видом.

Король, который был слишком хорошо знаком со всем, что произошло,
поскольку это имело высочайшее значение для Кастилии и для него самого, выступил
вперед по просьбе своего юного кузена.

“ Холодный принц, ” произнесла графиня Сильвия с милой
надломленной мягкостью, которая, казалось, все же провозглашала широкое господство
душа, “твое преступление забыто. Поводья сняты с горла
твоих министров. Твои сокровища возвращены тебе; и вместе с ними
даровано мое благоволение”.

Со щеками цвета снега наша госпожа протянула свои тонкие,
украшенные драгоценными камнями пальцы к королю Кастилии. Однако поначалу король не подал никакого знака,
возможно, от замешательства, а возможно, и от стыда. И затем, медленно и
скромно, со смирением во всех своих жестах, с чистым и благородным
огнем в глазах, он опустился перед ней на колени и склонил голову.


КОНЕЦ




ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕПИСЧИКА:


 Выделенный курсивом текст окружен подчеркиванием: _italics_.

 Исправлены очевидные типографские ошибки.

 Несоответствия в расстановке переносов стандартизированы.

 Сохранено архаичное или вариантное написание.

 Новые оригинальные обложки включены в эту книгу предоставляется
 общественное достояние.